Текст книги "Военный талант"

Автор книги: Джек Макдевит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– У вас есть предположения о том, что они могли там обнаружить? – спросил я у Чейз.

Она пожала плечами.

– Думаю, Гейб знал. Но мне не сказал. И если кому-либо на Сараглии что-нибудь известно, то они молчат.

– Возможно, это биологическая проблема, – предположил я, – которая беспокоила их, но уладилась к тому времени, когда они добрались до Аквариума.

– Возможно. Однако, если они успокоились, почему скрывают информацию?

– Вы говорили о каких-то слухах.

Чейз кивнула.

– Да, о чуме. Самым интересным слухом было предположение о контакте. Вариантов на эту тему около двух десятков, но наиболее распространенным является такой: им с трудом удалось уйти, центральное правительство опасается, что за «Тенандромом» проследили до самого дома, и пришлось вызвать Военный флот. Некоторые утверждают, что домой вернулся не тот корабль, который отправился в полет.

От такого предположения мороз пробирал по коже.

– Другой вариант: произошло временное смещение, прошло более сорока лет корабельного времени, и члены экипажа сильно постарели. – Усмешка Чейз говорила, что она думает о людской легковерности. – Но Гейбу удалось побеседовать с членом исследовательский группы, и с ним было все в порядке.

– С Хью Скоттом, – выдохнул я. – А он не сказал, почему был прерван полет?

– Он придерживался официальной версии: на корабле возникли проблемы с двигателями Армстронга, починить их можно было только в стационарных условиях.

Я вздохнул.

– Тогда, наверное, причина именно в этом, а значит не имеет большого значения, нашел Гейб ремонтников или нет. Возможно, у капитана были личные причины спешить домой.

– Возможно, – согласилась Чейз. – Но с кем бы Гейб ни разговаривал, со Скоттом ли, с другим человеком, все отказывались назвать ему остальных участников полета. – Она прижала кулак к губам. – Вот что странно.

Некоторое время наша беседа вертелась вокруг той же темы, мы уже пошли по второму кругу, словно упустили нечто важное. Когда я вновь упомянул Мачесны, Чейз выпрямилась.

– Кто-то был с Гейбом на «Капелле». А если это он?

– Возможно, – кивнул я, прислушиваясь к гудению огня в камине и к потрескиванию старого дома. – Чейз?

– Что?

Джейкоб принес сыр и новую порцию выпивки.

– А что думаете вы?

– О том, что они увидели?

– Да.

Она вздохнула.

– Если бы они не продолжали упорно отмалчиваться, я бы перестала об этом думать. А так ясно, что они что-то скрывают. И, по-видимому, доказательством является исчезновение бортового журнала. Но, по моему мнению, из этого следует, что Гейб дал слишком большую волю своему воображению. – Она откусила кусочек сыра и задумчиво жевала его. – Романтично, конечно, прийти к выводу, что там существует какая-то угроза, нечто совершенно ужасное. Только что это может быть? Что может напугать людей на расстоянии нескольких сотен световых лет?

– Ашиуры? Может, они прорвались в Даму-под-Вуалью.

– Ну и что? Допустим, это лишило бы сна военных, но меня бы нисколько не взволновало. В любом случае, они представляют меньшую опасность там, чем вблизи от Периметра.

* * *

Позже, когда Чейз ушла, я запросил список пассажиров «Капеллы». Имя Гейба там, разумеется, присутствовало. Габриэль Бенедикт из Андиквара. Но никакого Мачесны.

Я долго размышлял, почему Гейб, который всегда лично водил самые разные корабли, вдруг захотел нанять пилота.

4

– Чертовски большой кусок недвижимости!

Высказывание Главного Советника Рейтмена Тумия, когда он услышал, что в скоплении Дамы-под-Вуалью по некоторым оценкам имеется 200 миллионов обитаемых планет.

