Текст книги "Замок Тэсдея (= Дом на горе)"

Автор книги: Джадсон Пентикост Филипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

В задымленной пороховым дымом комнате раздался безумный хохот. Этот истерический, визгливый смех вырывался из горла согнувшейся пополам Труди.

Питер опустил взгляд на свои дрожащие руки. Прошло минут пять, а он остался живым...

На забрызганном кровью мраморном полу кухни лежал убитый Мартин. Дюк тоже мертв. Тэсдей остановил своим телом пулю, направленную прямо в Питера. Несколько мгновений Питер не мог пошевелиться, не мог думать. Он не понимал отступления К.К. Единственное объяснение, которое приходило в голову, ружье Кремера дало осечку. Он, Питер, просто не слышал бесполезного щелчка ружья. Однако один факт не подлежал сомнению. Через несколько минут Кремер и Телиски возьмут новое оружие и патроны из спальни на втором этаже. Только что закончившаяся перестрелка должна сыграть пленникам на руку. Она может привлечь внимание поисковиков, но тем понадобится какое-то время, чтобы добраться до замка. Решат ли Кремер и Телиски убежать до этого или, понимая бесполезность этой попытки, когда лес так и кишит вооруженными помощниками полиции, предпочтут вернуться на кухню, чтобы покончить с узниками?

Тело мертвого Дюка придавливало Питеру ступни. Он никак не мог столкнуть его, наконец откатил кресло назад.

– Он тяжело ранен, Эмили? – выкрикнул он.

– О Господи! – прошептала она.

– Жив? – хрипло спросил Питер.

– Да, но пуля попала прямо ему в грудь. – Она подняла на Питера взгляд, исполненный отчаяния; ее невероятное хладнокровие изменило ей.

– Мы не можем здесь оставаться, – сказал Питер. – Они перестреляют нас снаружи через окна, как рыб в аквариуме. Нужно перенести Тэсдея в заднюю комнату.

Эмили подсунула руки под тяжелое тело старика и попыталась потянуть его по полу. Он застонал.

– Линда! Труди! Помогите ей! Я не могу... – приказал Питер.

Линда обернула к нему недоумевающее лицо, казалось, она не узнает его и не в силах сдвинуться с места.

– Черт возьми, делайте, что я говорю! – закричал на нее Питер.

– Прошу вас! – сказала Эмили.

И все это время Труди непрерывно хохотала, содрогаясь от судорожного смеха.

Отчаянная просьба Эмили вывела Линду из столбняка. Она медленно приблизилась к Тэсдею, который не переставал стонать, и стала помогать Эмили, таща старика к задней комнате.

Питер с трудом вылез из кресла и опустился на пол рядом с Дюком. Ощупав карманы его кожаной куртки, он нашел то, что искал: полную пригоршню запасных патронов для ружья, из которого стреляла Линда. На четвереньках Питер перебрался к тому месту, где упал старик, и поднял ружье Телиски. Патронов в нем не оказалось, Тэсдей все их выпустил в дубовую дверь. Питер оставил ружье и передвинулся к телу Мартина. Он рухнул на свое ружье, и только с огромным трудом Питеру удалось сдвинуть его тело в сторону. Он вытащил "итаку" 12-го калибра и в карманах Мартина обнаружил два запасных патрона.

Итак, у них было оружие.

Сев в кресло, он положил оба ружья на колени и покатил к задней комнате. Он понимал, что она была все равно что мышеловка: единственный выход из комнаты вел на кухню. Но больше им некуда было быстро перенести Тэсдея. Линда с Эмили втащили старика внутрь, а за ними, пошатываясь, побрела сотрясаемая безумным хохотом Труди. Питер быстро осмотрел дверь. Задвижка, естественно, была установлена на стороне, обращенной в кухню, значит, они никак не могли запереться изнутри. Если бандиты появятся в кухне, стрелять в них будет невозможно, если только полностью не выйти из-под прикрытия двери.

Да, это была ловушка. Немного успокаивало лишь то, что за последние минут двадцать соотношение сил кардинально изменилось. Теперь пленники могли надеяться, что смогут продержаться до тех пор, пока не подоспеет помощь, вызванная звуками перестрелки.

