Текст книги "Snow Job: Большая Игра"
Автор книги: Дженни Ферченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Глава пятая. Брик Лейн
Резкий звонок мобильника проникает все глубже в мой спящий мозг.
– Добрый день, Ричард дал мне твой номер телефона, – говорит милый женский голос с французским акцентом. – Он сказал, что ты срочно сдаешь квартиру.
– Ну видимо сдаю, – отвечаю я как можно бодрее, понимая, что моя жизнь уже круто изменилась и необходимо вписаться в этот поворот, – квартира находится в самом центре Челси.
– Супер. Я правильно понимаю, что просто могу перенять твой договор аренды и не тратить время на все эти проверки моего благосостояния с рекомендациями.
– Всё верно.
– Я могу заехать вечером посмотреть квартиру?
– Конечно, – дружелюбно говорю я, медленно подымаясь с кровати.
Договорившись о встрече, я тащу свое ноющее тело в ванну и погружаюсь в пену с тонким ароматом от Булгари. Она нежно касается моего лица, моих рук и бедер.
Вскоре маленькие пузырьки оказываются над моим лицом, волосы игриво развиваются в теплой безмятежной воде, и мне совсем не хочется из неё выныривать.
Моя рука скользит вниз по телу и оказываются между ног. Я проталкиваю пальцы глубже… там внутри что-то мерзкое, гадкое… как грязь. Бордовая жижа медленно распространяется по мыльной воде, и я резко вскакиваю, чтобы не испачкаться.
С отвращением, я смываю с себя кровь и выхожу из ванны, неуклюже вытираясь полотенцем.
Чашка кофе, как обычно, придает мне энергии. Её должно хватить, чтобы убрать в квартире к приходу новой хозяйки.
Ровно в шесть, как и договаривались, невысокая темноволосая девушка из провинции Тулузы, звонит в дверь. Осмотрев мою скромную обитель и одобрительно кивнув, она решает излить мне душу. После второго бокала вина её прорывает рассказать мне в деталях всю историю не сложившихся отношений. Она так быстро говорит, что я периодически выключаюсь, продолжая понимающе кивать на автомате.
В конце концов, она дает мне задаток в тысячу фунтов, сообщая, что въезжает завтра – и это значит, мне нужно успеть за день собрать все мои вещи!
Как только француженка уходит, я как ошпаренная начинаю распихивать свое дизайнерское барахло: деловые рубашки и заказные костюмы по коробкам и чемоданам.
Ричард явно обалдеет от такого количества шмотья, но он всего лишь говорит: «Придется заставить антресоли».
Он помогает снести вниз мой бесчисленный багаж и со знанием дела заталкивает все в обычное такси.
Придерживая весь этот хлам, чтобы он не упал мне на голову, я каким-то образом всовываюсь на заднее сидение. Через небольшую щелочку в окне я с ностальгией рассматриваю такие знакомые, но уже недосягаемые места: рестораны, в которые ходила на свидания; Вестминстерское аббатство, которое проезжала на велосипеде каждый день в 6.15 утра по дороге на работу; бортики у Темзы, где меня тошнило…
Чем ближе мы подъезжаем к Брик Лейн, тем меньше у меня воспоминаний. Здесь вообще всё по-другому. Улицы тут узкие и грязные, а переулки сырые и мрачные; здания – серые и уродливые.
У одного из них мы останавливаемся. Ричард выпрыгивает из машины и энергично начинает вытаскивать мои вещи, при этом махая какому-то дряблому индусу, сидящему на мусорнике на другой стороне дороги. Тот приветливо машет в ответ.
– Это – Катя, – кричит Ричард, – она теперь будет жить со мной.
Минутой позже индус подходит к нам с тремя такими же. От них дико разит карри и застаревшим потом. Индусы приветливо улыбаются и в два счета поднимают весь мой багаж на второй этаж по нереально узкой лестнице.
Собрав остатки гламура, я с достоинством следую за ними в сорокаметровую однушку, заваленную моими вещами.
– Добро пожаловать на Брик Лейн, – говорит на еле понятном английском один из чужестранцев, с радостью вручая мне грязный кулечек с финиками.
Я вежливо принимаю этот микробный знак гостеприимства, пытаясь держать его как можно дальше от себя.