Департамент планетарной разведки и астрономических исследований представлял собой полуавтономное агентство, которое субсидировалось центральным министерством финансов и целой армией частных фондов. Им управлял совет директоров, представляющих заинтересованные компании и академические круги. Председатель совета назначался политиками и отчитывался перед фондом. Следовательно, хотя Разведка официально и считалась научной организацией, она была весьма чувствительна к политическим колебаниям.

В Андикваре находилось ее представительство, в задачу которого входил набор технического персонала на большие корабли и рассмотрение заявлений специалистов, желающих стать членами исследовательских групп. Там же было отделение по связям с общественностью.

В здании Разведки размещалось еще несколько агентств. Все они располагались на верхних этажах старого каменного здания, где до образования Конфедерации заседало правительство планеты. Его западная стена была обесцвечена взрывом бомбы интервентов в начале Сопротивления.

Приемная производила удручающее впечатление: блеклые желтые стены, жесткая мебель, групповые снимки экипажей нескольких межзвездных кораблей и фотографии черной дыры. Не слишком подходящая обстановка для связей с общественностью.

Едва я встал со стула, как из соседней комнаты энергичной походкой вышел жизнерадостный молодой человек, прямо-таки излучающий спокойную компетентность. Стандартное голографическое изображение, встречавшееся мне и раньше, правда, в другой обстановке.

– Доброе утро! Чем могу быть полезен?

– Надеюсь, что сможете, – ответил я. – Меня зовут Хью Скотт, я участвовал в последнем полете «Тенандрома». Член группы исследователей. Мы с приятелем хотели бы организовать встречу с остальными участниками, но многих потеряли из виду. Не могли бы вы дать нам реестр или сказать, где бы я мог его получить.

– Последний полет «Тенандрома»? Посмотрим, это, кажется, 17-й?

– Да, – ответил я, поколебавшись, чтобы создать видимость раздумий.

Изображение тоже погрузилось в задумчивость. У него были густые каштановые волосы, приятная улыбка и немного длинноватый нос. Руководство, несомненно, стремилось создать образ умного и доброжелательного чиновника. В некоторых видах делового общения, например, в торговле антиквариатом, это сработало бы. Но в их вежливой, безликой обстановке, такие качества вступали в противоречие с мебелью.

– Сейчас проверю. – Он пересек комнату и остановился у фотографии черной дыры, пока компьютер готовил нужную информацию. Я положил ногу на ногу и взял брошюрку, призывающую подумать о карьере в Агентстве Будущего. Хорошая зарплата, приключения в экзотических местах.

Голограмма чиновника вдруг обернулась. Он вытянул губы трубочкой, изображая глубину огорчения неприятной обязанностью.

– Мне очень жаль, доктор Скотт, но эта информация засекречена. Вы, конечно, не должны испытывать затруднений в ее получении. Если вы захотите подать прошение о допуске, я могу дать вам образец заявления. Можете заполнить его прямо здесь, а я прослежу, чтобы его доставили, куда следует. – Он указал на один из терминалов. – Можете воспользоваться этим компьютером. Конечно, понадобится удостоверение личности.

– Естественно. – Мне стало не по себе. Записывается ли наша беседа? – Почему они засекретили список?

– Боюсь, причина тоже засекречена, доктор.

– Да, – сказал я. – Этого следовало ожидать. Хорошо.

Я сел за терминал, потом бросил взгляд на стенные часы и сделал вид, будто внезапно вспомнил о назначенной встрече.

– Сейчас у меня довольно мало времени, – сказал я, подняв руку к обручу на голове.

– Прекрасно, – любезно ответил он любезно, давая кодовый номер документа. – Можете вызвать его в любое время. Просто следуйте инструкции.

* * *

Из беседы с Гейбом я понял, что он был не в лучших отношениях с Институтом Аккадии. И все же, большая часть археологических раскопок, организованных Андикваром, координировалась этим почтенным учреждением. Поэтому я договорился о встрече, и меня соединили с молодой женщиной, которая при упоминании имени Гейба снисходительно улыбнулась.

– Вы должны понимать, мистер Бенедикт, – сказала она, упираясь указательным пальцем в щеку, – что на деле мы не были связаны с вашим отцом. Центр ограничивается профессиональными экспедициями, которые поддерживают официальные учреждения.

