Текст книги "План №19"

Автор книги: Джек Ричи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Джек Ритчи
План №19

* * *

– Надеюсь, ты понимаешь, – начальник тюрьмы Бринкер поморщился, – что только одиночкой дело не обойдется. На полгода ты лишаешься права посещать кино.

– Угу, – промычал Эрцгерцог.

– Что делать, Герцог, – вздохнул начальник тюрьмы, – ты ведь сбежал и гулял на свободе целый год. Это вовсе не моя прихоть, просто порядок есть порядок.

– Конечно, конечно, – согласился Герцог. – Я и не обижаюсь.

– Ну и отлично, – обрадовался Бринкер. – Мне бы не хотелось, чтобы ты затаил на меня злобу. Пойми, лично против тебя я абсолютно ничего не имею.

Эрцгерцог поднял глаза к потолку.

– Фред, – начальник тюрьмы круто повернулся ко мне, – передайте-ка мне папку Герцога.

– Сейчас, сэр, – ответил я.

Около года назад Эрцгерцогу с четырьмя дружками удалось вырваться из тюрьмы на волю. Эрцгерцог был единственным, кого пока удалось поймать. Он совершил ошибку – в Сан-Франциско ввязался в какую-то драку и был арестован. Когда в полиции у него, как и полагается, взяли отпечатки пальцев, правда быстро обнаружилась, и его вернули назад, в тюрьму.

На столе зажужжал зуммер переговорного устройства, и начальник тюрьмы щелкнул выключателем.

– Слушаю.

– Доктор хочет обсудить с вами заявку на медикаменты, – раздался голос из динамика.

– Я занят, – отрезал Бринкер. Но тут же передумал. – Впрочем ладно, сейчас подойду.

Он вышел, оставив в кабинете Эрцгерцога, охранника и меня.

Эрцгерцог окинул меня внимательным взглядом.

– Готов спорить, что твоя тюремная роба сшита на заказ.

Я сложил в стопку бумаги на своем столе.

– В портняжном цеху у меня есть друзья, и иногда они мне оказывают кое-какие услуги.

– А как тебе удается получить ее обратно после прачечной? По-моему, такая аккуратненькая роба запросто может потеряться.

Я смахнул на пол крошки от ластика.

– В прачечной у меня тоже есть друзья.

– Прямо настоящий магнат, – засмеялся Эрцгерцог. – Вам, старичкам, конечно, проще. Сколько ты уже здесь?

– Двадцать два года, – ответил я.

– А сколько осталось?

– Еще хватит. Приговор был на сто девяносто девять лет.

– А о побеге когда-нибудь думал?

Я мельком взглянул на охранника.

– Кто же о нем не думает?

В это время вернулся начальник тюрьмы Бринкер.

– Итак, Герцог, сейчас нам с тобой надо кое-что выяснить и занести в протокол. К примеру, как тебе удалось сбежать.

Эрцгерцог пожал плечами.

– Пожалуйста.

– Все, наверное, было очень просто? К одному концу веревки вы привязали самодельный железный крюк, швырнули его через стену, потом все пятеро вскарабкались наверх и спрыгнули наружу?

– Точно так все и было, – кивнул головой Эрцгерцог.

Бринкер нахмурился.

– Когда мы нашли крюк, мы, естественно, воспроизвели весь эпизод. Этот участок территории действительно является, так сказать, мертвой зоной, и охранникам с двух ближайших башен основание стены не видно. Но зато верхняя часть стены отлично просматривается с обеих башен, и охранники клянутся, что пятеро ни за что не смогли бы проскочить незамеченными.

– Вы забываете, что лил дождь, как из ведра, – сказал Герцог. Он хлопнул себя по карману рубашки, думая, наверное, найти там сигарету, но карман был пуст. – К тому же, ваши охранники – они ведь тоже люди, верно?

– Ну... разумеется.

– Так неужели вы думаете, что они там на башнях только и делают, что крутят головами на сто восемьдесят градусов – справа налево и слева направо? Ясно, что нет. Они смотрят некоторое время в одном направлении и, скорее всего, начинают мечтать. Вот мы и подождали, пока они размечтаются, а потом перебросили нашу веревку и махнули через стену.

