Текст книги "Под счастливой звездой"
Автор книги: Дженни Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Тщательно подбирая слова, Трев спросил:
– Я должен буду забрать камень без ведома его владельца?
Фэншо изобразил на лице потрясение.
– Разумеется, нет. Сэр Хамфри верен своему долгу. Ваша задача просто хранить сокровище Вадхи как зеницу ока после того, как оно окажется у вас.
– Звучит довольно просто.
– Так и есть. Хотя должен предупредить, есть еще одна сторона, которая хочет прибрать его к рукам. Она так отчаянно желает заполучить камень, что готова использовать для этого самые низкие методы. Ваше дело – позаботиться, чтобы этого не случилось.
– Сделаю все от меня зависящее.
– Хорошо. – Фэншо встал, давая понять, что беседа окончена. – Ждите известий от меня к концу следующей недели, когда все будет готово к вашему визиту. Если вам нужно решить какие-то важные дела, советую сделать это, не откладывая в долгий ящик.
Мистер Фэншо вновь водрузил очки на нос, протянул руку и обменялся с Тревом твердым рукопожатием.
– Сэр Чарлз прекрасно отзывался о вас, и я рад, что у нас будет возможность убедиться в этом.
– Приятно снова оказаться в деле. – Трев вежливо поклонился и направился к двери.
– Ну не чудно ли, что леди Хартвуд так много видит в этих своих картах? – сказала Бекки. Темперанс только что вернулась со встречи с Дэнни и проходила через гостиную, где девушки проводили дневное время. Леди Хартвуд уже нашла учителя музыки, и Клэри в соседней комнате разучивала свою первую гамму. – Горничная сказала мне, что они называют ее леди Молния, – продолжала Бекки, подняв свои светлые брови. – Ей подходит, правда же? Она рассказала тебе что-нибудь, когда предсказывала твою судьбу?
– Пусть называют ее как хотят. И она не сказала мне ничего такого, чего я бы не знала.
– Нет? – Бекки была разочарована. – А я-то надеялась. Она рассказала тебе что-нибудь о Рэндалле?
– Нет, а с чего бы?
Бекки пожала плечами:
– Просто интересно. Но я кое-что вспомнила. Когда я перебирала наши вещи перед приходом рабочих, то нашла бумажку, на которую, мне кажется, ты захочешь взглянуть.
– Бумажку? Где? – Сердце ее остановилось. Неужели это то самое письмо, которое Рэндалл должен был оставить ей перед тем, как отправиться на свое последнее, роковое задание?
– В том ящике, что ты спрятала в углу.
– Это был ящик Рэндалла. Ты же знала, что никто не должен его трогать.
– Ну, я не могла вынести его сама, он был такой тяжеленный, а мусорщики уже пришли и дали нам всего несколько минут, чтобы собрать пожитки. Я подумала, может, там осталось что ценное, что принадлежало Рэндаллу. В конце концов, мы же отдавали ему весь свой «улов» до последнего гроша и больше его в глаза не видели, так ведь? Если он спрятал там что-нибудь из нашей выручки, ты же не хотела бы, чтобы я оставила это мусорщикам?
– Нет, не хотела бы, – согласилась Темперанс, немного смягчив тон. – Я благодарна тебе, что ты спасла все, что смогла. Но я уже рылась в том ящике, и если бы нашла что-то стоящее, то давно уже выменяла бы на деньги. Ты же помнишь, чему учил нас Рэндалл: все мало-мальски ценное, что есть у каждого из нас, должно быть отдано для пользы всех.
– Да. Так он учил, – отозвалась Бекки с мрачной иронией. – Но следовал ли он сам своему учению… – Ее слова повисли в воздухе. – Ну давай я покажу тебе, что нашла. – Прихрамывая, она медленно поднялась по лестнице и вернулась через пару минут, держа в руках листок бумаги.
Темперанс выхватила у нее письмо. Бумага была помята так, будто ее складывали в несколько раз. Видимо, поэтому она и не заметила ее, когда просматривала содержимое ящика. Но хотя записка действительно написана почерком Рэндалла, это не было долгожданное прощальное письмо. Всего лишь список имен: Мисс Сьюзен Этуотер. Леди Люси. Морская нимфа.Напротив каждого имени стояла дата в пределах нескольких недель перед гибелью Рэндалла.
