Текст книги "Обреченная"

Автор книги: Джек Макдевит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Классная штука, – заявила Карла, восхищенная свои лазером. Драммонд располагался так, что она виделась вверх ногами. Он крепко закрыл глаза.

Карла уже проплыла половину пути до выбранного ей стержня. Бикман висел на его краю и смотрел на воздушный шлюз так, словно тот находился за километр от него. Лучи его фонарей пронизывали вакуум.

– Полагаю, он должен быть очень крепким, – заметила Карла.

– У тебя все получится, – сказал Драммонду Марсель. – Можно дать тебе совет?

Драммонд прерывисто задышал, словно в приступе бешенства, однако промолчал.

– Закрой глаза, Джон. Давай я тебя перенесу.

«Венди» нависал всего в двух метрах от них. Билл по-прежнему сохранял позицию корабля по отношению к артефакту. Однако Марсель заметил, что Обреченная медленно, но решительно поднимается в небо.

– Что-то не так, Джон? – осведомился Бикман.

– Нет, у нас все прекрасно, – отозвался Марсель.

– Джон? – послышался взволнованный голос Карлы. – С тобой все в порядке?

– Да! – в его голосе прозвучала нотка гнева. Он посмотрел на Марселя. – Да. Пожалуйста, уведи меня отсюда.

Марсель мягко взял его за талию. На этот раз Драммонд не оттолкнул его.

– Скажешь, когда будешь готов, – проговорил Марсель.

Драммонд съежился и закрыл глаза.

– Дай мне минутку, – попросил он. Но Марсель, которому не терпелось сделать ситуацию более спокойной, без предупреждения толкнул его вперед, подальше от стержня. Они поплыли прямо к открытому люку, к свету.

Тем временем остальные наблюдали за ними. Карла вырубила лазер и спросила, не может ли она чем-либо помочь. Марсель увидел, как Бикман изменил позу, готовый присоединиться к ним.

– Не беспокойтесь, Гюнтер, – успокоил его Марсель. – С нами все в порядке.

– Что-то случилось, Марсель? – поинтересовался Бикман.

– Полагаю, легкое головокружение. Ничего серьезного. Такое бывает часто.

Драммонд слегка распрямился, и они ударились о корпус. Ученый одной рукой ухватился за люк и затащил себя в воздушный шлюз. Марсель не стал ему в этом препятствовать. Когда Джон оказался на борту, в безопасности, капитан последовал за ним.

– Чертов трус, – выругался Драммонд.

Они очутились в искусственном гравитационном поле корабля. Марсель сел на скамейку.

– Тебе пришлось тяжеловато, – заметил капитан.

Драммонд лишь апатично оглянулся.

– Послушай, – сказал Марсель, усевшись поудобнее и расслабившись. – Очень немногие способны на то, что сделал ты. Большинство вообще не вышли бы наружу, сознавая, что им предстоит. – Он посмотрел на «леденец» и звезды, поблескивающие где-то далеко за ним. – Хочешь, чтобы я закрыл люк и мы пошли внутрь?

Тот отрицательно покачал головой.

– Нет. Не надо. Ведь они все еще там.

Спустя несколько минут вернулись Бикман с Карлой со своим трофеем. Они бережно пронесли его через воздушный шлюз, при гравитации в половину g, что было нормально для кораблей в полете. (На поддержание силы тяжести и так уходит слишком много энергии.) Длина стержня равнялась высоте роста Марселя – следовало ожидать, что его вес на корабле будет весьма значительным.

Когда они оказались в гравитационном поле, на лице Карлы появилось озадаченное выражение. Она сделала знак Бикману отойти и без труда пронесла объект сама.

– Импосибилиум было правильным словом, – заметила она. – Он почти ничего не весит.

Бикман пристально посмотрел на предмет.

– У них великолепные инженеры, не так ли?

– Совершенно верно, – согласилась она.

– Благодаря весу? – спросил Марсель.

Драммонд дышал уже почти нормально. Он явно хотел что-то сказать, и Бикман предоставил ему слово.

