Текст книги "Меж двух огней"
Автор книги: Дженни Хан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Глава вторая. Лилия
Я почти заканчиваю решать уравнение, как в дверь класса кто-то стучит. Это школьная секретарша миссис Гарднер в совершенно безобразном пиджаке синего цвета, слишком длинном и большом для нее, с огромными золотыми пуговицами. Складывается впечатление, что еще в 1980-х она позаимствовала его из гардероба мужа. Я считаю, что низеньким женщинам вообще противопоказано носить пиджаки, разве что укороченные и с рукавами три четверти.
Ну да ладно. Я снова склоняюсь над своим уравнением из задачи с производными. Это совсем не сложно, хотя все в прошлом году твердили, что математика – самый сложный предмет.
Но миссис Гарднер кладет на мой стол желтый листок, сверху на нем написано: «Лилия Чоу. Явиться в методический кабинет». В самом низу в графе, предназначенной для времени, указано: «Немедленно».
Я напрягаюсь. Закинув волосы за плечи, собираю вещи в рюкзак, иду к двери и замечаю, что на меня смотрит Алекс. Беззаботно пожимаю плечами. Ерунда какая-то. Что это может значить?
Я быстро иду по коридору. Если бы кто-то догадался, что я сделала Риву во время танцев, меня бы вызвали к директору, а не в методический кабинет.
Мистер Рэндольф с самого начала обучения был моим наставником. Он не такой уж и старый – получил диплом об окончании колледжа всего десять лет назад. Я проверяла. Мне он казался вполне симпатичным, во всяком случае, до тех пор, пока не начал лысеть. Его родители – владельцы конюшни, где мы содержим моего коня Фантома. Там все увешано памятными табличками и медалями за скачки, в которых он участвовал.
На мгновение останавливаюсь у двери. Он разговаривает по телефону, но машет рукой, приглашая войти.
Сажусь и прокручиваю в голове то, что скажу, если он начнет меня обвинять. Я вскину голову и выдам нечто вроде: «Минуточку, мистер Рэндольф, с чего вы решили, что я могла так поступить? Рив – один из моих ближайших друзей. Это уже несмешно! Я даже не знаю, что вам ответить!» Потом я сложу руки на груди, умолкну и буду молчать, пока не придет мой адвокат.
Мистер Рэндольф изображает обеспокоенность и скребет пальцами лысину. Интересно, а вдруг причина его раннего облысения в том, что он постоянно находится в стрессе и целыми днями трет голову?
– Да-да, хорошо, спасибо. – Он кладет трубку и делает глубокий вдох. – Почему ты нервничаешь, Лилия?
Я выдавливаю из себя улыбку.
– Здравствуйте, мистер Рэндольф.
– Что-то ты в последнее время не заглядываешь в конюшню. Неужели подумываешь продать коня?
– Что вы! Я Фантома никогда не продам!
Мистер Рэндольф смеется.
– Знаю, знаю. Но если вдруг передумаешь, ты знаешь, кому звонить, не так ли?
Я киваю, хотя знаю, что никогда в жизни не расстанусь с Фантомом. И никогда не позвоню.
– Да.
– Итак… Я тут заглянул в журнал с твоими оценками. Они превосходны. К выпуску ты вполне можешь стать второй по показателям.
У меня словно гора с плеч упала.
– Ух ты! Здорово! Папа будет счастлив.
Мистер Рэндольф открывает папку с моим именем на обложке. Думаю, что он собирается сообщить мне, какое место в классе я занимаю, но он говорит:
– И тем не менее я тут заметил, что ты до сих пор не сдала экзамен по плаванию.
– А-а.
С тех пор как в школе Джар Айленда был построен крытый бассейн, все ученики должны сдавать тест по плаванию. Без него аттестата не получить.
– Если только здесь нет какой-то ошибки.
Я откидываюсь на спинку стула.
– Нет, все верно. Я его не сдавала.
Он качает головой.
– Ты понимаешь, что без экзамена по плаванию ты не выпустишься?
– Если только у меня не будет справки от врача, да?
Он удивлен. Удивлен и расстроен.
