Текст книги "Ромул. Основатель Вечного города"

Автор книги: Джекоб Эббот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4
Падение Трои

После взятия и разрушения Трои Эней, который, прежде чем осесть в Италии, был вынужден скитаться по всему свету, остановился в Карфагене. Там он, согласно древнему преданию, рассказал об обстоятельствах захвата и разграбления города и своего спасения.

Долгое время война шла с переменным успехом, но однажды часовые на стенах и башнях заметили странное движение в стане осаждавших, которое говорило о свертывании лагеря и подготовке к отъезду. Шатры были сложены. Греки собирали вещи и снаряжение. Корабли перетащили к морю, и на берегу шла бурная деятельность, указывавшая на подготовку к отплытию. Вскоре по городу распространились слухи, что грекам надоела затяжная война и они готовятся оставить поле боя. Разумеется, жители Трои смотрели на эти приготовления с огромной радостью, полагая, что их мечты и надежды самым неожиданным образом сбылись. Греческий лагерь был разобран и, наконец, оставлен. Войска отошли к берегу моря, где погрузились на корабли и отплыли. Убедившись, что осада снята, троянцы открыли ворота и толпами – солдаты, горожане, мужчины, женщины, дети – повалили смотреть на оставленный лагерь и праздновать избавление от врагов.

Первое, что привлекло их внимание, – огромный деревянный конь, который стоял на том месте, где был греческий лагерь. Троянцы собрались вокруг этого чудовища, гадая о его предназначении. Эней, рассказывая эту историю, говорит, что конь был размером с гору, но потом сообщает, что люди повезли его на колесах по улицам города. Особенно обращает на себя внимание тот факт, что они привязали веревки к шее коня, а не к его передним ногам, что было бы единственно возможным способом крепления, если бы фигура коня была огромной. Поэтому, используя это сравнение, мы должны представить себе небольшую гору. Возможно, Эней употребил слово «гора» лишь в метафорическом смысле, – так делаем мы, говоря, что океанские волны вставали, как горы. Но установлено, что даже в самый жестокий шторм гребни волн не поднимаются выше шести метров над общим уровнем.

Все же фигура была так высока, что произвела потрясающее впечатление на тех, кто ее видел. Троянцы собрались вокруг нее, недоумевая, зачем греки соорудили этого коня и оставили под стенами Трои. После того как прошло первое чувство удивления, троянцы стали думать, как поступить с этим чудом. Предложения были самые разные. Кто-то из военачальников высказал предположение, что это – священный дар, который надо отвезти в город и выставить в цитадели как военный трофей. Другой решительно не согласился с ним, заявив, что подозревает в нем скрытую угрозу, и посоветовал разжечь под этим чудовищем костер, чтобы в нем сгорела сама фигура и все коварные планы, которые могут в ней таиться. Третий потребовал разрубить коня на части, чтобы узнать, что у него внутри. В этот момент к ним подошел один из троянских вождей, которого звали Лаокоон, и стал горячо уговаривать их отказаться от сомнительного трофея. И в доказательство своих подозрений он швырнул со всей силы копье в бок чудовища. Копье, дрожа, воткнулось в дерево и загудело от удара.

Нельзя сказать, какое решение было бы принято о дальнейшей судьбе коня, если бы спор продолжался дальше. Но он был внезапно прерван новым событием, привлекшим внимание всех собравшихся. Они увидели, что с гор спускается толпа крестьян и пастухов и ведет с собой пойманного грека, которого они связали веревками. Когда пленника подвели ближе, взволнованные троянцы окружили его и, пылая жаждой мести, грозили убить. Он оглашал воздух горестными воплями и молил о пощаде.

