Текст книги "Женщина из его снов"
Автор книги: Дженна Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
– Как волки уделывают бабушек? – Намеренно обманным движением он преградил ей путь к побегу. – Мне нужны твои ключи, Рыжая.
– Шериф Маквей, – она невозмутимо провела указательным пальцем по его груди: – хотите сказать, что помощник достался вам с должностью, а машина нет? Звучит так, словно тебя хорошенько опустили.
– Я начинаю с этим соглашаться. – «И, черт побери, возбуждаться!» – добавил он мысленно. – Ключи на тот случай, если твоя машина заперла мой джип. Насколько я знаю Джейка, нам стоит выдвинуться прямо сейчас.
– Нам?
– Ты едешь со мной.
– Что, прости?
– Куча проблем, – напомнил он.
Вздох облегчения, она лишь скрипнула зубами. Их пикировка выходила из-под контроля. Принимая во внимание ситуацию, такое развлечение могло очень быстро перерасти во что-нибудь нехорошее.
Прежде чем Амейра нашлась с ответом, Маквей схватил ее за плечи, развернул и вытолкал через прихожую.
– Мне бы очень хотелось это обсудить, но инстинкты подсказывают, что у тебя в наличии функционирующий мозг и нежелание дожидаться здесь в одиночестве члена семьи Джимми Спаркса, которого тот на тебя науськает.
– Я и не собиралась дожидаться.
– Точно. Ты хочешь куда-нибудь вписаться в Лощине Ворона. Ночью, во время бури. Понятия не имея, кто из твоих родственников сейчас дома, кто участвует в разрушении бара Блюме в «Хэрроу и Мэн» в Лощине.
– Ты про «Красный глаз»? – рассмеялась Амейра. – Дядя Лазрес будет вне себя. Если, конечно, все еще сдает это место в аренду, а он сдает, потому что печально знаменит приобретением собственности, но никак не ее продажей. Дядя Лазрес ничего не продает, разве что, как его предок Хезекайя, продал собственную душу.
– Я так понимаю, ты не любишь дядю.
– Дело не в том, люблю или не люблю. Он скупец и убогий зануда и живет затворником. Но даже так вы с ним должны были пересекаться хотя бы раз или два.
– Больше чем раз или два, но только один раз имел значение.
– И что ты сделал? Оштрафовал его за переход улицы в неположенном месте?
– Не. – Зажав кольцо, на котором висели ключи, в зубах, Маквей пристегнул к поясу жетон и проверил пистолет. – Я арестовал его за нахождение в пьяном виде и нарушение общественного порядка.
– Прошу прощения, мне показалось или ты сказал, что он был пьян?
– Просто в хламину.
– И нарушал общественный порядок?
– Он ввалился в бар у причала в Бухте Ворона, протащился через весь зал и врезал водителю курьерской доставки под дых. – Он указал влево. – Мой джип там.
– Вижу. Жажду кульминации истории.
– Ничего особенного, просто пара ударов. Второй – правый апперкот в челюсть. Ему еще повезло, что парень не стал подавать заявление о нападении. Полагаю, твой дядя когда-то немного занимался боксом.
– Когда-то он много чем занимался. Но ворваться пьяным в бар Джо-Два-Пальца? Да никогда! – Она помялась. – А он сказал, почему это сделал?
– Чуть раньше в тот же день курьер доставил ему большой конверт. И спустя четыре часа Лазрес врезал ему кулаком, заржал, как безумный, и рухнул лицом в пол.
– После чего ты запер его в тюремной камере.
– Ага.
– И ты до сих пор в Бухте? До сих пор шеф поли… Погоди-ка минутку. – Уже взобравшись на подножку, она повернулась и ткнула Маквея пальцем в грудь. – Это очень несправедливо. Я знала, просто знала, что он простит мужчине больше, чем женщине.
– Что?
– Ты меня слышал. Ты его арестовал, и ничего. Ни последствий, ни угроз, ни приукрашивания всего этого внезапно ставшего ужасным дела твоей бабушке!
Маквей уже ничего не понимал и начал сомневаться в здравии ее рассудка.
– Какое еще «внезапно ставшее ужасным дело»?
