Текст книги "Послание"

Автор книги: Джек Керли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 17

В начале девятого я вошел в дом с полными руками гастрономических покупок, которыми хотел заполнить пустующие полки своего холодильника, плюс прихватил напиток для спортсменов, чтобы поддержать организм Эйвы и воспрепятствовать обезвоживанию. Я также купил тиамин и другие витамины. Напиток и витамины – это рекомендация моего бывшего напарника, Медведя. Я позвонил ему по дороге домой и спросил, чего можно ожидать от Эйвы. Его прогноз сводился к «спагетти-вестерну»: хорошее, плохое и уродливое.Проблема заключается в том, сказал Медведь, что прежде чем появится первое, придется по уши наглотаться второго и третьего.

Дверь в спальню была закрыта, и я решил, что Эйва заснула. Шкафы на кухне были распахнуты – похоже, она искала выпивку. Я порадовался, что спрятал листерин в багажник. Решив, что после этого она вернулась в постель, я постучал и, не услышав ответа, вошел. Там никого не было. Я проверил другие комнаты, заглянул в шкаф. В доме ее не было. Отсутствовало еще кое-что – шестьдесят баксов из ящика бюро. Вместо них она оставила там нацарапанную на салфетке долговую расписку, которую едва можно было разобрать.

Зазвонил телефон. В моем мозгу вспыхнул сценарий, по которому это звонят копы острова Дофин: они обнаружили шатающуюся по улицам Эйву и сейчас проверяют ее объяснения. Даже если ее задержали пьяной, я, вероятно, смогу забрать ее под свою ответственность. Я схватил трубку.

– Карсон Райдер.

– Привет, братишка! Ты не поверишь, но эта тупая гребаная обслуга потеряла еще один сотовый. Этот я уже спрятал. Они такие маленькие, что всего-то и нужно, что немного пластика, чтобы завернуть его, да еще…

– Я перезвоню тебе, Джереми. У меня сейчас здесь очень срочное дело…

– НЕТ, НЕ ПЕРЕЗВОНИШЬ! Каждый раз, когда я звоню, ты пытаешься ОТ МЕНЯ ОТДЕЛАТЬСЯ!

– Я не шучу, Джереми. У меня друг попал в беду.

– Да? – Его голос упал до шепота. – Это женщина?

– Какая разница?

– Она подождет. Все они ЖИВУЧИЕ, Карсон. Она будет на месте, даже если все тараканы попадают кверху брюхом. Только не проси их о помощи, и все будет в порядке.

– Джереми, я кладу трубку. – И я действительно начал убирать трубку от уха.

– НЕЛЬСОН И ДЭШАМПС, КАРСОН! – завизжал он. – ГДЕ ЖЕ СТРАСТЬ, брат?

Я снова поднес трубку к уху.

– Хай, Карсон, с возвращением! Я читаю газеты. Они были полностью посвящены этим безголовым близнецам, пока на сцене не появилась мыльная опера с дочкой священника. Все, что я понял, – это то, что головы были отделены. Никаких упоминаний об огнестрельных ранах на телах, никаких отбитых яиц или следов от топора. Все было славно и чистенько, брат?

– Черт! Отчего ты зафиксировал свое внимание на этих делах, Джер…

– ЗАФИКСИРОВАЛ, ты говоришь? Ничего я не ЗАФИКСИРОВАЛ, брат! А еще я ничего НЕ ЗАФАКТИРОВАЛ, потому что ты НИЧЕГО МНЕ НЕ РАССКАЗЫВАЕШЬ! – Он перешел на сухой, как у учителя в школе, тон. – Что же происходит, когда ты рассказываешь мне о чем-то, дорогой брат? Это позволяет мне вырываться из нынешнего заточения – иносказательно, разумеется, – и видеть пути-дорожки в этом мире через твои карие глаза. Приятно снова оказаться снаружи этих стен, совсем как во времена старика Джоэла Эдриана. И я думаю, что снова мог бы помочь тебе разобраться в этой карте. Я ведь уже был тебе полезен, брат? Я рассматриваю твое молчание как согласие. – Он заговорил дрожащим старческим голосом. – Расскажи изнуренному путнику о телах, Карсон. Хорошо?

