Текст книги "Сказание о Кише. На берегах Сакраменто"

Автор книги: Джек Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

ДЖЕК ЛОНДОН

СКАЗАНИЕ О КИШЕ

На самом берегу Ледовитого океана жил некогда

Киш. Он был вождём своего племени, жил в благоден-

ствии многие годы и умер, чтимый своим народом, и

имя его сохранилось на устах у людей. Так давно жил

он, что только у стариков оставалось в памяти его имя;

имя и легенда о его деяниях, которую они сами слыша-

ли в юности от своих дедов и теперь рассказывают

юношам, а те, состарившись, будут повторять её своим

детям, внукам и правнукам, и так – до конца времён.

И когда наступает долгая зимняя мгла, и северные вет-

ры свирепствуют над ледяной равниной, и в воздухе

мечутся белые хлопья, и ни одна душа живая не осме-

ливается высунуться наружу, тогда-то и собираются

люди послушать рассказ о Кише, о мальчике, который

жил в самой бедной иглу а потом стал первым чело-

веком, могущественным вождём своего народа.

Киш был резвым мальчиком – так повествует ска-

зание, – здоровым и сильным, и уже видел он трина-

дцать солнц – таков счёт времени в этих северных

краях. Ибо каждую зиму солнце покидает землю и

оставляет её во мраке, а на следующий год нарождает-

ся новое солнце, чтобы снова стало тепло и люди

могли видеть друг друга.

Отец Киша был отважным охотником. Но смерть

настигла его во время голода, когда он, желая спасти

жизнь своему племени, вступил в единоборство с гро-

мадным белым медведем. В этой неравной схватке

страшный зверь переломал ему все кости. Но на медве-

де было много мяса, и жители посёлка были спасены.

Киш был единственным сыном храброго охотника и

после смерти отца остался один со своей матерью. Но

память у людей короткая, они скоро всё забывают, за-

были они и о подвиге его отца. Киш был ещё совсем

мальчиком, а мать его была только женщиной, и так

вот случилось, что о них тоже все забыли, и впали они

в бедность и очутились в самой убогой иглу во всём

посёлке.

Но как-то раз вечером, на совете в просторной иглу

вождя Клош-Квана, Киш вдруг показал, какая кровь

течёт в его жилах. С достоинством, подобающим взрос-

лому мужчине, он поднялся и среди шума и споров

ждал, когда наступит тишина.

– Я скажу правду, – заявил он. – Мне и матери

моей достаётся наша доля мяса, но мясо это часто бы-

вает старое и жёсткое и в нём слишком много костей.

Охотники, седые и степенные, а также молодые и

___________________________________________

1 Иглу – круглая хижина, построенная из льда.

горячие, все были ошеломлены. Это нечто неслыхан-

ное! Ребёнок осмеливается говорить как взрослый, да

ещё, мало того, бросает им прямо в лицо такие дерз-

кие слова!

Однако Киш продолжал спокойно и решительно:

– Я говорю так, потому что я знаю, что отец мой,

Бок, был великим охотником. Все знают, что Бок при-

носил домой с охоты больше мяса, чем двое самых лов-

ких зверобоев, и собственными руками помогал делить

это мясо и собственными глазами следил, чтобы самая

хилая старуха и самый дряхлый старик получили спра-

ведливую долю.

– Ну его! – закричали мужчины. – Прогоните

мальчишку! Отправьте малыша спать! Не дорос он ещё

до того, чтобы разговаривать так с седыми мужами!

Мальчик спокойно выждал, пока буря улеглась.

– У тебя есть жена, Уг-Глук, – сказал он, – и за

неё говоришь Ты. И у тебя тоже, Массук, и ещё у тебя

есть мать, и ты говоришь за них обеих. А у моей мате-

ри нет никого, кроме меня, вот поэтому я и говорю.

И я говорю вам: Бок погиб потому, что он был слиш-

ком ретивым охотником, а значит, справедливо, было

бы, чтобы я, его сын, и мать моя, Айкига, которая была

его женой, оба мы имели вдоволь мяса, когда оно

есть у племени. Я, Киш, сын Бока, сказал всё.

Он сел, насторожённо прислушиваясь к негодую-

щим возгласам.

– Мальчишка осмеливается говорить на совете! —

ворчал старый Уг-Глук.