Питер вкатил кресло в комнату. Дверь открывалась в кухню, что было тоже вполне оправданно с точки зрения строителей здания. Он мог оставить ее открытой и стоять на страже, но при этом представлял бы собой отличную мишень для выстрела сквозь дальнее окно кухни. Если же он ее закроет, тогда они не услышат, как незаметно подкрадутся Кремер с Телиски. Питер ощутил прилив беспомощности, который не давал ему принять решение относительно двери, которое могло оказаться таким важным.

Линда и Эмили пытались справиться с жуткой задачей убрать с кровати тело Джорджа, чтобы на его место устроить Тэсдея, который продолжал глухо стонать. Старик вряд ли осознавал, что с ним происходит.

– Подтащите его как можно ближе к кровати, – скомандовал Питер. – Я сяду на край и подниму его голову и плечи, а вы вдвоем приподнимете ему ноги.

Казалось, растерянные женщины только и ждали его приказаний, чтобы с новой силой взяться за дело. Они протащили старика по полу к кровати, и здесь Питер, который вылез из кресла, подхватил его под мышки. Напрягая все силы, все трое оторвали грузное тело Тэсдея от пола и осторожно опустили на кровать. Эмили тут же расстегнула ему рубашку, чтобы осмотреть темное, залитое кровью отверстие в его груди. Она подняла взгляд на Питера, который стоял на одной ноге, опираясь на спинку кровати в головах. Губы старой женщины дрожали.

– Мне нужно вернуться в кухню, – сказала она. – Рану необходимо промыть, и я должна взять там полотенце, чтобы остановить кровь.

– Это опасно, – сказал Питер. – У них было полно времени, чтобы взять новые ружья. Они вполне могут поджидать нас там, чтобы перебить одного за другим.

– Почему они сбежали? – спросила Эмили.

– Думаю, у Кремера произошла осечка, – сказал Питер. – А был момент, когда мы могли всех их убить. Если бы Тэсдею удалось хоть на несколько секунд раньше схватить ружье... – Он замолчал. – А может, подойдет моя рубашка? Вы сможете ею остановить кровь?

Эмили неуверенно кивнула, она как будто плохо соображала. Питер снял пиджак, затем рубашку и передал ее женщине. Она начала рвать ткань на полоски, промокая кровь, сочившуюся из раны. Питер снова надел пиджак и запрыгал к своему креслу, где начал заряжать ружья. Линда растерянно следила за ним огромными серыми глазами, в которых застыло ошеломление.

– Эти выстрелы, наверное, услышали и скоро придут к нам на помощь, правда? – спросила она.

– Будем надеяться, – сказал он, примериваясь к винчестеру Дюка.

– Не слишком на это рассчитывайте, – не оборачиваясь, сказала им Эмили. – Мы здесь находимся ниже уровня земли. В замке это единственное место, откуда звуки не очень далеко разносятся вокруг.

– Но Кремер предупреждал, чтобы они не стреляли, потому что это может привлечь внимание людей! – сказала Линда.

– Мы просто не стали переубеждать его в этом, – сказала Эмили.

И только теперь Питер понял, почему окна в этой комнатке и на кухне были на уровне глаз. Кухня размещалась в подвале, пол которого действительно был на добрых пять футов ниже уровня земли.

– Кажется, я убила этого парня, Мартина, – сказала Линда ровным, невыразительным голосом.

– Вы были великолепны, – ободрил ее Питер.

– Не знаю, как это случилось, – сказала она. – Я увидела на столе ружье и подумала, что смогу достать его для вас или Тэсдея. А потом он пошел на меня, и я просто стала нажимать на спусковой крючок, пока... пока не увидела, что он упал. Питер, я никогда в жизни не стреляла из ружья! О Боже...

– Если бы вы это не сделали, нас уже не было бы в живых, – сказал Питер, прицеливаясь из винчестера.

– И что они теперь станут делать? – спросила Линда.

– Могу только догадываться, – сказал Питер, взглянув в ее бледное, испуганное лицо. – Сейчас они наверху, где определенно добыли себе новое оружие. Думаю, они могли подняться на верхний этаж или крышу, чтобы посмотреть, не приближается ли кто-нибудь к дому. Если из лесу покажется поисковая партия, им ничего не останется, как открыть по ней огонь. Если же нет...