– Проблема, – Драммонд произносил каждое слово так, будто говорил на древнегреческом, – в том, какую функцию выполняла эта конструкция… – Он помолчал, чтобы еще раз набрать воздуха. – В том, что изрядная масса распределена по такой огромной длине. – Он взглянул на Бикмана. Тот кивнул. – Прочность этой структуры в любой ее точке недостаточна, чтобы выдерживать вес всей конструкции. Представьте себе… э-э… Звездный Центр в Чикаго и подумайте, что вы сделали его из картона.

– Он развалится, – вмешался Марсель.

– Совершенно верно, – подтвердила Карла. – Из тех материалов, что у нас есть, мы не можем создать структуру такого типа. – Она кивнула в сторону двери воздушного шлюза. – Все они будут сродни картону. Если мы попытаемся сделать нечто подобное, его разрушит собственная же масса.

Тут Бикман ухватил нить разговора.

– Чтобы воздвигнуть что-то столь же огромное, как Звездный Центр, нужны строительные материалы, обладающие особыми качествами.

– Прочностью, – начал Марсель.

– И легкостью, – закончила Карла. Она посмотрела на образец. – Нам известно, что он прочный, потому что агрегат все еще составляет единое целое. А теперь мы знаем, по крайней мере в первом приближении, почему он не рассыпается. Он не тяжелый.

Они закрыли выход из воздушного шлюза. Через несколько минут замерцали зеленые лампочки, открылся внутренний люк. Они отключили скафандры и покинули шлюз.

– И что дальше? – спросил Марсель.

Бикман, похоже, был доволен.

– Мы сделаем анализ этой штуки. Чтобы попытаться понять, как они ее сделали.

***

С точки зрения Августа Кэньона, Обреченной планету назвали совершенно справедливо. Его полет в это злополучное место в качестве представителя целого ряда разнообразных новостных агентств преследовал единственную цель: минимально удовлетворить интерес рядовых граждан, не подвергая сомнению компетентность менеджмента и правильность его руководства. Забастовка рабочих в Сибири? Отправьте Кэньона. Обнаружили воду на противоположной стороне Луны? Пошлите туда Кэньона, чтобы сделать интервью.

– Все не так уж плохо, – произнесла Эмма Константин, его агент и единственная другая живая душа на борту «Эдварда Дж. Цвика», не считая пилота.

– Что не плохо? – требовательно вопросил Август. Целые пять недель в этом межзвездном рейсе он едва сдерживался от того, чтобы не вскипеть и не высказать все, что думает по этому поводу. И еще он устал сидеть взаперти, устал коротать время на виртуальных пляжах, когда другие журналисты его возраста и квалификации прямо сейчас проводят весьма солидные расследования, преследуя коррупцию в Лондоне, адюльтеры в Вашингтоне и тупость в Париже.

– У нас отличная тема, – сказала она. – Столкновение планет. Это же великолепный материал, если правильно его подать!

– Это мог бы быть великолепный материал, – заметил он, – если бы там было у кого взять интервью.

Кэньон заслужил всеобщее доверие – выпускник Гарварда, он сотрудничал с «Вашингтон Он-лайн» и позднее с Сэмом Брюстером, который был исключительно деятельным любителем сенсационных разоблачений и разгребания всяческого дерьма в высших эшелонах власти. Кэньон проработал с ним полгода – этого Брюстеру хватило, чтобы осознать, что ему приходится отдуваться за этого обличителя, разносящего в пух и прах все властные структуры столицы. После менее чем дружеского расставания Кэньону посчастливилось перескочить в «Толидо экспресс».

– У нас будет целый корабль, переполненный учеными.

– Замечательно. Вы когда-нибудь пытались заставить физика рассказать что-нибудь людям, слабо заинтересованным в том, чтобы его выслушать?

– Ну, приходилось, в случае необходимости.

– Убежден, что у нас как раз такой случай. Кубическая теория. Гравитационные волны. Коронационные силы. Это очень опасная и злободневная штука.

– По-моему, все же корреляционные силы.

Он глубоко вздохнул.

– Да какое это имеет значение! Что нам нужно – это серьезный политик. Кто-нибудь, кто выступит против планетарных катастроф.

– Послушайте, – сказала она. – Не надо гнать слезу! У нас есть все сведения об этих людях.

