Текст книги "Разоблаченный любовник (Др. изд.)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 11

Вишу вошел в клинику и сразу направился в палату на карантине. Медсестры на пропускном пункте не усомнились в его праве войти внутрь, и, пока он шел по коридору, медперсонал по-быстрому расступался перед ним.

Правильно. Он был вооружен до зубов и чертовски опасен.

День прошел впустую. В Хрониках не обнаружилось ничего, что хотя бы отдаленно напоминало о случившемся с Бучем. В преданиях – то же самое. Хуже всего: Ви чувствовал, как судьбы людей перестраиваются в будущем, но не видел ничего из того, что подсказывали ему инстинкты. Будто бы он смотрел спектакль при опущенном занавесе. Время от времени он мог видеть движение бархата, задетого чьим-то телом, слышать неотчетливые голоса или улавливать свет, проникающий сквозь бахрому. Но не знал деталей: серые клетки отказывались работать.

Он миновал лабораторию Хаверса и зашел в служебное помещение. Как только перешагнул порог потайной двери – увидел, что в аппаратной никого нет, компьютеры и мониторы сами несли службу.

Ви замер на месте.

На ближайшем к нему светящемся экране он увидел Мариссу, лежащую на Буче. Коп обнимал девушку, раскинув голые колени в стороны, чтобы принять ее тело, и волнообразно двигался в такт с ней. Ви не видел лиц, но было очевидно, что они прижались друг к другу губами и их языки переплелись.

Ви потер подбородок, отстранение понимая, что под всей амуницией и кожаной одеждой его тело вспыхнуло. Вот черт… Ладонь Буча медленно спускалась по спине Мариссы, забираясь под густые светлые волосы, лаская ее шею.

Коп здорово возбудился, но оставался нежным с ней. Трепетным.

Ви вспомнил секс, которым занимался в ночь похищения Буча. Никакой нежности. Что устраивало обе стороны.

Буч зашевелился и перекатил Мариссу на спину, забираясь на девушку. Его больничная рубашка распахнулась, завязки ослабли, обнажая сильную спину и мощную нижнюю часть туловища. Татуировка на пояснице согнулась, когда Буч вжался бедрами в Мариссу, ища дорогу. И пока он терся о нее своим, несомненно, твердым, как камень, орудием, длинные, изящные руки девушки обвили его, остановившись на голых ягодицах.

А когда женские ноготки еще и впились в них, Буч взмахнул головой и, очевидно, застонал.

Черт, Ви мог представить себе этот звук… Да… он слышал такое. Внезапно внутри загорелась странная жажда. Проклятье! Какую роль в этом сценарии хотел бы он для себя?

Голова Буча снова склонилась к шее Мариссы, а бедра стали набегать и отступать, затем снова набегать. Позвоночник изогнулся, широкие плечи задрожали, а потом ослабли, когда Буч нашел ритм, заставивший Ви моргать чаще. А потом вовсе не моргать.

Приоткрыв рот, Марисса выгнулась навстречу Бучу. Боже, как она прекрасна, лежа под своим мужчиной, ее волосы разметались по подушке, некоторые пряди обвились вокруг крепких бицепсов Буча. В этой страсти, в своем ярко-персиковом платье, она напоминала восход солнца, рассвет, обещание тепла, и Буч купался в том, к чему так жаждал прикоснуться.

Дверь в аппаратную отворилась, и Ви загородил своим телом монитор.

Хаверс положил на полку медицинскую карту Буча и потянулся к защитному костюму.

– Добрый вечер, сир! Вы пришли, чтобы снова его лечить?

– Да… – Ви прокашлялся, – Но сейчас неподходящее время.

Хаверс остановился с костюмом в руке.

– Он отдыхает?

«Никоим образом».

– Да. Поэтому нам с вами надо оставить его сейчас одного.

Брови доктора поднялись над роговой оправой.

– Извините?

Ви взял карту с полки, сунул доктору, затем взял у него костюм и повесил на место.

– Позже, док.

– Мне… мне нужно его осмотреть. Возможно, он готов к выписке…

– Замечательно. Но мы уходим.

