Текст книги "Гнев и радость"

Автор книги: Дженнифер Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Она соскользнула с кровати, но не стала приближаться к нему.

– Я так и сделаю.

Его взгляд был задумчивым.

– Кстати, тетя Тин оставила на галерее ведро. На случай, если крыша начнет протекать.

– Очень разумно с ее стороны.

Значит, это было причиной его визита. Или нет?

– Я могу показать, куда его лучше подставить.

– Все в порядке, я сама справлюсь.

Уголки его рта дрогнули в улыбке:

– Я так и думал.

Он посмотрел на нее еще несколько секунд, потом, слегка покачав головой, вышел за дверь и осторожно прикрыл ее за собой.

– И вам спокойной ночи, – пробормотала Джулия, но пока его шаги не стихли на галерее, она не сдвинулась с места.

Глава пятая

К столику Джулии в лодочном клубе неторопливой походкой приблизилась Офелия с полдюжиной пончиков в одной руке и огромной кружкой кофе в другой. Она рухнула на стул и разложила свой завтрак. Разорвав одним движением три пакетика с искусственным сахарином, она высыпала их содержимое в кофе.

– Ну ладно, рассказывай, – сказала она, – как тебе удалось уговорить Аллигатора Табэри?

– Какого Аллигатора?

– Болотного Галаада, помнишь его? Конечно, он не Крокодил Данди, так как здесь крокодилы не водятся, но если ты скажешь, что этот человек не сражается с аллигаторами, ты разрушишь мои девичьи мечты.

– Извини.

– У, черт, я же просила – не говори! Еще какие-нибудь пикантные подробности?

– Извини еще раз, – улыбнулась Джулия.

– Ты безнадежна.

– Вообще-то он все сам решил, я не имею к этому никакого отношения.

– Ладно, как скажешь. Во всяком случае, он здесь прочно обосновался.

Джулия выехала из дома тети Тин на рассвете, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить всех, и отправилась на съемочную площадку. Она даже не посмотрела, на месте ли «чероки» Рея. Проглотив кусочек омлета с ветчиной, она спросила:

– Он уже здесь?

– Несколько часов, за всеми приглядывает, задает вопросы. А сейчас, пока мы разговариваем, его пригласили на кофе и омлет в вагончик Мадлин, она будет готовить своими лилейными ручками. Примет ли он приглашение?

– Это зависит от его настроений.

– Именно. Но не думай, что Мадлин хозяйничает от нечего делать. Она спит и видит себя уходящей на покой от своей яркой карьеры знаменитости и выходящей замуж за новоорлеанского аристократа.

– И?

– Что «и»? – Офелия разломила пончик на две половинки.

– И какое отношение это имеет к Рею Табэри?

Глаза Офелии округлились от изумления.

– Так ты не знаешь? Частные источники Мадлин доложили ей, что этот болотный человек на самом деле светский лев из Нового Орлеана. Очень утонченный, большое состояние, Пиквикский клуб, апартаменты на Ван Ривер Плейс, «мазератти» и частный самолет – все очень-очень.

– Перестань, – произнесла Джулия с широкой улыбкой, ожидая заключительной части шутки Офелии.

– Я не шучу. Мадлин клянется, что это правда. Вот она и пускается на различные уловки.

– Это просто смешно. Этот человек одно время работал в агентстве по борьбе с наркотиками.

– Он ушел оттуда несколько лет назад, когда его богатенькая бабушка-креолка получила инфаркт и не смогла больше управлять семейным бизнесом.

Джулия поморщилась. Все казалось довольно правдоподобным, но никак не сочеталась с непобедимым чувством юмора Рея.

– Почему же он не занимается фамильными предприятиями, а вместо этого топчется по болотам или, к примеру, на этой съемочной площадке?

– Кто его знает, – сказала Офелия, запихивая последний пончик в рот и облизывая пальцы. – Думаю, ты должна спросить его об этом.

