Текст книги "Совершенная женщина"

Автор книги: Дженис Бартлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава девятая

– Ну как, тебе нравится? – с гордым видом спросил Джон, показывая загон, который он соорудил для козы.

– Мои поздравления, – засмеялась Мэриан. – Отсюда она и носа не высунет. Победа осталась за тобой.

– Но смотри у меня, – сказал Джон с шутливой угрозой в голосе. – Если не будешь паинькой, я выпущу Эсмеральду к тебе в сад. – Джон поднял молоток и ящик с гвоздями. – Пойду еще поработаю.

– Мне тоже пора, – спохватилась Мэриан. – Малыши с минуты на минуту проснутся.

Но ни тот, ни другой не двинулись, чтобы уйти. Немного поколебавшись, Джон спросил:

– А как ты относишься к тому, чтобы прокатиться верхом?

– Хорошо бы… Но ведь я не сидела в седле уже… Боже, лет десять, наверное. Не на Снежке же мне кататься. И все же не так смешно буду выглядеть на маленьком толстом пони, чем скачущей по лугам на одном из твоих скакунов.

– Я велю оседлать для тебя Рафкару. Поверь мне, она нежная и спокойная, как ягненок.

Верила ли она Джону? Конечно. До определенного момента. Мэриан верила ему с понедельника по четверг; в пятницу уже колебалась, в субботу в гневе готова была разорвать все отношения, а в воскресенье вновь страстно желала, чтобы он побыстрее вернулся домой.

– Ну хорошо, – проговорила Мэриан нерешительно. – Завтра, когда мои близнецы будут на занятиях. – Анна и Джесси начали посещать занятия по подготовке в школу, освободив матери два утра в неделю, которые она могла посвятить себе.

На следующий день Мэриан отправилась с Джоном на двухчасовую прогулку верхом, которую он называл «большой петлей».

– Но это вправду не займет больше времени? – спросила Мэриан, нервничая. – Я должна встретить Анну и Джесси.

– Не займет, – сказал Джон с усмешкой. – Если мы поторопимся.

После многолетнего перерыва Мэриан чувствовала себя в седле не слишком уверенно, но не собиралась падать с лошади, раз уж решила сесть на нее.

Прогулка была легкой, приятной, возбуждающей. Луг, подернутый желтизной с приближением зимы, отлого спускался к рощице из ольхи вперемежку с кедрами. Листья, ярко-зеленые и оранжевые, опадая, устилали дорожку словно узорным ковром.

Джон скакал впереди, его волосы спутал ветер, худощавое лицо разгорелось. В выцветшем джинсовом костюме он выглядел как настоящий ковбой и в седле держался так же уверенно, как некогда на футбольном поле.

Неожиданно Мэриан пришло в голову, что она не может и вспомнить, когда в последний раз совершила что-нибудь взрывное, импульсивное, отдающее безрассудством. Сейчас был один из тех редких моментов, когда радость ощущается всеми фибрами души, – она была не просто довольна, а блаженно, сияюще счастлива.

Покрепче вцепившись в луку седла и пришпорив кобылу, Мэриан успела лишь заметить удивленное выражение на лице Джона.

Это мало походило на скачки. Но крупная лошадиная рысь, но ветер, треплющий волосы Мэриан, но быстрый стук копыт и живительный лесной воздух – все вызывало радость в груди. И только там, где дорожка наконец выходила из леса, Мэриан придержала кобылу. Джон оказался рядом.

– Боже мой, как ты очаровательна! – воскликнул он.

Щеки Мэриан, и без того уже румяные, запылали еще больше.

– Я, наверное, похожа на злую ведьму, – возразила всадница, стараясь скрыть свое смущение. – Все волосы растрепались. – Она коснулась перепутанных прядей и со вздохом отказалась от попытки привести прическу в порядок.

– Ты прекрасна, – повторил Джон чуть более хриплым голосом. – Ты сама-то хоть знаешь это?

– Я… – Обращенный на нее пристальный взгляд не позволял думать связно. – Не знаю.

Джон быстро привстал на стременах, подался в сторону Мэриан и поцеловал ее. Поцелуй был коротким, но проникновенным и таким же возбуждающим, как и скачка.

