Текст книги "Фредди Крюгер и Железная Леди"
Автор книги: Джек Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
Кинг-Конг
По тенистым джунглям острова Кака-Кука с оглушительным треском прохаживался Кинг-Конг – исполинская обезьяна из семейства узконосых человекообразных. Впрочем, сказать, что обезьяна была исполинской, все равно, что стыдливо промолчать. Рядом с Кинг-Конгом любой человек выглядел просто заурядным муравьем, лошадь – подкованной блохой, а автомобиль – не более, чем вонючим клопом!!
По всем своим параметрам Кинг-Конг мог считаться живым приложением к Книге рекордов Гиннеса. Один только мозг весил около полутонны! Оставалось загадкой, почему, когда Кинг-Конг думал, у него напрягалось не более 100-150 граммов серого вещества…
Кинг-Конг продвигался по лесу, небрежно разводя руками деревья в стороны. Для него в джунглях вообще не существовало преград: деревья были, что кусты; кусты, что трава; трава, что мох; озера, что лужи; лужи, что капли росы; капли росы, что молекулы; молекулы, что атомы; атомы, что протоны и т.д. и т. п. (по последним данным науки микромир неисчерпаем как Вселенная).
От тяжелой поступи супергориллы земля содрогалась и жалобно ухала. За мохнатой спиной Кинг-Конга оставались глубокие вмятины и горы растоптанных сусликов.
В то время, как Кинг-Конг обхаживал свои владенья, Фредди Крюгер безмятежно дрых в своем гнезде на вершине дерева.
Но вот мимо него пронеслась стая встревоженных макак. Попугаи брызнули во все стороны. Пальмы покорно согнулись в раболепном поклоне.
Кинг-Конг приближался.
Крюгер в недоумении огляделся и тут же заметил плывущую над лесом огромную черную голову. Никогда раньше он не видел ничего подобного. Самое неприятное было то, что приютившее его дерево стояло как раз на пути у этого монстра.
Бежать было поздно. Крюгер обхватил руками и ногами ветви, надеясь, что пронесет.
Не пронесло.
Заинтересовавшись каким-то цветком, одиноко растущим среди густой травы, Кинг-Конг наклонился, чтобы его понюхать, а когда выпрямился, то нечаянно задел локтем дерево, на котором прятался Крюгер. От удара тот не удержался и плюхнулся обезьяне прямо на макушку.
Кинг-Конг зажмурился от умиления: ему часто садились на голову шустрые птички, которые вылавливали на нем всевозможных паразитов. Свалившегося на него Крюгера он тоже принял за птичку и решил не мешать ей копошиться в своих волосах.
Крюгер же, попав в заросли обезьяньей шерсти, совсем обезумел от страха и в панике принялся косить окружающую его растительность направо и налево. Вскоре его стараниями на макушке Кинг-Конга образовалась внушительная проплешина.
Почувствовав, что эта суетливая птичка вместе с паразитами собирается лишить его и части шевелюры, Кинг-Конг не на шутку встревожился. Очень бережно, чтобы не причинить птичке вреда, он снял ее с головы и стал пристально разглядывать.
Птичка была страшненькая. Самый настоящий гадкий утенок. И почему-то совсем без перьев.
Птенец, догадался Кинг-Конг.
Птичка металась по его ладоням, жалобно крича и размахивая облезлыми крылышками. Должно быть, была голодна.
Растроганный Кинг-Конг не придумал ничего лучшего, как накормить птичку бананами – своим любимым блюдом.
Сорвав связку бананов, Кинг-Конг очистил зубами один из плодов и сунул его птичке под клюв.
После недавнего обряда туземцев, когда те заплевывали и замазывали его бананами, Крюгер уже смотреть не мог на этот фрукт. Но Кинг-Конг настаивал, тыча ему бананом в рот, и Фредди пришлось проглотить.
Кинг-Конг был щедр, а связка была такая большая…
После третьего банана Крюгер стал нервничать, после пятого впал в бешенство.
Кинг-Конг же продолжал аккуратно очищать плоды и запихивал их птичке прямо в клюв.
– Проклятая обезьяна! Я не хочу! – давясь, орал Крюгер. – Сама жри свои бананы, чтоб ты сдохла!
По этому истошному щебетанию Кинг-Конг делал вывод, что птичка все еще никак не насытится и продолжал кормежку.
