Текст книги "Вирт"

Автор книги: Джефф Нун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

День третий
«Все мы здесь – где-то и как-то – ждем, что же произойдет»

Грустная колыбельная

Я проснулся внутри сна. Всюду вокруг была вата, абсолютный комфортный приход. Я медленно плыл сквозь плотные слои приглушенных голосов и мягких прикосновений, в компании пяти очаровательных ангелов, поющих мне колыбельные. Ощущения были приятными.

Как во сне.

Пять ангелов ласкали меня лазурно-голубыми перьями.

У одной из ангелов были светлые волосы и татуировка дракона на левом предплечье. Ее звали Дездемона. У другой были черные волосы и черные глаза с прикрытыми тяжелыми веками, обведенными темной каймой, и дым струился от ее тела. Ее звали Бриджит. У третьего было шесть рук, чтобы в три раза больше меня ласкать. Его звали Существо. У четвертого были зубы, как драгоценные камни, мягкие лапы и длинный мокрый язык, дарующий блаженство. Его звали Карли. Последний из ангелов был толстым, но держался молодцом; у него были две пары глаз, одна пара – красная, и вторая – белая. Его звали Фургон.

У всех пятерых в руках были перья, каждое – со своей техникой поглаживания. Их мягкое трепетание играло по всей моей коже. Я был голый. Но мне было не стыдно. Совсем на меня не похоже. Я просто плыл, наслаждаясь ощущениями: голосами ангелов, мягкими тисками сна.

Но, может быть, это не просто сон?

Я потянулся к первому ангелу. Дездемоне. Из крошечных проколов на ее коже сочилась кровь. Она взяла мои пальцы в рот и начала их лизать. Потом укусила один, и стала слизывать кровь.

– Ты найдешь меня, Скриббл? Ты, вообще, собираешься меня искать? – спросила она. Я не знал, что ответить сестре, я мог только обнять ее и прижать к себе. Мы сплелись в поцелуе...

– Скриббл! Вынь это долбанное перо!

Это был голос Битла, ворвавшийся в сон. И кто-то насильно открыл мне рот.

– Ты знаешь, что это запрещено. Никто не ходит туда в одиночку!

Мои глаза открылись. Меня заставили их открыть. Битл уставился на меня с близкого расстояния. Его пальцы шарили у меня во рту, словно он, бля, дантист.

– Не кусай его! – заорал он. Чего я кусаю? Он запустил пальцы еще глубже мне в рот и нащупал что-то мягкое и трепещущее. – Есть! – объявил Битл и выдернул голубое перо из далеких глубин моей глотки. Он держал его, как сокровище, пока я корчился и рыгал, хватая ртом воздух.

– Извини, – выдохнул я. – Я спал... спал...

– Ни хрена ты не спал, козел! – выкрикнул Битл. – Ты пошел в одиночку. Так не делается.

– Извини, Би... Я...

– Иди ты на хуй. И умирай, если хочешь. Только не дома, ладно?

Я посмотрел на голубое перо, которое он выдернул у меня изо рта.

– Что я употребил?

– Грустную Колыбельную. Это, вообще, для детей.

Я глубоко вдохнул.

Я вдохнул еще раз.

Кот Игрун

ГРУСТНАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ применяется, когда тебе плохо. Когда жизнь заворачивает не туда. Если твой «какого же хрена» фактор опустился уже до нуля, то это перо для тебя. Грустная Колыбельная закутает тебя в теплые мягкие одеяла и сожмет в крепких объятиях, и все плохое внезапно покажется очень хорошим. Это мило и очаровательно. Однако, маленькое предупреждение от Кота. Оно работает до определенных пределов, и помощи от него немного. Это перо может еще излечить крошечные неприятности; но оно не спасет от больших неприятностей и даже их усугубляет. Тем, кому нужно что-то поэффективнее, я рекомендую ЛЕНТОЧНОГО ЧЕРВЯ. Впрочем, Кот очень не любит эти «давай сделаем все-все сладеньким» перья. Жизнь нужно прожить, а не просмотреть во сне. Но когда тебе необходима добрая и ласковая рука, тогда Колыбельная – именно то, что надо. Она убаюкивает своей песней. Кот говорит: используйте Колыбельную, но не злоупотребляйте ей. Неумеренное употребление Колыбельной может и повредить.