– Приходи в наш супермаркет Бангла Сити, – говорит он. – Там цены хорошие. Ты очень красивая, – он игриво подмигивает.
– Я постараюсь, – вежливо отвечаю я.
Как только они уходят, я первым же делом направляюсь мыть руки в ванную, пытаясь не наступить на матрас Ричарда в крохотной кухне, чувствуя себя Гулливером в стране лилипутов.
Ричард же бодро распихивает мои вещи на шкафы и полки везде по квартире, волшебным образом освобождая кучу пространства. Невероятно!
– Видишь, тут слишком много места для меня одного, – говорит Ричард, – мне всего-то нужны дюжина футболок и джинсов, да парочка костюмов.
– Ну да, на прошлый Хэллоуин тебе даже это не нужно было. Ты там в костюме стриптизера в одних трусах произвел фурор, – ухмыляюсь я.
– Мой приз того стоил… эта невероятная грузиночка, – загадочно улыбается он. – Так какие у тебя планы на вечер?
– Без понятия, – мямлю я, не представляя, как мне вообще жить дальше.
– Пойдем со мной в качалку, – предлагает Ричард.
– В тот самый клаустрофобный, душный спортзал рядом с хипстерской галереей на Ливерпуль стрит? – спрашиваю я.
– Кстати, прикольная галерея, ты же сама там на открытии подцепила какого-то немца, который тебя потом на свидание звал?
– Да он же всего лишь стажер в Дойче банке, – раздраженно фыркаю я.
– А что в этом такого? Мужик как мужик, – удивляется он.
– Это пока он свеженький после универа, может быть, ещё и мужик. А вот посидит полгодика в офисе до полуночи, составляя таблицы, с жестким выговором и угрозой увольнения за каждую погрешность, посмотрим, что от него останется. При этом квартиру он явно снимает с другом и копит каждый фунт, чтобы потом однажды, когда начальник разрешит, поехать отрываться в отпуск. Снимет красное Ферарри и посадит туда жгучую блондинку с одной целью, чтобы те, кто дразнил и обижал его в школе, наконец-то поняли, что он чего-то в жизни добился, – описываю я типичный аватар лондонского банкира.
– А мне нравятся стажерки, – довольно улыбается Ричард. Та хорватка, с которой ты меня познакомила, была довольно мила.
– И долго она продержалась после посещения этой квартиры?
– Ладно, ладно, – Ричард с многозначительной улыбкой заминает тему. – В любом случае в этой качалке полно чуваков. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – подмигивает он мне, – ну что, пойдешь?
– Хорошо, – снисходительно соглашаюсь я. – Хотя вряд ли я там встречу кого-нибудь достойного.
– В худшем случае, ты просто покачаешь ягодицы, – аргументирует Ричард, собирая с собой рюкзак.
Мы бежим разминочной трусцой через узкие улочки и слабо освещенные трущобы.
В тесном, душном подвале Ричард, верный своей цели накачать мне зад, вручает мне здоровенную штангу и заставляет с ней приседать. При этом он считает до десяти на французском, чтобы я одновременно учила язык, как будто мне вообще до этого:
– Ну, давай же! Еще три… huit… neuf… dix… Bien fait[8]8
…восемь, девять, десять… Молодец! (фр.) – примеч. ред.
[Закрыть]! – считает он, снимая с меня штангу, при этом каким-то образом замечая, пялящегося на меня мулата с гантелей для бицухи.
– Смотри, вон чувак на тебя смотрит, – указывает мне на него Ричард. Пойди, поздоровайся.
– Нет, не могу, – испуганно говорю я, отходя в сторону.
– Почему?
В нерешительности я застываю на мгновение.
– Не знаю, все эти книги и статьи о том, как надо знакомиться, говорят, что парень должен подойти первым.
– Ой, да ладно. C’est pas vrai[9]9
Это не правда (фр.) – примеч. ред.
[Закрыть], – спорит Ричард, – некоторым мужчинам нужно конкретно намекнуть. Этому – так точно. Просто подойди и спроси его, что он делает.
– Это и так понятно – он качает битсуху.
– Это понятно, но тебе же типа не нужно, чтобы у вас завязался разговор. Он с удовольствием расскажет тебе о гантелях, – улыбается Ричард, выталкивая меня в середину зала.
