355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джеффри Бартон » Запах смерти » Текст книги (страница 3)
Запах смерти
  • Текст добавлен: 16 сентября 2021, 12:05

Текст книги "Запах смерти"


Автор книги: Джеффри Бартон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 6

«Парнишку» (если такое слово можно применить к моложавому тридцатидвухлетнему мужчине) звали Ники Чампайн. Жил он с бабушкой в одноэтажном домишке Бриджпорта, неподалеку от Баббли-Крик. Уже давно стемнело, когда я наконец подъехал по его домашнему адресу. Расчет был на то, что темнота скроет осуществление моей затеи. Иначе смерть Виры мне придется оплакивать из тюремной камеры. К счастью для моего плана, переулок изгибался и на участке Чампайна заканчивался тупиком с акром травяных зарослей между ним и ближайшим домом.

Наконец-то хоть что-то повернулось в мою сторону. Будем это учитывать.

В небе висел льдистый серп луны. Припарковавшись через дорогу от дома Чампайна, я сидел в мыслях о Вире. Как она все эти месяцы через прыжки, через резвость, через наши занятия помогала мне заполнить зияющую в моем сердце пустоту. Та первая ночь вспоминалась как вчера. В углу того, что считалось в моем трейлере хозяйской спальней, я соорудил для нее постельку. Я тогда крепко заспался – можно сказать, отрубился после пары жестянок «Бада», – а из оцепенения меня затем вырвало тихое поскуливание. Я завозился, неловко встал и, с ворчанием подняв свою питомицу, вместе с ней бухнулся обратно на кровать. А потом как-то так оказалось, что моя рука обвила Виру и стала поглаживать ей затылок.

– Ничего, девчура, – сказал я тогда, почесывая ей шерстку на шее. – Пройдем и это.

При диктате Микки собаки на кровать не допускались, но после первой ночи Вира узурпировала себе ту сторону кровати, где спала моя бывшая. Постепенно Вире начали составлять компанию обе колли – Мэгги частенько, Дельта пореже. Временами сюда наведывался Сью и, строго гавкнув за такое нарушение протокола, величаво уходил к своему тронному дивану.

Моя бывшая говорит, что я интроверт и отщепенец по отношению к своим собратьям – гомо сапиенсам. Не зря же я лучше уживаюсь с четвероногими.

Что ж, с этим сложно поспорить.

Пока детектив Хэнсон распекал меня за инцидент на Саут-Мичиган-стрит, я не поднимал головы и, кивая более-менее впопад, сам при этом сосредоточенно изучал поверхность стола. Там были разбросаны бумаги – материалы дел – таким образом, что в них мог ориентироваться только детектив. Но со своего стула для посетителей я заметил лежащие особняком отчеты по Кари Брокман, а чуть сбоку – небольшой бумажный листик, увеличенную фотокопию водительского удостоверения жертвы, на которую напала сегодня Вира. И, продолжая кивать в такт словам детектива, я сейчас напряженно разглядывал ту бумажку. Читать вверх ногами было непросто, но я справился.

Имя и адрес Чампайна хорошо отпечатались в моем мозгу.

* * *

С собой я взял Сью, мою черно-коричневую немецкую овчарку… самца немецкой овчарки. До сих пор жалею, что назвал его Сью, по песне Джонни Кэша[10]10
  «Мальчик по имени Сью» – хит Джонни Кэша, по песне детского писателя Ш. Силверстина.


[Закрыть]
. Всякий, кто заглядывал Сью под капюшон, неизменно задавал вопрос: «Ты его что, по дури бабским именем обозвал?» Даже выслушав мою лекцию о Джонни Кэше, они все равно смотрели на меня, как на ненормального.

Видимо, в этом была своя логика.