– Однажды я всего один раз тайком вылезла из бабушкиного дома, чтобы вместе с подружкой пошпионить за свиданием ее старшей сестры с местным мачо. И, как можно догадаться, дядя Лазрес меня заметил. Приволок обратно к Нане и заявил, что в качестве наказания я все оставшееся лето буду чистить его конюшню. А ты стоишь, до сих пор не уволенный с работы и без крошки навоза на руках. Я женщина, а ты мужчина. Это несправедливо! – Громко выдохнув, Амейра забралась на сиденье, захлопнула дверцу и откинулась на спинку, скрестив руки на груди. – Надо было наслать на него два проклятья.
Маквей занял соседнее сиденье.
– Ты наслала. Что ты с ним сделала?
Амейра пренебрежительно щелкнула пальцами.
– Да то, что сделал бы любой уважающий себя Беллам на моем месте. Наслала проклятье на полуночную закуску, которой, как мне сказала Нана, он всегда баловал себя перед сном. И после этого у него целых три дня были жуткие желудочные колики. Кое-кто из родственников клянется, что дядя истерично смеялся, когда его осматривал доктор. Я чистила конюшню, но его больше не слышала и не видела до конца лета. Дядя всегда был одиночкой. Нана сказала, что он стал еще больше походить на призрак после этого приступа несварения. Я не знаю, так это или нет. Когда это случилось, мне было четырнадцать, и мы больше никогда с ним не пересекались, кроме как на похоронах общего родственника.
Улыбаясь одними губами, Маквей завел двигатель.
– Сделаю себе заметку. Членам вашей семьи свойственна мстительность.
Амейра одарила его гневным взглядом:
– Тебе ничто не грозит, потому что мстительность дяди Лазреса, похоже, не распространяется на мужчин.
– Я говорил о тебе, Рыжая. Мне не особо нравятся желудочные колики.
– Желудочные колики будут наименьшей из твоих проблем, если одно из этих деревьев разрушит Нанину крышу. – Стоило ей заговорить, как на крыльце погас и снова загорелся свет. – А вот это нехорошо.
– Скажи, что хорошо.
Сильный порыв ветра обрушил две огромные ветки прямо в кузов.
– «Доджерсы», скорее всего, продули с разгромным счетом, – продолжил он и протянул ей свой мобильник. – Сделай одолжение, набери Джейка по ускоренному набору. Скажи ему: мне потребуется больше пятнадцати минут.
– Я могу помочь тебе стянуть ветки с…
Она не договорила. Позади внезапно прозвучали три выстрела.
Амейра пыталась обернуться. Маквей толкнул ее вниз и выхватил пистолет. Придерживая ее рукой за шею, осторожно выглянул, ничего не увидел и тихонько выругался себе под нос.
Амейра вывернулась из-под его руки.
– Кто это? – Она едва заметно дрожала.
– Без понятия. Одна из моих запасок в бардачке заряжена. Возьми ключи. – Маквей пинком распахнул дверцу машины. – Оставайся здесь и держись внизу. Если, конечно, не хочешь подпирать ромашки рядом со своими предками.
– Маквей, подожди. – Она схватила его за руку. – Я не хочу, чтобы ты подставлялся из-за меня под пули.
– Не волнуйся, Рыжая. Шансы пятьдесят на пятьдесят, что это стрелял кто-то из семьи Джимми Спаркса.
Он быстро исчез. Она не успела спросить, что он имеет в виду. Или подумать о том, правильно ли его расслышала.
Некоторое время она смотрела ему вслед, думая о том, что где-то по дороге сюда, должно быть, провалилась в кроличью нору и очутилась в параллельной вселенной, где шефы полиции выглядят как рок-звезды, а все признаки реальности происходящего давно унеслись прочь со свирепствующим норд-остом. Кто на самом деле этот незнакомец с дьявольски сексуальным телом и темными гипнотическими глазами?
– Гораздо важнее, – сказала она в пустоту, обращаясь к бабушке, – почему ты ничего не сказала о нем вчера вечером, когда я тебе звонила?
И отложила этот вопрос на потом. Только что кто-то выпустил неподалеку три пули. Взгляд в заднее окно автомобиля не обнаружил ничего, кроме луны, россыпи звезд. Никакого фонаря. Кстати, Маквей вообще захватил фонарик?
– Требуется ваше вмешательство, шеф! – Из-за неожиданного вопля Джейка Блюме сердце Амейры чуть не выпрыгнуло из груди, она едва не уронила телефон, бездумно нажав кнопку быстрого вызова. – Маквей, ты тут? Ну, давай, что ты там застрял?