– Ну, я не знаю… – шепчу я, отказываясь идти.
– Просто подойди и спроси его, – шепчет мне в ответ Ричард.
– Я так не могу, – говорю я, встречаясь взглядом со смеющимся над нами, накаченным мулатом. Я тут же отступаю назад, больно ударившись о снаряд.
– Ну ладно, ладно, – соглашается Ричард, – давай еще один подход. – Больше выпячивай попу назад, – командует он, – упирайся пятками.
– Huit… neuf… dix… – я с облегчением сбрасываю штангу, надеясь, что мы уже скоро пойдем домой.
– Ты сильнее, чем ты думаешь, – констатирует Ричард, добавляя ещё по двадцать килограмм на каждую сторону, и начинает приседать сам.
Дожав последний рывок, он громко выдыхает и быстро вытирает пот со штанги маленьким полотенчиком из своего рюкзака. Сделав ещё по два подхода, кардио и растяжку, мы наконец-то уходим из зала.
Домой мы бодро шагаем под надоедливой холодной моросью. Грязные капли покрывают мою кожу словно мульча. Чертов chirimiri. Все, что я хочу, это горячий душ…
В крохотной квартирке на Брик Лейн он почти такой же, как был у меня в детстве – белый резиновый шланг. Шампунь Булгари тут явно не в тему, но хоть как-то напоминает мне о лучших днях моей жизни.
Выйдя из душа, укутанная в банный халат, я лицезрею Ричарда за приготовлением салата для восстановления мышц – куча консервированного тунца и вареных яиц, плюс пакетный салат.
– Вот держи! – Ричард подает мне миску салата и садится за стол смотреть видео о скульптурах на своем компьютере. Он периодически останавливает видео, чтобы получше разглядеть какие-то нюансы и сравнить со скульптурами своего отца.
Жуя свой скудный ужин, совсем не похожий на то, что я так недавно ела в лучших ресторанах, я тихонечко заползаю на свою новую кровать и начинаю искать работу.
Пока загружается моё резюме на очередную вакансию, я наблюдаю в маленькое обшарпанное окошко, как ужинает пожилая пара, живущая в старом ввикторианском доме, напротив.
Тут видео о скульптурах заканчивается, и Ричард подвигается ближе к компьютеру, быстро копируя и многократно вставляя какой-то текст.
– Пытаешься заработать дополнительные деньги онлайн? – спрашиваю я, ерзая на железных пружинах матраса.
– Ха! Нет, просто отвечаю тёлкам с сайта, которые ищут, где в Лондоне пожить.
– Ты ищешь ещё кого-то в эту квартиру? – я настороженно отрываюсь от своего экрана.
– Да нет. Так просто легче знакомиться и менее напряжно с ними потом общаться, – объясняет он.
– Это как?
– Ну, обычно, француженки приезжают в Лондон искать лучшей доли, но никого тут не знают. А я как раз тот самый человек, который говорит с ними на одном языке и может им показать и рассказать, как в этом городе всё устроено, кому они могут доверять, и кто может направить их в нужное русло. А если девчонка симпатичная… как знать, что может случиться? – лукаво улыбается он.
– Хм, интересно. Одинокая девушка в чужом городе по ходу не самая тяжелая добыча. – цинично комментирую я. – А что ты там копируешь?
– Переписку. У меня тут заранее заготовлены все ответы. Не поверишь, у них всегда одни и те же вопросы, а соответственно, и ответы тоже одинаковые, – говорит Ричард, копируя очередное сообщение.
А ведь Алекс так делал – на каждый мой вопрос о повышении зарплаты или отпуске вместе, у него были заготовлены ответы. Он так же, как и Ричард использует иллюзии наивных девочек… ожидания, не имеющие ничего общего с реальностью.
Лимон в салате вдруг становится слишком горьким. В окне напротив пожилая женщина заботливо накидывает покрывало на плечи своего мужа. И, не понимаю почему, но меня вдруг захлестывает волной эмоций.
– Не волнуйся, я никого сюда не приведу. Это по большей части для секса, – говорит Ричард, замечая моё расстройство.
– То есть это скорей для количества? – спрашиваю я, инстинктивно складывая руки на груди.
– Побойся Бога, душенька. Бездушное траханье не для меня, – целомудренно говорит мой друг-лавелас, – Я просто хочу помочь им тут освоиться, начать с чего-то.