– Знаю, – кивнул он. – На «Венди» находится Таскер, ему и придется говорить, но проблема вот в чем: его невозможно остановить.

– Если понадобится, мы это подредактируем. Послушайте, Авги, мы здесь, и должны сделать все, что в наших силах. Иначе я категорически отказалась бы от этого назначения. Однако все будет намного интереснее, чем вы думаете.

– С какой стати?

– А вот с какой. Планеты не сталкиваются друг с другом ежедневно. – Она сдвинула брови, сожалея, наверное, не о назначении, а о своем партнере. – И еще на Обреченной обнаружены руины.

– И ни единого признака цивилизации. Неужели кого-то может взволновать эта груда камней там, внизу?

– Авги, кто-то же нагромоздил эту груду камней.

– Сомневаюсь, что те, кого послали вниз, успеют это выяснить.

Она мягко улыбнулась.

– Я того же мнения. Послушай, забудь о «Венди». Обреченная – покинутая планета. Три тысячи лет назад она покрылась льдом. На ней – ни следа городов. Это означает, что даже если кто-нибудь и остался, то это – дикари. Безнадежно тупые дикари. А исчезнувшая цивилизация? Это уже новость. Люди, у которых нам надо взять интервью, бродят вокруг башни. Они не на корабле. Прикинь, каким образом подойти к этой стороне вопроса, и мы – в деле!

Он откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок.

– Знаете, Эмма, иногда я действительно ненавижу эту работу.

9

Археология – занятие для неизлечимых дебилов. Археолог – мусорщик с ученой степенью.

Грегори Макаллистер. Судьбоносная ночь. (из книги «Порты назначения».)

«Венди» неторопливо проследовал вдоль «леденца» до его противоположного конца. Ученые делали снимки, хотя все секции походили одна на другую, вели учет креплениям (всего их оказалось тридцать девять), которые не давали стержням разойтись, и наконец прибыли к астероиду.

Состоящий скорее из камня, нежели из металла, тот являл собой почти совершенную сферу. Его окружала металлическая сеть, соединявшая его с агрегатом посредством прямоугольной пластины, в несколько метров толщиной, закругляющиеся на краях и углах.

Чудовищная длинна объекта приводила к кажущейся миниатюрности астероида, если смотреть издалека. На самом деле тот был диаметром примерно в километр.

Марсель с Бикманом наблюдали за его приближением на мониторах. Бикман явно был разочарован, а Марсель думал о том, почему чувствует себя не в своей тарелке в такой великий момент. И еще он задавался вопросом: «Что здесь не так?»

– Я надеялся, – заметил Бикман, – обнаружить нечто, что подскажет нам, кто здесь расположил эту штуку. И по какой причине. Я думал, что, возможно, на одном или другом ее конце находится какой-то центр управления. Что-нибудь.

Марсель положил руку ему на плечо.

– Если это оставили какие-то люди, то где-то поблизости должны быть инструкции, как им пользоваться.

– Я говорил серьезно.

– Да знаю, – прозвучало признание несуразности ответа.

Они снова вышли наружу, причем только вдвоем, и занялись осмотром астероида. Они плыли над каменистым пейзажем, используя для перемещения ранцевый двигатель Марселя.

Почти всю сеть покрывал слой пыли. Металлические звенья толщиной всего в два сантиметр, похоже, были изготовлены из того же материала, что и стержни, а соединяли их прямые прутики длиной три четверти метра.

Марсель с Бикманом задержались, чтобы внимательнее изучить соединительную пластину, и были приятно удивлены, обнаружив на ней ряд выгравированных символов. Все буквы соединялись, как будто были написаны от руки.

– Я хотел бы в конечном итоге забрать это на корабль, – произнес Бикман. – И увезти на Землю.

Однако пластина была очень большой. Марсель на глаз прикинул ее размеры и решил, что она не пройдет в грузовой отсек.

– Мы могли бы распилить ее на части, – предложил он.

– Если будет какая-то необходимость…

Они медленно продвигались, поглядывая туда, откуда начали свой путь: вниз по оси агрегата, в сторону самого сердца Обреченной.

