Текст книги "Солги мне"

Автор книги: Дженнифер Крузи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Мы не знаем, Эм, – повторил он, возвысив голос. Эм глубоко вздохнула, и он добавил: – Это чистая правда. Генри ищет его, но мы действительно не знаем, кто застрелил твоего отца.

– Этот человек собирается застрелить и мою маму тоже? – Теперь, когда речь зашла о том, чего Эм боялась больше всего, ее голос заметно дрогнул.

– Нет, – твердо ответил Кей Эл. – Если бы я считал, что твоей маме грозит опасность, я бы не отходил от нее ни на шаг. Кто бы ни застрелил твоего папу, он был сердит на него, но не на всю вашу семью.

– К нам в дом забрался вор, – напомнила Эм, и Кей Эл сказал:

– Да, но он взял то, что ему было нужно, и больше не возвращался. Он не причинит твоей маме вреда.

В его последних словах прозвучала неуверенность, и Эм взглянула на него с неприязнью.

– Хватит врать, – сказала она.

– Если ты не прекратишь обвинять меня во лжи, наш разговор превратится в бессмыслицу. Я же сказал: мои слова – чистая правда.

– Ваши последние слова насчет моей мамы – неправда. Вы говорили так, будто сомневаетесь.

– Никто не собирается стрелять в твою маму, – ответил Кей Эл. – Если бы я думал, что ее хотят убить, я бы не спускал с нее глаз. Честное слово.

– Не надо говорить со мной как с ребенком, – сказала Эм.

– Но ведь ты и есть ребенок, – заметил Кей Эл. – Перестань играть во взрослую жизнь и позволь нам позаботиться о тебе.

– Я хочу только одного: узнать правду, – сказала Эм. – Я ненавижу все эти слухи, которые ходят по школе, ненавижу, когда у мамы такое лицо.

Кей Эл вновь тронул машину с места:

– Послушай, что я тебе скажу. Сначала я собирался показать тебе поворот на Порч-роуд и сразу отвезти домой, но теперь мне кажется, что будет лучше, если мы отправимся на ферму, а твоя мама сама приедет и заберет тебя оттуда. Может быть, она захочет остаться на ужин, и вы сможете немножко отдохнуть. Как тебе эта мысль?

Эм кивнула:

– Отлично. И все-таки я так и не знаю, что происходит.

– Я тоже, крошка, – сказал Кей Эл. – Я тоже.

Мэдди стиснула веки и набрала полную грудь воздуха.

– Алло? – произнесла она, подняв трубку.

– Все в порядке, – донесся до нее голос Кей Эла, звучный и уверенный. – Можешь сажать псов на цепь, леди. Твоя дочь у меня, и чувствует себя превосходно.

– Что ты сказал? – У Мэдди подкосились ноги, и она буквально рухнула на табурет, стоявший рядом с телефоном. – Эм у тебя? Что с ней? Как она?

Ее рука затряслась так сильно, что она едва не уронила аппарат. Генри перехватил у нее трубку, и Мэдди услышала, как он говорит:

– Кто это? Кей Эл? Что происходит, черт возьми? – Мэдди опустила голову на колени, а Генри тем временем выслушал ответ и сказал: – Ну-ка повтори все это для Мэдди. – Мэдди подняла голову, и Генри передал ей трубку. – Эм в порядке. Я пока отъеду – мне нужно побывать еще кое-где, а ты оставайся дома, побеседуй с ним и успокойся.

Мэдди взяла трубку, сдерживая слезы облегчения.

– Это ты, Кей Эл? – спросила она.

– Все хорошо, милая. Эм жива и здорова. – В голосе Кей Эла звучала такая любовь, такие забота и внимание, что Мэдди окончательно обессилела и привалилась спиной к стене, отодвинув трубку от губ, чтобы не был слышен ее плач.

– Эм отправилась на ферму на велосипеде, – продолжал Кей Эл. – Кстати сказать, она лишь чуть-чуть не доехала до места. Она переутомилась, но чувствует себя неплохо.

– У нее все в порядке? – Мэдди раскачивалась из стороны в сторону, сдерживая рыдания. – Где ты ее нашел? Кто ее похитил?