– Ты такой альтруист, – с сарказмом замечаю я.
– Послушай, для меня общение – это обмен энергией, опытом, знаниями и совсем не корысти ради. Есть люди, которым нужны только деньги, секс или продвижение по карьерной лестнице, но я не хочу быть одним из них, – пристальный взгляд Ричарда заставляет меня нервничать, – пойми меня правильно, мне нравятся красивые женщины, ужины в хороших ресторанах, быстрые машины и дорогие часы. Но я не считаю, что все эти вещи сами по себе могут принести счастье.
– Мои родители до сих пор были бы вместе, если бы не потеряли все свои сбережения в начале девяностых, когда развалился Советский Союз, – возражаю я.
– Как сказать… деньги, конечно, делают жизнь легче и позволяют купить много чего приятного, но свет не сошелся клином на них одних! Они не добавят смысла или важности твоей жизни. А для меня сейчас важно помочь подруге, которой нужна помощь, – он ласково смотрит на меня, и я чувствую, как какое-то непонятное тепло разливается по моему телу. – Когда я был маленьким, папа как-то сказал мне, что один человек может быть лучше другого только потому, что тот более щедрый.
– Твой папа был очень мудрым человеком.
– Ну да… хотел бы я быть хоть немного таким как он. Какая-то часть меня всегда хотела вернуться в его дом во Франции, пойти по его стопам, стать скульптором…
– Так что тебе мешает? – задаю я простой вопрос и вижу, какую боль он причиняет Ричарду.
– Мой отец умер в возрасте тридцати трех лет – он был на пять лет моложе меня сегодняшнего, – с грустью подмечает Ричард, – отец был намного лучше меня. Его очень ценили как скульптора. Он всё сделал правильно: рано начал преподавать, что позволило ему иметь регулярный заработок. Его работы были отражением того времени – бронзовые фигуры в стеклянных шарах. Я до сих пор понятия не имею, что он хотел этим сказать! – говорит он с чувством.
– Может тебе стоит как-то по-другому на них посмотреть? Поставить себя на его место? Попробовать думать и вести себя как он… стать им? – я пытаюсь дать какой-то дельный совет.
– Он был настоящим мачо, ему нравились большие мотоциклы, он носил длинные волосы и клеш. Был куда умнее меня, много работал, но и пил много. Странно сознавать, что твой отец навсегда останется моложе тебя. В каком-то смысле я его почти не знал… во многих смыслах. А когда его не стало – ничего не осталось, – говорит Ричард так удрученно, что мне захотелось его обнять и приободрить, но я лишь говорю «мне жаль».
– Я уже привык к тому, что его нет, – произносит он, делая глубокий вдох.
– А твоя мама? – спрашиваю я.
– Внешне она была очень женственной и кокетливой. Ей пришлось оставить родительский дом на севере Англии и переехать к отцу во Францию. В то время женщины, выйдя замуж, зачастую становились домохозяйками, во всяком случае, в западной Европе. Она всегда говорила, что из-за нас – «мальчиков», она так и не стала художницей. Однажды, во время очередной ссоры с папой, мама проткнула ножом раковину. Отец тогда уехал на своем мотоцикле… и не вернулся, – Ричард вздыхает, глядя в сторону. – Мне, правда, его не хватает. Эта авария изменила всю мою жизнь – она какая-то неполноценная без него. Это ужасно, – с болью в голосе говорит Ричард.
– Ты отлично справляешься – у тебя квартира в Лондоне, чудесная работа и куча телок, – подбадриваю я.
– Я иногда ненавижу отца за то, что он умер… и мою мать за то, что она не умерла.
– Не говори так, – произношу тихо я, шокированная его словами. – Ты же сам говорил, что жизнь продолжается и черная полоса заканчивается.
– Ну да, у меня есть более насущные заботы – типа, затащить всех этих баб в кровать… шучу, – он наигранно улыбается, поворачиваясь к своему компьютеру.
– Я прислал тебе Excel таблицу, которую сам использовал, когда искал работу – там удобно контролировать, куда и когда ты посылаешь свое резюме, с кем общалась и когда надо перезвонить. Очень полезная штука, особенно, когда ты будешь общаться с десятками рекрутеров в день.
