Текст книги "Чудесное превращение"
Автор книги: Дженнифер Крузи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 8
Они прошли в спальню Дейзи, сели на кровать, и Линк позволил себе подумать о том, как хорошо было бы остаться в доме одним, и чтобы он мог обнять Дейзи… забыть обо всех своих проблемах.
– Здесь столько народу, как в аэропорту, когда отменяют рейсы, – сказал Линк. – Как ты все это переносишь?
Дейзи удивленно заморгала.
– Что переношу? Меня никто не беспокоит. Если я ухожу в студию, никто не поднимается туа. Они отвечают на телефонные звонки. И с тех пор, как они здесь, Кроуфорд перестал заезжать средь бела дня.
Линк крепко сжал ее руку.
– Что?
– Он подъезжал к дому и звонил, а я делала вид, что никого нет. Когда здесь появились ребята, Кроуфорд отступил.
– Почему ты не говорила ничего мне? – нахмурился Линк.
Дейзи пожала плечами.
– А что ты мог сделать?
– То, что должен был сделать еще в первый день: сказать этому старому ловеласу, что переломаю ему пальцы, если он посмеет к тебе прикоснуться.
Дейзи рассмеялась.
– А ты на самом деле ломал когда-нибудь чьи-нибудь пальцы?
Раздражение Линка тут же прошло.
– Нет, но, как твой старший брат из Нью-Джерси, считаю, что вполне можно начать с Кроуфорда.
– Но ты ведь не мой брат.
Глаза их встретились, и Линку стало вдруг жарко.
– Что хотела твоя мать? – спросила Дейзи, нервно сглотнув слюну.
– О Боже, – Линк закрыл лицо руками. – Я и забыл. Она приезжает к нам погостить. Будет справлять Рождество у Уила, а в начале декабря поживет у нас. Это уже на следующей неделе.
– Да? – Дейзи жизнерадостно улыбнулась. – Это будет просто чудесно. Закажи ей номер в гостинице.
Линк сочувственно похлопал Дейзи по руке.
– Номеров нет. Я пытался. Студенческий зимний фестиваль. К тому же, я думаю, мать все равно захочет остановиться здесь. Она ведь знает, что у нас есть свободная спальня.
– Но у нас ведь нет свободной спальни, – удивленно произнесла Дейзи.
– Моя мать, как и все остальные, вполне резонно считает, что мы спим вместе.
– Да?
– Это всего на неделю, – сказал Линк, прекрасно зная, что неделя в обществе его матери наверняка превратится в ад.
Дейзи неопределенно кивнула.
– Все будет хорошо, – сказала она. – Правда. Все будет хорошо. Гертруда может занять эту кровать, а я буду спать у тебя в комнате. Ничего особенного. И они подружатся с Иваном – он тоже никогда не улыбается. Кстати, Иван придет к нам на Рождество.
Линку пришлось расстаться с мечтой провести рождественский вечер вдвоем с Дейзи.
– Почему Иван? Чтобы как следует развеселить нас?
– Потому, что он не уезжает домой, и потому, что у нас будет Джулия. – Дейзи хитро улыбнулась. – Поэтому Иван и не едет домой. Еще я пригласила Арта. А Иван познакомил меня с Билли из галереи. Он тоже совсем один. И, раз уж набралось столько народу, я пригласила еще Букеров и Кроуфордов. Будет очень мило. Пэнзи собралась на Багамы, может быть, твоя мать захочет остаться.
«О, да, только моей матери нам не хватает для превосходного Рождества!»
– Может быть, все-таки не захочет…
Голос Линка звучал так мрачно, что Дейзи внимательно вгляделась в его лицо.
– Тебе все это не нравится?
– Не то чтобы… Просто это не совсем то, к чему я готовился.
– Я знаю. – Дейзи поняла, что Линк говорит не только о матери. – Я должна была жить тихо и держаться подальше от людей. Но это очень трудно.
– Понимаю. – Линк приобнял Дейзи за плечи. Она доверчиво прильнула к нему и закрыла глаза. – Это был дурацкий план. Мы женаты три месяца. Остался ли в этом городе хоть один человек, который не знал бы тебя по имени?
Дейзи кивнула, пытаясь успокоить Линка.
– Очень много народу. Я ведь провожу почти все время дома. Рисую. Я столько сделала. Это настоящая работа, потому что теперь мне не надо беспокоиться о деньгах. Все благодаря тебе. – Она поцеловала Линка в щеку. – Это просто потрясающе.