Я глубоко вздохнул и посмотрел на часы. Одна минута – это все, что я мог ему дать, не больше. Я сказал:

– В этих убийствах… не было экспрессии…

– Эй, послушай, ты просто удивительный парень! Это не экспрессия. Это страсть.КРОВЬ! СТРАХ! СЕКС! ОГОНЬ! Здесь ДОЛЖНА быть страсть, Карсон. Укусы. Или порезы. Или малюсенькие кусочки, отрубленные и взятые с собой, чтобы потом их засушить. СУВЕНИРЫ! Были на теле вырезаны какие-то слова? Послания? Может, не хватало пальца? Или кончика члена? А может, были дымовые сигналы из развороченных задниц? ГДЕ ЖЕ СТРАСТЬ, Карсон? Идеальная ненависть или идеальная любовь, идеальная злоба или идеальная радость. Что-то одно или обе сразу, но только не ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ВАРИАНТ!

Я следил за тем, как секундная стрелка пошла на следующий крут.

– Мы думали, что экспресс… то есть страсть могла быть продемонстрирована в другом месте. На головах.

– Ага-ага-ага, – сказал Джереми. – Sur la tête. [18]18
  На голове (фр.).


[Закрыть]Старушка cabeza. [19]19
  Голова (исп.).


[Закрыть]Забрать полотно, но оставить мольберт.

– Были еще некоторые попытки передачи сообщения, представляющиеся нам non sequiturs. [20]20
  Неочевидное высказывание (лат.).


[Закрыть]

– Ох-хо-хо, постепенно, урывками мой братец все-таки рассказывает свою сказку. Слова?

Вдалеке послышался вой сирен. «Скорая».Голова моя заполнилась видениями того, как пьяная Эйва, качаясь, бредет посреди проезжей части.

– Да, черт возьми, слова на теле! Я должен бежать, Джереми.

– Назови мне эти слова, Карсон. БЫСТРО!

Я пересказал их, и он начал смеяться.

– Сдается мне, что ваш паренек еще не закончил со своими друзьями, бросающими вызов собственным головам. Держу пари, что он хочет от них большего, брат. Пообещай, что приедешь навестить меня. Обещай, обещай, обещай!

– Я обещаю тебе. Скоро.

– Мы с тобой обсудим эти слова. Они уже сейчас заставляют меня трепетать. Пообещай еще раз.

– Я обещаю.

– Не обмани меня, Карсон. Я знаю эти телефонные разговоры: язык болтается перед микрофоном и норовит соврать.

– Я же уже сказал, что приеду навестить тебя, Джереми. Сколько еще повторять, черт побери!

– Ах! – проворковал он. – Всплеск эмоций. Да, теперь я верю, что действительно встречусь с тобой. Почти на годовщину нашей с тобой последней маленькой проделки. Ты должен будешь поговорить с мадемуазель Прусси. Попросить ее дать тебе много-много времени, чтобы провести его наедине с братиком. – Он прикрыл микрофон ладонью. – О, это так волнующе, мама: наш мальчик возвращается домой…

Я бросил трубку и чуть не сорвал дверь с петель, но потом остановился. Первая заповедь рыболова: лови рыбу там, где она есть. Вторая заповедь: не знаешь, где рыба, возьми проводника.

Я снова позвонил Медведю.

Эйва, спотыкаясь, бредет через бульвар Бъенвиль, а по улице мчится машина, полная гуляющих малолеток, которые не следят за дорогой…

– Да, Карс? Чем я могу тебе помочь, дружище? Как там твоя проблема с…

– Она смылась, прежде чем я добрался домой, Медведь. Вероятно, не так давно. В какое место она сунется, чтобы выпить? Она профессиональный служащий, белый воротничок…

– В первое же, какое найдет. Она не ищет возможность пообщаться со своей ровней в социальном плане, Карсон, она ищет возможность унять боль. Она знает этот район?

– Нет.

Эйва пьяной походкой идет по берегу, решает искупаться, течение подхватывает ее и уносит за волнорезы…

– Она проезжала какие-нибудь бары или магазины, где продают спиртное навынос, когда ехала к тебе вчера ночью?

– Парочку проезжала. Но она была пьяна до невменяемости.

– Она была в сознании? Могла вести хоть какой-то разговор?

– Да.

– Глаза алкоголика выхватывают все точки с выпивкой, как сова замечает мышь. Если она так и делала, то заползет в одно из этих мест. Когда вольет в себя пару глотков, то расслабится и уже тогда, возможно, станет искать подходящую обстановку.