– Да, так. Если ты не принесешь справку. – Он закрывает папку. – Неужели тебе не хочется научиться плавать, Лилия?
– Я знаю, что делать, чтобы не утонуть, мистер Рэндольф, – заверяю я его. – Просто плавание – не мое.
Он смотрит на меня с насмешкой.
– Это важное умение, Лилия. Особенно для девушки, которая живет на острове. Однажды это поможет спасти жизнь тебе или другому человеку. Обещай, что подумаешь.
Я подумаю, обязательно подумаю о том, как попросить папу написать мне справку. И если у него не получится, я уверена, что Кэт ее из-под земли достанет.
По пути в класс замечаю, как кто-то из учеников прикрепляет кнопками к октябрьскому календарю нарисованные на бумаге тыквы. С тех пор как мы с Кэт и Мэри договорились в женском туалете действовать вместе, прошло чуть больше месяца. Что бы ни свело нас вместе – судьба или счастливый случай, – я рада, что так получилось.
Мы сидим за одним обеденным столом. К Риву то и дело кто-то подходит, чтобы расписаться на гипсе. Рив, которого я всегда знала, упивался бы каждым мгновением своей славы, но этому парню внимание публики было безразлично. Он хотел лишь одного: до бесконечности обсуждать план своей физиотерапии с Ренни. Склонившись друг к другу, они шепчутся на другом конце стола. Нога в гипсе лежит у Ренни на коленях.
– Пока я в жесткой гипсовой повязке, мне нужно сфокусироваться на верхней части тела: грудные мышцы, бицепсы, трицепсы, спина и пресс. Надо подкачать все, что выше пояса. Потом, через три недели, максимум через месяц, когда гипс сменят на лангету, буду тренироваться в воде.
Я заворожено смотрю, как он расправляется с двумя сваренными на пару куриными грудками и огромным пакетом тертой моркови и шпината. Он поглощает еду как пылесос.
– Вчера вечером я заказала тебе спасательный пояс, – говорит Ренни. – Его доставят к концу недели.
Алекс, наклонившись вперед, уговаривает Рива прийти на пятничный футбольный матч, но, разумеется, самовлюбленный Рив отказывается.
– Да ладно тебе, Рив, – говорит Алекс. – Сам знаешь, как это важно для поднятия духа. Парни до поноса боятся, что Фредингтона снова поставят нападающим.
– Это потому что у Фредингтона бросок дерьмовый, – говорит Дерек с набитым пиццей ртом.
Это правда. Наша первая игра без Рива в пятницу обернулась полной катастрофой. Мы проиграли второй с конца команде в нашей подгруппе.
– Нам тебя не хватает, парень, – подает голос Пи-Джей. – Может, дашь Фредингтону несколько советов?
– Да, – подхватывает Алекс, – тебе же не нужно будет надевать форму, просто посидишь у боковой линии. По-моему, это будет совсем другое дело. – Рив залпом допивает свой протеиновый коктейль и, вытерев рот, продолжает. – Теперь, парни, вы сами по себе. Больше я не буду с вами нянчиться, мне нужно позаботиться о своем здоровье. Если не восстановлюсь, то не смогу выйти на поле следующей осенью.
– Но ты все еще капитан нашей команды, – напоминает ему Алекс.
– Я должен сосредоточиться на выздоровлении, – говорит Рив. – В девять у меня отбой, а с полшестого начинаю тренировку. Думаешь, у меня есть время для того, чтобы переться на футбольный матч?
– Просто подумай об этом, – настаивает Алекс. – Тебе не нужно ничего решать именно сегодня. Посмотрим, как ты себя будешь чувствовать в пятницу вечером.
Мне до спазмов в животе невыносимо смотреть, насколько терпелив Алекс к выкрутасам Рива. На его месте я бы давно послала Рива к черту.
С сожалением покачивая головой, Дерек говорит:
– Черт, приятель, не могу поверить, что такое с тобой случилось. Я-то надеялся, что следующей осенью буду смотреть по ESPN[1]1
ESPN Inc. – американский конгломерат спортивных СМИ, принадлежащий Disney Media Networks. Он владеет различными видами спортивного вещания, включая кабельные каналы, спортивную радиосеть, сопутствующий веб-сайт и другие активы.