Его бедственное положение и жалобные просьбы о снисхождении смягчили сердца врагов. Ярость толпы, окружавшей пленника, понемногу улеглась, сменившись намерением допросить его. Отвечая на их расспросы, грек сообщил им, что его зовут Синон и он вынужден был бежать от своих сограждан, которые хотели его убить. По его словам, греческие вожди давно хотели снять осаду Трои, погрузиться на корабли и отправиться восвояси, но моря и ветры ополчились на них, и все их попытки заканчивались провалом. Они отправились к оракулу Аполлона, чтобы узнать, чем вызван гнев бога морей. Оракул ответил, что они не смогут отплыть от Трои, пока не принесут искупительную жертву. Этой жертвой должен стать человек, которого выберет сам бог Аполлон. Услышав такой ответ, все войско оцепенело от ужаса. Смертельный жребий мог выпасть кому угодно, но вожди твердо решили испробовать этот способ. Улисс обратился к Калхасу, жрецу Аполлона, чтобы он указал того, кто должен будет умереть. Калхас долго ждал, когда на него снизойдет божественное откровение, и на десятый день объявил, что в жертву должен быть принесен Синон. По словам Синона, его товарищи очень обрадовались, что их миновала ужасная участь, и сразу начали готовиться к церемонии. Был воздвигнут алтарь. Согласно обычаю, жертву украсили, надев ему на голову гирлянды цветов. Однако в самый последний момент ему удалось сбежать. Он разорвал путы, которыми был связан, и спрятался в топком болоте рядом с берегом, где сидел, пока греки не уплыли. После этого он вышел оттуда и был схвачен пастухами. Синон закончил свой рассказ жалобами на свой горький жребий: троянцы, как он полагал, убьют его, а греки, вернувшись в родные края, в наказание за его побег отомстят его жене и детям.

Речь и манера рассказчика были убедительны, безыскусно звучали слова отчаяния, которыми он закончил свой рассказ. У троянских вождей не возникло сомнений в его правдивости. Они прониклись сочувствием к несчастному беглецу и вознамерились сохранить ему жизнь. Престарелый царь Приам, присутствовавший при этой сцене вместе с другими троянскими военачальниками, приказал развязать веревки, которыми крестьяне связали своего пленника, чтобы он мог свободно стоять. Царь обратился к нему с ободряющей речью: «Забудь своих соплеменников, их уже нет. С сегодняшнего дня ты станешь одним из нас. Мы о тебе позаботимся. А теперь скажи нам, что значит сей чудовищный идол? Зачем греки построили его и оставили здесь?»

Синон сделал вид, что в благодарность за великодушие, спасшее ему жизнь, готов сообщить своим благодетелям все, что знает. Он сказал, что деревянный конь был сооружен греками взамен Палладия, украденного ими из Трои. По словам Синона, греки построили коня такого огромного размера, чтобы троянцы не могли отнести его в город и не воспользовались его магической силой, способной защитить обитателей города.

Троянцы, затаив дыхание, слушали рассказ Синона и с готовностью поверили во все, что он говорил им: такую убедительность удалось ему придать своей речи. Общее мнение, которое ранее склонялось в пользу уничтожения коня, переменилось; в гигантском коне уже видели объект священного поклонения и начали строить планы его перевозки в город. Если у кого-то и оставались сомнения, как следует поступить, они были развеяны необычайным событием, случившимся в следующий момент, которое присутствующие расценили как божественную кару Лаокоону за то, что он оскорбил святыню, ударив коня копьем. Было решено принести жертву богу Нептуну. Тянули жребий; выпало, что ритуал должен совершить Лаокоон. Он начал готовиться к жертвоприношению, а два его сына помогали ему, когда из моря внезапно появились две огромных змеи. Они плыли по поверхности, подняв головы над волнами, пока не добрались до берега и не выбрались на сушу. Отсюда они продолжили свой путь, скользя по равнине: их тела блестели и переливались на солнце, глаза горели, а ядовитые раздвоенные языки грозили смертью любому, кто окажется на их пути. Люди в ужасе разбегались. Змеи, не обращая ни на кого внимания, направились прямо к испуганным сыновьям Лаокоона и обвились вокруг них. Вскоре ужасные кольца крепко сжимали трепещущие члены вопящих от ужаса жертв.