– Маквей занят. – Амейра вытащила ключ из замка зажигания. – Меня зовут Амейра. Мы все еще в доме Ширли Беллам.
– Дорогуша, твои игры с моим старшим по званию не совсем соответствуют моему представлению о помощи. Короче, мне до крысячьей задницы, почему у тебя оказался телефон Маквея. Просто передай ему трубку. – Выждав секунду, он нехотя добавил: – Пожалуйста.
Амейра попыталась засунуть один из ключей в скважину бардачка.
– То, что вы называете играми, я называю «уворачиваться от пуль, пока ваш старший по званию притворяется Рембо и отлавливает в лесу неустановленного стрелка». Поверьте, у него сейчас заваруха важнее вашей.
– Хочешь поспорить? Ты сказала «Амейра», так? – Еще удар. – Не та ли ты сучка-ведьма, которая приезжала сюда летом, а? Если да, ты напугала до смерти моего младшего братика, сказав ему, что умеешь разговаривать с воронами.
– Что с того, если даже я?
– Тогда мы двоюродные брат и сестра, вот что.
Поскольку ее собеседник практически выплюнул эти слова, Амейра предположила, что данный факт ему не по вкусу.
За спиной раздались еще три выстрела. Амейра сунула в замочную скважину другой ключ и с облегчением выдохнула, когда дверца отскочила. В бардачке лежал пистолет.
– Слава богу.
– Зависит, с какой стороны посмотреть, – пробормотал Джейк. – Насколько я помню, твоя фамилия Беллам.
Амейра бросила раздраженный взгляд на телефон.
– Я ведь упомянула о том, что здесь кто-то стреляет! Я насчитала уже шесть выстрелов.
– Выстрелы из ружья, да? Может быть, это Оуэн думает, что небо собирается упасть на его избушку. Старик Оуэн уже много лет не в себе.
«Параллельный мир», – напомнила себе Амейра.
– Старик Оуэн сумеет отличить Маквея от куска падающего неба?
– Я сказал «может быть, Оуэн». Это с такой же легкостью может оказаться один из твоих отсталых кузенов, пытающийся пристрелить пернатое для барбекю.
Амейра поморщилась:
– Вы все там шизанутые.
И услышала звук удара и недовольное ворчание.
– Это мне заклинатель воронов говорит?
– Так, все, я не могу разговаривать с… – Грянуло еще три выстрела. Амейра прервалась, разворачиваясь в их сторону. – Весь мир шизанулся. Позже договорим, помощник.
Отбросив телефон, она сжала пистолет в руке и осторожно выскользнула из джипа.
Ветер беспорядочно менял направление, определить местонахождение стрелка было практически невозможно.
Амейра обежала глазами темнеющие заросли. Стал бы Джимми Спаркс действовать так тупо? Вряд ли. Впрочем, что она вообще знает о нем? Может, он послал за ней чрезвычайно нетерпеливого парня.
С безумно колотящимся сердцем Амейра кралась вперед, прижимаясь к полицейскому джипу. Кончики сломанной ветки вцепились ей в голову, словно когти, и она зашипела. Пришлось остановиться, высвободить волосы, прежде чем продолжить путь.
Хотя куда продолжить? И что делать, когда доберется? Бабушка когда-то учила ее попадать в тарелочки для стрельбы, но Амейра сомневалась в том, что обладатель ружья специально для нее будет перемещаться по широкой, плавной траектории в воздухе.
– Какого черта ты делаешь?
Голос прозвучал прямо за ее спиной. Вскинув пистолет, Амейра повернулась на колене и почти нажала на спусковой крючок.
– Господи, Маквей! – Теперь, когда увидела, кто это, перед глазами поплыл туман, и она опустила руки.
– Ты рехнулась?
– Не смей на меня так смотреть! Я насчитала девять выстрелов, и ни одного пистолетного! Ты мог уже быть мертв или истекать кровью в чаще леса.
– Еще я мог застрелить тебя в спину. Когда хочешь защититься, используй лучшее укрытие из тех, что у тебя есть. В данном случае мой джип.
– Запомню на будущее, когда во время бури кто-нибудь решит пострелять, а коп бросится на поиски. Пока тебя не было, я пообщалась с твоим помощником. Он, похоже, считает, что наш стрелок может быть кем-то по имени Оуэн, который беспокоится, что небо падает.
Маквей обвел взглядом поляну:
– Это не Оуэн.