– Ее никто не похищал, – ответил Кей Эл. – Сначала я тоже подумал об этом, но потом выяснилось, что она уехала по своей воле. Сейчас Анна угощает ее лимонадом. Эм цела и невредима.

Мэдди всхлипнула, заставляя себя дышать медленнее, чтобы не закружилась голова. Эм цела и невредима. Ее не похитили. У нее все хорошо. Мэдди вытерла слезы тыльной стороной ладони. Какой-то подонок услышал о пропаже девочки и решил поразвлечься, позвонив ее матери. А девочка тем временем уехала на велосипедную прогулку.

– Мне очень не хотелось бы вновь испытать такой страх, – призналась Мэдди. – Передай Эм, что она больше не увидит своего велосипеда. Но как она могла? После всего, что у нас случилось…

– Потому-то она и сбежала из дома, – сказал Кей Эл. – Ты должна поговорить с ней, Мэд. Девочка испугана, сбита с толку, она хочет знать, что происходит.

И тут Мэдди обратила свой гнев на него. Сначала какой-то мерзавец до смерти пугает ее дочь, а потом является Кей Эл, изображая из себя психоаналитика.

– Благодарю за совет, – сказала она. – Я сейчас же приеду и заберу Эм.

– Почему бы тебе не пожить у нас некоторое время? Мне кажется, Эм не повредит смена обстановки.

– Но я не собираюсь…

– Анна будет очень рада. Я уже спрашивал у нее. Завтра они с Эм будут готовить печенье.

Мэдди стиснула зубы:

– Кей Эл, я совсем не хочу…

– Сделай мне одолжение, – сказал он, но в его голосе звучало: «Делай, что тебе велят». – Собери вещи и приезжай. Здесь ты будешь в безопасности и сможешь отдохнуть. Думаю, вам обеим стоит некоторое время побыть вдали от Фрог-Пойнта.

– Кей Эл…

– Я знаю, сейчас ты не в себе, – сказал он. – Ты испугана, ты не в своей тарелке, ты прошла через ад, и все это еще не кончилось. – Он понизил голос, и Мэдди поняла, что на том конце их разговор слушает кто-то третий. – Приезжай сюда и позволь мне позаботиться о тебе. Если ты будешь по-прежнему вариться в собственном соку, это не принесет тебе ничего, кроме головной боли.

«Зато ты получишь самый главный приз», – подумала Мэдди. Но она так устала делать все своими руками, а поездка на ферму еще не будет означать, что она подняла лапки кверху. Просто у нее появилась возможность передохнуть.

Мэдди сомкнула веки, сдерживая подступившие слезы, – так заманчиво это звучало: Кей Эл, Анна, ферма на берегу реки, и никаких похитителей детей. Генри и его племянник не подпустят к ребенку чужака. Впрочем, Мэдди и не думала считать Кей Эла героем только потому, что он нашел девочку и отвез ее в безопасное место. Она продолжала распалять себя злостью, поскольку именно злость была той единственной силой, которая не давала ей бегом отправиться на ферму и броситься на шею Кей Элу, прося защитить ее от преследователей. Нет уж. Она сама побеспокоится о себе. Она обязана спасти себя. И Эм.

– Анна готовит жареных цыплят с соусом, – продолжал искушать ее он, – и у твоей дочери уже текут слюнки. А еще подадут картофельное пюре. Единственное, что ты любишь больше картофельного пюре, – это Эм. Ну и меня, надеюсь.

По голосу нетрудно было догадаться, что Кей Эл улыбается, и Мэдди стало легче уже оттого, что она его слышит.

– Опять холестерин, – сказала она.

– Девочке восемь лет, и вряд ли ей в ближайшее время грозит операция на сосудах, – заметил Кей Эл.

Мэдди подумала, что ей не следует ехать на ферму. Там находится Кей Эл, а она дала себе слово держаться подальше от него и от других людей, пока все не успокоится, пока она не почувствует в себе достаточно сил, чтобы нормально реагировать на присутствие окружающих и отвечать на телефонные звонки.

– Брось, Мэдди. – Кей Эл словно прочитал ее мысли. – Эм нравится жить на ферме. К тому же здесь безопаснее. Приезжай.

