Текст книги "Ксеркс. Покоритель Вавилона"

Автор книги: Джекоб Эббот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глубокие душевные волнения чувствительных людей способствуют слезливости. Ксеркс, взволнованный и преисполненный гордости от сознания невыразимого величия момента, смягчился и вначале сиял от счастья. Вскоре Артабан, стоявший рядом, заметил сверкающие в царских глазах слезы. Артабан спросил, в чем дело, и Ксеркс ответил: «Печально сознавать, что, как ни велика масса людей, шествующих передо мной, через сто лет ни одного из них не будет в живых».

Мягкосердечность, проявленная Ксерксом, в сочетании с неумолимой жестокостью по отношению к огромному количеству людей, о смертности которых он сейчас скорбел, вызвала разнообразные комментарии писателей всех веков, пересказывавших эту историю. Артабан сразу ответил племяннику:

– Не следует царю тревожиться из-за человеческой смертности. В большинстве своем лишения и страдания людей так ужасны, что они предпочитают смерть жизни, поэтому в некотором отношении смерть надо считать не бедой, а избавлением от бед.

Теория Артабана обретала неопровержимое доказательство в лице несчастных солдат Ксеркса, маршировавших перед ним.

Признав правоту дяди, Ксеркс поспешил сменить грустную тему и спросил, испытывает ли еще Артабан сомнения в успехе похода, которые он выражал в Сузах на первом совете. Артабан, как оказалось, был полон дурных предчувствий, но искренне надеялся, что пророчества призрака подтвердятся.

– Я много думал об этом, – продолжал Артабан, – и мне кажется, что существуют две очень серьезные опасности.

Ксеркс попросил уточнить.

– Обе они происходят из колоссальности твоих замыслов. Во-первых, у тебя так много боевых и транспортных судов, что, если при высадке на греческое побережье вдруг разразится шторм, я не представляю, как ты сможешь для всех найти убежище. Там нет гаваней для такого огромного количества судов.

– А вторая опасность? – спросил Ксеркс.

– Во-вторых, очень трудно найти пропитание для такого множества людей,собранных в твоих армиях. Невозможно даже подсчитать, сколько провианта может понадобиться громадной армии. Твои хранилища скоро опустеют; ни у одной страны, через которую ты пройдешь, нет ресурсов для прокорма такого множества ртов; боюсь, что поход неизбежно закончится голодом. Чем меньше сопротивления ты встретишь и чем дальше продвинешься, тем будет хуже для тебя. Я не представляю, как избежать этой опасности, и потому не знаю ни минуты покоя.

– Я признаю твои доводы не лишенными оснований, – ответил Ксеркс, – однако в великих начинаниях никогда не следует держать совет с нашими страхами. Я готов испытать многие лишения, но не откажусь от поставленной цели. Кроме того, благоразумные и осторожные советы не всегда самые лучшие. Тот, кто не рискует, ничего не добивается. Мои жизненные наблюдения доказывают, что смелые и решительные гораздо чаще добиваются успеха, чем те, кто взвешивает и обдумывает каждый шаг, бездействует при малейшем признаке опасности. Если бы мои предшественники поступали в соответствии с твоими принципами, Персидская империя никогда не достигла бы своего величия. Продолжая действовать по тем же принципам, я с уверенностью ожидаю таких же успехов. Мы завоюем Европу, а затем с миром вернемся в Персию, не столкнувшись ни с голодом, которого ты так сильно боишься, ни с другим страшным бедствием.

Услышав эти слова и поняв, что Ксеркса не переубедить, Артабан перестал его отговаривать, но один совет отважился предложить: этот совет касался использования в войне ионийцев. Ионийцы по происхождению были греками. Их предки пересекли Эгейское море и расселились в разных местах вдоль побережья Малой Азии, в западных провинциях Карии, Лидии и Мисии. Артабан считал рискованным вести этих людей в бой против их соплеменников. Как бы ни были они лояльны в начале похода, когда окажутся на земле своих праотцов и услышат, что враг говорит на их родном языке, тысяча разных обстоятельств может поколебать их преданность и привести к мятежу.

Артабану опять не удалось убедить Ксеркса. Царь считал, что брать в армию ионийцев вполне безопасно.

