Текст книги "Лилит: змея в траве"

Автор книги: Джек Лоуренс Чалкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14
ДИКАРИ И АМАЗОНКИ

Как пишут в романах, я потерял дар речи и ошарашено смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Наконец я заговорил:

– Вы меня ждали?

– А для чего, по-твоему, я торчу в этом негостеприимном отеле под открытым небом? Присаживайся. У меня горячий чай.

Я подошел к нему, но внезапно остановился:

– Ти! Я забыл Ти!

Отец Бронц недоуменно посмотрел на меня.

– Ничего, у меня есть немного, – несколько схонфуженно произнес он.

– Да нет, я не про чай, а про Ти[1]1
  Каламбур: Теа[и:] – чай, Ти[и:] – имя девушки.


[Закрыть] – девушку!

Поняв, о чем идет речь, отец Бронц расхохотался:

– Отлично, отлично! Значит, ты и ее прихватил! Об этом ты должен рассказать подробнее.

Я решил сначала привести ее, а уж потом рассказать все отцу Бронцу. Так или иначе, отныне я не один, и если отец Бронц ведет свою игру, то явно в мою пользу.

Я принес Ти к костру. Старик тут же подошел к ней и внимательно осмотрел, с неподдельным сочувствием и интересом.

– Сволочи, – пробормотал он. – Гореть им в аду во веки веков. – Он закрыл глаза и положил руку ей на лоб.

– Можете чем-нибудь помочь? – спросил я. – Она сейчас всего лишь ходячий робот!

Отец Бронц вздохнул и на мгновение задумался:

– Если бы я был врачом – да, конечно. Если бы я хоть немного разбирался в биологии – вполне возможно. Я вижу модифицированные участки мозга, но я просто не рискнул бы что-нибудь предпринимать. Можно сильно повредить мозг или убить ее. Нет, мы обязаны найти человека, который бы ей помог, другого выхода нет.

– Только не в поместье, – беспокойно произнес я. – Все, что они сделают, – отправят обратно к доктору Пону.

– Пожалуй, – раздумчиво согласился он. – Придется доставить вас в безопасное место, где ты получишь необходимую помощь, а Ти – квалифицированное лечение. Я чувствовал, что у нас возникнут проблемы с друзьями, союзниками и убежищем, но не подозревал всей их глубины.

Вздохнув, он направился к костру, снял с огня пустотелую тыкву с водой, высыпал в нее щепотку листьев из мешочка, прикрепленного к поясу. Я заметил, что таких мешочков у него несколько.

– Присаживайся, – пригласил отец Бронц. – Еще несколько минут, и чай будет готов. Давай поговорим.

Я послушался, чувствуя себя немного лучше. Я уже давно хотел расспросить отца Бронца о нем самом.

– Вы сказали, что предвидели необходимость искать убежище для меня, ожидали меня здесь, – сказал я. – Может, расскажете почему?

Мой собеседник улыбнулся:

– Сын мой, я уже давно вышел из Зейсса. Они собрали на званый вечер много знатных особ, в их число попал и я. Мы с герцогом старые друзья – мне выпала честь оказать ему некоторые услуги.

– Я хорошо помню ту ночь, – отозвался я. – Именно тогда я убил Кронлона и сдал экзамен на силу, если можно так выразиться. Однако я полагал, что к тому времени вы давно покинули поместье.

– Я так и собирался сделать. – Старик принялся аккуратно разливать чай в маленькие, искусно гравированные тыковки-чашечки. – Если бы не политика – она здесь правит бал. Из-за этого я прибыл в Шемлон чуть позже, чем предполагал; когда я собрался уезжать, прибыл гонец из Зейсса с известием о том, что ты был приговорен, бежал и теперь находишься в розыске. Ты действительно горячий, сынок.

Я кивнул.

