Текст книги "Разоблачая наследницу (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер Аподака
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Глава 3
– У тебя есть ребёнок?
Алисса быстро огляделась вокруг, непреодолимая необходимость сохранить мальчика в безопасности и под защитой поднялась на поверхность. Все эти годы она рассказывала о нём только одному человеку. Но чего она ожидала, что папарацци выскочат из-за скрытой стены и услышат эту поразительную сенсацию о том, что у Алиссы Брукс есть ребёнок, которого она хранит в секрете? Девушка сделала вдох и посмотрела на мужчину напротив неё.
Хант. Годы превратили все следы мальчика в крепкого мужчину. Его песочного цвета волосы были длиннее, чем короткая военная стрижка, которая была у него, когда она видела его в последний раз. Но небрежная причёска, расчёсанная пальцами, никак не смягчала суровые черты его лица или мороз в его голубых глазах. Она провела взглядом по его плечам, натянувшим материал футболки, и по мышцам и сухожилиям, выпирающим вдоль его бицепсов... и, ох, из-под рукава его майки виднелась красивая надпись.
– Алисса.
Он произнёс её имя как приказ, заставив поднять взгляд.
– Больше нет, – «расскажи ему». – Я отдала его на усыновление в тот день, когда он родился.
Только произнеся эти слова, она перенеслась на семь лет назад, в то утро в холодной больничной палате. Она держала на руках своего новорождённого сына и чувствовала, как её сердце разбивается, трещина за болезненной трещиной. Алисса не хотела отдавать его, но слишком сильно его любила, чтобы обременять матерью-подростком, охваченной горем и виной. Под столом для переговоров Алисса прижала кулак к животу, где у неё была маленькая татуировка сердечка и слезы. Тишина стала такой густой, что было тяжело дышать.
– Его родители знают, что я договариваюсь о защите для него, ну, для всех них.
– Ты нанимаешь нас для защиты ребёнка, которого не хотела?
Его голос пристрелил ту крошечную надежду в ней на то, что он поймёт. Поддержит её. Что она не будет чувствовать себя такой чертовски одинокой и напуганной.
– Нейт угрожал причинить боль мне и Эли. – увидев замешательство Ханта, она сказала – имя Эли – ему дали приёмные родители, и я заплачу любую цену, чтобы сохранить Эли и его родителей в безопасности. – она пожертвовала частью своего сердца, чтобы дать этому мальчику хорошую жизнь. – Можешь не одобрять мой поступок сколько хочешь, но этому мальчику всего семь лет.
– Семь. Это значит, что тебе было семнадцать, когда ты родила его.
К чему он это вёл?
– Да.
– Значит, когда твоя мама умерла...
Боже. Она не хотела возвращаться к тем воспоминаниям.
– Я была на втором месяце беременности.
В его глазах что-то мелькнуло, может быть, капелька сочувствия? Или она только добиралась до этого?
– Ох, чёрт, Лисси, – выскользнуло его старое прозвище для неё. – Почему ты не рассказала моей маме? Или Эрин. Моя сестра была твоей лучшей подругой, а ты вычеркнула её.
Рассказать им? Она была в абсолютном шоке от несчастного случая, который убил её мать. Сжав зубы, Алисса сказала.
– Ничего из этого сейчас не имеет значения. Что важно, так это безопасность Эли.
Она повторила всё, что сказал Нейт, его ультиматум, что она выйдет за него замуж, и закончила его последней угрозой после того, как он показал ей фотографию её сына.
– «Я знаю, где именно он находится, каждую минуту каждого дня. Играй свою роль, и я оставлю его в покое. Обманешь меня, и я сделаю ему больно. А затем тебе», – вдохнув, она добавила. – Я не хочу идти в полицию. Нейт будет отрицать, что угрожал. А как только я сделаю заявление в полицию о существовании Эли, могут подключиться СМИ, а это откроет ящик Пандоры. – посмотрев в глаза Ханту, она спросила, – «Бывший морской пехотинец» берётся за это дело или нет?
И если нет, то что?
– У меня есть несколько вопросов.
Переборов волну нетерпения, она кивнула.
– Твой отчим знает, что ты родила ребёнка?
Девушка покачала головой.
