Текст книги "Без посадок к Марсу"

Автор книги: Джек Уильямсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Джек Уильямсон
Без посадок к Марсу

Что-то было подозрительно не так – либо с кораблем, либо с воздухом. И Картер Ли знал, что это не мог быть корабль. Скрипящий старый «Феникс» мог стать музейным экспонатом в мире, который был покорен новыми катионовыми ракетами, но он знал каждый болт и стойку корабля. Знал его настолько хорошо, что мог бы в темноте разобрать его на части и собрать вновь. И любил его за верность шести лет и полумиллиона миль одиночного полета.

Нет, проблемы не могли быть связаны с «Фениксом». Должно быть, это все-таки атмосфера.

Он не мог понять их. Но барометрический высотомер настойчиво тянул его вниз, к ледяным вершинам, которые вырисовывались на тысячу футов выше, чем им следовало бы быть. Двигатель работал, но его мощность опасно слабела. И ветер, который нес его над полюсом, был ревущим демоном, более яростным, чем он встречал раньше.

Он мешал ему. Через всю бесконечную утомительную ночь, глухой к долгому шуму верного старого двигателя, сидя одеревеневший от холода даже в электронагреваемом костюме, глотая кофе из вакуумного кувшина, раздумывал над картами и изучая приборы до боли в налитых кровью глазах – даже после последнего странного заката он отчаянно пытался решить зловещую загадку.

Беспосадочный полет не был чем-то новым для Картера Ли. Люди, глядя в длинный список его подвигов, назвали бы его счастливчиком. Но у него было нечто большее, чем удача. В его тощем теле была потрясающая выносливость, которая была необходима, чтобы лететь дальше, один бесконечный час за другим бесконечным часом, когда большинство пилотов свалились на рулевое управление.

И этот полет – беспосадочный от Кейптауна в Гонолулу, через дно мира – обещал быть не труднее, чем остальные. Пока он не увидел этот последний закат.

Позади него, по ту сторону скалистых гранитных клыков Земли Эндерби, по мере того, как он поднимался над крепостными валами полярного плато, закат становился пугающе странным. Невероятное колесо малинового цвета, простеганное жуткой зеленью, катилось вдоль края мира.

Полярное сияние было еще одной тревожной частью загадки. Оно пылало над ним всю эту ночь, всякий раз, когда небо было чистым, пока вся белая антарктическая пустыня не стала казаться костром во всем его зловещем великолепии.

Кроме того был холод. Ли уже совершал полярные перелеты раньше. Но никогда он не встречал такой безжалостной температуры. Двигатель замедлялся от нее даже с закрытыми вентиляторами. Она вползла в кабину и глубоко вгрызалась в тело.

Над полюсом и Землей Мэри Берд и над темнотой Антарктики, он встретил барьер тьмы. Он попытался подняться над ним. Сонный и вялый от высоты и усталости, он открыл кислородный вентиль. Живительный газ немного привел его в чувство. Но самолет не мог подняться над химерическими вершинами. Ли летел в них и не переставал удивляться.

Беспощадные ветры сражались во мраке, и он разрывался молниями. Дождь стучал по кораблю и замерзал на нем, пока лед не покрыл почти всю поверхность. Ли боролся со стихиями, боролся с возрастающей усталостью в себе, и наконец внезапно вошел в тишину северного рассвета.

Утренняя заря, постепенно исчезая с неба, становилась алмазно-ясной. Усеянный белыми точками айсбергов, серый Тихий океан убегал назад со скоростью три с половиной сотни миль в час – скоростью, которая что-то значила, потому что он мог ее ощущать ее.

Ли чистил апельсин, начиная надеяться, что весь ужас этой ночи был результатом воображения и усталости, когда на северо-востоке он увидел нечто. На фоне красного и зеленого цвета внезапно взволновавшего его рассвета, это выглядело как серебряная нить.

Белый кружащийся вихрь – воронка огромного торнадо. В футе от этого двигающегося над морем вихря он увидел каплю серого тумана. Верхний конец воронки странно терялся над яркими крыльями рассвета.