Подняв голову, Мак-Рей смотрел на Мэриан некоторое время, а та не могла ни дышать, ни думать. Неожиданно он пришпорил своего коня, заставив его перейти на галоп. Всадница пустила Рафкару легкой рысью.

После поцелуя Джона Мэриан не думала больше, что он за человек, похож на Марка или нет. Она знала одно: что не жила, а спала до сих пор, и Мак-Рей разбудил ее этим поцелуем.

Позвонив своему адвокату на следующее утро, Джон попросил его разыскать мужа миссис Мэриан Уэллс.

– Нужен хороший частный детектив, – сказал Джордж Браудер. – У меня есть один на примете…

– Найми его. Я постараюсь получить побольше информации от этой женщины, но она не должна знать, кто стоит за всем этим, потому что не захочет, чтобы я взял на себя расходы по розыску ее бывшего мужа. Ты понимаешь?

Джон повесил телефонную трубку с таким чувством, будто шагнул в пропасть. Он в задумчивости обхватил голову руками. В эту минуту Мак-Рей почти надеялся, что частный сыщик не сможет найти беглого муженька.

* * *

Напряжение между Мэриан и Джоном, копившееся всю неделю, выплеснулось в пятницу, после звонка учительницы Эммы. Миссис Роджерс сообщила, что девочка на экскурсии почувствовала жар, и предложила забрать ребенка.

Бедная Эмма. Впервые пригласила школьного друга покататься на Снежке, и вот все срывается. Теперь бедняжке придется валяться в постели весь уик-энд. К тому же Анна и Джесси могут подхватить инфекцию, а потом, возможно, и сама Мэриан, Джон и даже Исайя…

Конюшни казались покинутыми.

– Джон? – позвала Мэриан, проскользнув в огромные двойные двери, туда, где находились стойла для жеребцов. Ее голос эхом отдался в просторной конюшне, но ответом был лишь перестук копыт по деревянному настилу.

Но вот из бокового помещения появился Джон, одетый в джинсы, темный свитер и высокие резиновые сапоги. В руках он держал вилы.

Мэриан поспешила к нему.

– Только что звонили из школы. Эмма заболела.

Нахмурившись, он прислонил вилы к стене.

– Серьезно?

– Учительница предполагает грипп и хочет, чтобы я забрала Эмму как можно быстрее.

Джон облегченно вздохнул, потом мельком глянул на часы.

– Черт, мне пора собираться.

– Собираться?.. Ах да, сегодня пятница. Но ведь ты не поедешь на репортаж, не так ли? Останешься с дочерью?

– Это невозможно, – отрезал Мак-Рей. – В конце концов, она не впервые подхватывает грипп. Поболеет без меня.

Резкий тон покоробил Мэриан. Джон совершенно недвусмысленно дал понять, что для него важнее.

От гнева голос ее сделался звенящим.

– Неужели ты не можешь подождать и убедиться, что с Эммой все в порядке?

Джона явно задели за живое эти слова.

– Я для того и держу экономку, чтобы не зависеть от ежедневных забот.

– Другими словами, ты нанял меня, чтобы было кому заботиться о твоей дочери, поскольку ты сам не хочешь этого делать.

– Не хочу? – Мужчина шагнул вперед, и глаза его сузились. – Что ты имеешь в виду, черт побери?

– А то, что ребенок должен быть на первом месте. – Мэриан чувствовала, как кровь отхлынула от лица, а губы сделались жесткими. – Ты – единственный родитель, у Эммы нет больше никого, кто бы о ней позаботился.

– Ты хочешь сказать, что я не делаю этого? – спросил Джон с каким-то зловещим спокойствием.

Мэриан понимала, что зашла дальше, нежели имела право, но уже не могла остановиться.

– Иногда мне кажется, что дело обстоит именно так.

– А не слишком ли много ты на себя берешь?

– Может быть, – сказала она, задыхаясь.

– Ну что ж. – Джон скрестил руки на груди. – Давай раскроем все карты. Ты считаешь, что если я регулярно уезжаю на репортажи, то я паршивый отец. Так?

– Почему ты не мог оставаться дома, когда Эмма была маленькой и так нуждалась в тебе? – выкрикнула Мэриан. – Почему ты не мог подождать…

– А тебе никогда не приходило в голову, что на твой характер повлиял уход этого сукина сына, за которым ты была замужем?