Крюгер не мог ничего поделать: горилла крепко держала его в своем кулаке, опасаясь, как бы птенец ненароком не свалился на землю. Наружу торчала лишь голова в шляпе.
Скормив птенцу две приличные связки бананов, Кинг-Конг подивился ее звериному аппетиту. А птичка пищала как и прежде.
– Оставь меня в покое, ублюдок! – вопил Крюгер, тщетно пытаясь избежать очередного банана. Он плевался и вертел головой, чуть не плача от ярости, и старался укусить обезьяну за палец. Но ничего не помогало.
От неосторожного движения гориллы с головы Крюгера свалилась шляпа. Кинг-Конг разинул рот: куда это у птички подевался ее роскошный черный хохолок?
– Ага, сволочь! – обрадовался Фредди, заметив на морде обезьяны растерянность. – Так смотри же!
Он решил применить свой излюбленный прием, который мог довести до истерики любого. И не только каких-нибудь сопливых малолеток.
Фредди Крюгер раздул щеки и стал напрягать мышцы головы. Не прошло и двух секунд, как кожа на его макушке лопнула. На висках, обнажив голый череп, зашелестели лоскутья кожи. Все лицо Крюгера покрылось струпьями. Из дыры в черепе стала вытекать неопределенного цвета жидкость. Из носа повалил пар.
Но Кинг-Конг не испугался. Он подумал, что птичке стало плохо от жары, и с нее стекает помет, в котором она была раньше измазана.
Сложив губы трубочкой, Кинг-Конг стал нежно дуть Крюгеру в лицо. От этого смрадного дыхания Фредди стало по-настоящему дурно. Глаза закатились, язык свесился набок, голова откинулась назад.
Ворот его свитера оттянулся от шеи, и до Кинг-Конга вдруг дошло, что его маленький друг замотан в какие-то цветастые тряпки, которые мешают птичке летать.
Кинг-Конга разобрало любопытство. Первым делом он решил стащить с птенчика эту красно-зеленую шелуху.
Несчастная птичка надрывалась до хрипоты, отчаянно царапаясь длинными когтями, которые были у нее почему-то только на одной лапке. Но Кинг-Конг был сегодня снисходителен и, не обращая внимания на капризы птенца, продолжал делать свое доброе дело.
Когда он снимал с Крюгера свитер, у Фредди сползла с руки его перчатка. Оставшись без своего излюбленного оружия, Крюгер смирился. Он даже сам расстегнул ремень на брюках и помог их с себя снять. Когда же обезьяна взялась за его старомодные трусы в горошек, Крюгер окончательно отупел, отдавшись во власть гиганта.
Стащив с птички все, что только было можно, Кинг-Конг брезгливо поморщился. Эта и без того уродливая птичка, напоминала ему теперь большого таракана. Судя по белой окраске, таракан был альбиносом.
Обезьяну передернуло. Она наконец поняла свою ошибку.
Издав протяжный вопль, Кинг-Конг бросил противное насекомое на землю и наступил ногой. Потом целомудренно прикрыл образовавшуюся вмятину листом папоротника, сплюнул и пошел дальше бродить по джунглям, от досады стуча себя кулаками в грудь.
А Фредди Крюгер, у которого из черепа вытекли последние мозги, а из задницы – почти все скормленные ему бананы, шатаясь, кое-как выбрался из ямы и пополз искать свою одежду, разбросанную в радиусе трех миль.
Во время поисков Крюгер отчаянно рыгал бананом, всякий раз поминая недобрым словом матушку Кинг-Конга.
Брюк ему найти так и не удалось.
Глава 7
Парашютистка в шубе
На похищенным у техасского миллиардера частном самолете, стрелой пронзая облака и распугивая кондоров, к острову Кака-Кука стремительно приближался Терминатор. Хладнокровно сжимая в руках штурвал, он зорко вглядывался в раскинувшийся под ним тропический ландшафт.
Обнаружить цель не составило ему никаких трудов. Терминатор засек ее с первого же захода: она понуро брела по песчаной дорожке в сторону океана.
Посадить самолет точно на голову объекта для Терминатора тоже было плевым делом – если бы не обилие пальм, заслоняющих цель и мешающих просчитать траекторию ее перемещения.
И Терминатор, немного поразмыслив, решил, направив самолет в пике по ходу цели, выпрыгнуть затем с парашютом. При этом получалось одно из двух: либо самолет попадет в цель, и тогда от нее мало чего останется; либо он сам на парашюте ее догонит и прикончит. В любом случае его миссия была бы успешно выполнена.