– Как бы то ни было, – продолжал отец Бронц, – мне не пришлось долго думать, чтобы понять, что ты нуждаешься в защите и что помочь тебе, кроме меня, некому. Поэтому я щедро делился со всеми своими дальнейшими планами, стараясь по возможности облегчить тебе задачу. Я не хотел, чтобы ты встретился со мной в Шемлоне – эта огромная деревня не располагает к подобного рода встречам, – а отправился в поместье Мола, и на полпути остановился и разбил лагерь. Я решил стоять здесь до тех пор, пока кто-нибудь не начнет меня расспрашивать или же пока ты меня не найдешь. Однако я все равно собираюсь заехать в Молу – просто для отвода глаз, как ты понимаешь.

– Вы легко угадали мой маршрут. Странно, почему это не удалось Артуру?

– О, я вижу его насквозь, – рассмеялся отец Бронц. – За мной внимательно следили его летающие червяки, а мои хорошие знакомые при выезде из Шемлона сообщили твои приметы и предупредили, как нужно сообщить отвоем появлении. Я ведь один из них, сын мой! Для них я просто старый друг герцога, старый и очень близкий друг. Разве им могло прийти в голову, что ты станешь меня разыскивать. А уж чтобы я сам искал встречи с тобой – это выше их понимания. Они твердо уверены, что я при первой же возможности испепелю тебя взглядом.

– А вы меня не испепелите? – на всякий случай поинтересовался я, отхлебывая обжигающий напиток.

– Конечно, нет, – обиделся священник. – Стал был на тебя чай переводить? Нет, сын мой, я возрождаю для тебя древний обычай моей Церкви! "Убежище". Давным-давно, Церковь обладала неслыханным могуществом и властью, уже отделенной от сиюминутных, мирских нужд, ведь мы присягали на верность не королю, но Богу. Любой, кто подвергался гонениям, мог войти в собор и потребовать убежища, и Церковь обязана была защитить его от скорой расправы. И теперь ты просишь о защите – могу ли я, христианин, оттолкнуть тебя? Я принес этот обычай сюда. И кроме того, – добавил он, лукаво улыбнувшись, – я смертельно устал от здешней размеренной жизни.

Я рассмеялся и допил чай. Отец Бронц, увидев мою пустую чашечку, налил еще.

– А теперь, – продолжил он, усаживаясь, – посвяти меня в свои планы.

– Самое главное – вылечить Ти, – ответил я. – Кроме того, я хотел бы продолжить обучение. В поместье Зейсс мне сказали, что у меня потенциал магистра, и я хотел бы достичь этого уровня. А вообще-то я претендую на большее.

Он кивнул:

– Разумеется. И то, что первой ты упомянул Ти – как и то, что ты страшно осложнил себе жизнь, прихватив ее с собой, – на самом деле говорит в твою пользу. Но, предположим, я доставлю тебя в поместье Моаб и ты по-настоящему овладеешь силой. Станешь магистром, а может, даже и рыцарем. Что дальше?

– Хм… – Я задумался над столь откровенным вопросом. Действительно, что же дальше?

– Однажды я захвачу поместье Зейсс и стану его полноправным хозяином. А дальше… видно будет.

Отец Бронц хитро усмехнулся:

– Итак, тебя привлекает рыцарство, да? Ну что же, возможно, тебе это по плечу. Кол. Возможно, возможно… Ну да ладно, это еще не скоро. А какие наши ближайшие планы? Нужно помочь тебе и Ти, а затем каким-то образом доставить тебя в поместье Моаб.

Я прекрасно понимал, с какими трудностями это сопряжено. Мечтать, конечно, не грех, но пока что у костра сидел голый, перепачканный с ног до головы человек и попивал чай.

– Я двинусь в путь, как и обещал, – сказал отец Бронц, – и оставлю тебе кое-что, чтобы несколько дней ты провел с полным комфортом. Если уж ты преодолел все капканы и ловушки и добрался до меня, то затаиться на некоторое время для тебя пара пустяков.

– А потом? – Мне не хотелось выпускать ситуацию из-под контроля. В противном случае я вновь почувствовал бы себя беспомощным.

Странствующий священник усмехнулся:

– Из поместья я отправлю небольшое послание некой партии. Я назначу им встречу, и мы используем их возможности в наших целях.

– Некой партии? – искренне удивился я. – Вот уж не думал, что на Лилит в принципе возможна оппозиция!