Они собрали образцы всего: камня, пыли, сети и пластины. Закончив с этим, вернулись внутрь и сделали себе кофе. На корабельных часах было 2 часа утра, 27 ноября.

Бикман предположил, что неизвестные конструкторы усовершенствовали технологию и этот тип небесного трапа просто-напросто устарел. Марсель слишком устал, чтобы его это волновало. Но как только он собрался удалиться в свою каюту, прозвучал голос Билла:

– Капитан, спутниковый сканер выполнил затребованные вами съемки горной гряды у побережья.

– Отлично, Билл. – Обычно он просил показать ему результаты. Но сейчас было не до того. – Ну и как, есть что-нибудь интересное?

– На одной из вершин обнаружено искусственное сооружение значительных размеров.

***

Дверь открылась почти сразу, с одного касания лазера. За ней оказались оборудованные полками стены и сводчатый потолок. Хатч осветила фонариком голый деревянный стол. Казалось, что глубоко в нишах притаились какие-то призрачные силуэты.

– Есть! – воскликнула Тони.

Статуи. В помещении было шесть ниш, и в каждой – по фигуре. Пять были разбиты, и их осколки валялись в пыли, а одна оставалась целой и невредимой.

Уцелевшее изваяние походило на сокола. Но он стоял прямо, в камзоле и облегающих брюках, похожих скорее на рейтузы. На шее висел медальон непонятного назначения. Хатч фигура напомнила Гора.

– Думаете, они выглядели так? – спросила она.

– Может быть, – отозвался Найтингейл. – Вполне. Маленькие существа, произошедшие от птиц.

Кем бы ни были эти существа, стоявшие в нишах, теперь они исчезли.

Хатч отослала снимки на «Венди». Она слабо надеялась услышать при этом Марселя, но на корабле было раннее утро. По дипломатическим соображениям она отослала снимки и Макаллистеру, который вкушал поздний завтрак на посадочном модуле «Звезды».

Он воспринял это довольно спокойно, как ей показалось, но все же соблаговолил поблагодарить ее и попросил постоянно информировать его о находках. Он произнес это таким тоном, словно речь шла о чем-то тривиальном.

Помещение, догадалась Хатч, некогда служило кабинетом. Или, может быть, библиотекой.

Найтингейл кивнул.

– Да. Мне бы хотелось прочесть их свитки.

Действительно, что еще бывает более ценного для истории?

Остальные фигуры, скорее всего, тоже представляли собой различные изображения сокола. Они собрали обломки, по возможности отдельно каждой из шести статуй, отнесли их в посадочный модуль и сложили в грузовой отсек.

***

Снег прекратился, и поздним утром разошлись последние облака. «Вполне сносная погода для интервью», – отметил Макаллистер.

Везерал погрузил в грузовой отсек несколько фрагментов мебели, напоминающей кукольную, пару шкафчиков, кресло и стол. Все было сильно поломано, но это не имело значения. «Трансгалактик» запросто сумеет отреставрировать эти предметы, придав им вид превосходно сохранившегося антиквариата.

Везерал прихватил заодно и дротик. У того был железный наконечник, и Макаллистер задавался вопросом, действительно ли он использовался в битве? Он пытался вообразить ястребов в штанах, летающих, чтобы ударить друг друга этими острыми стручками. «Нелепее чужой цивилизации, – размышлял он, – может быть только чужая религия».

Кейси принесла два складных кресла, решив провести с ним беседу на открытом месте, перед башней. Или, возможно, даже внутри башни.

– Там слишком скверный воздух, – возразил он. – Не хочу выходить наружу и с трудом пробираться по снегу в это здание.

– Почему же?

– Оно смотрится очень холодно, Кейси.

– Вас что, волнует публика?

– Если мы будем смотреться холодно, то и публика отнесется к интервью с прохладцей.

– Вы шутите!

– Ничуть. Я совершенно серьезен.

– Но они увидят, что у нас фликингеровские костюмы.

– А что они в этом понимают? Подумаешь, какой-то пульт управления висит… Они увидят снег и нас с вами – в теннисках. Никаких костюмов они не увидят. Неуютная картинка.