– Вот ты и спрашивай. У меня есть о чем беспокоиться, – твердо произнесла Джулия. – Пока он участвует в съемках на болоте, мне все равно, чем он занимается.

– Мне тоже, – заметила Офелия с шутливым сарказмом, доставая сигареты и дешевую пластиковую зажигалку.

Джулия, не обратив внимания на это замечание, отодвинула стул и пошла работать.

Джулия не кривила душой. Она более чем достаточно потратила времени, думая о Рее Табэри. Ей необходимо было сосредоточиться на работе и завершить съемки. И различные вымыслы о происхождении Рея не помогут делу.

Тем не менее ей хотелось проверить правдивость рассказа Офелии. Проходя мимо вагончика Мадлин, она заметила актрису, прислонившуюся к косяку двери. На ней был элегантный длинный пеньюар тридцатых годов, белые пижамные шаровары, охватывающие ее роскошные щиколотки; голова была обмотана белым тюрбаном, на губах блестела ярко-красная помада. Выражение ее лица стало недовольным, когда она увидела у реки Рея. Новый технический директор находился на лодочной пристани, занятый тем, что учил Вэнса и Саммер особым приемам в ловле рыбы. Очевидно, он отклонил приглашение на аристократический завтрак.

– Офелия либо очень глупая женщина, либо скандалистка, – сказала Мадлин, скривив губы, когда Джулия повторила ей услышанное от своей ассистентки. – Иначе зачем она прибежала к тебе со сплетнями о нашем новичке, если только, конечно, она не хотела ввести тебя в заблуждение. Думаю, это возможно. Офелия всегда тебя ревновала.

– Ревновала? Офелия? – Джулия подняла брови и слегка улыбнулась. – Я и представить себе не могла.

– Перестань. У тебя есть все, о чем она мечтает: внешность, ум, тонкая талия, не говоря уже о поддержке тебя Алленом в качестве директора и шумихи вокруг фильма. Как же ей не ревновать?

– Она любит свою работу, да и не в ее характере такое занудство.

– Думай, как тебе нравится, но она определенно ревнует тебя к Рею.

В том, что Мадлин говорила о людях, в особенности, о женщинах, всегда ощущалась какая-то горечь. После стольких лет борьбы за «жирный кусок» – выгодную роль, стольких лет стараний удержаться наверху, она рассматривала женщин как естественных соперниц. Джулия знала, что лучше не спорить с ней.

Зацепившись за последние слова актрисы, Джулия спросила:

– То, что она говорила о нем, правда?

Мадлин заправила выбившуюся прядку волос под тюрбан.

– Конечно, правда, дорогая. Я никогда не ошибаюсь в мужчинах, Как только я увидела его здесь, тут же поняла, кто он такой; мне на него указали в Новом Орлеане несколько недель назад. Он сопровождал свою бабушку в шикарный ресторан под названием «Версаль».

– Ты никогда не говорила об этом.

– Откуда мне было знать, что тебе это интересно? Ведь у тебя есть Аллен.

Ее слова были слегка вызывающими. Джулия улыбнулась:

– Просто это кажется мне любопытным. Двойная жизнь.

– Не знала, что это так называется. Ему действительно не нравится говорить о себе. Представляешь? Я восхищаюсь его манерой после того, как столько лет была окружена актерами, старающимися запечатлеть каждую минуту своей жизни. А твое мнение?

– Я не знаю. Меня не особенно волнуют тайны.

Мадлин открыла было рот для ответа, но слова ее потонули в крике. Кричала Саммер, там, у воды. Звук был пронзительный и громкий, но скорее он выражал истерику, нежели боль. Джулия быстро обернулась и увидела, как девочка швырнула на землю спиннинг и стала прыгать на месте, вцепившись себе в волосы.

Вэнс отпрянул в сторону, качая головой. Рей же стоял не шевелясь и смотрел на Саммер. Заметив, что тот не трогается с места, она заорала еще громче, потом рванула вперед и принялась топтать спиннинг.