– Спасибо, Медведь.

– Как я уже говорил, для твоей подруги у меня всегда найдется где остановиться, Карс. Это по-настоящему безопасное место.

– Будем надеяться, Медведь. Но позже.

Я рванулся к двери, но тут вспомнил об одежде Эйвы. Она висела на сушилке. Во что же она одета?

Как и в любом баре с морской тематикой от Бостона до Бойсе, в гриль-баре «Пристань» с потолка свисали рыбацкие сети, стены украшали спасательные круги, ненастоящие сваи были перевязаны грубыми канатами, а обслуживающий персонал – наряжен пиратами. Мне навстречу легкой походкой направился владелец заведения и бармен Солли Винченца.

– Я ищу одну женщину, Сол. Каштановые волосы, стройная, рост где-то метр семьдесят…

– Одета в футболку на вырост с надписью «Laissez les bons temps rouler», [21]21
  Пусть все хорошее не кончается (фр.).


[Закрыть]под которой, похоже, ничего нет? И в бейсболке «Орвис»?

Моя футболка. Моя кепка.

– Да, это моя девушка.

Солли покачал головой этруска.

– Заходила сюда час назад, сказала: «Двойную водку и грейпфрутовый сок». Схватила все это двумя руками, осушила за пять секунд и заказала еще. Я обратил внимание на ее глаза – плохие глаза, как у призрака. Я сказал: «Это будет последняя, леди. Думаю, вам лучше отправиться домой». Она меня обозвала пару раз, швырнула на стойку несколько баксов и вышла спотыкаясь. Какие-то проблемы, Карс?

– Да, это не тот вечерок, который хотелось бы запомнить, Сол, – ответил я. – Куда она отправилась?

Он снова печально покачал головой.

– В последний раз, когда я видел ее, она направлялась в сторону бухты, мимо причала.

Ближайшим к бухте баром был подвальчик, облюбованный местными рабочими, обслуживающим персоналом, матросами с чартерных рейсов и тому подобной публикой. Он напоминал пропахшие пивом душные забегаловки, которые предпочитают мои осведомители. Внутри было довольно холодно, только что пар изо рта не шел, но это не вымораживало зловонный дух прокисшего пива и блевотины. Барменом здесь был крупный мужчина с глубоко посаженными глазами, отметиной от бритвы на лице и синей татуировкой в виде цепи на шее. Если бы он был бульдогом, я бы назвал его Штырь. Штырь считал выручку по бухгалтерской книге и разговаривал с единственными посетителями – тремя кровельщиками, судя по смоле на их одежде и ботинках.

– Я ищу женщину… – обратился я к нему, перекрикивая музыкальный автомат, изрыгающий из себя хэви-метал восьмидесятых – тематическое музыкальное сопровождение для народа с ограниченными умственными возможностями.

– Так мы все это ищем, спортсмен! – перебил меня Штырь.

Я улыбнулся.

– Рост где-то метр семьдесят, стройная, каштановые волосы, футболка…

– Словно де-воч-ка… – пропел один из кровельщиков, а остальные дружно заржали. В таких местах постоянно очень весело.

– Это важно, – сказал я. – Она может быть в беде.

– Если ты ее бойфренд, спортсмен, то я бы сказал, что так оно и есть, – ответил Штырь.

Я не сразу уловил, в чем дело, но потом все-таки понял. Поскольку я начинал день с визита к Клэр, то оделся соответственно: галстук, легкий костюм. Я разжег в этих баранах искру классового сознания. С таким нечасто сталкиваешься на острове, где в основном живут люди зажиточные, но когда это все-таки прорывается, то выглядит отвратительно. С этим можно было бороться или смириться, и я решил, что смириться будет проще. Я раскрыл бумажник и, вынув оттуда купюру в пятьдесят долларов, прижал ее пальцем к стойке.

– Ладно, бросьте, ребята… – Я застенчиво улыбнулся. – Это и в самом деле очень важно. Сами ведь знаете, как это бывает: ну, поссорились немножко… Но если бы вы направили меня в нужном направлении, то я бы вас угостил.

Внезапно они оказались перед выбором: продолжить насмехаться и упустить пятьдесят монет либо выпить на халяву на непонятно откуда свалившиеся деньги. Штырь тоже смотрел на купюру с вожделением, потому что она все равно должна была оказаться в его кассе.