– Я… я… – Слова замерли у нее на губах. Неужели она и в самом деле столь несправедлива к Джону? Может, и вправду чудовищный поступок Марка, бросившего ее, беременную двумя детьми, настроил на столь резкое отношение ко всем мужчинам?

Внезапно лицо Мак-Рея потеплело.

– Послушай-ка, дорогая, ведь я не такой, как твой бывший муженек! Я не бросил свою дочь – не брошу и тебя!..

Она облизнула пересохшие губы.

– Дело не во мне.

– Да нет же, и в тебе! Не говори только, что это никогда не приходило тебе в голову.

Мэриан промолчала.

– Ну что ж, если уж зашел разговор, я скажу, зачем мне нужна эта работа. Я неплохо зарабатывал в «Лос-Анджелес рэмз», но все ушло на покупку этого ранчо. – Желваки на скулах Джона заходили ходуном. – Ты знаешь, сколько стоит основать подобное дело?

Она пожала плечами.

– Кучу денег. На это ушло все, что мы с Исайей заработали за свою спортивную жизнь. И пока еще не принесло никакой прибыли. Мои еженедельные «увеселительные прогулки» позволяют нам оплачивать счета, дают возможность держаться на плаву. – Он отошел на пару шагов, затем вернулся обратно. – Я хороший спортивный комментатор. Но кроме этого не умею делать ничего, разве что чистить конюшни. Так неужели меня можно назвать паршивым отцом только за то, что ради основания собственного дела я вынужден вкалывать и здесь, и там?..

Мэриан молча опустила голову. Раздираемая сомнениями, она уже не чувствовала себя правой. – Что мне еще оставалось делать? – с грустью проговорил Джон. – В тридцать четыре года моя карьера пошла прахом, жена погибла в автомобильной катастрофе. Должен ли я жить только своим отцовством? Было бы это правильным?

Мэриан, ощутив вдруг свою несправедливость и предвзятость, была устыжена и смущена. Неужели она смотрела на мир через призму своей тоски и горечи? Как можно было позволить себе стать такой?

– Нет. – Мэриан сжала пальцы так, что ногти вонзились в ладони. – Я слишком мало знала о тебе, чтобы делать выводы. Извини, Джон. Это меня вовсе не касалось, в любом случае. У меня нет слов, чтобы…

– Не надо извинений. – Руки Джона сжали ее плечи, а от проникновенного взгляда закружилась голова. – Я хочу, чтобы все мои дела касались тебя.

Внезапно он наклонился и прильнул к ее губам. Мэриан застонала, но не отстранилась. Кровь стучала в висках, оглушая, лишая воли, сердце рвалось из груди.

Мэриан обняла Джона за шею и прижалась всем телом. Он вздрогнул и, не прерывая поцелуя, поднял женщину на руки.

Подстилка из соломы, на которую Джон положил ее, слегка покалывала спину, но это лишь усилило желание. Его рука проникла под блузку, и, когда он мягко дотронулся до груди под кружевным бюстгальтером, Мэриан, не в силах больше сдерживаться, застонала ©пять.

Джон снова поцеловал ее, и этот жгучий поцелуй почти лишал сознания. Какое-то сладкое беспамятство охватило Мэриан, заставив забыть окружающую реальность. Был только этот миг, жадные и нежные прикосновения Джона, его долгий неотрывный поцелуй и упругая тяжесть его тела.

Сняв с нее блузку, Джон расстегнул бюстгальтер, обнажив бархатную кожу грудей с упругими розоватыми сосками. И если Мэриан не сдалась еще окончательно, то теперь уже точно готова была сделать это, увидев выражение его лица, в котором смешались страсть, восторг и беспредельная нежность. Большие шероховатые ладони легли на ее обнаженные груди, но прикосновение было столь приятным, что привело женщину в трепет. А когда Джон целовал затвердевшие соски, Мэриан вскрикнула от охватившей как пламя страсти.

Не сдерживаясь больше, она стянула с него свитер.

– О, милая! О, любовь моя!.. – бормотал Джон. – Я хочу тебя всю. Всю!..

Сколько раз она представляла себе вот такой миг и во сне, и наяву! Но все оказалось волшебнее, прекраснее, и Мэриан хотелось, чтобы это чудо продолжалось.

Джон медленно раздел ее. Теперь не только спиной, но бедрами и ягодицами Мэриан ощутила упругий, остро покалывающий теплый настил из соломы, и новая волна возбуждения захлестнула ее.