Хаверс открыл рот, чтобы возразить, но Ви уже наскучил этот разговор. Положив руку на плечо доктора, брат посмотрел ему в глаза и усилием воли заставил того согласиться.

– Конечно… – пробормотал Хаверс, – Позже. Завтра?

– Да, завтра подойдет.

Выходя вместе с братом Мариссы в коридор, он думал лишь о картинках на экране. Нехорошо с его стороны было подсматривать.

Нехорошо с его стороны… хотеть.

Марисса вся пылала.

Буч… Боже, Буч. Он лежал на ней, тяжелый и огромный, такой огромный, что под платьем ее ноги раздвинулись в стороны, принимая его. И эти движения… и ритм бедер мужчины сводили с ума.

Прервав поцелуй, он тяжело задышал, а ореховые глаза наполнились голодом страсти, непомерной мужской жаждой. Возможно, девушка должна была растеряться, ведь она понятия не имела о том, что делает и что нужно делать. Но вместо этого Марисса чувствовала себя повелительницей.

– Буч… – произнесла она, когда повисла тишина. Но не знала, что именно собирается сказать.

– О боже… детка.

Легким прикосновением его ладонь спустилась с ее шеи на ключицу. Дойдя до верха платья, он остановился, очевидно спрашивая разрешения снять его.

Это сразу же охладило ее пыл. Ее грудь вроде бы среднего размера, но Марисса никогда не видела других женщин, чтобы сравнить. И она не вынесет того отвращения, с каким на нее смотрят мужчины ее расы. Только не от Буча, особенно будучи раздетой. Такое презрение тяжело переносить даже в одежде и от мужчин, к которым она равнодушна.

– Все в порядке, – сказал Буч, убирая руку, – Не хочу на тебя давить.

Он легонько поцеловал ее и откатился в сторону, набрасывая покрывало на бедра и ложась на спину. Прикрыл глаза рукой, его грудь вздымалась и опускалась, словно он только что вернулся с пробежки.

Марисса посмотрела на лиф своего платья и увидела, что ее кулаки побелели – так сильно стиснула она ткань.

– Буч!

Он опустил руку и повернулся к Мариссе. На его лице были заметны припухлости, один глаз пока оставался черно-синим. Еще она заметила, что у Буча сломан нос. Правда, это произошло раньше. Но для нее он был прекрасен.

– Что, детка?

– У тебя… у тебя было много любовниц?

Он нахмурился. Вздохнул. Похоже, не хотел отвечать.

– Да. Да, многовато.

Легкие Мариссы окаменели, когда она представила, как он целует других женщин, раздевает их, сливается с ними. Едва ли хоть сколько-то из них были неопытными девственницами.

Господи, ее сейчас стошнит.

– Это одна из причин, почему нам следует остановиться, – сказал он.

– В смысле?

– Я не говорю, что все зашло бы так далеко, но мне нужен презерватив.

По крайней мере, она хоть знала, что это такое.

– Но почему? Я не в периоде охоты.

Длинная пауза не вселила в нее уверенности. Так же, как и его ругань.

– Я не всегда бывал аккуратен.

– С чем?

– С сексом. Я часто занимался… сексом с женщинами, от которых можно было подцепить заразу. И делал это не предохраняясь.

Он покраснел, словно стыдясь за себя, краска залила его шею и хлынула на лицо.

– Так что с тобой мне понадобится презерватив. Я же понятия не имею, что у меня.

– Почему ты не относился к себе бережнее?

– Просто не придавал значения этой хре… э… да ну ее к черту.

Он протянул руку и взял прядь ее волос. Поднес к губам, поцеловал.

– Теперь жалею, что я не чертов девственник, – шепотом произнес он.

– Я не могу подхватить человеческие вирусы.

– Я был не только с людьми, Марисса.

Внутри у нее похолодело. Если бы это происходило только с женщинами его вида, она выделялась бы на их фоне. Но другая вампирша?

– Кто она? – натянуто спросила Марисса.

– Вряд ли ты ее знаешь.

Он отпустил прядь волос и вновь прикрыл глаза рукой.

– Боже, как бы я хотел все исправить. Исправить все.

О… Господи.