– Что же это, теперь грудные младенцы будут

поучать нас уму-разуму? – громко спросил Массук. —

Неужели я, взрослый мужчина, должен терпеть дерзо-

сти от щенка, мальчишки, которому захотелось мяса!

Гнев их разгорался всё сильней и сильней. Они

кричали, чтобы он шёл спать, грозили, что вовсе не

будут ему давать мяса, и посулили ещё, что выпорют

его хорошенько за дерзость. Глаза Киша вспыхнули, и

кровь хлынула к его щекам. Услышав угрозы и издева-

тельства, он вскочил с места.

– Слушайте меня вы, взрослые мужчины! – крик-

нул он. – Никогда больше не скажу я ни слова на

вашем совете. До тех пор не скажу, пока вы, мужчины,

не придёте ко мне и не попросите: «Хорошо было бы,

Киш, если бы ты сказал нам своё слово! Вот мы все

просим тебя, ибо мы хотим тебя послушать». Запомни-

те это вы все, это мои последние слова. Бок, отец мой,

был великий, охотник. И я, сын его, тоже пойду на

охоту и сам буду добывать себе мясо. И отныне —

пусть это запомнят все – делёж добычи, которую я

принесу с охоты, будет всегда справедливым. Ни вдо-

вы, ни беспомощные дети не будут проливать слёзы по

ночам оттого, что им не досталось мяса, и сильные

мужчины не будут стонать и корчиться оттого, что они

съели его слишком много. И стыд и позор падут на

головы тех, кто объедался мясом в ущерб другим.

Я, Киш, сказал всё.

Презрительные взгляды провожали его и насмешки

сыпались ему вслед, когда он," стиснув зубы, не глядя

ни направо, ни налево, выходил из иглу.

На следующий день он отправился вдоль по берегу,

по самому краю, там, где сходится лёд с землёй. Те,

кто видел его, заметили, что он нёс свой лук и большой

запас стрел с острыми костяными наконечниками, а на

плече – громадное охотничье копьё своего отца. Нема-

ло было смеха и пересудов по этому поводу. Поистине

это было нечто невиданное. Никогда ещё такие маль-

чишки, молокососы, не ходили на охоту, а этот – гля-

дите! – отправился один-одинёшенек. Люди покачива-

ли головами и предрекали, что это добром не кончится,

женщины участливо поглядывали на Айкигу, и лицо её

было сурово и печально.

– Он скоро вернётся! – пытались они её утешать.

– Пусть попробует, это ему будет хороший

урок! – говорили охотники. – Недолго он там поохо-

тится. А уж зато потом присмиреет и будет говорить

потише.

Но прошёл день, и ещё день, и на третий день под-

нялся свирепый буран, а Киша всё не было. Айкига

рвала на себе волосы и в знак великой скорби вымаза-

ла себе лицо сажей.

Женщины осуждали мужчин и упрекали их в том,

что они так обошлись с мальчиком – послали его на

верную смерть. А мужчины слушали молча и собира-

лись итти на поиски тела, как только утихнет буран.

Однако на следующий день рано утром Киш вер-

нулся в посёлок. Но вернулся он не пристыжённый. На

плечах он нёс мясо. И выступал он внушительно, и

речь его звучала заносчиво и гордо.

– Берите, мужчины, собак и нарты и ступайте по

моему следу, – сказал он. – Итти вам придётся почти

целый день. Там на льду вас ждёт много мяса – медве-

дица и два больших медвежонка.

Айкига чуть не плакала от радости, но он встретил

её громкие излияния, как подобает истинному муж-

чине.

– Довольно, мать Айкига, – промолвил он, —

пойдём поедим. А после я лягу спать, потому что я

устал.

И он вошёл в иглу и поел досыта. А после этого

спал, не просыпаясь, целых двадцать часов.