Он прав.

– Ладно, – ответила Мэдди. – Я выезжаю.

Она повесила трубку и сгорбилась на табурете, пытаясь размышлять здраво. Эм жива и здорова. Коли так, у нее больше нет причин для серьезного беспокойства.

Мэдди рывком выпрямилась. Что ей сказал хриплый голос? Он велел ей рассказать Генри о деньгах и пистолете. А это значит, что звонил не какой-нибудь озорник, а убийца. Убийца вышел на охоту.

Телефон зазвонил вновь, и Мэдди испуганно уставилась на него. Это могло быть все, что угодно: убийца, полиция, свекровь, Трева, еще дюжина людей, с которыми она не хотела говорить, еще дюжина напастей, с которыми она не хотела бороться. Телефон зазвонил опять, и Мэдди взяла трубку. Ей пришлось долго втолковывать матери, что Эм нашлась и что она перезвонит позже и все объяснит. Потом, позвонив Треве, она пообещала ей то же самое и отправилась за пижамой Эм и сменой одежды, повторяя про себя, что теперь все будет хорошо.

Ей не терпелось побыстрее уехать на ферму.

Эм сидела на крыльце, дожидаясь приезда мамы, и медленно цедила лимонад, растягивая удовольствие. Анна сказала, что лимонада сколько угодно, а пить не торопясь было особенно приятно. Вдобавок Эм нужно было многое обдумать, пока на ферме не появилась мать.

Наконец на подъездной дорожке показался автомобиль из проката, и мать, остановив машину на краю лужайки, побежала к ней прямо по траве. Эм захотелось броситься навстречу, но она решила проявить твердость. Во всяком случае, на сей раз. Она осторожно поставила лимонад на ступеньку, поднялась на ноги и скрестила руки на груди.

Мать остановилась, не дойдя до крыльца, и недоумевающе поглядела на дочь. Эм чуть вздернула подбородок.

– Я так испугалась за тебя. Никогда больше не делай этого. – Голос матери звучал как-то виновато. Эм продолжала молча смотреть на нее, и наконец мать спросила: – Что с тобой, Эм?

Хлопнула сетчатая дверь, и Эм услышала за спиной шаги Кей Эла.

– Твоя дочь устала выслушивать ложь. И она хочет знать, что происходит.

Эм увидела, как по лицу матери заходили желваки.

– Я уж как-нибудь сама справлюсь с воспитанием ребенка, – заявила она, глядя на Кей Эла через плечо девочки.

– Нет, не справишься, и тебе это отлично известно, – ответил Кей Эл. – Именно потому она и отмахала на велосипеде пятнадцать миль, чтобы встретиться со мной.

Мэдди сделала шаг вперед, не отрывая взгляда от Кей Эла.

– Послушай… – прошипела она.

– Он говорит правду, – сказала Эм. – Если хочешь, можешь накричать на него.

Ей показалось, что мать дрожит.

– Эм…

– Кей Эл не обманывает меня, – продолжала Эм. – Просто он больше знает, чем я. Он сказал, что тебе ничто не грозит, а сам очень за тебя боится. Но он говорит правду, а ты нет.

Закончив фразу, Эм и сама задрожала. Это были страшные, ужасные слова, но она должна была их сказать.

– Ты все время врешь, – добавила она и, повернувшись, пошла прочь от дома, направляясь к реке и стараясь не плакать. Взобравшись на причал, она скинула туфли, уселась на потрескавшиеся доски и поболтала ногами в теплой воде. Прибежала Феба, и Эм схватила ее за ошейник, чтобы собака не упала в реку. Она прижала к себе теплое подрагивающее тельце, изо всех сил стараясь забыть о том, что сказала минуту назад.

Мэдди хотела броситься за дочерью, обнять ее; она хотела, чтобы этот упругий комочек бед и несчастий, понуро бредущий куда глаза глядят, вновь превратился в ту Эм, которой она была лишь месяц назад. Увидев, что Эм уселась на край пирса, а рядом устраивается Феба, Мэдди подумала: «Я должна наладить отношения с дочерью, но не знаю как».

