Текст книги "Харон: Дракон в воротах"

Автор книги: Джек Лоуренс Чалкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Его слова немного успокоили меня, впрочем, как и всех остальных. Никто не горел желанием батрачить; у каждого была очень высокая самооценка. Но подтекст кормановской речи был очевиден: на положение в обществе может рассчитывать только тот, кто продемонстрирует некие способности, в которых здесь нуждаются. А если при здешнем уровне технологии все наши таланты бесполезны?

– На Хароне, – тем временем вещал Корман, – ваше прошлое навсегда осталось позади и для вас начинается новая жизнь. Эти слова слышат все, кто прибывает на Харон, и ваша реакция на них позволяет нам оценить вашу искренность. Любой, кто захочет утаить свое прошлое, автоматически будет считаться бесталанным рабочим. Он получит новое имя, но его память будет полностью уничтожена. Вы имеете право выбора.

Ну, кто первый?

Все вопросительно переглянулись, но никто не издал ни звука. Зала, по-моему, хотела что-то сказать, но лишь схватила меня за руку и крепко сжала. Похоже, никто не собирался гнуть спину на плантациях под палящим солнцем.

После длительной паузы Корман утвердительно кивнул:

– Отлично. Ваше молчание я расцениваю как готовность приподнять завесу над собственным прошлым – разумеется, чуть-чуть. Сейчас по очереди я опрошу каждого из вас. Не пытайтесь лгать – я сразу пойму это и наложу на виновного заклятие вечной честности. Вы представляете последствия, не так ли?

М-да. Этого мне уж точно не хотелось. Однако такой запрет – это еще не требование говорить правду. Если я легко обманывал мощнейшие компьютеры, обвести вокруг пальца одного человека не составит труда.

– Кто хочет, может перед собеседованием задать принципиальные вопросы.

Мы молча огляделись, словно ища поддержки извне. Поскольку никто больше не решался, я осмелился спросить:

– Разрешите? Как мы научимся магии?

Волшебник с нескрываемым удовольствием посмотрел на меня:

– Хороший вопрос. Еще неизвестно, удастся ли вам это вообще. Но в любом случае, это произойдет не в одну минуту – вам требуется привыкнуть к местным условиям. Пока вы еще задаетесь вопросом, что реально, а что нет, всякое обучение бессмысленно. Только когда вы примете этот мир и его культуру такими, какие они есть, можно начинать подготовку. Всю свою жизнь вы слепо верили в науку и уповали на опыт, но факты, эмпиризм – всеобщий предрассудок, и вы не исключение. Здесь любой эксперимент приведет к произвольным, избранным мною результатам, и оглядка на опыт. бесполезна. Мы сами определим, когда вы будете готовы, и лишь тогда займемся вашим обучением.

– То, что мы увидели сегодня, – спросил кто-то вслед за мной, – все воспринимали одинаково? А что увидят люди с других планет Ромба Вардена? И что получится на фотографии?

– Вы задали два разных вопроса, – ответил Корман, – и получите два разных ответа. Во-первых, о фотографии.

Действительно, фотоаппарат здесь будет работать, но сама фотография не имеет никакого значения – каждый увидит на ней то, что ХОТЕЛ БЫ. Предположим, я превратил вас в угара. Кто-то сфотографировал вас, посмотрел на снимок и увидел угара. Затем эта фотография попадает в другой город, и ее видят посторонние. Там тоже увидят угара, но только потому, что вы его видели, так что это спорный вопрос. Случайно попавший сюда робот не передаст вообще ничего, так как будет моментально уничтожен электронной бурей. Точно так же ничего не удастся получить с летающих роботов. Но даже если бы автомат мог здесь работать, он был бы лишь поводырем для слепцов, и вы никогда не смогли бы положиться на него – просто потому, что не знаете всех вопросов, которые нужно задать, чтобы получить ответ.

– А внешний наблюдатель?