– Ты выводишь процесс поиска работы на качественно более высокий уровень, – делаю я комплимент Ричарду.
– Если уж делать что-то, то делать это основательно, – говорит он, закрывая свой лэптоп. – Всё, десять вечера – у меня отбой. Завтра я собираюсь пробежаться до своего офиса. Присоединяйся, – предлагает он, направляясь на кухню к своему матрасу. – Это всего лишь два километра в одну сторону. Значит, четыре для тебя туда и обратно – зарядит тебя энергией на весь день.
– Ладно, – соглашаюсь я, понимая, что лучше соблюдать распорядок дня Ричарда, а то никогда не высплюсь.
– Отлично. Я просыпаюсь в шесть. Не сиди допоздна, – он закрывает маленькую дверь в маленькую кухоньку, оставляя меня наедине с металлическими пружинами матраса, резюме и пожилой парой, смотрящей телевизор.
Утром Ричард готовит овсянку и зеленый чай, после чего мы бежим в его офис через Тауэр-бридж.
Влажный теплый воздух нежно гладит мою кожу, а чистое небо и розовый рассвет завораживают. Мягкий ветерок ласкает мне лицо, пока мы бежим вдоль Темзы, и я пытаюсь обогнать Ричарда.
– Катя, куда ты несешься, у нас тут пробежка, а не гонка, – кричит он мне.
– Сорри, – я охотно сбрасываю темп, пытаясь восстановить дыхание.
– Это не значит, что теперь ты должна ползти как черепаха, – смеется он, обгоняя меня.
Мы добегаем до его офиса и, пожелав друг другу плодотворного дня, прощаемся до вечера.
Домой я возвращаюсь вразвалочку, наслаждаясь видами Лондона перед тем, как с головой погрузиться в поиск работы.
Уже к вечеру Excel таблица обзавелась кучей разноцветных записей, а через пару недель разрослась до неузнаваемости.
По вечерам мы ходим в тренажерный зал, а потом едим белковый салат. Покупать еду в Бангла Сити оказалось не так уж и страшно, и не так уж там и воняет.
По выходным мы с Ричардом ходим в кино, куда он раньше таскал своих француженок и вместе смотрим видео о скульптурах… как та пара в окне через дорогу.
Как ни странно, я стала хорошо спать. Каждую ночь. Без снотворного. Даже на паршивом матрасе.
И вместе с тем я совершенно выпала из светской жизни Лондона. Скачки, регаты, закрытые вечеринки, частные ночные клубы… дизайнерские аксессуары, высокие каблуки и все мои сексапильные платья томятся скомканными в чемодане на антресоли.
Но скоро я их оттуда вытащу.
Глава шестая. За что боролись, на то и напоролись
– Доброе утро, могу я поговорить с мисс Кузнецовой? – в телефонной трубке раздается уверенный женский голос с итальянским акцентом.
– Да, чем могу помочь? – отвечаю я, возвращаясь с утренней пробежки.
– Меня зовут Кара, я рекрутер. Мой клиент – крупный европейский банк – ищет специалиста по продажам финансовых продуктов российским клиентам. Вы же этим занимаетесь в Леман Бразерс?
– Ну, я работаю с разными клиентами и российскими в том числе, – отвечаю я деловым голосом, скрывая свое волнение.
– Отлично. Это срочная вакансия. Вы бы могли завтра встретиться с их главой отдела продаж?
– Да, думаю, что смогу, – говорю я, сдерживая порыв радости.
– Хорошо. Я скоро вышлю вам детали, – говорит Кара, удлиняя гласные как большинство итальянцев.
– Fantastico, – отвечаю я с той же интонацией.
– Вы говорите по-итальянски?
– Si, ho fatto il mio master in Milano[10]10
Да, я училась в Милане (итал.) – примеч. ред.
[Закрыть], – я констатирую очевидный факт, для любого, кто прочитал мое резюме. Тем не менее, мне нравится с ней общаться, и у нас, похоже, даже есть парочка общих знакомых.
– Magnifico! Senti[11]11
Отлично! Слушай (итал.) – примеч. ред.
[Закрыть], судя по твоему резюме, ты идеально подходишь на эту роль. Давай-ка я постараюсь организовать вам ланч с Бруно, – говорит она.
