Текст книги "Джип в телевизоре(пер Вершинин)"

Автор книги: Джанни Родари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

ДЖАННИ РОДАРИ
ДЖИП В ТЕЛЕВИЗОРЕ

ОЙ! ОЙ-ОЙ!

17 января, в восемнадцать часов тридцать минут, восьмилетний Джампьеро Бинда, или просто Джип, проживающий в городе Милане, на улице Сеттембрини, дом 175, квартира 14, включил телевизор, снял ботинки и поудобнее устроился в зелёном кожаном кресле. Он заранее предвкушал удовольствие от фильма «Необычайные приключения Бесстрашного Орла – вождя краснокожих».

Справа от Джипа, в таком же зелёном кресле, совсем неплохо устроился его младший брат, пятилетний Филиппо Бинда по прозвищу Флип. Он тоже предпочёл скинуть ботинки, которые теперь в полнейшем беспорядке валялись на полу.

Кроме разницы в годах, братьев разделял… футбол. Джип болел за команду «Интер», а Флип – за «Милан», что, впрочем, не так уж важно для нашей истории, которая началась в восемнадцать часов тридцать восемь минут, когда у Джипа вдруг зачесались обе ноги.

Минуту спустя Джип почувствовал, что его неудержимо увлекает ввысь таинственная сила. Он взмыл с кресла, на секунду застыл в воздухе, словно ракета в миг запуска, а затем перелетел через всю комнату и рухнул вниз головой в телевизор.

А там шло жестокое сражение.

Бедняге Джипу тут же пришлось прижаться к скале, иначе его пронзили бы насквозь стрелы индейцев. Он с немым изумлением смотрел на пустое кресло, возле которого валялись ботинки, его ботинки, и на кресло рядом, в котором сидел Флип.

От чрезмерного волнения Флип не мог вымолвить ни слова, а только ойкал: «Ой! Ой-ой!» Наконец он обрёл дар речи:

– Как это ты сумел, Джип? И даже стекло не разбил!

– Я и сам не знаю, Флип.

– Но ты и взаправду внутри телевизора? Как Бесстрашный Орёл? Где ты дыру отыскал?

– Не знаю, ничего не знаю.

– Вот чудеса так чудеса! Подвинься немного влево, Джип, а то мне ничего не видно.

– Но ведь кругом отравленные стрелы свистят!

– Ну и трусишка же ты, Джип!

А на экране продолжалась свирепая битва.

Внезапно скала исчезла, и Джип очутился под ногами… коня.

– Ай! – в ужасе закричал Флип.

Однако он зря испугался – конь был учёный и Джипа даже копытом не тронул.

– Ну, раз уж ты в телевизоре, – сказал Флип, – то спроси у Бесстрашного Орла, почему его верного друга Громовой Тучи вторую неделю не видно.

– Да он же не понимает по-итальянски!

– А ты скажи ему волшебное слово – «хуг!»

– Хуг! – сказал Джип.

Но у Бесстрашного Орла были дела поважнее – он освобождал из плена свою дочку с длинными чёрными косами.

– Хуг, хуг, – робко повторил Джип.

– Громче, ты же еле пищишь! – возмутился Флип. – Признавайся честно: испугался? Все болельщики «Интера» – трусы.

– А храбрые болельщики «Милана» преспокойно посиживают в кресле. Хвастунишка.

– Ах так! Вот выключу сейчас телевизор, тогда будешь знать.

С этими словами Флип соскочил на пол и босиком подбежал к телевизору.

– Не сме-е-ей! – отчаянно завопил Джип.

– Сколько ни кричи, ничего тебе не поможет.

– Мама, помог-и-и-и!

– Что случилось? – спросила из кухни синьора Бинда.

– Флип хочет выключить телевизор.

– Флип, перестань безобразничать, – спокойно сказала мама,

– Это Джип, а не я вскочил в телевизор.

