Текст книги "Что ты почувствовал"

Автор книги: Джеффри Хадсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Хадсон Джеффри
Что ты почувствовал

Джеффри Хадсон

ЧТО ТЫ ПОЧУВСТВОВАЛ?

Питер Финни промчался мимо очаровательной секретарши и влетел в роскошный кабинет доктора Эйка. – Подонок! – выпалил он. – Грязный вонючий подонок! Доктор Эйк удивился, но виду не подал. Взглянув на часы, он невозмутимо заметил: – Что-то ты нынче рановато, Питер. Что-нибудь случилось? – Ты чертовски прав, грязный заскорузлый пруссак! Доктор Эйк задумчиво погладил свою козлиную бородку и кивнул в сторону черной кушетки. – Хочешь, поговорим об этом? – Нет, не хочу! – взревел Финни и отвесил кушетке пинок. – Надоело мне это пустомельство, обрыдло изливать тебе душу за сто долларов в час. Кабы я знал про вас с Глорией... – Он умолк и сжал кулаки. – Присядь, – спокойно проговорил доктор Эйк. – Ты слишком взволнован. – А ты чего ожидал, вшивый гад? – Пока не могу сказать, – ответил доктор Эйк. – Может, попробуем разобраться? – А чего тут разбираться? Я уже и так во всем разобрался. По вторникам и четвергам в "Эль-Греко". Моя так называемая благоверная говорит, что ездит играть в бридж, а на самом деле вы с ней забиваетесь в отдельную кабинку в "Эль-Греко", правильно? – Да ты успокойся... – Не хочу я успокаиваться! – Чего же ты хочешь? – Убить тебя хочу, вот чего! – Финни выхватил из кармана черный пистолет с коротким стволом. – Как давно ты испытываешь это желание? – осведомился доктор Эйк. – Со вчерашнего дня. С семи часов вечера, потому что именно тогда я узнал правду. – Узнал правду... – эхом откликнулся доктор Эйк. – Да, тварь бородатая! Узнал, чем занимается моя женушка по вторникам и четвергам. Конечно, мне следовало догадаться раньше, коль скоро Глория никогда не была заядлой картежницей. А впрочем, что говорить? Ты, засранец, и сам все знаешь! – Объясни толком, что стряслось, – попросил доктор Эйк. – Вчера мы припозднились со съемками "Питера и Джорджа", – начал Финни. Осветитель заболел, а новый ничего не знает, вот мы и работали, как сонные мухи, сорвали график, и все такое. Короче, провозились до семи вечера. – Что ты почувствовал, когда понял, что работа затягивается? – Злость я почувствовал, вот что! Я не статист, а кинозвезда, меня нельзя задерживать! – Финни уселся на кушетку и положил пистолет рядом. – Короче, отсняли. Я устал, и тут Джордж предложил промочить горло. Мне хотелось домой: Глория волнуется, когда я езжу по шоссе. Я уже семь раз в аварии попадал, как тебе известно. Но Джордж настоял, и мы зашли в "Эль-Греко". Это на углу Уилшир и Льюис. Впрочем, тебе ли не знать, сосиска ты недожаренная! – Что ты имеешь в виду? – спросил доктор Эйк. – А вот что. Покуда мы заливали за воротник, тамошний буфетчик заливал приезжей деревенщине, какие знаменитости заходят к нему опрокинуть рюмочку. Плел им про Пола Ньюмэна и Энджи Дикинсон, а потом и говорит: к нему, мол, захаживает сама Глория Старр. Тут-то я и навострил уши. – Навострил... – отозвался доктор Эйк. – Вот именно, выродок болотный. А буфетчик знай себе распинается: какая она красавица, эта Глория Старр, какая соблазнительная, да еще и человек хороший. А про мужа ее – ни словечка. – И что ты почувствовал? – Взбесился я, – ответил Финни, ложась на кушетку и поглаживая пистолетом по животу. – Да и как не взбеситься? Глория уже полтора года ничего не делает. После "Пляжа на заре" ни разу нигде не снялась. Фильм и сборов не сделал, и шедевром не был. А я – в главной роли в крупнейшем телесериале "Питер и Джордж". И вот, сидим мы с Джорджем в пивнушке, любимцы сорока двух процентов телезрителей, а этот гад буфетчик ни разу про нас не слыхал! – И что ты почувствовал? – Что ненавижу его со всеми потрохами, вот что! Поганец! Плетет про Пола Ньюмэна и Стива Маккуина, какие они великие актеры! А ведь все знают, что они и играть-то не умеют. Гоняют на мотоциклах голыми по пояс и зыркают в камеру, вот и все их лицедейство. Считается, что у них соблазнительный вид, и жены их тоже соблазнительные. Ну, и что с того? – Соблазнительные жены... – повторил доктор Эйк. – Вот-вот. Можно подумать, моя не соблазнительна. Соблазнительнее не бывает. Бюст – четвертый номер, и стоит торчком. Ты не можешь не признать, что она и впрямь заводит. – И