Слова его сначала были встречены недоверчиво:

они вызвали немало сомнений и споров. Охота на белого

медведя – дело опасное,но трижды три раза трижды

подвергается опасности охотник, отважившийся

пойти на медведицу с детёнышами. Мужчины никак

не могли поверить, что мальчик Киш один своими

руками совершил такое чудо. Но женщины твердили,

что он ведь действительно принёс свежую медвежати-

ну! И это было самым неоспоримым доводом против

всяческих сомнений. Наконец они всё-таки собрались

и двинулись в путь, ворча и сердито рассуждая меж-

ду собой, что если даже мальчишка на самом деле всё это

сделал, то уж, разумеется, ему и в голову не пришло освежевать

тушу. А на севере это надо делать сейчас же, как

только убьёшь зверя. Если этого не сделать, мясо так

застынет, что об него сломаешь лезвие самого острого

ножа. А взвалить на нарты окоченелую тушу, в кото-

рой добрых триста фунтов, и волочить потом эти нарты

по неровному льду – нелёгкое дело. Однако, придя на

место, они увидели, что Киш не только убил медведи-

цу с медвежатами, в чё'м они сомневались до самой по-

следней минуты, но выпотрошил туши и разделил каж-

дую на четыре части по всем охотничьим правилам.

Так началась загадочная жизнь Киша, и тайна,

окружавшая его, всё росла и росла по мере того, как

один за другим проходили дни. В следующий свой по-

ход Киш уложил молодого медведя. А ещё в следую-

щий раз – крупного самца и самку. Обычно он уходил

на три-четыре дня, но нередко пропадал на снежных

равнинах и целую неделю. И он всегда отказывался,

если кто-нибудь из охотников набивался пойти с ним, и

люди дивились этому. «Да как же это он справляет-

ся? – допытывались они друг у друга. – Ведь он даже

собаки с собой не берёт, а собака – большая подмога

на охоте».

– Почему ты охотишься только на медведя? —

решился как-то раз спросить его Клош-Кван.

И Киш рассудительно ответил ему:

– Всякий знает, что у медведя больше всего мяса.

Но всё же в посёлке стали поговаривать о колдов-

стве.

– Ему помогают злые духи, – завистливо тверди-

ли иные, – вот почему у него такая удачная охота.

Разве это было бы возможно, если бы ему не помогали

злые духи!

– А может быть, это не злые, а добрые духи? —

возражали другие. – Ведь все знают, что отец его был

великий охотник. Разве не может статься, что дух отца

сопровождает его на охоту и учит его терпению, ловко-

сти и искусству? Кто это может знать!

Но, так или инач'е, Киш продолжал охотиться с

большим успехом. И охотники, которые были не так

удачливы или искусны, не раз уже доставляли в посё-

лок его добычу. А когда дело доходило до дележа, он

всегда бывал справедлив. Как Вывало его отец, так и

Киш теперь строго следил за тем, чтобы самая хилая

старуха и самый дряхлый старик получали справедли-

вую долю. И себе оставлял не более того, что было

необходимо. И люди стали относиться к нему не только

с уважением, но даже с каким-то благоговейным стра-

хом, и многие стали поговаривать, что неплохо было бы

выбрать его вождём после старого Клош-Квана. И так

велики были его подвиги, что все ждали, когда же он

наконец появится на совете. Но он не являлся, а по-

звать его они стыдились.

– Я хочу построить себе новую иглу, – заявил

Киш однажды Клош-Квану и ещё кое-кому из охотни-

ков. – Я хочу, чтобы у нас была большая иглу, где

мы, мать Айкига и я, могли бы жить просторно и удобно.

– Что ж, это дело, – степенно отвечали они.

– Но мне некогда этим заняться. Моё дело – охо-

та. Она отнимает у меня всё время. Я думаю, было бы

справедливо, если бы мужчины и женщины нашего по-

сёлка построили мне иглу, – ведь они едят мясо, ко-

торое я приношу с охоты.

И ему выстроили иглу, такую большую, что она "

t оказалась даже просторнее, чем жилище самого Клош-

Квана. Киш с матерью перебрались туда, и впервые

после смерти Бока Айкига зажила в довольстве. Но не

только достаток скрашивал жизнь Айкиги – мать за-

мечательного охотника, прославившегося столь необык-

новенными подвигами, стала первой женщиной в посёл-

ке. Женщины приходили к ней просить совета, а когда

спорили между собой или ссорились с мужьями, они

ссылались на её мудрые речи.

И всё же тайна чудесной охоты Киша продолжала •

удивлять всех, люди только об этом и толковали. И вот

однажды Уг-Глук прямо в лицо обвинил Киша в кол-

довстве.

– Говорят про тебя, – зловеще – сказал ему Уг-

Глук, – что ты связался со злыми духами и они помо-

гают тебе в охоте.

– Разве я приношу плохое мясо? – возразил ему

Киш. – Разве в посёлке кто-нибудь заболел, поев его?