Статус: хорошее небесно-голубое, легальное, употреблять с осторожностью.

Такие хорошие ощущения

Меня потряхивало от трипа, пот струился с меня градом, из глаз текли слезы. Я даже не разбирал, где пот, а где слезы. Вот до чего докатился. Битл держал меня за руку. Такие хорошие ощущения – мягкая рука в эпицентре моих блужданий. Карли, рободог, лежала у моих ног.

– Ты в порядке, Скрибб? – спросил Битл, и его голос был томный и тихий, как весенние цветы. Совсем необычно. – Нельзя путешествовать в одиночку, Скрибб. Сколько раз тебе повторять? Одному там нельзя. Нужно, чтобы Битл был рядом. Правильно?

– Я просто пытался...

– Что, Скрибб?

– Я просто пытался... – сказал я, эксгумирая слова. – Я пытался... Я пытался найти утешение...

Битл прижимал меня к себе, и я чувствовал, как его коллекция байкерских значков врезается в мою мокрую щеку.

– Ах ты, бедный ублюдок! – сказал он мне. – Брид нет. Фургона нет. Дез нет. – Он размахивал у меня перед носом использованным пером, которое теперь стало кремовым. – И ты думаешь, это вернет их обратно? А?

Его голос опять стал тяжелым и жестким, но в нем по-прежнему чувствовалась печаль. Никогда раньше не слышал ничего подобного. Шел дождь, манчестерский дождь; мы слушали, как он барабанит в окна. Глаза Битла были полны дождя, и капли текли у него по щекам, как слезы. Но все окна были закрыты, так как же дождь проник внутрь? Даже то окно, которое никогда не закрывалось, было забито моей старой майкой, поэтому дождь на щеках у Битла не мог быть дождем. Может быть, это были слезы? Да, скорее всего, это слезы! Может быть, Битл научился плакать? И это тоже – хорошее ощущение. Такое хорошее ощущение.

Пригони мне фургон моего сожженого желания. Как мне ее не хватает, этой колесницы. И всех, кто в ней ехал. Битл угнал какую-то дешевую тачку, чтобы привести нас домой, но это была бледненькая замена. Фургон был не просто машиной, он был хорошим другом. Которого мы потеряли. Рободог лизал мои кроссовки.

– Что здесь делает эта собака? – спросил я.

– Сьюзи тебе ее подарила. Ты что, не помнишь?

– Где Мэнди? – очнулся я. Внезапно мне стало ее нехватать.

– Она вышла на улицу. Кажется, мы поссорились.

Я потянулся в карман за сигаретами, за «Напалмом». И вытащил игральную карту. Это твоя карта, – сказала Сьюзи. Как она попала ко мне в карман? Наверное, Сьюзи ее потихоньку туда засунула, пока я спал под травой. Я долго всматривался в картинку. Молодой человек, падающий вперед и преследуемый собакой. Модель реальной жизни. Коллекционная вещь.

– Ты простишь меня, Битл? – спросил я, тихо-тихо, глядя на карту.

Цветочные часы уронили лепесток; он кружился в зигзагообразной манере, ведомый вздохами, падая вниз на ковер.

– Уже простил.

Этот голос.

Этот голос Битла.

Говорящий: да.

Да, я простил. Я простил тебя. Это значило так много. Это значило все. Я прощаю тебя за твою слабость. Я прощаю тебя за непослушание. За то, что ты употребил Грустную Колыбельную. За то, что ты путешествовал в одиночку. За то, что пытался найти дорогих нам людей, которых мы потеряли.

Никогда не слышал такого раньше, никогда не слышал такого от Битла.

– А где Существо и Брид? – спросил я.

– Я не знаю. Как-то оно все хреновее и хреновее.

Битл сказал это с такой болью в голосе. Я увидел его совершенно с другой стороны – таким, каким я его не знал. Это был человек без снов. Посредством перьев он переживал сны других. Такая была у него одержимость, у Битла; и больше не было ничего. Каждому нужно что-то такое, ради чего стоит жить. У меня была Дездемона; у Битла был Вирт. И сейчас это все от него ускользало.