Ли никогда не видел подобного шторма. Сначала он подумал, что шторм не опасен ему. Но белая корчащаяся змея приближалась к нему с ужасающей скоростью.

Он схватила «Феникс» внезапным порывом ветра, всасывая корабль в эту мчащуюся воронку. Море и небо безумно сплелись. Он поднимался так быстро, что заболели его барабанные перепонки. Он жестоко сражался со штормом, всем своим спокойным мастерством всей привычной силой корабля.

Он сражался – и победил, Белый столб оставил его, трепеща в своем возбуждении, и промаршировал на запад. Нетерпеливый взгляд на поднимающееся солнце сказал Ли, что его зашвырнуло на пятнадцать сотен миль на север.

Но он понял, с обрывающимся сердцем, что «Феникс» поврежден. Его правый элерон был изогнут и сжат силой этого невероятного ветра. Ли вынужден был посадить самолет.

Насвистывая мотив «Барбары Аллен», который всегда ободрял его, Ли изучал карты. Он нашел булавочную головку земли под названием Манумоту – единственную в тысячи миль – и повернул хромающую амфибию к ней, управляя с помощью руля и дросселя.

Еще один провал. Два подряд, горько подумал он. В последнем полете, два месяца назад, он также потерпел неудачу, по причине, столь же странной, как торнадо.

«Биполярный» полет, так назвал этот полет Тик Тинкер. Тик был неутомимым маленьким рекламным агентом, с одной ногой и одним глазом, партнером Ли в его своеобразном бизнесе – вырывать жизнь у воздуха. «Биполярный» потому, что путь из Кроудона в Кроудон он вдоль главного меридиана включал оба полюса. Ли должен был благополучно обогнуть планету, с тремя запланированными остановками. Но полет точно так же потерпел неудачу, из-за Звездного Снаряда.

«Мы рекламная фирма на открытом воздухе, Счастливчик», – часто говорил Тик. – «Ты летаешь на своем самолете, чтобы привлечь внимание. Я продаю его тем, кто делает масло и поршневые кольца и что там еще есть. И это законный бизнес, до тех пор, пока ты сможешь продержаться в заголовках последних известий».

Но все заголовки два месяца назад были о Звездном Снаряде. Какой-то астроном по имени Гейл за день до того, как Ли должен был вылететь из Кроудона, заявил об открытии таинственной ракеты, вырвавшейся из глубин космоса и направляющейся к солнечной системе. «Биполярный» полет заслужил не более нескольких столбцов на внутренних страницах. С заголовков во всю ширину полосы лилось:

Звездный Снаряд нацелен на планеты Будет ли Земля объектом удара?

Астрономы сбиты с толку

Когда Ли вернулся в Кроудон, а полет длился три изнурительных дня, толпы не встречали его. Идя шатаясь от пыльного забрызганного маслом «Феникса», он остановился, чтобы купить газету.

Космическое ядро попадает в Марс Земля спасена Природа объекта неизвестна

Больше новостей о Звездном Снаряде не было. Ничего более, чем рассуждения сбитых с толку ученых. Но полет был уже погублен. Тик Тинкер радировал:

«Поздравляю с биполярным перелетом. Но Звездный Снаряд прибрал к рукам все заголовки. Полет финансово полностью убыточен. Твое имя быстро потеряло известность. Обстоятельства вынуждают понизить ставки. Срочно даю детали нового рекламного полета. Предлагаю что-то вроде беспосадочного полярного, рекомендую использовать машинные масла Зверолюб Брэнд.»

Вот так сообщение Тика привело его сюда, бесчувственного от усталости, направляющегося к крошечной скале, которая, вероятно, не имела обитателей.

Мотор покрыл переднее стекло мелкими брызгами масла и Ли прекратил свистеть, чтобы коротко выругать все продукты Зверолюб. Он подсоединил наушники своего шлема и включил маленький микрофон на батарейках. Их хватало только на десять минут передачи – в «Фениксе» не было помещения для более тяжелого оборудования, не было даже аварийного пайка.

– «SOS!» – передал он. – Пилот Ли на самолете «Феникс» вынужден сесть из-за шторма. Буду пытаться добраться до Земли Манумоту. SOS!