Откуда ты знаешь, что мне помогает колдовство? Или

это просто твои домыслы, просто тебя грызёт чёрная

зависть?

И Уг-Глук отошёл пристыжённый, а женщины смея-

лись, глядя ему вслед. Но однажды вечером на совете

после долгих пререканий решили послать соглядатаев

по суіедам Киша, чтобы узнать, как это он так успешно

охотится. И вот, когда Киш в следующий раз пошёл

на охоту, двое молодых и самых искусных охотников

во всём посёлке, Бим и Боун, осторожно пошли следом

за ним, всячески стараясь, чтобы Киш их не заметил.

Вернулись они только через пять дней. Лица их выра-

жали крайнее удивление, и видно было, что им хочется

поскорее рассказать обо всём, что довелось увидеть.

Скорёхонько созвали совет в жилище Клош-Квана, и

Бим взял слово.

– Братья! – начал он. – Мы сделали, как вы нам

велели: пошли по следам Киша. И шли мы так осто-

рожно, что он не мог нас заметить. И вот в половине

первого дня нашего пути встретил он большого самца-

медведя. Это был очень большой медведь...

– Больше и быть не может, – перебил Боун и

стал рассказывать дальше: – Но медведю совсем не

хотелось драться. Он повернулся и пошёл себе тихонь-

ко на лёд. А мы спрятались среди утёсов на берегу,' и

нам всё было видно, потому что медведь шёл прямо к

нам, а за ним шёл Киш, и шёл без всякого страха. Он

громко бранил медведя, махал на него руками и ужас-

но кричал. Тут наконец медведь рассердился, поднялся

на задние лапы и зарычал. А Киш всё шёл прямо на

него.

– Да, – подхватил Бим, – Киш шёл прямо на

медведя. И тут медведь как бросится на него, и вот

тогда Киш побежал, и на бегу он уронил на лёд ма-

ленький круглый шарик. Медведь остановился,– обню-

хал шарик и проглотил его. А Киш бежал и бросал на

лёд маленькие шарики.– А медведь шёл за ним и пожи-

рал их.

Тут со всех сторон послышались недоверчивые

возгласы, а Уг-Глук во всеуслышание заявил, что та-

ким басням никак нельзя поверить.

– Мы видели это собственными глазами, – сказал

Бим.

– Да, собственными глазами, – подхватил Боун. —

Так было на самом деле, а потом вдруг медведь

поднялся во весь свой громадный рост и заревел во

всю глотку и начал колотить себя передними лапами и

махать ими по воздуху. А Киш всё ещё бежал от него

по льду. Но теперь уж медведь не обращал на него

никакого внимания, он весь был занят своей бедой,

потому что эти маленькие круглые шарики разгрызали

ему нутро.

– Да, они грызли ему нутро, – подхватил Бим, —

потому что он рвал себя лапами и катался и прыгал по

льду, словно медвежонок, который разыгрался во-всю.

И только по тому, как он вопил и рычал, видно было,

что это совсем не игра, а страшная боль. Никогда в

жизни не видывал я ничего подобного.

– Да, никогда ещё глаза наши не видели ничего

подобного, – подхватил Боун. – А какой это был гро-

мадный 20медведь!

– Это колдовство! – промолвил Уг-Глук.

– Уж не знаю, – сказал Боун, – я говорю вам то,

что видел своими глазами. А через некоторое время

медведь вдруг ослаб. Ведь он был такой большой и

тяжёлый, а прыгал изо всех сил. И вот он поплёлся

вдоль берега, тихонько покачивая головой из стороны

в сторону. Иногда он садился и опять начинал жалобно

стонать и реветь. А Киш шел за ним. А мы – за Ки-

шем. Вот так мы и шли весь этот день и ещё целых три

дня. А медведь всё слабел и слабел и не переставал

выть от боли.

– Это колдовские чары! – вскричал Уг-Глук. —

Ясно, это колдовские чары.

– Может статься...

Бим перебил Боуна и стал рассказывать дальше:

– Медведь брёл без всякого толку, поворачивая

то вперёд, то назад, кружа по своему следу, так что в

конце концов он оказался недалеко от того места, где

Киш повстречал его в первый раз. Но только теперь он

был еле жив и почти не мог двигаться. И тут Киш

подошёл к нему и заколол его насмерть.

– А потом? – спросил Клош-Кван.