– Он – мой дядя, – поправил я.

– Простите. Так или иначе, у нас с ним не было никаких контактов.

– Вы хотите сказать, – небрежно заметил я, – что уровень деятельности моего дядюшки не вполне соответствовал вашим стандартам?

– Не моим стандартам, мистер Бенедикт. Мы говорим о стандартах Института, а ваш дядя был дилетантом. Никто не станет отрицать его талантов, но все же он дилетант.

– Шлиман и Шампольон тоже были дилетантами, – с раздражением ответил я. – Как Тауэрман и Крейн. И несколько сотен других. В археологии это традиция.

– Конечно, – примирительно сказала она. – Мы это понимаем и поощряем людей, подобных Габриэлю Бенедикту, всеми имеющимися в нашем распоряжении неофициальными способами. И радуемся их успехам.

* * *

Вечером я в задумчивости сидел у камина, прислушиваясь к гудению огня. Внезапно свет потускнел, затем совсем погас, и сразу в центре комнаты возле кофейного столика появился ослепительно-белый объект размером с ладонь. Мне показалось, он имел сферическую форму, хотя точные очертания трудно было рассмотреть. Из него со всех сторон вырывались сверкающие струйки и падали обратно к объекту, обволакивая его. Облака сверкающего огня расширялись, кружились, меняли форму. Объект удлинился и принял знакомые очертания.

Дама-под-Вуалью!

– Мне показалось, момент подходящий, Алекс. – Голос Джейкоба был странно далеким.

Медленно вращаясь вокруг своей оси (подобное вращение в реальном времени занимает миллионы лет), она заполнила половину комнаты. Только человек с богатым воображением мог разглядеть в ней очертания женской головки. И все же в обширных звездных облаках имелись какие-то намеки на плечо, и глаз, и развевающиеся складки покрывала.

Считалось, что в ней содержится полмиллиарда солнц, по большей части молодых и горячих. Многие планеты были, по-видимому, пригодны для заселения, поэтому рассматривали их как естественный дом для бурно растущего населения. Близость звезд друг к другу также решала многие проблемы, связанные с огромными расстояниями, разделяющими планеты Конфедерации. Прогнозировалось, что когда-нибудь прежние столицы будут покинуты, а центры управления переместятся в это скопление.

Она была самым ярким объектом на небе южного полушария Окраины, даже ярче гигантской луны. В Андикваре, правда, увидеть ее нельзя, но и здесь лишь немногие звезды могли бы соперничать с ней в яркости.

– Вот куда мы движемся, Джейкоб, – сказал я.

– Согласен, – ответил робот, неправильно поняв меня. – Вам осталось только раскрыть место назначения.

Замечание поразило меня: оно предполагало, что пора браться за дело. Я отправил Джейкоба за сводками новостей о «Тенандроме».

– Я уже искал, – ответил он. – Их очень немного.

Дама-под-Вуалью исчезла, и на мониторе возникло несколько строчек.

– Это – самое первое.

«Станция Сараглия. Mmb 3 (ACS): ККР “Тенандром”, в последнее время занимавшийся исследованием глубинных областей Дамы-под-Вуалью, на расстоянии более тысячи световых лет от Окраины, по сообщению представителя Разведки, получил серьезное повреждение двигателей Армстронга. Хотя степень повреждения еще не установлена, представитель заверил, что никто не пострадал, и непосредственной опасности для корабля нет. Военный флот опубликовал заявление о готовности команды спасателей оказать необходимую помощь».

Джейкоб прокрутил еще несколько сообщений: официальное объявление о возвращении корабля, отметку в «Регистре перевозок» о посещении Сараглии, запись о его прибытии на Аквариум спустя несколько недель.

– Есть там что-нибудь о другом конце путешествия? Какие-нибудь подробности об отлете? – спросил я.

– Только стандартное объявление в «Регистре», – ответил Джейкоб. – Маршрута не приводится.

– А имена членов экипажа? Или пассажиров?

