Текст книги "Сказки Сан-Марино"

Автор книги: Джан Берти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Наследство бабушки Сальвины

Чирилло все считали мальчуганом немного простоватым. Он был третьим сыном Джан Джакомо, потомка старинного рода, издавна жившего в Сан-Марино у замка Гуата. Этот род дал Сан-Марино немало славных государственных мужей и воинов. Но вот Чирилло родные считали неудачным мальчиком и даже стыдились, что у них растёт такой сын. Приходили гости, а его запирали в тёмной кладовой. Да и на празднества Чирилло не очень-то пускали.

Чирилло и в самом деле совершал странные, непонятные ни для родителей, ни для братьев поступки. А ему просто-напросто даже самые обычные вещи казались необычными, сказочными. Чирилло ещё и семи лет не было, а он однажды зимой, па рассвете, увидел, что выпал снег, и от радости набрал его полную кастрюлю. Чирилло знал, что снег красив и вкусен. Вот он и решил растопить его в кастрюле, добавив туда оливкового масла. А потом выпить. Он развёл в кухне огонь и поставил на него кастрюлю со снегом.

Когда оливковое масло прогрелось, а снег начал таять, ввысь поднялись клубы пара, и раздался сильный треск. В доме все проснулись от едкого дыма и грохота. Отец, мать и братья забегали по комнатам, крича: «Пожар, пожар!»

В другой раз родные летом заперли Чирилло в доме, а сами ушли на карнавал. До полудня он хорошенько выспался, а больше спать, понятно, не хотел. Так и просидел один до самого вечера.

Поздним вечером он встал с постели и подошёл к окну. На улицах царила полная тишина, и Чирилло было так хорошо и спокойно. Никто за ним не следил, не упрекал в нелепых поступках.

– Как красив Сан-Марино ночью, когда все спят! – прошептал Чирилло. – Гувернантка на тебя не кричит, отец с матерью не сердятся, братья не насмехаются над тобой.

Вдруг за крепостью зажёгся огромный полукруг света. Это всходила луна. И вот она подплыла так близко к замку, что казалось, сейчас дотронется до его зубчатых стен. Чирилло нестерпимо захотелось посмотреть на луну с башни крепости. Он вылез в окно, спрыгнул на землю и побежал к крепостным стенам. Луна ждала его, громадная, молчаливая и даже печальная.

«Конечно, ей же скучно одной», – подумал Чирилло. Минуту спустя он уже стал взбираться на могучие, старые стены, задыхаясь от натуги.

И тут ночную тьму распорол крик:

– Стой! Кто идёт? – Часовой быстро, чуть не бегом, подошёл к нему.

Чирилло испугался и спрятался за зубцом башни, а луна в страхе помчалась прочь.

Перед Чирилло стояли часовые, вооружённые пиками и алебардами.

Всю ночь Чирилло продержали в караульном помещении и упорно допрашивали, зачем он полез на крепостную стену. Лишь утром его отпустили к родным.

И на этот раз от сурового наказания его спасла бабушка Сальвина. Только она понимала Чирилло и всегда его защищала.

– Чирилло всё время о чём-то мечтает, – терпеливо объясняла остальным внукам бабушка Сальвина. – Мечтает даже днём, наяву.

– Неправда! – возражали братья Чирилло. – Ты его защищаешь, а он глупец. Позор нашей семьи. Что ни сделает, всё не так. Мы теперь будем его звать Чирилло-глупилло.

С тех пор и братья и все остальные в насмешку звали его Глупилло.

Но Чирилло ничуть не обижался. Его мучило совсем другое. Он никак не мог забыть той ночи, когда его схватили солдаты охраны.

– Бабушка, почему солдаты ночью не спят? И почему столько людей ходят закованные в броню, с алебардами в руках и хватают детей за чубы? Ведь они ничего плохого не сделали? – спрашивал он с болью в голосе.

– Дорогой ты мой внучек, – отвечала бабушка Сальвина, гладя его по голове, – сейчас трудное время для Сан-Марино. Мы воюем с родом Малатеста, владыками Римини. А значит, стража у крепости должна всегда быть начеку, особенно ночью. Вдруг враг внезапно нападёт на нас!

– Раз идёт война, то погибают наши и чужие солдаты, а родные и друзья их оплакивают. Верно, бабушка? Почему же тогда взрослые, если они такие хорошие и умные, ведут кровавые войны?

Бабушку Сальвину смутил вопрос внука. Ей так и не удалось объяснить ему, почему люди затевают войны. И тогда Чирилло решил бороться против войны сам.

Дядя Чирилло командовал городской стражей. А жил он вместе с братом в одном доме с Чирилло. Однажды Чирилло удалось тайком проникнуть в комнату дяди. Там хранились военные мундиры, шлемы, сёдла, алебарды, шпаги. Он осторожно вынул все шпаги из ножен и… замер от восторга. Они были длинные, острые, сверкающие. Но потом Чирилло подумал, что ведь этими красивыми шпагами на войне убивают людей.