Начальник тюрьмы потер шею.

– Это конечно, не исключено, собственно говоря, это случилось, но, все равно, я считаю, что вам страшно повезло.

– Такова жизнь, – осклабился Герцог. – Выигрывает тот, кому везет.

Когда Герцога увели, начальник тюрьмы огорченно вздохнул.

– Возможно, я чересчур сентиментален, но когда кто-то из моих ребят убегает, я всегда принимаю это близко к сердцу. – Он протянул руку к коробке с сигарами. – Неужели, Фред, я мало делаю для того, чтобы все пассажиры на моем корабле были счастливы?

– Много, сэр, – вежливо ответил я. – Не зря же у вас столько наград и благодарностей от коллег и начальства. Только на прошлой неделе «Фермеры и горняки Западного Колорадо» присвоили вам почетную степень доктора юридических наук.

– Это верно. Но я думаю, что настоящим показателем успеха должно быть отношение ко мне моих подопечных.

– Мы все вас очень уважаем, сэр, – заверил его я. – Мы знаем, что наши интересы – это ваши интересы.

Он кивнул.

– В любой уголок нашей тюрьмы я могу пойти без оружия. Мне не нужен даже охранник. Во дворе, в цехах, даже в темноте нашего кинотеатра я чувствую себя в полной безопасности.

– Вы правы, сэр, – подтвердил я. – Вы нам почти всегда показываете фильмы первого экрана – люди это понимают и очень вам благодарны. Что у нас сегодня, сэр?

– "Мэри Поппинс", – задумчиво произнес Бринкер. – Вот только если бы не горошина...

Я убрал папку Герцога в шкаф с документацией.

– Горошина? Какая горошина, сэр?

– Когда в тюремном кинотеатре гаснет свет, – грустно сказал он, – кто-то неизменно запускает в меня горошиной. Я знаю, что это горошина, потому что однажды она пролетела мимо моей головы, ударилась в спинку переднего сиденья и отскочила прямо мне на колени. Кто-то меня здесь не любит, Фред.

– Паршивая овца, сэр, в любом стаде найдется.

– Мы должны признать, – согласился Бринкер, – что мир еще далек от совершенства.

* * *

В этот вечер ужин в нашей столовой состоял из куска мяса, тушеных помидоров, консервированных персиков, кофе и хлеба. Когда я попал сюда впервые, тушеные помидоры были мне совершенно безразличны, а сейчас я ем их с большим удовольствием.

На ночь нас заперли по камерам, и мой сосед Морис повесил на крючок свой колпак. – Еще один день, еще один доллар. – Набрав воды в пластмассовый стаканчик, он полил горшок с петуниями.

Я сбросил ботинки и сунул ноги в тапочки.

– Сегодня вернулся Эрцгерцог. Он говорит, что они действительно перелезли через стену лишь с помощью крюка.

– Очень не научно, – покачал головой Морис.

– Да, – согласился я. – Когда придет наш день, мы такого примитива не допустим.

Наша камера была крайней в ряду, и Морис посмотрел в окно на угасающий день.

– Снова снег повалил...

– Весна в этом году что-то задерживается, – подтвердил я.

Морис покосился на стаю гусей, клином вонзившуюся в небо.

– У меня прямо сердце заходится, когда весной я вижу в небе гусей. Дикие, свободные, машут себе крылышками – полетели на юг.

– Морис, – возразил я, – по-моему, весной гуси летят на север.

– Куда бы ни летели, – отмахнулся Морис. – Но когда я вижу, как они летят, дикие и свободные, как машут крылышками, сразу такая тоска берет. Сидим здесь в клетке...

– Гони от себя эти мысли, Морис – прервал его я. – Скоро мы отсюда выберемся, попомни мои слова.

Он опустил оконную шторку.

– Ты прав, Фред. И я думаю, «план № 18» – вот наш ключ к выходу отсюда.

– Согласен, – произнес я. – Слабость семнадцати предыдущих планов в том, что они осуществимы только в определенных условиях. Слишком много в них должно быть совпадений, и с этим нам пока не везло.