– Во время вторжения в Скифию, когда Дарий оставил ионийцев под командованием Гистиея охранять мост через Дунай, – напомнил Ксеркс, – они проявили стойкость и преданность, доказали, что им можно доверять, и сейчас я доверюсь им. Кроме того, они оставили свое имущество, своих жен и детей, все, что им дорого, в Азии. Пока в наших руках такие заложники, ионийцы не посмеют пойти против нас.

Ксеркс добавил также, что, поскольку Артабан так сильно озабочен результатами экспедиции, он не станет принуждать его идти с армией дальше, разрешает вернуться в Сузы и взять там на себя управление державой до царского возвращения.

В программу парада войск, во время которого состоялась эта беседа между Ксерксом и его дядей, входил «потешный» морской бой в Геллеспонте между флотами двух наций для увеселения царя. Победили финикийцы. Ксеркс пришел в восторг от сражения и величественного зрелища.

Вскоре Ксеркс отправил Артабана в Сузы в качестве регента империи, после чего созвал придворных и полководцев и объявил, что настал час переправы через Геллеспонт. Царь произнес напутственную речь, призвал приступить к великим военным трудам с решимостью и непреклонной волей, заявил, что после победы над греками ни один другой враг в обитаемом мире не сможет справиться с персами.

Распустив совет, царь отдал приказ на следующий день на рассвете перейти мост через Геллеспонт. Утром, как только стал рассеиваться мрак, на мосту сожгли различные благовония, разбросали ветви мирта – символ триумфа и радости. Ожидая появления солнечного диска, Ксеркс стоял с чашей, полной вина, собираясь принести жертву богам. Когда первые ослепительные лучи сверкнули над горизонтом, Ксеркс вылил вино в море, затем швырнул в воду чашу, бесценный золотой кубок и персидский меч. Древний историк, описавший церемонию, был не уверен, предлагались эти дары в знак преклонения перед солнцем или должны были умилостивить море, раздраженное и оскорбленное предыдущим наказанием.

Одно обстоятельство указывает на то, что дары все же предназначались солнцу. Во время жертвоприношения Ксеркс обратился к великому светилу с речью, которую можно было бы рассматривать как просьбу о защите. Царь призвал солнце сопровождать и защищать экспедицию, охранять ее от всех бед, пока он не завершит свою миссию: подчинит всю Европу персидскому владычеству.

Затем армия тронулась в путь. Порядок процессии был похож на тот, в каком войско покинуло Сарды. Караваны вьючных животных брели впереди и позади многочисленных полков всех наций. Эта бесконечная процессия шла по мосту весь первый день. Сам Ксеркс и предметы культа проследовали через Геллеспонт на второй день. Впереди двигался многочисленный конный отряд, шлемы всадников были украшены гирляндами; затем выступали священные лошади, тянувшие колесницу Юпитера, за нею – сам Ксеркс в своей боевой колеснице. Развевались знамена, гремели трубы. В тот момент, когда колесница Ксеркса вкатилась на мост, флот, отведенный на период подготовки к азиатскому берегу, пришел в движение и величественно направился к берегам Европы, сопровождая властелина. Так прошел второй день.

Еще пять дней переправляли остатки армии и караваны с военным имуществом. Командиры подгоняли бичами людей и животных, стремясь ускорить процесс; в результате, как всегда бывает при перемещении таких огромных масс, все смешалось в невообразимом грохоте и пыли. Уклоняясь от бичей, люди и животные спешили вперед и падали, создавая заторы, телеги ломались. Многие, усталые и истощенные, так и не поднялись, погибнув в дикой давке. Однако вся эта орда переправилась на Европейский континент. Люди были охвачены страхом неизвестности, не имея представления о тех ужасах, которые придется испытать им в войне, затеянной их безрассудным властителем.

Глава 6
Парад войск в Дориске

Флот и армия разделяются. – Херсонес. – Страдания от жажды. – Тебр. – Равнина Дориска. – Приготовления к грандиозному смотру. – Способ подсчета. – Огромное число воинов. – Кавалерия. – Отряды арабов и египтян. – Общее количество войск. – Многообразие народностей. – Одежды и снаряжение. – Необычные одеяния. – Разнообразие оружия. – Аркан. – Разнообразие одежд. – «Бессмертные». – Привилегии «бессмертных». – Флот. – Ксеркс проводит смотр войскам. – Ксеркс принимает парад флота. – Женщина-адмирал. – Ее таланты. – Численность флота. – Трек Демарат. – История Демарата. – Детство его матери. – Обмен. – Аристон, царь Спарты. – Соглашение. – Рождение Демарата. – Демарат свергнут. – Его побег. – Вопрос Ксеркса. – Замешательство Демарата. – Демарат дает характеристику спартанцам. – Удивление Ксеркса. – Ответ Ксеркса. – Его недовольство. – Извинения Демарата. – Его благодарность Дарию. – Демарат защищает спартанцев. – Спартанцами управляет закон. – Ксеркс снова выступает в поход. – Разделение армии. – Стримон. – Человеческие жертвоприношения. – Армия подходит к каналу. – Смерть инженера. – Похороны инженера. – Пышный пир. – Разорение и опустошение страны