– Только капитана: Сейджемон Макирас. В этом, кстати, нет ничего необычного. Они никогда не публикуют подробностей, только описывают изредка кое-какие особые детали.

– Может, есть какие-то внесистемные материалы?

– Если и есть, то добраться до них будет нелегко. Если там и происходило что-то необычное, службы новостей, по-видимому, ничего об этом не знали.

– Ладно. Не захочет ли нам что-нибудь рассказать Макирас? Можно добыть адрес?

– Да. Впадина Мойры, борт собственного корабля. Я проверял домашние записи. Гейб послал ей два сообщения. Первое она проигнорировала.

– А второе?

– Только тахионная телеграмма:

«Доктор Бенедикт! Путешествие “Тенандрома”, если не считать сбой в одном из двигателей Армстронга, прошло без каких-либо приключений.

С наилучшими пожеланиями

Сейдж Макирас».

– Давай попробуем другое: просмотрим все полеты за последние несколько лет. В них должна быть какая-то система, и мы сможем получить хотя бы общее представление о той области, куда летал «Тенандром».

Джейкоб отбросил записи, и мы изучили последние полеты «Борланджета», «Рапатуту», «Вестовера» и других кораблей Разведки, базирующихся на Аквариуме, но никакой системы не обнаружили.

Район поисков составлял примерно три триллиона кубических световых лет. Может, немного меньше.

* * *

Остался только Скотт.

Немного помолчав, Джейкоб произнес:

– Хотите подготовить изокристалл?

– Сколько времени будет идти ответ?

– Если он ответит сразу, около десяти дней. Только, как показали четыре последних проверки, его шифр не работает. Очевидно, он не отвечает на вызовы.

– Закажи билет, – неохотно сказал я. – Наверное, с таким же успехом туда можно слетать.

– Очень хорошо. Постараюсь известить его о вашем приезде.

– Нет, давай сделаем ему сюрприз.

5

Смотришь сквозь стены Пеллинора в большие, полные любопытства глаза морских животных и спрашиваешь себя, кто же в действительности смотрит наружу, а кто внутрь?..

Тайель Чедвик. «Мемуары»

И планета, и город названы в честь капитана Пеллинора, первым ступившего на те несколько квадратных километров суши, которые некогда были единственным на этой, полностью покрытой океаном планете местом, куда мог ступить человек. Но любому, кто с тех пор побывал под невидимыми стенами, удерживающими гигантскую толщу морских вод, кто хоть раз смотрел вверх на скользящие в ярко-зеленой воде тени, название, под которым это место известно всем, кажется более подходящим.

Аквариум.

Суша: серповидный клочок земли, выступающий из моря.

Образ мышления: обитатели ее любят повторять, что никакое другое место в Конфедерации или за ее пределами не вызывает у человека такого ощущения собственной бренности, как Аквариум.

Планета размером в половину Окраины, но все же массивная: сила тяжести составляет на ней 0,92 земной. Вращается вокруг древнего солнца класса G под названием Гидеон, которое, в свою очередь, движется вокруг Гели, ослепительного белого гиганта, совершая полный оборот за несколько столетий. Оба солнца имеют планетные системы, что не является чем-то необычным для двойных звезд, если основные их компоненты удалены на значительное расстояние. Но эта двойная звезда уникальна: когда-то она служила домом разумным существам. Четвертая планета Гели – Белариус. Здесь находятся руины пятидесятитысячелетней давности, которые до появления ашиуров были единственным свидетельством того, что когда кто-то еще, кроме людей, смотрел на эти звезды.

Белариус представляет собой невероятно дикое место – мир буйных джунглей, невыносимой влажности, разъедающей все и вся атмосферы, высокой гравитации, хитроумных хищников и непредсказуемых магнитных бурь, которые частенько выводят из строя оборудование. Это не то место, куда хорошо приехать с семьей.