– Прекрати ее обманывать, – сказал Кей Эл, и Мэдди тут же излила на него свой гнев, ведь, кроме Кей Эла, ей не на кого было накинуться.

– Ты хочешь, чтобы я рассказала ей о том, что ее отца убили? – крикнула она. – Хочешь, чтобы она узнала, что ее отец был мошенником, что он спал с чужими женами и собирался украсть у меня дочь и увезти в Бразилию? Хочешь, чтобы я рассказала ей о нас с тобой?

– Да. – Лицо Кей Эла помрачнело, и все же он кивнул. – Да, хочу, ведь Эм и без того знает, что в семье стряслась беда. Ты – единственное, что у нее осталось, Мэдди. Если Эм не сможет тебе верить, она окажется в одиночестве, а она слишком мала для этого. И уж коли я вмешался в вашу жизнь, позволь сказать тебе кое-что еще. Эм вовсе не такая хрупкая. Ты обращаешься с ней так, будто она в любую минуту может рассыпаться. Я знаю, ей пришлось немало пережить, но Эм крепка, словно старый башмак – нужно лишь быть честной с ней, не лгать, и тогда у нее все будет в порядке.

«Нет, только не это». Мэдди отступила назад.

– Я не могу сказать дочери, что ее отца убили. И не скажу, – произнесла она.

– Тебе и не придется, – ответил Кей Эл и уселся на крыльце, чуть сгорбившись, отчего казалось, что он внезапно постарел. – Я уже сказал ей.

– Что? – Мэдди похолодела.

Кей Зл посмотрел на нее снизу вверх, и Мэдди поняла, что он не страшится ее гнева.

– Эм сама спросила, – устало пояснил Кей Эл. – Ей рассказали об этом в школе, и она хотела узнать, правда ли это. Я не стану обманывать твою дочь, Мэдди. Никогда и ни за что. Даже если ты меня возненавидишь.

От ярости у Мэдди затряслась голова.

– Как это любезно с твоей стороны, – процедила она. – Должно быть, сейчас ты восхищаешься собственной честностью. Ты даже не представляешь…

– Я отлично представляю, что это такое – выслушивать ложь! – рявкнул Кей Эл. – Уж я-то знаю, каково это – смотреть на любимого человека и понимать, что он лжет, потому что не доверяет тебе. Но я ни за что не сделаю такого с твоей дочерью, даже не надейся.

Кей Эл по своему обыкновению вывернул все наизнанку, но у Мэдди не было времени отстаивать свою точку зрения, поэтому она сказала:

– Послушай, ты. У нас с Эм все хорошо. Мы не нуждаемся ни в тебе, ни в твоей помощи. Так что, будь добр, оставь нас в покое.

Он поморщился, словно от зубной боли, но все-таки возразил:

– Может быть, я не нужен тебе, но твоей дочери нужен. И мне очень хочется быть нужным ей. Если мы с тобой не найдем общий язык, что ж, я готов смириться. Но не вздумай становиться между мной и Эм. Уж мы-то сумеем понять друг друга.

Он сидел на крыльце, хмурый, но решительный, и Мэдди в первый раз посмотрела на него по-настоящему. Он сказал, что не намерен оставлять ее дочь одну, чего бы это ему ни стоило. Он вернулся в город ради Эм, и Эм поверила ему и убежала из дома, чтобы встретиться с ним.

«Я тоже верю ему, черт побери», – сказала себе Мэдди. Кей Эл, сильный и упрямый, своевольный и нежный, несносный и невероятно желанный, хотел навсегда взять Эм под свою защиту, и чтобы заполучить его, Мэдди нужно было всего лишь стать прежней Мэдди, которую он знал и любил. Иного выхода не было.

– Я не могу, – сказала она. – Я уже никогда не смогу вновь стать той скучной занудой, какой была двадцать лет назад, не смогу вновь превратиться даже в ту Мэдди, какой была лишь месяц назад. Я совсем не та женщина, в которую ты влюбился в школе. Забудь о ней.

Кей Эл вскинул голову и озадаченно посмотрел на Мэдди.