– Это произошло недавно, да?

– Да.

– Ты… любишь ее?

Он нахмурился и посмотрел на Мариссу.

– Боже, конечно нет. Я даже не знал ее… черт, это звучит еще хуже.

– Ты приводил ее в свою постель? Спал рядом с ней после всего?

Почему она, черт возьми, задает такие вопросы? Словно ковыряет рану острым ножом.

– Нет, это произошло в клубе.

На ее лице, должно быть, отобразилось потрясение, потому что он опять выругался.

– Марисса, у меня непривлекательная жизнь. То, каким ты знаешь меня, с братьями, хорошо одетого… раньше я жил иначе. Я и сейчас не такой.

– Тогда кто ты?

– Не тот, кого ты когда-либо встретила бы. Даже будь я вампиром, наши пути никогда бы не пересеклись. Я синий воротничок. Низший класс, – уточнил он, поймав ее непонимающий взгляд.

Он произнес это таким обыденным тоном, словно называл свой рост или вес.

– Буч, я не считаю тебя низшим классом.

– Как я уже сказал, ты не знаешь меня настоящего.

– Когда я лежу рядом с тобой, чувствую твой запах, слышу твой голос, я знаю все, что мне нужно знать.

Она пробежала взглядом по всему его телу.

– Ты тот мужчина, с которым я хочу слиться. Вот кто ты.

От его кожи внезапно пошел терпкий пряный аромат, напоминающий отличительный запах вампиров при установлении связи. Втянув носом воздух, она набралась сил для действия.

Дрожащими пальцами прикоснулась к первой пуговке своего лифа.

Буч поймал ее руки.

– Марисса, не заставляй себя. Есть вещи, которые я очень хочу разделить с тобой, но я не спешу.

– Но я хочу. Хочу быть с тобой.

Она оттолкнула его и стала расстегивать пуговицы, но из-за дрожи в руках недалеко продвинулась.

– Думаю, это придется сделать тебе.

Буч страстно зашипел.

– Уверена?

– Да.

Когда он замешкался, она кивнула на лиф.

– Пожалуйста. Сними с меня это.

Он медленно расстегивал жемчужные пуговицы одну за другой, его покалеченные пальцы не дрогнули, с каждым новым движением платье понемногу открывалось. Ввиду отсутствия корсета обнажалась кожа в узком V-образном вырезе.

Когда он дошел до последней пуговицы, все тело Мариссы затряслось.

– Марисса, тебе это не по душе.

– Просто… Еще ни один мужчина меня не видел. Буч замер.

– Ты до сих пор…

– Нетронута, – сказала она, ненавидя это слово. Теперь затрепетало уже тело Буча, и терпкий запах опять проявился на его коже, с еще большей силой.

– Мне неважно, даже если бы ты не была такой. Хочу, чтобы ты это знала.

Она слегка улыбнулась.

– Знаю. А теперь ты не…

Когда он поднял руки, она прошептала:

– Просто, не суди строго, хорошо?

Буч нахмурился.

– Я полюблю то, что увижу, потому что это ты. Когда она отвела взгляд, он подался вперед.

– Марисса, ты для меня такая красивая.

Злясь на саму себя, она спустила лиф и оголила груди. Закрыв глаза, она поняла, что не может дышать.

– Марисса. Ты просто прелесть.

Собравшись с духом, она подняла веки. Но Буч смотрел не на то, что она обнажила.

– Но ты еще даже не взглянул на меня!

– Мне и не нужно.

В уголках ее глаз появились слезы.

– Пожалуйста… посмотри.

Буч опустил глаза и резко вздохнул через рот, по комнате пронеслось шипение. Черт, подумала она: что-то не так…

– Господи, ты само совершенство.

Быстрым движением его язык облизнул нижнюю губу.

– Можно мне до тебя дотронуться?

В растерянности она коротко кивнула, и Буч скользнул рукою под лиф, провел ею по ребрам девушки и с нежностью, сродни дыханию, начал ласкать грудь. Марисса встрепенулась от этого прикосновения – и успокоилась. Но тут он провел большим пальцем по соску.

Марисса непроизвольно выгнулась.