Линк замер на секунду, а потом чуть крепче сжал плечи Дейзи.
– Я закончил книгу.
– Что? Ты шутишь?
– Нет. – Линк счастливо улыбался, совсем как ребенок. – Надо отредактировать ее, кое-что исправить, но в общем она закончена. И это еще не все. Я договорился с издателем, и ее скоро напечатают.
– С издателем? – Дейзи восторженно смотрела на Линка. – Ну надо же!
– Да, черт возьми! – Линк попытался нахмуриться, но лицо его по-прежнему излучало восторг. – Я показывал эту чертову книгу примерно в восьми местах, прежде чем убедил их наконец взглянуть на нее.
Дейзи просто не могла в это поверить. Линк был одним из самых умных людей, с кем сталкивала ее жизнь. Кроме того, он написал по-настоящему интересную книгу.
– Восемь издательств отклонили твою рукопись?
Рассмеявшись, Линк снова притянул Дейзи к себе.
– Ты прекрасно действуешь на мое эго, – сказал он, – оставайся здесь подольше.
Рука Линка, лежащая у нее на плече, немного отвлекла Дейзи, но она продолжала осознавать смысл сказанного.
– Восемь раз! Это, должно быть, было ужасно.
– Да уж, веселого мало.
Линк продолжал бороться после восьми отказов, а она… она сдалась после первого же, когда Билл, успевший стать другом семьи, сам сказал ей, что очень хотел бы выставить ее работы, но выставки в его галерее расписаны на год вперед. Дейзи не стала даже обращаться в другие галереи в других городах.
– Знаешь, я многому учусь у тебя, – призналась Дейзи. – Даже не ожидала этого…
– Мы оба выиграли от этой «сделки». – Линк погладил большим пальцем щеку Дейзи. – И это просто чудесно.
«Я знаю кое-что еще более чудесное, что мы могли бы делать вместе», – подумала Дейзи, но тут же прогнала от себя подобные мысли.
– У нас еще шесть месяцев до того, как я снова превращусь в замарашку, – сказала она вместо этого. – Представляешь, сколько еще можно сделать? Ты можешь написать еще одну книгу.
Линк снял руку с плеча Дейзи.
– Дай мне сначала доделать эту. – Он встал. – Мать приедет на следующей неделе. Я могу помочь тебе чем-нибудь?
– Нет. – Как только Линк встал, Дейзи стало вдруг холодно. Так приятно было чувствовать на плечах его сильную руку. – Только приезжай домой обедать и оставайся по вечерам. А днем я как-нибудь справлюсь. Может быть, твоя мать спит днем.
– Сомневаюсь. По-моему, она не спит даже ночью.
Гертруда Блейз действительно приехала на следующей неделе, и Дейзи вышла к машине, чтобы помочь ей донести до дома вещи.
– Как доехали? – спросила она, наклоняясь за чемоданом Гертруды. – Наверное, очень устали.
– Да. – Гертруда без борьбы уступила чемодан.
Дейзи внимательно посмотрела на свекровь. Та была еще бледнее, чем обычно.
– Вам надо выпить горячего чая, – Дейзи обняла Гертруду за плечи и повела в дом, – а потом поспать немного. Сегодня вечером пообедаем дома втроем. А пока можно расслабиться.
Кивнув, Гертруда последовала за Дейзи в ее спальню. Проводив свекровь, Дейзи спустилась вниз заварить чай.
Когда она вернулась, Гертруда лежала в кровати. Сейчас она выглядела удивительно хрупкой и беззащитной. Гертруда всегда действовала агрессивно, и оттого казалась внушительной. А теперь она напоминала Дейзи старый, очень тонкий фарфор.
– Давайте я подложу вам под спину подушку. – Поддержав пожилую женщину рукой, Дейзи прислонила к изголовью кровати еще пару подушек. – Я принесла вам чаю и печенья. Его пекла одна из студенток Линка.
– Спасибо. – Голос Гертруды был таким слабым, что Дейзи встревожилась по-настоящему.
Спустившись вниз, она позвонила доктору, живущему через дорогу.
– Это Дейзи Блейз. Моя свекровь заболела. Ей плохо, не думаю, что она сможет дойти до вас. Либо заглянете вы – либо придется вызывать «Скорую помощь».