– Да?

– Тогда они возвратятся сюда, – сказал Питер.

– Зачем? Мы им больше не нужны. Тэсдей уже не сможет поехать за продуктами для них, даже если бы и хотел. Даже если бы он захотел, он не сможет забрать это письмо из банка.

– А никакого письма и нет, – сказал Питер. – Это все чистая выдумка Эмили.

– Эмили?! – не веря своим ушам, воскликнула девушка.

– Я только хотела заронить в них страх, – объяснила Эмили, склонившаяся над Тэсдеем. – Нам оставалось единственное – сделать так, чтобы они не были в себе уверены!

– А вы не допускаете, что они просто сбегут? – спросила Линда.

– Нет, – отозвался Питер. – Если через несколько минут из лесу никто не появится, они поймут, что отсюда выстрелы не слышны. И тогда им останется единственный шанс – улизнуть отсюда ночью. А они знают, что теперь у нас есть оружие. Если кто-нибудь из нас заберется повыше и выстрелит из окна, это привлечет внимание полицейских. Естественно, они должны этому помешать. Они сейчас так же ломают себе голову, что делать дальше, как и мы. Но они точно вернутся, Кремер – потому что очень хитрый и умный, а Телиски – из-за своей ненависти к нам.

– А мы... а мы как-нибудь можем задержать их?

Питер пожал плечами:

– На эти два ружья у нас ровно восемь патронов, это все боеприпасы, которыми мы располагаем.

– Но если вы не будете стрелять... если вы дадите им приблизиться к двери, чтобы напасть на нас...

– Вам нужно было стать генералом, – улыбнувшись девушке, сказал Питер.

Он подкатил кресло к правой стороне двери, чтобы его не было видно из кухни.

– Вы с Труди оставайтесь у боковой стены, – сказал он Линде. Попробуйте как-нибудь остановить ее истерику, а то из-за нее мы ничего не слышим.

Линда подошла к Труди, которая, скорчившись у стены, то визгливо смеялась, то принималась истерически рыдать.

– Перестань, Труди! – твердо приказала она девушке.

Но эти слова только вызвали новый приступ истерики.

Линда резко ударила ее по щеке, так что голова Труди откинулась назад.

– Тихо! Нам нужно слышать, что там происходит!

Труди бессмысленно смотрела на нее, тихо плача.

– Вот так-то лучше! – сказала Линда и подошла к Эмили. – Я могу чем-нибудь помочь?

Эмили горестно покачала головой.

– Пуля засела очень глубоко, – сказала она. – Если помощь не подоспеет... если мы не приведем к нему доктора...

– Тихо! Слушайте! – быстро проговорил Питер.

Кроме тяжелого дыхания Тэсдея, ничего слышно не было. Каменные полы замка отлично поглощали все звуки. Время от времени снаружи доносились птичьи трели. Питер пытался ободрить себя, что, если поисковая партия приближается, она не станет себя заранее обнаруживать. Кремер с Телиски могут затаиться прямо за дверью, ведущей в кухню, ловя каждый звук.

У Эмили вырвался долгий судорожный вздох.

– Не идет к нам помощь, – сокрушенно сказала она и нежно погладила Тэсдея по бородатой щеке. – Милый! – прошептала она. – Милый мой!

Обычные спокойствие и самообладание окончательно покидали ее.

Питер взглянул на наручные часы. До темноты оставалось добрых восемь часов. Ночь может помочь им, но она будет на руку и бандитам. В темноте у них равные шансы победить в этой игре в прятки. И главное сейчас проникнуть в замыслы Кремера.

В кухне с методичностью тиканья часов капала из крана вода.

– Мне кажется, сейчас он ничего не чувствует, – сказала Эмили, продолжая ухаживать за стариком. – Но когда он придет в себя, он начнет тяжко страдать от боли.

– Тэсдей справится с ней, – ободрил старую женщину Питер.

– Он бросился прямо на ружье Кремера, чтобы спасти вас... и меня, горестно произнесла Эмили.

– Да, если бы не он, мы давно уже были бы на том свете, – кивнул Питер.

Вода продолжала назойливо капать.