– Джип, хватит дурачиться, – сказала мама, продолжая гладить бельё. – И не притрагивайся к телевизору. Так его и сломать недолго.

– Он не притронулся, он в него с ногами влез! – торжествующе воскликнул Флип. – Одни ботинки остались.

– Я вам сколько раз говорила: ходить босиком по полу вредно, – суровым голосом предупредила синьора Бинда.

– Флип тоже снял ботинки! – крикнул Джип.

Тут синьора Бинда решила, что пора вмешаться и унять расшалившихся сыновей. Она поставила утюг на подставку и направилась в комнату. Открыла дверь и:

– Ой!

– Мама!

– Что ты наделал, сынок?

– Честное слово, я не виноват, – громко всхлипывая, пробормотал Джип. – Я ничего такого не делал. Тихонько сидел в кресле. Посмотри…

И он показал на пустое кресло, словно оно умело говорить и могло подтвердить каждое его слово.

– Что скажет отец? – прошептала синьора Бинда и тяжко опустилась в кресло.

В этот момент домой вернулась тётушка Эмма – она играла с соседями в лото.

– Что я вижу! – воскликнула она, сурово поглядев на свою младшую сестру, синьору Бинда. – Кто позволил детям играть в столь опасную игру? Ты?

Ей сразу же рассказали, что произошло. Но тётушка Эмма рассказу не поверила.

– Таинственная сила?! Ерунда! Значит, Джип сам не знает, как попал в телевизор? А я вам ручаюсь, что он решил спрятаться там от отцовских подзатыльников. Разве не молодой человек по имени Джип получил вчера двойку по арифметике? А теперь попробуй его поймай. Но так легко он не отделается. Сию минуту позвоню механику…

После долгих уговоров и даже угроз механик наконец пообещал прийти ровно через десять минут.

Тем временем вместо краснокожих на экране появилась не слишком молодая синьора. Она принесла салатницу и принялась нудно объяснять, как приготовить вкусный салат без оливкового масла.

– Ну и скучища! – пробурчал Флип.

И тут ему пришло в голову, что не мешало бы порисовать. Он разложил на столе большой лист бумаги, краски, кисточки – свои и Джипа.

– Мама, он взял мои кисточки! – громко запротестовал Джип, высунувшись из-за салатницы.

– Флип, не трогай вещи брата.

Флип притворился глухим и преспокойно стал рисовать синее небо любимой кисточкой Джипа.

Джип кричал, грозил нарвать Флипу уши. Но добраться до младшего брата он, понятно, не мог. От злости он завопил из последних сил.

Флип закричал ещё громче, чтобы заглушить вопли брата. А мама и тётушка Эмма тоже кричали во всю мочь, чтобы навести порядок.

В самый разгар концерта в комнату вошёл глава семейства – бухгалтер Джордано Бинда. В общей суматохе его никто даже не заметил.

– Хорошо же меня встречают в родном доме… И это после целого дня работы, – задумчиво проговорил Джордано Бинда. – Что здесь происходит?

– Ты не волнуйся, дорогой, – поспешила успокоить мужа синьора Бинда. – Сейчас придёт механик.

– Зачем? Снова испортилась стиральная машина?

– Нет, это из-за Джипа.

– Из-за Джипа? Он что, опять пережёг мою электробритву? Кстати, куда он делся?

– Я здесь, папа, – ответил тоненький голосок. Уважаемый бухгалтер Джордано Бинда повернулся лицом к телевизору да так и застыл с раскрытым ртом.

– Ну раз уж случилось, что бедный мальчик угодил в телевизор, его нужно простить. В следующую четверть наш Джип исправится. Вот увидите, он станет по арифметике лучшим учеником в Милане! – затараторила тётушка Эмма.

– По арифметике? Лучшим учеником в Милане? – растерянно переспросил синьор Бинда.