[Закрыть], как ты зарабатываешь тачдаун.
Рив сует в рот полную вилку салата и, с трудом пережевывая, отвечает:
– Еще увидишь. Не надо сбрасывать меня со счетов.
– Да, Дерек, – говорит Ренни, сверля его глазами, – отныне здесь не место для негативных эмоций. Только позитивное мышление!
Рив отодвигается от стола и поднимается на костыли.
– Ты куда? – спрашивает его Ренни.
– В туалет.
Он ковыляет прочь, а Ренни смотрит ему вслед ястребиным взглядом, готовая при малейшей необходимости броситься к нему на помощь. После того как Рив скрывается из виду, она оглядывается по сторонам, убеждается, что ее никто не подслушивает, и говорит Эш:
– Он так мужественно себя вел! Чуть ли не плакал в моих объятиях, когда узнал, что колледж в Алабаме от него отказался. Он так на него надеялся, умолял тренеров разрешить ему посидеть на скамье запасных в первый сезон! – Она прикрывает глаза и касается щек. – Они считают, что он не сможет вернуться в былую форму. Не могу дождаться, когда он докажет этим идиотам, как они ошибались! – Ренни делает глоток содовой. – Конечно, после всего, что случилось, он может и не попасть в школу первого дивизиона, но любой из колледжей второго и третьего будет счастлив видеть его в своей команде.
– Ты снова ночевала у него дома? – шепчет Эш.
Снова? Неужели она проводит ночи у него дома? Я охотно допускаю, что Пейдж разрешила бы ей остаться в доме у мальчика, но родители Рива всегда казались мне очень консервативными. Они каждое воскресенье ходят в церковь, а Рив даже называет своего отца «сэр».
– Я единственная, кто помогает ему держаться в такой момент, – пригладив волосы, отвечает Ренни.
– Так вы наконец ОП? – спрашивает у нее Эш.
– А что означает это ОП? – вслух интересуюсь я.
– Официальная пара, – отвечает Ренни, закатывая глаза, как будто я круглая идиотка. При этом она на меня даже не смотрит. – Нет. Пока мы этого не сделали, ему не до того. Я просто хочу быть рядом. Это все, что ему нужно в настоящий момент. – Ренни встает и начинает собирать вещи. – Я буду ухаживать за ним. – Она наклоняется и чмокает Эш в щеку. – Пока, Эш, пока, Пи-Джей, пока, Дерек.
Даже не взглянув на меня, она удаляется. Похоже, никто так и не заметил, что она попрощалась со всеми, кроме меня.
Это началось сразу после осеннего бала, и с каждым днем становилось все хуже. Я уверена, что Ренни на меня злится. Да что там злится, просто ненавидит.
Как только дверь за ней закрылась, я задаю Эш вопрос:
– Ренни что-нибудь говорила обо мне?
Эшлин ерзает на стуле, старательно избегая моего взгляда.
– Что ты имеешь в виду?
– После осеннего бала она ведет себя как самая настоящая стерва. Это из-за того, что меня выбрали королевой бала, а не ее? – Прикусываю нижнюю губу. – Да отдам я ей эту дурацкую корону, если она ей так нужна.
Эш в конце концов поднимает на меня взгляд.
– Лил, дело не в этом. Ты поцеловала Рива прямо на сцене.
У меня отвалилась челюсть.
– Эш, я была против! Он меня просто принудил. Сама знаешь, он мне даже не нравится! И кстати, с чего это она злится на меня, а не на Рива?
Эш сочувственно пожимает плечами.
– Он ее первая любовь. Он ее Риви. Она готова простить ему все что угодно.
– Но это несправедливо, – шепчу я.
– Попроси у нее прощения, – советует мне Эшлин. – Скажи, что Рив тебя никогда не интересовал.
Я хмурюсь и плюхаюсь на стул.
– Может, стоит попробовать, хотя сомневаюсь, что это поможет.
– Это мысль, – говорю я, – попытаюсь.