– Он размышлял над этим... Он давно раздумывал над тем, что такое храбрость.

– Вы сказали, что он воевал на двух войнах. – Питер взглянул на Эмили. "Пусть она говорит, – подумал он, – так ей легче".

– Мы не раз разговаривали об этом, – тихо проговорила та. – У него не было другого выхода, ему пришлось идти и на первую, и на вторую войну, так что здесь речь не шла о храбрости.

– На войне, до того как вступишь в бой, постоянно мучаешься страхом, подтвердил Питер. – Но когда бой завязывается, тебе уже некогда бояться. Ты просто поступаешь, как велит тебе инстинкт. Так же было и в кухне. В тот момент, когда Тэсдей бросился под пулю Кремера, он не думал, боится или нет. А просто бросился вперед и защитил нас.

– Он такой крупный мужчина, – прошептала Эмили, с любовью глядя на распростертое на постели недвижное тело. – Когда мы были молодыми... в Париже... мы часто ходили куда-нибудь повеселиться по вечерам, когда уже нельзя было рисовать из-за темноты, заходили к друзьям выпить белого вина и поболтать. Частенько, бывало, кто-нибудь напьется и поднимает скандал, начинает ко всем цепляться. Но никто не смел задеть Тэсдея. Он был таким крупным и мощным, что хулиганы не лезли к нему. И странно, его храбрость и сила не подвергались испытанию... до сегодняшнего дня.

– И он доказал, что обладает ими, – сказал Питер.

– Вы знаете, он не боялся умереть. – Эмили подняла на них взгляд. Когда здесь появились эти твари и мы узнали, кто они на самом деле и чего хотят, он стал бояться за меня. Он был уверен, что у нас нет ни малейшей надежды выйти из этой истории живыми, но считал, что если мы будем помогать им, то, когда придет время, умрем быстро и легко. Они застрелят нас, и это будет быстрая смерть – и дело с концом. Помогая этим негодяям, он надеялся избавить нас от мучений... и еще хоть немного побыть вместе. Но если кому-то из нас удастся выжить, его сочтут трусом.

– Люди, которые сами не сталкивались лицом к лицу с опасностью, думают, что уж они-то поведут себя геройски, – возразил Питер. – Но стоит только прижать их к стене, и мало кто на самом деле окажется героем.

– Разве мы могли бы прожить хоть один день, если бы не убедили себя, что сможем достойно встретить беду, когда она придет? – сказала Эмили. – Вы знаете, я все думала: а что они сделали бы со мной, если бы Тэсдей не стал им помогать? Не изнасиловали бы, в конце концов! Вряд ли им интересно связываться с такой старухой, как я. Но они... они прибегли бы к пыткам, чтобы услышать, как заплачет Тэсдей.

– Не вы, а он? – спросил Питер.

– Я знала, что смогу выдержать все, что угодно, кроме крика Тэсдея, если его начнут мучить, – вздохнула она. – Я думала, пусть они избивают меня, ломают мне кости. Пусть режут меня этим своим ножом, которым все время махали перед носом. Пусть выколют мне глаза... – Ее голос замер, и Питер услышал резкий выдох Линды. – Они могут облить меня бензином и поджечь. Они ведь сделали это с той несчастной семьей фермера, по ту сторону гор. Я думала, что... смогу все это вынести. Но только не крики боли и гнева Тэсдея. Вы можете это представить?

Питер взглянул на Линду, которая со смертельно бледным лицом прижалась спиной к стене.

– И мне кажется, то же происходило и с Тэсдеем. – Эмили задумчиво взглянула на старика. По-видимому, разговор немного отвлекал ее от переживаний за любимого. – Не будь здесь меня, он и пальцем бы для них не шевельнул. Ни за что не стал бы ездить для них в город или прятать их. Он вступил бы с ними в схватку, совершенно не думая, что с ним станет. Вы понимаете, Питер, что я пытаюсь вам сказать? Я боялась за него, а он – за меня.

– На самом деле не так уж много людей так заботятся друг о друге, сказал Питер.