– Лучше не убивать других, тогда и тебя самого не убьют! – тихонько сказал «простачок» Чирилло. Взял и тонкой проволокой привязал шпаги к ножнам.

На следующий день дядя Чирилло устроил смотр войску, которое прислал на помощь санмаринцам их союзник Альфонс Арагонский, король Неаполя. Глава санмаринской стражи хотел вскинуть шпагу в торжественном салюте, а она не вынулась из ножен. Скандал, да и только! Дядю Чирилло чуть в простые солдаты не разжаловали. Проверили остальные шпаги и очень скоро дознались, что это дело рук Чирилло. Тут уж все решили, что Чирилло парень опасный и его надо сурово покарать.

Беднягу Чирилло заперли в мансарде, страшно холодной зимой и горячей-прегорячей летом. А навещать его разрешили одной только бабушке Сальвине. Она-то и утешала Чирилло-глупилло в его горестях и бедах.

Вообще-то бабушка Сальвина в прохладные дни сильно мёрзла. Если она не занималась хозяйством, то сидела с серебряной обогревательницей. Едва она появлялась на пороге маленькой низкой мансарды, глаза Чирилло загорались радостью. Значит, бабушка снова посидит с ним часок-другой и расскажет свои чудесные сказки.

В них можно было спокойно поджаривать снег с оливковым маслом и трогать рукой луну, повисшую над замком. И охрана не подбегала и не хватала тебя, а люди не убивали друг друга шпагами и алебардами.

Чирилло слушал бабушку затаив дыхание и невольно протягивал озябшие руки к серебряной обогревательнице.

– Ведь ты веришь в сказки, бабушка, да? – с затаённой тревогой спрашивал Чирилло-глупилло.

Конечно, иначе бы не стала их рассказывать, – отвечала бабушка Сальвина.

– А наступит такое время, когда солдаты ночью будут спать, а не воевать?

– Наверняка! И они не станут мучить детей… Ну, таких, как ты, которые иной раз всякие странные поступки совершают.

– Ну, а мы-то, бабушка, дождёмся этих времён?

– Ты, внучек, их увидишь, обязательно увидишь, – отвечала бабушка Сальвина. Она нежно гладила своей мозолистой тёплой рукой подбородок Чирилло.

Но в один морозный зимний день бабушка Сальвина не пришла больше в мансарду с серебряной обогревательницей в руках.

Она тяжело заболела. Перед смертью она позвала нотариуса и семь свидетелей – каждый, по местному обычаю, держал в руке горящую свечу – и продиктовала завещание.

Нотариус весьма удивился, что синьора Сальвина не забыла своего внука Чирилло-глупилло, отвергнутого всей семьёй…

– Чирилло, любимому из внуков, я завещаю серебряную обогревательницу, – сказала она.

Обогревательницу отнесли к Чирилло в темницу, и он крепко прижал её к груди.

С тех пор прошло немало лет. Не стало и самого Чирилло. Но больше санмаринцы не воевали ни с кем и но сей день не воюют.

Мечта Чирилло-глупилло сбылась.

Зимняя ведьма

Жила-была злая ведьма. Она любила зиму и ненавидела лето. В длинные туманные ночи, когда землю схватывало льдом, она появлялась на деревенских тропках, за крепостными стенами, и пускалась в пляс. Танцевала она неуклюже, переваливаясь с боку на бок и кружась на месте. Мела метель, деревья зябко ёжились на ветру, а ведьма была рада-радёшенька и хитро ухмылялась. Ничего, мол, я вам всем, и людям и растениям, скоро покажу, как умею веселиться.

Никто ведьму близко не видел – запоздалые путники, заслышав её адский смех, прятались поскорее в ближайшем домике. Звали ведьму Лютанция.

Но вот наступала весна, ведьма танцевала всё реже и реже, всё медленнее и неохотнее. Она больше не вопила от восторга, а лишь жалобно стонала и гневно вскрикивала. Ещё бы! Ведь ей вместе с приходом весны приходилось исчезать. А она не хотела. И всё же как только в засохшей листве расцветали фиалки, зеленела трава на склонах под дубами, а тёплый мартовский ветерок колыхал пёрышки синиц и говорливых сорок, ведьма отправлялась в далёкий путь. Её мучила злоба, и она старалась умертвить и фиалки, и синиц, и сорок, и даже могучие дубы.

Много лет крестьяне и крестьянки так боялись злую ведьму Лютанцию, что не поливали виноградную лозу, не клали яйца под наседок в те дни, когда она была рядом. Стоило ведьме дотронуться до цветка, и он увядал, до виноградной лозы – и она погибала, до яиц – и из них уже не вылуплялись цыплята.