– Это не совсем то, о чем ты подумал, – ответил священник. – Как бы тебе сказать… Видишь ли, они просто дикари.

Глава 15
РАЗГОВОР

Эти два дня показались мне самыми долгими за все время после побега. Я слонялся по окрестностям и проникся к старому проповеднику гораздо большим доверием, чем раньше. И не потому, что у меня появился выбор; если бы отец Бронц оказался провокатором, я бы уже давно любовался искаженным яростью лицом Артура. Теперь я больше беспокоился о судьбе самого священника.

С другой стороны, особых причин для беспокойства не было. На Лилит отец Бронц занимал если и не исключительное, то по крайней мере привилегированное положение. Он свободно передвигался по планете, делал что хотел и ни перед кем не отчитывался. Даже церковной иерархии над ним не было. Его хорошо знали во всех поместьях и всегда оказывали самый радушный прием. Даже отпетые негодяи и психопаты боялись поднять руку на друга самого герцога, так что в центрально-восточной области огромного континента ему была гарантирована полная безопасность. Впрочем, и отец Бронц ни для кого не представлял угрозы. Как и положено священнику, он искренне заботился о всех обездоленных. Его молитвы, обращенные к Всевышнему, на самом деле адресовались правящей верхушке, ведь любая официальная религия всегда апеллирует именно к земным правителям.

Бронц вернулся на вторые сутки, поздно вечером. Усталый, но довольный.

– Все отлично, – сообщил он, – только нам предстоит небольшое путешествие. До места встречи два дня пути. Надо спешить. Вокруг полно патрулей, да и они долго ждать не могут. Мы выходим.

– Что, прямо сейчас? – возмутился я. – Уже темно, да и на вас лица нет. У вас может не выдержать сердце, а потерять вас мне очень не хотелось бы. Особенно теперь.

Отец Бронц едва заметно улыбнулся.

– Да, прямо сейчас, – твердо сказал он. – Я припас немного соломы, так что мы надежно спрячем не только Ти, но и будущего рыцаря. Хотя, конечно, ты прав – я ужасно устал. Шутка ли – выполнить за два дня обязанности, на которые я отводил неделю, да еще и участвуя при этом в тамошней светской жизни! Нам просто необходимо выехать сейчас – я смогу немного поспать, пока ты будешь править.

Его слова меня не на шутку встревожили.

– Но ведь вы управляете этой зверюгой своею силой! Я так не умею!

– Ну, Шеба – замечательная жучиха! – небрежно бросил отец Бронц. – Ее даже подгонять не требуется; на протяжении примерно тридцати километров нам не встретится ни одной развилки, так что ты просто следи, чтобы она тащилась вдоль дороги, и все. А если нас остановит патруль, припустишь зверюгу что есть мочи – и тут же буди меня!

Править местным насекомым оказалось нетрудно. Шеба и правда была созданием послушным и выносливым. Но мне все равно дважды пришлось разбудить священника, в первый раз нечто темное и непонятное появилось из джунглей, во второй – беззвучно пролетело над нами. И тут ангельское терпение отца Бронца истощилось.

– Пора бы тебе повзрослеть, Тремон, – сказал он со вздохом. – Ведешь себя, как дитя. Неужели ты до сих пор боишься темноты? Мой тебе совет – прислушивайся к насекомым. Пока ты их слышишь, все в порядке.

Я действительно чувствовал себя не в своей тарелке, управляя в кромешной тьме гигантским тараканом. Однако симфония огромных сверчков, цикад и других тварей не прерывалась ни на секунду, и я позволил себе слегка расслабиться.

Когда Бронц проснулся, мы сделали привал и приготовили чай.

– Проклятое место, – проворчал святой отец. – Никаких продуктов не напасешься, если нет магистра – все гниет за день. Я, например, предпочитаю питаться дарами полей и беречь силу на эти вот тыковки и на чай.

Я сразу понял намек и бодро направился в джунгли на поиски пропитания. Много я не принес, поскольку боялся удаляться от дороги, но собранного – нескольких дынь и одной-двух пригоршней ягод – оказалось вполне достаточно. Бронц своей силой законсервировал пищу. Но я почему-то подумал, что он профессионал совсем в другой области.