– Это было бы замечательно! – восклицаю я.
– Bene, сделаю все, что смогу.
– Grazie, Кара, – говорю я вся на подъеме. Пообедать с потенциальным работодателем – это уже серьезная заявка на успех. На кого попало он не будет тратить время.
Всего полчаса спустя моя новая подруга присылает сообщение, подтверждающее завтрашний ланч с начальником отдела продаж Бруно Фюссли в модном ресторане «Четыре сезона».
Это значит, что сегодня мне придется пропустить тренировку в зале. К встрече с такими серьезными дядечками лучше быть хорошо готовой. Нужно узнать, как можно больше информации лично о нем, о банке, конечно, быть технически подкованной на случай вопросов из области финансовой инженерии и деривативов.
Но мужчине лет сорока с лишним, с хитрыми голубыми глазами, в дорогом костюме, похоже, все это совсем не интересно.
Бруно – высокий, лысый, спортивного телосложения, с гладко выбритым лицом, он нескрываемо горд быть тем, кто он есть. С сильным немецко-швейцарским акцентом он вальяжно заказывает бутылку шардоне, чтобы дополнить наше рыбное блюдо дня.
– Сколько денег вы заработали для банка в этом году? – простодушно спрашивает он, пристально глядя на меня.
– Около двенадцати миллионов долларов, – не моргая отвечаю я, называя ему достаточно хорошую сумму, чтобы было интересно продолжать разговор.
Бруно собирается задать следующий вопрос, но, к счастью, в этот момент приносят нашу еду.
– En Guete[12]12
Приятного аппетита (швейцарский нем.) – примеч. ред.
[Закрыть], – я намеренно произношу типичное швейцарско-немецкое пожелание приятного аппетита.
– Вы были в Швейцарии?
– Я училась в Милане, там недалеко.
– Я родом из тех краев, – говорит он с интонацией кота Матроскина, откидываясь на спинку мягкого белого стула.
– Вы говорите по-итальянски?
– Немного. Но давайте продолжим по-английски, – говорит он деловито. – Так значит, вы много работаете с Россией?
– Достаточно, – говорю я, соответствуя его стилю и ритму общения, чувствуя, как моя шелковая блузка липнет к потной спине.
– Ваш банк кредитует большие местные корпорации? – задает он самый скользкий вопрос, когда дело касается России.
– Ну, когда как, – лавирую я.
– То есть? – спрашивает он, методично разрезая свою рыбу.
– Ну, если кредитование – составляющее большой структурной сделки.
– Наверняка, это более выгодно.
– Конечно. Обычный долларовый кредит стоит 3–5 %, а если он встроен в структуру, то легко может стоить 50 % и больше.
– У русских банков и корпораций есть возможность оценить реальную стоимость структурного продукта?
– Не у всех… и то очень теоретически.
– Интересно, – задумчиво говорит мой потенциальный начальник. – Насколько сложно оценить риски, связанные с благонадежностью российских компаний? – спрашивает он серьезно.
– Это вопрос, скорее, к рисковикам. Они обычно проводят длительный и тщательный анализ.
– А как насчет репутации отдельно взятых собственников?
– Ну, большинство, конечно, начинали с того, что банкротили заводы или другие постсоветские активы с последующей перепродажей на залоговых аукционах.
– И кто же мог позволить себе приобрести обесцененные заводы? – спрашивает Бруно, тщательно пережевывая еду.
– Те, кто мог получить ссуду из банковской системы распавшегося Советского Союза, ну или банка-однодневки… и при этом выжить.
– Что это за банки?
– В начале девяностых государственные расходы проверялись вручную раз в квартал, все банки были все ещё государственными и компьютеров тогда не было.
– То есть любому подотчетному банку достаточно было выдать поддельное платежное предписание и обналичить его, – быстро догадывается он.
– Именно так, – говорю я, пораженная тем, как быстро швейцарец смог понять эту схему, хотя возможно, что современные специализированные структуры используют тот же механизм, – Как говорил Ленин, «самые большие капиталы создаются, когда империи разваливаются или создаются».
– К сожалению, они не так часто разваливаются, – цинично замечает он, бросая взгляд на дорогие швейцарские часы на своей ухоженной волосатой руке. – Так какими продуктами вы чаще всего торгуете с вашими клиентами в России?