– Ну не знаю, – покачала головой Эмили. – Вчера, когда вы здесь появились и Тэсдея специально оставили с вами наедине, чтобы он рассказал, какое здесь положение, помните? Когда Кремер послал нас приготовить ужин, Тэсдей был растерян. Он сказал, что вы могли попытаться сбежать в лес, что за домом, но вы решили этого не делать. Почему?

– Потому что за мой побег пришлось бы заплатить своей жизнью вам, Тэсдею и Линде, – сказал Питер.

– Но вы никого из нас не знали, какое вам дело до нас? – спросила Эмили. – Мы абсолютно чужие вам люди. Какое имело для вас значение, что с нами случится?

Питер заставил себя улыбнуться.

– Просто вы были хорошие ребята, а они – плохие, – сказал он. – Я долго боролся именно с таким типом плохих ребят и не мог себе позволить помочь им победить. Возможно, в этом все дело. Может, я просто считал, что слово "безнадежная ситуация" не для меня. А может, я просто идиот!

– Нет, просто вы порядочный человек и поступаете так, как и должен поступать порядочный человек, вот и все, – сказала Эмили.

– Не будем приукрашивать мои достоинства, – поморщился Питер. – На самом деле шансов сбежать у меня было не очень много, так что я просто взвесил их и решил не рисковать.

– Но попали-то вы в эту передрягу только потому, что вернулись помочь Тэсдею, – возразила Эмили. – А вы не обязаны были это делать, вас ничто с ним не связывало. И Линде вы ничем не обязаны. Просто вас встревожило, что люди, даже которых вы не знали, в опасности. Нет, Питер, не подумайте, что я пытаюсь сделать из вас героя! Я только пытаюсь сказать, что в наше время все меньше людей беспокоит то, что происходит за соседней с ними дверью, даже если там живут их друзья. А этим ублюдкам, которые сейчас там, наверху, вообще ни до кого нет дела, их даже не волнует, что может случиться с членом их банды! Можно сказать, что они живут только ради того, чтобы издеваться над людьми. Может, мы отстали, Питер, может, того мира, в котором мы существуем душой, уже нет. Если это так, мне все равно, что со мной станет. – У нее прервался голос. – А если Тэсдей не выдюжит... мне вообще на все наплевать.

Глава 2

Они сидели в полном молчании. Эмили укрыла Тэсдея одеялом до самого подбородка и сидела рядом, тихо раскачиваясь взад и вперед.

В кухне все так же монотонно капала вода.

Все ждали, когда двое бандитов выработают тактику нападения. У Питера было всего восемь патронов, а у убийц неограниченный запас боеприпасов. Кроме того, они были здоровы, сильны и полностью боеспособны. Они могли незаметно приблизиться к своим пленникам десятками способов: через кухонную дверь, откуда можно было попасть в дом, через четыре окна кухни, через окошко в этой комнате прямо над головой лежащего на кровати Тэсдея, через дверь, ведущую в гараж, где стоит бесполезный белый "ягуар". Питер взглянул на единственное окно, и его внимание привлек шнур, свисающий с оконной шторы. Если опустить штору, они окажутся почти в полной темноте, но зато их нельзя будет увидеть снаружи и как следует прицелиться. А если опустить шторы на этом окне и на кухонных да еще запереть дверь гаража, тогда останется только один путь для нападения Кремера и Телиски – дверь из кухни, которая вела на верхние этажи здания. Конечно, опущенные шторы не помешают бандитам стрелять через окна, но им придется вести беспорядочный огонь наугад. Чтобы поднять шторы, они должны будут разбить стекла и дотянуться до шнура изнутри. А сделать это не привлекая внимания и не оказавшись на виду у своих заложников невозможно. К тому же они не знали, насколько серьезно ранен Тэсдей, известный меткостью стрельбы из охотничьего ружья. И понятия не имели, какой стрелок сам Питер. А он, кстати, был очень даже недурным стрелком.

– Линда, – сказал Питер, – проберитесь вдоль стены и опустите штору на окне.

Она рассеянно посмотрела на него, но послушно поднялась. Дотянулась до свисающего шнура и закрыла окно шторой. Тэсдей глухо простонал, как будто наступивший сумрак потревожил его.

Затем Питер объяснил женщинам, что он задумал: быстрое проникновение в кухню, чтобы и там опустить шторы и запереть дверь в гараж.