Фредди Крюгер, у которого после всего пережитого беспрерывно шумело в ушах, уловил странный сверлящий звук над своей головой всего за несколько секунд до падения самолета. Глянув на небо, он увидел крылатую махину, которая пикировала прямо на него.
Кляня свои тяжелые ботинки, Крюгер бросился наутек.
Самолет врезался в землю у него за спиной. Последовал оглушительный взрыв и ударная волна, подхватив Крюгера за трусы, швырнула его на огромный придорожный муравейник, где его тут же облепили муравьи.
Крюгер с воплем вскочил и, сбрасывая с себя обозленных насекомых, побежал по тропинке, не чуя под собой ног.
И тут за поворотом его накрыло парашютом.
Крюгер отчаянно замахал перчаткой, раздирая тонкую материю в клочья. Он был вне себя. Он не соображал, что происходит.
Выбравшись наружу, он увидел перед собой уже знакомую ему женщину в шубе. Спокойно глядя ему в глаза, она отстегнула от своих квадратных плеч парашютные лямки, и, сбросив их на землю, ровным голосом произнесла:
– Как поживаешь, дядюшка Крюгер?
– Как я поживаю?! – взревел Фредди, машинально одергивая резинку трусов. – Ты хочешь знать, как я поживаю?! – возопил он, тараща глаза и оглядываясь по сторонам в поисках увесистого камня или какой-нибудь палки. – Ах ты соплячка! Мерзавка! Дрянь! Лунатичка долбанная! Какого хрена я тебе приснился?! – Не найдя вокруг ничего подходящего, он швырнул ей в глаза горстью песка.
В мозгах Терминатора закоротило. Он вытащил глаз из глазницы и принялся тщательно облизывать его языком. Прочистив до последней песчинки, заправил обратно. Потом проделал то же самое и со вторым глазом.
В течение всей этой процедуры Крюгер был занят тем, что увлеченно выковыривал из песка подходящий по размерам камень, и его психика не пострадала.
Добившись стопроцентной видимости на своем дисплее, Терминатор вновь заморозил свой взгляд на бледно-желтом лице подлежащего уничтожению объекта.
– Как поживаешь, дядюшка Крюгер?
– Спрашивала уже! – рявкнул Крюгер и запустил в него камнем.
Терминатор пригнулся, и пробегавший мимо носорог свалился замертво.
– Привет тебе от Симоны, – сказал Терминатор, наступая на Крюгера, одновременно расстегивая верхнюю пуговицу на шубе.
Фредди попятился.
– Не делай этого, сучка, – зло прошипел он, наткнувшись задницей на колючий кустарник. – Не делай, в последний раз тебе говорю. – Он выставил перед собой перчатку и стал перебирать пальцами-ножами. – А не то я разрежу тебя на кусочки так, что никто обратно не заштопает.
Постепенно Крюгер входил в раж, балдея от собственной храбрости. Он отрыгнул бананом и продолжал шипеть:
– Если снимешь шубу, то ты умрешь. Слышишь, сучка? Ты не знаешь, кто я такой. А я тебе скажу. Я – Фредди Крюгер, мучитель детей. Я проживаю на улице Вязов. И мама у меня монашка, чтоб ты знала…
Но все пуговицы на шубе киборга уже были расстегнуты.
– У-у-у… – протянул Терминатор, не в состоянии из-за сбоя в мозговом компьютере выговорить коронное: «Умри же, несчастный».
Крюгер опять отрыгнул бананом. И неспроста: полы шубы разошлись до неприличного, и Фредди увидел, что, кроме нижнего белья, на женщине ничего больше нет.
– Мне не нравится твой эротический сон, детка, – прохрипел Крюгер. – Совсем не нравится.
– У-у-у… – тянул Терминатор. – У-у-у…
Чтобы выйти из цикла, он решил повторить слова объекта.
– Мне не нравится твой эротический сон, детка.
– Нет, это мне не нравится! – заорал Крюгер, в бешенстве от того, что его передразнивают. – И я тебе не детка!
– И я тебе не детка! – возразил Терминатор. – Привет тебе от Симоны.
– Иди ты со своей Симоной!
Взмахнув перчаткой, Крюгер бросился вперед, но споткнулся о кактус и повалился к ногам Терминатора ничком.
Тот с невозмутимым видом вытащил карабин и прицелился ему в затылок.