– Она пропустила несколько рюмок, – сказал он, – потом ушла. Вела себя очень смело.

– Куда она отправилась?

– Уехала с братьями Гаст. У них лодка на…

– Я знаю, где это, – сказал я и направился к выходу, а кровельщики принялись заказывать выпивку.

Когда дверь за мной уже закрывалась, я услышал бодрый голос Штыря:

– Не стоит связываться с этими братьями, спортсмен. Разукрасят тебе физиономию, да еще нагадят сверху.

Вы можете нанять частный или наполовину частный рыболовный чартер на полдня, начиная от двух сотен баксов, в зависимости от сезона. За эти деньги вы также получаете компетентного капитана, который ориентируется в приливах, отливах и местных течениях и знает, где искать рыбу. От сорока до шестидесяти баксов вам обойдется место на прогулочном катере: четыре часа стоять плечом к плечу с сотней других пассажиров и постоянно путаться с ними лесками. Двадцать процентов клиентов при этом перепиваются пивом и жутко страдают от морской болезни. Причем, по закону подлости, рядом с вами будут стоять именно они.

Братьям Гаст принадлежал «Пьяный моряк» – развалюха с наихудшей репутацией из всех прогулочных лодок. Туристы об этом не догадывались, поэтому Гасты зарабатывали на жизнь тем, что вывозили клиентов на несколько миль в открытое море и вручали им рыболовные снасти, которые постоянно путались, заедали или вообще разваливались. Если человек хотел сохранить свой улов, Гасты заламывали ростовщические цены за то, чтобы бросить на рыбу пару кубиков льда, да еще целый доллар за пластиковый мешочек, в который все это положить. Береговая охрана постоянно буксировала лодку братьев Гаст в док, и я подозреваю, что они таким образом просто экономили на горючем. Никто во второй раз на «Пьяном моряке» в море не выходил.

Сами Гасты были еще более грязными и отталкивающими, чем их лодка – настоящие «белые отбросы», только на море, аморальные, словно акулы. Они жили в шлакоблочном пристанище на материке, а на Дофин приезжали только вести свой нечистоплотный бизнес.

«Пьяный моряк» качался возле свай причала. Здесь на берегу находилась небольшая площадка для пикников, где в полумраке двигались какие-то фигуры, освещенные неровным желтым светом лампы на фонарном столбе. В воздухе стоял сильный запах протухшей рыбы. Я погасил фары, остановил машину на битом гравии и пробежал метров тридцать до зоны отдыха. Эйва сидела за столиком и посасывала из литровой бутылки водку «Очи черные». Моя футболка не слишком укрывала ее. Джонни Ли Гаст, килограммов сто «белых отбросов» очень приличного роста, положил свою грязную пятерню ей на бедро. Эрл, горластый коротышка, склонился к ней, хохоча и чмокая пивом так громко, что казалось, будто он полощет рот.

– Ну ладно, вечеринка закончена, – сказал я, выходя на свет.

Эйва обернулась ко мне с пьяной ухмылкой.

– Каршон? Знаешь, Джимми и Ли собираются взять меня на морскую прогулку. Пех-хали вместе. – Она взмахнула бутылкой, словно била в колокол, и сделала большой булькающий глоток.

– Давай, Эйва, мы едем домой, – небрежно сказал я, хотя прекрасно понимал, что на самом деле сделать это будет, мягко говоря, непросто. Я знал, как дерутся Гасты. Маленький Эрл был наживкой, а Джонни Ли – капканом. А еще я знал, что Джонни Ли не соображает, когда нужно остановиться и перестать бить, за что и отсидел в свое время три года за непредумышленное убийство.

– Ах, брось, Каршон! Лучше выпей немножко с нами.

– Частная вечеринка, Райдер, – сказал Джонни Ли.

– Пойдем, Эйва.

– Я же сказал, мальчик, у нас частная вечеринка! – прорычал Джонни Ли откуда-то из глубин желудка. – Двигай отсюда.

У Эрла был плаксивый монотонный голос, прямо ребенок из песочницы.

– Ну и что ты собираешься делать, Райдер? Может, в Мобиле ты и дет-тек-тифф, только здесь ты – дерьмо. Мой брат сказал «вали», вот и вали отсюда, сука!

– Ведите себя хорошо, мальчики, – сказала Эйва и рыгнула. – Ой, простите! – хихикнула она.