– О ней? Я уже забыл, – сказал он. – Та, прошлая Мэдди была очень приятным воспоминанием, но ты – не она. Теперь ты – упрямая стервозная истеричка, и чаще всего я просто не знаю, как с тобой быть, взять тебя силой или послать ко всем чертям. Но тут уж ничего не поделаешь – я тебя люблю. Одному Господу известно за что, но все же люблю. И твою дочь тоже. Так что смирись с этим, крошка. – Взгляд Кей Эла стал сердитым, и она едва не расхохоталась, хотя сейчас ей было совсем не до смеха.

«Хватит лгать», – сказал он, и Мэдди задумалась, припоминая две последние недели. Она вспоминала, как жила без Кей Эла, как избегала встреч с Тревой, как лгала матери, притворяясь, что у нее все благополучно, как ее собственная дочь перестала ей верить, как она себя чувствовала час назад. Весь ее мир рассыпался в прах, и Мэдди не хотелось еще раз пережить нечто подобное. Она пыталась защитить Эм, отказавшись от общения с окружающими, но затворничество едва не свело ее с ума, ведь она всю свою жизнь провела в заботливых объятиях Фрог-Пойнта и никогда не знала, что такое одиночество. Что ж, она получила то, чего добивалась – прячась от города, оттолкнула от себя людей.

Она была испуганна и беззащитна, она растерялась и ничем не смогла помочь дочери.

Видимо, наступило время возвращаться к жизни.

– Сиди здесь, – велела она Кей Элу. – Я должна пойти и поговорить с Эм, а ты оставайся на месте, пока я не вернусь.

– Мне некуда идти, – ответил Кей Эл. – Я строю здесь дом.

Мэдди повернулась и зашагала к причалу, готовясь к самому тяжелому из всех тех разговоров, которых она так страшилась и которых было не избежать.

Усевшись рядом с Эм на потрескавшиеся доски, Мэдди сняла обувь и потрогала ступнями прохладную зеленую воду. По ее щиколоткам и голеням распространилось ощущение покоя, от которого постепенно расслабилось все тело. Это было так приятно, что Мэдди вздохнула от удовольствия.

Эм пошлепала ногами по воде; потом Феба вывернулась у нее из-под руки и взобралась на колени, чтобы лизнуть ее в нос. Девочка, выпятив челюсть, отвернула лицо чуть в сторону.

Мэдди подхватила Фебу, поставила ее на доски за своей спиной и взяла дочь за руку, но Эм тут же выдернула свою ладонь из ее пальцев.

Все ясно. Мэдди сложила руки на коленях и заговорила:

– Ладно. Я должна была сказать тебе правду сразу. Я просто хотела поберечь тебя, уж очень все это мрачно. Но теперь понимаю, что делала это зря. – Она чуть наклонила голову, чтобы посмотреть в лицо Эм. – Или я была права?

– Нет, – ответила Эм. – Хуже всего не знать, что происходит. Я не могла больше терпеть.

– Спрашивай, – глядя куда-то в сторону, сказала Мэдди.

Эм прикусила губу и посмотрела на мать снизу вверх.

– Кей Эл говорит, что папу убили, – произнесла она.

«Проклятие».

Мэдди кивнула:

– Да, это так. Он умер мгновенно и ничего не почувствовал. Это правда.

На минуту Эм крепко сжала губы, потом спросила:

– Кто это сделал?

– Я не знаю, – ответила Мэдди. – Честно, не знаю. Генри ищет убийцу, но пока еще не выяснил, кто это. Я даже не догадываюсь.

– Расскажи мне, как это было, – попросила Эм. Мэдди сглотнула.

– Мы не знаем почти ничего. Известно лишь, что в ночь с пятницы на субботу папа встречался с кем-то в своей машине. Ему очень хотелось спать, потому что он выпил вина, в котором были растворены мои пилюли. Тот, другой человек отвез его в Пойнт и припарковал там автомобиль. Неизвестно, что случилось потом, но, должно быть, папа уснул от таблеток, и… – Мэдди обняла рукой напряженные плечи Эм. – …И тогда тот человек застрелил его.

Эм кивнула, по-прежнему не позволяя матери прижать ее к себе.