– Этот случай посложнее. Местные микроорганизмы Вардена – это бактерии-мутанты, и они не могут обмениваться информацией с бактериями других планет. Так что наблюдатель, попавший сюда, скажем, с Лилит, увидит вещи такими, какие они на самом деле. Впрочем, на Хароне мы тоже должны быть хоть в чем-то уверены. Дом обязан быть домом, иначе первая же буря уничтожит вас. Он может быть не совсем таким, каким вы его видите, но все-таки должен быть зданием. Что касается живой материи, то это совсем другое дело. Если я превращу вас в угара, вы сами поверите, что вы – угар. Так же поступят и микроорганизмы Вардена в вашем теле. Мы не знаем, как им передается информация, не говоря уже об энергии, но это происходит, и иллюзия становится реальностью. Ваши клетки либо изменятся соответствующим образом, либо погибнут. Биохимические процессы вашего организма пойдут так же, как в организме угара, и спустя некоторое время вы станете самым настоящим угаром. И тогда даже наш воображаемый гость с Лилит увидит уже не вас, а угара.

Перспектива подобной метаморфозы пугала меня всерьез, однако важнее было другое. Микроорганизмы Вардена могут воспринимать невероятные массивы информации, недоступные никакому компьютеру, и обрабатывать их, создавая реальные объекты. Это стоило отметить.

Корман еще раз окинул всех взглядом:

– Ну, есть еще вопросы? Нет? Отлично, тогда начнем. Вам наверняка не терпится вступить в новую жизнь; точно так же и мы хотим поскорее вернуть гостиницу хозяевам, которых ваше присутствие здесь не очень обрадовало. – Он встал и подошел к своим ассистентам, которые уже установили в углу зала раскладные стол и кресла; на столе лежала огромная стопка толстых папок.

Волшебник сел за стол и взял верхнюю папку:

– Морис Кэйг!

Из наших рядов, явно нервничая, поднялся мужчина и, подойдя к комиссии, уселся напротив Кормана. Они сидели довольно далеко, и тихую речь мы бы не разобрали, однако разговор шел нормальным, деловым тоном и все были в курсе их беседы.

На первый взгляд процедура выглядела самой обычной, даже рутинной – имя, фамилия, возраст, образование, профессия, причина ссылки на Ромб и все такое. Однако в какой-то момент я уловил нечто в высшей степени странное – словно смотрел смонтированную запись, из которой вырезали кусок пленки. Кроме меня, этого никто не заметил или не подал вида, так что я тоже промолчал. Но это обстоятельство сильно взволновало меня, а дальнейшее обеспокоило еще больше.

Интересно, что подобное происходило со всеми, кроме Залы. Я внимательнейшим образом наблюдал за ней не только, чтобы поймать загадочный разрыв во времени, но и чтобы сравнить известную мне версию ее прошлого с тем, что она скажет Корману. К ее чести, они совпали даже в мелочах.

Чем дольше длилась эта тягомотина, тем сильнее нарастало мое раздражение, однако я услышал немало любопытного. Наш буйвол, захвативший себе отдельные покои, оказывается, был кем-то вроде диктатора на затерянной вдали от межзвездных трасс приграничной планете. Особое пристрастие он питал к зверским казням, пыткам и прочим ужасам. Хотя внешность у него была весьма красноречивая, я хорошо понимал, что большой, мускулистый, грязный и злобный – еще не значит тупой и недалекий. Человек, который подчинил целую планету и безраздельно хозяйничал на ней шесть лет, – безусловно, гений, и именно поэтому он и попал сюда. Лакомый кусок для Эолы Мэтьюз – хотя смогут ли они плодотворно сотрудничать, еще вопрос.

Меня оставили на закуску, и, когда Корман произнес наконец мое имя, я уже сгорал от любопытства: будет ли наша беседа так же "отредактирована"?

Со мной Корман был столь же корректен, как и с " остальными.

– Парк Лакош?

– Да.

– Вы не возражаете, если мы коснемся вашего прошлого?

Я выдержал достаточно длинную паузу, после чего сказал:

– Нет.

Он утвердительно кивнул:

– Мне понятны ваши опасения. Вы очень колоритная личность, Лакош, не правда ли?

– Боюсь, что там, Извне, выразились бы несколько иначе.

Волшебник холодно усмехнулся:

– Совершенно верно. Вы автор ряда жестоких убийств при вполне благополучной с виду жизни и карьере. Они немного скрасили безысходную скуку, царящую в Конфедерации. По-видимому, психиатры уже помогли вам решить вашу насущную проблему?

– Да. Меня долго лечили, как вы знаете. Я абсолютно здоров, однако моя популярность сыграла со мной злую шутку – нормальное общество для меня заказано.