Тётушка Эмма решительно направилась к письменному столу. Там, в самом нижнем ящике, лежал школьный дневник Джипа. Тетушка Эмма сама спрятала дневник подальше от грозного отца семейства. Она мудро рассудила, что пройдет неделя-другая и Джип исправит плохую оценку. И тогда можно будет спокойно извлечь дневник из тайника.

– Вот он.

– Э, ерунда. Дело тут совсем не в плохой оценке! – воскликнул синьор Бинда. – Как вы не понимаете?! Это же ужасная болезнь – телемания, Я как раз вчера читал про неё большую статью, Один знаменитый адвокат до того пристрастился к телевизору, что забыл про жену и детей. Целыми днями он просиживал у телевизора. Он смотрел всё подряд: кинокомедии, рекламу, научные лекции, доклады, уроки для неграмотных крестьян. Точь-в-точь как Джип и Флип. И, понятно, заболел телеманией.

– Ну, а потом?

– А потом он, как был, в рубашке и в брюках с подтяжками, так и угодил в телевизор. И просидел там целых три дня. Представляете, в таком неприличном виде он принимал клиентов.

– А как же он оттуда выбрался?

Почтенный бухгалтер Джордано Бинда открыл было рот, но так ничего и не ответил. Он выскочил на лестничную площадку и громко постучал в дверь своего соседа адвоката Проспери. Нет, это был не тот адвокат, который угодил в телевизор, а совсем другой. В Италии адвокатов куда больше, чем дворников.

– Добрый вечер, синьор Бинда! Входите. Чем могу быть полезен?

– Не могли бы вы одолжить минут на десять ваш телевизор?

– Сейчас? Вот-вот начнут передавать тележурнал. А я очень интересуюсь всем, что творится в мире. Почему бы вам не зайти ко мне, коль скоро ваш телевизор испортился?

Бухгалтер Бинда объяснил адвокату, что дело тут совсем не в телевизоре, а в болезни, именуемой телеманией.

– Кстати, уважаемый синьор Проспери, в одном из тележурналов рассказывалось, как нужно лечить это редкое заболевание. Надо поставить прямо напротив телевизора, в котором очутился больной, второй телевизор. Тогда новый экран начнёт неудержимо притягивать к себе больного. И в тот самый миг, когда больной вылетит из старого телевизора и повиснет в воздухе, выключаются сразу оба телевизора. Теперь больного не притягивают ни старый, ни новый телевизоры, и он падает на пол. Понятно, надо заранее постелить ковёр, чтобы больной не ушибся. Знаменитый адвокат, о котором я только что рассказывал, был спасён именно благодаря этой несложной системе. Но при падении он сильно ударился головой об пол, и у него вскочила на лбу большая шишка.

Адвокат Проспери терпеливо выслушал рассказ соседа, а затем пожелал лично взглянуть на беднягу Джипа. Наконец адвокат объявил, что охотно поможет соседу, но только после тележурнала.

– Знаете, кроме тележурнала, меня ни одна передача не интересует.

Увы, после тележурнала двое сыновей и дочка адвоката Проспери закричали в три голоса, что хотят смотреть «Весёлую карусель». И сколько их ни уговаривали, они так и не отдали телевизор.

Пришлось Джипу перетерпеть и «Веселую карусель». Только он успел спрятаться от зубной пасты, летевшей во все стороны из огромного тюбика, как его обдало с ног до головы мыльной пеной. Да ещё, ко всем бедам, в нос и в рот ему набилась манная каша фирмы «От манной каши – все силы наши». А Джип манную кашу терпеть не мог. И пока он чихал и кашлял, под отчаянные вопли тётушки Эммы и ехидный смех Флипа, новейшая шариковая ручка подрисовала ему пышные усы. Но вот Джипу чуть было не улыбнулось счастье. Фирма «Ешь сыр до мелких дыр» показала головку настоящего швейцарского сыра. Однако едва Джип до нее дотронулся, она исчезла, а в руках у него оказался рыбный сачок. «Самое время рыбу ловить», – с печалью подумал Джип.