Мгновенный ответ удивил его.

– Станция Манумоту, Фонд Гейла, вызывает самолет «Феникс». Говорит доктор Э.К.Гейл. Приземляйтесь на северном побережье. Я буду помогать вам. Садитесь, самолет «Феникс».

– Самолет «Феникс» вызывает станцию Манумоту, – выдохнул Ли, успокоившись. – Благодарю вас, док. Я увижу вас, если я не упаду в воду в течение получаса. Конец передачи.

На это ушел час – час, который показался бесконечным Картеру Ли, сражающемуся с усталостью в себе и осторожно ведущему покалеченный самолет. Но в ответ наконец появился Манумоту, чисто сияя на три стороны, окаймленный с севера лоскутком кораллового побережья.

Он пересек пляж. Широкая скалистая терраса над берегом была покрыта пучками тропической зелени. На террасе стояли длинный барак из белого листового металла, белая палатка и большая куча ящиков, покрытых коричневым брезентом. Развевался белый флаг. Затем он увидел крошечную фигурку, бегущую от палатки к побережью.

Приземление было опасным. Поврежденное крыло зацепило гребень волны и покрыло самолет брызгами. Он лишился устойчивости, но храбро поднялся. Ли вырулил и вкатился на ослепляющий коралловый песок.

Следуя сигналам флага, он направил «Феникс» к надежной сухой стоянке, где должны были садиться ракеты, ибо в песке были глубокие колеи, и кусты гибискуса вдали были обожжены дочерна, как от ракетных двигателей.

С трудом, его ноги были такими одеревенелыми, как будто они никогда раньше не распрямлялись, он хромая вылез из кабины. Человек с флагом вышел встретить его. Стройная молодая фигура, в ботинках и бриджах, рубашке цвета хаки с открытым воротом, с непокрытой рыжей головой.

Встречающий поприветствовал его решительным голосом, отрывисто, безлико:

– Привет! Вы тот знаменитый Счастливчик Ли?

– Собственной персоной, – ухмыльнулся он. – И благодарю за то, что показали мне дорогу, Док.

Его челюсть отвалилась. Это была женщина – девушка. Ее решительное овальное лицо было темным от солнца. Ее проницательные голубые глаза изучали его тяжелое, качающееся тело – в целом, подумал он, без одобрения.

– О! – сказал он. – Я думал, вы доктор Гейл.

– Так и есть, – сказала она серьезно. – Доктор Элен Катрин Гейл. Его красные глаза сощурились. – Неужели вы тот доктор Гейл, который открыл Звездный Снаряд?

Она кивнула.

– Мой отец был лидером в своей научной области. Он основал Фонд Гейла. Но он умер пять лет назад. Я попробовала продолжить его работу, – она изучала его с серьезным выражением лица. – Вам не нравится мое открытие?

– Оно свело на нет мой последний полет, – сказал он. – Я прожил семьдесят шесть часов в аду. Я поставил рекорд для бензиновых полетов через два полюса. И что? Из-за вашего Звездного Снаряда мир никогда не узнает, что я вообще отрывался от земли.

– И, как я полагаю, не стал хуже от этого. – Ли вспыхнул от легкого сарказма в ее голосе. – Однако – вы голодны?

– Умираю с голода, – ответил он. На грубый сосновый стол под белым тентом она бросила две оловянные тарелки, разделила на части открытую банку консервированного мяса и хлеб, показала большой вакуумный кофейник, огромную банку мармелада.

– Действуйте, – сказала она. Глаза Ли тупо следили за ней.

– Вы весь здешний персонал? Она кивнула мальчишечьей рыжей головой. – По необходимости, – сказала она. – Фонд основал двадцать новых метеорологических станций. Станция Манумоту была наиболее важной, потому что она находится непосредственно на курсе явлений, которые мы изучаем. Следовательно, я посчитала своим долгом назначить сюда себя.

– Без посторонней помощи?

– У меня есть два ассистента. Но у доктора Френча был приступ острого аппендицита, и Крагин увез его на ракете. Он должен был вернуться вчера. Но так и не показался. Я увлеклась… Вы сказали, что голодны.