– Да все подряд: акции, облигации, форекс, нефть, металлы, товарное сырье, структурные ноты…
– Структурные ноты? – с энтузиазмом переспрашивает он. – Наша глава казначейства в Москве, Валерия Кирилова, очень дружит с управляющим одного крупного фонда в России. Они вроде ходили вместе в одну школу или что-то типа того. Там сейчас висит очень интересная сделка, но её нужно провести через наш внутренний контроль – получить разрешение юристов и рисковиков.
– Ох, я на этих разрешениях собаку съела! – восклицаю я, понимая, что это мой шанс. – Если всё правильно подготовить, то это достаточно гладкий процесс. Конечно, десять и больше процентов накрутки на таких сделках – очень сильный аргумент.
– Похоже, вы действительно понимаете, как работает бизнес с Россией, – констатирует Бруно, – Наш отдел продаж в Москве очень нуждается в новом активном сотруднике, способном глобально мыслить, – он говорит, пристально смотря мне в глаза. – Мы предлагаем очень выгодный пакет и полную поддержку переезда в Москву.
– Переезд в Москву? – спрашиваю я в замешательстве.
– Вам не сказали, что эта вакансия в Москве? – спрашивает он.
– Хм… нет.
– Мы считаем, что работать с русскими клиентами лучше в России. Конечно, вы будете регулярно приезжать в Лондон, чтобы встречаться с трейдерами и рисковиками, но жить надо будет в Москве. Вы также получите льготы в виде тринадцатипроцентного налога и корпоративную квартиру, – говорит он членораздельно.
– Это немного неожиданно, – я делаю глоток фруктового вина. – Впрочем, наверное, это имеет смысл, – добавляю я, чтобы удержать его интерес. В конце концов, такая работа на дороге не валяется.
– Мы собираемся встретиться с еще несколькими кандидатами на эту должность, но мне необходимо знать прямо сейчас, готовы ли вы переехать в Москву, – говорит он, впившись в меня взглядом.
– Думаю… да, – отвечаю я, слыша голос Алекса в своей голове: «Единственное, что имеет значение в конечном итоге, это сколько у тебя денег». А тут может ещё и получится удачно замуж выйти – в России мужики все-таки посговорчивее на этот счет.
– Хорошо, – говорит Бруно и просит счет, – Вам надо будет встретиться с моими коллегами и нашим зампредом. Это формальный процесс. Наш отдел кадров с вами свяжется, – он быстро платит и направляется к выходу, мимо дизайнерских ваз с длинными зелеными стеблями и столика с аппетитными десертами… тирамису, ммм, Ричард никогда бы этого не одобрил – слишком много сахара.
Как же мне хочется сладкого…
Лучше не надо. Сахар – это наркотик, разок сорвусь и подсяду. Растолстею. Зачем оно мне нужно, пойду я лучше в качалку, позанимаюсь.
Прямо у входа в метро приходит сообщение от Габи:
«Катя, ты куда пропала? Сегодня туса в Бромптон клубе. Столик, все дела. Приходи! Познакомишься с моим новым бойфрендом и его неженатыми друзьями;)».
Ну, в принципе, да. Чего это я? Совсем в монашку превратилась. Бруно я понравилась, на переезд согласилась. В Лондоне таких идеально подходящих еще пойди—найди. В конце концов, могу же я немного расслабиться…
Быстрым шагом я направляюсь в супермаркет, покупаю коробку самых вкусных шоколадных конфет и тайком от Ричарда всех их съедаю.
Придя домой, я вытаскиваю своё самоё сногсшибательное клубное платье и каблы… и тут как раз ещё и подтверждение завтрашнего собеседования с зампредом.
Это знак!
Теперь надо как-то закинуть чемодан обратно на антресоль, но это уже к Ричарду. Он скоро должен вернуться с тренировки. У него сегодня свидание с какой-то очередной француженкой – приподнятое настроение, все дела. Можно спокойно идти в душ, а потом в клуб.
– Какой фильм будете смотреть? – спрашиваю я Ричарда, выходя из душа, предотвращая возможные вопросы о моих планах на вечер.
– Казино Рояль, – говорит он без энтузиазма.
– Хороший фильм, – так же равнодушно комментирую я, втирая благоухающее аргановое масло в волосы.