– Нет. Я боялась, что он заставит меня сделать аборт, и он был слишком занят попытками сохранить «Крыло Дракона», чтобы заметить. Хотя Нейт уже мог ему рассказать.
– Тогда как ты отдала ребёнка, если никто не знал?
«Сосредоточься на деталях, а не на болезненных воспоминаниях».
– Наша давняя домработница, Кармен, узнала, что я беременна, и отвезла меня в Аризону, где мы остановились у её семьи. Кармен сказала Паркеру, что увозит меня от внимания СМИ, которые не отступили бы после несчастного случая и смерти моей мамы. Он был рад моему исчезновению и так и не понял, что за этим стоит большее.
Он напечатал что-то в своем «АйПоде».
– Ты отдала его в Аризоне?
Всё это было размытым – пока он не родился. Эти часы были яркими.
– Да, я наняла частного юриста по усыновлению и через неё нашла пару, Марка и Дженис. Мы просмотрели много людей, но они были идеальны.
– Отец ребёнка согласился на усыновление? Или ты вообще не рассказывала ему?
Алисса изучала взглядом стол из красного дерева.
– Я сказала ему. Он приходил порвать со мной, потому что уезжал в тур. Он был в бой-бэнде. Его зовут Скотт Пирсон. Он был расстроен и хотел, чтобы я избавилась от него,—Алисса сжала руки в кулаки. – В любом случае, он подписал документы, и с тех пор я с ним не разговаривала. Он даже не знает, кто усыновил Эли.
Прошли долгие мгновения тишины.
– Ты говорила Нейту, где мальчик?
Страх, с которым она жила всю ночь, обжигал её внутренности.
– Нет, после того, как он сделал мне предложение, я только сказала ему, что родила Эли и отдала его. Эли записан в моём завещании, так что Нейт должен был знать. Я никогда не рассказывала ему, где сейчас Эли и его родители, но, очевидно, он выяснил. Я видела его фотографию.
– И где он на ней? Ты уверена, что это был Эли?
Она не могла выдержать взгляд Ханта и уставилась на серую стену за его плечом.
– Он в Скоттсдейле, в Аризоне. Раз в год я получаю фотографии и е-мейл, никаких других контактов, если нет проблем, – она сглотнула. – Это он. Я знаю его лицо лучше, чем своё собственное. Нет ничего важнее, чем защитить Эли и его семью. Нейт нанял кого-то для наблюдения за семьёй, и нам нужно выяснить, кто это, и остановить. Сегодня утром Нейт на неделю уехал в Европу. Надеюсь, это даст нам немного времени, прежде чем он сделает что-нибудь по-настоящему ужасное. – Алисса вжала пальцы в свои ладони, когда возросло отчаяние. – Ты мне поможешь? Сохранишь Эли и меня в безопасности?
Он отодвинул «АйПод» в сторону и сложил руки на столе.
– Твой бывший жених использует сына, которого ты любишь, чтобы шантажом заставить тебя выйти за него замуж, и такое дерьмо меня действительно бесит. Мы приставим команду к Эли и его семье.
– Спасибо, от этого я чувствую себя лучше по поводу Эли. – Алисса признавала, что боится и за себя. – Но что насчёт меня? Ты будешь моим телохранителем?
***
Хант встал и обошёл стол. Его тянуло к девушке, которую он никогда не забывал. Он по-прежнему чувствовал головокружение из-за того, что она родила ребёнка. А затем отдала его.
Вернувшись домой из морской пехоты, он видел Алиссу по телевизору и думал, что она начала жить богатой и успешной жизнью, оставив позади пережитки другой жизни, что она забыла их.
Но сейчас? У него перехватывало дыхание. Молодая женщина, которая так сильно боролась за защиту своего ребёнка, которого не видела семь лет, кроме как на фотографиях, не была пустой и тщеславной. Эта женщина касалась тех его мест, которые лучше было оставить в покое.
Он ни за что не позволил бы кому-то другому её защищать. Опустившись на стул рядом с ней, он заметил тёмные тени под её глазами.
– Ты вообще спала прошлой ночью?
– Нет. Я слишком переживала и пыталась выяснить, что делать.
В своём отчаянии она пришла к нему. Это укрепило его решение.