– А что, если они ждут за дверью? – спросила Эмили.

– Придется рискнуть, – сказал Питер. – Думаю, пока они еще ждут, не придет ли к нам помощь после этой перестрелки.

Эмили взглянула на Тэсдея и погладила его по щеке, затем решительно встала.

– Я вас прикрою, – сказала она. – Я уже целых тридцать лет стреляю в банки под руководством Тэсдея и запросто управляюсь с этим ружьем. Думаю, смогу попасть в этих уродов, если они только покажут нос.

Питер передал ружье Эмили и взял другое, лежащее у него на коленях.

– Берегите патроны, – сказал он Эмили. – У нас на двоих всего восемь штук, и вряд ли нам удастся добыть еще.

– Мне нужно по одному патрону на каждого из бандитов, – спокойно сказала Эмили. – Поверьте, Питер, одна мысль о них делает меня крепкой как скала.

У Питера болезненно сжался желудок. Если он ошибся и Кремер с Телиски наблюдают за кухней через окно, он погиб.

– Справа от плиты, в первом шкафу, стоит бутылка виски, – сказала Эмили. – Оно может понадобится Тэсдею, когда он придет в себя.

Питер кивнул, положил ладони на колеса каталки и резко вытолкнул ее через дверь в кухню, инстинктивно приготовившись встретить внезапный выстрел в грудь.

Этого не произошло.

Кресло бесшумно двигалось на резиновых шинах. Он старался не смотреть на два мертвых тела, распростертых на каменном полу, когда ему пришлось обогнуть их, чтобы добраться до окон. Бросил взгляд на дубовую дверь кухни, расщепленную в нескольких местах отчаянной стрельбой Тэсдея. Оказалось, что изнутри ее нельзя было запереть.

На то, чтобы потянуть за шнур и опустить шторы на четырех окнах, ушла целая вечность. Ему приходилось вставать, чтобы дотянуться до шнура, а это означало, что в течение нескольких секунд он выпускал ружье из рук. Наконец Питер снова уселся в кресло. Он уловил взгляд Эмили, стоящей в дверном проеме с ружьем наготове.

Быстро развернув кресло, он покатил к двери в гараж. Так. Здесь старомодный американский замок и щеколда. Он запер их и двинулся к шкафу, про который говорила Эмили. Там он нашел нераспечатанную бутылку "Хеннесси". Двадцать пять футов до двери в заднюю комнатку показались ему громадным расстоянием. Чтобы достичь ее, ему пришлось повернуться спиной к четырем окнам и незапертой двери. Он не отрывал взгляда от Эмили: если она шелохнется, значит, последует выстрел сзади.

Он вернулся в комнатку, где собрались остальные, тяжело дыша, как бегун после длинной дистанции. Протягивая бутылку бренди Эмили, ощутил, как по спине под рубашкой скатываются капли холодного пота.

– Здесь есть какой-нибудь другой выход, через который можно попасть сюда? – спросил он Эмили. – Какая-нибудь потайная лестница, про которую я не знаю?

– Только лифт для подъема кушаний, – сказала Эмили. – Думаю, в него может втиснуться человек. Но мы редко им пользовались, только тогда, когда Тэсдей привозил из города что-нибудь очень тяжелое. Чтобы поднять его или спустить, нужно тянуть за канат, и он ужасно шумно скрежещет. По нему нельзя подняться или спуститься незаметно.

– Значит, нам придется сидеть здесь и ждать, – сказал Питер.

Линда подошла и встала рядом с Питером.

– А эти двое не показывались? – спросила она.

– Нет.

Она слегка вздрогнула, как будто от озноба.

– Я все время думала, что с нами стало бы, если бы вы не вернулись, сказала она.

– Из моего путешествия на кухню? – Он взглянул на Эмили, которая снова уселась на край кровати рядом с Тэсдеем. – Я думаю, Эмили сделала бы то, что обещала.

Теперь он молча сидел, наблюдая за толстой дубовой дверью из кухни. Если она сдвинется хоть на дюйм, значит, развязка близится. Это бодрствование может длиться долгие часы, пока жаркое августовское солнце не скроется за западным склоном горы. Затем наступит темнота, и тогда Кремер наверняка приступит к действию.