– Да, так мне сказали в школе. Бабушка думает, будто папа отравился и мгновенно умер, но ребята в школе сказали, что его застрелили. – Эм подняла глаза и посмотрела на Мэдди. – Я не знала про таблетки. Значит, папа даже не догадывался, что его хотят убить?

– По-видимому, нет, – ответила Мэдди. – Он был такой сонный, что не сознавал происходящего. Ему не было больно, Эм. Это истинная правда. Он ничего не почувствовал.

Эм вздохнула и прижалась к матери.

– Как все ужасно, – проговорила она. – Но хорошо, что папа не испугался и ему не было больно.

– Нет. – Мэдди прикоснулась губами к макушке дочери. – Нет. Быть может, к тому времени он уже заснул.

– А тот человек не застрелит тебя? – спросила Эм. Мэдди чуть отодвинулась и посмотрела дочери в глаза.

– Конечно, нет. Даже не думай об этом.

– Но ведь он застрелил папу, – дрогнувшим голосом продолжала Эм. – Значит, может застрелить и тебя.

– Тот человек был очень сердит на папу. – Мэдди задумалась, пытаясь найти способ скрыть от дочери отвратительные подробности и не солгать при этом. – У папы были враги, но меня они не тронут.

– Но ведь и у тебя тоже были неприятности, – настаивала Эм. – Например, автомобильная авария и синяк под глазом.

– Это был несчастный случай, – ответила Мэдди. – Авария произошла совершенно случайно. – Вспомнив слова Генри, что ее машину разбил младший брат Уэбстера, она добавила: – Во всяком случае, я так думаю. Автомобильные аварии происходят сплошь и рядом.

– А синяк? Тоже случайность? – спросила Эм. Мэдди чуть помолчала и потом ответила:

– Нет.

– Тогда откуда же он взялся? – Заметив, что мать колеблется, Эм сузила глаза и сказала: – Только не ври.

– В тот-вечер папа вернулся домой очень злой, – заговорила Мэдди. – Я тоже была не в духе, и мы поругались. – Она умолкла, и лицо Эм превратилось в каменную маску. – В общем, он ударил меня, – созналась Мэдди.

Эм вздрогнула и, отстранившись, сказала:

– Этого не может быть.

Мэдди молчала, твердо решив сдержать обещание не лгать и столь же твердо намереваясь уберечь ребенка от страшной правды.

– Папа не мог тебя ударить, – добавила Эм.

Они сидели, глядя в воду и следя за маленькими рыбками, скользившими у самой поверхности. От налетевшего ветерка отражение причала в холодной зеленой воде заволновалось и покрылось блестящей на солнце рябью. Позади заскреблась Феба, привлеченная каким-то запахом.

– За что? – наконец спросила Эм.

Мэдди взяла ее за руку, чувствуя пальцами ее тонкие хрупкие косточки. Эм еще такая маленькая. Она слишком мала для правды. Но отступать было поздно.

– Папа был не в себе, – ответила Мэдди. – Потом он попросил прощения. – Она вспомнила, как Брент стоял за дверью, как он извинялся и говорил, что ему нужно знать все, что стало известно ей. Всем хочется знать правду. – Папе было очень, очень стыдно. Он потерял выдержку. А теперь слушай. – Мэдди наклонилась ближе к дочери и продолжала: – Он никогда не бил меня ни до, ни после того случая. Тогда он просто потерял над собой контроль.

– Я знаю. – Эм перевела взгляд на воду и шмыгнула носом. – Я знаю. Он был очень хороший папа.

– Да, он был хороший папа.

Эм кивнула и спросила:

– Значит, теперь нам некого бояться?

– Некого, – ответила Мэдди, предпочитая в эту минуту не вспоминать о звонке «похитителя». – Эм, мне очень жаль, что все так вышло. Мне очень жаль, что тебе пришлось все это выслушать.

– Так гораздо лучше, – сказала Эм. – Гораздо лучше, чем не знатв.

– Да, я понимаю, – согласилась Мэдди. – Мне и самой все это не по нраву. Как ты себя чувствуешь?