– Я сейчас приду, – сказал доктор Бэнкс. – От машины «Скорой помощи» слишком много шума.
Через четверть часа доктор уже спустился из спальни вниз.
– Грипп, – провозгласил он свой малоутешительный диагноз.
Дейзи почувствовала, как сжался при этой мысли желудок.
– Грипп?
– Она должна находиться в постели не меньше недели. У них там на севере эпидемия. И нам надо постараться, чтобы она оставалась на севере. Этот дом – на карантине.
Карантин. С Гертрудой. И Линком.
– А Линк может ходить на работу?
– Только если пообещает не дышать на студентов. Они не должны больше приходить сюда, понимаете?
Дейзи кивнула. Ей совсем не нужны были свидетели, пока она будет ухаживать за Гертрудой, женщиной, которая наверняка считала, что болезнь – это нечто такое, чему поддаются только слабые натуры.
– Понимаю, – кивнула она. – А как насчет свекрови? Что я должна делать?
– Держите ее в тепле, купите в аптеке то, что я прописал в рецепте, и давайте побольше пить. К пятнице все должно пройти.
– Замечательно, – Дейзи вздохнула. – Спасибо. Я знаю, что вы не ходите с визитами по домам, и очень ценю вашу любезность.
– Через дорогу – не считается. – Доктор с интересом оглядел разрисованные стены. – К тому же у вас такой милый дом.
«Мне будет так не хватать этого городка, – подумала Дейзи, глядя, как доктор переходит через улицу. – Такие милые люди. Такой милый город. Такой милый дом».
Дейзи написала табличку «Грипп. Карантин», приклеила ее к входной двери и отправилась варить овощной суп. В овощном супе очень много жидкости.
– Это что – шутка? – Линк показал на висящий ка двери знак, но Дейзи замахала на него руками.
– Ш-ш. Твоя мать наверху. Она очень больна. Ты можешь подняться и посидеть с ней после обеда.
– А это обязательно? – почти с отвращением произнес Линк.
– Да, – отрезала Дейзи. – Это обязательно.
Посла, обеда Линк с неохотой поднялся по лестнице.
– Почитай ей вот это. – Дейзи сунула ему в руки книгу.
Увидев мать, Линк, как и Дейзи, был поражен произошедшими в ней переменами. Гертруда выглядела старой и слабой, а вовсе не той железной матерью, под властной опекой которой он рос когда-то.
– Привет, – тихо произнес Линк. – Дейзи прислала меня почитать тебе. Или ты предпочитаешь поспать?
– Не откажусь, чтобы мне немного почитали. – Гертруда пыталась сфокусировать взгляд на Линке. – Я и так спала целый день. Обед был очень хороший. Настоящий домашний суп. – Она тихонько вздохнула. – Дейзи – очень хорошая женщина.
– Да, очень хорошая. – Все это было так не похоже на его мать, что Линк немного занервничал. – Посмотрим, что нам дали почитать. – Раскрыв книгу, Линк рассмеялся.
– Что это?
– В стране Уз жил-был человек по имени Джоб, он был безупречен и честен, – начал Линк, а потом поднял глаза на свою честную и безупречную мать. На губах ее играла едва заметная улыбка. Линк улыбнулся в ответ и вдруг почувствовал, что теперь его объединяет с матерью по крайней мере привязанность к Дейзи.
– Как раз то, что надо. – Гертруда пошире открыла глаза. – Кстати, мне уже немного лучше.
– Джоб боялся Бога и избегал греха.
Гертруда закрыла глаза. Вид у нее был очень довольный.
Господи, благослови Дейзи!
Чуть позже вечером Дейзи заглянула к Гертруде и дала ей аспирину, а потом прошла в спальню Линка и легла рядом с ним в кровать. Линк продолжал читать Библию.
– Джоб, – улыбаясь, произнес он. – Никогда бы не подумал, но ей понравилось. – Линк улыбнулся Дейзи. – Ей по-настоящему понравилось.
– Мне тоже очень нравится.