– Точно, – подтвердил Морис. – Но с «планом № 18» мы наконец-то попали в точку – я в этом убежден. В нем все четко и просто. И не нужно ничего подгадывать.

* * *

В конце мая Эрцгерцог вышел из одиночки, и начальник тюрьмы Бринкер снова вызвал его к себе.

В одиночках Бринкер отменил темноту и кормежку водой и хлебом. Сейчас там есть свет, и кормят вполне прилично – только что без десерта. Старики говорят, что теперешняя одиночка – это и не одиночка вовсе, и что мир мельчает.

Эрцгерцог выглядел посвежевшим и отдохнувшим.

– Ну, как себя чувствуешь, Герцог? – спросил Бринкер.

– Как огурчик. Когда меня вернут на старую работу в столярный цех?

– Не все сразу, Герцог, – протянул Бринкер. – Боюсь, это не так просто. Ты же знаешь, у нас здесь свои правила и порядки. Прежде всего, на полгода тебе придется пойти работать в прачечную. Через это проходят все новички, а поскольку ты сбежал и был пойман, ты попадаешь в категорию новичков.

– Хорошо, хорошо, – не стал спорить Герцог. – Полгода в прачечной. А после этого я вернусь в столярный цех?

Бринкер виновато улыбнулся.

– Имеются еще очередность и старшинство, Герцог. После того, как отработаешь свое в прачечной, тебя заносят в «открытый список». Тотализатор рабочей силы, другими словами. Это значит, что мы посылаем тебя туда, где в данный момент требуются твои услуги, и ты все время работаешь на новом месте. И только после двух лет в «открытом списке» ты получаешь право выбора.

Герцога такая перспектива явно не обрадовала.

– То есть, все вместе два с половиной года?

– Да, – кивнул Бринкер. – Но учти, я ведь не могу гарантировать, что к тому времени в столярном цеху откроется вакансия. Насколько мне известно, большинство работников этого цеха в ближайшее время расставаться с нами не собираются.

Папка Эрцгерцога лежала на столе, и Бринкер полистал ее.

– Откровенно говоря, Герцог, я не понимаю, почему ты так рвешься в столярный цех.

В глазах Герцога мелькнул беспокойный огонек.

– Что вы имеете в виду?

– По оценке «Общих и технических способностей» выходит, что тебе было бы гораздо лучше в электроцехе. Уж компьютер знает, что к чему.

Герцог увел взгляд за окно.

– Плевать мне на мнение компьютера. Я люблю столярничать.

* * *

Спустя три недели Герцог снова появился в кабинете начальника. Он подделал пропуск в столярный цех, и его задержали при попытке туда проникнуть.

– Говоря откровенно, Герцог, – начальник тюрьмы Бринкер прищелкнул языком, – я начинаю в тебе разочаровываться. Подделка пропуска – дело серьезное.

По виду Герцога нельзя было сказать, что он раскаивается.

– Просто потянуло посмотреть, как там у них дела.

На столе начальника тюрьмы зажужжал телефон. Взяв трубку из люльки, Бринкер стал слушать. Потом повернулся ко мне.

– Это из отдела кадров. Кого вы рекомендовали на работу в библиотеку?

– Петерсона, сэр.

– Вы уверены, что он с этой работой справится?

– Уверен, сэр. Он хороший работник.

Бринкер возобновил разговор с «кадрами» и дал согласие на перевод Петерсона из пенькового цеха в библиотеку. Повесив трубку, Бринкер вернулся к Герцогу.

– Мне очень жаль, Герцог, но боюсь, тебе снова придется посидеть в одиночке.

Казалось, Герцога это ничуть не огорчило, по крайней мере, он не подал вида. Несколько секунд он оценивающе смотрел на меня, потом повернулся и впереди охранника вышел из кабинета.

* * *

В конце июня начался бейсбольный сезон, и первый матч наша команда играла против тюрьмы Викмана. Морис и я сидели на своих любимых местах около первой линии. Я заметил, что Эрцгерцог поднялся со скамьи и пробирается к нам. Сев рядом, он стал спокойно наблюдать за игрой.