– Разве что для рецептов коктейлей для моей новой пассии, – говорит он, надевая свой обычный джемпер поверх белой футболки и джинсов.
– Грязный мартини. Не обязательно тратить пятнадцать фунтов на билеты, – подтруниваю я.
– Ну, там явно будет какая-нибудь роковая русская разведчица. Стереотип, но всё равно будоражит, – загадочно усмехается он.
– Правда? Что за стереотип? – спрашиваю я с любопытством.
– Ну, русские женщины красивые, соблазнительные, нереальные, но лучше держаться подальше, а то никогда не знаешь, на что нарвешься.
– Даже я? – спрашиваю я с детским недоумением. Мне почему-то хочется казаться маленькой, пушистой и безобидной, нуждающейся в защите и заботе.
– Особенно ты, – подмигивает Ричард. – Веди себя хорошо. У тебя завтра важное собеседование.
– Я постараюсь прийти не слишком рано, если вдруг решишь привести даму домой.
– Не беспокойся насчет этого. Приходи, когда захочешь. Я всегда могу пойти к ней, – говорит он, выходя из дома.
Когда Ричард уходит, я чувствую себя спокойнее – как будто мне больше не нужно удерживать на лице маску сильной и невозмутимой амазонки. Я плюхаюсь на свою кровать, чтобы просто немного потюленить, но в этот же момент приходит сообщение от Габи: «Детка, ты в списке на наш столик. Будет так здорово снова увидится:-)».
«Уже еду!» – я отправляю сообщение и нехотя поднимаюсь с кровати, чтобы накраситься и одеться.
Примерно через час такси отвозит меня на Олд Бромптон Роуд, 92.
– Ciao, Франко! – приветствую я одетого с иголочки швейцара.
– Ciao, Катя. Bel vestito[13]13
Красивое платье (итал.) – примеч. ред.
[Закрыть], – он восхищается моим обтягивающим черным платьем и без звука пропускает меня внутрь, вперед внушительной очереди из мерзнущих тусовщиков.
Маленький, темный коридор ведет в наполненный громкой музыкой и дорогим алкоголем подвал.
Я еле сдерживаю на лице счастливую улыбку в предвкушении гламурной вакханалии. Улыбка становится шире при виде моей дорогой светловолосой подруги за столиком, заставленным шампанским и водкой, в окружении группы высоких, бородатых мужчин.
– О, боже мой! – выкрикивает Габи, бросаясь мне навстречу. – Катя! Наконец-то! Ты выглядишь невероятно! Я же сто раз тебе говорила перестать трахаться с этим твоим Алексом, – восклицает она на весь клуб. Тем не менее, я так рада встрече с ней, что моментально прощаю подругу. – Ну, так как твои дела?
– Да так, ищу работу… На самом деле, я должна сейчас готовиться к завтрашнему собеседованию.
– Ой, да ладно, тебе нужно немного развеяться! – говорит Габи с её характерным американским произношением, но даже десятилетие, проведенное в Америке не может скрыть в ней болгарку.
– Сначала мне нужно найти работу, – продолжаю я бубнить.
– Ты можешь устроиться ко мне в брокерскую контору! Я поговорю с моим боссом, – предлагает подруга с энтузиазмом.
– Это было бы здорово. А он сможет организовать мне продление визы?
– О боже, ты просто обязана увидеть мою новую сумочку от Шанель, которую мне подарил Омар! – перебивает меня Габи, хватая с дивана классический, кораллового цвета клатч. – Идем, я вас познакомлю. Я встретила его на той вечеринке в Кенсингтонском дворце. Мы тусили до шести утра, он снял ради меня свою маску, представляешь. Жаль, что тебя там не было, – она хватает мою руку и ведет к группе темноволосых мужчин надменного вида, от которых жестко несет средне-восточными благовониями.
– Омар, это моя подруга Катя, – Габи представляет меня высокому черноволосому мужчине.
Неожиданно музыка меняется, и начинает звучать какая-то арабская мелодия. Половина присутствующих в клубе, включая друзей Омара, воодушевленно подпевает. Омар хватает Габи за шею, притягивает её к себе, и они начинают страстно сосаться. Черная борода Омара и платиновые волосы Габи переплетаются в каком-то потном месиве, заставляя меня искать зрелища более эстетичные.