– Что, по-твоему, это значит? – тихо спросила Бекки.
Темперанс даже предположить не могла. Может, это закодированные имена других заговорщиков? Прозвища скупщиков краденого, которые принимали вещи, украденные девушками, и платили деньги Рэндаллу? Вероятно. Но какой-то злой демон нашептывал ей, что это прозвища других женщин. Тех, которых у него не было, как он заверял её в ту ночь, когда отправился на смерть. Она сунула бумажку в карман, пытаясь не обращать внимания на знакомый укол ревности.
– Ничего важного. Но все равно спасибо, что показала мне.
Она непроизвольно поднесла руку к медальону, залогу любви, подаренному ей Рэндаллом, как делала всегда, когда её начинали одолевать сомнения. Но вспомнила, что медальона нет. Проклятие. Если б только она могла еще раз полюбоваться лицом Рэндалла. Это прогнало бы сомнения и напомнило ей, как сильно он ее любил. Без медальона трудно сохранять веру. В конце концов, ей, пожалуй, придется рискнуть и пойти на маскарад, чтобы вернуть его.
Глава 5
После разговора с мистером Фэншо Трев вновь подумал о том, что нужно отказаться от посещения маскарада. Теперь, когда он принял на себя исполнение столь важной миссии в интересах его величества и страны, было бы неразумно увлекаться женщиной из преступной среды. Его страсть к карманнице питала скука, но теперь, когда департамент поручил ему работу, скуки можно больше не бояться.
Но не успел он принять твердое решение отказаться от попыток вновь отыскать её, как его поразила другая мысль. Помощник министра сказал ему, чтобы он привел в порядок свои дела. Не означает ли это, что его возвращение в Индию может произойти скорее, чем ожидается? А если так, то очень скоро ему придется приступить к поискам благовоспитанной невесты, как он обещал матери. Но пока он всё ещё свободен почему бы не сходить на маскарад? Если карманница не появится, он найдет там других прелестниц, которые утолят разбуженную ею страсть.
Вот почему в полночь четверга он оказался в большой бальной зале Оперы, ища глазами тонкую фигурку среди гуляк, одетых в маскарадные костюмы.
Он не мог больше обманывать себя, будто ему все равно, появится она или нет. Ему было далеко не все равно. Но даже если она откликнулась на его приглашение, как он найдет ее среди сотен людей?
Майор Стэнли был прав: нигде в Англии представители различных сословий не смешиваются с такой беспечностью, как здесь, на маскараде. Когда лица скрыты под тонкими шелковыми масками, представители высшего света могут свободно общаться с обитателями лондонского «дна». Если Темперанс здесь, ее лицо тоже спрятано под маской, а фигура – под широким плащом. Как же ему отыскать ее среди сотен женщин, наводняющих бальную залу?
Он сделал все что мог, чтобы она узнала его, облачившись в костюм султана. Этот наряд легко было составить из его вещей, и к тому же он намекал на тот короткий разговор, который состоялся у них до того, как слова стали не нужны. Но сейчас, смешавшись с толпой, он чувствовал себя немножко нелепо.
Интересно, какой костюм выбрала она? Глядя на танцующих, он исключил пастушек и молочниц. Такой прозаический наряд Темперанс бы не надела. Она не стала бы демонстрировать свои прелести открыто, как эти вакханки, завернутые в прозрачный муслин, чьи ярко накрашенные губы наводили на мысль об их ремесле.
Быть может, она стоит где-нибудь в сторонке и ищет его среди танцующих. Если так, он должен облегчить ей задачу. Трев направился к двум дамам, одетым монашками. Их позы сказали ему, что они совсем не против приглашения на танец, а может быть, и не только.
По дороге он слегка задел молодого человека в костюме разбойника, который был занят серьезным разговором с «тигрицей». Когда Трев толкнул его, юноша ощетинился, и Трев машинально потянулся к рукоятке сабли, но вспомнил, что сабли при нем нет.