Но однажды ведьме Лютанции встретился на дороге молоденький крестьянин, который её не испугался. Он-то и задумал ночью вырвать у ведьмы её таинственное оружие. Звали его Приметто – первенец, и был он самым младшим из десяти братьев, один беднее другого. Рос Приметто худеньким, ловким и скорым на выдумку. На деревья он влезал так быстро, словно за спиной у него крылья. Даже через самую густую, непроходимую чащу пробирался. Вот в такой чаще он и свёл дружбу с добрыми гномами.

Они открыли ему много тайн, но про ведьмину тайну молчали. Появлялись гномы в лесу днём, а с приближением ночи в страхе убегали прочь.

– Друзья мои, дорогие, – спросил у них однажды При-метто, сидя на ветке вяза, – кто такая Лютанция и почему у неё столько непонятной силы?

Гномы от ужаса чуть не попадали с вяза на землю.

– Лютанция?! – воскликнули они хором. – Да она же злющая ведьма! Она убивает весной цветы и деревья, птиц и зверей, едва те народились. У неё ледяное сердце, чёрные, узловатые руки и крючковатые пальцы, а её голос грозен, как завывание зимнего ветра в поле.

– Я Лютанции не боюсь! И хочу с ней сразиться! – отвечал им Приметто. – Но откуда у неё берётся столько силы? – снова спросил он.

– У неё есть волшебный гребень.

– Что? – не понял Приметто и вслед за гномами соскользнул с вяза на землю.

– Костяной гребень, – объяснили гномы, дрожа мелкой дрожью. – Им Лютанция дотрагивается до всего, что хочет уничтожить.

Теперь Приметто знал, в чём сила ведьмы, и вскоре придумал, как её одолеть.

Он купил красивый цветок розмарина и посадил его в ямку рядом с глубоким-преглубоким колодцем возле своего дома. Срубил длинный гибкий прут и вечером залёг у колодца в засаде. Затаился и стал ждать, когда появится ведьма.

Прошла одна ночь, долгая и тоскливая, а ведьма не появилась. На другую ночь ведьма тоже не пришла. Настала третья ночь.

– Приметто полдня спал, чтобы потом ночью не заснуть. Но всё равно ночью его одолевал сон.

Не должен я засыпать, не должен, – упрямо твердил Приметто и даже щипал себя за ноги, чтобы не задремать.

Часы летели, холод становился всё нестерпимее. «А вдруг ведьма вообще не придёт? – с испугом подумал Приметто. – Нет, придёт». Он весь сжался в комок и стал ещё пристальнее вглядываться во тьму. И тут из кустов выплыла тень и начала подкрадываться к колодцу. В зыбком свете луны Приметто разглядел ведьму Лютанцию. Он крепко сжал в руке прут и прошептал: «Вот она, Лютанция! Наконец-то».

А на ведьму даже взглянуть и то было страшно. В дырявом платье, штопаном-перештопаном, скрюченная, худющая, она походила на ствол покосившегося оливкового дерева. Белые волосы стояли торчком и казались листьями кустарника, схваченного коркой льда. Горбоносая, с морщинистыми щеками, она то и дело потирала острый, волосатый подбородок. Приметто похолодел от ужаса. Но прута из рук не выпустил.

Ведьма подошла к колодцу и злорадно усмехнулась. Вынула из волос костяной гребень и дотронулась им до цветка розмарина. В тот же миг Приметто изо всех сил хлестнул прутом ведьму по руке. Гребень выскользнул у неё из пальцев и упал на дно колодца. Лютанция закричала яростно, потом застонала. Но вот в глазах у неё сверкнул дьявольский огонь, и она бросилась на Приметто.

– Проклятый мальчишка, гнусный, подлый мальчишка! – завопила она. – Сейчас я с тобой расправлюсь!

А Приметто уже быстрее ветра мчался к дому.

Лютанция заметалась, задёргалась, снова подбежала к колодцу. Но даже всемогущей ведьме не под силу достать гребень из глубокого-преглубокого колодца. Тогда ведьма в два прыжка подскочила к дому и стала молотить своими ручищами по двери.

– Я заледеню твои руки, а твои ноги одеревенеют! – грозилась она.

Приметто спиной привалился к двери и не давал её открыть.

А ведьма всё колотила и колотила в дверь. Она начала было поддаваться, но тут удары стали слабеть, а потом и вовсе прекратились.

Приметто подскочил к оконцу и увидел, что уже занимается рассвет. Он совсем выбился из сил, свалился на пол и заснул. Когда днём его разбудила мать, он сразу и не понял, приснилось ли ему всё это или же случилось наяву.

Но только с того дня никто больше не встречал зимой злую ведьму Лютанцию.