Существует несколько уроков, которые мне преподала служба патрульным на улице. Один из них заключается в том, что в уличной драке нет правил: весь фокус в том, чтобы достать соперника, прежде чем он успел ударить тебя. Если не хочешь никого пристрелить, одним из лучших средств является утяжеленная дубинка полицейского для ночного патрулирования. Меня учили обращаться с ней – по закону и не только – два умеющих крушить доски профессионала: одним из них был специалист по Окинава-тэ [22]22
  Стиль староокинавского карате, возникший в XVI веке.


[Закрыть]из берегового патруля, а вторым – мой старинный приятель Акини. Он взял приемы ниндзя Кога по применению дубинки и добавил в них значительную часть кэндо. [23]23
  Японское искусство владения мечом.


[Закрыть]Я всегда вожу в багажнике короткую прямую палку, какой глушат пойманную на рыбалке рыбу. В данный момент палка была заткнута за пояс моих брюк и прикрыта сверху рубашкой.

– Пойдем, Эйва, – сказал я, – дома я сам приготовлю тебе коктейль.

Ее глаза загорелись.

– Обещаешь?

– Не сойти мне с этого места!

Эйва оперлась о стол, и он покачнулся. Эрл придержал девушку, положив при этом руку ей на грудь. Но в данный момент ее больше интересовал уровень выпивки в бутылке.

– До свидания, Райдер, – сказал Джонни Ли. – Больше я повторять не буду.

– Думаю, я пойду с Каршоном, – защебетала Эйва. – Спасибо, мальчики!

Она попыталась сделать шаг в сторону от Эрла, но он схватил ее за руку.

– У тебя что, дерьмо в ушах, Райдер? – заверещал он. – Ты не понимаешь, что говорят?

Джонни Ли почти незаметно двинулся в мою сторону. Эрл притянул Эйву к себе и воркующим голосом заговорил со мной через ее плечо:

– Эй, Райдер, эта дамочка говорит, что она доктор. Так ты играешь с ней в доктора, Райдер? Эй, Райдер, посмотри на меня! Мне интересно: может, ты хочешь поиграть в доктора с маленькой дамочкой прямо здесь? Провести ей медицинский осмотр?

– Прекрати плевать мне в ухо, – жалобно захныкала Эйва, пытаясь отодвинуться от Эрла. – И убери руку с моей сиськи.

– Отпусти ее, Эрл, – сказал я, потянувшись за палкой.

– Да пошел ты… – бросил Эрл и толкнул Эйву на меня.

Джонни Ли врезал мне сзади по ногам, словно наехала тачка с кирпичами. Я упал, и Эйва отлетела в сторону. Я стукнулся подбородком в собственное плечо, перед глазами вспыхнули голубые искры. Пока я откатывался в сторону, Эрл сильно ударил меня по спине ногой. Потом на меня набросился Джонни Ли, и я обрушил свою дубинку ему на голени. Он охнул и отскочил. Огни фонарей причала крутились перед глазами, когда я катился к краю, за которым плескалась грязная морская вода с пятнами бензина. Где-то по дороге я выронил свою палку. Джонни Ли нанес мне удар ногой в бедро, и я услыхал вопль – свой собственный. Я пытался нащупать в темноте дубинку, а Джонни Ли в это время молотил меня ногами по рукам. Если бы он попал мне в лицо, со мной все было бы кончено.

Я стонал и катался по земле, пока наконец дубинка не уперлась мне в спину – я оказался лежащим на ней. Я зацепил пальцем веревочную петлю на рукоятке, но в этот момент Джонни Ли упал на меня, схватил своей толстой, как окорок, ручищей за шею и ткнул лицом в песок. Окружающий мир начал расплываться. Я ощутил во рту вкус крови и услышал ритмичное шипение – признак приближающейся потери сознания. Я слышал, как смеется Эрл – где-то далеко, за сто миль отсюда. Я приподнялся, но тут же снова уткнулся лицом в песок. В глазах у меня потемнело. Я схватил дубинку обеими руками и на последнем дыхании что было сил ткнул ею назад, через плечо.