– Отличный бросок, – прокомментировал он, вытащив зубочистку изо рта.

– У этого парня хорошая рука, – кивнул я, – пробудет он с нами порядочно, срок у него немалый.

Герцог внимательно посмотрел на, меня.

– Я смотрю, ты здесь человек влиятельный?

– У нас все шансы удержать переходящий приз еще пару годков, – сказал я. – Если удастся сохранить состав.

– Во что Петерсону обошелся перевод из пенькового цеха в библиотеку?

– Петерсон эту работу заслужил честным трудом, – пожал плечами я. – Ну и, кроме того, начальник тюрьмы считается с моим мнением.

Герцог снова занялся зубочисткой.

– А какая у тебя такса? Ну, услуги твои чем оплачиваются? Деньгами?

– О каком Петерсоне он говорит, Фред? – вмешался Морис, который с самого начала прислушивался к разговору. – О том, что шил бумажники, которые ты продавал посетителям и брал с него за это шестьдесят процентов?

Герцог улыбнулся.

– Денег у меня нет, да и кожа не по моей части. Но кое-что я могу предложить и на ваш вкус – я могу помочь вам выбраться отсюда.

– Мы с Фредом сидим в одной клетушке уже пятнадцать лет, – сообщил Морис, – и разработали восемнадцать совершенно надежных, гарантированных на сто процентов планов побега.

– Почему же вы до сих пор здесь? – хмыкнул Герцог.

– Ну, дело в том, что мы сначала должны получить соответствующие условия, – пояснил Морис. – Например, для осуществления шести наших планов обязательно должен идти дождь.

– И что, дождя ни разу не было? – съехидничал Герцог.

– Да нет, был, конечно, – ответил Морис. – Но это должна быть вторая половина дня. Праздничного дня.

Герцог выкинул свою зубочистку.

– И за пятнадцать лет во второй половине праздничного дня ни разу не шел дождь?

– Шел, – кивнул Морис, – но праздник должен приходиться на пятницу, чтобы потом было еще два нерабочих дня. Это очень важно, иначе весь план рушится. Один раз во второй половине праздничного дня шел дождь – но дело было в четверг. Это самое близкое наше попадание.

– Ну, а тоннели, – чуть осклабился Эрцгерцог, – в вашем списке имеются?

– Два, – тут же подтвердил Морис. – Но чтобы их выкопать, мы должны иметь безлунную ночь, а температура...

– Хватит, Морис, – перебил его я. – Нечего выдавать наши секреты.

– Я знаю, как выбраться отсюда, – Герцог обращался теперь только ко мне. – И для этого не нужно будет ждать дождя, праздника или подходящей температуры.

– Крюк через стену? – Я улыбнулся и покачал головой. – Это не для меня.

– Какой к черту крюк? – покосился на меня Герцог. – Это же просто отвлекающий маневр, флешь.

Несколько секунд я оценивающе смотрел на него, потом повернулся к Морису.

– Что-то меня жажда замучала, пойду попью воды из фонтанчика. А ты смотри игру, вернусь, расскажешь, как тут и что.

– Можешь быть спокоен, – заверил меня Морис.

Выбравшись из своего ряда в проход, я сошел с деревянной трибуны вниз, к фонтанчику. Эрцгерцог последовал за мной. Я попил и направился к относительно уединенному месту под одной из трибун. Герцог тоже попил и подошел ко мне. Несколько секунд мы молча наблюдали за игрой.

Потом он заговорил:

– Впятером мы за полгода вырыли тоннель, настоящее произведение искусства, с подпорками по всей длине, даже свет провели. Мы были так горды своей работой, что задумались – а зачем кому-нибудь вообще знать об этом тоннеле? Даже после нашего побега? А что, если нас поймают и приволокут назад? Почему бы нам тогда не воспользоваться им снова? Поэтому, прежде чем сорваться, мы подбросили крюк с веревкой на стену – пусть все решат, что так мы и сбежали. Я немного подумал.

– Надо полагать, тоннель начинается где-то в столярном цеху?

Герцог кивнул.

– Помоги мне перевестись туда, и мы вместе выберемся на свободу.