– А нужна уютная?

– Разумеется!

Она вздохнула.

– Ну хорошо. Так что тогда? Останемся в посадочном модуле?

– Верно. Несколько грубовато, но не особенно.

Кейси одарила его снисходительной улыбкой, и он понял, о чем она подумала. Модуль сел слишком далеко от башни. Фактически, ее частично скрывал другой летательный аппарат.

– Я скажу Везералу, чтобы он переместился поближе.

– У меня есть идея получше, – заметил Макаллистер.

Две женщины, Хатчинс и Тони-как-там-ее, тащили к своему кораблю стол. Понаблюдав за Хатч, Макаллистер понял: ее проблема в том, что она лишена чувства юмора. Она уж точно не относилась к тому типу женщин, с которыми он мог бы пожелать завязать длительные отношения. Она вела себя чересчур озабоченно, и, похоже, ничуть не беспокоилась, что воспринимается не совсем серьезно.

Стол был большим, и Хатч с Тони несли его с трудом. Макаллистер извинился перед Кейси, вышел из модуля, подошел к ним и великодушно осведомился, не может ли он чем-либо помочь. Хатчинс подозрительно взглянула на него.

– Да, если вам угодно, – наконец ответила она.

Стол был прямоугольным, таким старым, что было невозможно определить, из какого материала он изготовлен, и по сравнению с остальными предметами мебели длинным – вероятно, за ним уместилась бы дюжина местных обитателей. Со всех сторон на нем были вырезаны геометрические узоры, возможно, символизирующие листья и цветы.

Кейси присоединилась к ним и тоже подсобила.

Грузовой трюм оказался так забит, что непонятно было, войдет ли туда стол, однако после некоторых перестановок им все же удалось разместить его там.

– Благодарю вас, – сказала Хатчинс. – Он оказался намного тяжелее, чем выглядел.

– Рад помочь.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

– Вы хотели что-то у меня спросить?

«А она не такая уж дура», – решил Макаллистер.

– В сущности, мне бы хотелось прибегнуть к вашей помощи. Мы с Кейси собираемся записать интервью. Вот я и подумал, может, вы бы разрешили использовать ваш посадочный модуль.

– Использовать для чего? – Она посмотрела на Макаллистера, затем перевела взгляд на грузовой отсек, заполненный артефактами, тем самым давая ему понять, что не вполне одобряет эту мысль. – Что вы задумали?

– Просто сесть и поговорить. В модуле тепло и нет снега, но при этом царит атмосфера раскопок. А заодно великолепно видна башня.

– Вы не сможете сделать оттуда панораму, – заявила Хатч.

Он догадался, что она имеет в виду: не позволяет поднять верх кабины и разгерметизировать ее.

– Да нам это и не нужно. Публика все равно не поймет, в чем тут дело.

Хатч пожала плечами.

– У вас есть час. Потом нам надо улетать.

– Это просто прекрасно! Я вам бесконечно благодарен!

Хатч повернулась, чтобы уйти.

«Забавная женщина».

Макаллистер с журналисткой поднялись в кабину. Кейси отсоединила микрофон и наушники от своей линии связи, подключила к ней микросканер, разместила его на подставке и нацелила на свой объект. Затем в стратегических направлениях установила еще сканера.

В глубине кабины находились артефакты, способствовавшие особой атмосфере. Макаллистер расположился так, чтобы оружие оказалось закрыто его спиной, а башню за окном было видно. Кейси стала передвигать и убирать загораживающие обзор предметы, чтобы изо всех положений картинка была хорошей.

Что-то крупное и темное поднялось над деревьями на западе, описало в воздухе большой неровный круг и снова опустилось. Неизящное существо, чем бы оно ни было. «Да, – подумал Макаллистер, – пусть наступит Армагеддон, поглотит эту холодную планету и уничтожит всех ее живых тварей».

***

Хатч отвернулась от Макаллистера и остановилась около входа в башню, разговаривая с Найтингейлом. Тем временем на связь вышел Чианг.

– Хатч, – проговорил он. – Похоже, тут у нас еще кое-что.

– Что? Что именно?

