Текст книги "Лазурные оковы"

Автор книги: Джефф Грабб

Соавторы: Кейт Новак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Глава 15. Соглашение Оливии и секрет Дракона

Было далеко за полночь, когда Оливия добралась до кровати. Местные купцы так были благодарны Раскеттл и ее компаньонам за то, что те уничтожили калмари, что преподнесли им несколько бочонков лучшего пива.

«Это не» Луирен Кишкодер «, – думала Оливия, – но тем не менее хорошо сварено».

Акабар ушел к какому-то важному мудрецу, ее милость могучая воительница сбежала, а ящер тихо сидел в углу. Надо же было кому-то принимать пиво и благодарности.

У Оливии были смутные воспоминания о возвращении Элии в гостиницу. Тогда она испугалась, что Элия может встрять в ход вечеринки, но та спешила в свою комнату.

«Хлопотно с людьми, – подумала хафлинг, – с ними не так весело в компаниях».

Оливия смотрела на ступеньки, по которым поднималась.

– И их здания – не правильных размеров, – добавила она. – Не сомневаюсь, что ее милость находит забавным заставлять меня подниматься по ступеням, которые доходят мне до колен.

Оливия размечталась, как она прикинется умершей, и тогда какой-нибудь слуга отнесет ее в комнату.

«Хотя более вероятно, – представила она – что позовут ее милость или ее любимого ящера, чтобы избавиться от моего тела. Во всяком случае, это не имеет значения. Я никогда не могла перенести унижения, что меня несет человек. Хуже может быть только похлопывание по голове».

Когда-нибудь она укусит одну из таких рук – это позволит ей приобрести славу «темпераментной» артистки.

«Счастливые мысли, Оливия» – заметила она себе. Это был ее девиз, когда она жила среди людей.

«Неважно, какие они – снисходительные, жестокие или тупые, – говорила она себе, – улыбайся всегда».

Сегодня вечером это было нетрудно.

«Это торжество, – представляла она, – было первой заслуженной наградой нашего отряда с того времени, когда они спасли меня от драконихи».

Оливия считала себя не настолько глупой, чтобы поделиться добычей, которую она утащила из логова драконихи, но хафлинг была благодарна Элии за свое спасение. Она готова была даже простить то, что Элия тащила ее, как мешок картошки, когда они убегали.

Оливия дрожала от мысли, что если бы не Элия, то певица до сих пор находилась в пещере под Горами Воющих Ветров, пока ее силы не истощились, и она не ослабела настолько, что не смогла бы петь. Затем дракониха сделала бы из нее закуску перед обильным обедом из целого стада коров или пары сельских жителей.

Эти мысли так расстроили Оливию, что ей захотелось закусить. Однако мысль обо всех этих ступенях удержала от налета на кухню.

Она быстро вскарабкалась по оставшимся ступеням и зигзагами пошла по длинному коридору к Зеленой Комнате. Она была, однако, достаточно трезвой для того, чтобы заметить деревянные щепочки перед дверью.

Уходя, Оливия засунула эти щепочки между дверью и косяком на уровне своей талии, так что вряд ли кто-нибудь смог бы их увидеть. И теперь в ее мозгу возник образ злобного разбойника, копавшегося в ее вещах в поисках сокровищ.

Хафлинг знала, что маг еще не мог вернуться, ящер остался в таверне.

«Может, это высокая и могучая? – подумала Оливия. – Или кто-то посторонний?»

Оливия медленно повернула ручку, и образовалась маленькая щель. Через эту щелку она смогла увидеть стул и чайный стол, стоящие перед кроватью. Сальная свеча, освещавшая комнату, позволила Оливия разглядеть и то, что согрело ее сердце. Маленькая фигурка сидела на стуле, считая и пересчитывая высокие стопки тонких блестящих серебристых монет.

– Хм, – вежливо кашлянула Оливия.

Маленькая фигурка на стуле обернулась. Нечеловечески широкая улыбка застыла на лице. Это был хафлинг-мужчина, одетый в наряд южанина.