В отличие от персонажа песни, Сью был альфа-самцом нашей стаи. По моему трейлеру он расхаживал с выпяченной грудью, демонстрируя свое превосходство над остальными членами семьи – всеми нами, «бетами» помельче, – а также над проезжающими машинами, белками и кроликами, почтальонами, дверным звонком и звуком тостера. Для обнаружения человеческих останков Сью, честно говоря, был собакой не самой лучшей, зато пугал вусмерть любого коммивояжера, который по недомыслию притормаживал у моего трейлера.

В общем, для сегодняшней задачи Сью подходил идеально.

Чутье подсказывало, что Вира без причины на Чампайна ни за что не набросилась бы; это исключено. Себе в сотовый я ввел номер домашнего телефона Чампайна и сейчас на него позвонил. Трубку никто не взял, переключения на автоответчик тоже не было. Не зажегся и свет. Никакого движения. Вообще ничего. Мы со Сью выскользнули из пикапа. Со дна кузова я осторожно поднял кувалду. Вдвоем мы бросились через двор и присели под передним окном. Сью посмотрел на меня так, словно я лишился рассудка, но, к счастью, промолчал.

Я снова позвонил по сотовому. На этот раз было слышно, как где-то в недрах дома трезвонит телефон. На двенадцатом гудке я нажал отбой.

Я уже заглядывал в почтовый ящик – по иронии судьбы там была рекламка пиццерии, а также одобренная кредитка на имя Юнис Чампайн. Кстати, где эта старушенция, черт бы ее побрал? Для церкви уже поздновато, а в ночные смены она работает вряд ли. Может, наконец получила известие и помчалась в больницу, чтобы быть рядом с внуком? Или все еще в неведении и шастает бог весть где? Может, и в самом деле на автобусной экскурсии?

Родители у меня были строгими – уж точно не из тех, что жалеют розги на воспитание, – но в семье ходила шутка о том, как мы с братьями и сестрами обожали, когда нас сплавляли к бабушкам и дедушкам – не важно по чьей линии, – которые нас баловали и покрывали наши шалости.

Может, и бабушка Чампайн вот так покрывает своего внучка Ники? Детектив Хэнсон был прав: мне светил финансовый крах, но судьба Виры выглядела куда более неотвратимой. Вместе с тем я ни на секунду не сомневался, что Чампайна она выбрала в толпе не случайно и набросилась на него не с бухты-барахты.

К тому же все еще не была найдена Бекки Грол, последняя жертва Бархатного Чокера.

Я тихо поднялся на крыльцо, позвонил в дверь и прислушался. Сью сидел в паре метров позади, за ночными событиями следя, как сова за мышами. Я позвонил еще раз, потом еще и еще. Затем локтем отстранил сеточный экран и сильно постучал по двери костяшками пальцев. Все это я повторил несколько раз, после чего принялся колотить кулаком. Этим я занимался еще с полминуты, и хотя до соседнего дома было около сотни метров, я начал опасаться, как бы кто-нибудь из соседей Чампайна не вышел на улицу поглядеть, что там за ночной шум.

Я приложил ухо к двери. Внутри никакого движения.

Дом словно вымер.

Глава 7

Ну что ж, пора поднапрячься.

Я поднял кувалду и встал перед дверью, как Бейб Рут, в позе отбивающего[11]11
  Джордж Херман «Бейб» Рут (1895–1948) – легендарный американский бейсболист, играл в Главной лиге в 1914–1935 гг.


[Закрыть]
, с занесенной для удара битой. В дом Чампайна необходимо было попасть с минимальным числом ударов, чтобы соседи не вызвали полицию, не высыпали наружу или, чего доброго, не бросились в погоню. С замаха я что было сил вдарил по засову. Дверь тряско вздрогнула, но осталась в раме. Господи, как громко-то… Мучительно хотелось схватить Сью, ринуться с ним к пикапу и дать отсюда деру, но вместо этого я встал неподвижно и несколько минут стоял, неотрывно глядя через участок на соседний дом – не загорится ли там свет или появится какой-нибудь признак движения.