– Я хочу… я хочу тебя! – бормотал он, словно заклиная.

– Да, – прошептала Мэриан. – И я тоже…

Его первое движение было нежным, замедленным, но ее пронизало как током. И сразу же Джон дал волю своему нетерпению, участив темп. Это было сладостно и захватывающе, как скачка со скоростью ветра, как безудержный порыв к радости жизни, как жажда, утоляемая глотком холодной и чистой воды. Каждое его движение находило отклик в теле Мэриан, и наконец сладостная агония поглотила ее.

Когда все закончилось, пьяная от счастья и умиротворенная наслаждением, Мэриан почти не сознавала, что с ней и где она. Лишь постепенно покалывание соломинок и теплый воздух конюшни, насыщенный запахом сена и лошадей, вернули ее к реальности.

Сквозь сладостный полусон Мэриан вспомнила, что нужно встретить Эмму и собрать Джона в дорогу.

– Мне не хотелось бы снова говорить… – начала она.

– Нам пора одеться и принять должный вид, – перебил Джон. – Я понимаю, что не должен бы сегодня уезжать, – сказал он со вздохом, – но у меня контракт…

– Поезжай, – улыбнулась она в ответ. – Я знаю, так нужно. И не беспокойся, с Эммой все будет в порядке. А я буду ждать…

– Я позвоню тебе.

Мэриан подарила ему быстрый и легкий поцелуй.

– Я люблю, когда ты звонишь.

– Тогда я буду звонить каждый час…

– А кроме того, я увижу тебя по телевизору.

– Я буду вести репортаж для одной лишь тебя, – пообещал Мак-Рей.

* * *

В тот вечер он чувствовал себя в эфире как рыба в воде: репортаж получился остроумный, раскованный. Мэриан сидела у телевизора с детьми, превратившими гостиную в средневековый город, населенный принцами и принцессами, колдунами и колдуньями. Видеть Джона на экране после всего, что произошло, было по-своему волнующе и странно. Приятный, обаятельный джентльмен рассуждал о пробежках, пенальти и пасах, но она помнила его держащим ее груди в своих руках, с лицом, напряженным от страсти.

Конечно, как только Джон уехал в аэропорт, а дети были накормлены и уложены спать, у Мэриан появились грустные мысли. Ведь на самом деле все не так уж хорошо. Происшедшее между ними ничего, в сущности, не меняло – ведь по-прежнему он независимый, преуспевающий и знаменитый человек, а она – одна из миллионов женщин, которых бросили мужья… Бедная, усталая, задерганная. Сколько еще продлится этот роман Принца и Золушки?

Взять хотя бы Эмму. Ведь Джон любит свою дочь и все-таки не захотел пожертвовать ради нее работой. Что должна чувствовать Эмма, еще малышкой потерявшая мать, всякий раз, когда отец исчезает на несколько дней? Как Мак-Рей станет относиться к Мэриан, если родная дочь не занимает в его жизни первого места?

Но тут она вспомнила его сильные и нежные руки на своей груди, его взгляд, жар поцелуев… Нет, не следует слишком опрометчиво судить о нем и не стоит неудачный опыт с Марком распространять и на Джона.

«Я не бросал своей дочери – не брошу и тебя».

Нет, Джон совсем другой человек, не то что Марк.

Если она действительно любит его, то, наверное, должна ему доверять.

В воскресенье после полудня, едва Мэриан выключила телевизор, в гостиной зазвонил телефон.

Эмма была тут как тут.

– Папа! – воскликнула она радостно. – А мне уже лучше. Я захотела есть и уже позавтракала. Мы построили средневековый город. И смотрели тебя по телевизору.

Дочь счастливо щебетала с отцом, потом подозвала Джесси и Анну, которые застенчиво пробормотали что-то в трубку. Наконец подошла очередь Мэриан.

Она сказала улыбаясь:

– Может, поговоришь еще и с Эсмеральдой?

Джон оценил шутку и захохотал.

– Игра только что закончилась? Ты звонишь со стадиона? – спросила Мэриан.

– Да. А сейчас я возвращаюсь в отель, бросаю вещи в чемодан и отправляюсь домой. Приглашаю тебя на ужин завтра вечером.

Ее пульс участился.