– Великолепно, – сказал гость. а я все гадал, сколько же ты еще будешь кланяться, пока не решишь удалиться.

– Артистка никогда не устает, если перед ней аудитория, – ответила Оливия, войдя в комнату. Она поискала глазами других незваных гостей. Больше никого не было.

– Хотя, увы, обратное тоже частенько правда, – добавила она.

– Есть публика, а есть публика.

– Это правда. Но на эту тему поговорим в другой раз. Кто это сейчас оказывает мне честь своим присутствием?

Маленькая фигурка скользнула со стула, поправила халат и, протянув руку, сказала:

– Зови меня Фальш.

Оливия закрыла за собой дверь и подошла. Она кратко пожала руку, как это принято у хафлингов.

– Фальш…? – спросила она.

– Пока достаточно просто Фальш, – улыбаясь, ответил незваный гость.

Как заметила Оливия, у него были очень странные глаза. Темно-синие белки, небесно голубая радужная, и зрачки цвета раскаленного добела железа. «Это, должно быть, из-за такого освещения», – решила она.

– Ты – Оливия Раскеттл, компаньон Элии?

– Мы путешествуем в одном направлении, – поправила его Оливия, затаскивая себя на матрац и усаживаясь на край. Фальш запрыгнул обратно на стул и, прислонившись к диванной подушке, вытянул вперед ноги.

– А твое место назначения…?

– Я узнаю об этом, когда попаду туда, – ответила Оливия, – певцам необходимо путешествовать, собирать информацию, разные истории.

– Я думаю, – сказал Фальш, – у меня есть история для тебя.

Он осторожно толкнул стопку монет через стол в направлении Оливии.

Певица уставилась на монеты. С кровати она смогла увидеть, что они были не серебряными, а платиновыми. Пытаясь не показать своего возбуждения, она сказала:

– Меня всегда интересовали истории.

– Это история о двух людях, которые путешествовали в одном направлении.

Одна была женщина-хафлинг, другая – человек.

– Эта женщина была бард-хафлинг? – спросила Оливия.

– Если это делает рассказ еще более интересным, – ответил Фальш, подталкивая другую кучку монет к Оливии.

– Эта человеческая женщина должна была сделать что-то ужасное. Она была очень больной – она носила заклятье, такое заклятье, которое было непросто снять. Определенные силы искали ее, чтобы поймать и заключить в тюрьму до того, пока не найдется средство для нее. Часть этого заклятья заключалась в том, что эта человеческая женщина умышленно избегала эти силы. Случилось так, что эта человеческая женщина убила всех агентов, посланных привести ее к тем, кто поможет ей. Конечно, женщина, которая была певицей, ничего об этом не знала, она даже не понимала, какой опасности подвергалась.

Третья кучка платины присоединилась к первым двум.

– Ужас, – сказала Оливия, ее глаза была прикованы к деньгам на чайном столе. Но что могла сделать эта женщина, когда она обнаружила эти вещи? Я предполагаю, что эта человеческая женщина была намного, намного больше и сильнее, чем женщина, которая была бардом?

– Правда, – сказал Фальш, – но согласно истории к певице придет на помощь некий незнакомец и предложит ей перстень с желтым камнем. Он повернул запястье и показал золотой ободок с большим неровным кристаллом.

– Красивая ладонь, – сказала Оливия. – Я никогда не видела такой. Что эта история говорит о силе кольца?

– В истории не говорится точно. Только то, что незнакомец предложит его женщине, которая будет певицей, в знак расположения этих сил, а она должна будет согласиться продолжать путешествовать в том же направлении, что и человеческая женщина, и следить за ней.

– Я не понимаю, почему какая-то женщина, певица или нет, должна находиться рядом с этой человеческой женщиной, если она так могущественна и представляет такую угрозу. Имеет ли эта человеческая женщина невысокого дракона-охранника и человеческого мага в компаньонах?

– Может быть, – согласился Фальш.

– Лично я, будь я этой женщиной, – сказала Оливия, – держалась бы на почтительном расстоянии от этой человеческой женщины, раз уж она представляет такую опасность. Что могло удерживать женщину около этой человеческой женщины в твоей истории?