От раздавшегося рева у меня чуть не лопнули барабанные перепонки, и я почувствовал, что хватка Джонни Ли ослабела. Спотыкаясь, я поднялся на ноги, упал, снова поднялся… Я жадно дышал, дожидаясь, когда все вокруг перестанет кружиться передо мной. Джонни Ли извивался, словно разрезанный червяк, держась за физиономию и вопя, что он ослеп. Решив, что ему нужно как-то отвлечься от своего глаза, я врезал ему дубинкой по голеням и по предплечьям, попутно делясь своими соображениями насчет парней, которые подлавливают выпивших женщин. Эрл уже был в нескольких десятках метров от нас и все продолжал наращивать скорость. Когда рука моя устала молотить Джонни Ли, я позволил ему покинуть поле боя, и он уполз, оставляя на песке вонючий след из разных биологических жидкостей.

Эйва в беспамятстве лежала у столика для пикника. Я забросил ее на плечо и захромал к машине.

– Эйва, все это было бы чертовски забавно, если бы не было чертовски грустно! – назидательным тоном произнес я. Вместо ответа ее вырвало прямо мне на спину.

Глава 18

Пока я не столкнулся с вызывавшими содрогание выходами Медведя из запоев, я понятия не имел о токсическом воздействии на человека – почище змеиного яда! – больших количеств этилового спирта. В 6:00 утра я вернулся в дом после завтрака на веранде, сложил посуду в раковину на кухне и тут услышал тихие стоны из комнаты Эйвы. Она завернулась в одеяло и неконтролируемо дергалась, уперев сжатые кулаки в подбородок. Это происходило приступами: атака, расслабление, атака. Медведь, описывая эту фазу, назвал ее «распиливание на циркулярной пиле».

Я сел в изголовье Эйвы и убрал упавшие ей на глаза волосы. Она завернулась в одеяло еще сильнее. Губы ее пересохли. Я принес большой стакан яблочного сока и приподнял ее голову, чтобы она могла пить через соломинку. Попив, она откинулась назад и прикрыла лицо рукой.

– Что произошло вчера вечером? – прошептала она, прячась за ладонью.

– Ты отправилась гулять. К счастью, я успел приколоть тебе на воротник записку со своим адресом.

Она увидела на моем лице царапины и закрыла глаза.

– Есть у тебя что-нибудь выпить?

Я постучал по чашке рядом с ней.

– Яблочный сок. Содовая. Чай. Кофе.

– Чего-нибудь покрепче. Хоть немножечко. У меня все жутко болит. Мне действительно нужно выпить, Карсон. Господи, я клянусь тебе, что сделаю только один глоток! Это даст мне силы выйти на работу.

– Ты не пойдешь на работу.

– Тогда я ее потеряю! Мне нужно добраться домой и привести себя в порядок.

Она с трудом приподнялась, опираясь на руку, и глаза ее закатились – видимо, закружилась голова. Я схватил корзину для мусора, и Эйва высвободила туда содержимое своего желудка. Она снова упала на спину – глаза влажные и красные, на лбу капельки пота.

– Один глоток, и все. Мне это необходимо!Я потеряю работу, Карсон!

Я закрыл глаза и набрал побольше воздуха.

– Тебя сегодня не ждут на работе, Эйва. Я рассказал о твоей проблеме Клэр. Там все в поря…

– О господи, нет… ты не могэтого сделать. Скажи, что ты этого не сделал!

– Если ты сможешь оставаться трезвой, она…

– Почему ты так поступил со мной? О господи… блин… о господи…

Я старался рассказать ей все, но она отмахнулась от моих слов и еще сильнее завернулась в одеяло. Времени катастрофически не хватало: до понедельника оставалось пять дней, и если Эйва не получит никакой помощи кроме той, что смогу дать я, то уже никогда не выкарабкается. Я пошел на кухню, позвонил Медведю, договорился с ним и снова вернулся в спальню. Я прикинул, что есть два способа подтолкнуть ее встретиться с Медведем. Один: успокаивать, увещевать и убеждать – несомненно, самый безопасный. Либо я могу раскачать ее, используя сарказм, обиды и даже насмешки. Если, как я думал, она слаба духом, разрушена в самой своей основе, то возможен только первый вариант. Я сделал выбор, когда вошел в спальню. В ее покрасневших глазах светилась боль, но она пыталась выпутаться из постельного белья. Волосы на голове были как после торнадо.

– Давай выбирайся, где ты там, – сказал я.

– Пошел ты. Меня уже уволили. Я потеряла работу.

Я прислонился к стене и скрестил руки на груди.

– Сейчас все зависит от тебя.