Я вдруг осознал, что глаза у меня закрылись.

Когда я их открыл, Битл по-прежнему был рядом. Он обнял меня и укрыл своим черным пиджаком. Это было так хорошо. Такие хорошие ощущения. Такие семейные...

Я поднес карту к лицу. Молодой человек шел прямо к пропасти, на плече у него болтался рюкзак, собака цеплялась ему за пятки. На верхнем поле была цифра ноль. Внизу – слово: «Дурак». Что именно Сьюзи имела в виду? Собака Карли шумно сопела у моих ног.

– И что теперь, Битл? – спросил я, не зная, что делать.

– Не знаю, Скриббл. Просто не знаю.

Входная дверь открылась с тихим вздохом, и Мэнди шагнула в комнату. Ее лицо светилось от удовольствия.

– Где ты была? – спросил Битл.

– Я нашла Икаруса Уинга, – сказала она.

Змеерезка

Я кончал в рот Венеры. У нее были зеленые волосы, молочно-белое лицо и глаза, такие блестящие, что, глядя в них, я почти ослеп. Это напоминало извержение падающих звезд в губы Богини. И там, где семя пролилось в покрывало ночи, рождались планеты и звезды. Я творил миры своим членом, кончая, как Господь в сперматоксикозе. На сотворение вселенной ушло шесть ночей. На седьмую ночь я отдыхал. С гигантским косяком и каким-то вином под альбом «Вопящей головной боли». И пачкой бисквитов. Марантовых бисквитов.

По ощущениям похоже, как будто сидишь в чьей-то голове.

Так оно и было.

Пошли финальные титры. ВЫ ГРЕЗИЛИ БОЖЕСТВОМ. В ГЛАВНЫХ РОЛЯХ: СИНДЕРС О"ДЖУНИПЕР И ТОМ ДЖАСМИН.

Титры крутили под национальный гимн. Эту страну я люблю, и останусь здесь навсегда.

ПРОИЗВОДСТВО КОРПОРАЦИИ ХИМЕРА. РЕЖИССЕР МЭВ БЛАНТ. ПРОДЮСЕР ГЕРКУЛЕС СМИТ.

Мы с Битлом и Мэнди сидели на заднем ряду в окружении уторчанных парочек, троек и больших компаний. Одиночки, разбросанные там и сям по залу, забавлялись карманным бильярдом. Карли, робо-сука, лежала на полу у моих ног.

СЦЕНАРИЙ БАЙРОНА ШЭНКСА. СВЕТОВЫЕ ЭФФЕКТЫ ДЖУЛСА БАЛБА.

Зрители уже вставали и покидали «шимми», вынимая изо рта розовые перья и бросая их на паркет. Одни уходили тихо и незаметно, другие же заходились неистовым хохотом. Кое-кто целовался. <(примечание: Шимми – слэнг розового пера. Виртовый порнофильм и Вирт-кинотеатр, где показывают такие фильмы. Происходит от слова Химера. Так называется крупнейшая корпорация по производству Вирт-порно.>)

ЗВУКОРЕЖИССЕР ЧЕР ФОУНЕР. МОНТАЖ ИКАРУСА УИНГА.

– Мэнди, я тебя обожаю! – закричал Битл. Он крепко прижал ее к себе. Ее руки ласкали его колени. Я тоже ее обожал.

Такое ощущение, что мой член весь в огне.

Мэнди нашла Икаруса. Она вернулась в квартиру Себа. Он был дома. Она вытряхнула из него информацию. Не спрашивайте, как. Руками и ртом. Что-то вроде того. Неважно. Игра продолжалась.

СПАСИБО ЗА ТО, ЧТО ГРЕЗИЛИ С ХИМЕРОЙ. СПОНСОР «ВАЗ ИНТЕРНЕШНЛ». УНИВЕРСАЛЬНЫЙ СМАЗОЧНЫЙ МАТЕРИАЛ. ДЛЯ СКОЛЬЗКИХ МОМЕНТОВ ЖИЗНИ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ДЛЯ НЕЛЕГАЛЬНЫХ ЦЕЛЕЙ.