– Ну, хотя бы то, что женщина хотела помочь этим силам найти эту человеческую женщину до того, как та сделает что-нибудь еще более ужасное. Эта женщина, которая была певицей, была достаточно храброй и умной, чтобы справиться с этим.

Фальш толкнул оставшиеся кучки монет к другим. Одна кучка упала, и монеты рассыпались, покатившись по полу в чарующем танце, Фальш не прерывал их звонкой музыки. Он просто продолжал улыбаться.

Как только Оливия увидела рассыпавшиеся монеты, ее мозг стал соображать. У нее не было причин сомневаться в правдивости «истории», и несколько происшествий подтверждало это. Элия, по ее собственному признанию, пыталась убить священника и позже, на глазах Оливии, пыталась совершить убийство кормирского дворянина. «Кто знает, что еще она может сделать?» – подумала Оливия. Рассказ может объяснить, почему Элия выбрала путь на север, в Айлаш, и избегала Вестгейта.

«Если ее путь ведет в тюрьму, а не к сокровищам, – решила Оливия, – то пора готовиться к черным дням». Кроме того, Элия знает много интересных песен.

Похоже, лучше согласиться. Она поет совершенно непрофессионально, но мне не нужны конкуренты.

– Если я буду сама носить это кольцо, – сказала певица, – то должна знать, для чего оно. Я не дура.

– Кольцо будет указывать этим силам ваше местоположение они не потеряют след той человеческой женщины. Тогда эти силы смогут все сразу к ней приблизиться, что заставит ее сдаться.

– Это все?

– Этого достаточно. На время.

– Если эти силы так могущественны, почему они не могут только с помощью своего волшебства следить за ней?

– увы, что-то очень странное вокруг женщины мешает им сделать это.

– Как ты… ммм… этот незнакомец смог узнать, где ему искать, чтобы предложить женщине-певице это кольцо?

– Как известно, эта человеческая женщина часто посещает определенные места. Она была замечена различными агентами, включая скромного незнакомца.

– А не могут они надеть кольцо прямо на человеческую женщину?

– спросила Оливия. – Нет, – ответил Фальш. – Оно должно носиться хаф… женщиной, которая является певицей.

– Почему этот скромный незнакомец уверен, что, приняв предложение, женщина-бард не выбросит это кольцо и не покинет компанию этой опасной человеческой женщины ?

– В этом случае ее легко можно найти с помощью волшебства, и с ней обойдутся… соответственно.

– Женщина-певица может засомневаться в мотивах скромного незнакомца и, выбросив кольцо, останется в компании человеческой женщины.

– В этом случае, возможно, упомянутые силы найдут другой способ следить за ней. И женщина, которая является певицей, поймет, что пришел конец сделке. Но вдруг, увы, будет слишком поздно, чтобы слуги этих сил смогли заставить человеческую женщину сдаться по-доброму? И скромный незнакомец не будет расположен к женщине-певице и не сможет обеспечить ее безопасность. – Улыбка Фальша была теперь так широка, как у крокодила, открывая рот, полный острейших зубов.

– Ты не хафлинг, – сказала Оливия с ноткой удивления в голосе.

– Дорогая Оливия, я настолько хафлинг, насколько ты – певица. Казалось, улыбка, в которой расплылся Фальш, сейчас разделит его голову надвое.

Оливия смотрела на Фальша пустым взглядом.

– О, я понимаю, что все, кого ты встречала до сих пор, считали, что хафлинг-бард – это единственная вещь, которою они никогда не видели, но опытные путешественники всегда признавали в тебе шарлатана.

– Я могу петь, играть и сочинять песни, – совершенно ледяным голосом ответила Оливия. – Мне кажется поэтому, что бремя доказательства моей бесталанности ложится на моих завистников. Тем более не стоит пытаться оклеветать меня здесь, в Долинах, где я уже завоевала любовь зрителей.

Фальш склонил голову в знак согласия.

– Певица ты или нет, – сказал он, продолжая улыбаться, – но ты – хафлинг, а я никогда не видел хафлинга, который уйдет от стола, полного монет.