– Я так и подумала. Его второе предположение – охотник на птиц из Белламов. Ищущий что-нибудь крылатое для ночного барбекю.
– Рыжая, самые часто встречающиеся птицы в этих зарослях по ночам – совы, и даже гриль не сделает ушастую сову вкусной.
Растянув губы в улыбке, Амейра вложила пистолет ему в руку.
– Повторяю, эта ночь рано или поздно закончится. А есть ли в этих приключениях какой-нибудь смысл, остается гадать. Если это не Оуэн и не охотник на сов, мы возвращаемся к кому-то из семьи Спаркс. Это он стрелял?
Маквей продолжал всматриваться в заросли.
– Необязательно.
– Я так не думаю.
– Думаешь-думаешь. Спаркс не станет убирать тебя столь явно. Да, у Джимми случаются припадки слепой ярости, он полностью теряет над собой контроль, но именно поэтому и нанимает людей с холодной головой делать за него всю грязную работу.
– Это хорошая новость. Слушай, Маквей, если ты думаешь, что стрелок достаточно близко, чтобы за нами наблюдать, почему мы тут стоим и беседуем?
– Он ушел. Если бы он не убрался, был бы уже мертв.
– Я сейчас не в своей тарелке. Есть ли шанс услышать твое мнение о том, что здесь произошло?
– Кто-то выстрелил из ружья девять раз и сбежал.
– И ты знаешь, что он сбежал?
– Я слышал его машину.
– А ты…
Она заметила его движение, но не успела увернуться от пальцев, которые легли ей сзади на шею.
– Амейра, единственное, в чем я уверен: мы должны кое-что убрать с дороги, пока оно нас обоих не убило.
– Что? Нет. – Прижатая спиной к джипу, она не могла выкрутиться, отойти. – Не смей этого делать. У меня достаточно проблем, чтобы еще и секс добавлять!
– Я пока не думал о сексе, Рыжая, – он опасно улыбнулся, – но меня, пожалуй, можно уговорить.
– Ты морочишь мне голову!
Внутри у нее все будто сплавилось в горячий ком, это было нечто, отчего нестерпимо хотелось, чтобы все пошло намного быстрее и сильнее.
– Леди, вы морочите мне голову уже пятнадцать лет.
– Даже не начинай!
– И не собираюсь. – У Маквея горели глаза. Он медленно опустил голову, пока его соблазнительные губы не оказались буквально в паре сантиметров от ее рта. – Если ты действительно хочешь меня остановить, Рыжая, это твой последний шанс.
– Серьезно, Маквей. Мы не должны… Я не… – Она тяжело выдохнула. – Я тебя ненавижу.
Отбросив осторожность, она наклонила его голову, завладевая сексуальными губами.
Лейтенант Артур Майклс обтирал платком шею, взбираясь по лестнице, ведущей к его квартире. Из Джексона он вернулся обходным путем через Арканзас при помощи одного старого друга, который приютил его на ночь и назвал имя Уилли Спаркса.
Считалось, Уилли может перехитрить лису, обвести вокруг пальца куницу и отравить человека так аккуратно, что лучшие криминалистические бригады страны будут коллективно чесать затылки, недоумевая, отчего труп, который они осматривают, не может подняться и выйти из комнаты.
Кстати, о комнатах. Майклс сразу отметил, что крошечный кусочек бумаги, который он перед отъездом засунул между дверью и косяком, находится на прежнем месте. Почувствовав странное облегчение, он вошел, сбросил куртку и с треском распахнул рамы.
У кого-то из соседей шла вечеринка. Громкий джаз плыл через окна. От запаха супа гумбо у лейтенанта потекли слюнки, и он возжелал холодного пива. Однако, будучи человеком осторожным, Майклс удовольствовался водой из бутылки.
Он не столько услышал звук за спиной, сколько ощутил легкое движение воздуха, скользнувшее по шее.
Доля секунды, он выхватил пистолет, развернулся и направил его на… никого. Странно, он мог бы поклясться…
Заморгав, он опустил оружие.
И продолжал моргать, потому что очертания мебели стали расплываться. Пальцы лейтенанта утратили чувствительность. Пистолет грохнулся на пол.
– Сукин…
– О, о, о! – Длинная тень приняла форму грозящего пальца. – Не будьте грубияном, лейтенант, или я нарушу приказ и добавлю к вашей смерти неописуемую боль. Всем известно, что мать Уилли Спаркса не та, кем вы ее чуть было не назвали.