какие чувства это у тебя вызывает? – Прекрасные, – ответил Финни. – То есть, раньше вызывало, пока я не узнал от буфетчика, что по вторникам и четвергам Глория приходит в "Эль-Греко" с каким-то бородатым толстяком. Он сел и медленно сжал рукоятку пистолета. Доктор Эйк сделал вид, будто не заметил этого движения. – Не совсем понимаю, – нахмурившись, сказал он. – Все ты понимаешь, козел двумордый. – Значит, когда буфетчик упомянул бородатого толстяка, ты решил, что речь идет обо мне? – Ничего я не решил. Просто припомнил, кто из моих знакомых – подонки. Потом – кто из этих подонков имеет мясистые телеса и носит козлиную бородку. Вот ты и получился. – Ты полагаешь, что сделал правомерный вывод? – спросил доктор Эйк. – Да. – И что было дальше? – Я сказал Джорджу, что убью мерзкого сукина сына. – Что ты почувствовал, когда злился на меня? – Ничего хорошего. Мои чувства будут куда слаще, когда я всажу пулю в твое толстое пузо. – Почему ты считаешь меня толстым? – с неподдельным любопытством спросил доктор Эйк. – Потому что ты и есть толстяк. Самодовольный раздутый немецкий боров. – Ты всегда считал меня жирным? – Нет. Кажется, до сих пор ни разу не замечал этого. Не обращал внимания. Но теперь вижу: ты – грузный, жирный, сальный негодяй. – Значит, твое мнение обо мне изменилось совсем недавно? – Ты чертовски прав, шмат прогорклого сала! – Вообще-то фамилия у меня голландская, а не немецкая, – сказал доктор Эйк. – И я совсем не толстый. Ростом я под метр девяносто, а вес у меня меньше центнера. Я просто плотный. Вот почему ты никогда не считал меня толстяком. – Ошибаешься, – заявил Питер Финни. – Я не считал тебя толстяком просто потому, что никогда не обращал на тебя внимания, вошь ты небритая. – Двадцать процентов мужчин, живущих в Лос-Анджелесе, имеют избыточный вес, – сказал доктор Эйк. – И многие местные толстяки носят бороды. – Это не имеет значения, – заявил Питер. – Потому что ты и есть тот гаденыш. Доктор Эйк смиренно вздохнул. – Ты заблуждаешься, Питер. Ты просто убедил себя, что это так. – Я точно знаю, что это так. Доктор Эйк покачал головой. – Ты был зол как черт, когда вошел в бар, – сказал он. – Болтовня буфетчика уязвила тебя. Но потом, когда тот же самый буфетчик, который, по твоим собственным словам, ничего не знает, упомянул имя твоей жены и брякнул, что-де она встречается с каким-то таинственным бородатым толстяком, ты сразу же подумал, что этот толстяк – твой психоаналитик. Почему? – Потому что ты – он и есть, – упрямо повторил Финни, но пистолет все-таки опустил. – И ты ни разу не подумал ни о ком другом? Почему? – Ну, не знаю, – помявшись, ответил Финни. – Ты пытался вытянуть из буфетчика подробности? Разузнать побольше? – Нет. – Почему? – Не хотелось. – Ты не мог не придать случившемуся большого значения и не попытаться все разнюхать. – Когда буфетчик заговорил, я сразу же решил, что все ясно как день. Понял, о ком он ведет речь. Во всяком случае, мне так казалось. – А теперь? – Теперь уж и не знаю. Но, когда я подумал о тебе, мне вспомнился наш прошлый сеанс и мой рассказ о матери, о неумении ладить с людьми, о сомнениях в верности Глории. – Почему ты вспомнил об этом? – Не знаю. – Или не хочешь знать. Финни поник головой и погрузился в молчание. – По сути дела, – продолжал Эйк, – мы обсуждали твои неурядицы в сфере интимной, правильно? Когда до тебя дошли слухи о неверности жены, твоя тревога усугубилась. Ты разволновался, вот и вспомнил нашу прошлую встречу, во время которой тоже был взволнован. – Видать, так, – согласился Финни. – Волнение сменилось раздражением, неприязнью, злостью. Мысленно ты стал убийцей. – Да. – Но на самом деле ты не собирался убивать меня, верно, Питер? Это была лишь фантазия? – Наверное. – Ты разобрался в причинах? Финни сосредоточенно нахмурился. – Полагаю, я фантазировал, – сказал он. – Я испытал унижение, когда тот гад заговорил о Глории. Хотел руки на себя наложить, но потом принялся фантазировать и представил, как убиваю тебя. Доктор Эйк глубокомысленно кивнул. – Похоже, ты хорошо разобрался в себе. Что ты сейчас чувствуешь? Финни облегченно вздохнул и прилег на кушетку. – Мне гораздо лучше, – сказал он. – Вот и хорошо. Хочешь продолжить беседу на эту тему? – Нет, – ответил Финни. – Поговорим о чем-нибудь еще.