Оливия не ответила сразу. Ей хотелось отклонить предложение Фальша. Но платиновые монеты были так прекрасны. Не столько из-за их цвета, размера, формы и звона, который они издавали, сколько из-за их количества. «Достаточно, чтобы вымыть в них руки», – как сказала бы ее мама.

Оливия заметила:

– Ты хороший знаток хафлингов.

– Надеюсь, ты знаешь поговорку: хафлинг никогда не продаст свою мать в рабство…

Если ее можно сдать в аренду с большей выгодой, – сказала Оливия угрюмо, завершая высказывание псевдо-хафлинга. Она ненавидела эту шутку.

Фальш истолковал ее слова как согласие.

– Мы заключили соглашение?

Оливия решила еще раз все взвесить. Насколько она могла судить, это не должно принести ей вреда. Друзья Фальша поймают Элию прежде, чем та сможет заметить измену Оливии.

Хафлинг будет скучать без нее. Но Оливия сможет заставить Элию научить ее многим песням до того, как появятся друзья Фальша, и тогда все песни будут собственностью Раскеттл. Неприятная сцена вечером, когда Элия завладела вниманием всей аудитории, больше не повторится.

Оливии никогда больше не придется путешествовать в такой милой компании!

Они были первыми путешественниками, которые не заставляли ее готовить. Но кто же знал? Может быть, Акабар сможет выйти из этого невредимым, тогда она сможет отправиться с ним на юг.

Оливия не сомневалась, что друзья Фальша преуспеют. И Дракон, может быть, отдаст свою жизнь, защищая Элию, хотя только боги знают почему. Оливия понимала, что ее решение в конце концов ничего не сможет изменить. Оно, в худшем случае, только ускорит захват Элии.

– Я нахожу твою историю очень интересной. Хороша и цена. Оставь кольцо. И монеты. Женщина, которая является певицей, останется с человеческой женщиной.

Акабар проснулся с негнущейся спиной, так как провел ночь в неудобном кресле. В утреннем свете плясали миллионы пылинок. Писарь Лео сидел за столом, все еще продолжая что-то карябать на пергаменте, как и прошлой ночью.

Акабар зевнул и потянулся.

– Благородный писарь, я думаю, мудрец еще не проснулся ?

– О, – сказал Лео, странно взглянув на термитца, – он был здесь и ушел. Он поднимается рано.

– Что? – крикнул Акабар. – Ты хочешь сказать, что он ушел?

– О, да, определенно, да. Он уехал в продолжительную поездку. Вы упустили его.

– Почему ты меня не разбудил?

– Ну, – ответил писарь, глядя поверх очков, – я не имел надлежащего указания.

Дверь чуть не слетела с петель, когда Акабар толкнул ее. Но, как и у многих вещей, сделанных магом, ее хрупкий вид оказался обманчив. Она пережила многих разгневанных людей и многих еще переживет.

Писарь неодобрительно пощелкал языком, когда Акабар выскочил, не закрыв за собой дверь. Взмахнув пером, Лео аккуратно прикрыл ее и вернулся к своей работе.

Акабар шел по склону, неистово ругаясь. Он обратился к языкам Калимшана и Тэя, чтобы найти нужную брань, осыпая ею голову мудреца из Тенистого Дола.

Возможности, а следовательно, и польза любого мудреца всегда оказывались обратно пропорциональны их известности. Димсворт, конечно, не гений, но он хороший хозяин и его возможности велики. «Эльминстер, возможно, самый известный мудрец в Королевствах, – заключил Акабар, – особенно, учитывая тот факт, что никто никогда так и не смог с ним поговорить!»

Проходя предупреждающий знак в начале тропинки, ведущей к Эльминстеру, Акабар услышал голос, доносящийся из-за магазина ткачихи. Акабар мог бы пропустить это мимо ушей, но он уловил слова: «Элия – женщина-воин».