Попробуйте убедить в этом Битла.

Меня охватило жгучее желание любви, зажженное «шимми». Я вытащил изо рта перо, наблюдая, как оно становится кремовым у меня в руке.

Мне тоже хотелось выебать вселенную. А если нельзя вселенную, то сошла бы и женщина. Любая женщина. Боже! Даже собака сошла бы. Клевое «шимми». Превращает тебя в бога. Бога любви. Даже меня.

– О Боже! – выдохнула Мэнди, изнывая от похоти. – Я вся мокрая.

– А у меня в хуе как будто змея завелась! – сказал Битл. – Валим отсюда.

КОРПОРАЦИЯ ХИМЕРА. РАЗДЕЛИТЕ С НАМИ СОН.

Икарус был неразговорчив. Едва ли слово сказал вообще. Жирный, как свинья, он едва смог протиснуться с нами в ту темную комнату; мы набились туда, как сельди в бочку. Он прокачивал шимми-туман сквозь проектор, выбирая хорошие куски.

– У тебя не найдется для нас какого-нибудь стоящего продукта? – спросил его Битл. Пока мы говорили, я чувствовал возбуждение Битла, его эрекцию. И свое возбуждение. И Мэнди.

Маленькая комнатушка буквально сочилась желанием, освещаемая красным светом. Секс был повсюду.

Никакого ответа от шиммиографа. Он продолжал крутить свой проектор. Студия располагалась прямо за зрительным залом, и через проектирующие каналы я видел последних припозднившихся зрителей, покидающих свои места. Карли скулила из-за двери, где я крепко ее привязал к греческой колонне.

– Запредельный был шимми, Икарус. Мне прямо башню сорвало. – Вести разговор мы предоставили Битлу. Мэнди, не отрываясь, смотрела, как Икарус микширует «потоки». Скоростные вибрации, ярды плоти из грез, расплывающейся в оргазме. Обрывки секса. Влажные сны. Видения разных любовных прелестей. Ультра-эрекция и ультра-оргазм.

Словно сидишь у кого-то в голове. Пока этот «кто-то» усиленно мастурбирует.

Я обратил внимание на стеклянный бак над микширским пультом. Там лежало, свернувшись кольцами, фиолетово-зеленое тело. Змея высовывала извивающийся язык, словно делала непристойное предложение.

Оставь свой язык себе, змеиная глотка.

– Себ говорил, у тебя есть Английский Вуду. Это так? – сказал Битл.

Икарус швырнул перо в ящик стола.

Моя левая лодыжка вдруг разболелась и запульсировала, как вставший член, вспоминая укус двух ядовитых змеиных зубов.

– Не знаю я никакого Себа, – сказал Икарус.

– Странно, а он тебя знает.

– Наверное, он ошибается.

– Хороший у тебя экземпляр, – заметил Битл, кивнув в сторону бака. – Видишь это? – Он потряс змеиной головой, приколотой к отвороту куртки. Икарус даже не оторвал взгляда от завихрений дыма. – Сам поймал эту гадину, – продолжал Битл. – Зажал ее дверью. И отрезал ей, на хер, башку. – Он сделал паузу для эффекта, но монтажер окончательно завозился со своим роликом; похоже, он что-то нашел. Битл повернулся ко мне. – Видишь вон ту змею в баке, Скрибб? – спросил он.

Я кивнул, не отрывая глаз от этой скользкой суки.

– Здоровенная гадина, правда, Скрибб?

Я впился взглядом в фиолетово-зеленое тело, которое медленно двигалось волнами. Наверное, футов двенадцать в длину.

Битл опять обратился к Икарусу.

– Ты же не хочешь лишиться этой большой твари?

Икарус взглянул на него, но лишь на секунду.

– Это моя лучшая змея, – сказал он, и снова уставился в туман грез.

– Что там у тебя? – спросила Мэнди.

Икарус поднял глаза.

– Иди посмотри, – предложил он.