– Тут уж мы оставили его свежевать медведя, а

сами бросились сюда, чтобы поскорей рассказать вам,

как охотится Киш.

На исходе дня женщины привезли на санях тушу

громадного медведя, а мужчины всё ещё продолжали

сидеть на совете.

Едва Киш переступил порог своей иглу, к нему по-

слали просить его пожаловать на совет. Но он отвечал,

что устал и голоден, а иглу его просторна и удобна и

в ней хватит места для всех.

И так было велико любопытство, что весь совет с

Клош-Кваном во главе поднялся как один человек и

двинулся в иглу Киша. Киш сидел и утолял голод

после охоты, но он почтительно встал им навстречу и

усадил каждого, соблюдая правила старшинства.

Айкига, преисполненная чувства гордости, была сму-

щена этой честью, но Киш сохранял полную невозму-

тимость.

Клош-Кван повторил всё, что рассказали Бим и

Боун, и в заключение обратился к Кишу строго и вну-

шительно:

– Мы ждём, чтобы ты нам сказал, Киш, как ты

охотишься на медведя. Признайся: прибегаешь ли ты к

колдовству?

Киш посмотрел на него и усмехнулся.

– О Клош-Кван! – промолвил он. – Что может

мальчик знать о колдовстве! Его ли это дело! Я ничего

в этом не разумею. Я придумал способ, как без труда

убивать белого медведя. Вот и всё. Я сделал это умом,

а не колдовством.

– И это может сделать каждый?

– Каждый.

Вслед за этим наступило долгое молчание. Мужчи-

ны недоуменно переглядывались, а Киш продолжал

есть как ни в чём не бывало.

– И ты... ты... откроешь нам эту тайну? – преры-

вающимся голосом решился наконец вымолвить Клош-

Кван.

– Хорошо. Я открою тебе эту тайну.

И тут Киш, разделавшись наконец с мозговой ко-

стью, которую он высасывал, встал и сказал:

– Это очень просто. Смотри!

Он взял тонкую полоску китового уса и показал им

всем. Концы полоски были отточены и заострены, как

иголки. Киш осторожно свернул ус колечком, так что

он весь целиком уместился у него в кулаке. Затем он

внезапно разжал руку, и ус мгновенно распрямился.

Киш взял маленький кусочек китового жира.

– Вот, – сказал он, – ты берёшь кусочек китово-

го жира и разминаешь так, чтобы в нём получилась

ямка, затем кладёшь в эту ямку туго свёрнутый заост-

рённый китовый ус и закрепляешь его ещё кусочком

жира. А потом выносишь на мороз. Получается малень-

кий ледяной шарик. Медведь глотает маленький шарик,

жир тает, китовый ус распрямляется у него в брюхе, и

медведю становится плохо. А когда ему становится

совсем плохо, ты подходишь и убиваешь его копьём.

Всё это очень просто.

– О-о!.. – сказал Уг-Глук.

– А-а!.. – сказал Клош-Кван, и вслед за ним

каждый выразил свои чувства по-своему. И все поняли

друг друга.

Это и есть сказание о Кише, который жил в давние

времена на берегу Ледовитого океана. И потому-то, что

он помогал себе умом, а не колдовством, он, бедный

мальчик из самой убогой иглу, стал первым человеком

в посёлке. И все долгие годы его жизни племя его

благоденствовало, и ни вдовы, ни беспомощные дети

не плакали по ночам оттого, что им не дали мяса.

НА БЕРЕГАХ САКРАМЕНТО *

Ветер мчится – хо-хо-хью! —

Прямо в Калифорнию.

Сакраменто – край богатый;

Золото гребут лопатой!

Худенький мальчик-подросток тонким, пронзитель-

ным голосом распевал эту морскую песню, которую во

всех частях света горланят матросы, когда крутят

лебёдку, снимаясь с якоря, чтобы двинуться в порт

Фриско 2 .

Малыш Джерри – так звали его, потому что был

ещё старик Джерри, его отец; он-то и научил сына

________________________________________________________________

1 Сакраменто – название реки на западе Соединенных Штатов

Америки, а также название главного города штата Калифорния.

8 Фриско – сокращённое название портового города Сан-Фран-

циско.

этой песне, а сверх того подарил ему яркорыжие вих-

ры, задорные голубые глаза и светлую, сплошь усы-

панную веснушками кожу.