– Умри же… – начал киборг, но завершал он фразу уже перед пустым местом. Изображение объекта на его дисплее внезапно погасло.
Терминатор на всякий случай все же выстрелил. Штырек с присоской попал во вмятину на песке, где только что находилась голова Крюгера, но это уже не могло причинить тому ровным счетом никакого вреда.
Книга 3
В краю непуганных пингвинов
Глава 1
Пингвины тоже видят сны
В то время, как Крюгер выяснял отношения со свалившейся на него с неба парашютисткой, в Стране Вечных Снегов, на берегу ледяного панциря, окруженный своими братьями и сестрами, спал ничем не примечательный пингвин. Ему снился океан, битком набитый кальмарами и каракатицами; они резвились у самой поверхности воды, словно предлагая ими отобедать.
Пингвин заворочался во сне, сладко причмокивая клювом.
Но так уж устроена природа сновидений, что всегда лучше проснуться на середине хорошего сна, чем дождаться, пока он сменится каким-нибудь кошмаром.
Пингвин не спешил просыпаться, поедая воображаемых креветок одну за другой. И в этом была его ошибка.
Вкусная картинка вскоре растворилась в глубинах его сознания, как будто ее и не было. Ему приснился морской леопард – истребитель пингвинов. Хищник широко разинул пасть, обнажив плотные ряды острых зубов, и угрожающе заревел. По всему было видно, что он был жутко голоден.
От этого зрелища бедный пингвин заелозил по льду плавниками, но так и не проснулся.
Внезапно морской леопард поднялся на задние ласты и принял облик полярника в большой меховой шапке, тулупе и унтах.
Это было уже не так страшно. Люди, изредка попадавшиеся здесь, на пингвинов еще ни разу не охотились. Правда, они иногда их ловили, но только лишь затем, чтобы подарить на память блестящее колечко.
Человек, открыв рот, кашлянул в кулак. Изо рта у него повалил густой пар. Он разжал руку. Вместо рукавицы на ней красовалась перчатка, которая заканчивалась огромными когтями. Шапка полярника вдруг превратилась в черную шляпу, тулуп – в красно-зеленый свитер и пятнистые трусы, а унты – в громоздкие ботинки.
И это уже был не сон.
– Собачий холод, – поежился Фредди Крюгер, затравленно озираясь. – Проклятье! Куда меня занесло?
Было холодно. Очень холодно. Значительно ниже нуля. Где-то минус 50 градусов по Фаренгейту.
– Эй, послушайте, – обратился он к развалившимся на снегу джентльменам в черных смокингах. – Мы где, а?
Джентльмены ответили ему невнятным бормотанием и стали один за другим подыматься, заинтересованные внезапным появлением среди них долговязого чужака.
Крюгер пригляделся повнимательнее.
– Пингвины?! Значит, я на Полюсе?… Мама, я же тут замерзну!
Чтобы хоть как-то согреться, он принялся бегать вокруг какой-то самки, сжимавшей между лап яйцо.
Крюгер махал руками, не переставая, и, если останавливался, то только лишь затем, чтобы сделать пару-тройку приседаний.
Пингвины как зачарованные следили за его действиями. Они образовали вокруг него живое кольцо и стояли, смешно склонив набок головы, переговариваясь между собой. По их растопыренным ластам-крыльям казалось, что они разводят в недоумении руками.
Крюгер чувствовал, что превращается во всеобщее посмешище, но зверский мороз не давал ему перевести дух.
– А-а, суки, – ругался он на пингвинов. – Понадевали шубы, сволочи. Где тот гад, которому я приснился? Он от меня еще побегает.
В этот момент самке с яйцом, возле которой крутился Крюгер, надоела его аэробика. Она издала пронзительный капризный возглас. Тут же сквозь толпу на открытый пятачок продрался ее встревоженный супруг. По иронии судьбы это был тот самый пингвин, которому во сне явился Крюгер. В чужаке, извивавшемся всем телом перед его подругой, пингвин мгновенно учуял соперника, пристающего в брачном танце к его законной половине. Движения новоявленного ловеласа были дерзки и непристойны.
Рассвирепевший пингвин подскочил к обращенному к нему спиной Крюгеру и вдарил ему по заду клювом.
Фредди Крюгер, – который в эту секунду, расставив ноги на ширину плеч, увлеченно выполнял наклоны туловища – стукнулся головой об лед и растянулся на животе, широко раскинув руки, словно стремясь заключить в свои объятия весь материк.