Всё же после «Весёлой карусели» адвокат Проспери сумел отнять у своих непослушных детей телевизор и понёс его к соседу. По дороге он раз десять повторил:

– Сейчас по интервидению будут передавать бокс. А кроме бокса, меня ни одна передача не интересует. Но я человек слова.

Наконец телевизор адвоката был аккуратно поставлен напротив телевизора хозяев. Тётушка Эмма разложила на полу все подушки и одеяла, чтобы Джип при падении отделался лишь лёгкими ушибами.

– А теперь внимание, – сказал Бинда-старший. – Когда я подам команду, вы потушите оба телевизора. Только в одну и ту же секунду. А ты, Джип, смотри, не отрывая глаз, в телевизор синьора адвоката.

Джип послушно исполнил приказание. И сразу же ощутил, что у него зачесались обе ноги. И вот уже он задвигался… Ещё мгновение – и он пулей вылетел из телевизора. Увы, поражённый столь необычным зрелищем, бухгалтер Бинда позабыл дать команду. Джип рухнул в телевизор адвоката Проспери и… исчез.

– Джип, где ты? Отзовись! Ты слышишь нас, Джип?

– На экранах обоих телевизоров итальянский и английский боксёры щедро награждали друг друга сильнейшими ударами. А Джип? Джип словно в воду канул.

– Скорее переключите телевизоры на вторую программу! Но по второй программе показывали балет.

– Что же теперь делать?

В этот момент раздался звонок. В дверях стоял механик и улыбался во весь рот.

– Вы меня вызывали? Телевизор не работает? Ну-ка поглядим,… Оба испортились?

Механики, вы это и сами, наверно, знаете, всегда немного запаздывают.

ЛЮДОЕД ОБЪЯВИЛСЯ

Шведский профессор Эрикссон, главный врач больницы города Стокгольма, осматривал больного – лесоторговца по имени Классон. Профессор подозревал у Классона язву желудка. А чтобы проверить, так ли это, профессор решил ввести больному через рот тонкую трубочку с телекамерой на конце. Телекамера была крохотной, величиной с булавку. Но профессор Эрикссон глядел на экран телевизора и видел всё, что делается у больного в желудке.

– Готово? – спросил профессор у своего помощника и у двух медицинских сестёр.

Все трое дружно ответили по-шведски: «Да». Лесоторговец Классон тоже сказал «да», хотя у него никто ничего не спрашивал.

– Ну-с, приступим, – сказал профессор.

Он осторожно ввёл больному тонкую трубочку, нажал кнопку и еле удержался, чтобы не чихнуть. А при обследовании больного чихать строго-настрого запрещено. И вот на экране телевизора возник изрядно увеличенный желудок лесоторговца Классона.

– Ой! – воскликнули по-шведски обе медицинские сестры.

Но и вы, ребята, легко поняли бы их. Ведь «ой» почти на всех языках мира звучит одинаково.

– Ой! – воскликнул в испуге и больной.

– Вы, господин Классон, не беспокойтесь, всё будет в порядке. Думайте лучше о приятных вещах – о летнем отдыхе на берегу тёплого южного моря, о вашем любимом пироге. А о налогах пока не думайте, иначе у вас испортится настроение. Исследование вашего желудка продлится не больше десяти минут… Эрна, прибавьте напряжение, а то в желудке моего уважаемого пациента освещение явно недостаточное. Вот так, отлично. Что же мы видим?

Восемь глаз одновременно захлопали ресницами.

– О господи! – воскликнул помощник профессора. Обе медицинские сестры дружно вскрикнули.

– Вы людоед! – рявкнул профессор.

В животе лесоторговца Классона сидел Джип и от нечего делать ковырял в носу.

– Господин Классон, вы утаили от меня истинные причины вашей болезни. Но вам не удалось скрыть следы преступления. Стыдитесь! Вы не больной, а людоед.

Лесоторговец Классон, разумеется, крайне удивился. Ведь он-то лежал на операционном столе и ничего не видел.