Старик Джерри был моряком, он добрую половину

своей жизни плавал по морям, и слова матросской пес-

ни сами просились ему на язык. Очутившись в Сан-

Франциско, он распрощался со своим кораблём и с

морем и отправился поглядеть собственными глазами

на берега Сакраменто.

Тут-то он и увидел золото, потому что пристроился

на работу на рудник Золотая Грёза и оказался в выс-

шей степени полезным человеком при устройстве под-

весной дороги на высоте «двухсот футов над рекой.

Затем эта дорога осталась в его ведении. Он сле-

дил за тросами, держал их в исправности, любил их и

вскоре стал незаменимым работником на руднике Золо-

тая Грёза. А потом он полюбил красавицу Маргарет

"Келли, но она очень скоро покинула и его и малютку

Джерри и уснула непробудным сном на маленьком

кладбище, среди больших суровых сосен.

Старик Джерри так и не вернулся на морскую

службу. Он жил возле своей подвесной дороги и всю

любовь, на какую способна была его душа, отдал тол-

стым стальным тросам и малютке Джерри. Для рудни-

ка Золотая Грёза наступили чёрные дни, и тогда ста-

рик остался на службе у компании, сторожил её —

ныне брошенное – имущество.

Однако сегодня утром его что-то не было видно.

Один только маленький Джерри сидел на пороге сво-

его домишки и распевал матросскую песню. Он сам

приготовил себе завтрак и уже успел управиться с ним,

а теперь вышел поглядеть на белый свет. Неподалёку,

шагах в двадцати от него, возвышался громадный

стальной барабан, на который наматывался бесконеч-

ный металлический трос. Рядом с барабаном стояла

тщательно закреплённая вагонетка для руды. Просле-

див взглядом головокружительный полёт стальных

тросов, перекинутых высоко над рекой, он различил

далеко на том берегу другой барабан и другую ваго-

нетку.

Сооружение это приводилось в действие просто

силой тяжести, то-есть вагонетка двигалась, увлекае-

мая собственным весом, и в то же время тянула в дру-

гую сторону пустую вагонетку. Когда нагруженную

вагонетку опорожняли, а пустую нагружали рудой, то

всё повторялось снова, и повторялось много-много

сотен и тысяч раз с тех пор, -как старик Джерри стал

смотрителем подвесной дороги.

Малыш Джерри оборвал своё пение, услышав при-

ближающиеся шаги. Высокий человек в синей рубахе,

с винтовкой на плече вышел из соснового леса. Это

был Холл, сторож на руднике Жёлтый Дракон, распо-"

ложенном в миле отсюда вверх по течению Сакрамен-

то, где тоже была перекинута дорога на тот берег.

– Здорово, малыш! – крикнул он. – Что ты тут

делаешь один-одинёшенек?

– А я здесь теперь хозяин, – отвечал Джерри как

нельзя более небрежным тоном, словно ему не впервой

было оставаться одному. – Отец, знаете, уехал.

– Куда же он уехал? – спросил пришелец.

– В Сан-Франциско. Он ещё вчера вечером уехал.

Брат у него умер где-то в Старом Свете *. Вот он и

поехал с адвокатом потолковать. Он только завтра ве-

чером вернётся.

Всё это Джерри выложил с гордым сознанием, что

на него легла большая ответственность – самолично

______________________________________________________

'Старый Свет. – В Америке Старым Светом называют Европу,

сторожить рудник чЗолотая Грёза. Видно было в то же

время, что он рад замечательному приключению – воз-

можности пожить совсем одному на этом утёсе над ре-

кой и самому готовить себе и завтрак и прочую еду.

– Ну, смотри будь поосторожней, – посоветовал

ему Холл, – да не вздумай баловать с тросами. А я вот

иду посмотреть, не удастся ли подцепить оленя в кань-

оне. Колченогой Коровы.

– Как бы дождя не было, – степенно промолвил

Джерри.

– А мне что! Промокнуть, что ли, страшно? – за-

смеялся Холл и, повернувшись, скрылся в лесу.

Предсказание Джерри насчёт дождя сбылось. Ча-

сам к десяти сосны заскрипели, закачались, застонали,

стёкла в окнах задребезжали, дождь захлестал длин-

ными косыми струями. В половине двенадцатого Джер-

ри развёл огонь в очаге и, едва пробило двенадцать,

уселся обедать. «Сегодня уж, конечно, гулять не при-

дётся», решил он, тщательно вымыв и прибрав посуду

после еды. И ещё подумал: как, должно быть, вымок

Холл и удалось ли ему подстрелить оленя?