Глава третья. Мэри
В пятницу я выхожу из школы и вдруг слышу, как на парковке кричит Кэт. Крик не испуганный, а, скорее, игривый. Я оглядываюсь и в нескольких десятках метров вижу, как Кэт с сигаретой в зубах пытается снять с какого-то парня фланелевую рубашку.
Парень кажется мне знакомым. Не знаю его имени, но часто вижу, как он слоняется рядом со школой. По-моему, у него нет уроков. А если есть, то учителя, видимо, смотрят сквозь пальцы на его посещаемость.
Кэт вполне может претендовать на членство в команде рестлеров Джар Айленда. Она такая изящная. Подпрыгивает на цыпочках и извивается, пытаясь сдернуть рубашку с головы парня. Наверняка этому ее научил брат Пэт.
Парень тоже не стоит на месте, но, похоже, не знает, как давать отпор девчонке. Видно, что Кэт берет над ним верх. Не ослабляя напора, тянет и дергает рубашку, пока та почти полностью не оказывается у нее в руках. Она тычет его в ребра, сдергивает резинку с довольно длинных, до плеч, волос. Очень скоро в руках парня остается лишь кончик рукава.
Кэт упирается ногами, как будто готовится играть в перетягивание каната, и поддразнивает его:
– Если не отпустишь, я тебя на клочки порву, Дэн.
– Ладно-ладно, – соглашается Дэн. Вот как, оказывается, его зовут.
Кэт испускает победный вопль и крутит рубашку над головой, как лассо.
– Это тебе урок на будущее, Дэн. Когда я чего-то хочу, я это получаю. И точка.
Лицо парня краснеет. Я начинаю смеяться. Она просто сумасшедшая.
Кэт, наверное, слышит меня, поскольку тут же поворачивается и слегка ведет подбородком. В ответ улыбаюсь и готовлюсь сесть на велосипед, чтобы ехать домой, но тут Кэт делает нечто неожиданное.
Она поднимает палец, делая мне знак, чтобы я ее подождала.
Все происходит так быстро, что я решаю, будто это мне только показалось. Ведь раньше такого никогда не было. На людях мы делали вид, что не знаем друг друга. Наверное, теперь уже можно не притворяться, раз наш план мести выполнен, но все равно достаю из рюкзака учебник по английскому и начинаю его перелистывать, чтобы не выдать себя. Вижу, как Кэт гасит сигарету.
– Ладно тебе, Кэт, отдай обратно.
Кэт натягивает рубашку поверх свитера.
– Мне хочется ее поносить. Обещаю, что верну в понедельник. И тогда ты будешь пахнуть мной.
Он делает вид, что сердится, но я чувствую, что она ему нравится, иначе так быстро бы он не сдался.
– Хочешь, подброшу тебя до дома?
– Не-а, хочу прогуляться. Можно стрельнуть у тебя еще одну сигаретку? – Она не ждет, пока он ее достанет, сама вынимает сигарету из пачки и сует за ухо.
Потом разворачивается и направляется к велосипедной дорожке.
Я кладу учебник в рюкзак и, толкая велосипед, медленно иду вперед, чтобы Кэт меня догнала. Вдруг нам и сейчас нужно вести себя осторожно.
– Ты как, держишься, Мэри? – спрашивает она, подходя ближе.
– Да, – отвечаю я и вздыхаю, – все в порядке.
– Видела Рива на этой неделе?
– Нет. – Я заправляю волосы за уши и опускаю глаза. – Знаешь, говорят, что Рив может не получить футбольную стипендию из-за травмы. – Как только эти слова слетают с моих губ, чувствую, как они начинают дрожать. – Это правда?
Кэт пожимает плечами.
– Может, да. А может, и нет, кто знает? Он же не остался без ноги. Это всего лишь перелом. И не самый сложный. Мой брат как-то упал с мотоцикла и сломал бедро. И теперь левая нога у него на целых два с половиной сантиметра короче правой. – Голос Кэт достаточно серьезный. Чувствую на себе ее пристальный взгляд, будто она ждет, что я сейчас разрыдаюсь. Поднимаю подбородок и слабо улыбаюсь, хотя на глаза наворачиваются слезы.