– Ты… само совершенство, – хриплым голосом произнес он, – Ты меня ослепляешь.

Буч склонил голову, найдя губами кожу на солнечном сплетении, затем поцелуями проложил дорожку к груди. Ее сосок сжался, напрягаясь для… о да, его рта. О боже, да… для его рта.

Он неотрывно смотрел ей в глаза, обхватывая губами сосок, затягивая его в рот. Немного пососал, а потом отпустил и подул на блестящий кончик. Марисса почувствовала между ног теплую волну.

– Ты в порядке? – спросил он, – У тебя все в порядке?

– Я не знала… что это может вызывать такие ощущения.

– Правда?

Он снова обхватил губами сосок.

– Ты, конечно же, трогала сама это прекрасное место? Нет? Никогда?

Она не могла трезво думать.

– Женщины моего класса… нас обучают, что мы не должны… делать ничего такого. Пока не окажемся со своим избранником, и даже тогда…

Господи, о чем они говорят?

– А теперь вдруг я здесь…

Он высунул язык и провел по ее соску.

– Теперь и я здесь. Марисса, дай мне свою руку.

Она повиновалась, и он поцеловал ее ладонь.

– Позволь показать тебе, каково совершенство на ощупь.

Он взял ее указательный палец в рот и пососал, затем вытащил и поднес к набухшему соску. Провел вокруг него, лаская Мариссу ее же собственной рукой.

Она позволила своей голове отклониться назад, но глаз от него не отрывала.

– Он такой…

– Мягкий и твердый одновременно, да?

Буч придвинулся и губами обхватил сосок вместе с пальцем, даря ей гладкое, влажное тепло.

– Тебе хорошо?

– Да… милостивая Дева-Законоучительница, да.

Второй рукой он дотянулся до другой груди и поиграл с соском, затем помассировал саму округлость. Нависнув над Мариссой, Буч казался таким большим, больничная рубашка соскользнула с мускулистых плеч, крепкие руки удерживали его тело. Когда он переключился на другой сосок, темные волосы мужчины потерлись о бледную кожу девушки, такие мягкие, шелковистые…

Затерявшись в жаре и нарастающем возбуждении, она и не заметила, как зашевелились ее юбки… пока не оказались на бедрах.

Марисса напряглась.

– Можно мне пойти чуточку дальше? – не отрываясь от ее груди, спросил Буч, – Клянусь, что остановлюсь, как только ты этого захочешь.

– Мм… да.

Когда по ее голому колену скользнула ладонь, Марисса дернулась, но затем он продолжил ласкать грудь, и она позабыла страх. Медленными, неторопливыми движениями его рука поднималась выше и выше, пока не оказалась между ее бедер…

Внезапно Марисса почувствовала, что внизу она мокрая. В панике девушка стиснула ноги и оттолкнула Буча.

– Детка, что такое?

– Я чувствую что-то… странное… – пробормотала она, покраснев по самые уши.

– Где? Внизу?

Он погладил ее по внутренней стороне бедра.

Когда она кивнула, он медленно и чуть ли не плотоядно улыбнулся ей.

– Правда?

Он поцеловал девушку, задерживаясь на ее губах.

– Скажи мне, что это?

Она покраснела еще больше, но его рука продолжила ласки.

– А что тебе странно?

– Я…

Она не может произнести это.

Он придвинулся так, что его губы оказались рядом с ее ухом.

– Ты влажная?

Когда она кивнула, он зарычал.

– Здорово, что ты влажная… это как раз то, что нам нужно.

– Правда? А почему…

Быстрым плавным движением Буч дотронулся до трусиков между ее ног, и они оба вздрогнули от этого соприкосновения.

– О… боже, – застонал он, роняя голову на ее плечо, – Ты и правда теперь со мной. Ты со мной.

Возбужденная плоть Буча пульсировала, пока он держал руку на теплом влажном атласе, прикрывающем сердцевину Мариссы. Он знал, что если отодвинет трусики, то насладится восхитительным нектаром, но Буч не хотел спугнуть девушку.