– Вроде надпись. Правда, куски откололись. Однако вполне разборчивая. Еще мы пробились в открытый коридор.

– Где вы?

– За библиотекой.

– Иду.

Она спустилась по лестнице, пролезла по туннелю, миновала арсенал и двигалась дальше, пока не увидела огни. Тони с Чиангом исследовали стену, испещренную символами.

Тони посмотрела вверх, махнула рукой и отошла в сторону, чтобы Хатч было лучше видно. Частично стена была разрушена, и несколько ее крупных обломков лежали на земле. Они были покрыты рядами вырезанных символов, и, к счастью, почти все можно было разобрать.

– Восхитительно! – воскликнула Хатч.

Символы не были пиктограммами, и среди них попадалось много похожих. Она предположила, что рассматривает запись каким-то алфавитом. Кроме того, текст был разделен на блоки.

Абзацы.

Письмо выглядело как скоропись. Оно напоминало ей арабский язык, с его изгибами и плавностью линий.

– Ты это запечатлела? – спросила Хатч.

– Каждую загогулину. – Тони похлопала по микросканеру.

Несколько отрезков письма, на самом верху, выделялись заметнее, чем следующий текст.

– Может быть, это имена, – предположил Чианг.

– Возможно. Это могла быть своего рода мемориальная доска. Вот здесь – кем они были, а здесь – чем занимались.

– Ты и в самом деле так считаешь? – осведомилась Тони.

– Кто знает? – ответила Хатч. – Это может быть что угодно.

Луч фонаря Тони упал на черепок, обломок горшка.

– Как жаль, что у нас нет времени, чтобы производить раскопки, – сказала Хатч. Ей хотелось очистить ото льда этот город, найти предметы, которыми пользовались эти люди; увидеть их дома и найти побольше изображений. Возможно, получить ответы на важные вопросы: использовали ли здесь вьючных животных, как долго здесь жили, каким богам поклонялись? – Ладно, – продолжила она. – Давайте поднимем это наверх, потом вернемся и поглядим, что еще можно отсюда забрать.

Они вырезали из стены центральную часть. Чианг попытался этот блок утащить, но тот оказался слишком тяжелым, чтобы управиться с ним в такой тесноте.

– Давай пока оставим это здесь, – предложила Хатч. – Попробуем справиться с этим позднее.

Он кивнул, поднял пару обломков и направился к выходу. Тони взяла еще два, оставив Хатч собирать осколки поменьше.

***

Найтингейл стоял у входа в башню и старался «не думать о белой обезьяне». Но ничего не мог с собой поделать и каждые несколько минут поглядывал наверх, на кабину челнока «Уайлдсайда», где Макаллистер, сидя в величественной позе, жестикулировал и вещал. Внезапно этот великий человек повернулся в кресле и посмотрел прямо на Рэнделла. Потом встал, пересек кабину, вышел из посадочного модуля и направился в его сторону. Найтингейл напрягся, готовый оказать сопротивление.

– Послушайте, – произнес Макаллистер, подойдя ближе. – Я сам удивляюсь этому, но тем не менее, хотел бы попросить вас об одолжении. Вы не против?

Найтингейл сердито сверкнул глазами.

– Что вам от меня нужно?

– Мы хотели бы использовать всю эту область в качестве фона. Могу я попросить вас держаться вне поля зрения? Легче работать, когда есть ощущение полной уединенности.

***

Кейси быстро отмотала назад пленку записывающего устройства, нервно улыбнулась и наконец продолжила интервью.

– Мистер Макаллистер, через неделю Обреченной не станет. Здесь царят холод и уныние, а эта каменная башня за вашей спиной – очевидно, единственное строение на планете. Что привело вас в это богом забытое место?

– Нездоровое любопытство, Кейси.

– Нет-нет, я серьезно!

– Я всегда сама серьезность. Зачем еще прилетать сюда? Менее всего мне хочется показаться брюзгливым, но утрата – единственное, с чем мы имеем дело постоянно. Это – неотъемлемое свойство жизни. Мы теряем родителей, друзей, близких. Теряем место, где выросли, теряем целый круг знакомых. Мы тратим ужасно много времени на догадки о том, что случилось с бывшими учителями, любовниками и ближайшими знакомыми.