Лаокоон, который был недалеко от этого места, услышал отчаянные крики сыновей и, схватив оружие, бросился им на помощь. Но он не смог освободить их и разделил их ужасную участь. Змеи обхватили несчастного отца, как только он оказался в пределах их досягаемости, дважды обвились вокруг его шеи и тела, не ослабляя безжалостной хватки, с которой они держали слабеющие тела его сыновей. Подняв головы с раздвоенными языками, они зашипели, празднуя победу. Когда дело было сделано, они укрылись в близлежащем храме, где уснули, свернувшись кольцами у статуи богини, стоявшей у алтаря.

История Лаокоона известна в современном мире благодаря скульптурной группе, изображающей эту трагедию, которая была найдена два или три века назад при раскопках древних сооружений Рима. Эта статуя упоминается в трудах древнеримского историка Плиния, который описал ее, когда она еще стояла на своем месте в древнем городе. Он пишет, что над ней работали три скульптора – отец и двое сыновей, которые объединили усилия и мастерство, чтобы изваять из цельного куска мрамора Лаокоона, двух юношей и двух змей – пять живых существ, переплетенных друг с другом. В период упадка Рима эта скульптура была утеряна среди руин города и в течение многих веков была известна человечеству только по описаниям Плиния. Наконец она снова увидела свет, открытая три века спустя среди руин того сооружения, где, по описанию Плиния, она стояла. Скульптура сразу привлекла к себе интерес и внимание всего мира. Она, была выставлена в Ватикане; владельцу земли, где ее нашли, была выплачена большая премия; с нее было сделано бесчисленное количество рисунков и слепков. Оригинал по-прежнему находится в Ватикане. Это одна из самых знаменитых скульптур древнего и современного мира.

Лаокоон помещен в центр композиции: он борется с обвившими его змеями, тщетно пытаясь освободиться от их смертельной хватки; на его лице ясно читается выражение ужаса и отчаяния. Одна из змей ужалила его сына в бок, раненый юноша готов упасть без сознания от действия яда. Другой юноша еще сопротивляется, в страхе стараясь высвободить ногу из змеиных колец. Вся группа производит впечатление волнующее и пугающее; вместе с тем она не лишена таинственной красоты и грации, завораживающей всех, кому посчастливится на нее взглянуть.

Но вернемся к нашему рассказу. Люди отнеслись к этому страшному происшествию как к каре, обрушившейся на Лаокоона за то, что он осмелился метнуть копье в статую коня, которую они отныне считали священной. Единодушно они решили отвезти статую в город.

Они сразу начали подготовку к перевозке. Они погрузили коня на платформу, которая могла перемещаться по земле на колесах и была достаточно прочной, чтобы выдержать его огромный вес. К шее фигуры привязали длинные веревки, за которые должны были тянуть солдаты и горожане. Предполагалось, что в процессии примут участие все знатные горожане и военачальники; юноши и девушки, убранные венками и гирляндами цветов, будут декламировать священные гимны, чтобы придать событию больше торжественности. Также был расширен доступ в город: часть стены разрушили, чтобы огромную фигуру можно было втащить внутрь. Когда все было готово, люди встали к веревкам, и был дан сигнал. Гигантский конь пришел в движение; хотя его перемещение встретило на своем пути целый ряд препятствий, со временем он был благополучно поставлен на главной городской площади, где происходили все важнейшие события. Стену починили; день уже клонился к вечеру. Городские ворота закрыли, а так как любопытство людей было к тому времени удовлетворено, они начали расходиться по своим домам и готовиться отойти ко сну. В полночь деревянный идол стоял молчаливый и одинокий там, где его оставили почитатели. Весь город погружался в дремоту, кроме стражников, которые должны были охранять ворота и стены крепости.