Но пингвин-ревнивец на этом не успокоился. Он подбежал к поверженному сопернику и принялся кусать его за голые ноги. Стоявшая поодаль супруга подбадривала его восторженными криками.
Крюгер кое-как перевалился на четвереньки. Он вдруг отчетливо осознал, как давно он никому не пускал кровь. За всеми своими злоключениями он совсем забыл о своем дьявольском призвании – пугать, догонять, убивать.
– Ты умрешь, гаденышь! – заорал он на пингвина, пытавшегося ущипнуть его за щеку. – Дай мне только подняться…
Скользя на ботинках, как на коньках, Крюгер с трудом встал и занес для удара руку в перчатке. Лезвия ножей кровожадно блеснули в хрустально чистом воздухе.
– Вот тебе, гад пернатый! – воскликнул он, но не удержав равновесия, снова шмякнулся всем телом об лед.
Глава 2
Монахиня в белом
Ножи глубоко вонзились в ледяную толщу. Весь багровый от ярости, Крюгер попытался отодрать перчатку, но она не поддавалась.
Фредди взял спортивный азарт. Вновь обрести свою любимицу стало для него куда важнее, чем отмахиваться от наседающего пингвина, который мало-помалу умудрился приспустить с него трусы и занялся обработкой оголившегося зада.
Безуспешно испробовав несколько способов, Крюгер уперся ногами возле перчатки, крепко схватил ее руками за манжету и со всей силы дернул на себя.
Раздался жуткий треск. Перчатка вырвалась из ледяного плена и отлетела далеко в сторону. А Крюгер с размаху повалился на спину, ударившись затылком об лед. Подпрыгнувшая при падении шляпа приземлилась ему точно на лицо.
Оставалось только сложить на груди руки и умереть. Но не таков был Фредди Крюгер, чтобы покориться злой судьбе. Тяжело перевернувшись набок, он вгляделся в заснеженную даль: не сверкнут ли где ножи его перчатки?
И тут его запорошенные снегом глаза увидели нечто поразительное. По холмам, освещая себе путь горящей свечой, медленно ползла женская фигура в белом монашеском одеянии. Валуны, которые она огибала, казались мраморными надгробьями, хлопья снега, падающие ей на плечи – траурными бумажными цветами. Монахиню нещадно теребил ветер, но она упорно продвигалась вперед, и свеча в руке ее не гасла, полыхая вечным огнем.
По щекам Крюгера заструились слезы. Не успев добраться до подбородка, они застывали на морозе подобно каплям воска.
– Мамочка… – простонал Крюгер, опускаясь на колени, позволяя неугомонному пингвину кусать себя за локти.
Пингвин изощрялся, как только мог.
– Да уйди ты, уйди ты, – шипел на него Фредди сквозь зубы, но тот, не осознавая всю трогательность момента, продолжал тянуть его за трусы.
Тем временем, монахиня перестала ползти. Она медленно выпрямилась, застыв в трагической позе. Ее сутана развивалась на ветру. Капюшон откинулся назад, обнажив седую голову. Длинные волосы растрепались, обрушившись пенистыми волнами на скорбно опущенные плечи.
– Мамочка, забери меня отсюда! – взвизгнул Крюгер, протянув к ней руки.
Но свеча в руке женщины вдруг превратилось в сверкающее распятье. Высоко подняв его над головой, монахиня по-медвежьи прорычала:
– Заткнись, ублюдок! Ибо сказал Господь: я не мать тебе, и ты мне не сын!
– Но как же так, мамочка… – разрыдался Крюгер, зарывшись лицом в ладони, а когда вновь поднял глаза, то так и сел: оглашая окрестности громоподобным ревом, над равниной возвышался белый медведь!
Пингвины стали потихоньку разбегаться. Крюгер тоже вскочил и, отведя руки за спину, как заправский пингвин, пристроился к ближайшей колонне.
Медведю не понравился этот неуклюжий пингвин в черной шляпе и пятнистых трусах. И он двинулся за ним следом.
Пингвины, колонну которых замыкал Крюгер, быстро добрались до спасительного океана. К краю льдины вел крутой склон. Он был так крут, что птицы, бросившись на брюхо, в одно мгновение скатывались по ложбинке вниз и оказывались в воде.