Линк смотрел, как Дейзи укладывается поудобнее в кровати. Его матрац был жестче, чем ее, так что устроиться было не так просто. Линк смотрел, словно загипнотизированный, как Дейзи взбивает подушки и пытается найти местечко помягче. Наконец она улеглась и продолжала:
– Мне всегда нравился Джоб. Особенно та часть, где Бог карает его за уныние. – Она взяла книгу и пролистала страницы. – Глава двадцать восемь. «Где ты был, когда я закладывал основание земли? Скажи мне, понимаешь ли ты? Кто установил на земле порядок – тебе наверняка это известно». В словах Бога слышен сарказм. «Кто провел по земле границы? На чем покоится земля? Кто заложил ее краеугольный камень, когда утренние звезды пели хором и все сыновья Божьи кричали от радости».
Опустив книгу, Дейзи посмотрела одухотворенным взглядом прямо перед собой.
– Мне кажется, что дочери Божьи тоже кричали. Я так и вижу толпу, славящую Создателя, людей, кричащих от радости и приветствующих утренние звезды. – Закрыв книгу, Дейзи откинулась на подушку. – Наша церковь была отделана снаружи серым камнем. Она казалась такой красивой. Солнце проникало сквозь цветные витражи, наш проповедник читал это место, и я чувствовала себя так спокойно. – Повернувшись к Линку, Дейзи заглянула ему в глаза. – Я никогда больше не чувствовала себя так спокойно, пока не переехала сюда, к тебе. Спасибо.
Линк словно лишился дара речи. Все это было слишком для одного дня – увидеть собственную мать, ставшую вдруг хрупкой и слабой, а теперь вот рядом лежит Дейзи, такая добрая, теплая, такая доверчивая. У Линка закружилась голова И захотелось вдруг сказать: «Останься со мной! Будь моей настоящей женой!»
Тут все поплыло у него перед глазами, и Линк понял, что снова забыл о дыхании. Глубоко вздохнув, он отвел взгляд от Дейзи.
– Мне нравится, что тебе здесь спокойно, – сказал он. – А какую книгу Библии ты любишь больше всего?
– Экклезиаст. Песнь Песней. Эстер. Руфь. Разные отрывки для разного настроения. – Дейзи зевнула. – Если услышишь, что я встала ночью, – я просто пошла проверить твою маму. Не беспокойся.
Дейзи закрыла глаза, а Линк все смотрел и смотрел на ее милое лицо в обрамлении рассыпанных по подушке темных волос. Она была такой славной, такой нежной, и Линк так любил ее!
Мысль эта испугала его, и Линк тут же стал подыскивать себе оправдания.
"Я люблю ее как сестру, – попытался убедить себя он. – Вот только я почему-то хочу ее, как не хотел еще никого в своей жизни*. Какие неправедные мысли для человека, держащего на коленях Библию.
Линк пролистал страницы, пока не наткнулся на отрывок из Песни Песней.
«Я вхожу в мой сад, моя сестра, моя невеста». В Библии действительно написано абсолютно обо всем, в ней сконцентрировалась вся мудрость жизни. Вернувшись к началу, он прочитал:
«О, целуй же меня поцелуями своих губ! Ибо любовь твоя слаще любого вина».
«Нет уж, – подумал Линк, кладя книгу на столик у кровати. – Хватит на сегодня Библии».
Погасив свет, Линк заснул, мечтая о Дейзи, лежавшей всего в нескольких дюймах от него.
На следующий вечер Гертруде стало заметно хуже. Линк почитал ей совсем немного, потом закрыл книгу и сказал:
– Ты устала. Продолжим завтра.
– У тебя голос твоего отца. – Гертруда повернула голову, чтобы получше разглядеть сына. – Когда ты читаешь, я закрываю глаза и вижу перед собой его. Ты и внешне совсем как он.
Линк сидел словно пораженный громом. Мать никогда не разговаривала с ним так раньше. Это все виновата лихорадка.
– Я так любила его. – Голос Гертруды был совсем слабым. – Это было такое чудо – что он полюбил меня. Он был такой большой, такой сильный, прямо как ты. И я потеряла его. – По щеке Гертруды скатилась слеза. – Я говорила себе, что все это – воля Божья. Но мне было так одиноко. Целых восемнадцать лет.
Восемнадцать лет одиночества. От этой мысли Линку захотелось поежиться.
– Я недостаточно любила тебя, Линк… – Теперь слезы ручьями текли по лицу Гертруды. – Со временем я смирилась с одиночеством. Я была мягче с Уилом и Кеном. Но тебя я любила недостаточно. Мне так жаль.