– Ты была лучшей подругой моей младшей сестры. Ты не работа, и я не беру деньги за то, чтобы защитить тебя. – не в силах устоять, он коснулся её плеча. Этот контакт пробрал его до костей, посылая искры в холодную тьму, в которой он жил годами. – Вместо этого я отвезу тебя в Соному. Я установил охранную систему, и там ты будешь в безопасности.
В её глазах зажглась надежда.
– Виноградник? Постой, может быть, твои родители не захотят, чтобы я была там. Если кто-нибудь узнает, что я там, появится множество репортёров.
Так она жила все эти годы.
– Теперь я – хозяин этого места. Мои родители остаются в доме, когда захотят, но в данный момент они в Шотландии.
Выражение её лица смягчилось.
– Нет другого места, куда бы мне хотелось пойти.
В эту секунду, когда Лисси смотрела на него как на своего личного героя, он понял, что попал в беду. Нет, он сможет с этим справиться. Он будет относиться к ней так же, как относился всегда.
Как к младшей сестрёнке.
***
Алисса восстановила дыхание, когда они проехали через кованые железные ворота в маленький виноградник.
Это было словно поездка домой. Ощущения такие мощные, что у неё жгло в глазах и болело в груди. Здесь она была счастлива. Ох, она была счастлива и со своей мамой, но здесь, в Сономе, стресс и давление из-за известности мамы никогда их не касались. Даже когда летом Дженна приезжала навестить Алиссу на выходных, давление СМИ их не беспокоило. Её мама и Алисса обе могли быть собой.
Сморгнув блеск слёз, она посмотрела на тонущее солнце, создающее золотисто-оранжевый свет над зелёной лозой, обрамляющей узкую дорогу. Не в силах устоять, девушка опустила окно. Во влажном воздухе витал сладкий, слегка цитрусовый и чувственный аромат.
– Вы ещё продаёте виноград винным заводам?
– Ага.
Они добрались до вершины холма, где показался одноэтажный средиземноморский дом, который выглядел практически так же, каким она его помнила. Как только Хантер припарковался, она выскочила из машины и направилась к лестнице, чтобы коснуться скульптуры кита, возвышающейся на левой колонне. Наверху правой колонны располагался лев, охраняющий террасу. Алисса не смогла устоять и провела пальцами по деталям гривы существа.
– Он не живой. Это камень.
Хант усмехнулся ей, пронося мимо неё сумки.
– Ха-ха. Не будь злым. Ты можешь увидеть это всегда, когда захочешь. Твой отец великолепен в вырезании форм из камня, которые выглядят так реалистично.
Девушка осмотрела террасу, покрытую каменной плиткой, вдоль которой стояли низкие пальмы и цветы, а затем повернулась и, чёрт возьми, её захватил ошеломляющий вид мягко изогнутых холмов, покрытых лозой.
– Осматриваете своё королевство, принцесса?
Она покраснела от воспоминания. Они с Эрин играли в принцесс, застрявших в темнице замка, и им нужен был принц, который спас бы их. Алисса пыталась уговорить Ханта сыграть эту роль. Он отказывался, как отказался бы любой двенадцатилетний мальчик. Разозлённая и довольно-таки привыкшая делать всё по-своему, она сказала: «Я принцесса Алисса, ты должен делать то, что я говорю».
Мальчик рассмеялся ей в лицо и сказал, что не собирается быть каким-то глупым принцем, а будет морским пехотинцем. Называть её принцессой стало его дразнящим прозвищем.
– Над тобой пошутили, морской пехотинец. Ты меня спасаешь.
Хант рассмеялся.
– Ты получила желаемое. Теперь я играю твоего героя.
Он придвинулся к ней сзади так близко, что его слова обдали дыханием её обнажённую шею. Её кожу покалывало от внезапного осознания его размера и жара. Даже будучи маленькой девочкой, она хотела, чтобы он был её героем, но Алисса больше не была ребёнком, а это не была игра. Смущённая своей напряжённой реакцией из-за его близости, из-за него, она обвила руками свою талию. Она ожидала какой-нибудь ностальгии из-за того, что снова увидит Ханта. Но это сильно отличалось от того времени, когда ей было шесть, и она хотела поиграть в игру. Или когда ей было четырнадцать, и она так сильно влюбилась в него, задаваясь вопросом, каково было бы, если бы он держал её руку своими сильными пальцами. Или если бы он поцеловал её.