В последний момент Крюгер засомневался, пойдет ли ему на пользу купание в ледяной воде, но было поздно: ботинки его разъехались вкривь и вкось; правда, он еще пытался, балансируя на месте, устоять на ногах, но потом обреченно грохнулся на спину и покатился на встречу с Океаном.
– Ненавижу русские горки! – вопил он, придерживая рукой шляпу и задирая ботинки кверху, чтобы не мешать своему заду набирать скорость.
Он легко соскочил с кромки льдины и полетел над гладью воды, подпрыгивая, как галька. Метров через двадцать его скорость резко упала. Подняв напоследок красивый каскад брызг, Крюгер стал тонуть. Увесистые ботинки потянули его в бездонные глубины океана.
Крюгер обреченно пускал пузыри, но тут ему вдруг пришла счастливая мысль, что сожженный заживо утонуть вот так запросто не может. Несмотря на всю спорность этого предположения, Крюгер воспрял духом, ботинки как-то сразу полегчали, и он начал всплывать обратно.
Оказавшись на поверхности, он поймал плававшую неподалеку шляпу и надел ее на голову, забыв предварительно выжать. Из шляпы хлынул ледяной поток, ошпарив колючим холодом ему мозги. И Крюгер, нахлебавшийся к тому же соленой воды, которая сейчас омерзительно булькала у него в животе, – стал постепенно замерзать.
Осыпая проклятиями беззаботно резвящихся вокруг пингвинов, Фредди подгреб к кромке льдины, но тут же получил удар в лицо от пингвина, скатившегося в этот момент с горки.
Крюгер горько пожалел, что при нем не было его перчатки и он не мог сделать из этой жизнерадостной птицы пиццу. Он поправил сбившуюся набок шляпу и, чтобы уберечь свое лицо от новых неприятностей, держась за край льдины, переместился по воде в более спокойное место.
Наконец, он выбрался на берег. Лютый мороз как профессиональный палач стал быстро заковывать его в свои ледяные кандалы.
Крюгер чувствовал, как примерзают ко льду подошвы его ботинок. Он хотел пробежаться трусцой, чтобы согреться, но ноги уже по самые колени обулись в серебристые «испанские сапоги».
Где-то у горизонта среди айсбергов промелькнул силуэт ледокола. Крюгер вскинул руки:
– Пингвины!… Тьфу! Люди! Люди! Эй, помогите! Спасите! Замерзаю-у-у-о-о… – Он так и застыл с открытым ртом, поднятыми вверх руками и лицом, обращенным в голубую даль.
Превратившись в своеобразный памятник снежному человеку, Фредди Крюгер сделался настоящей местной достопримечательностью. Вокруг него постоянно крутились любопытные пингвины. Взирая на него снизу вверх, они разводили крыльями и о чем-то громко переговаривались, будто спорили.
Вскоре среди пингвинов стало традицией сразу же после утреннего пробуждения навещать Крюгера, чтобы почесаться клювом о его ледяные колени. Но они приходили сюда и в течение дня: кто поодиночке, кто парами, а чаще целыми экскурсиями. Приходили и подолгу смотрели в его незамерзающие, и оттого вечно подвижные, бешено вращающиеся глаза.
Неоднократно к подножию Крюгера наведывалась семья белых медведей – медведь с медведицей и двумя медвежатами. Отец семейства благоговейно обнюхивал его, но всякий раз почему-то признавал несъедобным.
А медвежата пользовались Крюгером, как удобным столбиком. Лед на его ботинках тогда подтаивал, но не настолько, чтобы он мог сдвинуться с места.
«Проклятые медведи, – бесился про себя Крюгер. – Чтоб вы обоссс…», – но мысли стыли на лету, не давая додумать себя до конца.
Что касается медведицы, то ей очень нравилось, вставая на задние лапы, облизывать Крюгеру заиндевелый нос. Должно быть, она находила это забавным. Но Фредди не отвечал ей взаимностью, хотя бы потому, что не видел в ней женщину; да и он вообще предпочитал малолеток. Но медведица на него ничуть не обижалась, особенно старательно и долго вылизывая ему самый кончик носа.
Заканчивалось это лизоблюдство обычно тем, что медведь раздраженно дергал супругу за куций хвост и, глухо ворча, уводил все семейство в пургу.
Фредди Крюгер мог бы простоять как истукан еще целую вечность. Но через полторы недели на побережье обрушился ураган, часть льдины с Крюгером откололась от материка, и он пустился дрейфовать по просторам Атлантического океана.