Она выложила половину банки тушенки в свою оловянную тарелку и передала остальное Ли. Но он сидел, пристально глядя на нее. Удивление отгоняло туман сна.

– По необходимости? – спросил он.

Она кивнула.

– Что-то случилось с атмосферой.

– Я помню, при полете над полюсом были странные условия, – сказал он.

Она отодвинула тарелку, чтобы воспользоваться записной книжкой.

– Какие явления вы наблюдали? – нетерпеливо спросила она.

Он рассказал ей усталым сонным голосом о странно ярком закате, полярном сиянии, необыкновенном холоде, необъяснимо низком атмосферном давлении, своеобразном торнадо, повредившем его «Феникс».

– Что все это значит? – закончил он. – Что происходит?

– Я здесь, чтобы выяснить это, – ответила она. – Закат и полярное сияние, вероятно, вызваны ненормальной электронной бомбардировкой ионосферы. Но ненормальности штормов и давления, однако, не объясняются этим. Если только не…

Она тряхнула рыжей головой.

– Единственный предположительный ответ слишком ужасен. Она быстро взглянула на свои наручные часы, сбросила остатки из своей тарелки в ведро около стола, вытерла тарелку и очистила ложку бумажной салфеткой. Встала.

– Извините меня. Но обязанности двух моих помощников теперь лежат на мне. Мое время ограничено. У меня сорок восемь минут в день для принятия пищи. Сейчас я должна просмотреть показания приборов.

– Так вот как живет леди астроном, – Ли ухмыльнулся. – Если я могу помочь вам…

Она тряхнула головой с явным неодобрением.

– Сомневаюсь в этом. Наша работа здесь не содержит рекламных фокусов… Ешьте, сколько хотите. За перегородкой вы найдете кровать. Я радирую, чтобы за вами направили спасательную экспедицию. Пожалуйста, запомните, когда покинете нас, что политика фонда Гейла состоит в том, чтобы избегать ненужной рекламы. Главным образом, мы не хотим тревожить мир этим метеорологическим явлением, пока не будем иметь более обстоятельных данных.

Ли пристально посмотрел на нее, медленно наполняясь гневом.

– Посмотрите сюда, вы думаете, я – только тухлое яйцо?

Ее проницательные глаза безразлично окинули его.

– Откровенно, мистер Счастливчик Ли, – сказала она холодным голосом,

– ваша жизнь и ваши фокусы раздражают меня. Я не вижу, чтобы вы были способны выполнять какую-то созидательную функцию. В рискованные первые дни бензиновой авиации такие люди, как вы, испытывая технику и прокладывая пути, могли принести пользу. Но сейчас, когда катионовые ракетные двигатели настолько быстры и настолько несомненны, как солнце, вы являетесь не более, чем анахронизмом.

Ли открыл рот для протеста. Но девушка остановила его загорелой властной рукой.

– У меня нет времени слушать вас, – сказала она. – Ведь я должна выполнять крайне необходимую работу. Я уже нарушила свой график. Но я все же выделю немного времени, чтобы сказать вам одну или две вещи.

Ее загорелое лицо немного покраснело. Он слушал ее, усмехаясь.

– Сейчас, – она быстро продолжила, – если бы вы попытались совершить беспосадочный полет к Марсу, даже если вам никогда и не удастся сделать это, это было бы другое дело. Потому что вы бы расширили горизонты науки. Вы бы сделали что-то необычное и важное.

– Но ваша бензиновая развалина находится настолько же позади времени, как и вы, Ли. Именно катионовые ракеты совершат первый полет к Марсу. Я знаю человека, который может пилотировать эту первую птицу. Это Лэйрд Крагин – вы никогда не слышали о нем, потому что он не рекламный летчик. Он летчик-испытатель экспериментальных космических ракет, которые разрабатывает Фонд вместе с некоторыми военными инженерами. Вам следовало бы встретиться с ним. Потому что, долетит он до Марса или нет, он все же пытается сделать что-то реальное.

Картер Ли задохнулся.