– Теперь вы поняли, что я имел в виду, называя вас колоритной личностью? Да, именно вашу болезнь. Мы обратили внимание на то, что вы уже неделю живете в одной комнате с женщиной, но ведете себя в высшей степени благопристойно.

Скажите честно, можете ли вы вновь слететь с катушек? И даже в более ужасающих формах?

Я неопределенно пожал плечами:

– Боюсь, это вопрос к Господу Богу. Сейчас я совершенно здоров и не представляю, как я наломал столько дров. Но наломал ведь.

– А убийства? Можете ли вы убить кого-нибудь? Этот вопрос был полегче.

– Да, конечно. Например, защищаясь. При лечении мою психику не заблокировали; я не подвергался никакому программированию и, стало быть, полноценен.

Корман одобрительно кивнул, затем внезапно вперил в меня острый гипнотический взгляд; это длилось секунду-другую, не больше. Затем он отвел глаза, вздохнул и немного расслабился.

– Ну вот теперь мы одни, – сказал он.

– Что??? – Я подскочил от неожиданности, однако, оглянувшись, обнаружил только пустоту. Казалось, от остальных нас скрыла огромная черная стена.

– Это нетрудно, – сказал Корман, насладившись моим неподдельным удивлением. – Когда мы вернемся в обычный мир, никто ничего не заподозрит.

– Так вот в чем дело! – озарило меня. – А я-то думал, что за ерунда?

– Поразительно! Такое практически никому не удается.

Человеческий мозг не способен воспринимать скачки во времени. Вы, значит, заметили их, когда я беседовал с остальными?

Я кивнул:

– Сперва я даже испугался, не свихнулся ли по новой, однако это повторялось каждый раз, следовательно, я не ошибся.

– И такое случалось при беседах со всеми? Я улыбнулся:

– Со всеми – кроме Залы. Мне показалось, что вы ее сюда не вытаскивали…

– Совершенно верно. Похоже, я недооценил вас, Лакош. При соответствующей подготовке вы станете чрезвычайно могущественны. Вы просто рождены для Харона.

– Хотелось бы попробовать, – совершенно искренне ответил я.

– Посмотрим, посмотрим. У вас хорошие шансы сделать замечательную карьеру.

– О? Каким образом?

Меня удивил и в то же время слегка взволновал его неподдельный интерес к моей персоне. Я никак не рассчитывал привлечь такое внимание к своей скромной особе уже в начале игры.

Корман надолго задумался, словно борясь с терзающими его сомнениями. Немного погодя он вздохнул и решительно посмотрел на меня.

– Пять лет назад Хароном правил Тулио Корил, – сказал волшебник. – Этот хитрый старый лис был невероятно силен и могуществен. Обычная государственная рутина его совершенно не увлекала – ведь он чувствовал себя настоящим небожителем, а пристало ли Богу заниматься крючкотворством?

– Зачем же он стал властителем?

– По-видимому, из чувства долга. Это не сулило ему никакой личной выгоды, но он прекрасно понимал, какие возможности для произвола и злоупотреблений получат его соперники, если дорвутся до высшей власти; он решил перейти им дорогу.

– Неужели здесь встречаются столь благородные создания?

– И немало. Взять хотя бы меня. Вы такой же изгнанник, как и каждый из нас, и даже больше, ибо вы продукт того общества, которое вас отвергло. Оно поставило своей целью насадить всеобщее счастье в виде всеобщего равенства, но для этого ему потребовалось оболванить всех. Некоторые стали уголовниками без особых угрызений совести – это правда, однако многие превратились в преступников только потому, что позволяли себе роскошь мыслить иначе, нежели требовало руководство Конфедерации. В грязной истории человечества «инакомыслие» зачастую означало договор с дьяволом, хотя «инакомыслие» – это всего лишь "инакомыслие", и не более. Да если бы построенное ими общество оказалось действительно совершенным, разве потребовалось бы им столько детективов или наемных убийц? Разве появились бы мы, преступники?

На такой вопрос ответить всегда непросто, а в моем положении спорить и вовсе неблагоразумно. Я предпочел промолчать.