Глаза мои продолжали следить за игрой.

– Перевести тебя в столярный цех – дело очень сложное. Думаю, смогу это провернуть не раньше, чем через год.

– Тогда не надо перевода, – бросил Герцог. – Сделай мне пропуск. Нужно всего пять минут и привет – только нас и видели.

Наверное, тоннель начинается из склада древесины, подумал я, это самое подходящее место. Герцог, видимо, прочитал мои мысли.

– Тоннель, как я и сказал, начинается в столярном цеху, но никакие значочки-стрелочки к нему дорогу не показывают. Я здесь один знаю, где он находится и как туда попасть. Если кто-то захочет воспользоваться им без меня, он будет стараться впустую.

– Я и не собираюсь монополизировать твой тоннель, – успокоил его я. – Когда уйду я, уйдешь ты. И наоборот.

Герцог был удовлетворен.

– Годится. Чем быстрее достанешь пропуск, тем быстрее мы отсюда вырвемся.

– Не пори горячку, Герцог, – осадил его я – Если уж мы задумали бежать, все должно быть подготовлено капитально. А для этого потребуется минимум месяц, а то и два. Организацию я беру на себя.

– Что тут организовывать? Выползли, и все дела.

– И побежали в наших шикарных сереньких костюмчиках? – Я покачал головой. – В тот раз тебе и твоим дружкам просто повезло, а я полагаться на везенье не собираюсь. Думаю, наши шансы только возрастут, если мы выберемся отсюда в гражданской одежде, а в наших бумажниках будут лежать приличного вида документы.

Герцог не возражал, но у него возникла еще какая-то мысль.

– Бежим только мы с тобой? Больше никто? – Он испытующе посмотрел на меня.

– С нами пойдет Морис, – ответил я.

Глаза Герцога сузились.

– Если ты ему расскажешь, через неделю об этом будет знать вся тюрьма.

– Я ничего ему не скажу, до самой последней минуты, – заверил его я.

* * *

В течение нескольких дней после этого разговора я встретился со своими друзьями из портняжного и печатного цехов, и они обещали что-нибудь придумать.

Но лишь через три месяца я смог сказать себе, что к побегу все готово.

Бринкер в тот день уехал из тюрьмы в половине второго. Его вызвали в город на какую-то конференцию, и вернуться он должен был только под вечер.

Я подождал у окна, пока машина Бринкера выедет за ворота, затем подошел к его столу. Я выписал пропуск формы "А" для себя, два ограниченных пропуска для Мориса и Эрцгерцога, заполнил два бланка заявки. В течение долгих лет я, с разрешения Бринкера, подписал его именем столько пропусков и прочих документов, что вздумай кто проверить достоверность такой подписи, она вполне возможно оказалась бы подписью самого Бринкера.

Мориса я нашел в тюремном огороде – он опалывал мотыгой капусту. На мой пропуск охранник даже не посмотрел, зато внимательно прочитал бланк заявки, которую я ему протянул.

– Для прополки собственного сада начальнику тюрьмы нужен человек?

– Да, – кивнул я. – Думаю, Морис с этой работой справится.

Я забрал Мориса. Он был явно доволен.

– Прополка сада начальника тюрьмы – это очень ответственная работа.

Я молчал. Мы свернули за угол, и только тогда я остановился.

– Морис, мы бежим из тюрьмы – прямо сейчас.

Он заморгал, рот его чуть приоткрылся.

– Ты имеешь в виду побег?

– Да, Морис. Время, наконец, пришло.

Морис с сомнением посмотрел в небо.

– Дождик-то, может, и пойдет, и температура вроде подходящая, но ведь сегодня не праздничный...

– Забудь об этом, Морис, – перебил я. – Слушай, что я буду говорить. – Я протянул ему пропуск. – Ты должен попасть в столярный цех. Войдешь со стороны улицы "В". На входе там стоит Эд Берджер. Даже если он тебя не спросит, скажешь ему, что идешь к начальнику мебельной секции насчет стола для начальника тюрьмы, который должны были переделать. Эта секция на другом конце здания, вот ты и скажешь, что выйдешь через двери с улицы "Д".