Алисса больше не была девочкой. Нет, она была напуганной женщиной, которая глупо доверилась неправильному мужчине. По крайней мере, она знала, что Эли теперь в безопасности. Один из парней «Бывшего морского пехотинца», Грифф Ранкин, уже был там и прислал Ханту сообщение о том, что семья под защитой. Ей нужно было разобраться с беспорядком, в который она угодила, не добавляя больше сложностей.
Девушка скользнула в сторону и потянулась к своей сумке.
– Думаю, нам следует располагаться.
Хант вытянул сумку из её руки и направился к дому, остановившись, чтобы ввести код на панели сигнализации.
Алисса взглянула на гостиную в земляных тонах, расположенную справа, и на кабинет слева, прежде чем войти в огромную комнату. Слева находилась кухня. Толстая глиняная посуда в шкафчиках со стеклянными дверцами и мраморные тумбочки с широкими жилками земляного цвета, доказывающими, что не обошлось без изменений. В центре комнаты стоял длинный стол, сделанный из восстановленного дерева с извилистой железной основой. А справа стоял угловой диван, покрытый маленькими подушками, перед которым располагался телевизор с большим экраном. Её охватило это чувство знакомства. Ох, конечно, столешницы, диван и несколько других вещей изменились, но, в конце концов, дом по-прежнему обладал тем же домашним ощущением.
Мужчина провёл её мимо зоны гостиной в коридор. Зайдя в первую дверь слева, он поставил её чемодан на толстый белый плед на кровати, заваленной бордовыми подушками. Её комната. Та, в которой она останавливалась каждое лето, с тех пор, как начала приезжать сюда, прямо после смерти отца. Алиссе тогда едва исполнилось шесть. Её маме приходилось работать долгими часами, и она хотела, чтобы Алисса веселилась на своих летних каникулах, без постоянных телохранителей. Они с Эрин сдружились, и это просто казалось хорошим решением. Плюс – её мама приезжала на выходные и тоже расслаблялась.
Её охватило слишком много эмоций, и она сосредоточилась на Ханте. Он занимал много места в комнате. Она забыла, какой он высокий – преодолел отметку в шесть футов (прим.пер.: 183 см), в то время как она зависла около пяти с половиной (прим.пер.: 165 см). Когда она была очень юной, он казался ей огромным и очень сильным. Хант мог подхватить её на руки и подбросить в воздух.
Он по-прежнему выглядел так, будто мог с лёгкостью взять её на руки или справиться практически со всем, что в его сторону бросает жизнь. Сила и уверенность исходили от него равномерным потоком, вместе с затаённой опасностью.
Необходимость понять этого мужчину привлекла её внимание к надписи, захваченной в племенные метки, на его бицепсе. Подвинувшись ближе, она попыталась прочесть, но часть надписи была скрыта под рукавом его футболки.
– Что здесь написано?
Поддавшись импульсу, девушка провела пальцем по одной из линий.
Он резко втянул в себя воздух.
Она отдёрнула пальцы. Алисса гладила его кожу, очарованная очертанием его мышц так же, как и красивыми метками. Что с ней не так?
Хант закатал рукав майки и повернулся, чтобы показать ей.
– Братья по крови.
Для него это значило что-то достаточно важное, чтобы оставить отметку на коже, как и её татуировка имела значение, и она хотела понять его. Так как у него была только сестра, она спросила.
– В честь мужчин, с которыми ты служил?
– Да. Я бы истёк кровью ради них. – он развернулся и закатал другой рукав, показывая ей левую руку. – Это в честь тех, кто отдал свои жизни.
Прильнув ближе, она рассмотрела надпись. «Жертва в памяти». Это прошло сквозь неё: абсолютное и неизменное уважение, которое он испытывал к мужчинам, которые погибли, служа своей стране. Подняв глаза, она сказала.
– В последний раз, когда я тебя видела, у тебя не было никаких татуировок.
Опустив свой рукав, он обратил изучающий взгляд на неё.