Отец Бронц выбрал маршрут, пролегавший вдали от перенаселенных поместий, и мы почти все время ехали по диким местам, хотя и там встречались порой случайные попутчики.

И тогда я, забравшись в повозку и накрывшись соломой, замирал, стараясь ничем не выдать своего присутствия, а отец Бронц вел душеспасительные беседы (иногда очень долгие). В основном нам попадались смотрители, перевозившие всевозможные грузы из поместья в поместье. И хоть мне было очень неспокойно, я почему-то не сомневался, что отец Бронц уничтожит их на месте, если мне будет грозить опасность. Но вот кого я действительно боялся, так это магистров. Еще вопрос, кто бы одержал победу. Вряд ли отец Бронц.

Один раз мы столкнулись с самым настоящим кордоном. Видимо, магистр Артур решил взяться за меня всерьез. К счастью, отец Бронц хорошо зная охранников, и нас пропустили без особых хлопот. Я не склонен был недооценивать Артура: если ему сообщат, что экипаж священника пропустили без обязательного досмотра, он бросит в погоню за нами всех оставшихся людей.

Однако все обошлось. Видно, судьба благоволила к нам. Большую часть времени дорога оставалась совершенно пустой, и мы с Бронцом могли свободно беседовать. У меня появилась прекрасная возможность выяснить многое из того, что меня интересовало.

– Похоже, тебе не очень-то нравится система, сложившаяся на Лилит, – заметил он однажды. Я усмехнулся:

– Система всеобщего принуждения. Крошечный правящий класс из самых отпетых уголовников Конфедерации, обладающий к тому же неограниченным могуществом. Никогда не видел ничего более омерзительного.

– Ну и что ты собираешься с этим делать? – весело спросил он. – Какой общественный строй предложил бы властитель Тремон?

– Микроорганизмы Вардена усложняют дело, – уклончиво ответил я. – Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно… – Отец Бронц как-то странно посмотрел на меня. – Большинство людей, – неловко поправился я. – Те, кто обладает силой, как правило, и без того достаточно испорчены; их преемники должны обладать еще большей силой – и, естественно, пороками с ней сопряженными. А сюда и так отправляют королей преступного мира.

Отец Бронц улыбнулся.

– Итак, истинный рай заражен пороком, – заключил он, – и ныне здесь правят порождения тьмы и исчадия ада, я правильно понял? То есть достаточно уничтожить гадину, и иступит новый золотой век?

– Не надо так упрощать. Вы же прекрасно понимаете, о чем я. Более прогрессивные властители способны создать лучшие условия для самых бесправных, избежав при этом как самого террора, так и его непременного следствия – разложения высших слоев общества.

– Да ну? – Он задумался. – Интересно, очень интересно. Лилит – планета непростая, и мне кажется, ты рассматриваешь ее слишком однобоко. Микроорганизмы Вардена не только и не столько источник силы и могущества. Это еще и основополагающий элемент биосферы, который оказывает определенное влияние абсолютно на все. Эти симбиоты – специфический продукт эволюции, не встречающийся больше нигде, лишь по странной случайности человек оказался здесь и научился использовать новые возможности.

– Вы о чем?

– Этот огромный организм можно рассматривать как развивающийся всепланетный регулятор. Как и почему он возник – вопрос не ко мне, но я думаю, что эта планета в далеком прошлом претерпела ужасную катастрофу. На Лилит нет ни рептилий, ни млекопитающих, ни кристаллических структур, а именно этими формами изобилуют остальные планеты Вардена. Здесь выжили только насекомые, которые обладают большей приспособляемостью и – как ни странно – гораздо меньшей изменчивостью. Но я считаю, что даже растения и насекомые подверглись очень мощным изменениям во время катаклизма, и для поддержания стабильности биосферы потребовался особый механизм. Вот в чем причина появления бактерий Вардена.

А… Вы говорите о планете, как о живом существе, – заметил я.