– Нет, мама. – Сердце отчаянно колотилось в груди Линка при мысли о том, что он не может ничем помочь матери, облегчить ее боль. – Нет, у нас всегда все было в порядке. Ты была отличной матерью.
Гертруда покачала головой:
– Нет. Но теперь все хорошо. У тебя есть Дейзи. Теперь ты получишь всю любовь, которую не могла дать тебе я.
Она теперь плакала навзрыд, и Линк снова почувствовал, что комната начинает медленно вращаться. Этого не может быть. Он должен остановить это.
– Послушай. – Линк схватил и крепко сжал руку матери. – Ты заботилась обо мне. У меня всегда было что поесть, моя одежда всегда была чистой, ты не вмешивалась в мои дела, не заставляла чувствовать себя плохим сыном. Ты всегда заботилась обо мне. И мне было хорошо. Правда!
– Ты заслуживал большего, – настаивала Гертруда.
Линк провел рукой по волосам, не зная, что еще сказать.
– Я так рад, что ты приехала и мы наконец поговорили по душам. – Линк не мог больше терпеть этого зрелища – своей матери, такой больной и слабой. И еще он не хотел, чтобы его матери было холодно и одиноко. – Послушай, а почему ты живешь одна? Почему бы тебе не перебраться к нам? Мы бы с Дейзи заботились о тебе.
Гертруда заплакала еще сильнее, Линк никак не мог понять почему. Он так и сидел словно замороженный, пока не вошла Дейзи и не взяла из его рук Библию.
– Уходи, – сказала она. – Слезы – женское дело. Линк даже не пошевелился в ответ. Тогда Дейзи пригляделась к нему повнимательнее и сказала:
– Дыши, Блейз! – Линк глубоко вздохнул. – А теперь уходи.
Линк встал, и Дейзи заняла его место. Взяв салфетку, она осторожно вытерла слезы Гертруды.
– Я знаю, он просто невозможен, – попыталась пошутить Дейзи. – Но вы не должны плакать. Доктор сказал, что вам нельзя тратить жидкость.
Гертруда продолжала молча плакать, слезы катились по ее щекам, и стоящий рядом Линк чувствовал себя ужасно.
– Что ты сказал ей? – спросила Дейзи, но в голосе ее не было, слава Богу, обвиняющих ноток. – О чем вы говорили?
– О моем отце. – Линк снова втянул в себя воздух. – И я сказал ей, что она может переехать сюда, чтобы мы заботились о ней.
Линк видел, как удивленно поднялись брови Дейзи. А потом она кивнула:
– Ну конечно. Это прекрасная идея. А теперь иди сделай чаю.
Линк ничего не понял, но покорно спустился в кухню, заварил чаю и нашел печенье. Полчаса спустя, возвращаясь с подносом в комнату, он чуть не столкнулся с выходящей из дверей Дейзи.
– Она спит. – Дейзи ласково погладила Линка по щеке. – Бедный ребенок. С тобой все в порядке?
Линк бессильно привалился к стене.
– Она никогда не говорила так раньше.
Дейзи опустила руку ему на плечо, и Линк тут же почувствовал, что щеке не хватает тепла ее ладони.
– Она больна, – сказала Дейзи, – а болезнь заставляет людей чувствовать себя уязвимыми. Они говорят тогда вещи, которые обычно держат в себе. Пойдем вниз, попьем чаю.
Дейзи взяла из рук Линка поднос, и они спустились вниз. Наблюдая за ней, Линк вспомнил об одиночестве своей матери и подумал: «Что я буду делать, когда она уедет?» Мысль эта была такой печальной, что он даже попил вместе с Дейзи чаю, хотя всю жизнь терпеть не мог чай.
Матери Линка становилось все лучше и лучше, и она не вспоминала о том вечере. По крайней мере, вслух. Линк продолжал читать ей Библию, чувствуя при этом, что напряженность, царившая всю жизнь в их отношениях, исчезла. Казалось бы, спустя столько лет его уже не должно было волновать, что мать любит его, любила раньше и всю жизнь переживала, что не смогла любить по-прежнему после смерти отца. Тем не менее это очень много значило для Линка. Он впервые увидел мать как реального человека со своими горестями и проблемами, а не как назойливую тень, сопровождавшую его всю жизнь. И когда он признался себе, что испытывает к ней нежность и участие, жизнь вдруг показалась легче.
Последнее, что сказала ему мать, уезжая в конце недели, было:
– Береги Дейзи. Она очень хорошо к тебе относится.