– Те, кто навязал землянам Конфедерацию, были вынуждены прибегнуть к помощи наемников для отстрела тех, кто не мог или не хотел адаптироваться. Это началось много веков назад, сменилось уже немало поколений, а диссиденты в Конфедерации не перевелись. Почему, Лакош? Нас убивают, подвергают ментальной чистке и перепрограммированию – а мы существуем. Творцы истории никогда не извлекают из нее уроков, иначе бы они поняли, что такие, как мы, – соль земли. Именно поэтому они периодически выдворяют нас из своего мира – чтобы в первую очередь избавиться от грозных конкурентов. Но сколько бы ни выпалывала своих врагов Конфедерация, ОНИ БУДУТ ПОЯВЛЯТЬСЯ ВНОВЬ И ВНОВЬ. ВСЕГДА.

– Мне трудно назвать режим Конфедерации тиранией, особенно если вспомнить, что творилось на Земле раньше.

– Дело не в названии. Новые способы маскируют старые, только и всего. Общество, однозначно указующее людям, что думать, есть, пить, кого и как любить, – это чистой воды деспотия, даже если она осыпана золотом и слаще меда.

– Но если люди действительно счастливы…

– Граждане сильнейших тоталитарных государств, как правило, счастливы; точнее говоря, они не несчастны. В истории еще не было тирана, который пользовался бы молчаливой поддержкой широчайших народных масс, что бы они ни болтали после его свержения. Революции вершат одиночки, избранные, с достаточно развитым воображением и интеллектом, чтобы преодолеть существующее и понять, как устроить новую прекрасную жизнь. Именно это Конфедерация отлично усвоила – вот почему люди, подобные нам с Корилом, оказываются здесь. Совершенно неважно, как долго она уже существует и сколько ей суждено просуществовать, – она подчиняется общественным законам, а в соответствии с ними все империи рано или поздно гибнут – либо от внешних причин, либо от внутренней гнильцы. Сколь бы Конфедерация ни боролась с нами, любая империя обречена. Это лишь вопрос времени.

– Вы похожи на озлобленного философа, – заметил я. Корман неопределенно пожал плечами:

– Да, я и впрямь был историком. Не одним из этих придворных болтунов, которые вдалбливали в ваши головы одобренную режимом чушь. Нет, я был настоящим ученым, имеющим доступ ко всем материалам – ибо готовил аналитические обзоры для властей предержащих. История, как известно, наука – хотя вам еще не довелось испытать на себе всю ее прелесть. Наши деятели – технари до мозга костей – всегда боялись истории до смерти и в конце концов решили считать ее разновидностью литературы, и не более того. Вот почему современные ученые упорно игнорируют историю и в результате становятся бессловесными овцами, которых можно завести куда угодно… Однако я отклонился от темы.

– Я получил огромное удовольствие, – искренне сказал я. Мне в самом деле требовалось досконально изучить врага. – Но вы говорили о Кориле.

Корман кивнул:

– Корил был редким в наше время интеллектуалом старой школы. Он прекрасно понимал, что рано или поздно Конфедерация рухнет под собственной тяжестью, и был готов поспособствовать естественному развитию событии, даже если крах наступит очень не скоро. Есть, правда, и другая теория, которая считает, что быстрый и насильственный, если потребуется, переворот спасет множество людей и приведет наконец к позитивным результатам. Человек тоже может умереть либо мгновенно, либо после долгой мучительной агонии – что приятнее? Вы уловили разницу?

Я утвердительно кивнул:

– Эволюция или революция – старая песня. Я полагаю, именно поэтому Корил больше не властитель?

– Да. Он поборник эволюции, пришедший к власти в неподходящее время.

Разговор определенно становился все интереснее.

– Неподходящее время? Значит, вопрос о революции стоит на повестке дня? Откровенно говоря, верится с трудом.

– Примерно пять лет назад, – ответил Корман, – Марек Криган, властитель Лилит, созвал конференцию Властителей Ромба. Похоже, мы установили контакт с внешней силой, которой требуется наша помощь, чтобы уничтожить Конфедерацию.

– Внешняя сила? – Я не верил собственным ушам. Пробыв на Хароне всего неделю, я узнал такие подробности, которые, как мне казалось, нужно было бы добывать годами, по крупице.

– Ну да, инопланетяне. В технологии они не слишком опередили землян, но идеология их гораздо мобильнее, а стало быть, и возможности велики, хотя численностью они, пожалуй, уступают Конфедерации. Они довольно успешно сосуществовали с другими формами жизни, однако, проанализировав культуру и систему ценностей Конфедерации, пришли к выводу, что на сей раз предстоит борьба не на жизнь, а на смерть. Им ничего не стоит уничтожить Конфедерацию, хотя они не собираются истреблять все человечество.