Как только войско Ксеркса переправилось через Геллеспонт на европейский берег, армии и флоту пришлось разделиться и некоторое время двигаться в противоположных направлениях. Армия оказалась в центре длинного, узкого полуострова, называемого Херсонес, и, прежде чем отправиться маршем по северному побережью Эгейского моря, должна была пройти пятнадцать или двадцать миль на восток, чтобы обогнуть залив, омывавший полуостров с севера и запада. Флот сразу устремился на запад вдоль побережья, а армия повернула на восток. Встреча должна была состояться на северном побережье.

Медленно и мучительно войска добрались до перешейка, затем двинулись на запад на некотором отдалении от моря, чтобы путь не был извилист, как прибрежная полоса, и чтобы форсировать реки выше по течению, где вода была чистой. Несмотря на эти меры, действительность часто не оправдывала надежд. Людей и животных было так много, все они так мучались жаждой от жары и усталости, что выпивали всю воду и оставляли за собой сухие русла.

Первой большой рекой на пути армии после вступления в Европу был Гебр. Неподалеку от устья Гебра, где он впадал в Эгейское море, расстилалась широкая долина – долина Дориска – и стояла большая крепость, воздвигнутая по приказу Дария во времена покорения им этой части страны. Эта крепость имела важное значение, она возвышалась над всеми густонаселенными и плодородными землями, орошаемыми Гебром. Ксеркс, намеревавшийся провести грандиозный смотр своих войск и пересчитать их на европейской территории, рассудил, что Дориск прекрасно подходит для этой цели. С крепостных стен царь мог инспектировать свои армии, марширующие в долине. Флоту было приказано подойти к берегу в том же месте. Когда войска вступили в долину, корабли уже были на рейде.

Войска остановились, и начались приготовления к смотру. Первым делом необходимо было установить численность армии. Поскольку воинов было так много, что о поголовном пересчете не могло быть речи, поступили очень остроумно. В центре долины вплотную друг к другу поставили десять тысяч человек и очертили занятое ими пространство. Затем по проведенной на земле линии возвели каменный забор высотой около четырех футов с проходами в противоположных стенах, через один воины могли входить, через другой – выходить. Затем воинов заводили в получившийся загон, пока он не заполнялся до отказа. Предполагалось, что их число равняется десяти тысячам. Затем воинам приказывали выйти и загоняли новую партию, и так измерили всю армию. Пешими воинами загон заполнился сто семьдесят раз; следовательно, общее число пехотинцев составило один миллион сто семьдесят тысяч. Необходимо помнить, что это численность сухопутных сил.

Этот метод был применим лишь к пехотинцам, составлявшим основную массу войска. Однако в армии были и другие рода войск, которые были более строго организованы, чем простая пехота. Их число учитывалось при зачислении на службу. Например, в кавалерии служили 80 тысяч человек. Еще были отряд арабов на верблюдах и отряд египтян на боевых колесницах. Численность обоих отрядов доходила до 20 тысяч. Кроме сухопутной армии, еще полмиллиона человек находилось на кораблях. Как ни огромны эти числа, по мере продвижения армии численность ее все время возрастала. Ксеркс заставлял войска каждого царства или области, через которую он проходил, присоединяться к своей армии. В конце концов, когда персидский царь достиг сердца греческой территории, по оценке Геродота, на которого мы полагаемся в этой истории, численность людей, связанных с армией Ксеркса, составляла более 5 миллионов. По современным меркам армия в 100 тысяч солдат ( ¹/ ₅₀часть от 5 миллионов) считается огромной. В реальности даже половины этого числа, около 50 тысяч, во времена американской революции хватило британской армии, чтобы на первых порах одерживать убедительные победы над колонистами. «Если десять тысяч солдат не подавят мятеж, – заявил один из ораторов в британской палате общин, – то уж пятьдесят тысяч сделают это наверняка».