– Но ведь это ты рассказал доктору Пелтье о моей…

– Я сказал ей правду. Ты не можешь работать. Ты даже встать не можешь.

– В течение дня я бы отошла, мне стало бы лучше. Но нет, этот Карсон-блин-Райдер должен был настучать великому доктору Пелтье!

– Насколько сложно выполнять обязанности, Эйва, после того как выпьешь?

– Я никогда не являлась на работу пьяной! – Она поджала губы и отвернулась.

– Ты гордишься, что не приходила туда навеселе, так получается? Восхитительно! Прошу всех встать, леди и джентльмены, и взглянуть на гордость окружного морга Эйву Даванэлле, королеву похмелья и невероятную мученицу. Но не подходите к ней слишком близко – по крайней мере, если вы в новой обуви.

– Ты ненормальный, отвратительный ублюдок!

Я присел на кровать. Моя рука коснулась ноги Эйвы, и она резко отдернула ее.

– Как глубоко тебе предстоит еще падать, королева похмелья? Мне отвечать не нужно, ответь для начала самой себе. Сколько ты еще собираешься падать?

Ее взгляд красноречиво сказал мне, что если бы у нее сейчас был нож, то я в дальнейшем мог бы петь в хоре кастратов. Я поднялся.

– Вот как все будет происходить дальше, водочная девушка. Я договорился об одной встрече для тебя. Не нужно так смотреть! Это не больница и не пункт детоксикации, это встреча с моим другом, которого зовут Медведь. Но сначала мы заедем к тебе домой, чтобы ты могла привести себя в порядок и взять чистую одежду.

– Да пошел ты со своей встречей! Ты поломал мне жизнь… Отвези меня домой немедленно!

– Ты никуда не уйдешь, пока не пообещаешь, что встретишься с Медведем.

Мне почему-то казалось, что если она даст слово, то не обманет.

– Ни за что, блин! Я хочу вызвать такси.

Я протянул ей свой сотовый. Она неуклюже нажала несколько кнопок.

– Но он же не работает.

– Я вынул аккумулятор. А второй телефон запер в шкафу.

Пришлось пригнуться, потому что телефон просвистел у меня над головой и с шумом врезался в стену: осколки корпуса и электронной начинки разлетелись, словно шрапнель.

– Я вызову полицию и заявлю, что ты удерживаешь меня здесь против моей воли! – завопила она.

– Тогда закажи мясной рулет.

– Что?

– У местной тюрьмы контракт с кафе «Виндбрейкер». У них там потрясающие мясные рулеты.

–  Явызываю копов, чтобы они забрали тебя!

Я расхохотался.

– Слишком много народу видело, как ты, крошка, вчера вечером шаталась по местным барам, словно последняя пьяница, так что копы тебя слушать не станут. Плюс у меня есть водитель такси, который под присягой подтвердит, что ты не могла с ним расплатиться. У меня есть бармены, которые видели, как ты тратишь деньги. Помнишь, ты стянула у меня шестьдесят баксов? Или твоя память этого тоже не сохранила? – О расписке я решил не упоминать.

Рот ее безмолвно открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег.

– Ты чертов ублюдок!

– У тебя есть два варианта попасть домой, Эйва. Пообещай, что сделаешь то, о чем я прошу, или… – Я взял ее руку и принялся внимательно осматривать. – Большой пальчик у тебя достаточно трезвый, чтобы сигналить автостопом?

Она выдернула руку и с трудом, покачиваясь, села прямо.

– Я, блин, так и сделаю. Я справлюсь! – И снова упала.

Я вторично обрисовал ей ситуацию в трех предложениях.

– Хочешь домой? Тогда я хочу, чтобы ты встретилась с Медведем. И еще я хочу, чтобы ты пообещала, что встретишься с ним.

– Я хочу домой прямо сейчас!

Чего она хотела на самом деле, по словам Медведя, – это чтобы ушла боль и чувство вины, что означало снова алкоголь. В этой своей роли я чувствовал себя ниже самого последнего подручного на конюшне, но Медведь сказал, чтобы я держался твердо. А еще он был уверен, что если Эйва напьется снова, то будет разбита и не сможет работать в следующий понедельник. У нее на плечах окажется слишком тяжелый груз.

– Я хочу немедленноотсюда уехать!

Я указал ей на дверь.