– Ты хотел сказать, на…

– На свидание. Вот именно. Мы могли бы провести этот вечер вдвоем.

– Я согласна.

Повесив трубку, Мэриан еще какое-то время улыбалась – радостно и тревожно одновременно. Свидание. Настоящее, добропорядочное, старомодное свидание, которого ей не назначали уже много лет. Как Джон догадался, что это именно то, что ей нужно?

Глава десятая

Чарующий саксофон Гровера Вашингтона, то сладко стеная, то переходя на доверительный шепот, а то и вовсе впадая в молчание, не менее красноречивое, чем сам звук, создавал атмосферу интимности в полутемном зале.

Публика в элегантном сиэтлском Парамаунт-театре слушала как завороженная, а в конце программы разразилась шумными аплодисментами. Поскольку это было уже второе выступление на бис, в зрительном зале включили свет, и зрители медленно, как бы нехотя, начали расходиться.

Рука Джона легко направляла Мэриан сквозь плотную толпу к боковому выходу. Мак-Рей совершил маленькое чудо, достав в последнюю минуту билеты на концерт.

– Ну как тебе? – спросил Джон уже в машине.

– Это было чудесно, – сказала Мэриан. – Я не бывала на концертах… Ой, не помню, с каких пор. А на таком, как этот, вообще никогда.

Джон сжал ее руку в своей большой и теплой ладони.

– Я люблю и рок-музыку, но джаз все-таки больше. Наверное, становлюсь слишком стар для стадионов. Меня уже не радует перспектива простоять два часа на ногах в огромной толпе во время концерта. Хотя сегодня я не чувствую себя таким уж старым.

– А обычно чувствуешь? – поддразнила Мэриан.

– Бывает иногда. Словно понемногу уходит энергия. И видя, как Эмма растет… – В темном салоне женщина скорее почувствовала, чем увидела, как Джон нервно повел плечами. – Годы проходят, что ни говори.

– Будет чувствоваться еще сильнее, когда дети по-настоящему вырастут, – задумчиво произнесла Мэриан. – Лет в двенадцать Джесси будет выше меня. А затем в один прекрасный день они начнут стыдиться, если кто-нибудь из друзей увидит их в обществе родителей.

– А затем наступит день, когда они покинут дом.

Мэриан страшилась этого, хотя нелепо думать о таком, когда близнецам нет еще и четырех. Возможно, Джон умышленно перевел разговор на эту тему, чтобы напомнить, что дети только часть их жизни и что у родителей должно остаться что-то свое после того, как повзрослевшие чада уйдут. И он прав. Ведь уже много времени минуло с тех пор, когда что-либо, кроме Анны и Джесси, занимало ее. Теперь у Мэриан было что-то, вернее, кто-то еще. По крайней мере, сегодня вечером.

Всю дорогу Джон рассказывал о футболе, о характерах некоторых игроков, а Мэриан – об Исайе, о всяких домашних мелочах, о детях. На замечание о том, что Эмма вырастет прехорошенькой и обаятельной, Джон ответил удивленно:

– Ты, смотрю, так же пристрастна к ней, как и я.

Въехав в гараж, Мак-Рей заглушил двигатель и выключил фары. Затем повернулся к спутнице:

– Я должен отвезти няню. Надеюсь, ты не будешь скучать…

Его поцелуй был долгим, корячим и жадным. И все-таки не насытил Мэриан. Ей не хотелось, чтобы губы Джона оставили ее, и она запрокинула голову, подставляя шею.

Наконец Мак-Рей отстранился и глубоко вздохнул.

– А все-таки няню нужно отвезти домой.

– Это не займет много времени, – сказала Мэриан с надеждой.

– Ну, тогда пойдем. Надеюсь, дети уже спят. Войдя в дом, они услышали Эммин плач.

– Я хочу папу! Я хочу Мэ-Мэриан! – причитала девочка.

У Мэриан сердце упало и тревога сдавила грудь. Что происходит?..

Измученная няня с облегчением встретила Джона и Мэриан в дверях ванной комнаты. Эмму рвало.

– Она проснулась совершенно больная примерно час назад. Слава Богу, что вы наконец дома.

Мэриан заставила Эмму прополоскать рот, умыться и надеть чистую ночную рубашку. Джон повез няню домой.