Кэт отворачивается первой. Она сходит с дорожки и срывает с низко висящей ветки целую охапку сухих листьев.
– Все будет хорошо. Верь мне. Рив что-нибудь придумает. Все подростки как-то выкручиваются.
Киваю. Да, конечно. Что еще могу сказать в ответ. Я тоже как-то выкрутилась. Мне удалось пережить эту неделю. Это уже кое-что.
Решаю, что будет лучше, если сменю тему.
– Что это за парень, с которым ты разговаривала? – спрашиваю я Кэт. – Он тебе нравится?
– Брось, Дэн? – Она закатывает глаза. – Мэри, мне не нужны никакие драмы с парнями, когда мне осталось жить на острове всего семь месяцев. Он просто мое временное лекарство от скуки.
Если бы это было так просто. Найти парня, который бы мне понравился и которому понравилась бы я. У Кэт большой опыт по этой части, а я еще даже не целовалась. Возможно, потому что в глубине душ все еще сохну по Риву, надеясь, что когда-нибудь он поймет, что я его достойна.
Вот опять. Думаю о Риве, хотя изо всех сил стараюсь этого не делать. Это как болезнь.
– Что ты делаешь сегодня вечером, Мэри? – И прежде чем успеваю ответить, Кэт говорит: – Я еду на материк в музыкальный магазин моей подруги, на концерт. Там будет группа «День Собак», которая играет деткор. Они станут исполнять такие композиции, где будут что-то спрашивать и нужно кричать им в ответ изо всех сил. Я уже знаю, что горло у тебя тренированное, – шутит она, напоминая, как я кричала тогда, во время бала, но никто из нас не смеется. – Тебе обязательно нужно со мной поехать. Это может быть полезно. Пора освободиться от всякой гадости, которая в тебе накопилась.
Я понятия не имею, что такое деткор, но мне приятно ее приглашение. Давно пора перестать принимать все близко к сердцу.
– У меня куча уроков, и нужно нагнать то, что пропустила. Я еще долго не смогу никуда ездить.
Кэт какое-то время смотрит на меня, складывая два и два, потом поворачивается против ветра и пытается прикурить.
– Ладно, Мэри. Я знаю, что после бала ты была в депрессии. Иногда все может идти не так, как планируешь. Я знаю, как это тяжело. После того, как умерла мама, я шесть месяцев не разговаривала. – Она делает несколько затяжек и смотрит на кончик сигареты, проверяя, горит та или нет. – Ты ведь знаешь о моей маме?
Киваю. Вроде бы Лилия вскользь упоминала об этом. Рак. Но сама Кэт ничего мне не рассказывала. В глубине души я была счастлива, что она делится со мной личным.
– Я догадывалась, что знаешь, но мне хотелось удостовериться. – Она сделала глубокую затяжку и выпустила облако дыма. – В любом случае для меня было не слишком полезно замыкаться на такое долгое время. Нельзя же вечно быть печальной, да? Это не вернет маму. В какой-то момент нужно начать двигаться вперед.
Я останавливаюсь.
– Как это сделать?
Она сжимает сигарету губами и засовывает руки в карманы.
– Тебе нужно, не знаю… Ходить по каким-нибудь клубам или что-то в этом роде. Пытаться участвовать в школьной жизни, как-то занимать свое время до выпуска из школы.
– Какие клубы ты имеешь в виду?
Она кривится.
– Да не знаю, Мэри! Сама их не слишком люблю. Я имею в виду, что надо заниматься тем, что интересно. Тебе нужно саму себя из этого вытащить. Завести новых друзей, сосредоточиться на том, что делает тебя счастливой. Мне не хотелось бы, чтобы ты считала меня сволочью за мои слова, но тебе нужно уже начать жить, потому что до окончания школы еще целый год.
Из ее уст это звучит достаточно просто, и я ей верю.
– Ты права, – говорю я, – но это очень трудно.
– А не должно быть. – Кэт прислоняется к дереву. – Просто пробуй, не давай волю чувствам. – Она постучала себя в грудь. – Я вообще о своих чувствах не думаю. Знаешь, почему? Потому что, если я сяду и стану оплакивать все, что потеряла, то никогда не встану. – Ее глаза встречаются с моими, и она смотрит на меня проницательным взглядом. – Клянусь, тебе полегчает. Просто нужно чем-то занять себя, чтобы время проходило быстрее.