Попятившись, Трев пробормотал извинение и пригласил одну из монашек на танец. Она вложила кончики пальцев в митенках ему в руку, и он вывел ее в танцевальный круг. Трев стал лихо отплясывать, желая обратить на себя внимание Шехерезады, если она наблюдает за ним. Его партнерша танцевала с не меньшим пылом, и когда фигура кадрили свела их вместе, он обменялся с ней несколькими вежливыми фразами. По ее речи можно было судить, что она не простолюдинка. Когда же их руки встретились, ее прикосновение тонко намекало на приглашение. Оно могло бы заинтриговать его, но он пришел сюда, чтобы найти другую.
С каждым тактом музыки его желание найти ее росло – вместе с убеждением, что он попусту тратит время. Ни у одной женщины в толпе нет ее царственной осанки, и ни у одной не видно крошечной родинки над ключицей, запомнившейся ему тогда, в переулке. Быть может, родинка спрятана за вуалью. Но вероятнее всего, девушка просто не пришла.
Он испытал знакомое разочарование. Ему ничего не оставалось, как посмеяться над собой. Как это похоже на него – оказаться в окружении на все согласных женщин и желать ту единственную, которую он не может получить.
Когда танец закончился, он отвел «монашку» на место и раскланялся, ясно давая понять, что не имеет к ней дальнейшего интереса. Затем почувствовал потребность чего-нибудь выпить и направился в дальний конец бальной залы, где для танцующих был установлен столик с напитками.
Юнец, одетый разбойником, двинулся туда же, протискиваясь сквозь мужчин, которые спешили наполнить свои стаканы дешевым вином, включенным в стоимость входного билета. Он двигался с гибкой грацией пантеры, и это встревожило Трева. Точно такое же чувство возникало у него в разведке, буквально за несколько мгновений до того, как он начинал сознавать реальную угрозу.
Он пытался понять, что же в этом юноше насторожило его, и тут же получил ответ. Поскольку Трев был начеку, он заметил, как рука разбойника нырнула в задний карман брюк грузного мужчины, одетого в мантию судьи. Воришка вытащил кружевной носовой платок, и мгновение спустя он уже исчез в кармане юноши.
Трев стал подбираться к нему, стараясь держаться сзади и небрежно лавируя в толпе, чтобы со стороны казалось, будто он движется без всякой цели. Он начинал получать удовольствие от этой игры. Ему не хватало этого с тех пор, как он покинул Индию. Пока он наблюдал, как юноша применяет свое отточенное мастерство, возбуждение Трева росло. Его мастерство выше.
Рука разбойника слегка чиркнула по сюртуку мужчины с громоздким ланцетом, который изображал доктора-шарлатана. Карманник попытался выдать это за случайность, но Трев со скоростью молнии схватил юношу за запястье. Противник резко повернулся, тщетно стараясь спрятать какой-то блестящий предмет. Его глаза за маской сделались огромными.
– Положи назад, – велел Трев.
Губы юноши упрямо сжались.
– Знать не знаю, о чем ты толкуешь, папаша, – проскрипел он, неубедительно подражая говору кокни.
– Один раз я спас тебя. Больше не буду.
Ярко-розовая краска залила лебединую шею. Чутье не подвело Трева. Вот она, родинка, ясно виднеется в распахнутом вороте рубашки.
– Я должен поблагодарить тебя за то, что ты облегчила мне задачу. Я просто не представлял, как найти тебя в этой толчее. Но теперь, когда мы встретились, можешь положить обратно часы джентльмена. И носовой платок.
Ее глаза были цвета грозового неба. Они испытующе впились в него, рассылая по телу стрелы желания. После затянувшейся паузы ее рука обмякла. Она поняла, что он не шутит.
Трев тихо прошептал:
– Когда ты вернешь то, что стащила, встретимся вон у того алькова.
– А если я не приду?
– Тогда не получишь свой медальон.
Она закусила губу, и это еще сильнее подстегнуло его желание. Он почти видел, как мысли прокручиваются у нее в голове, пока она просчитывает свои возможности.
Наконец она сказала:
– Тогда отпусти меня. Я не могу ничего сделать, пока ты меня держишь.
Он отпустил ее и отступил назад, хотя следил за ней на случай, если она снова решит убежать. Вернуть украденные вещи будет труднее, чем вытащить их, но судя по тому, что он видел, мастерства ей не занимать.