– Людоедство в двадцатом веке! И где? В самом центре Европы!

– Профессор, – робко пролепетала одна из медицинских сестёр, – ребёнок подает нам знаки. Возможно, он ещё жив…

– Бедняжка, он даже без ботинок… – прошептала вторая медицинская сестра.

– И ботинки съели?! Как это вы ему носки оставили! – воскликнул помощник профессора, окинув растерявшегося больного суровым взглядом.

– Тише, – сказал профессор и оглядел Джипа с головы до… носок. – Как ты себя чувствуешь, мальчик? – спросил он.

– Куик прик куак марамак, – ответил Джип.

– Странный, однако, язык! – удивился профессор Эрикссон, На самом-то деле Джип ответил профессору по-итальянски: «Я ничего не понял». Но профессор Эрикссон не знал по-итальянски ни одного слова. Ну, а Джип не знал шведского, и для него вопрос профессора тоже звучал очень странно. Вот так: куик прик куак марамак. «На каком это он языке говорит?»– подумал Джип.

К счастью, одна из медицинских сестёр летом отдыхала на Капри и выучилась там итальянскому.

– Как ты себя чувствуешь? – повторил свой вопрос профессор. Медицинская сестра перевела.

– Спасибо, хорошо, – ответил Джип.

– Он причинил тебе боль, малыш?

– Кто?

– Как – кто? Классон, чёрт возьми!

– Я такого не знаю,

– Что же ты тогда делаешь в его животе? В твои годы я не лазил по чужим желудкам. Тем более иностранцев.

– Клянусь вам, господин профессор, я не виноват.

– Ты не виноват, Классон не виноват, все не виноваты. Кто же виноват? А? Король Швеции? Конная стража?

– Понимаете, я…

– Хватит. Сиди тихо и не шевелись. А мы подумаем, как тебе помочь.

Профессор, что-то сердито бормоча себе под нос, вытащил телеиглу из живота лесоторговца Классона. Больному сразу стало легче.

– Профессор, моё положение очень серьёзно? – робко спросил он.

– Весьма серьёзно.

– Значит, мне придётся сегодня же лечь в больницу.

– Скорее всего, вас, уважаемый, посадят в тюрьму. Съели восьмилетнего мальчика вместе с ботинками, а потом спокойно пришли ко мне на приём. Нет, даром вам это не пройдёт.

– Простите, какого мальчика?

– Вот этого, – сурово сказал профессор и ткнул пациента пальцем в грудь.

– Я здесь! – крикнул Джип. – Весь день тут торчу!

Профессор, ассистент профессора, обе медицинские сестры и лесоторговец Классон повернулись к телевизору и увидели на экране Джипа. Он отчаянно размахивал руками и от бессильной ярости пританцовывал на месте.

– Следовательно, в животе господина Классона был не ты, – глубокомысленно заключил профессор Эрикссон. – Значит, ты обычная помеха?

– Я не помеха, а Джампьеро Бинда. Я живу в Милане и нечаянно упал в свой телевизор.

– Это мой телевизор! – завопил профессор Эрикссон. – И тут не Милан, а Стокгольм. Ты не имеешь никакого права мешать моим опытам. Это преступление, вернее, покушение на…

Вероятно, на голову Джипа обрушились бы и ещё более страшные обвинения, но в этот миг выключили ток и экран погас. Когда снова зажёгся свет, экран был чистым и белым, как заснеженное поле. А Джип исчез, растворился, и от него ни пятнышка, ни даже полоски не осталось.

Лесоторговец Классон так и не понял, с чего вдруг профессор обозвал его людоедом. Сам же профессор до того разозлился, что забыл взять у больного деньги за исследование. Такое за долгие годы случилось с ним впервые.

ОХОТА ЗА ВОРОМ

В подвале старинного немецкого замка, на берегу Рейна, два весьма почтенных господина играли в шахматы. Время от времени они поглядывали на экран телевизора, где подрагивало изображение вешалки.