Майклс понял, что не в состоянии пошевелиться. Двигались только глаза. Он осел на пол. Чьи-то руки ощупали карманы, затем перевернули его на спину, как сломанную куклу. На фоне доносящейся от соседей музыки он услышал пиканье телефонных кнопок. Затем оно прекратилось, до лейтенанта донесся тихий смешок.
– У вас чрезвычайно любезный «Блэкберри». Лощина Ворона, штат Мэн. Это очень далеко на севере, не правда ли? Но вы знаете, лейтенант, говорят, питьевая вода там намного безопаснее, нежели здесь, в Новом Орлеане.
«Блэкберри» ударился о пол. Музыка все играла. Дверь квартиры закрылась, щелкнул замок. Лейтенант Майклс подумал о воронах.
Глава 5
«Убери это сейчас, – велела себе Амейра. – Вытащишь позже». Она целовала мужчин раньше и будет целовать еще, так что никаких проблем.
Если, конечно, не принимать во внимание тот факт, что через десять минут после поцелуя ее чувства продолжают искрить, будто оборвавшийся электрический провод.
Испытывает ли Маквей то же самое? Амейра не понимала, он не смотрел на нее, не разговаривал с ней. Кто его разберет?
Было еще кое-что. Его слова насчет ее лица в его голове пятнадцать лет. И что делать с этим странным заявлением?
Когда они приблизились к пригородам Лощины, Маквей наконец бросил на нее короткий взгляд:
– Ты злишься, да, Рыжая? Я прямо чувствую, как твои вибрации выгрызают из меня куски.
– Не льсти себе. Просто эта ночь вообще выдалась очень странной. Я разрывалась между «поцеловать тебя» и «врезать коленом». Так случилось, что по жизни я пацифистка.
– Это потому у меня на левой щеке четыре борозды пропахано?
– Ты схватил меня в доме бабушки. Может, сейчас ты его и арендуешь, но я об этом не знала, когда входила.
– Вламывалась.
Уголки ее рта поползли вверх.
– Я практически уверена, что, когда используешь ключ, это не вламывание. И да, я злюсь, но не из-за того, о чем ты думаешь. Мне понравилось.
– Я знаю.
Судя по интонации, Маквей веселился. Амейра велела себе не реагировать.
– Я знаю, что ты знаешь. Поэтому и злюсь. Скажи мне, – она продирала щеткой спутанные пряди, – ты ешь по ночам?
– Уже нет. – Он остановился в запрещенной для парковки зоне. – Когда мы туда войдем, тебе лучше держаться за моей спиной. Я вижу два разбитых окна.
– А я вижу четыре. Надеюсь, тот, кто их разбил, любит чистить конюшни. Мужчина или женщина, но, когда дело доходит до причинения серьезного ущерба собственности, дядя Лазрес превращается в тирана.
– Ты знаешь, твоя семья немного пугает, верно?
– Которая из ее частей?
– На твой выбор. А теперь, если, конечно, в твоем репертуаре не содержатся заклятия на все случаи жизни, запомни: когда мы будем внутри, все время держись рядом со мной.
В баре горел тусклый красноватый свет. Из музыкального автомата ярился «Кисс», под ногами, как галька, хрустело битое стекло. «О да, – подумала Амейра, – дядя Лазрес знатно разозлится».
Слева от входа кривой кучей громоздилась дюжина сломанных столов и стульев. Посетители, разбившись на группы, продолжали переругиваться через уцелевшие столы.
– Ну, аллилуйя, шеф, вы тут. – Высокий мужчина с редеющими каштановыми волосами, многодневной щетиной и темными, как фасолины, глазами пробился к ним сквозь толпу. Нахмуренное лицо перекосилось в презрительной ухмылке, как только он заметил свою кузину Беллам.
– Сплюнешь, я тебя от работы отстраню, – предупредил Маквей, не глядя на него. – Полагаю, вы знакомы.
– Я знаю, кто она. – На щеке Джейка дернулся мускул. – Она не сильно изменилась с той ночи на Хребте Ворона, когда одарила моего брата Джимбо нервными припадками.
– Полагаю, не намеренно, помощник.
К Маквею со всех сторон начали стекаться люди. Амейра пожала плечами:
– Вообще-то было. Я хотела его напугать, и это сработало.
– Джимбо на полтора года младше тебя, – упрекнул Джейк.