Чтобы облегчить ей задачу, Трев устроил целое представление: достал из кармана длинную курительную трубку и помахал ею в восточной манере. Это отвлечет внимание любопытных. Ему не доставляло удовольствия отправлять ее на такое опасное дело, но выбора не было. Он должен показать, кто командует на этот раз. И ясно дать понять и ей, и себе, что не намерен позволять и дальше преступать закон.
Выждав немного, он направился к алькову. И через несколько минут она последовала за ним. Трев был недоволен собой. Его пугало, что он рад вновь ее видеть. Конечно, он встретился с ней, чтобы отдать медальон. Но он не мог приказать своему сердцу не биться так учащенно. Она будет принадлежать только ему, пусть даже на время одного танца.
– Ты теряешь сноровку.
Темперанс вздрогнула, услышав явные нотки торжества в голосе офицера. На нем было роскошное одеяние султана. Дорогой шелк цвета ляпис-лазури плотно облегал его мускулистый торс и придавал еще более глубокий оттенок синевы насмешливым глазам. Кроваво-красный рубин на тюрбане – неужели настоящий? – мерцал внутренним огнем, когда в нем отражался блеск свечей. Хотя его глаза горели ярче. Они сверкали словно сапфиры за шелковой маской.
– Дешево же ты ценишь свою жизнь, – сказал он.
– Это не так.
– Тогда зачем продолжаешь заниматься этим рискованным ремеслом?
Вопрос мог бы разозлить ее, но он спрашивал из любопытства, а не с упреком. Она пожала плечами:
– А зачем ты участвуешь в сражениях? И потом – я все вернула.
– Почему?
– А ты как думаешь? Мне нужен мой медальон.
Взгляд его остался непроницаемым.
– Это хорошо.
Глаза его были цвета неба в лунную ночь, и они пристально глядели на нее. Она мучительно размышляла, что он заставит ее сделать, прежде чем отдаст медальон. Она не ждала, что будет легко, и прекрасно понимала это, когда приняла решение пойти на маскарад.
Но она забыла, как он волнует ее, как нарушает ее душевное равновесие. Она думала, что встретиться с ним в людном месте будет безопасно. Он не посмеет с ней ничего сделать. Устроители маскарада терпимо относятся к похоти, но не к откровенному насилию. Но сейчас она боялась не этого, а соблазнения. И ведь никто не пошевелит и пальцем, чтобы не допустить этого – в соблазнении и заключается основная цель маскарада.
Теперь, когда она вновь осталась наедине с ним, энергия, исходящая от него, казалось, наполняла пространство между ними сильнее, чем головокружительный запах восточных пряностей, пропитавший его одежду. Он пробуждал в ней трепет чувственного желания, и она сама напоминала себе бабочку, которая летит на свет, зная, что непременно сгорит.
– Сними эту дурацкую маску, – приказал он, срывая свою.
Она и забыла, какие резкие у него скулы и какие соблазнительные, манящие губы, несмотря на белый шрам, рассекающий улыбку. Если в обмен на медальон он хочет того же, что и тогда, в переулке, для нее это не будет наказанием.
Его мягкая шелковая рубашка распахнулась на шее, обнажив густую растительность на груди. Он такой холеный и самоуверенный. Какая-то неведомая сила побуждала ее плыть ему навстречу, но она пыталась бороться с ней.
Она для него никто. Женщина, которую можно использовать и забыть. Она здесь только для того, чтобы забрать медальон. Вспомнив о своей цели, она воспользовалась приемом, который, как ей хорошо известно, мужчины находят очень возбуждающим – медленно провела языком по верхней губе. Убедившись, что завладела его вниманием, она поднесла руку к маске и не торопясь сняла ее. Очень медленно, чтобы заставить его думать о других предметах ее одежды, которые можно снять, о других частях женского тела. Затем бросила маску ему. Он поймал ее, не сводя глаз с ее лица.
– Я опять у тебя в долгу, – со смехом сказала она. – Ты снова извлекаешь выгоду из моего преступления.
– Ты уже была моей должницей, – насмешливо напомнил он. – Но теперь я знаю, как ты оплатишь свои долги.
Она опустила глаза, словно признавая свою вину, а потом взглянула на него из-под опущенных ресниц.