– Послушайте, мисс Гейл, – возразил он, – вы воспринимаете меня совсем неверно. Возможно, я привык к славе, я согласен. Но сейчас это только бизнес. Я стал ненавидеть шумиху и толпы, и я всегда удираю с банкетов. Тик Тинкер мой связной, он запускает рекламу, дает все рекомендации, наконец, руководит всем бизнесом. Мы только пытаемся заработать себе на жизнь.

Ее коричневый подбородок стал квадратным. И сквозь серый туман усталости, который наполнил его мозг, Ли внезапно осознал, что на леди астронома, несмотря ни на что, приятно смотреть.

– Можно, – сказала она холодным жестким голосом, – добывать средства существования способом, который помогает другим, кроме вас. Вы прыгаете по планете с такой же многозначительной целью и с таким же интеллектом, как у безмозглой блохи, в то время как Бог знает что творится с самим воздухом, которым мы дышим.

Она решительно отвернулась от него.

– Вы похожи на вымершего дронта, мистер Беспосадочный Ли, – сказала она. – Разница только в том, что вы не знаете этого. Закрываете на это глаза. Я должна просмотреть бароциклонометр.

Картер Ли сидел за грубым столом, глядя из-под тента на ее торопливую мальчишечью фигуру. Он вдруг увидел, за ее живой бескорыстной работоспособностью, что она очень устала – и отчасти напугана.

Недолгий гнев на ее откровенную критику внезапно оставил его. В конце концов, правда, что благодаря старым пионерам Линдбергу, и Верду, и Посту, и Кэрригану, в области беспосадочных полетов не осталось практически ничего, что можно было бы усовершенствовать.

Нет, он заслужил ее насмешку. Но что напугало ее? Что происходило с атмосферой? Какое-то мгновение мозг Ли тщетно пытался разрешить эту проблему, но в данный момент он не мог сконцентрироваться. Все, что он хотел – это возможности выспаться.

Он встал, его тело онемело и одеревенело, и шатаясь пошел к кровати позади брезентовой перегородки.

– Будь оно проклято, – проворчал он, – какое мне дело до того, что лейтенант Лэйрд Крагин летит к Марсу на бумажном воздушном змее?

Он уснул до того, как его голова прикоснулась к подушке.

– Ли! Решительный голос Элен Гейл окликнул его, напряженный от сдерживаемой тревоги. Палатка потускнела в свете странно пурпурного рассвета. Элен замерла у входа в палатку, ее лицо было таким серым и усталым, что он понял – она не спала. Элен звала настойчиво.

– Это торнадо возвращается опять. Вам лучше позаботиться о своем корабле.

Он вылез из палатки и увидел, как она бежит к длинному металлическому ангару, который скрывал ее драгоценное оборудование. Темный океан казался зловеще спокойным, и восход над ним был таким же великолепным, как и последний раз.

Наконец он увидел то, что девушка с явной колебанием назвала торнадо. Оно шло от пламенеющего востока – бесконечная спираль серебра, падающая подобно какой-то космической удочке из бездонного пурпура над огненным восходом. Его нижний край плясал поперек моря. Оно двигалось невероятными скачками. И было окутано серым жгутом шторма.

Ли задержал дыхание и побежал к самолету, который оставался незакрепленным на длинном белом пляже, где он посадил его накануне.

Но эта белая воронка разрушения пришла с той же невообразимой скоростью, свидетелем которой он был накануне. Не успел он продвинулся и на дюжину шагов, как белая палатка парусом взмыла над его головой. Внезапный странный взрыв воздуха швырнул его плашмя. Его глаза, уши и ноздри заполнились коралловым песком.

Не более чем через двадцать секунд буря завизжала у черного пика вверху. Затем внезапно воздух опять стал совершенно неподвижным, только трепетал удивительно холодный бриз с востока, следующий за штормом.

Выплевывая песок и открывая рот для вдоха, Ли шатаясь поднялся на ноги. Воронка шторма, похожая на гайдрон, подумал он, покачиваясь, как некий невиданный воздушный шар, уходила прыжками к серому западу. Ее печальные стоны вскоре ослабели.