Он замер на месте. Он не мог ошибиться. Голос был ему неизвестен, хотя Акабар гордился своим даром запоминать голоса покупателей. Голос говорившего был достаточно громким, чтобы преодолеть высокую ограду. Это была, возможно, просто история, рассказываемая горожанином, о том, как Элия изгнала калмари из ущелья, но Акабар едва поборол возникшее любопытство и желание перелезть через забор, чтобы увидеть говорившего.

Когда Акабар подкрался к ограде, до него донесся запах свежеиспеченного хлеба, заставившего его живот забурлить. Волшебник вспомнил о том, что он не ел уже больше двенадцати часов. Затем он услышал, как тот же голос сказал:

– Думаю, вы обнаружите, что ошибаетесь… пауза, затем, – не имею ввиду твою проницательность – затем опять пауза.

Это привело Акабара к заключению, что второй участник разговора говорил слишком тихо, чтобы мог услышать кто-нибудь другой, кроме собеседника. Когда маг наконец разыскал отверстие в зелени, это оказалось совсем не так.

Первый был высокий человек, выше, чем Акабар, худой, с нервными высохшими руками, одетый в плащ с поднятым капюшоном. Он стоял спиной, и это не позволило Акабару узнать его, даже если бы он его раньше и видел. Но личность, с которой разговаривал инкогнито в плаще, была Акабару известна. Это был Дракон.

Ящер стоял на коленях на скамейке около чана с водой, который он, должно быть, использовал в качестве бассейна. Грудь его была прикрыта пушистым полотенцем.

Человек в капюшоне задал Дракону вопрос, но уловил Акабар только последние слова, «Остаться здесь?»

Что ставило в тупик Акабара, так это то, что человек в капюшоне стоял и как будто внимательно слушал ящера. Но Дракон оставался немым. Запах роз из сада защекотал волшебнику нос. Он зажал нос пальцами, чтобы не чихнуть.

– Я могу предложить тебе многое, – сказал человек. Затем его слова стали тише. Но последнее Акабар услышал: «дом».

Дракон засвистел, не с помощью губ, как это делают обычные люди, а горлом.

Это на самом деле был только сопящий хрип, но он нагонял страх, какого не бывает от человеческого свиста.

– Когда их не станет, ты обретешь полную свободу, – продолжал человек, указывая на полотенце, покрывавшее Дракона.

Дракон скинул полотенце на скамейку.

Акабар чихнул, но не громко. На чешуйчатой груди Дракона змеились знакомые волшебнику переплетенные сигиллы. В таких же бледно-голубых тонах, такие же, как у Элии на руке.

Только их расположение у ящера было другим. Руны у Элии располагались на руке в ряд, а у Дракона – в виде гексограммы. В верхней точке ее было свободное место. Дальше, по часовой стрелке, – Огненный Клинок; затем пересекающиеся круги, однажды так яростно защищавшиеся Зраем Пракисом, внизу была лапка насекомого Кассаны; затем дьявольский символ Моандера; и наконец неизвестная сигилла, похожая на бычий глаз.

У Акабара закружилась голова. Может, это договор, который заставляет ящера находиться возле Элии? Если она знает об этом, почему ничего не сказала?

Конечно, она не знала этого. Ящер хранил свой секрет от нее. Вот почему он прошел весь этот путь досюда, чтобы помыться. Без сомнения, он боится потерять ее доверие, если она заметит, что ящер тоже заклеймлен. Кто он: искренний и великодушный товарищ, помогающий ей избегать врагов, или слуга врага, помогающий выследить ее?

Акабар уловил последнюю фразу, сказанную человеком в капюшоне: «Уверен, что не хочешь сопровождать меня?» – спросил он.

Дракон зашипел и помотал головой.

– Ты выбираешь труднейший путь. Я надеюсь, что ты в милости у Тайморы, хотя и не верю в это. Человек повернулся, чтобы уйти.

Акабар поспешно прыгнул на тропинку и пошел в направлении дороги, чтобы скрыть, что он подслушивал. Но когда он обогнул ограду, то увидел, что человек уже ушел, а Дракон натягивает рубашку.

Удивленный исчезновением человека в капюшоне и озабоченный тем, как среагирует Дракон на его появление, Акабар весело сказал:

– Дракон? Что ты здесь делаешь? – как будто он только что заметил ящера.