Я плотнее заворачиваюсь в куртку. Кэт права, знаю. Это лучше, чем валяться в больнице после попытки самоубийства. Из-за Рива я потеряла там целый год жизни – не могу допустить, чтобы это случилось вновь.
– Спасибо, – говорю я, на этот раз от всего сердца. Сейчас все по-другому, сейчас у меня есть друзья, которым не все равно.
Я занимаюсь до тех пор, пока не устану смотреть на учебники, а потом иду гулять на Главную улицу. Паром швартуется к берегу, и первым с него съезжает автобус с футболистами. Окна его разрисованы номерами игроков и глупыми лозунгами типа «Утопим чаек!».
Черт!
По-моему, у нас сегодня матч.
Направляюсь к игровому полю. Я не планирую оставаться надолго, но на трибунах полно свободных мест. Болельщиков было вполовину меньше, чем во время осеннего бала. Наверняка из-за того, что команда потеряла ведущего игрока. Первую же игру после бала и травмы Рива мы проиграли. Позорно. Наш запасной квотербек, Ли Фредингтон, не смог выполнить ни одного прохода.
Группа чирлидинга собралась вместе и репетировала кричалку: «За-щи-та! За-щи-та!» Я подумала, что раз уж сейчас у нас нет достойного нападающего, мы будем слышать ее гораздо чаще, чем раньше. Остальные слоняются без дела у боковых линий, как на тренировке. Ренни сидит, скрестив ноги на траве и смотрит в телефон. Лилия с Эшлин у скамейки с игроками переговариваются между собой. Лилия видит меня и улыбается. Я улыбаюсь ей в ответ.
Комментатор объявляет команду противников, а группа чирлидеров строем идет к нашим воротам, чтобы встретить команду школы, когда та появится на поле. Шествие возглавляет Тереза Круз. Наверное, раз уж она идет в комплекте к Ли Фредингтону, статус у нее совсем другой.
Осознав это, Ренни встает прямо перед Терезой.
Первым из раздевалки выходит Рив. На нем все та же толстовка и теплые спортивные брюки, в которых он был на уроках. Как только он появляется, все встают и начинают аплодировать с гораздо меньшим энтузиазмом, чем в начале сезона. Аплодисменты куда более сдержанные, это больше похоже на любезность.
Рив старается идти, как можно быстрее на своих костылях, но они зарываются в землю, мокрую после дождей, которые шли не переставая всю неделю. Чем быстрее он пытается идти, тем глубже они увязают, и в итоге он замедляет ход.
Тут на поле выходят игроки во главе со своим лидером, Ривом. Они пытаются бежать, но Рив идет так медленно, что у него за спиной образовывается толпа. В этот момент откуда-то сбоку показывается Ли Фредингтон и проходит мимо Рива, как будто он – пустое место, и возглавляет шествие. Остальные, словно получив от Фредингтона разрешение, тоже обходят его. Рив оказывается в самом конце вместе с Алексом, Пи-Джеем, тренером и мальчишками, несущими воду для команды. Я вижу, как Рив становится все мрачнее. В какой-то момент он задевает носком поверхность поля и набирает под гипс грязи и травы. Лицо его становится таким пунцовым, что кажется, он вот-вот закипит.
Я перестаю хлопать и подсовываю ладони под себя. Как глупо. Наверняка это выведет меня из равновесия. Рив оказался совсем неподготовленным. Он не представляет, каково это – жить аутсайдером, когда так привык находиться в центре внимания. Мне больно на это смотреть. Кажется, будто солнце и луну свергли с небес и отправили жить к нам, простым смертным.
Я хотела, чтобы Рив попал в большие неприятности и потерял то, что делает его таким самоуверенным, благодаря чему он чувствует свое превосходство над остальными. В глубине души я знала: Рив заслужил того, что с ним случилось. Однако часть меня страстно желала, чтобы ничего не было и чтобы мы не сделали так, что он сломал ногу, чтобы усвоить урок.