Около часу дня постучали в дверь, и когда Джерри

открыл, в комнату стремительно влетели мужчина и

женщина, словно их силком впихнул ветер. Это были

мистер и миссис Спиллен, фермеры, жившие в уединён-

ной долине, милях в двенадцати от реки.

– А где Холл? – запыхавшись, спросил Спиллен.

Джерри заметил, что фермер чем-то взволнован и

куда-то торопится, а миссис Спиллен, повидимому,

очень расстроена.

Это была худая, поблёкшая женщина, много пора-

ботавшая на своём веку; унылый, беспросветный труд

Каньон – узкий глубокий овраг с отвесными берегами.

наложил на её лицо тяжкую печать. Та же тяжкая

жизнь согнула спину её мужа, искорёжила его руки и

покрыла волосы сухим пеплом ранней седины.

– Он на охоту пошёл в каньон Колченогой Коро-

вы. А вам что – на ту сторону, что ли, надо?

Женщина стала тихонько всхлипывать, а у Спиллеиа

вырвался возглас, выражавший крайнюю досаду. Он

подошёл к окну. Джерри стал с ним рядом и тоже

поглядел в окно, в сторону подвесной дороги; тросов

почти не было видно за густой пеленой дождя.

Обычно жители окрестных селений переправлялись

через Сакраменто по канатной дороге Жёлтого Драко-

на. За переправу полагалась небольшая плата, из кото-

рой компания Жёлтого Дракона платила жалованье

Холлу.

– Нам надо на ту сторону, Джерри, – сказал

Спиллен и ткнул пальцем через плечо в сторону плачу-

щей жены. – Отца у неё задавило на руднике, в шахте

Клеверного Листа. Там взрыв был. Говорят, не выжи-

вет. А нам только сейчас сообщили.

Джерри почувствовал, как у него ёкнуло сердце. Он

понял, что Спиллен хочет переправиться по тросам Зо-

лотой Грёзы, но без отца Джерри не мог решиться на

такой шаг, потому что по их дороге никогда не возили

пассажиров и она уже давно находилась в бездействии.

– А может быть, Холл скоро придёт! – промол-

вил он.

Спиллен покачал головой.

– А отец где? – спросил он.

– В Сан-Франциско, – коротко ответил Джерри.

С хриплым стоном Спиллен яростно хлопнул кула-

ком по ладони. Жена его всхлипывала всё громче, и

Джерри слышал, как она причитала: «Ах, не поспеем,

не поспеем, умрёт...»

Мальчик чувствовал, что и сам вот-вот заплачет; он

стоял в нерешительности, не зная, что предпринять. Но

Спиллен решил за него.

– Послушай, малыш, – сказал он тоном, не допу-

скающим возражений, – нам с женой надо переправить-

ся во что бы то ни стало по твоей дороге. Можешь ты

нам помочь в этом деле – запустить эту штуку?

Джерри невольно попятился, точно ему предложи-

ли коснуться чего-то недозволенного.

– Я лучше пойду посмотрю, не вернулся ли

Холл, – робко сказал он.

– А если нет?

Джерри снова замялся.

– Если случится что, я за всё отвечаю. Видишь ли,

малый, нам дозарезу надо на ту сторону.

Джерри нерешительно кивнул.

– А дожидаться Холла нет никакого смысла, —

продолжал Спиллен, – ты сам понимаешь, что он ско-

ро из каньона Колченогой Коровы не вернётся. Так что

идём-ка, запусти барабан.

«Неудивительно, что у миссис Спиллен был такой

испуганный вид, когда мы помогали ей взобраться в

вагонетку!» – так невольно подумал Джерри, заглянув-

вниз, в пропасть, которая сейчас казалась совершенно

бездонной. Противоположного берега, находившегося

на расстоянии семисот футов, вовсе не было видно

сквозь ливень, и гонимые неистовым ветром клочья!

облаков, и яростную пену, и брызги. А утёс, на кото-;

ром они стояли, уходил отвесной стеной прямо в бурля-

щую мглу, и казалось, что от стальных тросов туда,

вниз, не двести футов, а по крайней мере миля.

– Ну, готово? – спросил Джерри.