Перед тем как уехать, он бросил на Мэриан отчаянный взгляд. В один миг стало невозможным то, чего оба так страстно хотели. Единственное, что оставалось Мэриан, это выхаживать больного ребенка.

* * *

Рецидив продолжался двадцать четыре часа, и все это время Мэриан не отходила от больной ни на шаг. Но и после того как Эмма выздоровела, Мэриан и Джону никак не удавалось остаться одним. Обязательно появлялся кто-нибудь из детей. Или Исайя. Или конюх. Или, наконец, Эсмеральда, которая с любопытством таращилась в окно, когда они целовались.

Ни разу за все это время Джон не предложил встретиться в его спальне, а Мэриан не могла, разумеется, предложить это сама. Даже его поцелуи в те редкие моменты, когда они оставались одни, были скорее нежными и добрыми, нежели требовательными. Джон сдерживался, но почему? Неужто и в самом деле был верен своим принципам? Ведь заявил же, что никогда не будет иметь любовницу в том доме, где живет его дочь.

На уик-энд Джон уехал снова. На этот раз в Филадельфию. К Эмме пришла в гости школьная подруга, и, хотя погода была неважная, моросил мелкий дождь, Снежок и на этот раз имел большой успех. Терпеливый, как всегда, он больше часа семенил по двору, катая всех четверых ребятишек по очереди.

К несчастью, пообщавшись со сверстниками, Эмма стала скучать с близнецами, и это сделало ее невыносимой. Девочка отказалась играть с Анной и Джесси и заявила, что хочет смотреть мультики.

– Нет, – сказала Мэриан твердо. – Я собираюсь посмотреть твоего папу.

– Ты вредная, – заявила обиженная Эмма и выбежала из кухни. Мэриан показала ей вслед язык и вспыхнула, когда, обернувшись, увидела, что у окна стоит Исайя. Ей показалось, что великан усмехается.

Позвонив в воскресенье, Джон опять пригласил ее на свидание.

– Предпочитаешь оперу или кино из автомобиля? – спросил он с напускным безразличием.

– Кино, – ответила Мэриан не раздумывая. – Это забавнее.

* * *

Мэриан не знала, что поиски Марка Уэллса идут полным ходом.

– Его нашли в Атланте, – доложил Мак-Рею адвокат Браудер. – Дела у него идут неплохо, работает в отделе технического контроля на какой-то небольшой фабрике. Неплохо зарабатывает, имеет приличную сумму на банковском счете. И снова женился.

– Вот как! – Джон крепко выругался. – А детям не высылал ни цента. Мерзавец!

– Я прижму его, – пообещал адвокат. – Можно вытрясти побольше, если Мэриан подаст иск.

– Нет, – сказал Джон. – Пусть, она думает, что он признал вину сам.

– Но ведь зная, что ты для нее сделал, она была бы признательна тебе.

– Не хочу я ее признательности, – покачал головой Мак-Рей.

По правде говоря, он побаивался того дня, когда от Уэллса придет первый чек и Мэриан не будет больше нуждаться в работе на Джона. Но это был риск, на который он решился с самого начала.

– Скажи ему, что он окажется в суде, если не вспомнит про детей и не начнет платить.

– Включая выплаты за истекшее время, – кивнул Браудер. – Он не сможет отвертеться.

Таким образом, когда Джон пригласил Мэриан в автомобильное кино, он знал, что его время, вероятно, подходит к концу. Можно бы вытянуть из нее признание в любви, пока женщина еще ничего не знает, но он не пошел на это. Нет, Джон хотел, чтобы Мэриан пришла к нему по своей воле, следуя зову сердца и имея свободу выбора, как человек, материально не зависимый от него. Ему совсем не улыбалось задаваться всю оставшуюся жизнь вопросом, не повлияли ли его деньги или кров на решение Мэриан. Едва ли она пошла бы на это, но тут могло сыграть роль и бессознательное стремление, что тоже не устраивало Мак-Рея. Временами сомнения одолевали его, точно головная боль.

Сумерки быстро сгущались, когда в понедельник вечером они с Мэриан припарковали машину перед большим, установленным под открытым небом киноэкраном. Минут десять или пятнадцать они смотрели фильм, потом Джон скорчил гримасу и отвернулся.

– Давай пожуем поп-корна! – предложил он.

– После пиццы?

– Ну и что? Я голоден.