Геродот добавляет, что, кроме пяти миллионов, непосредственно связанных с армией, за войском шла громадная, разношерстная масса женщин, рабов, поваров, хлебопеков и прочего люда, пересчитать или приблизительно оценить число которых было невозможно.

Однако вернемся к смотру. Когда численность армии была определена, необходимо было разделить людей по национальностям и составить из них национальные части. Современные историки предлагают полный перечень этих отрядов с детальными описаниями вооружения некоторых из них. Всего в армии Ксеркса были представлены более пятидесяти народов: и высокоцивилизованные нации, и полуварварские племена. Естественно, маршируя длинными колоннами по равнине, армия блистала всевозможными одеяниями и снаряжением. На некоторых воинах были бронзовые шлемы и железные кольчуги, другие носили льняные туники или грубые одежды из шкур животных. Кроме шлемов, виднелись колпаки и тиары. Один свирепый на вид отряд носил шапки из шкуры верхней части конской головы с торчащими вверх ушами и гривой. Вместо щитов эти воины несли перед собой шкуры журавлей, что делало их похожими на монстров: полузверей-полуптиц, попытавшихся принять человеческий облик и привычки. Другой отряд, казалось, состоял из рогатых воинов, поскольку на них были шапки из бычьих голов с торчащими рогами. Использовались не только прирученные животные, но и дикие: одни народы оделись в львиные шкуры, другие – в шкуры барсов. Видимо, чем свирепее было животное, которому принадлежала шкура, тем почетнее считалась одежда. Оружие также было разной формы и размера. Копья – некоторые с железными наконечниками, другие с каменными или просто заостренные и обожженные; многообразные луки со стрелами, мечи, кинжалы, пращи, дубины, дротики и многое другое оружие, какое могли придумать цивилизованные люди или варвары; там были даже арканы – оружие современных американских аборигенов. Древний историк описывает аркан следующим образом: длинный кожаный ремень, свернутый кольцами и заканчивающийся петлей, которую воин набрасывал на врага, опутывая лошадь и всадника и сваливая обоих на землю.

Одежды также были разнообразны по тканям, покрою и цветам, зачастую очень ярким и пестрым. Свирепые варвары носили простую одежду, тем не менее отражавшую их свирепость. Кое-кто раскрашивал шкуры, полагая, что чем страшнее, тем красивее. Один из отрядов варваров вообще был почти раздет. Оружием им служили дубины, а вместо одежды они раскрасили свои обнаженные тела наполовину в белый и наполовину в ярко-красный цвет.

Возглавлял это пестрое войско, согласно своему высокому рангу, пышности и качеству снаряжения, отряд из десяти тысяч персов, называемых «бессмертными». Их назвали так потому, что число их никогда не менялось: как только умирал один из воинов, его место тотчас занимал другой, жизнь которого считалась продолжением жизни умершего. Таким образом, подобно вымыслу о том, что король Англии «никогда не умирает», десять тысяч персов назывались бессмертным отрядом. Это были тщательно отобранные воины, пользовавшиеся очень важными привилегиями и почестями. Отряд был конным, их одежда и доспехи были богато украшены золотом. В военных походах «бессмертных» сопровождали жены и дети, следовавшие за войском в повозках. Кроме того, для перевозки имущества и провианта в распоряжении отряда находился караван верблюдов.

Пока бесчисленные сухопутные войска разбивались на отряды и маршировали по долине, морским командирам приказали подвести суда ближе и поставить их на якорь в длинный ряд носами к берегу. Между береговой линией и кораблями осталась полоса воды, по которой должен был проплыть корабль Ксеркса во время смотра.

Когда все было готово, Ксеркс взошел на свою боевую колесницу и медленно покатил по равнине, внимательно, с огромным интересом осматривая длинные шеренги воинов во всем их многообразии. Ему пришлось проехать много миль, чтобы увидеть всех. Когда смотр сухопутных сил завершился, царь подкатил к берегу, поднялся на борт царской галеры и уселся на палубе под позолоченным навесом. Гребцы взялись за весла, и галера поплыла вдоль ряда кораблей. Корабли, как и воины, пришли из многих стран и были очень разнообразны. Только сухопутная армия набиралась в царствах и областях, расположенных в глубине Азии, а корабли и моряков предоставили приморские народы, жившие на побережьях Черного, Эгейского и Средиземного морей. Египтяне снарядили двести кораблей, финикийцы – триста, киприоты – пятьдесят, киликийцы и ионийцы – по сотне; множество других народов и племен тоже внесли свою лепту.