И вот, увы, мы теряем планету. Событие совершенно уникальное в истории человечества. Целая планета, о которой нам теперь известно, что она была прибежищем своей особой разумной жизни и все еще остается местом обитания живых существ, уходит в небытие. Полностью и безвозвратно. Через несколько дней от нее не останется ничего, кроме того, что мы вывезем отсюда.

Кейси кивнула и сказала ему то, что он и так знал: получилось отлично.

– Сегодня поутру вам выпала возможность, – произнесла она, – сходить к башне. Каково было ваше впечатление? Что показалось вам наиболее важным?

Макаллистер задумчиво посмотрел на строение.

– Нам известно, что, кто бы ни возвел эту башню, он оставил после себя телескоп, словно давал понять: мы тоже мечтали отправиться к звездам.

Однако все они исчезли, Кейси. Наверняка здесь была своя, местная версия Гомера и Моисея, Иисуса, Шекспира и Ньютона. Мы видели трубки для метания отравленных стрел и знаем, что вокруг городов возведены стены. Легко догадаться, что здесь велись кровопролитные войны. Должно быть, у них были свои походы Александра, Наполеона и Нельсона, свои гражданские войны. А теперь все это будет навсегда утеряно. Это – весьма значительная катастрофа. И по-моему, стоило прилететь и посмотреть на нее. Не так ли?

– Полагаю, вы правы, мистер Макаллистер. Как вы считаете, с нами может случиться нечто подобное?

Он рассмеялся.

– Хочется верить.

– Безусловно, вы шутите.

– Мне отрадно думать, что когда придет и наш черед, настанет время покончить с нашим существованием, мы сделаем это столь же грациозно, как обитатели этой планеты. Я хочу сказать, что трубки для метания отравленных стрел сообщат нам все, что нам необходимо знать о местных жителях. Несомненно, они были отчасти вероломны, беспринципны, лицемерны и невежественны, как наши братья и сестры. Однако катастрофа все искупает. Она наделяет их достоинством, которого в противном случае им бы никогда не видать. Весьма достойные похороны.

Поскольку мы в точности не знаем, на кого они были похожи, то будем вспоминать их в своего рода блистающем ореоле славы. Люди будут говорить о малейванцах приглушенными голосами и с большим уважением. Попомните мои слова: какой-нибудь олух из Конгресса или Совета захочет воздвигнуть в их честь памятник. В то время как, в сущности, мы можем с уверенностью утверждать лишь одно: за все свои деяния они имеют полную амнистию, поскольку не были пойманы с поличным.

***

Найтингейл не мог припомнить, чтобы когда-нибудь кого-нибудь ненавидел. Кроме Макаллистера. Когда издатель попросил Найтингейла уйти в башню, он мысленно стал искать верную отповедь, едкое замечание, уязвившее бы этого праздношатающегося, самонадеянного типа. Однако на ум ничего не приходило. Он, конечно, мог бросить ему: «Ах ты чертов фигляр», но Макаллистер просто-напросто отмахнулся бы от него. Пустозвон. Позер.

Из башни вышел пилот посадочного модуля «Звезды» с очередной деревянной конструкцией.

– Кресло, – пояснил он.

– Хорошо.

– Хатч сказала, что я могу забрать его.

– Ладно.

Найтингейл неохотно, но все же выполнил просьбу Макаллистера оставаться за пределами границы обзора сканера. Однако при этом никак не мог должным образом выполнять свою работу: наблюдать за окрестностями, особенно за той полоской деревьев, откуда накануне выходило кошачье прямоходящее. Поэтому он демонстративно-вызывающе вышел на несколько минут, прошелся, а затем возвратился в башню.

Он слушал, о чем переговаривались в туннелях. Тони, тащившая каменную глыбы с надписями на поверхность, сообщила, что обнаружила монетку.

– Какого рода? – взволнованно осведомился Найтингейл. – Что на ней?

Он стоял снаружи, наблюдая за деревьями и Везералом.

– Минуточку, – попросила она.

Пока он ждал, земля зашевелилась.