Спустя час Питер Финни любезно распрощался с доктором Эйком, извинился за бурное вторжение и, подмигнув очаровательной секретарше, вышел. Доктор тотчас уселся в кресло, задумчиво погладил свою козлиную бородку и, сняв трубку, набрал номер. – Дорогая, придется изменить наши планы, – сказал он. – С какой стати? – спросила Глория Старр. – Питер только что был у меня. Он дознался, что ты встречаешься с кем-то в "Эль-Греко". – Он подозревает... – Меня? Да. Но я все уладил. – Как нам теперь быть? – Выждать недельку, а потом встретиться в "Эстрагоне". Ты знаешь, где это? – Сердце подскажет, любовничек, – вполголоса ответила Глория. – Значит, в обычное время в следующий вторник. Повесив трубку, доктор Эйк поднял глаза и увидел стоявшего на пороге Питера Финни. Тот был мрачен как туча, очень сердит и явно готов на убийство. Правая рука его сжимала рукоятку пистолета в кармане пиджака. – Питер, – залопотал доктор, – не спеши с выводами. Клянусь тебе, я... Финни ухмыльнулся. – Я только хотел сказать, что приду на очередной сеанс в следующую пятницу. Доктор Эйк попытался взять себя в руки. – Здоров ли ты? – беспечно осведомился Финни. – У тебя такой несчатный вид. – Да... да, все хорошо. – Слава богу. Мне не хотелось бы покидать тебя именно сейчас. – То есть? – Тебе очень пригодятся эти деньги. – Деньги? – Да, та сотня в час, что я тебе плачу, и гораздо больше. – Не понимаю. – А что тут непонятного? Как ты думаешь, почему я уже полгода заливаю в твой нежные ушки нектар "Глория"? Зачем живописую ее прелести и постельные навыки? Зачем рассказываю тебе о своей импотенции и о том, что Глория лишена ласки? – Это беспокоит тебя, – ответил доктор Эйк. – Нет, меня беспокоит другое. Меня беспокоит то, что глупая потаскуха не работает и сосет из меня все соки. Две тысячи долларов в неделю на шмотки, машины и прочую дребедень. Этот телесериал озолотил меня, вот Глория и решила, будто я – дойная корова. Она тупа, жадна, мелочна и невежественна, и я ее терпеть не могу. – Но, Питер... – Сложность заключалась в том, что я не знал, как развестись, – продолжал Финни. – Я чертовски хорошо зарабатываю, и Глория наверняка подала бы на алименты. Замуж ей не выйти: какой нормальный мужик женится на безработной актриске, игравшей в "Пляже на заре"? Вот и пришлось мне устроить ей романтическое приключение, найти другого мужчину. Тут-то ты и пригодился. – Питер, ты просто спя... – Мой поверенный знает одно замечательное сыскное бюро. У них есть все, даже устройство для фотосъемки в инфракрасных лучах. Ты уж не обессудь, если твое имя помянут на бракоразводном процессе, но речь идет о чертовски больших деньгах... – Питер... – Но нам был нужен последний штрих, – продолжал Финни, небрежно помахивая пистолетом перед носом доктора Эйка. – Надежный благообразный свидетель, способный пробудить в судьях сочувствие и имеющий некоторое отношение к происходящему. Лучшей кандидатурой на эту роль, разумеется, стала мисс Патрик, прелестница, которая сидит у тебя в приемной. Мы с ней встречаемся уже несколько недель. Какая секретарша откажет себе в удовольствии подслушать разговор своего нанимателя? Совершенно случайно, как ты понимаешь. – Питер, все это... – Она прослушивала тебя целых две недели, но ты – человек осторожный и никогда не звонил Глории из кабинета. Вот мы с мисс Патрик и решили пришпорить тебя, чтобы ты засуетился. Доктор Эйк откинулся в кресле и медленно покачал головой. Финни нацелил пистолет ему в лицо и трижды спустил курок. Комната наполнилась густым едким дымом. Прошло несколько секунд, прежде чем доктор Эйк уразумел, что не ранен: пистолет был заряжен холостыми патронами. Питер Финни расхохотался. – Ну-с, – спросил он чихающего в дыму доктора Эйка, – и что ты почувствовал?