– Я больше не тот парень.
Нет, он им не был. Тот идейный молодой мужчина с готовой улыбкой и смеющимися глазами ожесточился до этого властного, сексуального и закутанного во тьму мужчину, к которому тянулась та её часть, которая оставалась онемевшей семь лет.
Алисса понимала, что он как-то предупреждает её, но о чём? Кроме того, она тоже изменилась.
– Я не та девочка, которая была глупо в тебя влюблена.
Взгляд Ханта прояснился, и уголки его губ растянула усмешка.
– Неа, тебе не удастся превратить это во что-то незначительное. Я был твоей первой любовью, так ведь?
Вау, это была быстрая перемена от мрачного настроения к игривому. Она подыграла ему и махнула рукой.
– Перестань, я была впечатлительной девочкой и находила новую любовь через день.
Он приподняла бровь.
– Ты выдумываешь. Возьми слова обратно.
Знакомый дразнящий блеск в глазах Ханта ослабил узел напряжения, который залёг между её лопаток со вчерашнего дня.
– Нет, это абсолютная правда. Думаю, ты был пятым парнем в то лето, в которого я немножко влюбилась.
– Немножко? – он скрестил руки на груди, плечи выступили под его футболкой, и он смотрел на Алиссу с вызовом. – Это жестоко, малышка. Я был твоей первой большой любовью. Признай это.
Когда она услышала ещё одно своё старое прозвище, глубоко внутри её груди разлилось тепло. Хант никогда не испытывал к ней романтических чувств, но заботился о ней. И по-прежнему заботился достаточно, чтобы сейчас привезти её обратно на виноградник и помочь ей. Его дружба значила для неё всё. Но она хотела сохранить всё лёгким, простым.
– Ты устаёшь от того, что катаешь на тележке своё негабаритное эго?
– Слушай, кто бы говорил об эго, девочка с обложки. Я не могу купить чёртов шоколадный батончик, чтобы ты не пялилась на меня со всех обложек на кассе.
Алисса закатила глаза.
– Это не я. Кроме длинного списка талантливых людей, которые занимаются моей причёской, макияжем, маникюром, одеждой и украшениями, эти фотографии ретушированы. Там нет ничего настоящего.
Хант вздрогнул.
– Не удивительно, что ты хотела сбежать. Меня выбесило бы жужжание вокруг всех этих людей.
Из её горла вырвался смешок.
– Это раздражает, но я должна быть милой. Это утомляет.
И это так бесполезно. Было бы иначе, если бы она хотела быть моделью. Но Алисса была знаменита не более чем в качестве дочери своей матери и тем, что побывала в аварии, которая убила Дженну Брукс – в детстве знаменитую актрису, превратившуюся в сценариста и продюсера. Одна та ночь оставила у публики ненасытное любопытство к Алиссе, и она ненавидела это.
– Ну, а теперь, когда ты сбежала, почему бы тебе не освоиться здесь? Я закажу пиццу. – он направился к выходу и задержался в дверном проёме, с опаской в глазах. – Ты ещё ешь пиццу?
Она улыбнулась.
– Только если её готовит мой личный шеф-повар.
У Ханта отвисла челюсть.
Алисса закатила глаза.
– Шучу. Да, я ещё ем пиццу. Боже.
В его взгляде зажегся блеск.
– Раньше я поднял бы тебя на руки и бросил в бассейн за то, что ты вот так вмешалась в мои дела.
В её голове пронеслось эхо их с Эрин громкого смеха, когда так делали Хант и его отец.
– Конечно, но тогда ты был молод. А теперь тебе сколько? Тридцать? Ты бы наверняка потянул спину.
Хант пошел вперёд по коридору, забросил свою сумку к себе в комнату и развернулся, прислонившись плечом к дверному косяку.
– Ловишь меня на живца? Там холодная вода. Я ещё не начинал её подогревать.
Она рассмеялась.
– Давай назовём это расплатой за то, что ты считал меня снобом.
– Теперь, когда мы прояснили твои предпочтения в еде, должно быть, ты голодна. Ты только поклевала еду, когда мы останавливались на ланч.
Алисса должна была понять, что он это заметит. С прошлого вечера она была слишком расстроена, чтобы есть.