Аквариум оставался единственным миром обеих планетных систем, пригодным для обитания, и поэтому Разведка с самого начала отводила ему особое место. Когда триста лет назад Гарри Пеллинор открыл Аквариум, он счел планету совершенно бесполезной. Но тогда он еще не открыл Белариус, и знаменитая катастрофа еще ждала его впереди. Именно это последнее открытие обеспечило Аквариуму историческую роль в качестве штаб-квартиры администрации, склада припасов, базы для дозаправки и переоснащения исследовательских кораблей, пытающихся выведать секреты Белариуса.

Конечно, исследования планеты давно уже завершены, но Аквариум все еще играет важную роль для Разведки, служа региональной штаб-квартирой ее администрации. Процветающий курорт, место расположения крупного университета, нескольких межпланетных промышленных предприятий, ведущий центр океанографических исследований Конфедерации – Аквариум служил домом миллиону людей.

Одним из них был Хью Скотт.

* * *

Статуя Гарри Пеллинора стояла на центральном шпиле группы административных зданий, возносящем ее над уровнем моря. По преданию, люди крайне неохотно пошли на то, чтобы оказать такую честь человеку, имя которого во внешнем мире ассоциировалось прежде всего с катастрофой и поспешным отступлением, человеку, экипаж которого был почти целиком съеден.

Это был совсем не тот герой, которого стоило увековечивать.

Наверное, люди были правы. Но город, во всяком случае, процветал.

Его заполняли богатые туристы, состоятельные пенсионеры, избранные технократы, занятые в индустрии тахионной связи, которая в то время только зарождалась.

Нижний порт прибытия размещался на плавучей платформе, с которой до центра Пеллинора можно было добраться по надводному транспортному туннелю, а при хорошей погоде – пройти пешком по нескольким понтонным мостам. Спускаясь на челноке, я первым делом проконсультировался со справочником, и прежде, чем мы приземлились на посадочную платформу, у меня уже был нужный адрес.

Я взял скиммер, зарегистрировался в гостинице и принял душ. По местному времени вечер только начинался, но я слишком устал, как обычно измотанный перелетом. Поэтому я долго стоял под прохладной струей и жалел себя, строя дальнейшие планы: разыщу Скотта, выясню, что происходит, и вернусь на Окраину. Там я найму кого-нибудь, кто будет сопровождать Колгат туда, куда им придется полететь, чтобы раскрыть чертов секрет Гейба, а сам никогда больше не покину планету, на которой родился.

Неудивительно, что эта проклятая Конфедерация разваливается на части. Приходится тратить недели, чтобы добраться из одного места в другое, от нескольких дней до нескольких недель, чтобы связаться с кем-нибудь, а перелет для большинства людей неприятен физически. Если бы ашиуры были поумнее, они бы заключили мир и ушли. При отсутствии угрозы извне мы почти наверняка разбежимся по своим углам.

Я хорошо выспался, рано встал и позавтракал в маленьком ресторанчике на крыше. Подо мной простирался океан, усеянный парусами. Трамвайные линии, парки и многоуровневые аллеи тянулись над стенами ограждения из силового поля и дальше над морем. Вдоль них выстроились экзотические бистро, казино, картинные галереи и сувенирные магазины. Еще там были пляжи, подвесные пирсы и приморский бульвар, опоясывающий город на высоте всего несколько метров над уровнем моря.

Но многие считают, что Пеллинор более интересен на дне. Солнечный свет проходит сквозь двадцать метров зеленой океанской воды, и можно наблюдать за огромными левиафанами водяного мира, величественно проплывающими на расстоянии вытянутой руки от столика, за которым ты завтракаешь.

* * *

Выйдя из ресторана, я взял скиммер и ввел в автомат адрес Скотта.

Я понятия не имел, куда направляюсь. Аппарат поднялся в небо, влился в поток транспорта и пошел по дуге над океаном. Остров Гарри Пеллинора скрылся из виду. Только башни призрачно маячили вдали, поднимаясь из дыры в океане. Лишь две группы вершин к юго-западу от города находились выше уровня моря и напоминали теперь цепочку маленьких островков.