– Давай, почему бы и нет, – согласилась Мэриан.

Перебравшись на заднее сиденье, они уютно устроились там и, открыв бутылки с содовой и пакетик с поп-корном, начали с аппетитом закусывать. Гигантский экран, на котором мельтешили какие-то люди и мчались автомобили, начало слегка заволакивать туманом, но это их мало заботило.

– Родители брали меня иногда в автомобильное кино, – сказала Мэриан задумчиво. – Они откидывали заднее сиденье так, чтобы я могла растянуться на нем со своей подушкой и спальным мешком. Обычно я засыпала уже к середине фильма, что бы мы ни смотрели. Не припомню, чтобы я хоть раз бывала в автокино с тех самых пор.

Джон притянул ее к себе.

– У нас с тобой какой-то регресс. Сначала мы встречались, как двадцатипятилетние, потом целовались, как шестнадцатилетние, а теперь мы приехали сюда как… – Он остановился. – Черт, я все еще чувствую себя шестнадцатилетним. Не могу дождаться, пока сумерки сгустятся настолько, чтобы никто нас не видел.

Чувствуя, что краснеет, Мэриан порадовалась темноте. Ей казалось, что обитатели соседних автомобилей наблюдают за ними, но, с другой стороны, ни разу за всю эту последнюю неделю они с Джоном не были так близки к уединению, как теперь.

А полчаса спустя у Мэриан не было уже ни малейшего представления о том, что происходит на экране. Ощущение сильного твердого бедра Джона, прижатого к ее бедру, было куда более волнующим. Она повернула голову, и губы их сомкнулись. Поцелуй был властным, соблазняющим, упоительным.

– Ты целуешься совсем не как шестнадцатилетний, – прошептала она почти беззвучно.

– И ты тоже, – пробормотал Джон, целуя ее снова.

* * *

В среду утром позвонил адвокат.

– У меня приятные новости. Уэллс согласился платить. Я говорил с ним по телефону. Мне кажется, он даже обрадовался, что я его разыскал. Поклялся, что напишет Мэриан и пришлет чек в ближайшее время. Он обещал также ни словом не обмолвиться обо мне и моем клиенте.

– Что ж, все оказалось проще, чем я ожидал, – пробурчал Джон. – Не думал, что мы сможем так легко этого добиться.

Адвокат фыркнул.

– А что ему еще оставалось делать? Как бы то ни было, но ты сделал доброе дело. Дай знать, если он заупрямится.

Время шло, а Джон тщетно пытался привести в порядок мысли.

Мэриан застала его потягивающим кофе у окна.

– Ты не в конюшне? – удивилась она.

– Я ждал тебя. – Джон передернул плечами. – Подойди-ка сюда.

– Подойду, хоть ты и забыл сказать «пожалуйста», – смеясь, сказала Мэриан и тут же попала в его объятия.

– Пожалуйста, – сказал Джон, ловя губами ее мягкие губы.

Сомнения и страх одолевали его. А что, если, услышав известие о муже, Мэриан поблагодарит, соберется и уйдет? Что, если она не так уж и любит его? Что она решит, когда есть реальный выбор? Что, если…

Но Мак-Рей заглушил эти мысли поцелуем, напряженным, сладостным, жгучим, поглотившим его целиком. Он ощутил ответную дрожь, и руки Мэриан обвились вокруг его шеи, тело стало мягким и податливым. Его желание, влечение к ней было столь острым и неодолимым, что Джон не смог бы с ним справиться, даже если бы и хотел.

– О Боже, как я люблю тебя! – вырвалось у него. – Ты будешь моей в моем доме, сейчас…

Ее глаза расширились, но новым поцелуем он помешал ей говорить. Джон ничего не хотел слышать сейчас, пока Мэриан еще не была свободна. Он просто хотел ее любить.

Переступив через порог спальни с таким чувством, словно они жених и невеста, он бережно опустил Мэриан на просторную кровать. Окна были плотно зашторены, и в таинственном полумраке ее волосы, которых слегка касался тонкий луч света, чуть золотились. Глаза женщины, темные и мерцающие, были полны истомы, а губы чувственно подрагивали. Никогда в жизни Мак-Рей не видел женщины прекраснее, чем Мэриан. Задыхаясь, он стянул с нее свитер, простой белый бюстгальтер выглядел таким соблазнительным, каким не могло быть самое дорогое кружево. Нетерпеливо Джон снял с нее простенькие парусиновые туфли, затем джинсы и трусики. Мэриан приняла все это покорно и безмолвно, с тем же отрешенно-чувственным выражением.