Рей молниеносным движением схватил Саммер за плечи и, удерживая ее на месте, стал говорить что-то отрывистыми фразами. Что он говорил, не было слышно, но Саммер неожиданно перестала кричать. Она вырвалась из рук Рея и, развернувшись, побежала к вагончику, в котором жила вместе с матерью.

Джулия кинулась ей наперерез и схватила Саммер за руку.

– В чем дело? – озабоченно поинтересовалась Джулия. – Что случилось?

Саммер обернула к ней искаженное от злости и боли раненого самолюбия лицо.

– Он назвал меня ребенком, испорченной дрянью. Я – не ребенок, и не испорченная, и я ему еще покажу. Мне наплевать, научусь ли я ловить рыбу. Мне наплевать, если мы никогда не сделаем эту сцену. Я не буду делать ее! Никогда! Вот так!

Девочка вырвалась и побежала к вагончику, стоявшему рядом с вагончиком Мадлин. Она влетела внутрь и захлопнула дверь. Джулия покачала головой, ожидая, что будет дальше. Ждать долго не пришлось.

Из вагончика появилась Аннет Даветт, ее волосы развевались на ветру, рот был плотно сжат. Подойдя быстрым шагом к Джулии, она заговорила требовательным голосом:

– Что этот человек сделал с моим ребенком? Как он посмел прикоснуться к ней! Я еще никогда не видела ее в таком состоянии. Я требую, чтобы он извинился, или я пожалуюсь в полицию!

– Думаю, это излишне, – ровным голосом произнесла Джулия. – Я уверена, что они просто не поняли друг друга.

– Не поняли друг друга! Это было дурное обращение с ребенком!

– Едва ли, – твердо сказала Джулия.

– Напротив, – вмешался, подойдя к ним, Рей, – особенно с учетом моего первого порыва. Ваша дочь, миссис Даветт, злой демон. Она только что сломала спиннинг стоимостью в несколько сотен долларов только потому, что не смогла правильно забросить его с первого раза, и потому, что я сказал, что она неправильно его держит.

– Моя дочь – задерганная актриса, она живет эмоциями. С ней не должны обращаться так, как с остальными детьми. Что бы она ни сделала, вы не имеете права дотрагиваться до нее!

– Дотрагиваться до нее? Ей повезло, что я ей задницу не надрал. Это был мой спиннинг.

Глаза Аннет Даветт сверкнули.

– О, вам, конечно, выплатят компенсацию, но для нас это не имеет значения. Я настаиваю, чтобы вы извинились перед Саммер.

– Я извинюсь перед Саммер, когда она извинится передо мной, и не раньше. До тех пор пусть она выглядит по-дурацки в своей сцене рыбной ловли, если так хочет. У меня нет времени учить девчонку, которая слишком «задергана», чтобы держать себя в руках.

Аннет мрачно улыбнулась:

– Саммер говорит, что не собирается играть эту сцену.

– Мне все равно.

– А мне – нет, – вмешалась Джулия. Выслушав всю историю, она утратила всякое желание утешать Саммер и ее мамашу. – Знаете, Аннет, я просмотрю контракт с вашей дочерью, прежде чем поддерживать любое из ее заявлений, сделанных в порыве гнева. Сцена ловли рыбы будет отснята любой ценой. И сделано это будет сегодня же.

Мать Саммер перевела взгляд с Джулии на Рея.

– Посмотрим, – сказала она, поджав губы.

– Подожди, мама, погоди!

Это была Саммер, стоявшая в дверях вагончика. Аннет Даветт, неприятно удивленная, повернулась к ней. Девочка, едва передвигая ноги, медленно подошла к Рею.

– Я не знала, что спиннинг ваш. Думала, это реквизит. Я куплю вам новый.

Выражение лица Рея не изменилось.

– Предпочитаю все себе покупать самостоятельно.