Отец Бронц кивнул:

– Да, я думаю, что так оно и есть. Сам посуди: когда столетия назад человек вышел в космос, он ожидал встретить множество инопланетных цивилизаций. А что получилось? Миллионы безжизненных каменных глыб, газовых гигантов, осколков льда – и редко, крайне редко нечто такое, что после определенных усилий можно колонизировать. На планетах, пригодных для обитания, обязательно существовали местные формы жизни, по крайней мере простейшие. И все они, невзирая на биологические различия, образ мышления и негуманоидное поведение, все они были постижимы. Человечество никогда не сталкивалось с инопланетянами, которых невозможно понять в принципе, которые противоречили бы всем известным законам биологии и социологии. Никогда – до открытия Лилит и соседних планет.

Я осмотрелся. Яростно шумели деревья, в не правдоподобно синем небе ярко светило местное солнце.

– Не понимаю, куда вы клоните, – честно признался я. – Я не встречал планеты более похожей на Землю.

Он кивнул:

– Сходство чисто внешнее. Все здешние насекомые уникальны, но это действительно насекомые, их не спутаешь с другими живыми существами. Здешние деревья – самые настоящие деревья, и в них идут процессы фотосинтеза, благодаря которым здешним воздухом можно дышать. Но посуди сам – существование Ромба Вардена невозможно объяснить с помощью теории вероятности и математической статистики. Четыре очень похожие друг на друга планеты находятся на орбитах, позволяющих развиться жизни.

– Я уже слышал гипотезу, что планеты Вардена имеют искусственное происхождение. Но пока это не доказано.

– Это правда. – Отец Бронц вздохнул. – Но вспомни, я ведь только что говорил о достижимости внеземного разума. Я чувствую, что в огромной Вселенной слишком многое необъяснимо из-за нашего догматизма. То, с чем мы столкнулись здесь, действительно непостижимо. Это чужое. Мы просто не способны принять возможность самого существования чуждого нам разума. Но он ведь существует! Я убежден, что в споре между теорией и Вселенной всегда права Вселенная.

– Божественное провидение, да? – сказал я просто, чтобы что-то сказать.

Как ни странно, он не обиделся и даже улыбнулся:

– С тех пор, как я уверовал в то, что Господь, сотворивший Вселенную, присутствует везде и во всем, – с тех пор я убежден в этом. Да-да, Господь абсолютно логичен. И этот мир пребывает в гармонии со всей Вселенной – даже если он противоречит нашим представлениям. Впрочем, это к делу не относится. Я просто хотел объяснить, почему твои мечты о превращении Лилит в рай навсегда останутся лишь мечтами.

Я усмехнулся:

– Все равно я не отступлю, святой отец. Что же еще остается?

Он махнул рукой:

– Кто знает? Можно обсуждать это с пользой, а можно – впустую. Не знаю почему, но мне кажется, что тебе предопределено стать властителем. Возможно, ты погибнешь, так и не достигнув цели, но если все-таки достигнешь, хотел бы я знать, что тогда?

– Властитель Тремон! – Я засмеялся. – Да в Конфедерации все поумирают от хохота!

– Ты такой же Тремон, как я – Марек Криган, – резко сказал он. – Довольно врать, тебе все равно никто не поверит. И я в первую очередь.

Я похолодел:

– Это вы о чем?

– Знаешь, почему за тобой охотятся? Не знаешь. Так вот, за тобой охотятся потому, что агентура Кригана в Конфедерации сообщила, что ты агент спецслужб, направленный сюда специально, чтобы убить Кригана, И мы оба знаем, что это правда. Ты слишком благороден и воспитан для настоящего Тремона, у которого была одна радость – делать отбивные из тех, кто попадет под руку. Я сразу все понял, еще во время нашего первого разговора. Не тянешь ты на пирата – слишком уж манеры хорошие. Кто же ты на самом деле?

Да, пожалуй, притворяться бессмысленно. Все равно и Криган, и Артур знали правду.

– Какая разница, кто я? Все равно я уже совсем другой человек, отныне и во веки веков я – Кол Тремон; с тех пор как я оказался в его шкуре, мы с ним успели сродниться. Это трудно представить.

Он кивнул:

– Ну что же. Кол так Кол. Но ты правда агент?