Мэнди склонилась над проектором. Она глядела в него, наверное, целую минуту. За это время змея снов, извиваясь, изобразила полный рифовый узел. Каждое ее движение отзывалось новыми бусинками пота у меня на коже. Левая нога разболелась уже не на шутку.

– Ничего, – сказала, наконец, Мэнди. – Ничего не вижу.

– Надо смотреть внимательно, очень внимательно, – заметил Икарус.

– Это просто дым.

– В тебе нет соков, девочка. В отличие от меня.

<(примечание: соки – на виртовом слэнге – наследственные следы чистого Вирта в крови человека.>)

И тут на меня накатило что-то очень плохое, то есть, по-настоящему плохое. Икарус вполне непрозрачно намекнул, что в нем есть частичка Вирта. Бог его знает, скорее всего, совсем капелька; так по виду и не скажешь, но, возможно, именно благодаря этой капельке, он сумел получить эту работу. И вот что было плохо: я подумал, что, может быть, я сумею похитить этого толстого чувака и принудить его к обратной перекачке. Может быть, мне теперь и не нужно Существо, но когда он проковылял к клетке со змеей, я увидел, что он для меня бесполезен. Он не стоил почти ничего. На порядок ниже Дездемоны. На порядок ниже постоянной Хобарта. Может быть, что-нибудь у меня и получится, но только если я выкраду этого чувака и силой заставлю пойти на курсы по самоусовершенствованию.

– Это просто дым! – повторила Мэнди. – Там ничего нет.

– Я обращаю дым в Вирт. Это моя работа. Но сейчас это даже не то. Я просто режу кадры. Убираю плохие фрагменты, чтобы в целом получилось приемлимо. И легально. Это моя работа. Не самая лучшая, правда?

Его тирада осталась без ответа. Мы все молчали и просто ждали, что он все же поговорит с нами нормально. Но шиммиограф уставился на свою змею, полностью нас игнорируя.

– Большая змея, – повторил Битл. – Ты же не хочешь ее потерять. Или хочешь, а? – Вопрос прозвучал как угроза. Скверная угроза. Битл это умел.

Но Икаруса это не впечатлило. Он протянул руку и нажал на зажимы на баке, сначала – на один, потом – на другой. Крышка поднялась, медленно и сексуально, как дыхание при оргазме. Змея снов нетерпеливо развернулась. Я слегка отшатнулся назад, совсем немного, пытаясь держать себя в руках. Левую ногу пронзила острая боль.

– С парнем что-то не так? – спросил Икарус.

– Не обращай на него внимания, – вмешалась Мэнди. – Расскажи, что ты видишь.

Шиммиограф резким рывком обратил туман в замерзшую субстанцию.

– Вот она! – провозгласил он. – Преступная статья. Понимаете, «Химера» рассылает эти Вирты по провинциям, но мы получаем плохие разрезки. С остатками всякой дряни. Нелегальщины. И мне нужно все проверять, по секундам. Это ублюдочная работа, и я ее делаю. Для вас это выглядит как туман. Для меня – это сон, чей-то сон, который нельзя показать другим весь целиком. Некоторые эпизоды все портят. Людям нужна любовь. Вот здесь кусок: герой протыкает своего отца кебабным вертелом. Прямо в глаз. Такое нельзя показывать в Порно-Вирте. Это убийца страсти. Так что вырежем эту паскуду!

Икарус запустил руку в бак и схватил змею снов за шею. Она извивалась, как бечева кнута при ударе, но он крепко держал ее между пальцев. Свободной рукой он схватил молоток с небольшим утолщением на конце и ткнул его в банку с пастой.

Это был выжатый сок цветов змеиной травы, единственного известного лекарства от укуса змеи снов. Она росла на равнинах Утанки, уединенного места в Вирте высокого уровня, доступного только для знатоков. Икарус легонько постучал утолщением молотка змее по макушке. Ее голова тут же склонилась, узенькие щелочки глаз подернулись пеленой.

Мы наблюдали за тем, как змея откусила кусок от замерзшей грезы. Икарус убрал ее из тумана, и два потока дыма соединились уже в новом качестве, в чистом.