Но с каких это пор в перерывах между передачами стали показывать вешалку?

Здесь необходимо кое-что объяснить.

1. Двое уважаемых господ не кто иные, как профессор Сильвиус Леопольд Линкен – директор библиотеки города Бармштадт, и Вильгельм Фредерик Рехтен – старший инспектор полиции. Оба эти господина очень не любят скверное пиво. Но ещё меньше они любят смотреть телевизор.

2. В старинном немецком замке находится библиотека, директором которой является господин Линкен.

3. На экране телевизора виден коридор библиотеки, где и стоит вешалка, на которой висят пальто уважаемых читателей,

4. В коридоре за рамой одной из картин спрятана крохотная телекамера. От нее не ускользает никто и ничто, и она мгновенно передаёт изображение в подвал, где господа Линкен и Рехтен играют в шахматы.

5. Крохотная телекамера была спрятана за картиной, чтобы…

Но тут на экране появился молодой человек. Незнакомец подошёл к вешалке, повесил свое пальто и направился в библиотеку.

– Пока ничего любопытного, – сказал профессор Линкен.

– Любопытного пока ничего, – подтвердил инспектор Рехтен. При этом он, как вы, конечно, заметили, слегка переставил слова

И оба уважаемых господина продолжили игру в шахматы. Из груды старинных, пожелтевших книг вылезла мышка, но ни герр профессор, ни герр инспектор не удостоили её даже взглядом. Мышка сконфузилась и снова забилась в щель.

Но вот на экране появились две молодые дамы. Они сняли свои шубки из искусственного меха и повесили на вешалку рядом с другими пальто. Всё" это время профессор Линкен и инспектор Рехтен не спускали с них глаз. Когда обе дамы исчезли с телеэкрана, профессор Линкен сказал:

– Приятные дамы.

– Нет, грациозные, – поправил его инспектор Рехтен. – Но ответа на загадку они не дают.

– Увы, не дают, – заключил профессор Линкен, не слишком уверенно подвинув крайнюю пешку.

И в тот же миг на экране возник Джип.

– Ого! – воскликнул профессор Линкен. – Мальчишка!

– Интересно! Даже очень! – подтвердил инспектор Рехтен. – Заметьте, он без ботинок. С какой, по-вашему, целью он снял ботинки, уважаемый господин профессор?

– Да, всё это крайне подозрительно, – согласился профессор Линкен. – Быть может, он и есть тот самый жулик, который вот уже пятнадцать вечеров подряд очищает карманы посетителей нашей старинной библиотеки, украшения и гордости Бармштадта и…

– Буона сера… Добрый вечер, – сказал Джип. Профессор Линкен и инспектор Рехтен удивлённо поглядели друг на друга.

– Поздравляю вас. Оказывается, вы знаете итальянский, – сказал профессор инспектору.

– Поздравлять надо вас. Ведь я даже рта не раскрыл, – отвечал инспектор профессору.

– Я тоже.

– Простите за беспокойство, – сказал Джип с экрана. – Вы не можете объяснить, куда я попал? Меня зовут Джампьеро Бинда. Я живу в Милане, на улице Сеттембрини, дом сто семьдесят пять, квартира четырнадцать.

Оба уважаемых господина одновременно вскочили с табуреток и подбежали к телевизору.

– Стой и не двигайся! – приказал инспектор Рехтен Джипу. Он нажал кнопку, и на экране появились двое полицейских в мундирах. Они выскочили из кладовой, где прятались до этой минуты, уверенные, что сейчас поймают наконец вора. Они поглядели вокруг, на пол, на потолок, пошарили среди пальто. Никого. Тогда они, в сильнейшем изумлении, посмотрели в зеркало на свои носы.

– Ослы! – кричал инспектор полиции, топая ногами. – Дурни лопоухие! Ничего не видите дальше своего носа. Вот он, вор! Он даже не пытается спрятаться. Ты вор? Признавайся, – обратился он к Джипу.