В это время греческий флот, отплыв от берегов Трои, укрылся на острове Тенедос всего в лиге от берега. Там он пережидал этот день. С наступлением ночи греки вернулись на материк и, стараясь не поднимать шума, сошли с кораблей. Под покровом ночи они близко подошли к воротам, не привлекая внимания. Тем временем Синон, который притворялся спящим, чтобы обмануть тех, кто был к нему приставлен, тайно поднялся со своего ложа и прокрался по городским улицам к месту, где стоял деревянный конь. Он открыл потайную дверь в боку статуи и освободил отчаянных бойцов, прятавшихся внутри. Оказавшись на свободе, они надели доспехи, взяли оружие и поспешили к городским воротам. Там они напали на ничего не подозревающих стражников, перебили их и открыли ворота, впустив внутрь своих товарищей, под покровом темноты прокравшихся вплотную к стенам крепости.

Когда все это происходило, Эней спал у себя дома. Он жил в отдаленной и тихой части города, но и там его разбудили отдаленный шум и крики. Спрыгнув со своего ложа, он спешно оделся и поднялся на крышу, выяснить причину тревоги. Он увидел пламя пожаров в той части города, куда ворвались греки. Он прислушался. Ясно слышны были крики людей и звуки труб, трубивших тревогу. Он схватил оружие и помчался по улицам, громкими криками призывая людей проснуться, взять оружие и следовать за ним.

В самый разгар этих приготовлений он увидел троянского жреца Панфа, растерянного и взволнованного, спешившего уйти подальше от сражений и пожара. Он вел с собой маленького сына, который, как и Панф, был бледен и испуган. Эней спросил его, что случилось. Панф торопливо и сбивчиво рассказал, что из деревянного коня вышли прятавшиеся в нем вооруженные люди, открыли ворота города и впустили внутрь толпы жестоких врагов. Стража у ворот была сразу перебита, и город оказался во власти греков, которые рыщут по всему городу, грабят и поджигают дома. «Все потеряно, – сказал он. – Наш дом разрушен, и Трои больше нет».

От этих вестей Эней и те, кто был с ним, словно обезумели. Они решили идти и сражаться; если им суждено погибнуть, они постараются забрать с собой на тот свет как можно больше врагов. Они двинулись вперед по темным улицам, определяя направление по зареву пожара на темном небе и отдаленным звукам битвы.

Очень скоро их глазам предстали страшные сцены, какие обычно можно видеть в разграбляемом городе. Они продолжали отчаянное, но безнадежное сопротивление, много раз рискуя жизнью. Они встретили отряд греков и перебили их, а затем облачились в доспехи своих поверженных врагов, надеясь обмануть греков. Они решили смешаться с врагами и, не вступая в бой с основными силами, нападать на небольшие отряды, которые встретят на улицах. Они видели, как греческие воины тащили Кассандру, дочь царя Приама, из храма, где она пыталась укрыться. Они попытались отбить ее, но были одновременно атакованы греческими воинами, захватившими царевну, и троянцами, которые из-за доспехов и гребней на шлемах приняли их за врагов и начали метать с крыш стрелы и дротики. Царский дворец был окружен врагами, которые, карабкаясь друг другу на спины, пытались открыть ворота. Шум, крики, свет пламени, озарявший весь город, вселяли в сердца горожан неизъяснимый ужас и смятение.

^{Штурм дворца}

Эней смотрел на приготовления к штурму с высокой крыши, куда специально для этого поднялся. Здесь располагалась высокая башня, с вершины которой наблюдатель мог с одной стороны видеть весь город и окрестности, а с другой – берег и море. Эней вместе с другими троянцами расшатали эту башню у ее основания и обрушили на толпы греков, наседавших на дворцовые ворота. Много врагов погибло под обломками, и строй распался. Однако вскоре греки оправились и восстановили свои боевые порядки. И вот уже кто-то из солдат забрался на стены, а другие с помощью тарана открыли ворота. Теперь и дворец, последняя твердыня города, оказался во власти жестокого врага.

Эней и его товарищи с высоких крыш могли видеть ужасную картину разграбления дворца. Когда рухнули стены, развитые осадными орудиями греков, все внутренние покои, даже самые отдаленные уголки, оказались открыты взгляду и освещены блеском пламени.