– Еще он был на сорок фунтов тяжелее, на шесть дюймов выше и очень сильно старался уговорить меня прыгнуть с обрыва.
– Ты могла сказать «нет».
– Он сказал, что ему не нравится это слово, зато нравилось слово «столкнуть».
– Он был ребенком!
– Я тоже.
– Он до сих пор почти верит, что одна из его жутких кузин Бедламов умеет говорить с воронами и приказывать им. Гребаная ведьма.
– Не искушай меня. – Теряя терпение, Амейра смерила его взглядом из-под ресниц. – Я теперь старше и менее толерантна.
Джейк оскалился, но воздержался от дальнейших пререканий.
– Молодец. – Маквей указал на побоище в углу. – Джейк, скольких ты арестовал?
– Шестерых. – Помощник оторвал от Амейры ненавидящий взгляд. – Когда ты не явился, я позвал на помощь Харденов.
– Помощники в Лощине на подставки, – объяснил Маквей Амейре через плечо. – Близнецы.
– Эта парочка не разлей вода, родня Тайлера Блюме. Понятия не имею, почему он взялся за эту работу, Тайлер теперь шеф полиции здесь, в Лощине. – Он повысил голос. – В городе, которым мы, полицейские Бухты, вынуждены заниматься, пока он развлекается подводным плаванием со своей молодой женой из Бедламов!
– Это, должно быть, моя кузина Молли, – проговорила Амейра, и когда Маквей отвел взгляд от ругающихся мужчин и выгнул бровь в ее направлении, сверкнула глазами. – Если рассуждать тут о родственниках, жди осложнений. Считай меня и Нану связующим звеном между двумя враждующими семьями. – Повернувшись к Джейку, она мирно предложила: – Скажи еще «недостающее звено», Джейк, и к концу твоей смены наживешь геморрой.
Тот ожег ее взглядом и протолкался подальше, чтобы оказаться с другой стороны от Маквея.
Мужчина с изрытым оспинами лицом и без шеи прокричал через голову Амейры:
– Маквей, это Блюме все начал! Назвал наше пиво ослиной… Ну, в общем, он обвинил Йоланду в том, что она его разбавляет!
Амейра ткнула Маквея в бедро:
– Этим баром управляет Йоланда Беллам?
– Более или менее… Да, Фрэнк, я тебя слышу… По выражению твоего лица я понял: вы с Йоландой не самые лучшие подруги.
– Скажем так, если бы я знала, что она здесь, предпочла оставаться со стрелком возле дома Наны.
Словно по команде, мужское ворчание прорезал высокий женский голос:
– Амейра? Боже мой, неужели ты?
Кузина растягивала слова в манере маленькой девочки. Ее рыжевато-блондинистые кудряшки, забранные по сторонам, открывали ангельское личико с блестящими розовыми губами.
«Да, точно, ангельское», – подумала Амейра, изображая на лице улыбку.
– Привет, Йоланда. Прошло… в общем, много лет.
Та отпихнула со своего пути какого-то мужчину, перекинула через плечо полотенце, которое держала в руках, и распахнула руки в приветственном объятии:
– Кузина Эмми вернулась! Ну, разве же она не куколка? Привезла мне самый лучший подарок! – И отбросила Амейру в сторону, крепко обвив руки вокруг шеи Маквея. – Как сегодня дела у самого красивого законника Восточного побережья? Ты же заставишь их заплатить, правда, Маквей? Я пыталась, но твой злобный помощник мне ничего не гарантировал!
Мнение Амейры о Джейке подскочило сразу на десять пунктов. В отношении Маквея она засомневалась.
К его чести, однако, Маквей снял с себя цепляющиеся руки, послал Амейре смеющийся взгляд и направился к бильярдным столам, где трое мужчин держали на изготовку кии, как бейсбольные биты.
Йоланда надулась ему вслед, пока кто-то не наступил ей на ногу, и ее надутые губки не превратились в оскал.
– Ты все еще подстригаешь подбородки и подтягиваешь задницы?
– А что, – Амейра невозмутимо улыбнулась, – ищешь халявы?
– Если бы и искала, к тебе не пришла!
– Просто мы понимаем это слово по-разному.
Йоланда сжала кулаки:
– Я тебе фингалов могу наставить, знаешь ли.
– Я бы сказала то же самое, если бы ты себе их не наставила.