Питер пытался угадать ход мыслей Кремера. Вероятно, он здорово потрясен тем, что случилось в кухне. Конечно, его огорчила не сама по себе смерть Дюка и Мартина. Для него это означало одно: сила на его стороне уменьшилась. Возможно, он воспринял это и как значительное преимущество. Двоим легче сбежать, чем четверым. Холодный, аналитический ум Кремера не занимают идеи мести. Другое дело – Телиски. Кремера же волнует только возможность скрыться от возмездия за свои преступления.

К этому времени он, скорее всего, уже успокоился, поняв, что поисковые партии не слышали выстрелов в замке. Если Питера и остальных пленников, теперь располагающих оружием, держать в подвале, они не смогут своими выстрелами привлечь внимание находящихся в лесу людей. Он должен знать также, что запас патронов у них ограничен. Так что вряд ли пленники станут расходовать его на стрельбу из окна. Но Кремеру необходимо убедиться, что его пленники остаются там, где были. Скорее всего, он знает, что тяжело ранил Тэсдея. Если старик и не умер, то вряд ли может двигаться. А Эмили никогда его не оставит. Кремер мог предполагать, что и Питер с Линдой также не оставят его.

Итак, в отношении заложников, оставшихся в кухне, Кремер без колебаний примет решение. Их необходимо нейтрализовать, а это можно сделать, только заставив навсегда замолчать. Он с Телиски не мог сбежать под покровом темноты, предоставив Питеру и его друзьям через пять минут поднять тревогу. Телиски пойдет на убийство ради удовлетворения своей жажды мести, Кремер потому, что от этого зависела его собственная безопасность.

Однако его власть над ситуацией значительно уменьшилась. Час назад, до того как пленники обзавелись оружием, он мог просто войти к ним и всех перестрелять. Теперь ему грозило сопротивление. Не подвижное противостояние, а такое, при котором он мог погибнуть, если еще раз допустит малейшую небрежность. Вероятно, в первую очередь он подумал об окнах. Он не стал бы рисковать выйти наружу при дневном свете, но с наступлением темноты опасность уменьшится. Он должен понимать, что пленники не станут включать свет, чтобы не превратиться в мишени. И он уже не мог захватить Эмили или Линду, чтобы сделать их заложницами и приступить к переговорам с Питером.

"Итак, – с некоторым удовлетворением сказал себе Питер, – у Кремера появились проблемы".

Питер настолько погрузился в размышления о замыслах неприятеля, что не заметил, как Линда опустилась на пол и прислонилась к его креслу, как будто контакт с другим человеком давал ей чувство покоя и защищенности. Он опустил руку и положил ее на плечо девушки, которая подняла на него взгляд и слегка улыбнулась.

– Вы где-то отсутствовали, – заметила она.

– Пытался представить себе, что замышляет Кремер, – тихо ответил он.

Она не отодвинулась.

– Со мной что-то случилось, – сказала она. – Я ни о чем не могу думать, кроме себя самой. Вам никогда не приходило в голову, что существует какая-то злая судьба, которая устраивает так, что мы должны платить за свою неосмотрительность и небрежность?

– Нет, – сказал Питер.

– Я подумала об этом, когда услышала, как мистер Томас разговаривал с Эрни Саутвортом и с другими там, в кухне, – сказала Линда. – Он удивлялся тому, почему с хорошими, порядочными людьми случается несчастье. Если бы кто-то захотел придумать для меня наказание за мои преступления, вряд ли смог придумать худшее, чем мое похищение Джорджем.

– О чем вы говорите, черт побери? Какие еще преступления?

– Я всегда была такой приличной, такой благоразумной, – сказала она. Всегда старалась вести себя согласно принятым правилам.

– А это плохо? – спросил Питер.

– Думаю, да.

Он убрал руку с ее плеча, и она подняла к нему умоляющие глаза:

– Прошу вас... если не возражаете... Мне не так одиноко, когда... когда вы касаетесь меня.

Питер усмехнулся.

– С удовольствием, – сказал он и снова опустил руку на ее плечо, ощущая ее тепло. – Расскажите мне о своих преступлениях.

– Я была помолвлена с одним парнем, – сдавленно произнесла она. – С Фредом Виллоугби.