– Профессиональный, – честно признался я. – Но не такой, как вы думаете. Ведь работа на Лилит имеет свою специфику. Я должен буду остаться здесь до конца дней. Зачем мне убивать Кригана? Разве только, чтобы самому сделаться властителем? Нет, у меня другая цель.

– Знаешь, мне даже трудно представить, что в Конфедерации уже освоили процесс транспортировки личности.

– Неужели вы знали об этих исследованиях? – поразился я.

– А как же? Разве я не говорил тебе, что был очень влиятельным лицом? Ведь в подобных экспериментах принимали участие и католики, которых интересовали определенные теологические проблемы, например, – бессмертие души. Откровенно говоря, не только я, но и вся Церковь наша Святая относилась к этому весьма скептически. Помнишь мои слова о теории и Вселенной?

Если честно, его слова меня несколько насторожили. Уж кто-кто, а я слишком хорошо знал, насколько засекречены все эти исследования. Но как бы то ни было, отец Бронц – мой единственный союзник. Выходит, я вынужден ему поверить.

– Итак, ты утверждаешь, что не намерен убивать Кригана, – продолжил отец Бронц. – Что тогда? Какие интересы Конфедерации оказались затронуты, если она решила пожертвовать лучшим агентом? И почему ты добровольно пошел на это?

Что поделаешь? Пришлось рассказать ему о пришельцах, об утечке информации из Генштаба, – все, как на духу.

Когда я закончил, отец Бронц тяжело вздохнул:

– М-д-да, значит… враждебные пришельцы? Которые используют Четырех Властителей в своих целях… Да, поразительно умные твари, сразу поняли, что к чему.

Неужели даже отец Бронц, занимающий здесь столь высокое положение, совсем ничего не знает о пришельцах.

– Так вы ничего не знаете?

– Ну… Какие-то слухи до меня, естественно, доходили, – ответил он, – но я им не верю, частично из-за самого Кригана. Он разительно отличается от остальных. Он прибыл сюда по своей воле, всю свою жизнь честно прослужив Конфедерации. Жажда мести, которая движет другими, ему совершенно не присуща.

У меня внутри все оборвалось. Просчитались. Здесь мне делать, нечего. Бронц прав – если кто и связан с пришельцами, то уж никак не Криган. Предателем оказался другой властитель. Хотя… как знать?

– Возможно, это и так, – согласился я. – Но почему человек, сделавший блестящую карьеру, отправляется сюда по доброй воле? Он что, не знал, что это – навсегда? Его, видимо, не проинформировали…

Бронц задумался:

– Хм… Значит, ты все-таки считаешь, что главная фигура здесь Криган? Н-да, пожалуй, это не исключено. Но, допустим, что человек вроде тебя полностью разочаровался в своей работе, разочаровался в системе, которой служил верой и правдой. Допустим, при выполнении очередного задания ему пришлось столкнуться с инопланетянами. Это проливает свет на многое, к примеру, как им удалось узнать так много о нас, как они использовали планеты Вардена в своих целях. Криган мог оказаться самой подходящей кандидатурой, но для этого требовалось время. Попав на Лилит, он начал восхождение. Возможно, не без помощи пришельцев. Затем, достигнув высочайшего могущества, он приступил к реализации их планов.

– Я тоже так думал, – ответил я. – Но если так, значит, инопланетяне находятся среди нас уже довольно давно. И проявляют завидное терпение.

– Может быть, и так, – задумчиво произнес Бронц. – И вы обнаружили их? И много они успели узнать, пока не произошла первая осечка? Возможно, их тактика и впрямь весьма эффективна.

– Да, но Криган, – продолжил я. – Криган. Хоть он и много меня старше, все равно мы с ним коллеги. Наша жизнь протекала в рамках одной системы, мы выполняли одинаковую работу, и я никак не могу понять, что же так изменило его отношение к Конфедерации, если он задумал ее уничтожить и посвятил этому всю жизнь.

– Действительно, странно, – согласился отец Бронц. – Я давно уже ломаю над этим голову. В устройстве Конфедерации я вижу очень много порочного. Возможно, вы несколько недооцениваете Кригана. Я бы сказал, что он крайний идеалист и руководствуется исключительно идеалистическими соображениями. Он мог бы вложить в подобный проект всю душу, причем не корысти ради, а в соответствии со своими принципами.