– Думаю, нервы.
– Да? – Хант пересёк коридор и навис над ней. – Как ты чувствуешь себя теперь?
Лёгкий вопрос.
– В безопасности.
Так, как не чувствовала себя долгое время.
Глава 4
После душа Алисса последовала за запахом в гостиную. Аромат, заставляющий её желудок урчать, доносился из закрытой коробки пиццы, которая лежала на островке.
Хант стоял к ней спиной и открывал бутылку вина. Кончики его мокрых волос доставали до середины шеи. Белая футболка растянулась на спине, пока он ловко откупоривал вино. На нём были чёрные пижамные штаны... Стоп! Она подняла взгляд, как раз когда он повернулся.
Его взгляд переплёлся с её, затем прошёлся по её серой борцовке и леггинсам, практически сжигая с её кожи эту одежду.
У Алиссы перехватило дыхание от неприкрытого одобрения в его глазах. Затем он моргнул, и выражение лица стало пустым.
– Грифф отметился, пока ты была в душе. Всё в порядке. Завтра к нему приедет команда. Ребёнок в безопасности.
Ей потребовались все силы, чтобы не задать вопросы, кричащие в её голове. Как выглядит Эли? У него уже вырос передний зуб? Он счастлив? Алисса получала фотографии ежегодно, но это было, как получить две капли воды после многих лет бродяжничества в пустыне. Она жаждала большего. И её взбесило то, что у Нейта были фотографии – по крайней мере, одна, которую он показал ей, но, возможно, у него есть еще.
– Хорошо, спасибо.
– Я задавался вопросом, попросишь ли ты больше фотографий, чем уже получаешь, или будешь расспрашивать Гриффа о ребёнке.
Она покачала головой.
– Нет. В смысле, я хочу этого, но у меня есть соглашение с его родителями. Они контролируют то, какие фотографии и информацию я получаю об Эли. И они были крайне общительны насчёт того, что я обеспечиваю защиту. Я не переступлю через это.
Не важно, как сильно она этого хотела. Алисса отдала это право, ясно и просто. Теперь она должна жить с этим выбором.
– Достаточно справедливо. – он поднял бутылку. – Вина?
Плохая идея. Она была уставшей, голодной и слишком уязвимой. Девушка открыла рот, чтобы сказать «нет».
– Конечно.
Хах, кажется, между её мозгом и языком было недопонимание.
– Можешь захватить пару бутылок воды из холодильника? Я разжёг костёр во дворе. Давай поедим там.
Они вышли на улицу и устроились вокруг каменной ямы для костра в центре двора. Тёмная ночь, наполненная ароматом винограда, и тихий треск пламени сгладил некоторые из её рваных краёв. Положив ногу на каменное кольцо, она взяла тарелку с пиццей. Запах снова томил её, наконец, отключив память. Её рот наполнился слюной, но девушка повернулась к Ханту, который сидел рядом.
– Греческая пицца?
– Она была твоей любимой.
Её сердце чуть подскочило от счастья, что он помнил.
– Я не ела её много лет. – она откусила огромный кусок, её рот наполнился сыром «Фета», перцем и оливками. – Лучше, чем я помню.
Вино согревало её наравне с огнём, пока она наедалась пиццей. Любопытство, которое девушка подавляла весь день, оказалось на поверхности.
– Значит, ты купил это место у своих родителей?
Это не могло быть дёшево.
– Да, сразу когда вернулся домой два года назад. Они устали от содержания дома и хотели попутешествовать. Мы с Эрин оба не хотели отпускать дом, но у неё не то финансовое положение, чтобы покупать его, так что купил я.
Каждый раз, когда он упоминал свою сестру, Алисса скучала по ней всё больше.
– У Эрин хороший лофт. Я подписана на неё в интернете.
Эрин продавала изделия местных художников, включая свою собственную глиняную посуду.
– Да, но её бизнес требует много финансовых вложений, а я не хотел, чтобы она прыгала выше головы. И...
– Что?
Она повернулась, глядя на него в свете костра.
– Мне нужно было место, чтобы лепить.