Скиммер развернулся и полетел параллельно побережью. Было сверкающее летнее утро. Я поднял фонарь кабины, наслаждаясь чудесной погодой. Позже я прочел, что содержание кислорода в атмосфере Аквариума гораздо выше среднего, и это вызывает ощущение эйфории. Могу поверить. Когда скиммер лег на крыло и снова повернул вглубь острова, мною овладело необычайное чувство благополучия. Все непременно будет хорошо.

Несколько парусников грациозно покачивались под легким западным ветерком, по небу бесшумно плыл дирижабль. Над поверхностью воды взлетали небольшие фонтанчики, но я не смог разглядеть существа, которые их выбрасывали.

Быстро придвинулась суша, и, промчавшись над горами, я увидел обширные, ухоженные пляжи, окаймленные лесами, и длинный ряд зданий из камня и хрусталя. Береговая линия была испещрена пирсами, среди деревьев виднелись бассейны и купальни, на мелководье стояло несколько куполов, поддерживаемых над водой ступенчатыми пирамидами силовых фундаментов.

Самая приметная деталь здешнего пейзажа – это залив Аксбридж. Возможно, вы видели шедевр Дюрелла Колла, который сделал его знаменитым. А образовался залив во времена Колла, то есть два с половиной столетия назад, когда взорвалась одна из станций, генерирующих силовое поле, и на это место хлынул океан.

Скиммер проплыл вдоль берега залива, за ним увязалось несколько песчанок, которые полетели рядом, взволнованно хлопая крыльями. Мы пересекли перешеек, пролетели над густым лесом и плавно опустились на парковочную площадку на склоне холма. Песчанки запутались в ветвях деревьев и подняли страшный гвалт.

Я не увидел дом с воздуха, с земли его тоже не было видно. Маленькая площадка едва вместила скиммер. Приказав ждать меня, я выбрался наружу и пошел по дорожке в лес.

Почти сразу же я попал в прохладный зеленый мир густых ветвей и тараторящих белок. На Аквариуме практически не существовало сухопутных форм жизни, поэтому всех их завезли с Окраины. Даже деревья. Я чувствовал себя как дома.

На гребне холма показалось легкое бунгало, окруженное папоротником, кустарником и крупными белыми подсолнухами. На широкой веранде стоял одинокий стул, оконные рамы были подняты, дверь плотно закрыта. Стены бунгало слегка покосились, нависшие над крышей густые ветви кое-где лежали прямо на ней. В теплом воздухе витал слабый аромат увядания и старого дерева.

Я постучал.

На мой стук никто не ответил, лишь в кроне дерева что-то зашуршало, и качнулась ветка.

Я заглянул в окно гостиной. В полумраке комната выглядела мрачной: диван, два кресла, старинный письменный стол, длинный стеклянный столик. На столике лежал свитер и стояла хрустальная фигурка какого-то морского создания. В соседнюю комнату вела дверь, напротив которой виднелась музейная витрина, заполненная разнообразными камнями, причем на каждом белел ярлычок. Возможно, образцы с других планет.

Стены украшали репродукции: «Сим у врат ада» Санригала, «Корсариус» Маркросса, «Маурина» Изитами, «На скале» Толденьи. Другие работы были мне незнакомы: портрет Тариена Сима, несколько портретов Кристофера Сима, одно из плоскогорий Деллаконды ночью – с одинокой фигурой (должно быть, Мауриной), стоящей под скелетообразным деревом.

Единственная картина, не связанная с Симом, висела рядом с витриной: современный звездный корабль, сияющий огнями, теплый и живой на фоне незнакомых созвездий. Интересно, не «Тенандром» ли?

Я знал, как выглядит Скотт, даже захватил собой пару фотографий, хотя обе были довольно старые. С них на меня смотрел высокий, смуглый, темноглазый человек, во внешности которого проглядывала некоторая неуверенность, делающая его похожим больше на лавочника, чем на руководителя исследовательских групп на чужих планетах.

Чувствовалось, что коттедж пуст. Не покинут, нет. Просто хозяин давно в него не наведывался.