– Да вы с ума сошли! – воскликнул я. – Идеалист в первую очередь займется исправлением общественного строя на самой Лилит – немного улучшит положение батраков, собьет спесь с верхушки.

Отец Бронц засмеялся:

– А ты, оказывается, совсем еще глупый. Присмотрись повнимательнее к Лилит и вспомни мои слова. Социальный строй определяют не индивидуальные особенности власть имущих. Он обусловлен сопротивлением биосферы поселившимся здесь людям. Симбиоты защищают местную экосистему от нежелательных воздействий, поддерживая ее в состоянии устойчивого равновесия. И инопланетяне здесь – именно мы. Вот так-то, сын мой. Да, мы обладаем могуществом, но весьма ограниченным. Мы не в состоянии изменить облик планеты, наш удел – приспособиться к исторически сложившимся условиям. Эти микроорганизмы просто не позволят нам предпринять что-либо масштабное. Ну, подумай, ведь сюда попало уже больше тринадцати миллионов человек – и что изменилось?

Я никак не мог понять, к чему он клонит, и так прямо и сказал.

– Все очень просто, – ответил священник. – У тебя. Кол, в корне неверный подход. Здесь не Земля. Это на Земле история человечества определяется развитием техники. И именно на Земле история человечества – история непрерывной борьбы с окружающей средой, в которой победил человек. Но здесь и только здесь, на Лилит, он не смог эту борьбу даже объявить. Ничего не поделаешь, на Лилит победила природа. Одно героическое сражение, правда, имело место, только вот беда – проиграли его мы. Можно, конечно, выстроить Замок и заставить здешних тараканов выступать в роли скакунов, но это такие мелочи, которые в мгновение ока исчезнут без следа, если их не поддерживать ежечасно. Вот видишь, сын мой, Лилит сама всем распоряжается при помощи этих бактерий – а если точнее – единого всспланетного Организма. Мы можем подстраиваться, искать компромиссы, но хозяева здесь не мы. А ведь нужно как-то прокормить тринадцать миллионов человек и обеспечить им кров. Мы же способны только на косметические изменения. И в этих условиях кому-то неизбежно приходится производить продукты питания и перевозить их, разводить гигантских насекомых и содержать их. Хозяйство должно развиваться: если мы бросим тринадцать миллионов несчастных на произвол судьбы, им – чтобы выжить – все равно придется засевать дынные грядки. Начнется борьба всех против всех, и выживут все равно сильнейшие. Теперь-то ты понял, сын мой? Никого не радует тяжкий физический труд. Но предложи что-нибудь другое. В сложившейся ситуации мы просто вынуждены использовать мышечную энергию человека. Я как-то даже растерялся:

– Вы правда думаете, что по-другому невозможно?

– Отчего же? Существует много альтернативных путей развития, но все они гораздо хуже. И ты мне поверь, Криган тоже не в восторге от этой системы – слишком уж она похожа на ненавистную ему Конфедерацию, но ничего лучшего никто пока не придумал.

– Вы считаете, что здешний террор сильно напоминает Конфедерацию? – возмутился я. Отец Бронц фыркнул:

– Этого только слепой не заметит. Ты посмотри на так называемые цивилизованные планеты. Да ведь на них люди превратились в одинаковых, безликих, псевдоразумных существ. Выглядят одинаково, говорят одно и то же, едят одно и то же; работа, отдых, игры, одежда – все у всех одинаковое. Да они рабы почище наших батраков. Граждане Конфедерации даже мыслят одинаково. Но при этом все счастливы. Пользуются всеми благами цивилизации и вполне искренни. Они крайне изнеженны и их хваленая свобода – золотая клетка. Разница только в том, что наши батраки прекрасно понимают свое рабское положение, принимая логику и справедливость подобной системы. Граждане Конфедерации настолько запрограммированы на одно и то же, что никогда не решатся взглянуть правде в глаза.

– Если это и рабство, то очень комфортабельное. – Других аргументов у меня не нашлось.