– Я постараюсь. – Линк нежно поцеловал мать на прощание. – А ты береги себя. Если снова почувствуешь себя плохо, мы приедем и заберем тебя. Ты уверена, что не хочешь переехать к нам?
– Уверена. – Мать погладила его ладонью по щеке, как делала обычно Дейзи. Еще один сюрприз. – Ты тоже должен беречь себя. Ты очень бледный.
– Я всегда бледный. – Линк поцеловал мать в щеку. – Осторожнее веди машину.
Когда Гертруда уехала, Дейзи вздохнула с облегчением. Она прониклась симпатией к свекрови, но слишком тяжело было спать в одной постели с Линком. И дело было даже не в его потрясающем теле, не в том, что ей все время хотелось заняться с ним любовью. Просто Линк был самим собой – упрямым, умным, добрым, грубым, обаятельным.
Однажды, заглянув в комнату, Дейзи увидела, как Линк, сидя перед телевизором, чешет живот Юпитера и поет ему нелепую песенку: «У Дейзи Блейз был глупый пес, и звали его Юпитер. О, Ю-пи-тер! О, Ю-пи-тер! И звали его Юпитер». Юпитер лежал на спине на коленях у Линка и подергивал лапами от удовольствия. Дейзи вдруг почувствовала, как сильно любит их обоих, и на глаза ее навернулись слезы.
Внутри замечательного тела Линка словно бы сосуществовали несколько разных людей. Ей явно пора было убираться из его постели. Дейзи очень плохо спала всю эту неделю, разрываясь между беспокойством о здоровье Гертруды и влечением к Линку. Теперь, когда все закончилось, можно вернуться наконец к нормальной жизни.
Войдя в столовую, Дейзи увидела сидящего за столом Линка.
– Что ты тут делаешь? – спросила она. – Хочешь есть?
Линк повернул к ней свое бледное лицо, и Дейзи увидела, что у него странно блестят глаза. Она пощупала его лоб. У Линка был жар.
Вот это здорово!
– У тебя грипп, – сказала Дейзи. – Ложись в постель. Я позвоню Ивану. Пусть подменит тебя.
– Со мной все в порядке, – заспорил было Линк, но Дейзи перебила его суровым тоном:
– Это заразно. Ты останешься дома. Иди наверх.
Дейзи никак не могла понять, действительно Линк болеет тяжелее, чем Гертруда, или он просто очень сильно не любит болеть и переносит все хуже. Дейзи приносила ему книги, чай, суп, даже радио и телевизор, но ему ничего этого не было нужно, он метался, не находя себе места, пока Дейзи не садилась с ним рядом, не проводила ласково по щеке. Дейзи читала ему книги по истории, и ее голос, казалось, успокаивал Линка, он забывал о боли, пока ему не становилось так плохо, что он переставал что-либо чувствовать.
Лихорадка продолжалась. Однажды Дейзи проснулась ночью и обнаружила Линка в прихожей.
– Что ты здесь делаешь? – сердито произнесла она. – А ну, в постель!
– Я думал, сейчас полночь.
– Уже три часа ночи. Но даже в полночь тебе нельзя вставать и бродить по дому.
– Я думал, ты ушла, – сказал Линк, и тут Дейзи поняла, что полночь, о которой говорил Линк, – время исчезновения Золушки.
– Нет. Я не оставлю тебя. Возвращайся в постель. Дейзи довела Линка до кровати.
– Ложись со мной. Мне холодно, – попросил он. И Дейзи легла рядом с Линком, обняла его и грела до тех пор, пока он не забылся сном.
Утром лихорадка Линка прекратилась, зато заболела Дейзи.
Линк по-прежнему чувствовал себя плохо, но одного взгляда на Дейзи было достаточно, чтобы понять, что ей гораздо хуже, чем ему самому.
– Я сейчас встану, – пробормотала Дейзи. – Ведь тебе еще плохо.
– Мне намного лучше. – Линк положил руку на щеку Дейзи. – Возвращайся в постель.
– Нет, – Дейзи все же выползла из постели и побрела к лестнице.
Она попыталась опереться о перила, но рука ее дрогнула, и Дейзи чуть не упала. Линк подоспел вовремя, чтобы подхватить ее. Сердце его учащенно билось от прилива адреналина, который он испытал, когда увидел, что Дейзи начинает падать. Он отвел Дейзи в ее комнату, разобрал постель и заставил ее лечь, а потом засунул ей в рот термометр.