– Все в порядке, – ответила Эм. – Мне совсем не хорошо, но у меня все в порядке. – Она приподняла подбородок и обвела взглядом ферму и реку, словно видела их впервые. – Мы правильно сделали, что сюда приехали. Я люблю Фрог-Пойнт, но сейчас мне хочется немного побыть здесь.

– Мне тоже, милая, – отозвалась Мэдди. – Порой Фрог-Пойнт очень утомляет.

Эм повернула голову и посмотрела на мать.

– Ты сердишься на тетю Треву? – спросила она. – Ты не разговариваешь с ней, даже когда она звонит.

Трева. Еще одна ложь, с которой предстоит справляться. Еще одно предательство. Мэдди отпустила руку дочери и поднялась на ноги. Феба весело подпрыгнула, радуясь тому, что они наконец куда-то пойдут, и принялась носиться по причалу из конца в конец.

– Нет, я не сержусь на тетю Треву, – сказала Мэдди. Это была правда. Она чувствовала боль и разочарование, но не злость. – Послушай, Эм. Я должна вернуться в город и сказать бабушке, что у тебя все в порядке. А вы с Фебой оставайтесь на ферме с Анной и Кей Элом. Вам здесь будет хорошо.

– Тебе нравится Кей Эл? – Эм смотрела на реку, как будто ответ ее совсем не интересовал.

– Да. – Мэдди опустила глаза. Ну уж свои интимные похождения она обсуждать с дочерью не станет.

– И поэтому папа был такой злой?

– Нет. Господи, Эм, конечно же, нет. – Мэдди вновь присела на доски, и Феба тут же подбежала вприпрыжку, чтобы забраться ей на колени. – Мы с папой не встречали Кей Эла уже двадцать лет. Он приехал в город на пару дней. Наш папа не был ревнивым человеком. Честное слово.

Эм сунула Фебу под мышку, не отрывая глаз от воды.

– Ты очень нравишься Кей Элу, – сообщила она.

– Ну… – Мэдди закивала головой, словно болванчик. – Он тоже очень нравится мне…

– Ты выйдешь за него замуж? – неожиданно спросила Эм, повернувшись к матери.

– Нет, – ответила Мэдди. – Я еще очень долго не выйду замуж. А может, и вообще никогда. Нам с тобой хорошо вдвоем. – Феба начала вырываться из объятий Эм, и Мэдди, протянув руку, почесала ее между ушами. – Нам с тобой и с Фебой, – добавила она.

– И с бабушкой. И с Мэл, – сказала Эм.

– Да.

– И с Три. И с тетей Тревой и дядей Хауи.

Три. Единокровный брат Эм. Высокий, улыбчивый, нежный к Эм и Мэл. Хороший мальчик. Нет, мужчина. Ему уже двадцать. Он вырос. Столько лет прошло! И какое значение имеет сегодня то, что случилось двадцать лет назад? Стоит ли из-за этого терять Три и, что еще важнее, Треву? Мэдди знала Треву всю жизнь. Она не могла припомнить ни одного события, в котором та так или иначе не участвовала, пусть даже она только выслушивала жалобы Мэдди. Тридцать восемь лет шепотков, разговоров на ушко, всех этих «я тебе такое расскажу – упадешь!»… и все эти годы Мэдди могла быть уверена – что бы ни случилось, Трева будет рядом вместе со своими шоколадками и едкими остротами, готовая без лишних слов прийти на помощь.

Мэдди закрыла глаза. «Мне так не хватает Тревы, – подумала она, – какая же я была дура».

– Мама? – подала голос Эм.

– Да, – вздрогнув, отозвалась Мэдди. – И Три, и Трева, и Хауи. Мы не одни. У нас все будет хорошо.

– И Анна, и Генри, – добавила Эм.

– Много людей, – сказала Мэдди. Эм кивнула:

– И еще Кей Эл.

– И Кей Эл тоже. У нас много друзей. Все будет хорошо.

– Да. – Эм зарылась лицом в мягкую шерсть Фебы. – Все будет хорошо.