Первую четверть матча, как и ожидалось, мы играли ужасно. Ли Фредингтон отбил мяч в самом начале второй четверти, но при первой же попытке прохода команда противника чуть не отобрала у него мяч. Наш тренер, взяв таймаут, начал орать на ребят, играющих в защите.
Я наблюдаю, как Рив зовет Ли Фредингтона к краю поля и что-то ему советует. Он это делает в течение всей игры, но Ли его почти не замечает и специально отводит взгляд. И не потому, что смущен. Он считает, что не нуждается в помощи.
За мгновение до окончания таймаута Ли Фредингтон подходит к Алексу, кладет руку на плечо и что-то шепчет. Рив, глядя на это, сжимает челюсть.
И вот уже наша команда возвращается на поле. Ли возглавляет нападение и после снэпа отводит руку, будто собирается самостоятельно бежать. В этот момент в зачетном поле Алекс обгоняет игрока противника. Ли кидает крученый мяч, и тот попадает прямо в руки Алекса. Тачдаун.
Я встаю и собираюсь уходить, и тут Пи-Джей зарабатывает дополнительное очко. Проходя мимо боковой линии, вижу, что наша команда чирлидеров выстраивается вдоль нее, чтобы поздравить футболистов с окончанием игры. Тереза Круз выступает вперед. Ренни хватает ее сзади за свитер.
– Что ты творишь?
– Ли сделал передачу, чтобы был тачдаун. Я должна поприветствовать его. – Ренни смотрит на нее как на идиотку. – Алекс заработал тачдаун. Это он принес нам очки.
Тереза фыркает от обиды.
– Но мы всегда в таких случаях приветствуем квотербека…
– Рив – наш квотербек. Ли – второсортная бездарь!
Ренни выходит на линию и славословит Рива так громко, что я вижу, как он съеживается на скамье.
Ренни думает, что знает, что именно ему нужно, но она не понимает главного. Он не хочет, чтобы на него кто-то смотрел. Уже не хочет. Ему нужно, чтобы его оставили в покое.
Я встаю и собираюсь домой. Так и сделаю, оставлю Рива одного. И не только это. Постараюсь выбросить из головы все мысли о нем, избавлюсь ото всех чувств. Это единственный выход.
Я захожу домой и вижу, что тетя Бэтт в гостиной. Комната погружена в темноту. Тетя сидит на полу в окружении зажженных свечей. Расплавленный воск застывает на кедровых досках лужицами. Если бы папа это увидел, то пришел бы в бешенство. Он всегда говорил, что эти полы – его любимая часть дома. Они сделаны из кедра, покрашенного в красивый нежно-розовый цвет.
– Я дома, – говорю я, входя в комнату.
Тетя Бэтт вздрагивает. Подойдя ближе, замечаю, что перед ней расстелена простыня, на которой разложены пучки сухих листьев и травы. Она раскладывает их по мешочкам и перевязывает каждый бечевкой.
Тетя Бэтт заканчивает завязывать очередной узел и произносит расстроено, как будто я прервала какой-то важный ритуал:
– Я и не знала, что ты ушла.
– Мне захотелось прогуляться, – ответила я и добавила: – Прости. – Хотя извиняться мне не за что было. Показав на мешочки, спрашиваю: – Что это такое?
Тетя Бэтт берет первую попавшуюся ветку, трет ее между пальцами.
– Сушеные травы.
Это похоже на розмарин или, может, тимьян? Я не знаю.
– Ладно, – говорю я. – Спокойной ночи!
Уже перед лестницей вижу миску с горящим травяным мешочком. От пламени цвета красноватого янтаря вьется дым.
Что происходит?
Голова начинает пульсировать от боли.
Кашляя, я зову тетю Бэтт:
– Ничего, что ты оставила эту горящую штуку в холле?
Я подумала, не слишком ли резка с ней, но все это было так странно, и я плохо себя чувствую.
Тетя Бэтт ничего не отвечает. Задерживаю дыхание, чтобы не отравиться дымом, аккуратно обхожу миску и поднимаюсь к себе.