– Лежи спокойно. – Линк подоткнул со всех сторон одеяло. – Пойду поставлю воду для чая.
Линк видел, что Дейзи хотела бы с ним поспорить, но была для этого слишком слабой. Он понимал, что с ней происходит. Сам Линк никогда в жизни не чувствовал себя так ужасно, как в последние несколько дней. Не удивительно, что его мать плакала. Он принес наверх поднос с чаем и крекерами и поставил его на столик рядом с кроватью.
Потом проверил температуру Дейзи.
– У тебя жар. – Встряхнув термометр, Линк засунул его себе в рот и забрался в постель к Дейзи.
– На этом термометре мои микробы, – сказала Дейзи, и Линк сердито посмотрел на нее поверх термометра. – Ах, да, у нас же одно и то же.
Через минуту Линк вынул термометр изо рта.
– А у меня температура падает. Мне становится лучше. Я уже пошел на поправку, так что я – главный.
– Но…
– Замолчи. Надо подходить к этому делу с умом. Мы должны спать, пить соки и чай, пока не лопнем, и не бегать по дому, как будто мы здоровы.
– Мы – это значит, ты тоже?
– Конечно. Или ты думаешь, что я называю тебя на «вы», как королеву?
– Мне показалось, что ты сюсюкаешь со мной, как больничная сиделка. Я чувствую себя ужасно. Ты тоже?
– Да. – Линк обнял Дейзи. – Где у тебя болит?
– Везде. Как будто вчера меня избили.
– Это лихорадка. Постарайся поспать.
– Да, Линк. – Дейзи придвинулась поближе и свернулась калачиком.
Линк поцеловал ее в лоб. Дейзи горела.
– Прости, малышка, – прошептал он.
На следующий день у Линка уже была нормальная температура, зато температура Дейзи поднялась еще выше и никак не желала снижаться. Сгорая от беспокойства, Линк вызвал врача.
– Если картина в ближайшие часы не изменится, мы госпитализируем ее, – сказал доктор Бэнкс. – Но будем надеяться, что она сможет справиться сама.
Госпитализируем.
Поднявшись наверх, он посмотрел на спящую Дейзи и представил ее в больнице. Забравшись в постель, Линк обнял Дейзи, она вздохнула и прижалась к нему. Линк прижался щекой к ее разметавшимся волосам, по-прежнему сгорая от беспокойства.
Дейзи постоянно звонили.
Чики была в отчаянии, но Линк наотрез отказался пустить ее в дом.
– Это действительно опасно. Дейзи расстроится от одной мысли, что вы можете заразиться. Вы ведь знаете, как она привязана к вам.
– О, Линк, мне так жаль ее! – Чики начала всхлипывать.
– Я позвоню вам, когда у Дейзи спадет температура, – пообещал Линк. – Вы можете тогда попытаться удержать ее подольше в постели.
Студенты тоже очень переживали за Дейзи.
– Можно нам хотя бы встать под окнами и помахать ей? – спрашивал Эндрю.
– Дейзи даже не узнает тебя. У нее лихорадка. Но я передам, что вы все за нее переживаете. Как только спадет температура, можете снова приходить.
– Очень мило с вашей стороны, – сказал Эндрю. – Я ведь понимаю: вы не в восторге от того, что мы все толпимся в доме.
Линк вдруг почувствовал себя так, словно его ударили. Он не сразу нашелся что сказать.
– Вообще-то мне вас даже не хватает. Некому печь печенье. К тому же вы так разбаловали Юпитера, что он все время требует внимания. Можешь не сомневаться, я позвоню тебе, как только у Дейзи спадет температура.
Потом позвонил Билл:
– Я слышал, Дейзи больна. Как не вовремя. Один из моих юных гениев, который должен был выставляться в январе, вдруг понял, что живопись – не его призвание. Как только Дейзи очнется, скажите ей, что она может занять его место. Если, конечно, хочет. И даже если не хочет – я все равно буду настаивать.
– Она хочет, – сказал Линк. – Начинайте подготовку к выставке. А я обрадую Дейзи, как только ей станет полегче.
Арт позвонил в дверь, но Линк отказался впустить его.
– Дайте мне только убедиться, что с ней все в порядке. – Взгляд молодого ветеринара был полон беспокойства.