Дракон развернулся и встал в оборонительную позу. Поразившись, Акабар отступил на шаг. «Странное поведение для такого безобидного существа», – подумал маг. Вслух он побранил ящера:

– Мы что, нервные сегодня утром? Я только что от мудреца. Остальные в гостинице?

Дракон свирепо посмотрел на волшебника и резко кивнул.

– Хорошо, тогда тебе лучше вернуться со мной туда.

Ящер продолжал свирепо смотреть на него.

– Не можешь же ты слоняться по задним дворам, – пошутил термитец. Однако, он ощутил, что обращается к стенке, причем к враждебной стенке. Взгляд Дракона был сродни змеиному, такой же немигающий.

Наконец ящер развернулся и схватил свое полотенце и плащ со скамейки около чана с водой. Акабар мог заметить что-то длинное и твердое, завернутое в плащ.

Несомненно, меч ящера. Дракон прошел мимо мага беззвучно и пошел по направлению к гостинице.

Следуя за Драконом через город, Акабар удивлялся грубости ящера. В присутствии Элии он всегда вежливый и подобострастный. «Возможно, конечно, что он надежный слуга каких-нибудь злых сил, – подумал Акабар. Разговор с человеком в капюшоне, должно быть, сильно расстроил его».

Если он расскажет Элии о поведении Дракона, то кто может доказать его правдивость, поверит ли она ему? Возможно нет. Элия была очень привязана к ящеру. Она чувствует себя спокойно с ним.

Акабар решал, рассказывать или нет Элии о клейме на чешуе своего спутника.

Можно попытаться заставить ящера снять рубашку, это, без сомнения, будет сильным доказательством. Но нет гарантии на реакцию Элии. Возможно, что она расценит то, что ящер прячет эти символы от нее, как измену, но скорее всего она почувствует даже большую привязанность к нему, поверив, что он – жертва.

Но не решит ли она, что действия Акабара – это просто зависть или вообще припадок паранойи.

Нет, он лучше будет ждать, приглядывая за ящером, пока не получит неопровержимых доказательств его вины. «Но не будет ли тогда слишком поздно?» – подумал Акабар.

Когда они подошли к «Старому Черепу», Акабар вспомнил, что есть еще предмет, о котором ему необходимо подумать – его встреча с мудрецом. Термитец не хотел признавать свой провал при посещении Эльминстера.

Незнакомец в капюшоне сбросил свой плащ и отряхнул седую бороду, которую прятал под ним.

– Неужели наш гость не дождался меня – пошутил он.

Лео взглянул и пожал плечами, – Для мага он выглядел немного беспокойным.

– Это ни о чем не говорит, – мудро заметил Эльминстер, бросая свой плащ поверх стула, который только недавно освободил Акабар. Он сел и вытянул свои длинные ноги.

– Вы выяснили все, что нужно было узнать? – спросил Лео.

– У меня все кусочки этой загадки, и я должен собрать их вместе. Но картина получается бессмысленной.

– О? – сказал Лео, немного удивившись.

– Мне следует совершить путешествие на другие уровни.

– Мне начинать собираться? – спросил Лео.

– Нет еще, – ответил мудрец, – есть хороший шанс, что загадка может сама разрешиться. Но резкая боль пробежала по его телу, и он понял, что не прав.

Между тем, может быть, тебе лучше раскопать несколько свитков старого арфера.

Лео кивнул и сорвался с места, зазвенев связкой железных ключей.

Эльминстер удалился к себе в кабинет.

Вернувшись в «Старый Череп», четверо путешественников занялись своими делами. Акабар беспокоился о значении сигилл и придумывал, как поймать Дракона в ловушку и разоблачить его. Ящер имел свои соображения, но никто не узнал о его планах.

Оливия пересчитала платиновые монетки много раз, и, наконец, аккуратно засунула их в карманы своей сумки.

Элия спала все утро, и, проснувшись в полдень в последний день Миртула, она почувствовала себя свежей и умиротворенной.