Крики ужаса и отчаяния доносились изнутри; те, у кого хватало мужества смотреть, видели несчастных мужчин, мечущихся по дому; дев, ищущих защиты у алтарей; обезумевших матерей, тщетно старающихся найти убежища для себя и своих беспомощных детей.

Разбуженный шумом и криками царь Приам, который был к тому времени уже стар и дряхл, сразу начал надевать доспехи и готовиться к сражению. Но его жена Гекуба умоляла его остановиться. Она видела, что все потеряно; дальнейшие попытки сопротивления только еще больше разозлят врагов и приблизят их гибель. Она убедила царя оставить оружие и сесть с ней вместе у алтаря в одном из дворцовых покоев, где враги не посмеют их тронуть, и терпеливо ждать развязки. Приам уступил уговорам царицы и прошел в избранное ею убежище. Возможно, этот план мог спасти им жизнь, если бы не случайное происшествие, приведшее к трагическим последствиям. Когда они, покорные воле судьбы, сидели у алтаря, внезапно вбежал их сын Полит, преследуемый разъяренными врагами. Истекая кровью, он упал у ног отца и матери и умер. От этого зрелища старый царь лишился рассудка. Он вскочил на ноги, схватил копье и, громко выкрикивая проклятия в адрес убийц сына, швырнул копье в приближавшихся греков. Копье ударилось в щит Пирра, предводителя нападавших, и отскочило, не причинив ему никакого вреда, а только подхлестнув его ярость. Подскочив к Приаму, он схватил его за волосы, потащил его, скользящего по крови сына, к алтарю, там вонзил ему в бок меч по самую рукоятку, а затем бросил его, умирающего, на бездыханное тело сына.

Так погиб Приам, и с ним последняя надежда троянцев. Троя оказалась во власти врагов, город и цитадель разорены и разграблены, царь убит; им не за что было сражаться.

Глава 5
Странствия Энея

Стоя на крепостной стене, Эней видел взятие дворца и смерть Приама. В тот момент он понял, что сопротивление бесполезно, и озаботился единственным вопросом: как спасти себя и свою семью от неминуемой гибели. Он подумал о своем отце Анхизе, который жил вместе с ним в городе и был почти ровесником царю Приаму, жестокое убийство которого он видел. Он вспомнил об оставленных дома жене Креусе и сыне Аскании, и его охватил страх, что, пока он сражался на улицах города, захватчики могли найти дорогу в его жилище; быть может, сейчас они грабят его дом и глумятся над его семьей. Он сразу поспешил домой.

Оглядевшись, он увидел, что никого из его товарищей уже не было рядом. Они все его покинули. Некоторым удалось спрыгнуть со стен и скрыться в других частях города. Другие, прыгая, упали и погибли в огне пылающих зданий. В кого-то попали пущенные снизу стрелы и дротики; они упали вниз головой с высокой стены прямо на мостовую. Греки также оставили эту часть города. Когда разрушение дворца было довершено, они с громкими криками торжества ушли искать поживу в других частях города. Эней слышал, как их голоса удалялись все дальше; он остался в одиночестве.

Энею удалось благополучно спуститься вниз, и он направился к дому, незаметно пробираясь между руинами дворца и зорко оглядываясь по сторонам, чтобы не наткнуться случайно на греческих солдат. Но не успел он отойти далеко, как увидел женскую фигуру, прятавшуюся в тени алтаря. Это оказалась Елена.

Елена была греческой царевной, бывшей женой Менелая, правителя Спарты, от которого бежала с Парисом, сыном Приама. Именно ее похищение послужило причиной Троянской войны. Сначала Менелай вместе с другими греческими вождями прибыл в Трою и потребовал, чтобы Елену вернули ее законному мужу. Парис отказался ее выдать. Менелай тогда вернулся в Грецию и организовал большую военную экспедицию, чтобы силой вернуть свою царицу. Это стало причиной войны. Поэтому люди считали Елену вольной или невольной виновницей своих бед.