– Давай! – во всю глотку заорал Спиллен, чтобы

перекричать вой ветра. Он уселся в вагонетку рядом с

женой и взял её за руку. Джерри это не понравилось.]

– Вам придётся держаться обеими руками: ветер!

сильно швыряет! – крикнул он.

Муж с женой тотчас же розняли руки и крепко ;

ухватились за края вагонетки, а Джерри осторожно!

отпустил тормозной рычаг. Барабан не спеша завертел-:

ся, бесконечный трос стал разматываться, и вагонетка

медленно двинулась в воздушную пропасть, цепляясь

ходовыми колесиками за неподвижный рельсовый трос,

протянутый вверху.

Джерри уже не в первый раз пускал в ход вагонет-

ку. Но до сих пор ему приходилось это делать только;

иод наблюдением отца. Он осторожно регулировал ско-

рость движения при помощи тормозного рычага. Тор-

мозить было необходимо, потому что от бешеных

порывов ветра вагонетка сильно раскачивалась, а перед

тем как совсем скрыться за еГеной дождя, она так на-

кренилась, что чуть не вывернула в пропасть свой жи-

вой груз.

После этого Джерри мог судить о движении вагонет-

ки только по движению троса. Он очень внимательно

следил, как трос разматывается с барабана. «Триста

футов... – шептал он по мере того, как проходили от-

метки на кабеле. – Триста пятьдесят... четыреста...

.четыреста...»

Трос остановился. Джерри дёрнул рычаг тормоза,

но трос не двигался. Мальчик обеими руками схватился

за трос и потянул на себя, стараясь сдвинуть его с

места. Нет! Где-то явно застопорило. Но где именно,

он не мог догадаться. И вагонетки не было видно. Он

поднял глаза вверх и с трудом различил в воздухе

пустую вагонетку, которая должна была двигаться к

нему с такой же скоростью, с какой вагонетка с грузом

удалялась. Она была от него примерно в двухстах

пятидесяти футах. Это означало, что где-то в серой

мгле, на высоте двухсот футов над кипящей рекой и на

расстоянии двухсот пятидесяти футов от другого бере-

га, висят в воздухе застрявшие в пути Спиллен с же-

ной.

Три раза Джерри окликал их во всю пронзитель-

ную силу своих лёгких, но голос его тонул в неисто-

вом рёве непогоды. В то время как он лихорадочно

перебирал в уме, что бы такое сделать, быстро бегущие

облака над рекой вдруг поредели и разорвались, и он

на мгновенье увидел вздувшуюся Сакраменто внизу и

– висящую в воздухе вагонетку с людьми. Затем облака

снова сошлись, и над рекою стало ещё темнее, чем

раньше.

Мальчик тщательно осмотрел барабан, но не обна-

ружил в нём никаких неполадок. Повидимому, что-то

неисправно в барабане* на том берегу. Страшно было

представить себе, как эти двое висят над пропастью

среди ревущей бури, раскачиваясь в утлой вагонетке, и

не знают, почему она вдруг остановилась. И подумать

только, что им придётся так и висеть до тех пор, пока

он не переправится на тот берег по тросам Жёлтого

Дракона и не доберётся до злополучного барабана, из-

за которого всё это случилось!

Но тут Джерри вспомнил, что в чулане, где хранятся

инструменты, есть блок и верёвки, и со всех ног бро-

сился за ними. Джерри быстро прикрепил блок к тро-

су, бормоча про себя: «Блок ведь сильный, четырёх-

кратный...» И стал тянуть. Мальчик тянул изо всех сил,

так что руки прямо отрывались от плеч, а мускулы,

казалось, вот-вот лопнут. Однако трос не сдвинулся.

Теперь уж ничего другого не оставалось, как переби-

раться на тот берег.

Он уже успел промокнуть до костей, так что теперь

сломя голову бежал к Жёлтому Дракону, не замечая

дождя. Ветер подгонял его, и бежать было легко,

хоть и беспокоила мысль, что придётся обойтись без

помощи Холла и некому будет тормозить вагонетку.

Однако он сам соорудил себе тормоз из длинной

верёвки, которую накинул петлей на неподвижный

трос.

Ветер с бешеной силой налетел на него, засвистел,

заревел ему в уши, раскачивая и подбрасывая вагонет-

ку, и он ещё яснее представил себе, каково сейчас тем