– Позвольте мне сделать это, пожалуйста, – девочка глубоко вздохнула, ее бледное лицо залила краска стыда. – И потом… я хочу, чтобы вы научили меня им пользоваться, как это делаете вы.

– С какой стати?

– Неужели вы не видите, что она пытается извиниться, – сказала Аннет Даветт, прижав в умилении руки к груди.

– Правда? – тихо переспросил Рей. – Я что-то не расслышал.

Гамма чувств отразилась на лице Саммер, от протеста и гордыни до раскаяния и смущения. Наконец, она произнесла:

– Я больше так не буду. Честно.

Улыбка, удивительно теплая и приветливая, осветила лицо Рея:

– Прости и ты меня за причиненную боль.

– Ничего страшного. Я вела себя как… как сумасшедшая.

– Важно не то, что ты разозлилась, важно – из-за чего.

– Вы научите меня ловить рыбу? Думаю, эта сцена хорошо у нас получится, но я не хочу глупо выглядеть или сделать что-то неправильно.

Рей кивнул с серьезным видом:

– Я смогу починить катушку, но удилище погибло. Давай позаимствуем у моей тети еще одно, более дешевое?

– Сейчас? – лицо Саммер расцвело от радости. Она схватила его руку: – Пошли!

Рей не тронулся с места.

– Кажется, ты что-то забыла.

– Что?

– Я не слышал, чтобы ты спросила у матери разрешения пойти со мной.

Девочка обернулась через плечо к Аннет:

– Мы скоро вернемся, мама.

Рей не шелохнулся и молчал. Саммер потрясла его за руку.

– Я сказала ей. Чего вы еще хотите?

– Разрешения.

– Вы – невозможный человек.

– Вероятно.

– Ох, ладно! Мама, можно нам идти?

Аннет Даветт больше с раздражением, чем с одобрением, отнеслась к необычной покорности своей дочери. Отрывистым, резким голосом она произнесла:

– Смотрите, только недолго!

Рей посмотрел на Джулию:

– Мне следовало спросить, не помешает ли это съемочному графику?

– Мы отснимем пока сцены без ее участия, если вы действительно не задержитесь.

Он кивнул и ушел вместе с девочкой. Аннет Даветт развернулась и зашагала обратно к своему вагончику. Дверь за ней с шумом захлопнулась.

– М-да, – произнесла задумчиво Мадлин, спускаясь со ступенек своего вагончика и направляясь к Джулии.

– Да уж, – сухо проговорила та.

– Что за бес вселился в Саммер?

– Просто переходный возраст.

– Бедняжка. Кажется, она влюбилась в нашего технического директора. Покорена видом первого настоящего мужчины, попавшегося ей на глаза. Как грустно.

Джулия была не совсем согласна с ней.

– Аннет в чем-то права: Саммер очень задергана. Не особенно здорово, что ей приходится тесно общаться с человеком, который может исчезнуть отсюда на следующей неделе, даже если ей и необходим отец.

– Сомневаюсь, что она будет очень страдать. Во всяком случае, пока она работает, все остальные причины неважны.

Джулия не ответила, и актриса продолжила:

– Этот каджун – что-то особенное. Не увидительно, что Саммер потеряла голову.

– Мадлин, ну что ты в самом деле, – запротестовала Джулия.

– Да брось ты. Только не говори, что не попала под обаяние здешней атмосферы.

– Мне не двенадцать лет. Я предпочитаю несколько другой, более утонченный образ жизни.

– Уверена, что Табэри может ему соответствовать.

– Возможно. Однако, как ты заметила, у меня есть Аллен.

– Утонченный человек, если такой вообще существует, – едва сдерживая смех, произнесла Мадлин.

– Именно так, – ответила Джулия ровным голосом и зашагала прочь.