Я потрогал окна, надеясь найти незапертое. Напрасно. Обходя дом в поисках входа, я подумал, не добьюсь ли чего-нибудь, если вломлюсь внутрь. Вероятно, нет, а если автоматика заснимет меня во время взлома, то я наверняка уже не смогу рассчитывать на содействие Скотта, а, может, даже и заплачу крупный штраф.

* * *

Я поднялся в воздух и облетел весь район. В радиусе километра от участка Скотта находилось около дюжины домов. Я по очереди спускался к ним и задавал вопросы представляясь двоюродным братом, неожиданно прилетевшим на Аквариум. Оказалось, что почти никто не знал Скотта по имени, никто не признался в дружеских с ним отношениях. Приятный человек, говорили о нем. Спокойный. Не лезет в чужие дела, но и в свои никого не посвящает.

Женщина, возившаяся в саду ультрасовременного особняка из стеклянных плит, частично опиравшегося на силовой фундамент, добавила ко всему мрачную ноту.

– Он изменился, – сказала она, и глаза ее затуманились.

– Значит, вы его знаете?

– Конечно, – ответила она. – Мы знаем его много лет.

Она пригласила меня в гостиную, на минуту вышла на кухню и вернулась с двумя стаканами травяного настоя со льдом.

– Больше ничего нет, – сказала она. – Извините.

Ее звали Нэша. Она была миниатюрным созданием, с мягким голосом и сияющими глазами, только чуточку суетливая. Глядя на нее, я сразу вспомнил здешних песчанок. Когда-то она была красивой, но некоторые люди быстро увядают. Мне показалось, что она рада неожиданному собеседнику.

– А как он изменился?

– Вы хорошо знаете своего кузена? – спросила она.

– Я не видел его много лет. С тех пор, как мы оба были юнцами.

– Я его знаю гораздо меньше, – улыбнулась она. – Но вам, вероятно, известно, что Хью никогда не отличался особой общительностью.

– Это правда. Но он не был недружелюбным, – рискнул я. – Просто застенчивым.

– Да, – ответила она. – Не уверена, что соседи согласятся с вами, но я тоже так думаю. Мне он казался вполне нормальным, но одиноким. Вы меня понимаете. Держался в стороне. Много читал, ему всегда не хватало времени, он казался озабоченным. Но если познакомиться с ним поближе, он расслабляется. У него прекрасное чувство юмора. Правда, его шутки немного суховаты, не каждый оценит их. Мой муж считает его одним из самых странных людей, которых он когда-либо знал.

– Ваш муж...

– ...был вместе с ним на «Кордоне». – Нэша прищурилась, глядя в окно на свет двух солнц. – Хью мне всегда нравился. Сама не знаю, почему. Мы познакомились, когда Джош, мой муж, тренировался вместе с ним перед полетом «Кордона». Тогда мы были новичками на Аквариуме, с нами жили наши детишки. У нас начались проблемы с подачей энергии. Дом принадлежал Разведке, но их ремонтники никак не могли наладить работу аппаратуры, и дети огорчались. Чувствовали себя в изоляции, понимаете? Не знаю, откуда Хью узнал об этом, но он настоял, чтобы мы поменялись домами.

Она заметила, что я допил свой стакан, и поспешила снова наполнить его.

– Похоже на него. Так в чем же он изменился?

– Не знаю, как поточнее сказать. Все его особенности, которые казались раньше проявлениями эксцентричности, превратились в крайность. Юмор приобрел привкус горечи. Он всегда был мрачноватым, а тут буквально на наших глазах скатился в депрессию. Будучи и раньше нелюдимым, он в конце концов превратился в отшельника. Сомневаюсь, чтобы последние несколько лет соседи могли видеть его и говорить с ним.

– По-видимому, это правда.

– Более того, он стал злым. Когда Гарв Киллиан пожертвовал половину своих денег больнице, чтобы там открыли палату его имени, Скотт посчитал это лицемерием. Я помню его замечание: «Он хочет купить то, чего никогда не смог бы заслужить».

– Бессмертие, – сказал я.

Она кивнула.