Дав потенциально чутким спящим еще несколько мгновений для повторного ухода в забытье, я использовал кувалду как таран – меньшее расстояние, меньше звука (скорее стук, чем грохот) – и с силой саданул в зазор между засовом и дверной ручкой. Второго удара дверь не выдержала. Я простоял несколько секунд, вслушиваясь, не гудят ли где сирены, а заодно оглядывал улицу в поисках любопытных прохожих.

От напряжения и страха у меня взмокла спина. Побелевшими костяшками сжимая кувалду, я тихо вошел в дом Ники Чампайна.

Зажатым в зубах фонариком обвел тамбур прихожей и осмотрительно закрыл то, что осталось от входной двери – чтобы с улицы ничего не выглядело подозрительно, – после чего щелкнул ближним выключателем. Гостиная выглядела так, словно я разом перенесся в семидесятые: оранжевые стулья с ворсистым ковром, на стенах коричневая опанелка. Мой верный Сью двинулся впереди; он нервно рычал, словно чуя мое настроение.

Готов драть задницы и выпытывать имена.

Приподняв голову, пес начал принюхиваться (так называемый «запах воздуха» – то, что собаки делают столь же часто, как при обнюхивании земли). Начните жарить к завтраку бекон, и вы убедитесь, что ваша собака делает нечто большее, чем просто нюхает воздух. В момент принюхивания она вбирает в носовые пазухи частицы запаха, и огромное количество обонятельных рецепторов позволяет ей распознавать одновременно тысячи различных оттенков. А когда такой пес, как Сью, идет по определенному запаху, его нос выделяет специфическую слизь, которая помогает улавливать эти самые частицы, и в результате запах чувствуется лучше. И, слизывая ее с носа, Сью впитывает дополнительные частицы запаха через пасть. По сути, такое облизывание помогает собакам максимально обострять свое обоняние. А также очищать нос от прежних запахов, подобно тому, как люди на вечеринках очищают небо крекерами между бокалами вина.

Только сегодня было не до смакования вин.

Я прошагал по ковровой дорожке, обогнул в маленькой столовой складной стол и вошел на кухню. В шкафах не нашлось ничего примечательного – пластиковые тарелки, миски, чашки. В холодильнике – пара бутылок апельсинового сока, остатки покупного черничного торта и пустая баночка из-под горчицы. Морозильник набит упаковками куриных котлет и ничем больше, нет даже замороженной пиццы. В кладовке размером с будку одна полка битком набита кексиками с черникой и банками тушенки.

Семейка Чампайнов разнообразием себя явно не баловала. И бабушкина диета для молодого поколения была явно не самой здоровой – у меня собаки питаются лучше и полезней.

В ванной пол и стены были выложены зеленой плиткой. На перекладине висело одинокое полотенце. Рядом с зеленой раковиной торчала в стаканчике единственная зубная щетка, а рядом с ней – тюбик «Колгейта», через который как будто проехался каток.

Хозяйская спальня (комната бабушки Чампайн?) была в общем-то опрятной, если не считать толстого слоя пыли на комоде и прикроватной тумбочке – пыль такая густая, что можно делать на ней росписи. Кровать аккуратно застелена, шторы задернуты, на полу ничего (опять же кроме пыли). В целом вид у комнаты был нежилой – во всяком случае, здесь не жили долгое-долгое время, – что в значительной мере объясняло неудачи полиции выйти с Юнис Чампайн на связь.

Совсем другое кино представляла собой гостевая с комками влажных полотенец и разбросанных по полу одеял. Меблировка состояла из двухъярусной кровати и потертого ковра – еще пара лет, и кровать развалилась бы сама собой, без помощи всяких термитов. Чампайн, судя по всему, предпочитал спать снизу. Я заглянул под кровать, а также в стенной шкаф. Мятая груда маек, джинсы узлом, но так ничего особенного. В небольшом гараже тоже ничего примечательного; он пустовал, поскольку машина, на которой в тот день ездил Чампайн, отсутствовала. Вероятно, брошена на стоянке в Эйвондейле, в нескольких минутах от того места, где обнаружилась Кари Брокман – в это время «Скорая» мчала бедолагу в медцентр.