– Зачем, Фред?

– Затем, чтобы Берджер не поднимал шума, когда ты не вернешься из цеха. Дальше, Морис, как попадешь в цех, найди там склад древесины, и когда вокруг никого не будет, проберись в него, спрячься там где-нибудь и жди.

– Хорошо, Фред, – отчеканил он. – Сделаю все, как ты сказал.

Начал накрапывать дождик. Морис нахлобучил на лоб колпак и шаркающей походкой потащился прочь.

Извлечь Эрцгерцога из прачечной не составило труда.

Мы заскочили в портняжный цех и забрали три пакета, которые для нас приготовил Элмер Хеннинг, главный тюремный портной. В пакетах была гражданская одежда, бумажники, документы и даже немного денег.

У входа в столярный цех Берджер особого интереса к нашим сверткам не проявил.

– Что у вас там, Фред?

– Обивочная ткань, – ответил я. – Жене начальника тюрьмы надо отремонтировать кушетку и пару кресел.

Когда мы с Герцогом без приключений пробрались в склад древесины, Морис вышел из своего укрытия.

Я внимательно оглядел большое помещение. Кругом штабелями лежали дрова.

– Надо полагать, твой тоннель начинается под одной из этих куч? – Я показал головой. – Честно говоря, Герцог, не представляю, как вам вообще удалось выйти сухими из воды. Текущая инспекционная проверка – и ваш тоннель накрылся.

Герцог ухмыльнулся и полез на один из штабелей.

– Лучшее место для начала тоннеля – это потолок.

Он прижал пальцами двухсекционную штукатурную плиту, послышался щелчок, и в потолке образовалось прямоугольное отверстие.

Без лишних размышлений мы с Морисом тут же взобрались на кучу бревен.

– Это крыло строилось лет сто тому назад, – пояснил Герцог, – кирпичи клали на века. Когда проводили электричество и паропровод, кабель и трубы пришлось гнать в открытую. Ну а потом, чтобы вид был поаккуратней, решили сделать фальшивый потолок.

Герцог подтянулся и исчез в отверстии. Он взял у нас из рук пакеты, помог Морису и мне выкарабкаться наверх. Теперь все были готовы к старту, и Герцог опустил потолочную плиту на место. Несколько секунд стояла полная темнота – потом Герцог ввернул электрическую лампочку.

На четвереньках мы поползли за ним к толстой стене. Герцог со своими дружками прогрызли ее, словно черв" яблоко – вперед и вниз. Скоро мы добрались до маленькой комнатки под фундаментом здания. Здесь они хранили свои инструменты и материалы, потому что собственно тоннель начинался именно отсюда. Не щадя сил, они рыли грязную землю, поднимали ее наверх, к фальшивому потолку и только там складывали.

В комнате мы сделали небольшую передышку.

– Тоннель идет под стенами и выходит в лощинку по ту сторону стены, – сказал Герцог. – Мы вылезаем, пробираемся по лощине еще метров сто к лесочку – и все, можно двигать по домам.

Глядя в темную дыру, зияющую впереди, я пробормотал что-то насчет боязни замкнутого пространства, но Герцог меня успокоил:

– Через каждые десять метров поставлена лампочка, да и тоннель сам по себе просторный. Ползти на брюхе почти не придется.

Герцог снова встал на четвереньки и, подталкивая перед собой один из наших пакетов, исчез в отверстии. Я полез за ним, а за мной – Морис.

Казалось, мы ползли целую вечность. Неприятнее всего я чувствовал себя, когда очертания Герцога загораживали горящую впереди лампочку, а Морис загораживал свет от лампочки сзади.

Однако через некоторое время я почувствовал запах душистого, свежего от дождя воздуха – и выбрался наружу. Следом выполз и Морис. Место, где мы очутились, в самом деле можно было назвать лощиной, а нависающий выступ надежно заслонял нас от глаз охранников на стене, а заодно и от моросящего дождя.

Герцог замаскировал лаз тоннеля кустарником.

– Кто знает, может он еще пригодится.

Покончив с тоннелем, он двинулся вперед. Морис и я потянулись за ним. Под ногами хлюпала грязь. Когда мы добрались до лесочка, дождь уже шпарил вовсю.