– Да, конечно. Как у канарейки. Ты, наверное, никогда не слышал о таких маленьких певчих птичках, на цивилизованных планетах нет места домашним животным. Эти птички вырастают в клетках, хозяева регулярно их кормят и ухаживают за ними. Они и не подозревают о существовании другой жизни, ибо убеждены в неизменности сложившегося порядка вещей и ни в чем ином – кроме воды и пищи – не нуждаются. Они весело щебечут, скрашивая одиночество приграничных космических скитальцев, и не только не пытаются покинуть клетку, но даже не представляют ничего подобного.

– Но это ведь животные, – обиделся я. – Вроде Шебы.

– Да, они всего лишь птицы, но до чего ж похожи на людей с цивилизованных планет! Милые, ласковые и беззаботные. Живут в одинаковых квартирах, одинаково обставленных, одинаковых до мелочей. Видят каждый день одно и то же, носят одну и ту же одежду из одинаковых материалов и работают только для того, чтобы система функционировала. После трудов праведных возвращаются в свои одинаковые домики, погружаются в свои развлечения – тоже одинаковые! – и так везде; никаких новых мыслей, идей, чувств… Наркотики скрашивают им свободное время. Их культура заимствована из прошлого, ибо ни на что оригинальное они не способны. Они настолько стереотипны, что не способны ни на любовь, ни на творчество, ни на стремления; всякий раз, когда навязывается абсолютное равенство, люди стремятся к минимуму, а как показывает история, этот уровень может быть очень низким.

– Но мы же развиваемся, – защищался я. – Постоянно прорабатываем новые идеи, усовершенствования…

– Да, – согласился отец Бронц. – Но ты же видишь, сын мой, что новые идеи возникают отнюдь не на сытых цивилизованных планетах; магистры с тех планет, тамошние смотрители и рыцари, герцоги и властители понимают, что конец прогресса будет равносилен концу их владычества. И для того чтобы прогресс не останавливался, существуют Окраина с ее суровыми обитателями, селекция и искусственное разведение гениев. Это элита, работающая в расположенных Извне Замках; там они тоже есть, не сомневайся!

– Но зато у нас нет кастовости, – парировал я. Священник расхохотался:

– Кастовости нет! А ты-то кто? А Марек Криган? Кто же в конце концов я? Ты что, и вправду думаешь, что я был преступником, а, Тремон? Я обращал души цивилизованных рабов к свету, открывал им путь к вере, надежде, к любви… Я давал им нечто давно забытое – и именно это угрожало режиму! В результате меня удалили от паствы. Да так, чтобы не вернулся. Пока я был на Окраине и пестовал сирых и убогих – система была довольна. Но как только я начал проповедовать на цивилизованных планетах – я сразу же стал социально опасен. Если бы меня не сослали, могло случиться непоправимое – рабы Конфедерации очнулись бы от своей комфортабельной, наркотической спячки и осознали, что они не просто канарейки, а люди – как я, как ты, как весь правящий класс. И меня прихлопнули, как муху.

– Да, значит, вы должны восторгаться общественным устройством Лилит, – заметил я. Он пожал плечами:

– Здесь это необходимо – пока кто-то обладает большими способностями, чем другие, и может отвечать за свою работу. Но для чего, ты мне скажи, нужно рабство там? Человек должен быть хозяином своей судьбы, а он превратился в невольника технократов. А сам-то ты разве к этому не причастен? Пойми, сын мой, время выполнять приказы для тебя прошло. Теперь ты должен сам отвечать за свои поступки и делать выбор. Трудно с непривычки, верно? Здесь, на Лилит, человек хоть и порабощен телом, но зато свободен душой. Он волен думать, любить, танцевать – делать что хочет и как хочет. Разум на свободе, а тело в кандалах – такое уже бывало. Там, откуда мы пришли, закабалены не только наши тела – это еще полбеды – закабалены наши души. Отныне ты свободен. Больше никто не посягнет на твой разум, сын мой. Пользуйся им впредь для решения собственных проблем, Я чувствовал, что это предел. Мысли отца Бронца подрывали мою веру в культуру, в человечество и в самого себя. Если все это правда, тогда чему же я посвятил жизнь?