Она не слишком удивилась, получив известие от Аллена в это же утро. Во-первых, он имел какое-то чутье, когда Джулия думала о нем, а во-вторых, она ждала, что он свяжется с ней после гибели Пола Лислета. Она разговаривала с его секретаршей и оставила кучу срочных записок. Женщина оправдывалась, но могла сказать только, что Аллен улетел по делам в Европу. В его дневнике не было указано никаких дат, и секретарша не имела представления, когда он вернется.

Джулия разозлилась бы, не будь она так занята «Болотным царством», поэтому она не поинтересовалась планами Аллена на время заключительных съемок. Она решила, что он будет в Лос-Анджелесе заниматься делами, связанными с выпуском фильма на экран.

Оказалось, что вместо этого он был в Париже и Швейцарии и вернулся только накануне вечером. Целью поездки была серия деликатных переговоров относительно производства нового фильма и его бюджета в пятьдесят миллионов долларов, который будет финансировать группа арабских и южноамериканских бизнесменов. Хотя Аллен был довольно дипломатичен по телефону, Джулия поняла, что директором той картины ей не быть. Она сделала вид, что ничего не случилось, и перевела разговор на свои проблемы.

– Бедняжка, – голос Аллена звучал тихо и сочувственно. – Значит, небо обрушилось на тебя? Я немедленно вылетаю.

Джулия представила Аллена в его кабинете, возможно, развалившегося в черном кожаном кресле, его ноги в ботинках «тон сайдер» покоятся на столе, рядом поднос с чаем «Эрл Грей», булочки и фрукты. Современный, стройный, с ухоженными каштановыми волосами, глазами цвета зимнего неба и хорошо поставленным голосом, он был прекрасным образцом жителя Калифорнии и Массачусетса.

Она улыбнулась:

– Нет никакой необходимости тебе приезжать, особенно сейчас, когда у тебя другие дела. Я считаю, что все под контролем. Вся проблема в этом представителе страховой компании. Я могу обойтись без его назойливого присутствия.

– Страховая компания проявляет законный интерес к делу.

– Я понимаю, но этот парень такой отвратительный.

– Я поговорю с ним, ладно?

– Спасибо.

– Как ты живешь? – продолжал он, его голос понизился. – Ты скучаешь по мне?

– Конечно, когда у меня есть на это время. Знаешь, я переехала в глубь страны.

– Я слышал об этом, как и о твоем техническом директоре. Расскажи мне о нем.

– Слышал? От кого?

– Точно не помню. Кажется, что-то было в одной из записок, которые я обнаружил у себя на столе. Так как все вышло с этим парнем?

Джулия вкратце рассказала о Рее, однако не упомянула недавно открытые Мадлин новые факты. Они не имели никакого отношения к его участию в картине и не могли особенно заинтересовать Аллена.

– Похоже, ты оправдаешь затраченные деньги, если Табэри собирается ставить трюки.

– Я как-то об этом не думала, но, видимо, так.

– Именно тебе необходимо следить за этим. Твой надсмотрщик из страховой компании был прав насчет бюджета: мы слишком размахнулись. Вот что я тебе скажу: через пару деньков я завершу это новое дельце, прилечу к тебе и за всем пригляжу. Может, у нас найдется пара часиков, чтобы провести их вместе; кажется, прошла уже целая вечность с тех пор, как мы просто разговаривали.

– Я тоже с нетерпением жду этого.

Они еще поболтали несколько минут, прежде чем попрощаться и повесить трубку. После разговора Джулия долго сидела, продолжая держать руку на телефоне. Ей будет приятно увидеть Аллена, работать с ним рядом на съемочной площадке, зная его заинтересованность в ее делах. В то же время ее тревожило смутное чувство, что его визит может стать проверкой ее работы. Он всегда поддерживал ее талант, то, что было унаследовало ею от Булла, – директора, которым он больше всего восхищался. Он никогда не вмешивался ни в один фильм, который она делала под его покровительством, позволяя себе лишь небольшие добавления и ненавязчивую критику окончательной редактуры. Но на этот раз все было по-другому. Бюджет «Болотного царства» составлял не пятьдесят миллионов, но все же не укладывался в привычные стандарты. Такие деньги нервировали людей, даже Аллена.