Обхватывая ее пальцами, он потер тыльной стороной ладони верхнюю часть щелочки там, где Мариссе будет приятнее всего. Она ахнула и подалась бедрами вперед, подхватывая его медленный ритм. И это просто снесло ему крышу. Пытаясь сохранить над собой контроль, Буч перекатил бедра так, что теперь придавливал животом свою возбужденную плоть, прижимая ее к матрасу.

– Буч, мне нужно… кое-что… мне…

– Детка, ты когда-нибудь…

Черт, она определенно никогда себя не удовлетворяла. Так удивилась, пощупав свой собственный сосок.

– Что?

– Ничего.

Он убрал руку с ее центра и погладил трусики, касаясь их лишь кончиками пальцев.

– Я позабочусь о тебе. Доверься мне, Марисса.

Он поцеловал ее в губы, потягивая их, растворяясь в ней. Затем скользнул рукой под атлас у ее сердцевины…

– О… черт, – выдохнул он, надеясь, что она слишком изумлена и не услышит его ругань.

Марисса попыталась отстраниться.

– Со мной что-то не так?

– Тише, тише…

Он удержал ее на месте, положив колено на обе ее ноги. И вдруг озаботился тем, что может достичь оргазма… судя по пульсации в своем паху.

– Детка, все в порядке. Просто ты… о боже, ты там гладкая.

Он двинул рукой, пальцы скользнули в складочки… боже праведный, она такая гладкая. Такая сладкая. Такая горячая.

Он потерял голову из-за этой влажной плоти, но вдруг сквозь туман заметил растерянность Мариссы.

– У тебя нет волосков, – сказал он.

– Это плохо?

Он засмеялся.

– Это прекрасно. Для меня это просто здорово.

Здорово? Он вот-вот взорвется. Он хотел немедленно залезть к ней под юбку и лизать, глотать, посасывать, но это будет определенно чересчур.

Черт, он просто неандерталец, но мысль, что там, где сейчас лежала его рука, ничья другая никогда не бывала, заводила его ужасно.

– Что ты чувствуешь? – спросил он, понемногу раздувая огонь.

– Боже… Буч!

Она дико изогнулась на кровати, запрокинув голову, шея превратилась в изящную дугу.

Взгляд Буча задержался на горле девушки, и у него появилось странное желание. Он хотел ее укусить. Он открыл рот, словно собирался сделать именно это.

Изругав себя, он отогнал прочь этот безумный порыв.

– Буч… у меня все ноет.

– Знаю, детка. Сейчас я позабочусь об этом.

Он обхватил губами грудь девушки и перешел к более интенсивным прикосновениям, находя нужный ритм, поглаживая ее, проявляя осторожность, чтобы не вспугнуть.

Вышло, что завелся он сам. Трение, ее кожа и запах – все это навалилось на него, словно снежный ком, пока Буч не понял, что имитирует секс с ней, вдавливая бедра в матрас в ритме со своей рукой. Когда он уронил голову между ее грудей, больше не в силах ее держать, понял, что должен прекратить массировать свой член. Внимание нужно уделить Мариссе.

Буч перевел взгляд на нее. В широко распахнутых глазах девушки читался испуг. Она находилась на грани и казалась все более удивленной.

– Все в порядке, детка, все хорошо.

Он не переставал гладить ее между ног.

– Что со мной происходит?

Он придвинулся к ее уху.

– Ты скоро кончишь. Дай себе почувствовать это. Я здесь, с тобой. Держись за меня.

Марисса впилась руками в его плечи, до крови расцарапав их ногтями; он улыбнулся, подумав о том, до чего это великолепно.

Ее бедра резко подались вперед.

– Буч…

– Да. Кончи для меня.

– Я не могу… Не могу…

Она затрясла головой, попав в западню между желаниями своего тела и тревогами разума. Она может пропустить самое главное, если он сейчас же что-нибудь не предпримет.

Не думая и не понимая, чем это поможет, Буч уткнулся лицом в ее шею и укусил Мариссу прямо над веной. Это сработало. Она выкрикнула его имя и стала биться в судорогах, бедра ее подергивались, все тело вытянулось. С истинным удовольствием он помог Мариссе преодолеть пульсацию оргазма, все время разговаривая с ней – один бог знает, что он такое нес.