– Выход здесь, Эйва, как ты, вероятно, помнишь по прошлому вечеру. Постой… А ты вообще помнишь, что было вчера вечером? История вкратце такова: наша очаровательная молодая патологоанатом двинулась в поход по барам. А закончила она с братьями Гаст, грязными подонками. Одета она была в футболку на голое тело и кепку. Я обнаружил ее сидящей за столиком для пикника: ноги расставлены, сиськи болтаются. Эрл Гаст играл с грудью нашей леди, но она была слишком пьяна, чтобы заметить это. И эта троица собиралась отправиться в ночной круиз на лодке. – Я внимательно смотрел ей в глаза. – На десяток миль в открытое море с братьями Гаст. Догадайся сама, какую цену пришлось бы заплатить за этот круиз, Эйва. А платить пришлось бы долго, всю ночь.

Она крепко зажмурила глаза, и из них брызнули слезы. В возникшей тишине был слышен только шум волн. Наконец она заговорила.

– Я обещаю! – со злостью бросила она, но я знал, что злится она не на меня. – Ты победил.

– Мы с тобой не соревнуемся, – сообщил я ей. – Мы играем в одной команде.

Эйва сказала, что ей потребуется пятнадцать минут, после чего зашла в спальню и закрыла за собой дверь. Я слишком поздно сообразил, что в доме может быть припрятана выпивка. Я распахнул занавески в гостиной и столовой и впустил солнечный свет. Мебель была эклектичной, от старинной до современной, и все подходило одно к другому. На стенах висели картины, хорошо выполненные репродукции Ван Гога, когда он жил в Арле, поля и цветы Франции, плюс немного куртуазности лилий Монэ. Я заметил также несколько мультимедийных работ художника, которого я не узнал, – сияющее смешение красок с шелком и металлической фольгой, абстрактные птицы, замершие на лету на розовых стенах.

Я открывал и закрывал дверцы шкафчиков в кухне, пока не наткнулся на бутылку в полгаллона водки «Очи черные» крепостью пятьдесят градусов, заполненную на одну треть. Никаких смесей или ликеров. Не было ни портвейна, ни бренди, чтобы отметить какой-то особый случай, только это средство скоростного отключения мозга. Выпивка была вылита в раковину, а бутылку я поставил назад в шкаф.

Когда Эйва появилась снова, я находился в гостиной и любовался живописью. По ее хмурому, насупленному виду было ясно, что в спальне или ванной она выпивку не держала. Она натянула выцветшие джинсы и футболку с логотипом госпиталя Святого Джона. Волосы после душа были влажными. Когда она шла, за белыми кроссовками «рибок» тянулся развязавшийся шнурок.

Мы уже стояли на крыльце, когда она вдруг хлопнула меня по руке.

– Ву-упс. Забыла сумочку. Вернусь за ней. Пожалуйста, Карсон, включи в машине кондиционер.

Медведь говорил, что анонимные алкоголики демонстрируют определенное безумие, поскольку снова и снова повторяют одно и то же, ожидая при этом другого результата. Я залез в машину и ждал, пока Эйва обнаружит, что бутылка пустая. Я почти был готов к тому, что она может просто-напросто закрыться изнутри и ждать, пока я не уеду.

Через минуту она вылетела из дома, хлопнув дверью так, что я почувствовал этот удар на расстоянии десяти метров. Она широким шагом подошла к автомобилю и забралась внутрь, на лице ее была написана холодная ярость.

– Давай покончим со всем этим побыстрее, – сказала она.

Мистер Каттер принес фотографии к себе в офис. Он должен был принимать решение, а времени было все меньше. У него оставалось еще три претендента, хотя для завершения проекта требовался всего один. Его глаза сканировали их под прикрытием двери. Мужчины на снимках были одного типа: широкие плечи, узкая талия и бедра. Различие заключалось в основном в цвете волос и глаз и в степени мускулистости.

Что-то здесь было неправильно.

Все должно быть очень точно. Этот отбор был особенно важным, последняя инкарнация: Мальчик, Мужчина, Воин. Мальчик и Мужчина были идеальными, а вот Воину требовались первобытная ярость и неукротимая мощь. И габариты. Мама могла плавить сталь одним только своим взглядом, и здесь требовался мужчина, отвечающий его задаче. Он взял фотографии и принялся изучать их снова. Похоже, его выбор Воина за последние несколько дней сузился.