Ли уныло направился туда, где оставил «Феникс». Разбитый старый самолет был аккуратно перевернут на спину озорным взрывом ветра. Ли тряхнул головой и просвистел несколько тактов «Барбары Аллен».

– Слишком плохо, старушка, – ворчал он. – Но, учитывая состояние финансов Тика и высокую стоимость спасательных работ, похоже, что нам придется распрощаться.

Он приступил к осмотру станции. Палатки не было. Припасы, кухонная утварь и одеяла, которые она накрывала, были разбросаны по берегу беспокойного моря. Брезент был содран с длинной груды ящиков. В беспорядке были свалены красные барабаны каппа-концентрированного ракетного топлива, длинные цилиндры баллонов с кислородом, яркие канистры с бензином, разнообразные коробки с продуктами и оборудованием.

Но где же леди астроном? Внезапно безрассудная тревога охватила сердце Ли. Он был слишком хорошо закален, уверял он себя, чтобы чрезмерно заинтересоваться какой-то девушкой – особенно женщиной-ученым, которые, к тому же, он совершенно не нравился. Но он побежал через разбитый лагерь, выкрикивая ее имя с дрожью в голосе.

– Мисс Гейл! Вы слышите меня? Элен!

– Доктор Гейл, если вы слышите!

Ее резкий голос донесся изнутри длинного барака обсерватории. Половина металлической крыши была содрана. Большинство оборудования внутри было разрушено громадным валуном, который ветер швырнул с темных утесов наверху. Но стройная спокойная девушка, за исключением пришедших в беспорядок коротких рыжих волос и грязного пятна смазки на загорелой щеке, выглядела нетронутой. Она печально перебирала клубок изогнутых рычагов и разрушенных записывающих цилиндров.

– Нет больше бароциклонометра, – сказала она. – Но мои визуальные наблюдения говорят о том, что нам крайне необходимо срочно связаться с внешним миром. Я думаю, мои наихудшие опасения оправдались.

– Ладно, доктор Гейл, – предложил Ли, – если вы обнаружите, что вам необходимы мои услугах, вы только скажите.

– Я сомневаюсь, что вы будете очень полезны, – из рассеянности в ее голосе он знал, что она отдает ему менее половины своего внимания; ее глаза все еще спокойно оценивали разбитое оборудование. – Если вы можете отремонтировать свой самолет, вы лучше улетайте отсюда до завтрашнего утра. Манумоту – опасное место, особенно сейчас. И мне кажется, вы обнаружите, что во мире есть более насущные дела, чем организация спасательных экспедиций с целью найти пропавших пилотов.

– Благодарю вас, доктор, – поклонился Ли. – Я надеюсь, вы сможете выдержать удар. Полагаю, что летные дни «Феникса» закончились.

– В таком случае, – ее голос был абсолютно спокоен, – вы лучше займитесь спасением того, что можно, из снабжения и оборудования. В конце концов, если мои опасения верны, не будет большой разницы в том, покинете вы Манумоту или нет.

Ли провел все утро, складывая разбросанные ящики и цилиндры так, что они образовали три стены крошечного укрытия, покрывая его разорванным брезентом и собирая пищу и полезные вещи, найденные на пляже.

В полдень, когда он понес тарелку с едой и дымящуюся жестянку свежего кофе девушке в здание обсерватории, он нашел ее покрытую грязью, работающую в полной тишине с рукояткой маленького двигателя-генератора. Она отмахнулась от него.

– Нет времени на еду, – сказала она. – У меня есть данные крайней важности, которые я должна отправить. Мне необходимо, срочно связаться с Вашингтоном и нашей лабораторией в Аламогордо. Но что-то не в порядке с этой установкой.

Ли бросил быстрый взгляд на упрямый механизм. Он поставил тарелку на пустую упаковочную коробку рядом с ней и закатил свои рукава.

– Не пришло ли вам на ум, – поинтересовался он, – что, что зарабатывая себе на жизнь последние десять лет полетами с помощью бензиновых двигателей, я пожалуй что-то знаю о них? Я вижу, что ваш карбюратор разбит. Если вы съедите обед, я сделаю вам новый.

На ее лице появилось усталое облегчение.