Кей Эл наблюдал за ними с крыльца, напрягаясь всякий раз, когда кто-нибудь из них шевелился. Что бы ни происходило сейчас между Мэдди и Эм, они по крайней мере разговаривали, и это уже хорошо. Они обе находились здесь, на ферме, где он мог позаботиться о них, и это было еще лучше. Но самым замечательным было то, что, когда Мэдди зашагала по двору к крыльцу, на ее лице, кроме усталости, было написано явное облегчение.

– Как она? – крикнул Кей Эл, как только Мэдди оказалась достаточно близко, чтобы услышать его.

– Нормально; во всяком случае, мы помирились, – ответила Мэдди. Подойдя к крыльцу, она замедлила шаг и сказала: – Мне нужно съездить в город. Ты не мог бы присмотреть за Эм пару часов?

– Я готов делать это до конца своей жизни, – ответил Кей Эл.

Мэдди закрыла глаза.

– Начнем с малого и посмотрим, как у тебя получится.

– Получится отлично, не сомневайся. Мы с Эм понимаем друг друга. А вот с тобой я никак не могу найти общий язык.

– Давай отложим это на потом, – сказала Мэдди. – На сегодня мне достаточно переживаний. К тому же я должна еще кое-что разузнать в городе. Вернусь к вечеру.

Поглядев вслед Мэдди, идущей к автомобилю, Кей Эл в который уже раз подумал, как было бы хорошо, если бы она полностью доверяла ему и согласилась принять его помощь.

Потом он отправился на кухню за удочками, собираясь после ужина отправиться с Эм на рыбалку.

Мэдди въехала в город и свернула на Линден-стрит. Эту улицу она привыкла считать своей, потому что Линден-стрит принадлежала им с Тревой без малого двадцать лет. Они делили ее между собой точно так же, как делили все, что было у них в жизни – смех и слезы, удачи и огорчения, всегда без лишних вопросов приходя друг другу на помощь.

И вот настала пора вернуть былое – если, конечно, у нее получится. Прошло лишь три недели с того дня, когда Мэдди появилась на пороге дома Тревы, чтобы рассказать об измене Брента и о своем решении развестись. Тогда ей казалось, что наступает конец света. Просто удивительно, какие перемены в сознании человека могут произойти за три недели. Теперь вопросы супружеской верности ни капли не волновали Мэдди. Убийство, пропажа ребенка – да, но измена? Какая чепуха.

Она припарковала машину у дома Тревы и постучала в дверь.

– Господи, Мэдди, это ты? – воскликнула Трева, как только открыла дверь. Она схватила Мэдди за рукав. – Что случилось? Опять что-нибудь с Эм?

Мэдди смотрела на подругу и думала: «Нет, я не солгала Эм. Я совсем не сержусь на нее. Я вообще не сержусь». Но она сказала лишь:

– Нам надо поговорить, Трева. Об этом уже давно следовало поговорить. Пойдем прогуляемся.

На мгновение Трева замерла, потом оглянулась через плечо. Спускались сентябрьские сумерки, и ее силуэт отчетливо вырисовывался в лучах света, льющегося из кухни. Мэдди услышала низкий рокот двух мужских голосов, в которые вплеталось тонкое сопрано. Вечер в кругу семьи.

– Ладно, – ответила Трева. – Если ты настаиваешь…

Она шмыгнула на кухню, и Мэдди услышала, как Трева объясняет домашним, что она собирается на прогулку. «Подышать с Мэдди свежим воздухом», – сказала Трева, и в доме воцарилась тяжелая тишина; Даже у Мэл не хватило духу задавать вопросы.

Трева вышла на крыльцо, неся в руках две ветровки. Прежде чем закрыть и запереть дверь, она протянула Мэдди зеленую, а сама натянула красную.

– Холодает, – пояснила она. – Обожаю сентябрь, но по вечерам следует беречься.

Мэдди сунула руки в рукава ветровки и слегка закатала их. Куртка была самого большого размера – такие же носил Брент. Они молча миновали дома мистера Кемпа, миссис Уитгейкер и миссис Бэнистер, двигаясь к углу квартала. Наконец Мэдди спросила:

– Чья это куртка? Три?

– Ага, – ответила Трева. – Он такой громадный…

– Каким был Брент, – сказала Мэдди, и Трева остановилась на месте как вкопанная.