К тому же необходимо было учитывать и следующий проект Аллена. Если он уже вовсю принялся за новое грандиозное дело, ему не нужен был и намек на денежные проблемы. Одного этого могло быть достаточно, чтобы он решил непосредственно следить за тем, что она делает.

Джулии было неприятно так думать. Они с Алленом были давно знакомы, почти семь лет. Им было удобно и легко друг с другом, они жили вместе, когда это позволяла работа. Он был ее наставником, доверенным лицом, человеком, научившим ее доверять себе и своему таланту. Он никогда не пытался помешать ей в чем-нибудь. И если при их встречах после долгих разлук не было особой страсти, то не было и никаких взаимных обвинений. Он помогал ей формировать вкусы в искусстве и музыке, еде и вине, не навязывая своего мнения. От него исходило ощущение безопасности и дружелюбия. Она была его протеже и его гордостью.

Однако Аллен изменился с того момента, как она начала снимать этот фильм. Джулия не совсем понимала, были ли виной тому истраченные ею деньги или это было результатом ее возросших требований. Он стал более заинтересованным, но меньше помогал ей. Пока они снимали в Новом Орлеане, он появлялся пару раз, но через несколько дней возвращался в Лос-Анджелес. Он выслушивал ее идеи и пытался подбадривать, но задавал мало вопросов. Раньше она думала, что, если Аллен потерял интерес к обсуждению, это означало, что она достигла того уровня, где ей не требовалась помощь. Теперь она не была в этом так уверена.

Съемки в тот день прошли гладко и с минимумом ошибок. Трогательная сцена рыбалки Жан-Пьера с его дочерью, их постепенное сближение, привыкание Алисии к своеобразной красоте болот стала одной из лучших во всем фильме. Большая заслуга в этом принадлежала Рею: он обучал актеров технике рыбной ловли, его рассказы о болотах были включены в диалог. Джулия, следившая за игрой Бэнса, заметила, что актер перенял акцент Рея, его походку и даже твердую манеру общения с Саммер. Джулия была довольна.

Следующим моментом в съемках была длинная сцена погони по болоту с участием Жан-Пьера и двух человек, подосланных его женой. Джулия решила провести съемку этой сцены в два дня. После этого она хотела снимать эпизод, где жена героя, Доротея, которую играет Мадлин, выслеживает своего мужа и угрожает ему оружием; затем снова погоня по болотам, после которой она, вся грязная и обессиленная, добирается до стоянки мужа, где он ловит рыбу. У Джулии были задумки относительно еще нескольких сцен с Саммер и Жан-Пьером, в которых она хотела показать дальнейшее развитие их отношений, растущий интерес девочки к миру ее отца. На это, вероятно, у них уйдут все выходные, если не больше.

В следующий понедельник они продолжили бы серию сцен в рыболовном лагере – домике, заранее подготовленном для этой цели Офелией, – особенно ту, где Мадлин в роли Доротеи пытается уговорить Жан-Пьера вернуться в Новый Орлеан и едва не попадает под действие старых любовных чар. Эта последняя сцена должна была стать центральной, когда оба героя уступают страсти, сведшей их сначала вместе, но вынуждены признать непреодолимость их конфликта. Джулия подумывала о дополнительных двух неделях для съемок этих сцен. После этого останутся эпизоды, в которых Рей будет задействован как каскадер вместо своего друга Пола. Одна из них была особенно важной, так как в ней участвовала Саммер и в конце сцены звучал взрыв, завершающий всю историю. На нее понадобится два-три дня, потом Джулия переведет съемочную группу из болот в маленький городок, выбранный Офелией для уличных сцен. На них потребуется мало времени, если только Джулия не придумает что-нибудь еще – ей очень хотелось уделить больше внимания каджунскому образу жизни.