– Так-то лучше, – сказал Икарус. – Теперь все чисто.

Он шагнул ближе ко мне. В его глазах мерцали крошечные желтые блики, которые, кажется, вспыхнули ярче, когда он поднес змею к моему лицу. Я отшатнулся, стукнувшись о перьевой блок. Оттуда сочились потоки тумана, медленно заполняя комнату.

– Что с тобой, молодой человек? – спросил Икарус. – Что не так? Ты не любишь змей?

– Убери ее! – завопил я.

Икарус помахал змеей у меня перед самым носом.

– Я контролирую ситуацию, – сказал он. – Я – самый главный змеиный босс.

– У Скриббла был один неудачный индицент, – сказал Битл Икарусу. – Несколько лет назад. Никак не может об этом забыть.

– Его укусила змея?

– Да.

– Я так и думал. В тебе, парень, тоже есть Вирт.

– Нет, только не во мне...

– Вначале все это отрицают.

– Я чистый! Скажи ему, что я чистый, Би!

– Хорошо бы так, – отозвался Битл. – Терпеть не могу гибридов.

Горящий и пристальный взгляд Икаруса приковал меня к месту.

– Чистый значит бедный, мой пернатый друг, – сказал он, и, клянусь, я видел в его глазах вспышку возбуждения. – В тебе все-таки есть малость соков, малыш.

И как только он это сказал, меня захлестнули воспоминания. Меня уносило назад – сквозь годы и месяцы, будто время было прочерчено Вазом.

Что-то зашевелилось...

Мне было семнадцать. В тот день, насколько я помню, стояло красное солнце, и в роще было полно скворцов. Я лежал в траве на Плат-Филдз с девочкой по имени Дездемона, моей сестрой. Ей тогда было всего пятнадцать, и я очень любил ее. Наверное, даже слишком сильно. Больше, чем это пристойно. Больше, чем это законно. Дез вытянулась в траве, разгоряченная, и я гладил ее по ноге, и она улыбалась. Она слегка повернула голову, и ее губы коснулись моих. У меня встало. Встало на сестру. Пять секунд спустя она уже касалась моего эрегированного члена через штаны, а потом вдруг оказалась на мне, и ее волосы сияли светлым нимбом на фоне багряного солнца, а я гладил татуировку дракона у нее на предплечье.

– Если отец нас застукает... – сказала она.

Представьте себе, она так и сказала. Она действительно это сказала. Не виртовые или робо – реальные слова из реального рта. Ее слегка приоткрытые губы были как две половинки мечты.

Ее пизда прижималась к моему члену, и мир был прекрасен.

– Давай не будем говорить об отце, – сказал я.

– Он меня пугает, Скриббл.

– Я всегда буду рядом и буду тебя защищать.

Мы оба тогда засмеялись, я хорошо это помню, а потом ее губы впились в мои, и наступила тишина.

Есть вещи, которые просто нельзя уничтожить, и память – одна из таких вещей.

Она поцеловала меня. Неистовый полноценный контакт. Солнце померкло. Я закрыл глаза. Ее волосы падали мне на щеки, и свет танцевал у меня в глазах. Я был на седьмом небе.

– Я буду любить тебя вечно, – прошептал голос, и я не могу вспомнить, чей это был голос – мой или ее. Я чувствовал, как наслаждение разливается у меня внутри, спускаясь даже совсем вниз, к лодыжкам, и особенно – почему-то – к левой. Приятное ощущение в левой лодыжке было настолько пронзительным и интенсивным... никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. И тут Дездемона завизжала, и удовольствие обратилось в боль. Она спрыгнула с меня и обернулась на разноцветный промельк. Я рывком поднялся, подгоняемый жгучим огнем в ноге, и увидел змею снов – она вцепилась зубами мне в лодыжку, и у меня в глазах солнце на небе стало волдырем.

Я открыл глаза на лай рободога. Мэнди держала Карли на натянутом поводке, морда собаки была всего в нескольких дюймах от змеи снов в руке Икаруса.

– Ты нам толкаешь товар, Икарус... – говорил Битл. – Английский Вуду. Или змея достанется ей...