– Оу. – за этим заявлением скрывалось напряжение, которого она не понимала. Родители Ханта и его сестра были одержимыми художниками: мама – рисовала, отец – вырезал из камня, а Эрин – лепила из глины посуду. Для Ханта это было более чем хобби. Он обладал сумасшедшим количеством таланта, но его любовью была армия. Так, когда проявилась эта необходимость? – Мастерская по-прежнему там, сзади?
Челюсть Ханта дёрнулась, затем он развернулся.
– Я держу её под замком. Ты можешь ходить где угодно в доме или вне его, не стесняйся использовать бассейн, всё что хочешь. Но в мастерскую вход воспрещён.
Девушка положила свой кусочек пиццы, её желудок напрягся. Много лет назад она врывалась в мастерскую, пока он работал, и ему было плевать. Он приветствовал её. Алисса делала фотографии или болтала, но по большей части просто хотела сидеть там, позволяя музыке, которую он включал, окутывать её, пока она смотрела, как он лепит. А теперь он даже не хотел видеть её там.
Девушка открыла рот, чтобы спросить почему, а затем спохватилась. Она не видела его или его семью много лет. Она не имела права требовать ответы. Он был невероятно щедр, что привёз её сюда, сохраняя в безопасности, организовал защиту для Эли и его семьи. Впервые за последние несчастные двадцать четыре часа она чувствовала себя в безопасности, и если он хотел, чтобы она держалась подальше от его мастерской, она будет уважать это.
– Ладно.
– Я никого туда не впускаю, не только тебя.
И вот оно снова, напряжение, которое съедает его. Она потянулась, преодолевая разделяющее их пространство, и коснулась его предплечья.
– Я уважаю твоё лично пространство.
Он расслабился, схватив ещё один кусок пиццы.
– Итак, что твои предки делают в Шотландии? Осматривают достопримечательности?
Она улыбнулась, думая о них.
– У мамы там работа. Один из её бывших студентов искусств стал автором бестселлеров, купил руины старого замка и построил на участке дом. Мама рисует в нём несколько фресок.
– Руины замка? – Алисса тут же ухватила романтику. – Они подлинные? Моя мама рассказывала мне истории о том, как они с папой ездили в Шотландию, чтобы посмотреть какие-то руины. Я всегда хотела съездить, может быть, пофотографировать.
Хант наполнил её бокал вином.
– Почему ты этого не сделала?
С кем бы она поехала? Она несколько лет не брала настоящий отпуск.
– Нет времени. Всё моё путешествие расписано «Крылом Дракона» для работы. Каннский кинофестиваль. Монако. Или места для рекламных реалити-шоу или созданных-для-ТВ фильмов. – она отпила ещё вина и сменила тему. – Уверена, фрески, которые рисует твоя мама, потрясающие.
– Ты могла бы навестить моих родителей и повидаться с ними. Хозяина там нет, и они пробудут там ещё несколько недель, пока не нужно будет вернуться на вечер вознаграждения.
– Они получают награду?
– Награда за прижизненное достижение от ЛПМ за более чем тридцать лет поддержки мира вместо жестокости. Это пройдёт в отеле в Лос-Анджелесе.
– Вау, заслуга перед Лигой Продвижения Мира – это замечательно.
Его родители были убеждёнными пацифистами, так отличаясь от Ханта. Но всё же они не пытались остановить Ханта в его пути за своими мечтами, насколько знала Алисса.
– Уверен, они бы хотели, чтобы ты пришла на награждение.
– Может быть. – сначала она должна была разобраться со своей жизнью. – Прямо сейчас всё идеально. Просто сидеть здесь, у костра, с отличной пиццей и вином. – она сделала ещё один глоток, наслаждаясь мирным вечером. – Так что насчёт тебя, Хант? Ты, очевидно, не женат, только если не прячешь свою жену в запертой мастерской.
Хм-м, вино развязывало ей язык.
– Это похоже на сюжет фильма «Девочка с обложки».
Она бросила на него злой взгляд.
– Правда? Называть меня девочкой с обложки теперь станет привычкой?
– Тебя это раздражает?
– Да.
– Тогда это станет привычкой.
Конечно, станет. Она подписалась именно на это, признав, что это её раздражает. Подождите... он избежал её вопроса.