Ее тело было таким нежным и хрупким, что он не мог представить эту женщину носящей в чреве близнецов. Джон восхищенно провел кончиками пальцев по мягкому изгибу грудей, по легкой линии талии, переходящей в крутые бедра.

Его рука, коричневая от загара, на фоне матово-белой кожи казалась неуклюже большой. Как эротичен, как возбуждающе-чувствен был этот контраст! Мощь рядом с хрупкостью и нежностью, обожженная солнцем ручища и матовая белизна женского тела.

– Я люблю тебя, – сказал он хрипло. Мэриан по-прежнему оставалась безмолвной, но ее руки, тонкие и гибкие, скользнули под его одежду, чтобы нежно пробежать по мускулистой спине, груди… Он простонал и рывком сбросил с себя рубашку.

Джон чувствовал, что теряет контроль над собой, и, едва освободившись от оков одежды, без промедления погрузился в теплоту женского тела. Бедра Мэриан поднялись к его бедрам, и она издала такой нежный стон, что удесятерила его страстный напор. Все быстрей, все отчаянней, все сладостней!.. Она с ним, она вся принадлежит ему, и, больше не сдерживаясь, Джон сдавленно зарычал от нестерпимого наслаждения.

Неужели он когда-нибудь потеряет Мэриан? Нет, она не может уехать! Невозможно, чтобы, отдаваясь ему так самозабвенно, она могла вдруг оставить его.

Но что, если Мэриан все же сделает это? Он прижался губами к ее шее и почувствовал слабое биение пульса. Джон хотел быть с этой женщиной не только сейчас, а всегда. Всегда и в любое время. Он уже не представлял своего существования без Мэриан, не представлял без нее своего дома…

На следующий день позвонил Фрэшо и от имени одного из телевизионных боссов передал приглашение встретиться за обедом в Нью-Йорке.

Джон был заинтригован. Единственное, что приходило в голову, – это Суперкубок. Как раз та работа, которую он хотел. А почему бы и нет?

Мэриан занималась уборкой в гостиной.

– Ты должен уехать сегодня? – спросила она.

– Да, вечером.

Черт!.. Все время надо уезжать! Как Джону хотелось еще одного дня с ней, еще одной ночи! И к тому же должен прийти чек от Уэллса. Хотя, если этот мерзавец скрывается битых четыре года, он едва ли пришлет чек экспресс-почтой.

В последнюю минуту, когда пришло время уезжать, Джона охватил какой-то безотчетный страх. А вдруг Мэриан уедет к тому времени, когда он вернется вечером в воскресенье? Нет, она не бросит Эмму. Но, быть может, тогда уже примет решение уйти от него и упакует вещи…

Дети играли и прыгали на веранде; даже Эмма едва обращала внимание на отъезд отца. И только Мэриан стояла выжидательно на нижней ступеньке, как стояла каждую пятницу, словно жена, вышедшая проводить мужа.

– Я собираюсь скучать, – сказал он, подходя.

– Ты будешь звонить?

– Так часто, что сломается телефон.

На лице женщины расцвела улыбка, и волна любви накатила на Джона. Он готов был схватить Мэриан в охапку и увезти с собой. Или плюнуть на все и остаться дома.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он вдруг грубовато и в то же мгновение понял, что поспешил.

Глаза Мэриан расширились, она молчала в оцепенении.

– Не говори ничего, – быстро сказал Джон. – Только думай. Ты обещаешь подумать, а?..

– Я… – Она облизнула пересохшие губы. – Да, конечно.

– Хорошо. – Он быстро, но крепко поцеловал ее и усилием воли заставил себя повернуться к детям. – Пока, малышка! Эй, Джесси, Анна, счастливо оставаться!

Близнецы радостно заулыбались, а Эмма бросилась к отцу, чтобы обнять на прощание. Псы залаяли, заразившись общей суматохой, когда Джон сел в машину. И пока дом был еще виден в зеркале заднего обзора, Мак-Рей смотрел, как Мэриан стояла неподвижно на ступеньках крыльца и неотрывно глядела ему вслед.