Разумеется, экипажи кораблей были укомплектованы жителями стран, их построивших, а одним из отрядов командовала лично царица. Имя этой дамы-адмирала – Артемисия. Она была царицей Карии, маленькой страны в юго-западной части Малой Азии со столицей Галикарнас. Хотя историки называют Артемисию царицей, в реальности она была регентшей, поскольку правила от имени своего сына, совсем еще ребенка. Кария должна была снарядить пять кораблей. Артемисия, женщина честолюбивая, обожавшая приключения и отличавшаяся мужским складом ума, решила принять участие в экспедиции. Под ее командованием оказались не только ее собственные корабли, но и корабли с нескольких соседних островов, значительная часть флота. Во время плавания Артемисия прекрасно справлялась со своими обязанностями, а впоследствии стала одним из самых умелых командиров. Она не только хорошо командовала кораблями, но и принимала активное участие в военных советах, где ее выслушивали с большим вниманием, а ее мнение влияло на принятие решений. В сражении при Саламине она сыграла выдающуюся роль, о чем мы поговорим позже.

Общее число первоклассных галер Ксеркса превышало двенадцать сотен – более чем достаточно, чтобы оправдать дурные предчувствия Артабана, утверждавшего, что в случае неожиданного шторма ни одна гавань не сможет укрыть флот. Сейчас, выстроенные в ряд у побережья, корабли растянулись на много миль.

Ксеркс медленно плыл вдоль кораблей. Стоявшие рядом придворные и полководцы с любопытством разглядывали корабли, отмечали различие национальных костюмов и снаряжения. Среди свиты царя находился грек по имени Демарат, изгнанник, бежавший в Персию и радушно принятый Дарием за несколько лет до описываемых событий. Оставшись при персидском дворе, он решил присоединиться к затеянному Ксерксом вторжению в Грецию.

Политическая ситуация, сложившаяся на родине Демарата и заставившая его бежать из Греции, очень необычна. Мы расскажем его историю.

Мать Демарата родилась в высокопоставленной и очень влиятельной в Спарте семье, но в детстве была удивительно некрасива, даже уродлива. По соседству с домом ее родителей находился храм, посвященный Елене, при жизни считавшейся самой прекрасной женщиной в мире. Няня девочки посоветовала носить дитя каждый день в этот храм и молить об избавлении от уродства. Мать согласилась, только велела няне по дороге в храм и обратно никому не показывать лицо ее несчастного ребенка. Няня день за днем носила дитя в храм и, держа девочку на руках перед святыней, молила небеса о милосердии к беспомощной крошке и послании ей дара красоты.

Видимо, эти мольбы были услышаны. Однажды, когда няня после молитвы возвращалась домой, ей встретилась незнакомая женщина, спросившая, что у нее в руках. Няня ответила, что это дитя. Женщина захотела увидеть его. Ссылаясь на запрет, няня отказалась показать личико ребенка. Однако женщина продолжала настаивать, няня согласилась и подняла покров. Незнакомка погладила лицо ребенка и сказала, что теперь девочка станет самой прекрасной женщиной Спарты.

Слова незнакомки оказались пророческими. Черты лица девочки быстро менялись, и она вскоре стала такой прелестной, как прежде была безобразной. Когда пришло время, на ней женился спартанский вельможа по имени Агет, близкий друг царя.

Царя Спарты звали Аристон. Он уже дважды был женат, его вторая жена была жива, но у него не было детей. Когда Аристон познакомился с прекрасной женой Агета, то пожелал ее для себя и начал обдумывать план достижения желанной цели. Наконец он придумал способ: предложил Агету обменяться подарками и взять любой предмет на выбор из принадлежащих царю при условии, что и Агет подарит царю все, что тот пожелает. Агет не раздумывая согласился на это предложение. Поскольку Аристон уже был женат, Агету и в голову не пришло, что предметом, который выберет царь, будет его собственная жена. Стороны скрепили это глупое соглашение торжественной клятвой, а затем сообщили друг другу, что выбрали. Агет получил что-то из драгоценностей, дорогих одеяний или позолоченного оружия, но навсегда потерял прекрасную жену. Аристон отрекся от второй жены и привел во дворец третью – хитростью добытый бесценный трофей.

Через семь или восемь месяцев родился Демарат. Один из рабов сообщил об этом Аристону, когда тот заседал в общественном трибунале. Весть удивила Аристона, и он воскликнул, что это не может быть его ребенок. Впоследствии он отрекся от своих слов и признал Демарата своим сыном. Ребенок вырос и после смерти отца унаследовал власть. Однако судьи, слышавшие, как отреагировал Аристон на известие о рождении сына, вспомнили об этом. Когда Демарат стал царем, другой наследник заявил права на престол и со временем создал сильную оппозицию. Начались раздоры; враги восторжествовали, и права Демарата были аннулированы; он бежал из страны, спасая свою жизнь. В Сузах он появился в конце правления Дария, и по его совету царь решил вопрос о преемнике в пользу Ксеркса, о чем мы рассказали в конце первой главы. Ксеркс чувствовал себя обязанным Демарату и, став царем, оставил грека при дворе и щедро вознаградил.

Демарат решил сопровождать Ксеркса в греческую экспедицию. Когда персидские военачальники с гордостью смотрели на масштабные приготовления к завоеванию враждебного государства, Демарат, находясь в центре событий, смотрел вокруг с не меньшим интересом, но с противоположными чувствами. Страна, на которую должна была обрушиться эта страшная разрушительная сила, была его родиной.

После смотра Ксеркс послал за Демаратом. Когда грек явился в крепость, царь обратился к нему так:

– Демарат, ты грек и хорошо знаешь своих соплеменников. Сегодня ты увидел мой флот и мою армию, выскажи мне свое мнение. Думаешь ли ты, что греки станут защищаться против такой силы или сразу подчинятся без сопротивления?

Поначалу Демарат пришел в замешательство. Он не знал, как ответить на поставленный вопрос, затем он спросил царя, хочет ли тот услышать прямой и честный ответ или вежливый и угодливый.

Ксеркс хотел услышать правду.

– Если таково твое желание, я скажу чистую правду. Греция – дитя бедности. Ее жители обучились мудрости и дисциплине в суровых жизненных условиях, а потому их твердость и смелость неукротимы. Они все заслуживают этой похвалы, но более всего мои соплеменники – народ Спарты. Я уверен, что спартанцы отвергнут любое предложение покориться твоей власти и будут бороться до последней возможности. Их малая численность по сравнению с твоим войском не окажет никакого влияния на их решение. Если даже вся остальная Греция подчинится тебе, оставив спартанцев одних, а они смогут выставить более тысячи воинов, то сразятся с тобой.

Ксеркс немало удивился и подумал, что неправильно понял речь Демарата.

– А ты сам, – спросил он, – посмел бы сразиться с десятью воинами? Ты правил спартанцами, а правитель наверняка стоит не меньше двух обычных воинов. Утверждая, что спартанцы могут одолеть силу, превосходящую их в десять раз, ты должен бы сам сразиться с двадцатью. Это явная нелепость. На деле такая решимость сражаться при большом неравенстве сил означает только гордыню и дерзкую самонадеянность. Но даже соотношение десять к одному или двадцать к одному ничто в сравнении с истинным неравенством, ибо мы выставим против спартанцев огромную силу, которую они не смогут победить. Я выставлю тысячувоинов против каждого из них.

Кроме того, – продолжал царь, – существует огромная разница в качестве войск. Все греки – свободные люди, а все мои воины – рабы, безропотные и покорные. Таких солдат, как мои, привычных всецело подчиняться чужой воле и живущих в постоянном страхе порки, можно заставить идти в сражение против превосходящего по численности врага, но я не верю, что на это способен свободный человек. Я не верю, что можно заставить войско греков встретиться с армией персов лицом к лицу. С какой стороны ни смотреть, твое мнение необоснованно и порождено невежеством и поразительным высокомерием.

– Царь! Я заранее знал и опасался, – отвечал Демарат, – что, высказав правду, оскорблю тебя. Я не стал бы говорить, что думаю о спартанцах, если бы ты не приказал мне быть откровенным. Надеюсь, ты не подозреваешь меня в чрезмерной пристрастности к людям, которых я восхвалял; ведь они мои злейшие враги, навсегда изгнавшие меня с родной земли. А твой отец приютил и защитил меня. Искренняя благодарность за его милости побуждает меня давать оценки, благоприятствующие твоему делу.

Как ты справедливо заметил, я не буду сражаться один против двадцати или десяти воинов; даже против одного, если не возникнет крайняя необходимость. Я не говорю, что любой спартанец может успешно противостоять десяти или двадцати персам. Если в бою один на один они не превосходят других воинов, то, когда организованы в отряд, даже маленький, их превосходство не вызывает сомнений.

Если говорить о свободе как причине того, что их трудно повести в безнадежное сражение, то эту свободу нельзя считать неограниченной, похожей на свободу дикарей, где в бою каждый дерется по своей воле для собственного удовольствия. Свобода греков определяется законом. Спартанские воины – не чьи-то рабы, подгоняемые бичом, – в этом ты прав, но все они преисполнены чувства долга, который обязывает их повиноваться. Власть закона над ними гораздо сильнее, чем власть бича над твоими подданными. Кодекс чести предписывает им сохранять ряды, твердо удерживать свои позиции, сражаться или погибнуть.

Вот какова правда о них. А если мои слова кажутся тебе глупыми, в будущем я промолчу.

Я честно высказал все, что думаю, потому что ты приказал мне это сделать. Тем не менее я искренне желаю, чтобы все твои замыслы исполнились.

Опасность, которую могла бы представить маленькая армия Спарты бесчисленным войскам Ксеркса, показалась царю нелепой, и он не рассердился, услышав предупреждения Демарата, а, улыбнувшись, отпустил советника.

Оставив в крепости Дориска военный гарнизон и губернатора, Ксеркс направился вдоль северного побережья Эгейского моря. Огромные орды людей и животных, заполонившие все дороги, пожирали все съедобное, что попадалось им на пути, и выпивали все ручейки и речки. Однако провианта и воды все равно не хватало, и пришлось разделить войско на три колонны. Одна продолжала путь вдоль берега, вторая маршировала в глубине страны, а третья – между ними. Так войска могли опустошать более обширную местность. Кроме того, все мужское население этих областей, способное носить оружие, заставляли присоединяться к армии, топтавшей их земли, – армии оборванной, морально и физически ослабленной, страдающей от голода, жажды и невзгод. Этот поход, возможно, был самым гигантским преступлением против прав и счастья человека, какое только было совершено на земле.

Время от времени армия останавливалась по разным причинам; иногда – чтобы выполнить религиозные обряды, предназначенные умилостивить высшие силы земли и воздуха. Наконец, все три колонны добрались до Стримона, где должны были вновь воссоединиться, там уже был построен мост. В жертву реке принесли пять белых лошадей. Неподалеку, в месте под названием Девять Путей, Ксеркс решил принести человеческие жертвы божеству, которого персы почитали властителем земных недр. Несчастных людей, предназначенных в жертву этому божеству, закапывали живыми. По приказу Ксеркса воины схватили девять юношей и девять девушек из местных жителей и похоронили заживо!

Медленно продвигаясь, армия достигла канала, прорытого через перешеек Афонского мыса. Ближайшим к этому месту городом был Акант. Флот прибыл к месту встречи почти одновременно с армией. Ксеркс осмотрел канал, остался очень доволен и щедро наградил главного инженера по имени Артахей.

К несчастью, через считаные дни после этого и за несколько дней до входа флота в канал Артахей умер. Царь счел это событие большой бедой и серьезным предупреждением: плохая судьба ожидает все дела, в которых он полагался на таланты этого инженера. Ксеркс отдал приказ подготовиться к пышным похоронам, и в должный час тело торжественно опустили в могилу. На месте захоронения был возведен величественный монумент, для чего пришлось собрать механизмы со всей армии.

Находясь в Аканте, Ксеркс заставил местных жителей устроить грандиозное пиршество для всей своей армии, что разорило их. Войско уничтожило не только все съестные припасы окрестных обитателей, но и все, что им пришлось закупить в отдаленных районах. Во время пиршества солдаты расположились группами прямо на земле на открытом воздухе, но для Ксеркса и знати построили огромный шатер, расставили роскошную мебель, накрыли столы золотой и серебряной посудой, подобающей торжественной церемонии. Все, что местные жители наживали годами прилежного труда, – продовольствие, золото, серебро – оказалось на столах в царском шатре. Когда взыскательные и жадные гости насытились, Ксеркс со спутниками покинули шатер, воины разбрелись, терпеливо поджидавшая толпа местных жителей разрушила шатер и, расхватав свое золото и серебро, исчезла в далеких лагерях.