Оставалось осмотреть то, чего я сознательно избегал… Подвал.

По коридору мы со Сью двинулись обратно на кухню. Вокруг термостата здесь были пришпилены фотоснимки с более молодым Ники Чампайном – очевидно, из школьного альбома. Видимо, это бабушка хотела побаловать внука. Я начал рассматривать соседние фотки, и тут что-то привлекло мое внимание. В гипсокартоне, на уровне глаз, виднелись многочисленные вмятинки – неглубокие, типа как от кулаков. А с другой стороны стенки – такие же выступы.

Какого черта? Чампайн что, по пути в ванную и спальни молотил кулаком по гипсокартону? Ни одна из вмятин не была такой уж глубокой, но их было столько, что впору купить хорошую банку шпаклевки и все как следует заделать: вид откровенно неприглядный.

Дверь в подвал вела из кухни. Мы со Сью кое-как спустились по деревянным ступенькам, освещенным убогой лампочкой. Подвал Чампайнов, несмотря на солидный возраст дома, оставался недостроенным. В воздухе густо воняло плесенью и липкой сыростью, не знавшей осушителя. Уже на первом этаже я чувствовал себя отвратно – как будто совершаю кражу со взломом и меня из-за нее вот-вот схватят и упекут в тюрягу; но тут, в этом промозглом заплесневелом узилище, я ощутил доподлинный ужас, как в каком-нибудь морге с привидениями. Поглядел на Сью. Тот смотрел широко раскрытыми глазами и глухо рычал. Находиться здесь ему тоже было не в радость.

Но на волоске висела жизнь нашей Виры.

Осмотр я продолжил в закутке для стирки. Здесь, на полу перед стиральной машиной «Вестингауз», годящейся мне в матери, валялась небрежная куча одежды. На плохо натянутой бельевой веревке висела пара футболок, синяя и коричневая. Носком ботинка я поворошил грязное белье – здесь были только мужские белье и джинсы.

Что любопытно, задняя дверь запиралась на два засова. Интересным оказался и датчик движения, включивший свет, стоило мне сделать шаг наружу. Полный контраст тому вопиющему безразличию и запущенности, что царили в этой берлоге. Возможно, свет использовался для отпугивания соседских детей.

Я оглядел задний двор, но не заметил там ни сарая, ни какой-либо другой постройки.

Заперев дверь на засов, я вернулся к лестнице и стал подниматься по ступеням, но на полпути остановился. С подвалом определенно было что-то не так, хотя и не понять, что именно. Черт возьми, этот дом вообще был донельзя странным… не считая той странности, что я в него вломился.

Затем я начал колупать себя сомнениями. Что, если я ошибаюсь? А вдруг единственный проступок Ники Чампайна лишь в том, что он – неухоженный холостяк вроде меня, перебивающийся скудными заработками (уж сколько там может зарабатывать развозчик пиццы или водитель школьного автобуса)? Что, если он просто оказался не в том месте и не в то время, а мою собаку, по какой-то безумной причине, взбесил его непутевый вид? Что, если детектив Хэнсон прав и мне лучше забыть свои замашки сыщика и собраться перед предстоящим юридическим натиском?

Надо было делать ноги прямо сейчас – бросить к чертовой матери все это дело, запрыгнуть в пикап и умчаться из Бриджпорта, – но я решил попытать судьбу еще немного. Все-таки не все еще было досмотрено, и мы вернулись в коридор, где висели фотки. И действительно, слева от термостата обнаружились четыре снимка с Ники Чампайном в его, вероятно, старшие школьные годы. А справа от термостата – четыре снимка его сестры, тоже примерно в старших классах.