– Ты напугал меня.
– Силой своей страсти? – В его вопросе не было ни капли иронии. Он ждал ее ответа, напряженный и настороженный.
– А она часто пугает женщин?
– Другие женщины не в счет. Я хочу услышать твой ответ.
Он стоял неподвижно, застыв, словно пойнтер, учуявший добычу.
Она сдалась.
– Нет. Меня напугала не твоя страсть.
– Что же тогда?
– Моя. Мое сердце отдано другому.
Его это потрясло, но он ничем не выдал своего смятения.
– Мужчине, чей портрет в медальоне?
– Да.
– Он побьет тебя, если увидит со мной?
– Нет.
– Пристрелит меня?
Она покачала головой.
– Тогда он дурак. Будь ты моей, я бы вызвал на дуэль любого, кто целовал тебя так, как я в ту ночь.
– Он умер. Ему уже все равно, как я распоряжаюсь своим телом. Ревновать теперь может только его душа.
Трев вздрогнул. Когда он вновь заговорил, в его голосе больше не было язвительности.
– Понимаю.
У нее возникло внезапное чувство, что он действительно понимает. Слишком многое. Она еще никогда ни перед кем так не обнажала душу, а он будто проник в глубину ее чувств, даже самых сокровенных.
– Я пробыла с ним больше двух лет, – сказала она, отвечая на незаданный вопрос. – И никогда не отдам свое сердце никому другому. Никогда.
– Это хорошо, – отозвался он.
– Хорошо?
– Мне не нужно твое сердце.
Что-то оборвалось у нее внутри.
– Что же тебе нужно? – прошептала она.
Глаза цвета индиго встретились с ее глазами, откровенные и ничего не скрывающие, хотя у нее не хватило смелости заглянуть в них поглубже. Она отвела взгляд.
– Женщина, чья страсть достаточно сильна, чтобы удовлетворить мою страсть, – ответил он. – Женщина, которая не нуждается во мне, но которая желает меня. Ненадолго. На очень короткий срок.
– На одну ночь? – О чем она говорит?
– Возможно, а может, на неделю. Самое большое, на месяц. Этим летом я должен жениться, и я не опозорю свою жену, нарушая брачные обеты.
Она презрительно усмехнулась.
– Как это благородно – предлагать мне свое тело, когда сердце ты уже отдал невесте.
– У меня еще нет невесты, – сказал он. – Как нет и желания жениться. Я делаю это, чтобы выполнить свой долг перед семьей, и стремлюсь отдать свое сердце невесте не больше, чем тебе. Но кем бы она ни оказалась, пусть тебя утешит мысль, что она едва ли доставит мне такое удовольствие, какое можешь доставить ты.
Она никогда не слышала, чтобы мужчина так говорил. Все они обещали ей больше, гораздо больше, хотя всегда врали.
Этот мужчина не врет. Какими бы странными ни были его слова, он говорит правду. Голос его стал тише, он поднес указательный палец к губам и погладил край шрама. Показался кончик языка и быстро исчез, повторяя ее соблазнительный жест.
– Но это необязательно должна быть ты, – небрежно вымолвил он. – В самом деле, может быть, даже лучше, если бы это была не ты. Ты совсем не умеешь владеть собой, а это не сулит ничего хорошего.
Это она-то не умеет владеть собой? Да она всегда гордилась своим самообладанием. Темперанс открыла рот, чтоб возразить, но сдержалась. Не стоит давать ему понять, что это задело ее за живое. Он и так уже получил слишком большую власть над ней.
– Носовой платок, – напомнил он. – И часы.
– Я украла их, потому что на то была причина. Могла бы и не красть, если бы захотела.
– Неужели правда смогла бы? Тогда это совсем другое дело.
При чем здесь это? Чего хочет от нее этот человек? И почему он заставляет ее чувствовать себя так, словно она плывет в штормящем море и пытается держать голову над водой?
– Не твоя забота, чем я занимаюсь, – огрызнулась она. – Я пришла сюда только для того, чтобы забрать медальон. Это единственная вещь, которая напоминает мне о любимом.
– И что бы ты дала мне за то, чтобы я вернул его тебе?