Она вздыбилась прямо под его ногами. В посадочном модуле Макаллистер и Кейси прекратили разговор, повернулись и уставились на Найтингейла. Везерал прошел полпути между башней и своим кораблем и остановился в нелепой позе, держа кресло над головой.

Земля снова задвигалась и швырнула Найтингейла ничком в снег. Он услышал по общей системе связи испуганные крики. Одна опора челнока «Уайлдсайда» стала выгибаться и подломилась. Почву резко тряхнуло еще раз. Земля и небо, казалось, чего-то ждали. Надвигалось нечто большее, и он чертовски хорошо осознавал это.

Он подумал: «Не укрыться ли в башне?» Но это было бы глупо. Зачем самому лезть под камни? Вместо этого Рэнделл решил отойти в сторону, но успел сделать всего несколько шагов, и земля затряслась снова. На этот раз толчок был очень сильным. Найтингейл опять упал. По всему вокруг пробежала рябь. Снег под ногами Везерала разошелся трещиной. Пилот попытался ускориться, по-прежнему нелепо волоча кресло. Но тут земля резко разверзлась, и Везерал провалился. И исчез. Посадочный модуль зашатался из стороны в сторону и тоже заскользил в образовавшуюся расщелину.

Все происходило в неестественной тишине. Если Везерал и кричал, взывая к помощи, то находился не на линии связи с остальными. Вдруг грохот чуть не разорвал барабанные перепонки Найтингейла. Шум стоял такой, словно океан обрушивался на скалистый берег. Планета начала содрогаться. Толчок и затишье. Затем снова толчок. Огромная каменная глыба вмяла снежный покров в пяти метрах от Найтингейла. Он посмотрел вверх и понял, что это с башни упала крыша, и еще увидел, как сама башня стала крениться на бок.

Дыра, в которой исчезли Везерал с посадочным модулем, ширилась. Образовывалась брешь. Постепенно она превращалась в бездну.

Макаллистер, сидя в челноке «Уайлдсайда», выпучив глаза глядел на Рэнделла – или, возможно, на башню. «Ага, – подумал Найтингейл с чувством мрачного удовлетворения, – это тебе не на экран смотреть!»

Марсель с орбиты требовательно осведомился, что случилось. Чианг сообщил, что стены обрушились. От башни отплывало облако пыли. Хатч по общему каналу связи приказывала всем выйти наружу.

Келли, находившаяся на первом надземном уровне, высунулась в окно и спрыгнула на землю. Несмотря на заметную высоту, она нисколько не пострадала.

– Они еще не поднялись? – спросила она.

Хатч, все еще пребывающая на связи, что-то ответила. Найтингейл не сразу смог разобраться, что она сказала.

– Рэнди, вы там?

– Здесь! – отозвался он. – И Келли со мной.

Только тогда Чианг нетвердой походкой, спотыкаясь, вышел из башни.

– Гляди, – сказала ему Келли.

Найтингейл перевел взгляд на их посадочный модуль. Тот поднялся и висел в воздухе, стараясь избежать тряски земли.

– Макаллистер угоняет наш корабль, – произнес он.

– Об этом потом. Где Тони? – волновалась Хатч.

– Не знаю. Все еще внутри.

– А что с Чиангом?

– Он здесь. С нами.

– Тони? – позвала Хатч.

Ответа не последовало.

– Тони!

Снова никакого ответа.

– Разве она не была с тобой внизу? – спросил Чианг.

– Она пошла наверх.

Найтингейла бросило на землю, и он тотчас же услышал отдаленный грохот.

Хатч продолжала вызывать Тони.

***

Пробираясь по туннелю, Тони остро ощущала значительный вес камня и льда над своей головой. Будь ее воля, она бы несла постоянную вахту, предпочтительно на самом верху башни.

Тони ползла на четвереньках. Ранец у нее за плечами был полон артефактов, а она думала о Сколари. Он остался на «Уайлдсайде» вместе с Эмбри. У нее не было причин ревновать, но почему-то она чувствовала себя уязвленной. Трудно было представить, что они не провели вместе последние две ночи.

Когда началось землетрясение, Тони задумалась над тем, какую ответственность будет нести Хатч, если она потеряется или погибнет.