Она была поглощена подсчетом дней для съемки, когда в дверь ее кабинета постучали и в комнату заглянул Рей.

– Ты готова? – спросил он. – Тетя Тин приготовила обед.

– Минутку. Идите, я вас догоню, – она оторвала взгляд от сценария.

– Какие-то проблемы?

– Ничего особенного.

– Технические?

– Не совсем, – ответила Джулия, но, подняв на него глаза, она поняла, что он пытается предложить свою помощь. – Да, возможно.

Он подошел и присел на край ее рабочего стола.

– Да?

– Тут должна быть сцена купания на реке в лунном свете Жан-Пьера и Доротеи, то есть Вэнса и Мадлин, показывающая силу их прошлой страсти и затаенного сексуального влечения, которое по-прежнему движет ими в их борьбе за дочь. В результате происходит разрыв и все надежды на их возможное соединение оказываются тщетными. Мне хотелось придать этой сцене больше романтизма, сделать ее таинственной и эротичной. Но это было до того, как я сама попробовала искупаться ночью. А теперь я не знаю, что придумать взамен этой сцены, то есть, то, что могло бы родить подобные чувства.

Он удивленно поднял брови.

– А чем плоха начальная идея?

– Да ладно вам, – сказала она со смешком, – вода ледяная, кроме того, в ней есть пиявки.

– Когда плывешь, не холодно. А насчет пиявок – так я не нашел ни одной!

– Да, но если бы нашли?

– Маловероятно, – ответил он с неизменной улыбкой.

Она закрыла лицо руками.

– Не верю. Поищите снова.

– Летом намного больше пиявок, потому что вода теплая.

– Я в этом уверена. Во всяком случае, в воде слишком темно, можно наткнуться на корягу или другой плавающий мусор, не говоря уже о змеях и аллигаторах. Забудем об этом. Мне придется придумать другую сцену.

– Я думал, это дело сценаристов.

– В этом случае писатель – я. Итак, надо искать что-то другое.

Рей поднялся на ноги и нагнулся к ней.

– Не следует попусту ломать голову. Пойдем пообедаем. Кто знает, может, вас осенит гениальная идея над джамбалайей.

Однако этого не произшло, да она и не надеялась. Появление Рея развеяло ее сосредоточенность. Она поймала себя на мысли, что пытается представить его городским жителем, сопровождающим свою бабушку-аристократку. Это было нелегко. И трудность состояла не в его манерах или простой одежде, просто он исключительно вписывался в окружающую его жизнь с его мощным автомобилем, деревенской обстановкой и слегка обветшалым домом своей тетки. Среди этих болот он был как дома. Он принадлежал этой жизни. Неужели он мог чувствовать себя так же свободно где-то еще, в Пиквикском клубе, например, или на Ван Ривер Плейс?

Она говорила себе, что это ничего не меняет, и так оно и было на самом деле. И все-таки она продолжала удивляться этому.

Тетя Тин наварила целую кастрюлю супа с мясом и овощами с собственного огорода. Дома ее не оказалось, но она оставила записку, в которой сообщала, что отправилась поиграть в «Ла Плас». Джулия и Рей поели и вымыли посуду, продолжая одновременно спорить по поводу сцены купания.

Наконец, Рей произнес:

– Ладно, надевай купальник, и пошли.

– Вы хотите сказать… нет, спасибо! У меня уже была возможность пройти на веслах по Слепой реке, и я не уверена, что хочу испытать это вновь.

– Это не одно и то же. А как же твоя преданность делу? Что произошло с твоим стремлением все изображать достоверно? Что сталось с желанием придерживаться сценария, положенного в основу фильма?

– Отвергнуты ради безопасности.

– Трусиха. Значит, купаться не идем. По крайней мере, давай прокатимся на лодке. Я хочу показать место, идеально подходящее для твоей задумки.