Удовлетворится ли он малым?
– Поцелуй.
– Сейчас? – Он привлек ее ближе, окутав пряным ароматом, исходящим от его костюма, и едва различимым мускусным запахом тела. Потом он перевел взгляд на ее бриджи.
– Ты одета как парень, – сказал он.
– Это тебя волнует?
– А должно? – Он вскинул брови. – Тебе бы хотелось, чтобы волновало?
Вопрос застиг ее врасплох. Она оделась так в целях безопасности, чтобы остаться неузнанной, если стража все еще охотится за ней. И чтобы ему труднее было узнать ее. Ей хотелось владеть ситуацией, когда она обнаружит себя. Но только ли в этом дело?
Неужели она выбрала мужской костюм, чтобы возбудить его этим тонким намеком? Ее рука помимо воли сжалась в кулак. Она прекрасно знала, чего он хочет от нее, а выбор маскарадного костюма сделает это еще более волнующим.
К счастью, он ответил сам:
– Попрание морали может придать остроты мужской страсти – у определенного типа мужчин. Но мне это не нужно. И я прекрасно знаю, что ты женщина.
– Зато другие не знают. – Она указала на толпу. – Для мужчины обнимать парня – преступление.
– Преступление – обчищать карманы, – парировал он. – И еще было бы преступлением не поцеловать тебя.
В ярком сиянии свечей она была еще прекраснее, чем раньше. Надежда, что новая встреча с ней освободит его от желания, оказалась заблуждением. Ее кожа безупречна, губы такие алые, а язычок такой розовый. Но именно глаза, дерзкие и искушающие, делают ее неотразимой. Вокруг него полно женщин с более соблазнительными формами и пышной грудью, но эта смесь порочности, честности и настороженности – этого он не видел больше нигде.
И сейчас она бросает ему вызов. Шагнула ближе, влажные губы приоткрыты. Она прекрасно знает, как сильно он желает ее! Лишь красивая женщина может так сознавать силу своей красоты, и только опытная женщина знает уловки, которые могут воспламенить его.
Но поддаться такому явному соблазнению равносильно тому, чтобы потерять ее. Ему нужно пробудить в ней такое же сильное ответное желание, прежде чем взять то, что она как будто бы предлагает. Он должен сдержаться и раздуть ту искру страсти, которую зажег в ней, пока она не вспыхнет огнем. Нельзя поддаваться соблазну, нужно дразнить и искушать ее. Он должен сыграть в ту же игру, в какую она играет с ним, лучше нее, хотя играет она просто мастерски.
Он склонился к ее губам, откликаясь на их приглашение, позволяя себе один-единственный поцелуй. Когда их языки встретились, он вдохнул запах апельсинов и стиснул ее в объятиях. Ее маленькие твердые груди расплющились, когда он прижал ее к себе. Другой рукой он схватил ее зад, обтянутый мужскими штанами. Она толкнулась в него тазом, еще сильнее распаляя его. И все же, несмотря на приемы опытной соблазнительницы, сама она не осталась равнодушной. Она намеревалась сохранить самообладание, но чувственный голод, который он пробуждал в ней, приводил ее в замешательство.
Это хорошо.
Он резко прервал поцелуй и оттолкнул ее. Она ахнула, дыша прерывисто и учащенно.
– Мы играем роли, не так ли? – зло усмехнулся он. – Любовь восточных властелинов к мальчикам широко известна. Но мне надоел этот маскарад.
От холодности в его голосе Темперанс вздрогнула. Она думала, что снова легко управится с ним, но теперь до нее начинало доходить, что это будет не так просто, как она надеялась. В этот раз он не позволит ей играть на его похоти, как в их первую встречу.
Она быстро пришла в себя.
– Отдай мне медальон, – попросила она. – Ты же знаешь, что он для меня значит. Человек чести вернул бы его мне только из уважения к памяти погибшего.
– А с чего бы мне защищать свою честь перед тобой, воровкой, которая целуется с незнакомцами, пусть и восхитительно?
Ее плечи опустились. Этот раунд он выиграл. Однако смягчившись, он добавил:
– Я верну тебе медальон.