– Я, черт! – Йоланда набычилась. – Кто-то из этих тупиц Блюме швырнул пиво и попал мне прямо в лицо! Давай поговори со мной, Амейра. Чего ты сюда приехала после пятнадцати лет отсутствия?
– Хотела повидаться с Наной.
– Портланд в часе езды отсюда, доброго тебе пути! Нана на Санта-Крусе. Или, может, на Каймановых островах. В общем, найдешь, если поищешь как следует. – Со скоростью атакующей змеи она схватила Амейру за плащ и, дернув вперед, прошипела: – Он мой. Усекла?
Амейра оторвала ее руку.
– Я это усекла, когда ты минуту назад превращалась в прилипалу.
Глаза кузины вспыхнули.
– Я могу превратить твою жизнь в ад!
– Попробуй, – парировала Амейра и добавила про себя: «И могла бы в этом преуспеть, если бы Джимми Спаркс тебя не опередил». – Йоланда, давай так: если Маквей скажет, что он твой, он твой.
– Ты не можешь жить в доме Наны, пока здесь!
– Я уже поняла.
– И не можешь жить со мной и Ларри.
– Ларри ночной нудист? О нет!
Свет под потолком мигнул и потускнел. Амейра почувствовала себя так, словно кто-то провел ледяным пальцем по ее позвоночнику.
– Чертов ветер! – Йоланда вгляделась в нее более пристально. – Маленький вороненок нашептал мне: у тебя на юге идет некое трудное судебное действо. Ты видела кого-то, кто умер не на твоем операционном столе.
«Мне не нужен этот разговор», – подумала Амейра, но решила не огрызаться.
– Видела. Я выступила свидетельницей. Это закончено. Ну а как дядя Лазрес?
Йоланда презрительно фыркнула:
– По-прежнему платит мне гроши за управление этим филиалом ада, но он Блюме, чего ожидать? Ходят слухи: мужик, против которого ты дала показания, – злобный и сильный глава семейства, которое занимается нехорошими вещами. Рэкет, оружие, наркотики, убийства.
– Ух ты, бабушка, какие у тебя большие уши! – Подошедший Маквей внезапно обнял Амейру за плечи. – Некоторые аналогии вечны, да, Рыжая? – Не давая ей ответить, он мотнул головой в сторону толпы. – Йоланда, я вижу много незнакомых лиц. Они уже стекаются на праздник Ночи Ворона?
Амейра ощутила, как бледнеют ее щеки, и оглядела стены в поисках календаря:
– Какой сегодня день? Число.
– Десятое мая, а что?
– Ничего. Я забыла о встрече.
Черт, черт, как она могла забыть о толпах чужаков, прибывающих в Лощину Ворона на всех видах транспорта или пешком участвовать в трехдневном праздновании Ночи Ворона!
Праздник Ночи был ответом Лощины на праздник Заклятия Ворона, который проводился раз в три года в Бухте. Хотя истории происхождения праздников идентичны, их освещали по-разному. С годами оба события (в Бухте праздновали осенью, в Лощине весной) превратились в магниты для любителей проклятий в штате Мэн и за его пределами.
Только сейчас Амейра поняла, что выбрала наихудшее время, чтобы находиться в любом из этих городов.
Ехидно улыбаясь, Йоланда нарисовала в лужице разлитого пива голову ворона.
– Держу пари, Каймановы острова тебе кажутся все привлекательнее с каждой минутой, да, Амейра? Одно твое слово, и я лично забронирую тебе билет на самолет.
Резкий свист перекрыл шум толпы. Йоланда ударила кулаком по барной стойке:
– Я не собака, Джейк Блюме! Что надо?
– Человек босса на линии, и он в плохом настроении.
– Терпеть его не могу, – выдохнула Йоланда. – Их обоих. Помни о пауках, Амейра.
– Она засунула банку пауков в мою постель, – объяснила Амейра, прежде чем Маквей успел задать вопрос. – Точнее, подала идею, а подложили Джейк и Ларри.
– В твою постель.
– Под одеяло, в ноги. Она велела им оставить крышку приоткрытой, чтобы пауки расползлись. Они были огромными! Я перепугалась до смерти и больше никогда не спала в той комнате.
– Ты рассказала об этом бабушке?
– Незачем.
– Почему?
– Потому что все трое, особенно Джейк, боятся змей. Драка закончена?
– Пока да. Хочешь выпить на дорожку?