– А почему вы так уверены в этом? Вы же сами сказали, что их намного меньше, чем нас.

Корман задумчиво покачал головой:

– Дело не в этом. Конфедерация может стереть в порошок планету с миллиардным населением при помощи небольшого устройства, одного человека и двух роботов. Трое против нескольких миллиардов – а результат?

– Однако им придется атаковать все населенные людьми планеты одновременно, – заметил я.

– Цивилизация, достаточно мощная, чтобы вступить в контакт с Четырьмя Властителями да еще и вывезти их отсюда под носом у всех патрульных кораблей, ухитрившись при этом остаться необнаруженной, способна решать и не такие задачи.

– Четыре Властителя выбирались за пределы Ромба? – потрясенно переспросил я. Корман утвердительно кивнул:

– Правда, не все. Криган разработал общий план: пришельцы обеспечат необходимую техническую поддержку и транспорт, а планеты Ромба предоставят в полное распоряжение союзников всю свою мощь.

– По-видимому, отсутствовал Корил? Последовал еще один кивок.

– В том-то и дело. Он открыто выступил против, опасаясь, что желание пришельцев заключить союз с Властителями Ромба – это всего лишь тактический ход с целью порабощения, а то и полного истребления человечества. Конечно, все это вряд ли произойдет в сроки, сравнимые с продолжительностью человеческой жизни; мы едва ли доживем до победы, однако в этом есть некий смысл. По крайней мере пришельцы избавят человека от микроорганизмов Вардена или хотя бы стабилизируют их. Вы понимаете, что это значит?

– Побег, – уверенно сказал я.

– Гораздо больше, чем вульгарный побег! Даже мы, лично мы, окажемся там и получим свою долю. Игра стоит свеч! Однако, как я уже говорил, имеется несколько "но". Харон наверняка котируется у заговорщиков меньше всего. Большинство политических преступников и суперграбителей разных мастей попадают именно сюда, и заговор, откровенно говоря, может обойтись и без нашего участия. Скорее всего так и будет. Однако, если он по каким-то причинам провалится, нас накажут наравне с остальными: Конфедерация уничтожит Ромб Вардена – и дело с концом. А в случае успеха все лавры достанутся нашим соседям, а о нас никто и не вспомнит. Итак, либо мы сами присоединимся к ним, либо останемся в стороне и тогда в любом случае потеряем все. Вот к чему привела беспрецедентная нерешительность властителя Харона.

– Но, я полагаю, у него есть свои планы?

– Еще бы! Синод сделал все, чтобы изгнать его, но даже это не помогло. В конце концов он бежал на Гамуш, на экваториальный континент, в заранее подготовленное убежище; и теперь никто не может его выследить. Да и неудивительно – магия на Хароне практически всесильна. Самый бездарный волшебник убьет вас, кинув лишь мимолетный взгляд. Деревенский колдун сровняет с землей целый замок и превратит всех его обитателей в деревья, если только пожелает. Объединенные силы Синода в состоянии уничтожить целый континент. Но даже такая невообразимая мощь лишь отстранила его от власти, и не более того. Теперь вы поняли, какая это необыкновенная личность?

Честно говоря, понял я немного, но некоторое представление получил.

– И он все еще борется с вами? – поинтересовался я у Кормана.

– Да. Не столь эффективно, как раньше, но он по-прежнему очень опасен. В высших кругах у Корила остались сторонники, и ему удалось заслать своих агентов даже на наше совещание с пришельцами. Шпионы преодолели совершеннейшую охрану – вам такая и не снилась, – но, к счастью, их успели выследить до того, как они передали полученную информацию – и, конечно же, уничтожили – но Корил был в двух шагах от того, чтобы избавиться от всех конкурентов сразу, – да еще прикончить двух наших союзников – а ведь его самого там и в помине не было! Он в это время отсиживался на Гамуше.

Теперь наступил мой черед.

– Все это очень интересно – но почему вы рассказываете об этом мне? Кажется, это уже выходит за рамки вводной лекции, – Вы абсолютно правы. Официально мы преподнесли отставку Корила как попытку спасти Харон от его дьявольских амбиций. Мы внедрили в массовое сознание образ Корила как истинного дьявола, демона, исчадие ада. Это оказалось весьма эффективно и даже полезно – с одной стороны, позволяет контролировать толпу, а с другой – вменить в вину Корилу абсолютно все.