– Но это не преступление!..

– Фред был прекрасным юношей, надежным парнем. Мы вместе росли, учились в одной школе и ходили в одну воскресную школу. Он пригласил меня на первый в моей жизни танец. Потом я поехала учиться в колледже в Смит, а он – в Амхэрст. Нас разделяло всего несколько миль, и мы встречались каждый уик-энд, а иногда и чаще. Все думали, что мы поженимся, и мне кажется, мы с ним оба воспринимали это как само собой разумеющееся. Это были не страстные отношения, Питер, но они были очень теплыми, добрыми и... и безопасными.

– Я часто размышлял над понятием "безопасность", – сказал Питер. – Я думал, не значит ли находиться в безопасности – просто жить наполовину. Например, сидеть здесь и ничего не предпринимать – самое спокойное и безопасное.

– В то время я не задумывалась об этом, – продолжала Линда. – Нам с Фредом нравилось одно и то же. Мы делились друг с другом самыми сокровенными мыслями... до определенного момента. Мне было приятно, когда он поддерживал меня во время танцев. В кино мы держались за руки. Он целовал меня на прощанье или при встрече, когда мы возвращались друг к другу после разлуки. Это было приятно, не пугало меня, но и нисколько не возбуждало. Мы обсуждали с ним других ребят из нашей компании; о том, что они обнимались, об их решении заниматься сексом, о том, как это ужасно. Случилось так, что в колледже моя соседка по комнате забеременела, хотя была младше меня. Я переживала вместе с ней – знала, что она принимала таблетки, которые не помогли, обсуждала с ней возможность выйти замуж, хотя это означало бы публичное признание ее вины; поразилась, когда она неожиданно поняла, что вовсе не любит человека, ответственного за ее положение; с ужасом ждала с ней момента, когда ей придется идти к какому-то подпольному врачу в Бруклине, чтобы сделать аборт. Мы разговаривали с ним на эти темы совершенно откровенно и решили, что это не для нас. Мы предпочитали подождать, пока не закончим колледж и не сможем пожениться, то есть поступить так, как положено, чтобы не создавать проблемы друг другу. – Линда горько усмехнулась. – Нам легко это доставалось, потому что наши чувства еще не пробудились!

Питер вспомнил, как, будучи еще подростками, они с друзьями вели бурные споры на темы секса, такие самоуверенные, абсолютно свободные от комплексов и страстных желаний, не подозревая, что через каких-нибудь год-полтора их детский разум целиком захлестнет могучий прилив новых, чувственных ощущений, вызванных половым созреванием.

– Когда я училась на старшем курсе колледжа, – рассказывала Линда, как-то перед каникулами я поехала в Нью-Йорк на два-три дня, чтобы купить рождественские подарки. Кроме всего прочего, я собиралась пойти на вечер танцев, который устраивала одна из моих одноклассниц. У нее была очень богатая семья, и вечер проходил в одном из маленьких бальных залов в гостинице "Бомонт". Если у вас не было с собой бального платья, там могли дать его напрокат. Вечера, где ты никого не знаешь, обычно проходят неинтересно. Но тот вечер оказался для меня приятным сюрпризом. Этот мужчина был старше меня, кажется, ему было лет тридцать. Он работал менеджером в каком-то крупном рекламном агентстве и был намного умнее, чем большинство моих знакомых мальчиков. Он был высоким, темноволосым и очень красивым, а танцевал просто превосходно. Когда началась вечеринка, я еще не знала, что единственная причина, по которой он пришел сюда, где собрались девушки из колледжа, – найти подружку на одну ночь. Он выбрал меня. Но вел себя очень умно и тактично, ни словом не намекая на свои планы. Он следил, чтобы у меня в бокале было шампанское, но и не давал пить слишком много. Танцевать с ним было одно наслаждение. Он тесно прижимал меня к себе, осторожно и мягко. Я не сознавала этого, но он занимался со мной любовью на виду у сотен танцующих пар. А я... что ж, я отвечала ему. Я всегда говорила себе, что никогда не почувствую никакого интереса к человеку, которого не полюблю. Я даже имени его не знала, ничего не знала о нем – и тем не менее откликалась на каждое его движение.