Герцог, укрывшись под большой сосной, разорвал свой пакет.

– Плащ тут хоть есть?

– Разумеется, – ответил я. – Я обо всем позаботился.

Через две минуты Герцог принял гражданское обличье. Он пригнул поля шляпы, поднял воротник плаща и ухмыльнулся.

– Порядок, ребятки, отсюда каждый топает своей дорожкой, – " махнув рукой, он растворился в полосе проливного дождя.

Морис никак не мог оправиться с пуговицами на рубашке.

– Ты уверен, Фред, что это мой размер?

– Конечно. Мерку ведь с тебя снимали, чего же еще надо?

Рукавом он вытер воду с лица.

– Дождь идет...

– Да, идет, – я начал сердиться. – Без тебя вижу.

– И холодно тоже...

– Ну, хорошо, идет дождь и холодно, – еще больше разозлился я. – Надень плащ и шляпу и перестань скулить.

Он послушно выполнил приказ.

– Я представлял себе это совсем не так.

– Как не так?

– Дождь и холод, – тоскливо произнес Морис. – И ветер. Ужасный ветер.

Я уже полностью привел себя в порядок.

– Ну, ладно, Морис, надо идти.

Я сделал с десяток шагов и вдруг понял, что Мориса сзади нет. Я обернулся.

Морис стоял на месте. На голове у него была шляпа, но в руках он продолжал мять свой тюремный колпак.

– Какого черта, Морис? – крикнул я. – Пошли.

Он не пошевелился.

Я вернулся и хотел вырвать у него колпак, но он вцепился в него обеими руками. Широко раскрытыми, незрячими глазами он смотрел прямо перед собой.

– Морис! – заорал я. – В чем дело?

Губы его дрогнули.

– Сегодня на ужин будет сладкий картофель, Фред. Это мое любимое блюдо. А его так редко готовят...

Вдруг налетел ветер, дикий и яростный, и я повернулся ему навстречу. Я увидел перед собой плотную простыню холодного дождя. За ней скрывался мир, с которым я расстался двадцать два года назад.

– Каков он сейчас?

Я встряхнул Мориса за плечо.

– Ну, чего ты напугался? Львов там нет. Тигров тоже.

– Только люди. А что тебе могут сделать люди?

Он посмотрел на меня.

– Все могут сделать, – тихо сказал он. – Все.

* * *

После ужина мы с Морисом вместе со всеми строем пошли в кино. Пробрались на свои обычные места.

– Как думаешь, найдут они тоннель? – спросил Морис.

– Кто его знает, – пожал плечами я. – Ведь они пока не выяснили, как сбежал Эрцгерцог.

– Но нам ничего не будет, как считаешь?

– Ничего. Все будет шито-крыто. Кое-каким влиянием я здесь еще пользуюсь.

– Не кое-каким, Фред, а очень даже большим, – поправил меня Морис. – Ты здесь очень важная фигура, Фред. Уверен, ты все сделаешь.

Я чуть улыбнулся. Он был прав – здесь я был очень важной фигурой. Там я был бы никем.

– Знаешь, почему я на самом деле решил поползти обратно? – спросил вдруг Морис. – Потому что это было не по-честному. Ну, воспользоваться чужим тоннелем. Если бы мы его сами вырыли – тогда другое дело.

– Конечно, – согласился я. – У меня было такое чувство.

– Я тут придумал новый план, – сообщил Морис. – Думаю назвать его «план № 19».

– Звучит захватывающе, – пошутил я, но без всякой злобы.

– В основе своей он прост, – воодушевился Морис. – Очень прост. Но немного поработать придется.

Свет в зале погас, и начался киножурнал.

Я поискал глазами знакомый силуэт и вытащил из кармана свою трубочку. Потом положил в рот горошину, поднес трубочку ко рту и дунул.

– Попал? – поинтересовался Морис.

– Точно в десятку, – довольным тоном произнес я.

Я развязал шнурки на ботинках и откинулся на спинку кресла. Было приятно сознавать, что я снова нахожусь в родной среде.