– Козел отпущения, мальчик для битья, – пробормотал я, подумав про себя, что на толерантность это тоже не похоже.

– Совершенно верно. Но он по-прежнему остается серьезной угрозой. Мы предпочли бы иметь дело только с мифом.

Корил использует против нас даже нашу собственную пропаганду, вербуя союзников среди недовольных нынешним режимом. Он использовал имидж "злого волшебника", чтобы создать культ оппозиции, – я имею в виду оба значения слова "культ". Мы не можем спать спокойно, пока он жив.

– То есть убрать его вам не удалось?

– Застать Корила врасплох невозможно. Поймите, никакой ненависти к нему мы не питаем – мы просто должны уничтожить его, ибо не в состоянии изменить, но убить его можно, только встретившись с ним лицом к лицу. Однако для этого прежде всего необходимо выяснить, где он прячется.

Я прекрасно понимал, к чему он клонит, но кое-что оставалось неясным.

– Почему именно я?

– Сейчас объясню. Число приверженцев его культа велико, но толку от них мало, так как они искренне верят во всю эту риторическую чушь. Однако мы нанесли ему порядочный урон, и теперь Корил нуждается в новых людях – трезвомыслящих, лишенных всяческих суеверий, а также способных восстановить его связи в Конфедерации. Ему нужны люди, умеющие возглавить войско, самостоятельно мыслить; люди, которые будут на его стороне даже если и не питают особой любви к Конфедерации.

Теперь мне следовало быть предельно осторожным.

– Другими словами, вроде меня, – закончил я.

– Да. Природа нашей атмосферы позволяет нам не опасаться тайных сношений с внешним миром, и даже местные колдуны способны бороться с отдельными разведчиками. Конфедерация имеет своих агентов на всех планетах Ромба Вардена, но здесь шпионы наименее опасны, так как лишены связи с внешним миром – она возможна только с борта космического корабля, которые прекрасно контролируются. Ваша группа – первые заключенные, присланные сюда после смещения Корила, так что вы можете совершенно естественно влиться в ряды его сторонников. Кроме того, есть множество других причин, по которым мы обратились к вам – как и к другим ссыльным. Видите ли, наделав кучу ошибок, Конфедерация осознала наконец, что мы в союзе с пришельцами вынашиваем заговор против нее. К счастью, пока им известен только сам факт, а этого недостаточно, чтобы начать действовать; надеюсь также, что уже и поздно. Однако они отнюдь не безмозглы. Нам доподлинно известно, что на Ромб Вардена направлен как минимум один террорист-убийца высочайшего класса.

– ЧТО??? – Меня мгновенно прошиб холодный пот. Неужели это конец? Как же им удалось так быстро меня вычислить?

Волшебник Корман утвердительно кивнул:

– И пока мы достоверно знаем лишь про одного, не мешает подготовиться к худшему, не так ли? К тому, что их больше.

– Зачем? – спросил я, изо всех сил сохраняя самообладание. – Вы же сами сказали, что передать информацию с планеты невозможно; и любой агент так же навечно застрянет здесь, как и мы.

– Мы на Хароне считаем – замечу, далеко не все властители разделяют наше мнение, – что Конфедерация зашлет своих агентов на все планеты Ромба, чтобы убить всех властителей. Они надеются, что ликвидация лидеров приостановит движение и начнется борьба за власть, а их преемники будут не столь уверены в себе, чтобы поддержать заговорщиков. Мне так не кажется, однако это единственное, что может предпринять Конфедерация, пока сами пришельцы еще не обнаружены.

Он попал в самую точку: я не сомневался, что погиб. Мое подсознание вопило: "ОН ЗНАЕТ! ОН ЗНАЕТ!" – однако интеллект приказывал: не сдавайся – играй до конца.

– И вы уверены, что один из нас – фанатично преданный Конфедерации террорист? – прямо спросил я.

– Да, уверен, – ответил Корман. – Уверен с той самой секунды, как встретился с ним лицом к лицу.

Он выдержал показавшуюся мне бесконечной паузу, и я внутренне сжался в ожидании неминуемой развязки. – Этот агент, – сказал он наконец, – ЗАЛА ЭМБУЭЙ.