– Он сказал это Киллиану в лицо, и с тех пор Гарв с ним не разговаривал.

– Несколько жестоко. Было время, когда Скотт так не поступил бы. То есть, не сказал бы ему. Он бы так подумал, поскольку всегда был таким, но ничего бы не сказал.

– В последние два года... – Вокруг ее глаз и губ появились тонкие морщинки.

– Вы теперь часто с ним видитесь?

– Не виделась уже несколько месяцев. Он куда-то уехал. Куда, не знаю.

– А Джош может знать? Ваш муж?

Она покачала головой.

– Нет. Разве кто-нибудь из Разведки сможет вам помочь.

Мы еще немного посидели. Я отогнал пару насекомых.

– Полагаю, ваш муж не был на «Тенандроме»?

– Он совершил только один полет, – ответила она. – Этого оказалось достаточно.

– Да, думаю этого достаточно. Может, вы знаете кого-нибудь, кто принимал участие в полете «Тенандрома»?

Нэша покачала головой.

– Вам смогут ответить в Пеллиноре, попытайтесь узнать там. – Она задумалась. – В последние два года Скотт много путешествовал, он исчезает вот так не впервые.

– А он не говорил вам, куда отправлялся во время тех, предыдущих путешествий?

– Да, – ответила Нэша. – Скотт увлекся историей. Он провел пару недель на Гранд Салинасе. Там у них на орбите что-то вроде музея.

На Салинасе Кристофер Сим потерпел первое поражение, там чуть не закончилось деллакондское Сопротивление.

– Возможно, он полетел на Хринвар, – неожиданно сказала она.

– Хринвар?!

Место знаменитого рейда. Но Хринвар – всего лишь луна, не имеющая атмосферы.

– Да. – Нэша энергично закивала головой. – Теперь я припоминаю: он несколько раз говорил, что хотел бы посетить Хринвар.

С ее крыльца нельзя было разглядеть дом Скотта, но холм, на котором он стоял, был виден. Нэша заслонила глаза рукой от солнечного света и посмотрела в ту сторону.

– По правде говоря, – сказала она, – думаю, Джош рад, что он исчез. Мы уже дошли до такого состояния, когда нам становится неловко в присутствии Скотта.

Ее голос стал холодным, и я почувствовал за этим скрытый гнев.

– Спасибо, – сказал я.

– Не за что.

* * *

Я попросил всех, с кем беседовал, сообщить мне, когда вернется Скотт, после чего, разочарованный, вернулся в Пеллинор.

Региональный штаб Разведки представляет собой комплекс из пяти зданий, резко отличающихся друг от друга архитектурным стилем, старых и новых, привозных и местных. Хрустальная башня возвышается рядом с чисто функциональным блоком офисов, геодезический четырехугольник соседствует с готическим замком. Как написано в путеводителях, создавался общий эффект академического презрения к порядку и земному образу мышления. По-видимому, во время своих путешествий я слишком много размышлял о Кристофере Симе и его сражениях: у меня возникло впечатление, что все это сооружение выглядит так, будто строилось оно под огнем противника.

Библиотека находилась на первом этаже купола. Она называлась «Завершение Викера», в честь одного из первых чиновников. Поразительно, но все здания и лаборатории названы в честь бюрократов или основателей фондов, а люди, летавшие к звездам, заслужили только пару-другую табличек и памятных надписей в музее. Имена нескольких десятков погибших были вырезаны на плите в главном вестибюле.

Я добрался туда поздно, библиотека была почти пуста. Несколько человек, по-видимому, студентов-выпускников, сидели за терминалами, просматривая файлы. Я выбрал кабину и закрыл за собой дверь.

– «Тенандром». История корабля.

– Наденьте, пожалуйста, обруч, – донесся из динамика уверенный голос мужчины средних лет.

Я подчинился. Свет померк, и стены кабины из голубых стали темно-синими, как вечернее небо в планетарии. Из темноты появилась светлая черточка, выросшая в сложную конструкцию из коробочек и стержней, медленно вращавшуюся вокруг поперечной оси.