Она протянула руку как-то удивительно по-детски, словно ждала конфетку. И выглядела в эту минуту такой невозможно юной, что он не мог не спросить:
– Ты говорила правду, когда сказала, что тебе восемнадцать?
– Конечно. Я всегда говорю правду… когда могу.
Такая юная. Она изображала искушенную девицу, и он подумал, что в ту первую ночь она солгала о своем возрасте. Но сейчас он ей поверил и почувствовал укол совести из-за того, что так грубо обошелся с ней. Возможно, она, в конце концов, не так опытна, как хотела казаться.
Он проговорил более мягко:
– Я с радостью отдал бы тебе медальон, но боюсь, как только он окажется у тебя, ты сбежишь, как в прошлый раз. Я не хочу так быстро потерять тебя, поэтому и не принес медальон с собой. Мне очень жаль, что я так поступил. Теперь, когда я знаю, как ты дорожишь им, мне хочется вернуть его тебе.
В ее глазах появилась холодная расчетливость.
– Тогда принеси его мне сегодня ночью туда, где я живу. Ты будешь хорошо вознагражден. – Она погладила его по колючей щеке. Намек был так же ясен, как и ее двуличность.
– Нет, завтра, – возразил он. – В полдень. – Он не собирается рисковать и стать жертвой какого-нибудь грабителя в темном переулке.
Она быстро просчитала свой следующий шаг и сказала:
– Что ж, пусть будет в полдень.
– А куда мне прийти?
Она дала ему адрес, где, насколько ему было известно, находились старинные особняки знати. Что она там делает? Она явно не служанка. Есть только одна причина, по которой женщина ее сорта может обитать в таком районе. Возможно, она работает в одном из тех публичных домов, которые затесались среди аристократических особняков, чтобы обслуживать богатых мужчин. Правда, она не произвела на него впечатления женщины такого рода, но, в конце концов, он уже не раз ошибался на ее счет.
– Как ты очутилась там? – спросил он. – Ты находишься под покровительством какой-то мадам?
Ее глаза хитро блеснули.
– Я переселилась туда после нашей первой встречи.
Неужели его предположение верно?
– А чей это дом?
– Женщины, которую называют леди Молния.
Ну и имечко для содержательницы борделя! Должно быть, девушка убежала под ее защиту после того, как он чуть не овладел ею на улице. Быть может, она надеялась, что с такой поддержкой сможет извлечь больше выгоды от следующей встречи с ним.
Если так, то она поступила умно, ведь кто бы она ни была, он не в силах устоять перед ней.
– Я буду там в полдень, – сказал он. – Не разочаруй меня. Если я не найду тебя, на этом делу конец и ты не получишь свой медальон.
– Это ты меня не разочаруй, парень, – возразила она. – Я буду ждать тебя. И ты не пожалеешь, что пришел. Ты получишь свою награду.
– А до тех пор я буду пай-мальчиком, – пообещал он и добавил про себя: и получу свое пирожное.
Она наградила его в ответ лукавым взглядом, и он лишний раз убедился, что не должен быть слишком доверчивым.
Она шагнула к нему, уверенная, что теперь достигла цели, надеясь скрепить свою победу поцелуем, который затянет его еще глубже в ее сети. На мгновение он подумал было уступить и заключить ее еще в одно головокружительное объятие. Зачем ждать до завтра, если можно получить ее сегодня, сейчас?
Но он вспомнил, как ее длинные сильные пальцы, так ловко выуживающие ценности из карманов простофиль, потянулись к тонкому шелку его рубашки и легко дотронулись до ткани. От этого по телу побежали мурашки. Лучше вначале выяснить, чего будет ему стоить это приключение, прежде чем позволить ей и дальше околдовывать его. Вдруг она и вправду работает на какую-нибудь высокородную мадам.
Он отстранился.
– Что ж, до завтра, – сказал он, резко повернулся и зашагал прочь, оставив ее в алькове ошеломленно смотреть ему вслед.
Вечер удался. В этот раз не он, а она осталась ни с чем. Пусть мучается догадками, сколько страсти она разбудила в нем, и все утро терзается неизвестностью, придет он или нет. Он не потерял самообладания и справился с ситуацией. Завтра он наконец ее получит, покончит с этим наваждением и вздохнет свободно.
Но пока еще игра не закончена.