Она еще пожалеет об этом, у нее не было на этот счет никаких сомнений. И все равно она пошла. Место, которое он хотел показать ей, должно быть особенным, раз он так настаивает. Кроме того, он еще не преподносил ей никаких сюрпризов, поэтому она боялась пропустить что-нибудь особенное для своего фильма.

Это место действительно оказалось особенным. Оно находилось в стороне от основного русла, в протоке, достаточно широкой для катера Рея. Узкий ручей извивался на протяжении нескольких миль, потом постепенно переходил в озерцо абсолютно круглой формы. Изолированный затон был окружен черными кипарисами, утопающими в траве и островках лилий, цветы которых отливали белизной. Озеро слегка туманилось в лунном свете, над его темной неподвижной поверхностью колыхалась легкая дымка, отсвечивающая опалом. Это был водяной Эдем, такой уединенный и призрачный, что казалось, он растает с рассветом.

Рей заглушил мотор, но они продолжали скользить к середине пруда. Джулия молча озиралась по сторонам. Она ощущала сладкий, с примесью мускуса аромат водяных лилий. Ночь была наполнена нежными звуками. Полоски мха на деревьях тихо шевелились, словно следуя в такт неслышной музыке под бледным светом луны, повсюду серебрилась роса.

Она не заметила, как Рей покинул лодку. В какое-то мгновение он скользнул за борт, оставив одежду на сиденье, и поплыл длинными саженями, рассекая воду мощными взмахами рук.

Он был словно воплощением ночи, великолепным и необузданным. Туман ореолом окружал его.

Неожиданно Рей исчез. Джулия перегнулась через борт и ждала, когда он вынырнет. Она вспомнила об аллигаторах, бросающихся на свою добычу и топящих ее под водой. Внезапно Джулия сообразила, что, вероятно, Рей таким образом пытался выманить ее в реку, и коснулась поверхности воды возле самой лодки. Никого не было.

Она позвала, но ответа не последовало. Обуреваемая страхом и паникой, она выскользнула из юбки и рубашки и прыгнула в воду.

Вынырнула она прямо в руки Рея. Развернувшись к нему лицом, она гневно посмотрела на него.

– Тебе холодно? – Его голос был тихим и спокойным.

– Ни чуточки.

– Тебе не попалась змея или аллигатор?

– Только в человечьем обличье.

– Вот как, – произнес он и отплыл в сторону, явно приглашая следовать за ним.

Что она теряла? Догнав Рея, Джулия присоединилась к его игре, вместе с ним ныряя и подпрыгивая. Они отлично подходили друг другу, оба хорошие пловцы, оба привыкли к играм в воде. Казалось, между ними установилась невидимая связь, их движения были сильными и грациозными. Они одновременно вынырнули у катеpa, подплыли к нему и схватились за борт, их тела медленно покачивались в воде, участившееся дыхание постепенно становилось спокойным.

В какой-то миг Джулия встретилась с темными глазами Рея и не смогла отвести взгляд. Она чувствовала себя разгоряченной от плавания и нараставшего внутри нее необычного чувства. Сердце глухо стучало в груди. В горле стоял комок, руки и ноги казались тяжелыми и непослушными. Он дотронулся до нее, и его прикосновение было мягким и осторожным. Рей перевел взгляд на ее полураскрытые губы, потом медленно нагнулся и поцеловал ее.

Она могла бы остановить его одним словом, жестом, одним движением, но не сделала этого. Его поцелуй казался неизбежным. Она желала этого, у нее не было сил бтказаться от него.

Их окружали ночь, вода и сводящее с ума притяжение луны. И в этом лунном свете оба почувствовали возникшую между ними близость и необъяснимое желание.

Его губы были теплыми и сладкими, они легко и нежно касались самых чувствительных уголков ее губ. Его язык, возбуждая ее, осторожно проник внутрь рта. Она ответила на его поцелуй, и они сблизились, словно исследуя друг друга, в то время как внутри Джулии росло удивление и появились первые звоночки страха.