– Значит, никакой жены. Ты с кем-нибудь встречаешься? – он ведь не планировал вечно быть здесь один, верно? Виноградник был предназначен для того, чтобы жить на нём. Может быть, чтобы парочка собак гонялась за белками или растягивалась у костра... и да, она выпила достаточно вина. Алисса поставила свой бокал. – Я жду ответа.
– Нет.
Резкость её поразила.
– Нет, ты не будешь отвечать, или нет, ты ни с кем не встречаешься?
Оранжевый и жёлтый свет танцевал на профиле его лица. Напряжение охватило челюсть, и ей пришлось снова взять бокал с вином, чтобы удержаться и не провести рукой по этой челюсти или не запустить пальцы в его волосы. Он собирался ей ответить?
– Хант?
– Я ни с кем не встречаюсь.
– Никогда?
– Почти два года.
– Так, может быть, это не странно, что я перестала хотеть секса с Нейтом два месяца назад...
«Прекрати говорить». Алисса закрыла рот рукой, румянец охватил её шею и щёки. Зажмурив глаза, она расставила пальцы и сказала.
– Давай забудем то, что я сказала. Глупое вино.
– Я забуду, но только не то, что ты обвинила меня в том, что я запер жену в своей мастерской. Так что... расплата – отстой, малышка. Ты говоришь мне, что живой, дышащий мужчина согласился перестать заниматься сексом с такой красивой женщиной, как ты?
– А что насчёт тебя? Ты ни с кем не встречаешься, так что, очевидно, ты не большой поклонник секса.
Они на самом деле разговаривали об этом?
– Я сказал, что ни с кем не встречаюсь, в смысле отношений. Я не говорил, что не занимаюсь сексом. Я огромный фанат секса. Он входит в мои топ-пять любимых вещей.
Алисса не могла оторвать от него взгляда, пока свет от костра играл на его твёрдых чертах. Когда-то он был привлекательным мальчиком для армейского плаката, теперь он был весь в татуировках и сексуально опасен.
– Твой черёд. Почему ты собиралась выходить замуж за мужчину, которого перестала хотеть?
Она не знала, как на это ответить. Алисса действительно хотела Нейта, или от неё ожидали секса, поэтому она им и занималась?
– Секс, должно быть, требует слишком много работы.
– Секс – это работа?
– Нейта привлекла женщина с обложек журналов. Вся в макияже и в сексуальном, но не распутном нижнем белье. – и почему она рассказывала это Ханту? «Потому что ты всегда можешь поговорить с ним». – После некоторого времени секс стал такой же работой, как подготовка к фотосессии или показу на публике. И, прямо говоря, компенсация была не так уж хороша.
Хант подавился своим вином, его голова резко поднялась, а взгляд встретился с её глазами.
Пламя трещало. По крайней мере, лучше, чтобы это был огонь, а не напряжение, которое скручивалось внизу её живота. Почему его пристальный взгляд заставлял её ярко осознавать своё тело, себя?
– Я не знаю, чем ты, чёрт побери, занималась, Лисси, но это был не секс. Не такой, которого ты заслуживаешь с мужчиной, который заботится о твоём удовольствии. Нет ничего горячее, чем когда женщина теряет контроль от моего прикосновения. Ничего. Ни идеальное тело, ни нижнее бельё, ни макияж, ни что-то ещё не может сравниться с тем, как её глаза теряют фокус, а тело дрожит от блаженства... Это сексуально, и это дар. Но ты знаешь, что меня действительно бесит?
Она перегнулась через ручку своего стула, её тянуло к нему, к силе Ханта и его слов.
– Что?
– Тебе тоже плевать. Ты позволяла мужчине так к себе относиться, и это не нормально, Лисси.
Замешательство сплелось с силой его заявления. Старое чувство вины напомнило ей, что она была эгоистична слишком много раз, и это повлекло ужасные последствия.
– Я позволяла ему, потому что хотела ребёнка и хотела, чтобы на этот раз всё было правильно. В браке, в безопасности, чтобы ребёнок был любим и защищён. Я думала, что Нейт тоже этого хотел. Вместо этого я просто сделала очередную ошибку, приняла очередное плохое решение, которое привело к болезненным последствиям.