Сначала Линк разозлился, но потом до него вдруг дошло, что Арт по-настоящему озабочен. Он, по крайней мере, мог видеть Дейзи, а Арт лишен был даже этой возможности.
– Послушайте, но я действительно не могу впустить вас. Доктор очень обеспокоен тем, чтобы зараза не распространилась. Я каждый день даю ему честное слово, что никого не подпущу к Дейзи.
– Заботьтесь о ней получше. – Арт недоверчиво смотрел на Линка.
– Не сомневайтесь, позабочусь, – заверил его Линк.
В первую ночь он попытался лечь спать у себя в комнате, но так сильно беспокоился о Дейзи, что в конце концов снова забрался к ней в постель и обнял ее. Дейзи спала лучше, не стонала и не дрожала, а когда ненадолго приходила в себя, все время беспокоилась о Линке.
– Ты такой бледный, – слабым голосом произносила она. – Ты хоть ешь что-нибудь?
– Да. Овощной суп. Хочешь немного?
Но Дейзи съела всего несколько ложек и снова впала в беспамятство. Иногда она даже кричала, и тогда Линк крепче сжимал ее в объятиях, и больше всего ему хотелось узнать причину тайных страхов Дейзи, чтобы попытаться все исправить в ее жизни. Впервые привычный уклад Линка был нарушен, он ничего не делал, забросил работу и совершенно не волновался по этому поводу.
Когда в конце недели у Дейзи упала наконец температура, Линк был так рад, что ходил по дому, хлопая ладонью по дверным косякам.
Посреди недели, еще пребывая в горячке, Дейзи вдруг встала как-то ночью и отправилась в студию рисовать. В жару она бредила Линком и живописью, думала о том, как сильно она любит этого мужчину и как сильно хочет рисовать большими, размашистыми мазками. Будучи здоровой. Дейзи старалась не вспоминать об этом – ее многое удерживало от этого шага.
От лихорадки у Дейзи кружилась голова, но зато все страхи были забыты. Дейзи достала один из больших холстов, стоящих в углу, и стала набрасывать углем штрихи портрета Линка. Плечи, лоб, подбородок, руки. На следующую ночь Дейзи начала писать, не своими обычными аккуратными мазочками, а крупными оранжевыми и красными, полными жара и страсти. Дейзи точно знала, что она делает, ею двигала лихорадка. Она рисовала три ночи подряд, пока Линк спал, утомленный заботами о ней. А на четвертую ночь лихорадка прекратилась.
Дейзи вошла в студию и посмотрела на холст. Портрет был огромным, сияющим, куда более сексуальным, чем Дейзи могла себе представить. В нем было все, что она думала о Линке, но подавляла в себе. Так приятно было, что она смогла наконец выплеснуть это все и теперь смотреть на результат своих трудов. Сняв картину с мольберта и повернув к стене, Дейзи натянула другой холст.
«Если ты сделала это однажды больная, то теперь сможешь сделать и здоровая», – сказала она себе. И Дейзи снова стала набрасывать контуры, сначала напряженно, потом постепенно переходя к тем же размашистым линиям, которыми рисовала первый портрет. Взяв четырехдюймовую кисть, она стала накладывать широкие мазки черной, синей, серой и белой краски, стараясь насытить портрет силой и светом. Уже забрезжил рассвет, когда Дейзи вытерла с пальцев краску и вернулась в постель.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Линк, когда Дейзи проснулась на следующий день в полдень. Он присел рядом на кровать и поставил себе на колени поднос.
– Прекрасно. – Дейзи подставила Линку лоб. – Пощупай.
Он положил руку ей на лоб, и напряжение последних дней отпустило Линка, когда он почувствовал, что лоб ее больше не пылает жаром. Он все же засунул ей в рот термометр, желая убедиться, что горячка отступила.
– Если температура нормальная, значит, ты выздоровела, – сказал Линк и рассмеялся. У Дейзи ведь никогда ничего не бывало нормально.
Когда минуту спустя он вынул термометр, Дейзи спросила, указывая на миску на подносе:
– Это ведь суп, да?
– Куриная лапша. Замечательно действует на больных. Ну вот, температура почти в норме. Ты хорошая девочка, малышка Магнолия.
Дейзи посмотрела на него почти обиженно.
– Я хочу гамбургер с луком и соленым огурцом, много горчицы и томата.