Я оглядел ее грубоватые черты лица и темно-каштановые волосы, но не это привлекло мое внимание.

А то, от чего меня чуть не хватил удар. На всех четырех снимках шею сестры Чампайн украшало… черное бархатное колье-чокер – толстое, широкое; совсем как то, что было нынче на шее Кари Брокман, когда полицейские убрали слой щебня, под которым открылась фигура женщины. Колье-чокер, прикрывавшее следы удушения.

Я припал спиной к стене. Сердце бешено колотилось. Тут меня осенило кое-что еще, и я неверным шагом направился на кухню; верный Сью неотступно следовал за мной. Если подвал недоделан, то к чему под лестницей та стена с опанелкой? У Чампайна не так уж много лишнего скарба, который можно там держать. Ведь именно для этого люди обычно устраивают внизу чуланы и прочие закутки для хранения?

В безотчетном порыве я, перепрыгивая через две ступеньки, спрыгнул на бетонный пол, обогнул лестницу и костяшками пальцев постучал по опанелке – понять, что она не крепится к чему-то твердому, вроде балок или цемента. Постучав еще раз, приложил ухо к этой преграде. Мне показалось, что оттуда донеслось что-то потустороннее – то ли тихий стон, то ли плач, – но паника на меня сейчас не действовала, тем более что рядом был Сью.

Я отшагнул назад, глубоко вобрал воздух и взмахнул кувалдой. Куски опанелки посыпались на бетон пола, словно яичная скорлупа; горло запершило от пыли гипсокартонной подкладки. Еще несколько взмахов, и я прорвался, после чего, как и в случае с дверью Чампайна, расширил брешь кувалдой, словно тараном. Отставив кувалду, включил фонарик.

Противоположная стена была оклеена полароидными снимками. Я буквально обмер. Дыхание перехватило. Передо мной был тайник Бархатного Чокера. А слух мне, похоже, изменил. Луч фонарика я направил вниз, оттуда доносилось стенание. Там была койка, а на ней – одинокая фигура с запрокинутой головой. Девушка, превозмогающая действие явно какого-то наркотика.

– Помогиииите…

Я узнал ее по фотографиям, что пестрели нынче в газетах и на экранах ТВ. Это была та пропавшая девушка.

Бекки Грол.

Глава 8

При работе кувалдой моя майка набрякла от пота (эдакий современный Джон Генри[12]12
  Джон Генри – мифический американский народный герой-силач, чернокожий борец за свободу.


[Закрыть]
, ширящий брешь в тюремной стене). Внутри, в дальнем углу этого узилища, обнаружились шарниры: должно быть, Чампайн соорудил себе потайную дверь для легкого доступа. Хуже то, что у Бекки на шее оказался металлический ошейник, двухметровая цепь которого была вживлена в стену.

Я легонько сжал ей предплечье.

– Бекки, теперь тебе ничего не грозит. Чампайна здесь нет, и он больше не посмеет тебя мучить.

Взгляд девушки был затуманен от того препарата, который он ей дал. Она продолжала мотать головой, словно убеждаясь, что это не сон и ее кошмар действительно закончился.

У меня не было с собой ни болтореза, ни хотя бы кусачек, поэтому по металлической пластине на стенке я двинул все той же кувалдой. Времени на процесс ушло больше: мешала теснота этого импровизированного каземата. Я горбился, и не было нормального замаха, да еще и приходилось осторожничать, чтобы не задеть девушку – хватит с нее и того, что она уже пережила. Наконец я все-таки сумел вырвать ту пластину из стены, и цепь со стуком упала. Я схватил Бекки под руки и приподнял ее квелое тело, насколько того позволяли ступени наверху.

Я удерживал Бекки до тех пор, пока она, покачиваясь, не сумела встать на ноги.

– Он больше не будет тебя мучить, – повторял я снова и снова. – Ты теперь в безопасности, Бекки.