– Оружие ведьмы – яд, Маквей, а Йоланда из Белламов. Но спасибо за предложение.
– Ты забыла о празднике, так?
– К сожалению. Похоже, перспектива смерти вытеснила это из головы. Я была на празднике Ночи только один раз. Если тебе интересно, Ночь Ворона в Лощине не так цивилизована, как Заклятие Ворона в Бухте.
– Иначе говоря, Тайлер Блюме намеренно запланировал свой медовый месяц так, чтобы ее пропустить.
– Если ты с ним встречался, то знаешь, что это так. С другой стороны, Джейк, вероятно, почувствует себя неуютно. Уф. Ладно, мои нервы перенапряглись.
Тут она увидела, как Маквей выхватывает кружку из более крупной мужской руки.
– Тебе сегодня достаточно, Сэмсон. Отправляйся домой, если не хочешь присоединиться к своим приятелям в тюрьме.
Хозяин кружки побагровел:
– Не отдашь обратно – моя жена нашлет на тебя сифилис!
– Только попробуй, и эта Рыжая нашлет на тебя то же самое.
– Ха! У моей жены тетя из Белламов! А у нее что?
Уставившись в айфон, Амейра похолодела. Эсэмэска от человека, который клялся, что свяжется с ней только в случае чрезвычайного происшествия.
– Заканчивай, Сэмсон!
Передав кружку бармену, Маквей повернул руку Амейры к себе и прочитал имя на экране. Уилли Спаркс.
Она металась по полицейскому участку и постоянно набирала один и тот же номер.
Маквей бросил на нее взгляд, но ничего не сказал. Она знала расклад так же хорошо, как и он.
Большая часть следующего часа ушла на то, чтобы соединиться с кем-то, у кого было достаточно власти на организацию проверки квартиры Майклса. Еще через час Маквею позвонил капитан из округа лейтенанта.
– Майклс мертв. Его, лежащим на спине и глядящим в потолок, обнаружила полиция. В руках он сжимал свой «Блэкберри».
– Причина смерти?
– Учитывая ситуацию, я бы предположил какой-то неизвестный яд, вызывающий остановку сердца. Бригада криминалистов сейчас осматривает квартиру. Я дам вам знать, если что-то найдут.
– Майклс мертв, потому что он помог мне выбраться из Нового Орлеана. Это я виновата.
Сообразив, что сочувствие здесь неуместно, Маквей возразил:
– Ты знала, что это куча дерьма, верно? И если бы мы смирились, Уилли Спаркс продолжал бы убивать бесконечно.
– Спасибо за поддержку. – Она пронзила его злобным взглядом.
– Ты не хочешь поддержки, Амейра. Ты хочешь битвы. Если я скажу тебе, что ты не виновата, разозлишься и скажешь, что на его месте должна была быть ты, потому что Джимми Спаркс охотился за тобой.
– Да, охотился. И охотится. А что касается выхода эмоций, сердитые слова всегда лучше, чем разъяренные кулаки.
– Не всегда. А что, если племянник, крестный, дальний кузен Спаркса, да кто бы то ни было, убил бы тебя вместо Майклса? Что тогда? Да, ему заплатили бы, может, он понежился бы некоторое время на тропическом острове, но он ждал бы, когда дядя Джимми укажет новую цель. Так это устроено, и эта работа не закончена. Велика вероятность того, что Спаркс сейчас либо в пути, либо уже в том городе Ворона, название которого лейтенант забил в «Блэкберри».
Амейра поморщилась на свой телефон, затем на Маквея.
– Он сказал, что удалил и направление, и номер телефона.
– Бывает разное «удалил», Рыжая. Телефон не взяли, значит, не было нужды его брать.
– В смысле, убийца получил, что хотел, и ушел. Мой бывший помешан на компьютерах. Он мог хакнуть любое устройство.
Маквей вчитался в сообщение на айфоне, потряс головой и оттолкнулся от подоконника.
– Ты не понимаешь, да? Заканчивай с самобичеванием и начинай думать.
– Я не бью себя. Ой, все, бью, просто чувствую свою вину.
– Это ты его убила?
– Ты шутишь? Я врач. Психология на мне не работает.
– Отлично. Тогда вот тебе реальность. Ты уезжаешь из города, приезжает Уилли. Начнем с того, что он разозлен. Затем он останавливается и думает. И, будучи профессионалом, видит прекрасную возможность притянуть тебя обратно.