Медведь

Камнетёс Марино приехал в эти места с побережья много лет тому назад. Прежде он жил в большом, богатом городе Римини. Там он нашёл работу, домик построил.

Жить бы ему да радоваться, но вот власти его невзлюбили. Очень уж он свободой дорожил и других мастеров от несправедливостей защищал. Властитель Римини даже грозился упечь Марино за решётку. Тогда-то и решил Марино поселиться на высоченной горе Титан. Снизу она походила на гриву коня. На этой «гриве» и нашёл себе убежище Марино. Вот только работы в горах было мало, потому и приходилось Марино спускаться в город, где работы камнетёсу всегда хватало.

Он брал в город все инструменты камнетёса, дорога была долгой и опасной. А пролегала она по берегу бурного ручья, сбегавшего к морю.

В густом лесу вокруг горы рыскали дикие звери. Лес был огромным и подступал к самым окрестностям Римини.

Все тяготы пути с Марино разделял ослик, который вёз тяжёлую поклажу. Часто Марино в дороге перехватывали лесные разбойники и нередко отбирали у него всю провизию. Он лишь молча улыбался, и молчание это злило разбойников ещё больше.

Самым злым и кровожадным среди разбойников был их хромоногий главарь Руфо.

Он дознался, что Марино надёжно укрылся в доме друга от солдат правителя Римини, князя Малатёсты.

И тогда Руфо подумал: «Поймаю Марино и отдам его в руки правителя Римини, он меня щедро наградит. Марино, конечно, непоздоровится. Так ведь сам виноват – вздумал перечить самому князю».

А ещё Руфо знал: схватит он Марино – ему все преступления простят. Вместе с двумя своими подручными Руфо всё прикидывал, как же поймать Марино.

Тот не раз менял свой путь, чтобы сбить с толку разбойников, но Руфо сумел всё-таки разведать, по какой дороге будет спускаться в город Марино, и устроил в лесу засаду.

– Не убивайте Марино! Надо захватить его живым, – сказал Руфо своим двум сообщникам, вооружённым до зубов. – Мы его свалим на землю и свяжем. Только не смотрите ему в лицо и не говорите с ним. Глаза у него особым светом светятся, а голос ласковый, приятный. Многие разбойники, не утерпев, начинали говорить с Марино. Поговорят с часок – а он их и убедит не убивать больше и не грабить. Мало того, они даже поселяются вместе с этим Марино на горе Титан. Запомните: с ним – ни слова! Не то вас самих убью!

Так он заранее припугнул своих сообщников. Они втроём засели в засаде и стали ждать. И тут произошло одно событие, которое чуть было не спутало все планы подлого разбойника.

Марино снова спустился с вершины горы по тропе вдоль ручья, но на полпути остановился. Он привязал осла к дубу, а сам спрыгнул в овраг, густо поросший можжевельником и дикой малиной. Утолив жажду у ручейка, Марино принялся собирать ягоды и скоро собрал их целый мешок. Очень довольный и весёлый, он выбрался из оврага на трону. И что же увидел! Ослик, его верный и добрый работяга ослик, валяется мёртвым. А рядом грозно скалит пасть огромный, страшный медведь. Марино секунду стоял неподвижно. Потом медленно начал подходить к медведю. Грозный зверь встал на задние лапы и оглушительно заревел, готовясь напасть на храбреца. Марино подошёл ещё ближе. Поднёс к самой волосатой морде зверя горсть ягод и сказал:

– На, поешь. Ты, видно, оголодал.

Медведь покачался немного, наклонил пасть и осторожно так стал есть ягоды прямо с ладоней человека.

Прошло ещё пять минут, и он уже сделался покорным и почти ручным.

– Теперь ты будешь носить мои инструменты и еду с горы в город вместо бедного ослика. И жить будешь со мной, – сказал Марино.

Он похоронил ослика и двинулся дальше в путь. Шёл он впереди, а за ним медведь.

Наконец Руфо и его подручные увидели, что Марино спускается по тропе к морю. И очень обрадовались – сам, глупец, в ловушку лезет. Кто идёт сзади, они не посмотрели. Чего смотреть – конечно, всё тот же ослик.

– Стой и ни с места! Пошевелишься – убьём! – закричал Руфо, выскочив из засады.

Двое его сообщников могучими ручищами схватили Марино за руки и за шею. Вдруг медведь встал на задние лапы и зарычал так, что у бандитов ноги подкосились от страха.

На закате стража у городских ворот увидела на тропе вдоль ручья странную группу. Впереди весело шагал Марино, за ним, прихрамывая, ковылял грозный разбойник Руфо, чуть позади двое бородачей, подручных Руфо, тащили на себе поклажу, а замыкал шествие медведь. Он шёл вразвалку, слегка покачиваясь, и, как показалось стражникам, ухмылялся.