Следом за мной в этот каземат пролез и Сью. Пока я занимался цепью, он сидел в сторонке, но теперь, с вызволением Бекки, начал рычать. Несмотря на воинственный вид, происходящее, похоже, пугало его не меньше, чем меня.

Бекки Грол часто и испуганно дышала, лицо ее было измазано грязью вперемешку со слезами. Глаза в сумраке чулана мучительно высматривали меня.

– А второго поймали?

– Второго? – опешил я.

И в ту же секунду рывком обернулся на лай Сью.

* * *

На меня метнулась какая-то тень; в свете фонарика я различил что-то блестящее в руке темной фигуры, прежде чем между нами впрыгнул Сью. Я шатнулся назад от того, что «второй» и мой пес дружно врезались в меня. Сью пронзительно визгнул, и мы все кеглями полетели вниз, а фонарик запрыгал по бетону пола. Мой пес с задавленным предсмертным визгом скатился с меня, и я очутился лицом к лицу с тем «вторым»: сальные короткие волосы, рваная фуфайка и что-то вроде нижнего белья. Защищаясь, я вскинул левую руку в тот момент, когда мою шею чиркнуло что-то похожее на тесак. Подставленное предплечье сбило удар, но при этом пострадало; тем не менее я успел схватить негодяя за запястье.

В тусклых отсветах фонарика я вполне сносно видел нападавшего, уже одолевающего мою хлипкую хватку на его предплечье. Кончик ножа скользнул вниз, теперь уже в дюйме от моего горла. Я чувствовал зловонное дыхание, словно от оставленного на солнце мяса, и видел ненависть и решимость, застывшие на его лице. Судя по всему, меня вот-вот готовился убить некто возрастом чуть старше двенадцати лет. Говорят, что шимпанзе, если соразмерять по весу, как минимум вдвое сильнее человека. Вот такое же ощущение у меня было от этого недоростка. Когда лезвие корябнуло шею, я понял, что меня лишает жизни какой-то лютый дикареныш, двинутый малолетний преступник из адова пекла.

В полутьме Бекки Грол каким-то образом прошмыгнула мимо нас, потому что внезапно возникла сзади и над ним: ту цепь, что приковывала ее к стене, она закинула перед его шеей и дернула на себя. Дикареныш заверещал, исступленно дрыгая руками и ногами. Я не без усилия поднялся. Дикареныш по-прежнему сжимал тесак, и было понятно, куда он с ним сунется. Он собирался им ткнуть стоящую позади него Бекки. Я кинулся вперед, обеими руками схватил его за запястье и предотвратил удар. Но тут из ниоткуда появилось колено и двинуло меня в пах, а пяткой дикареныш угодил мне в глаз. Я опрокинулся назад, а он вырвался, и Бекки оказалась беспомощной.

Спустя секунду мы вернулись к тому же, с чего все началось. Я вскинул обе руки, встречая прыгнувшего на меня дикареныша. Правой рукой ухватил его толстовку вместе с кожей, а левой стал колошматить, пытаясь удерживать его нож на расстоянии. А затем из темноты что-то потеснило мне грудь, и я понял, что мой Сью все еще жив. В тот момент, когда моя овчарка впилась негодяю в запястье с ножом, тот зашелся воем. Сил на мощный, выводящий из строя укус псу уже не хватало, но внезапный бросок напугал кровожадного засранца до истерики. Глаза его расширились, и на секунду он замер, отчего Бекки успела петлей набросить ему на шею цепь и дернула ее на затяг.

Через полминуты негодяй обмяк.

А через минуту Бекки отпустила цепь.

Я схватил с пола фонарик и бросился к Сью. Мой верный альфа-самец – овчарка, за эти пару минут дважды спасшая нам жизнь, – лежал на боку в луже крови, надсадно дыша.

Я опустился на колени в кровавую лужу и едва не плакал. Весь пол был в крови; я молился, чтобы бо́льшая ее часть была моей.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю