Текст книги "Лишний доллар не помешает"

Автор книги: Джефф Питерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

ИНДИО ЗАМЕТАЕТ СЛЕДЫ

Индио твёрдо решил, что дело с банком будет его последним делом. Но всё удалось провернуть так лихо, что он уже начал сомневаться в правильности своего решения. В конце концов, у каждого свой талант. И грешно зарывать его в землю.

Всю ночь перед ограблением он готовил своё оружие: лук и стрелы. Возможно, его наставники апачи жестоко высмеяли бы лук, который он изготовил из можжевёловой ветки, но и этот было не просто соорудить. Подходящий куст рос только на одном склоне горы, к тому же ветка должна была своей формой и размером точно совпадать с луком, который из неё получится. Её надо было срезать, получив на то разрешение можжевельника. Натереть золой и оставить сушиться выпуклой стороной кверху. А когда после многих других приготовлений на эту ветку можно будет натянуть тетиву, то выпуклая сторона окажется внутри лука и станет вогнутой стороной, В этом был один из самых важных секретов силы индейских луков.

У Индио не было времени бродить по склонам гор в поисках подходящего дерева, и он использовал первое попавшееся. Не было времени и на длительную сушку лука, но Индио и не собирался с ним охотиться или воевать всю жизнь. Такой лук нужен был только на несколько минут, поэтому он особо и не заботился о его долговечности и прочности.

Тетива из кручёной сыромятной кожи, многократно вымоченная в проточной воде и отшлифованная мягким камнем, была почти такая же, как у апачей, только Индио не стал её пропитывать воском и жиром. Она нужна ему только на один день, и не понадобится больше никогда. Никогда в жизни он больше не будет стрелять из лука. Все в его жизни будет по-другому… Но петли на концах тетивы он всё-таки сделал по всем правилам, чтобы они не соскочили в самый неподходящий момент.

Конечно, больше всего пришлось повозиться со стрелами, Индио потратил на них всю последнюю ночь. Для древка стрелы требовалось плотное и сухое дерево. Кучилло додумался расщепить распятие, висевшее на стене церкви. Он же и шлифовал стрелы, доводя их до идеальной гладкости, и поминутно проводил древком по собственному горлу, чтобы чувствительной кожей найти незаметные заусенцы. Для наконечников Кучилло пожертвовал три своих ножа – самых тонких. Он отломил от них концы лезвий, обточил каждый конец до нужной ширины и вставил в щель на древке.

Оперение Индио поначалу делал сам. Пришлось использовать перья вороны, и ему никак не удавалось подобрать для каждой стрелы четыре одинаковых пера. К утру он всё же уговорил себя, что стрелам этим не понадобится лететь на сто пятьдесят шагов, так что не стоит так уж возиться с оперением. Но Кучилло увидел, что он прикручивает к последней стреле разные перья, и принялся ворчать: лук не просушен, тетива из обрезка лассо, стрелы чёрт знает из какого дерева, так ещё и перья в разные стороны смотрят. Совсем ты, брат, в этой тюрьме испортился. Для себя же делаешь, не для врага. Иди лучше спать. Непрерывно ворча и покачивая головой, он отнял у Индио все три стрелы и принялся доводить их до ума, время от времени вороша тушку убитой вороны в поисках нужного пера.

Благодаря Кучилло Индио смог поспать до обеда, а когда проснулся, всё было готово. Он опробовал лук. Стрелы летели по идеальной прямой, и тетива не била по пальцам. И даже ушко каждой стрелы, куда вкладывается тетива, Кучилло успел заботливо отшлифовать и натереть воском.

Теперь Индио был уверен в успехе. Каждый ход был рассчитан по минутам, и его золотые часы не подвели. Как только взмыленные кони охранников промчались мимо него по дороге на Санта-Круз, Индио открыл крышку часов и глянул на циферблат. Минутная стрелка лежала на тройке. До Эль Пасо надо добраться раньше, чем стрелка приблизится к девятке. Когда же она коснётся двойки, пара нищих встанет на пути патрульных, а Кучилло подкрадётся к ним сзади.

Они подъехали к городу и разделились. Грогги со своими отправился по одной улице, Санчо Перес с остальными по другой, а Индио пересел в фургон и повёл его по третьей. Никто не обращал внимания на всадников, горожане прятались от вечернего низкого солнца в тени крытых веранд.

Фургон остановился в точно рассчитанном месте. Из него выбрались двое оборванцев – один был слепой, другой горбатый. Горбун, спотыкаясь на каждом шагу, вёл за собой слепого. Они зашли за здание банка, и там горбун споткнулся так, что слепой повалился на землю. Еле-еле поднявшись, он принялся мутузить своего поводыря сучковатой клюкой, громко проклиная его нерадивость.

Проходившие мимо свары патрульные остановились. Один из них, посмеиваясь, перехватил занесённую клюку и попытался оттащить злобного слепца от беспомощно сжавшегося горбуна. Но слепец неожиданно сам прижался к нему – и тут же отпрянул, и патрульный запрокинул голову назад так, что шляпа свалилась за спину, а из разреза на горле ударил яркий красный фонтан.

Горбун, распрямившись, насадил второго патрульного на длинный кинжал, вонзив его под грудину. Острие клинка вылезло из спины убитого, и горбун упёрся ему коленом в живот, чтобы вытянуть кинжал из раны.

Оба патрульных упали один поперёк другого. А рядом лежал их начальник, которому загнал стрелу под лопатку сам Индио, выстрелив в него из фургона.

Слим быстро разложил заряды, поджёг шнур. Бандиты забежали за фургон, и раздался взрыв.

Кислый дым и белесая пыль ещё стояли плотной стеной в воздухе, а Индио уже ворвался в пролом. Он увидел прямо перед собой изумлённое лицо сторожа. Тот держал в одной руке кусок хлеба, а в другой ружье. Индио выстрелил ему в лицо, и сторож рухнул среди обломков.

– Вот он, шкаф! – закричал Индио.

Нино накинул своё лассо, и попытался потянуть, но шкаф стоял, как прибитый: он был слишком тяжёл даже для Нино. Вот почему Индио набрал столько народу для такого простого дела.

Они накинули на шкаф сразу несколько лассо и потянули всей толпой. Шкаф грохнулся на пол, одним концом всё-таки угодив на доски, смазанные маслом. Вместе с грузом их затащили в фургон, Санчо хлестнул лошадей, а Индио открыл свои часы. Минутная стрелка всё ещё стояла на тройке.

Ему казалось, что они возятся с этим шкафом целый час, а стрелка даже не сдвинулась с тройки!

Четвёрка лошадей несла, обезумев от хлыста Санчо. Всадники, оглашая улицу диким криком и свистом, пронеслись мимо последних домов и помчались по пыльной дороге, а потом свернули и рассыпались беспорядочной стаей, взлетев на холм и скатившись с него. Город остался далеко позади.

Индио скакал сзади фургона. Он опасался, что взрыв мог повредить сейф, и тот распахнётся от тряски, усеяв пустыню разлетающимися долларами.

Его опасения были напрасны. Сейф прекрасно перенёс и взрыв, и бешеную скачку по кочкам пустыни. И когда, остановившись среди развалин в Лас-Палмерасе, бандиты выгрузили его из фургона, обнаружилось, что даже полировка на его тёмно-медовых стенках почти не пострадала.

– Дорогая штучка, – заметил Грогги, пнув сапогом дверцу с резным орнаментом.

– Внутри она ещё дороже, – ухмыльнулся Санчо Перес. – До чего же тяжёлый сундук! Я знаю, что там внутри. Таким тяжёлым бывает только золото.

– Или свинец, – раздался чей-то голос из-за полуразрушенного дома.

Все обернулись, выхватив оружие. Ирландец сидел на обломке стены в тени развалин. Между двумя другими домами с пустыми провалами окон и торчащими из стен прутьями мирно щипала траву его лошадь.

– Ты что тут делаешь? – выкрикнул Грогги. – А где мои парни? Где Чёрный?

– А ты сам подумай, – ирландец встал, опираясь рукой о стену. – Где он может быть, если на нас налетела целая армия охранников? Мы все сделали, как договорились. Но нам отрезали все пути. Их было слишком много…

– А ты! Ты бросил их, ты спасал свою шкуру! – Грогги кинулся на ирландца, тыча ему в лицо ствол револьвера.

– Погоди, брат, – сказал Индио и встал между ними.

Он развёл руки, мягко, но с силой оттолкнув Грогги, задыхающегося от злобы.

– Так, говоришь, их было слишком много?

Индио оглядел ирландца с ног до головы и протянул руку к воротнику его рубашки.

– Значит, слишком много? – задумчиво повторил он. – У тебя рубашка испачкана… И порвана…

Он зашёл сбоку и провёл пальцами по рваной дыре в рубашке, у самой шеи ирландца. Ткань была липкой, она пропиталась кровью и покрылась коркой дорожной пыли.

– В тебя стреляли сзади, – сказал Индио. – Повезло тебе, амиго. Один дюйм в сторону – и конец.

– Он удирал, как заяц! – закричал Грогги и снова рванулся к ирландцу, занося руку для удара, но наткнулся на взгляд Индио и осёкся.

– Он получил пулю в спину, – сказал Индио.

– А Чёрный получил пулю в голову, – сказал ирландец, движением плеча стряхивая с себя руку Индио. – Конечно, кому-то хотелось, чтобы никто из нас не вернулся. Но у нас был уговор – встречаемся в Лас-Палмерасе. Или я что-то неправильно понял?

– Все правильно, – сказал Индио. – Давайте теперь займёмся нашими делами.

Бандиты собрались перед шкафом и достали свои револьверы. Индио прицелился и скомандовал:

– Разнесём его в щепки!

Дружная пальба раздалась в ответ. Трещали деревянные панели, с воем отскакивали пули, в воздухе клубился, густея на глазах, пороховой дым. Пока стрелки перезаряжали свои барабаны, дым понемногу развеялся, и стало видно, что стрельба не слишком сильно подействовала на это произведение столярного искусства. Дверцы и стенки покрылись многочисленными оспинами с белыми краями и с металлическим блеском внутри.

– Ах так! – выкрикнул Грогги, становясь на одно колено. – Стреляем по одному! Бейте в середину!

Он выстрелил шесть раз подряд, и шесть его пуль пробили рваную щель там, где сходились дверцы шкафа. Ирландец поднял свой кольт, и щель удлинилась книзу. Третьим стрелял Индио, и он довёл трещину до земли.

– А теперь ты, Нино, – сказал Индио, выдавливая из кольта пустые гильзы.

Нино подошёл к шкафу, запустил пальцы в образовавшуюся щель и потянул в стороны. Захрустели уголки и петли, громко щёлкали заклёпки, вылетая из гнёзд. Нино крякнул, развёл руки – и шкаф развалился пополам. Перед взглядами бандитов предстал блестящий металлический ящик.

На сейфе не было ни рукояток, ни штурвалов – только три аккуратных отверстия рядом с почти незаметной, не шире волоса, щелью между дверцей и рамой.

– Я же говорил, там золото! – Санчо Перес присел перед сейфом, любовно поглаживая его полированные стенки. – Сейчас мы его обложим динамитом, и тогда…

– Не сейчас, – сказал Индио. – Грузите сейф обратно в фургон. Ты забыл, Санчо, что за нами сейчас гонятся все, кто только смог забраться в седло.

– Нет, Санчо прав, – вмешался Грогги.

Он тоже подошёл к сейфу и по-хозяйски поставил на него ногу. Санчо, продолжая поглаживать блестящую стенку, неприязненно поглядел на этот запылённый сапог, словно тот наступил ему в тарелку.

– Рванём ящик прямо сейчас, – сказал Грогги. – Тянуть не будем. Сразу делим добычу, а потом рассыпаемся поодиночке.

– Верно! – произнёс кто-то.

– Только время теряем!

– И так долго ждали, сколько можно ждать?

– У нас мало динамита, – сказал Индио. – Надо раздобыть ещё немного, чтобы наверняка справиться. Но сначала надо оторваться от погони.

Он говорил, энергично размахивая руками, но никто из бандитов не разделял его энтузиазма и не трогался с места. Они даже не смотрели на него, не в силах оторвать глаз от блестящего ящика. Там, внутри, за одной-единственной дверцей, скрывалось то, ради чего они сегодня рисковали своей жизнью. Оставалось только протянуть руку, чтобы завладеть вожделенным сокровищем. Близость добычи парализовала их разум, и раньше-то не слишком выдающийся.

Дикарь встал рядом с Грогги и Санчо, заслоняя сейф.

– С таким грузом мы не оторвёмся от погони, Индио. Фургон слишком заметная штука. Да и медленная. Золото надо брать сейчас. Брать и делить на всех.

Его голос подействовал на всех остальных, как приманка, и бандиты сгрудились вокруг сейфа. Каждый старался протиснуться поближе и потрогать, словно одно прикосновение уже делало их богачами. Словно череда богомольцев, прикладывается к святыне – Индио порой наблюдал такие сценки, когда ему случалось бывать в городе во время церковных праздников.

Он усмехнулся:

– Ну хорошо, привязывайте свои несчастные два патрона, посмотрим, что они смогут сделать с этим сейфом.

– У нас не два патрона, а четыре, – сказал Грогги, – и мы разнесём его на куски.

– Золото разлетится по всей пустыне, – предупредил Индио.

– Плевать, соберём! – засмеялся Дикарь.

И тут в разговор вмешался ирландец. Он один остался сидеть в стороне, когда бандиты облепили сейф. И сейчас все повернулись на его голос.

– Сдаётся мне, вы всё-таки взяли банк в Эль Пасо, – сказал он. – Напрасно. Лучше бы вы отправились в Сан Хуан. Там держат золотые монеты. Не на миллион, но они золотые. А в Эль Пасо не держат золота. В этом сейфе бумажные деньги. Им не понравится, если их взорвут динамитом.

– Ерунда, – неуверенно сказал Дикарь. – Что им сделается? Ну, сгорят несколько бумажек…

– Несколько десятитысячных бумажек? – ирландец усмехнулся. – Это будет самый дорогой пепел в мире.

Бандиты молча переглянулись. Кто-то присвистнул.

– Тут, бывало за тысячу так наломаешься, а здесь десять тысяч…

– Да они вспыхнут как порох, денежки-то чистые, незахватанные, сухие…

– А от одной и другие займутся…

Грогги яростно пнул блестящий бок сейфа.

– Так как же мы его откроем?

– На железной дороге работают разные инженеры, – сказал ирландец. – Хороший инженер откроет любой сейф. Особенно если пообещать ему десять тысяч.

– Хватит и пяти, – отрезал Индио.

– Я сказал «пообещать», – усмехнулся ирландец, и бандиты засмеялись.

– Я привык держать слово, – сказал Индио. – И я заплачу инженеру его пять тысяч.

– Я могу найти такого, – быстро сказал Слим. – Только за пять он не согласится…

– Брат, это очень хорошо, но сейчас не время, – сказал Индио кротко. – Конечно, ты найдёшь нам того, кто откроет сейф. Но сейчас его здесь нет. И пока он не появился, нам надо уносить ноги. Давай, Нино, парни, что вы стоите? Грузите этот драгоценный ящик в фургон!

Бандиты встрепенулись, стряхивая благостное оцепенение. Ещё бы, в мечтах они уже тратили свои денежки… Но голос Индио вернул их из притонов Мемфиса в знойную пустыню, и они все разом вспомнили, что денег у них ещё нет, зато где-то поблизости носятся крайне обозлённые люди. Бандиты принялись обматывать сейф верёвками, а потом потащили его в фургон.

– Все дороги перекрыты, и с этим фургоном нам не проскочить, – сказал Грогги. – Надо уходить в каньон. Переждём там.

– В каньон? Да все только и ждут, что мы туда подадимся. Там легко попасть в засаду, – ответил Индио. – В каньон легко войти, да выйти будет трудно. Нет, мы уйдём туда, где нас никто не станет искать.

– Нас не ищут только в раю, – мрачно сказал Слим.

– А мы и поедем в рай, – засмеялся Индио. – Рай земной. Это место называется Агуа Кальенте.

– Ты с ума сошёл, – сказал Грогги. – Я не понимаю, мы будем уходить через границу или нет? Что-то мне непонятно, Индио. Сначала ты говорил про Сан Хуан, но мы отправились в Эль Пасо. Затем ты говорил, что мы уйдём за границу, но ты привёл нас в Лас-Палмерас. А теперь уводишь ещё дальше от границы. Мне это не нравится, Индио, не нравится.

– Не торопись, брат, – ответил Индио. – Нельзя делать то, чего от тебя ждут. Конечно, мы убежим в Мексику, но не сейчас. Нас ожидают на границе, а мы обманем ещё раз.

– Но зачем тащиться в Кальенте, в эту глухомань, вонючую дыру? – раздражённо спросил Грогги.

– Полегче, – холодно предупредил его Индио. – Всё-таки это моя родина.

ПОСЛАНИЕ ПОКОЙНИКА

Полковник вернулся в свой номер, торопливо собрал оружие. На секунду задумался, брать ли в дорогу библию. В ближайшие несколько дней, а то и недель, ему не удастся воспользоваться услугами железной дороги, а читать книгу в седле было несподручно. Он решил оставить дорогой фолиант у самого надёжного человека в округе и отправился в таверну с непроизносимым названием.

Дядюшка Шварцвальд молча принял том на хранение, и так же молча протянул полковнику конверт.

– Что это? – спросил полковник Мортимер. Он давно уже не получал писем.

Старик пожал плечами:

– Я не знаю, что это. Но должен отдать это вам сегодня. Я шёл к вам, когда был этот ужасный взрыв. Слава Богу, вы вернулись, и я могу отдать это вам сегодня.

«Дорогой сэр!

Если Вы читаете это письмо, значит, Чемпион выполнил мою просьбу. Кроме того, это значит, что мы с Вами больше не встретимся, но это уже не так важно. Гораздо важнее то, что благодаря этому письму Вы сможете оказать мне последнюю услугу. Направьте Блондина в одно из тех мест, где мы с Вами подыскали для Вас земельный участок. Бренные останки того, что при жизни именовалось инспектором Фогелем, он обнаружит, вполне вероятно, неподалёку от сохранившегося культового сооружения с колоколом. Я отправляюсь туда сегодня, завершив свою работу по делу известной Вам дамы. Отправляюсь отчасти ради приключения, отчасти в нескромной надежде пополнить свой кошелёк. Как говорится, лишний доллар не помешает.

Мой официальный отчёт для сенатской комиссии будет переправлен в Вашингтон Блондином. Я мог бы просить об этом и Вас, но знаю, как Вы будете заняты в ближайшее время. Небольшое приложение к письму, я надеюсь, упростит Вашу работу.

Мысли, оставшиеся невысказанными во время нашей встречи, лишают меня душевного равновесия, и я не могу не высказать их хотя бы таким способом, далёким от общепринятого. И я был бы чрезвычайно признателен Вам… Хотя какой признательности можно ожидать от покойника? Отбросив формальные обороты, скажу так: я надеюсь, что Вы не сочтёте за труд тем или иным способом переправить эти мои соображения одному репортёру, адрес которого вы можете узнать у Чемпиона.

Вы помните своё замечание о стрелах? Эта ремарка, брошенная вскользь, опрокинула все громоздкое сооружение, именовавшееся «расследованием конспирации на Территории». Она заставила вспомнить множество других незначительных деталей, которые в сумме оказались вполне значительными. Так, например, в отчётах по делу все наши агенты пользуются термином «индейцы». Термин этот вполне понятен публике и используется якобы для того, чтобы не усложнять общую картину. На самом же деле использование данного термина не упрощает, а искажает картину происходящего. И искажение это, я уверен, происходит сознательно.

Напомню Вам, что пространство, именуемое Оклахомой, всегда было проходным двором для кочующих племён и общим местом охоты для племён охотников. В тридцатые годы в Оклахому начали переселять Цивилизованные Племена[30]30
  «Пять Цивилизованных Племён» – индейские народы, населявшие изначально территории современных штатов Джорджия, Флорида, Алабама и Миссисипи, дружелюбные к белым и перенявшие у европейцев их технологии и культуру.


[Закрыть] с юго-востока. Чероки, Чикасо, Чокто, Крики и Семинолы были вынуждены перебраться сюда и разделить эти просторы с Осаджами и Квапо, а на их покинутых землях, как я понимаю, возникли хлопковые и табачные плантации. Все переселенцы сохранили свой уклад и остались фермерами, торговцами и ремесленниками. Они основали на новых для себя землях города, избрали правителей, договорились со старожилами этих мест о мире и дружбе, и даже воинственные Кайова вошли в этот договор.

Что же мы видим дальше? Мятеж южных штатов привёл к тому, что многие из индейцев оказались не на стороне федерального правительства.

Сейчас не время и не место обсуждать действия политиков в те тревожные годы, но факт остаётся фактом. Все эти чероки и семинолы были объявлены союзниками Конфедерации и на этом основании выдворены со своих земель ещё дальше на запад. Правда, поскольку племена считались цивилизованными, с ними и поступили цивилизованно. Земли у индейцев были выкуплены федеральным правительством по цене 15 центов за акр.

Таким образом, пребывание целых народов на Индейской Территории ныне является незаконным, и правительству нужен любой повод для того, чтобы пустить в ход войска и очистить земли под хлопок, табак, подо что угодно.

Таким прекрасным поводом станет существование гнезда конспираторов на Территории. Особенно, если оно будет связано с личностью, которую широкая публика уже знает по прежним сенсациям. Дело даже не в том, что на прилавок будет выброшен новый товар – ужасный преступник в образе милой дамы. Важнее другое. Общество должно будет содрогнуться от того, что первобытная кровожадность индейцев заключила союз с изощрённым европейским разумом! Это будет бомба посильнее пенсильванской!

Поверьте, …(зачёркнуто), дорогой сэр, в нашей фирме трудятся высококвалифицированные специалисты, и они способны выполнить любую задачу. Ни один негодяй не уйдёт от нас, если на него поступит заказ. И я уверен, в конце концов все персоны, о которых мы с Вами беседовали, получат по заслугам. Но мне бы не хотелось при этом послужить марионеткой в чьём-то балагане.

Вы можете оспорить моё мнение, но я вижу в этих поисках заговора все ту же старую болезнь, которая привела нас когда-то к войне. Эта болезнь называется расползанием. Мы расползаемся по этой земле, как плесень по корке хлеба, и не можем остановиться. Всё глубже и глубже, всё дальше и дальше.

Вернёмся к стрелам. По всем признакам, они принадлежали апачам. Это племя, вполне возможно, заслужило нелестные характеристики. И для тех, кто затеял эту игру, было бы очень удобно смешать в одну кучу ирландских террористов, кровожадных апачей и недобитых бунтовщиков-рабовладельцев. Но как же я мог упустить из виду то малозаметное географическое обстоятельство, что апачи не проживают на территории Оклахомы! Они прекрасно себя чувствуют в Мексике и на приграничных берегах Рио-Гранде. Более того, они никогда не вступают в союзы с другими племенами. Даже с команчами можно как-то договориться, но эти не идут ни на какие компромиссы ни с белыми, ни с краснокожими. Следовательно, их мнимое участие в шайке… (зачёркнуто) NN ничем не доказывается! А стрелы изготовлены белыми, возможно, самим NN, и тому есть косвенные подтверждения в моём приложении.

В своём отчёте я фактически закрываю дело Беглой Дамы. У неё есть свои грешки, и она за них ответит. Но, господа сенаторы, она не формирует тайные отряды апачей для того, чтобы устроить резню на улицах Вашингтона.

Не сомневаюсь, политики рано или поздно найдут способ для захвата земель военной силой. У них не достанет терпения дождаться, когда в Оклахоме вырастут свои политиканы, которые объявят её, наконец-то, штатом, после чего присоединятся к добровольному союзу независимых штатов.

Моим заказчикам, сенаторам, нужна сенсация. Громкая, скандальная, насыщенная знакомыми именами. Громкий шум в так называемом обществе заглушит одинокие голоса тех, кто различит в ней всего лишь повод для оправданного насилия. Впрочем, может быть, борьба с заговорщиками – не самый худший из таких поводов. Гораздо хуже, когда для оправдания военного вмешательства потребуются сожжённые фермы или вырезанные караваны белых переселенцев.

Не знаю, насколько важными покажутся Вам мои соображения, но я, по крайней мере, достиг задуманного результата: чувствую, как с каждой строчкой восстанавливается моё душевное равновесие.

От всей души надеюсь, что Чемпион не получит повода передать это письмо Вам, и мы сможем как-нибудь вместе обсудить идеи, изложенные выше. Но, как христианин, засыпая, я привык прощаться с миром. И отправляясь на охоту, не забуду покаяться.

Искренне Ваш… (зачёркнуто)"

Полковник Мортимер оценил деликатную конспирацию инспектора. Ни одного имени, ни одной приметы. Если эта бумажка и попадёт в чужие руки, она никому не навредит. Псевдонимы тоже достаточно прозрачны – для полковника. Чемпион – это дядюшка Шварцвальд, Блондин, естественно, Кон Бертельс. А NN – это Индио.

Приложение № 1.

Розыск.

Стандартная форма:

Имя – Фредерик Лафайет Гривс.

Уменьшительное – Фредди.

Кличка – Эль Индио.

Место рождения – Агуа Кальенте, Техас.

Родители – умерли.

Другие родственники – брат отца, Натаниэль Джошуа Гривс, проживает на Территории Оклахома, на северном берегу реки Симаррон.

Описание внешности:

Рост – пять футов шесть дюймов.

Волосы – чёрные, вьющиеся, с сединой на висках.

Усы и борода – есть.

Глаза – тёмно-карие, глубоко посаженные.

Нос – средний, вздёрнутый, ноздри вывернуты наружу.

Рот – средний, губы широкие.

Зубы – мелкие, здоровые.

Уши – длинные, плотно прижаты к голове, наверху заострённые.

Приметы на теле – рубец в виде звёздочки на правом предплечье с внешней стороны, рубцы от сквозных пулевых ранений на правой голени.

Привычки – курит сигары, алкоголь не употребляет.

Особые замечания – меткий стрелок из револьвера, склонен к изощрённой жестокости.

Из перечня преступлений.

Ограбление дилижанса в Теннеси. На месте преступления обнаружены две стрелы. Попадания – в горло, в грудь. Возчик, охранник и все пассажиры убиты на месте, кроме одного, скончавшегося позже в госпитале. Похищенная сумма неизвестна. Объявлено вознаграждение 5 тысяч долларов за Индио, 1 тысяча долларов за Санчо Переса.

Ограбление банка, Фейетвилл, Арканзас. Стрела в спине охранника. Клерк, пытавшийся спрятать ключи от сейфа, умер в госпитале от потери крови. На его теле насчитали 184 ножевых ранения, ни одно из которых не было смертельным. За Индио объявлено вознаграждение – 1 тысяча долларов, за возвращение денег – 10 тысяч долларов.

Убийство помощника шерифа в посёлке Фаунтри, территория Оклахома, 1874 год. Пожар в доме скотопромышленника Натана Гривса. И в убийстве, и в поджоге дома подозревается Индио, который скрылся с двумя сообщниками. Характерны показания свидетелей, касающиеся образа жизни Индио: избегал общения с белыми, ел конину, ходил босиком».

Топографическая карта. Карандашные пометки стёрты, но их следы различимы. На полях осталось только одно слово: «Кальенте». И рядом – не то две двойки, не то два вопросительных знака. «На месте Фогеля я бы поставил здесь один восклицательный знак», – подумал полковник Мортимер. «Никому не придёт в голову искать Индио там, где он родился».

– Ну что, мистер Мортимер, – спросил дядюшка Шварцвальд. – Стоили эти бумаги того, чтобы бежать за вами?

– Безусловно, – ответил полковник, чтобы не обидеть старика. В этих бумагах не было ничего такого, чего он не знал раньше. – Наш друг оказал очень важную услугу. Когда он ушёл?

– Сразу после разговора с вами. Заперся в своей комнате, наверно, чтобы написать эти письма. Через час вышел, уже переодетый. С винтовкой, взял одного из моих жеребцов. Я не хотел брать денег, но он заплатил.

– Вы сказали, что он написал не одно письмо?

– Да. Второе я должен передать Конраду. Но он умчался ещё раньше вас! Я его знаю. Бертельс… Если он ускакал из города со своими шалопаями, это надолго. Он будет мотаться по пескам, потому что это весело, это легко. А возиться с пьяным постояльцем или искать пропавшее белье – не весело и не легко. Я его знаю. Но что мне делать, мистер Мортимер? У меня на руках важный пакет. Там может быть очень важное сообщение. Как вы полагаете, не будет большим нарушением, если вместо Бертельса его прочитаете вы?

– Полагаю, что в этом письме содержатся распоряжения, касающиеся лично помощника шерифа, а может быть, и самого шерифа.

– Самого шерифа? Хорошо. Я подожду ещё день, – сказал старик. – И если Конрад не появится до завтра, я сам открою его пакет, и сам прочитаю.

– Может быть, стоит потерпеть ещё немного, – посоветовал полковник. – Кон занят сейчас очень важным делом, а то, о чём его просит наш друг, может подождать. Это не срочно.

«В конце концов, – подумал полковник, – если Фогель убит, ему уже всё равно. Кон похоронит его при первой же возможности. Если найдёт».