Когда Эней пробирался через дымящиеся развалины, некогда бывшие его родным городом, и увидел Елену, навлекшую гибель на Трою, в его душе вскипел безумный гнев. Обуреваемый жаждой мести, он был готов лишить ее жизни. «Я убью ее, – решил он, направляясь к месту, где она пряталась. – Пусть недостойно мстить женщине и карать ее за преступления, но я убью ее, и никто меня не осудит. После всех бед, что она принесла нам, она не должна благополучно вернуться в Грецию, чтобы снова стать царицей».

Сказав эти слова, он бросился вперед, сжимая в руках меч, но был внезапно остановлен появлением своей матери богини Афродиты, которая загородила ему дорогу. Она взяла его за руку и призвала сдержать бессмысленный гнев. «Нет, не Елена, – сказала она, – стала причиной гибели Трои. Город отдан врагу, потому что на то была воля богов. Бесполезно противиться судьбе и мстить тому, кто был лишь ее орудием. Не думай больше о Елене. Подумай лучше о своей семье: о престарелом отце, беспомощной жене и маленьком сыне. Что с ними? Пока ты теряешь время в напрасных попытках отомстить Елене за то, что сделали боги, твои родные и близкие окружены жестокими врагами, жаждущими их крови. Беги к ним и спаси их. Я, незримая, буду с тобой и защищу всех вас от грозящей опасности».

^Елена

Сказав эти слова, Афродита исчезла. Эней, следуя ее указаниям, пошел к своему дому и по дороге заметил, что улицы, по которым он проходил, словно по волшебству освобождались от банд грабителей, бродивших по всему городу. Это убедило его, что мать действительно идет рядом с ним и оберегает своей божественной властью.

Дома он первым встретил своего отца Анхиза. Он сказал ему, что все кончено и им нужно бежать в горы, окружающие город. Но Анхиз отказался идти. «Вы молоды, – сказал он. – У вас впереди еще долгая жизнь, которую стоит спасать; вы и бегите. А я не хочу провести те немногие годы, что мне остались, несчастным изгнанником. Если бы силы небесные хотели продлить мой век, они бы спасли мой родной город. Бегите и оставьте меня умереть здесь».

Сказав так, Анхиз отвернулся в глубоком унынии, твердо решив остаться и разделить участь города. Эней и его жена Креуса вместе умоляли его бежать. Но он отказывался их слушать. Тогда Эней сказал, что не оставит отца. Если ему суждено умереть здесь, они все умрут вместе с ним. Он потребовал, чтобы ему принесли доспехи, и начал надевать их, намереваясь снова идти на улицы города и умереть в бою, если такова воля богов.

Однако Креуса не дала ему осуществить это намерение. Вне себя от страха и тревоги, она упала перед ним на пороге, одной рукой прижимая маленького сына, другой обхватив его колени. «Если ты возлагаешь надежды на свое оружие, то останься и защити наш дом, – сказала она. – Если ты хочешь умереть в бою, возьми нас с собой, чтобы мы умерли вместе».

Семейный спор закончился тем, что Анхиз уступил желанию остальных и согласился бежать. Тем временем шум и волнение на улицах города становились все слышнее, новые зарева пожаров, взметавшихся все ближе, говорили о том, что нельзя терять ни минуты. Эней спешно предложил свой план. Его отец был слишком стар и дряхл, чтобы самому идти через весь город. Эней собирался нести его на плечах. Маленький Асканий должен был идти рядом, а Креуса – следовать за ними, держась как можно ближе к своему мужу, чтобы не потерять его на темных улицах и среди уличных беспорядков, которые непременно встретятся у них на пути. Предполагалось, что остальные домашние будут выбираться из города каждый своим путем, чтобы не привлекать внимания врагов; выбравшись за городские ворота, они соберутся в указанном Энеем месте – на холме, где стоит заброшенный храм, а рядом растет огромный старый кипарис.

После того как решение было принято, все сразу занялись делом. Эней набросил на плечи львиную шкуру, чтобы отцу было удобнее сидеть. Анхиз взял домашних богов – сакральные образы, которые в те времена хранились в каждом доме как знак божественной милости и защиты. В ситуации, когда все остальное уже потеряло значение, последней целью отчаянных усилий мужа и отца было спасение этих изваяний. Эней попросил отца взять их, потому что благочестие не позволяло ему сделать это самому: он только что вернулся из битвы, где пролил кровь врагов, и не успел выполнить обряд очищения. Асканий держал отца за руку. Креуса шла следом. Так они вышли на улицы, темные и угрюмые, освещаемые лишь неверным отблеском отдаленных пожаров, вспыхивавшим на небе и озарявшим зубчатые стены и крыши высоких зданий.

Эней продолжал идти вперед, хотя душу его терзали страхи и плохие предчувствия. Он пробирался вдоль стен, стараясь держаться в тени и выбирая самые темные и узкие улицы. Он все время боялся, что случайная стрела или дротик попадет в Анхиза или Креусу или они внезапно столкнутся с одним из греческих отрядов; тогда, отягченный тяжелой ношей, он не сможет ничего сделать, чтобы защитить их и себя от жестокой смерти. Какое-то время им удавалось счастливо избегать опасностей. Но в конце пути, когда показались городские ворота и они думали, что спасение близко, внезапно послышался громкий шум и топот солдат. Им показалось, что они бегут за ними и вот-вот их схватят. Анхиз страшно встревожился. Он увидел блеск греческих щитов и крикнул Энею, чтобы тот бежал скорее или куда-нибудь свернул, чтобы скрыться от врагов. Эней, испуганный криками и шумом, на какое-то время потерял способность мыслить здраво. Он побежал, сам не зная куда, сворачивая наугад, наталкиваясь на толпы людей, бессмысленно метавшихся повсюду. Наконец ему удалось выбраться из города. Он шел вперед не оглядываясь, пока не добрался до назначенного места встречи на холме. Там он аккуратно положил свою ношу на землю и оглянулся в поисках Креусы. Ее нигде не было.

Эней был в полном отчаянии, когда обнаружил, что его жена пропала. Он горько стенал и плакал, жалуясь на судьбу и изливая свое горе и отчаяние. Затем, решив, что надо действовать, а не лить попусту слезы, он спрятал отца и сына в темном извилистом ущелье и, поручив их заботам слуг, поспешил обратно в город на поиски Креусы.

Перед тем как идти, он облачился в доспехи, готовый сразиться с любой опасностью, лишь бы найти и вернуть свою возлюбленную жену. Он поспешил к воротам, через которые покинул город, и пошел обратно тем же путем, каким выбрался наружу. Дорогу ему озарял свет от горящих строений.

Вне себя от горя и волнения, он обошел все улицы, но Креусы нигде не было. Тогда он решил вернуться к дому, предположив, что, отстав от него, она могла вернуться туда, сочтя это место наиболее безопасным. Это была его последняя надежда, но, когда он подошел к дому, его ждало жестокое разочарование.

Его дом уже был в огне. Соседние здания тоже горели, а соседние улицы были завалены мебелью и домашним скарбом, который несчастные обитатели вытащили на улицу в тщетной надежде спасти свое добро. Сами жители в страхе стояли вокруг, беспомощно глядя на представшие их взгляду сцены разрушения.

Не в силах совладать с волнением, Эней начал громко выкрикивать имя Креусы. Он метался между группками людей, стоявших вокруг огня, и отчаянно звал свою жену. Но все напрасно. Эней обошел весь город и всюду расспрашивал о ее судьбе, обращаясь к тем, кто вызывал у него доверие. Его поиски были внезапно прерваны появлением призрака Креусы, представшего перед ним на пустынной улице. Бесплотная тень была выше, чем знакомый ему облик жены, и лицо ее было спокойно и печально. Он сразу понял, что это видение не принадлежит миру живых.

В первый момент от потрясения у него перехватило дыхание. Креуса постаралась успокоить его утешительными речами. «Мой милый супруг, – сказала она, – не стоит предаваться скорби и терзаниям. Так вышло не случайно. На то была воля всемогущих богов. Они не дали тебе взять меня с собой в свои странствия. Я узнала, какой будет твоя дальнейшая судьба. Тебя ждет долгий путь через море, полный трудностей и опасностей. Ты пройдешь через множество испытаний. Но ты благополучно их преодолеешь и обретешь счастье и покой на берегах Тибра. Там ты найдешь свое новое царство и юную царевну, которая станет твоей женой. Не плачь же обо мне; радуйся, что я не попала пленницей в руки врагов, меня не отвезут в Грецию и не сделают там рабыней. Я свободна, и не стоит скорбеть о моей участи. Прощай. Люби же Аскания за нас обоих, оберегай и защищай его, пока ты жив».

Сказав так, призрак начал растворяться в воздухе. Эней пытался обнять образ любимой, чтобы задержать ее, но она ускользнула из его сомкнутых рук, прежде чем он сумел что-нибудь сказать, и растаяла в воздухе, оставив его стоять одного на мрачной безлюдной улице. Постояв, он медленно повернулся и пошел. В глубокой печали он миновал городские ворота и направился к ущелью, где оставил отца и маленького сына.

Они благополучно дождались его прихода. Было решено отступать горами и узкими лесистыми долинами, где можно было прятаться несколько дней, пока Эней и его сподвижники не подготовят все к тому, чтобы навсегда оставить эти берега. Как только греки отплыли домой и стало возможно выйти из убежища, Эней поручил своим людям строить небольшие корабли, оснастив их, как обычно в те времена, веслами и парусом.

Каждый день, пока шли эти приготовления, к ним присоединялись небольшие группы троянцев, которые выходили из своих убежищ в горах, потому что до них дошли слухи об отплытии греков и о том, что Эней собирает оставшихся в живых на берегу. Число людей, собиравшихся в лагере Энея, возрастало, и это растягивало его приготовления к отплытию. Когда же, наконец, он был готов поднять паруса, оказалось, что под его началом оказался довольно значительный флот и внушительная военная сила.

Когда корабли были готовы, он загрузил их провизией и посадил на них своих людей, взяв, разумеется, Анхиза и Аскания. Как только поднялся попутный ветер, экспедиция подняла паруса. Когда корабли начали медленно отплывать от берега, люди столпились на палубах, с тоской глядя на исчезающие вдали родные берега, которые они покидали навсегда.

Ближайшей от берегов Трои страной была Фракия, лежащая к северу от Эгейского моря и отделенная от берегов Трои Геллеспонтом. Эней пошел курсом на север и после недолгого плавания решил основать там поселение. Однако ужасное и сверхъестественное происшествие, свидетелем которого он стал, помешало ему выполнить свое намерение и вынудило спешно отплыть от этих берегов.

После того как они высадились, на берегу был сооружен алтарь, и началась подготовка к обычному для такого случая жертвоприношению. Эней хотел украсить алтарь ветками, подошел к миртовому кусту и стал вырывать из земли молодые побеги. К своему удивлению и ужасу, он обнаружил, что из разорванных корней стала сочиться кровь. Капли крови падали на землю также из оторванных веток, которые он держал в руке. Это зрелище сильно испугало его; он счел происшедшее дурной приметой. В тот же момент он вознес молитвы божествам этой земли, чтобы они уберегли его от бед и несчастий, которые предрекает это знамение, или объяснили ему значение чуда. Произнеся молитву, он снова взялся за миртовый побег и попробовал вытащить его из земли, чтобы посмотреть, изменится что-нибудь или нет. В тот самый момент, когда стебель начал поддаваться, он услышал из земли стон, как если бы стонал человек, испытывающий жестокие муки. Сразу после этого он услышал глухой замогильный голос, который умолял его уйти и не тревожить покой мертвых. «То, что ты рвешь и терзаешь, не дерево, а человек. Я – Полидор. Меня убил царь Фракии, и вместо погребения я превращен в миртовый куст, растущий на берегу».