– Если вы можете это сделать, – согласилась она. Пока Ли искал жестяные куски и пустые консервные банки, она села на бетонный пол возле упаковочной коробки, глотала горячий кофе, заглотила с жадностью сэндвич с консервированной ветчиной и потянулась за другим. Посреди этого движения ее рыжая голова упала на колени. Ли услышал длинный вздох и понял, что она уснула.

– Бедное дитя, – пробормотал он. Даже урчание маленького мотора через десять минут не разбудило ее. Ли согнул прикрепленную жесть, которая регулировала смесь, затем быстро проверил соединение коротковолнового передатчика.

Он переключил на прием. Статика сердито заворчала ему. Незнакомый вид статики. Ее хныкающее завывание странно напоминало рев прошедшего шторма. Оно регулярно нарастало и падало.

Сквозь него, однако, он поймал какую-то станцию – и от услышанного он окаменел от страха. Некоторое время он слушал, поглощенный, затем вдруг заторопился разбудить девушку.

– Вы справились? – выдохнула она, вскакивая. – Я не собиралась спать

– не время.

Он сильно схватил ее стройную загорелую руку.

– Элен, – спросил он. – Что случилось? Я только что слушал. Происходит что-то ужасное. Что это? Вы знаете?

Ее голубые глаза сверкнули в его сторону. Они были темными со сна – и, подумал он, от страха. Быстро и резко ее голос спросил:

– Так что же вы услышали?

– Штормы, – сказал он коротко. – Феноменальные штормы. Жестокий холод не по сезону. Ледяные штормы даже в тропиках. Приливно-отливные волны. У атлантического побережья они убили уже, вероятно, тысяч сто человек. Коммуникации, конечно, везде разрушены. Растет паника.

Он притянул ее легкое тело к себе.

– Что-то произошло с воздухом, Элен. Вы знаете, что это? И когда это прекратиться?

Она медленно кивнула.

– Боюсь, я знаю, что это такое, – сказала она. – Мои послания не принесут спокойствия миру.

– Что это? Она освободила руку. – Нет времени рассказывать вам сейчас, – сказала она. – Я должна переговорить с Вашингтоном и Нью-Мехико. И с Лэйрдом Крагиным – если он еще жив. Наша работа здесь должна быть закончена к сегодняшнему вечеру. Когда наступит завтра, может, не быть никакого Манумоту.

Ли открыл рот.

– Но…

Торопясь к радио, она на секунду остановилась.

– Я покажу вам сегодня вечером, – пообещала она ему. – Если будет достаточно видно для телескопа и если мы будем живы к тому времени.

Она больше не обращала на него внимания. Он приготовил еду для себя, поел, затем потратил час на изготовление маленького убежища, возможно, более надежного против чего-то, что, как ожидала девушка, случится на рассвете. И затем, тяжелый от накопившейся усталости, он опять уснул.

Когда он проснулся, воздух на пляже был необычно холодным, и еще одна заря сверхъестественного великолепия горела красным в зените. Он зажег костер из леса, прибитого к берегу моря, выставил новую еду и позвал девушку. С благодарностью делая маленькие глотки из чашки с горячим кофе, она подарила ему короткую улыбку.

– У вас есть дар, Ли, – сказала она ему. – Дар, который тратился впустую. – Ее темные глаза изучали его. – Сейчас, я думаю, у вас есть очень маленькая возможность воспользоваться им.

Сидя молча какое-то время в пляшущих отблесках костра, она начала ссыпать холодный коралловый песок через свои пальцы в маленькие белые пирамиды.

– Если мои заключения оправдаются сегодня вечером, – сказала она, – я думаю, созидательные функции нашей сегодняшней цивилизации подойдут к концу. Планета, вероятно, останется пригодной для некоторых форм жизни. Люди могут даже уцелеть в таких местах, как Долина Смерти. Но это будет довольно странно, если человеческой расе удастся вернуть свое превосходство.

– Скажите мне… – начал Ли.

Она посмотрела на часы и стала изучать темнеющее на востоке небо. – Через десять минут, – сказала она, – я смогу показать вам, показать вам, почему Земля в дальнейшем будет небезопасным местом для беспосадочных полетов. Ли затаил свое дыхание. Он перевел взгляд с девушки на низкое многоцветное пламя дров и снова на нее.

– Доктор Элен Гейл, – сказал он ей очень серьезно, – я чувствую, что ваши откровенные замечания дали мне право выразить такое же чистосердечное мнение о женщинах-астрономах.

Она кивнула и вновь посмотрела на восток.

– Я занимался своим делом не только ради развлечения, хотя я от нее получал удовольствие, – сказал он ей. – Я пытался собрать две сотни тысяч долларов, чего было бы достаточно, чтобы начать производство приспособлений, которые я придумывал для увеличения удобства пассажиров ракет, и построить дом.

Сейчас в его голосе было усталое одиночество.

– В течение сотен и тысяч часов, сжавшись в кабине старого «Феникса», я преодолевал усталость и потребность в сне, мечтая об этом доме. Иногда он находился на отмелях Флориды. Иногда в маленькой зеленой долине, которую я видел в горах Колорадо.

Он смотрел на девушку через огонь.

– Но всегда наиболее важным моментом всего этого была женщина, которая будет жить в нем вместе со мной. Я рисовал в мыслях одну, а затем другую, но никто из них, доктор Гейл, не подходила так хорошо, как вы… Полагаю, я должен поспешить добавить, в некоторых отношениях.

– Вы, должны понимать, что я говорю вам это только для того, чтобы поставить точку… Но благодаря вашему Звездному Снаряду Тик Тинкер и я никогда не будем иметь больше пяти тысяч на общем счету.

Улыбка коснулась ее худого лица в отблесках костра.

– Физически, – сказал он ей, – вы подошли бы превосходно. И вы имеете ум, быстроту и, я верю, чувство юмора. Но к сожалению, вы обладаете другими качествами, которые перевешивают все эти.

– Попробуйте вообразить себя, живущей цивилизованной жизнью в цивилизованном доме, – бросил вызов он. – Вы просто не смогли бы сделать это. Вы не приспособитесь… И не только благодаря режиму с сорока восемью минутами в день для принятия пищи. Я надеюсь, я поставил свою точку – что женщины астрономы, которые полностью игнорируют тот факт, что они женщины, так же не имеют места в цивилизованном мире, как и последние беспосадочные пилоты.

Ее первый низкий смех и легкое веселье в глазах поколебали его аргументы. Но ее хохот становился выше и более задыхающимся, а она все не могла остановиться. Ли увидел, что она в истерике. Он плеснул холодной морской воды из маленькой консервной банки ей в лицо. Она задержала рыдающий вздох и в ее глазах появилась подавленность. После еще одного быстрого взгляда на часы она внезапно поднялась.

– Идемте, – сказала она с дрожью в голосе. – И давайте посмотрим, будут ли какие-либо дома в будущем мире.

Массивный двенадцатидюймовый рефлектор виднелся в щель в том конце здания, которое избежало разрушения. Его часовой механизм под жужжащим маленьким двигателем-генератором приглушенно тикал.

Видимая в тусклом свете затененных электрических ламп, девушка повернула турель и быстро установила орбиты. Еще до того, как она это сделала, Ли знал, что ее объектом была красная точка Марса на востоке.

Долгое время, прижавшись глазами к линзам, она молчала. Ли видел, как дрожала ее маленькая рука, вновь и вновь касавшаяся рычагов управления. Наконец она поднялась и стояла, молчаливо и пристально глядя на восток и время от времени потирая свои красные глаза.

В ее лице не было ни кровинки.

– Ну что? – спросил Ли.

– Это то, что я думала, – прошептала она. – Марс!

Ли двинулся к месту, которое она оставила. Его глаза нашли окуляр. В его маленьком темном диске единственная звезда пылала то красным, то синим светом. И диск Марса, все еще был слишком близок к горизонту, чтобы его можно было хорошо рассмотреть, он туманился, мигал и дрожал, как будто нарисованный на черном, бьющемся на ветру флаге.

Назад к карточке книги "Без посадок к Марсу"