– Нет, вы ошибаетесь, – сказал Джип.

– Тебе не отвертеться, милейший! Только воры снимают ботинки, чтобы бесшумно пробраться в квартиру или библиотеку.

– Но я их снял, чтобы удобнее было сидеть в кресле. Я сюда не по своей воле попал. Я пленник…

– Отлично. Ты сам признался, что теперь ты наш пленник. Тем временем полицейские удалились в свою комнату, сердито ругая этого глупца, инспектора Рехтена. Они, конечно, ничего не увидели и не понимали, зачем их потревожили. А бравый инспектор наседал на Джипа:

– Признавайся, кто научил тебя воровать? Куда ты дел украденные вещи? Ну погоди же! Теперь твоим родителям придётся уплатить и за специальную телевизионную установку, которую мы вынуждены были купить.

Услышав о своих родителях, Джип вспомнил, как давно он не был дома, и горько расплакался.

– Он плачет – значит, он виновен! – торжествующе воскликнул инспектор Рехтен.

– Не торопитесь с выводами, уважаемый господин инспектор! Вором может быть только постоянный читатель нашей библиотеки. Не так ли? А я этого мальчишку впервые вижу. Правда, не совсем ясно, зачем он снял ботинки. Где ты, собственно, находишься? – обратился он к Джипу.

– Я и сам не знаю. Скорее всего, в телевизоре.

– Значит, ты не в коридоре? А пальто на вешалке ты не видишь?

– Вижу. Но это не настоящее пальто, а телевизионные. Ведь я сам на экране.

– Понятно, – сказал Линкен. – Ребёнок чист, как вода в ручье! – воскликнул он. – Вероятно, где-то оборвался контакт. В результате чего…

Профессор Сильвиус Леопольд Линкен пустился было в длиннейшие технические объяснения, но внезапно умолк. На экране возник солидный пожилой господин. Он надел своё пальто и шляпу, а затем быстро огляделся и… запустил руку в карман чужого пальто. В мгновение ока он обшарил карманы десяти пальто, перекладывая в свои карманы все приглянувшиеся ему вещи.

На этот раз инспектор Рехтен не стал терять даром драгоценное время. Он мгновенно нажал сигнальную кнопку. Полицейские выскочили из своего укрытия. Вор пытался удрать, но его сразу же схватили, вернее, почти сразу, потому что он отчаянно сопротивлялся.

Наконец на экране остались лишь Джип и вешалка со множеством пальто. Профессор Линкен и инспектор Рехтен задумчиво почесали затылки.

– Так ты из Милана, – сказал профессор Линкен. – Знаю, знаю. Бывал там. Красивый город: собор, метро… Да…

– Но вы не знаете моего отца! – воскликнул Джип. – Он всегда верит тётушке Эмме. А она убеждена, что я убежал из дому, потому что боялся показать отцу дневник. У меня двойка по арифметике.

– По арифметике? Это ужасно, В двадцатом веке, когда даже машины умеют считать, и вдруг двойка по арифметике. И что же тебе труднее всего даётся? Надо думать, деление?

– Нет, перевод из одной меры в другую. Я каждый раз забываю, что в одной тонне тысяча килограммов и сто тысяч граммов.

– Но это не одно и то же! – воскликнул профессор Линкен.

– Как не одно и то же?! – удивился инспектор Рехтен. – В тонне именно сто тысяч граммов.

– Вы ошибаетесь, мой друг. В тонне миллион граммов.

Тут оба уважаемых господина, забыв про Джипа, стали ожесточённо спорить. Они поочерёдно писали в блокноте какие-то сложные формулы, выхватывая друг у друга шариковую ручку. Когда же они наконец пришли к полюбовному соглашению и вспомнили про Джипа, на экране не было ничего, кроме обычных полос.

Джип исчез, словно его и не было вовсе.