Когда она успокоилась, Буч поднял голову от ее шеи. Между губ девушки он увидел кончики клыков и был поражен нуждой, которую не мог побороть. Он просунул язык в ее рот и облизал острые кончики, чувствуя, как те царапают нежную плоть. Он хотел, чтобы они оказались на его коже… он хотел, чтобы она пила от него, чтобы насытилась, чтобы жила, питаясь от него.

Он заставил себя остановиться, но это отступление было чертовски неестественным. Буч весь напрягся из-за неутоленной жажды, которая носила не только сексуальный характер. Он нуждался в… чем-то, чего не мог понять.

Она открыла глаза.

– Я не знала… что будет нечто подобное.

– Тебе понравилось?

Ее улыбки оказалось достаточно, чтобы он забыл свое имя.

– О да.

Он нежно поцеловал Мариссу, затем расправил юбки и застегнул пуговицы на лифе, снова заворачивая в обертку бесценный дар ее тела. Положив голову девушки на свою руку, Буч почувствовал себя расслабленно и комфортно. Марисса уже проваливалась в сон, и он так был рад видеть, как она засыпает. Просто восхитительно бодрствовать, пока она отдыхает, и наблюдать за ней.

Но по какой-то причине ему хотелось иметь при себе оружие.

– У меня слипаются глаза, – проговорила она.

– Не мешай им.

Он пригладил ее волосы и подумал, что через десять минут он, наверное, взорвется от перевозбуждения, как еще ни один мужчина; все в его жизни теперь на своих местах.

«Буч О’Нил, – подумал он, – вот ты и нашел свою женщину».

Глава 12

– И все-таки он похож на своего дедушку.

Джойс О’Нил Рафферти склонилась над детской кроваткой и поправила одеяло на своем трехмесячном сыне. Этот спор начался с момента рождения ребенка и порядком ей надоел. Ее сын, безусловно, пошел в дедушку.

– Нет, он похож на тебя.

Почувствовав, как рука мужа обвивается вокруг ее талии, Джойс едва поборола желание отпрянуть. Казалось, его не смущало присутствие ребенка, а вот Джойс это чертовски беспокоило.

Желая отвлечь внимание мужа, она сказала:

– Итак, решай насчет воскресенья. Ты поедешь с Шоном или повезешь маму? Что выберешь?

Он выпустил жену из объятий.

– А почему твой отец не может привезти ее из лечебницы?

– Ты же знаешь папу. Он не так хорошо с ней справляется, особенно в машине. Мама разнервничается, он совсем растеряется, и, пока они доберутся, в церкви будет уже полная неразбериха.

Майк тяжело вздохнул.

– Думаю, ты лучше справишься со своей матерью. У нас с Шоном все будет в порядке. Может, с нами пойдет одна из твоих сестер?

– Пожалуй. Пожалуй, Коллин.

Некоторое время они молчали, просто наблюдая за дыханием Шона.

– А его ты пригласишь? – спросил вдруг Майк.

Ей захотелось выругаться. В семье О’Нил был только один «он». Брайан. Буч. «Он». Из шестерых детей Эдди и Одель О’Нил. Двоих они потеряли. Джени убили, а Буч исчез после окончания средней школы. Последнее – словно благословение, первое же – проклятие.

– Он не приедет!

– Ты все равно должна его пригласить.

– Если он заявится, мама станет неуправляемой.

Из-за стремительно прогрессировавшего безумия Одель иногда думала о Буче как о мертвом, что якобы и являлось причиной его отсутствия. Или же второй вариант – сочиняла о нем сумасшедшие истории. К примеру, как он баллотировался в мэры Нью-Йорка. Или как пошел в медицинский колледж. Или что он не был сыном своего отца, потому Эдди терпеть его не мог. Все это было бредом. Две первые истории очевидны, что касается третьей, Эдди и вправду никогда не любил Буча, но не потому, что тот якобы внебрачный ребенок. Отец и к другим своим детям не питал особой привязанности.

– Джойс, все равно ты должна его пригласить. Это его семья.

– Неправда.

Последний раз она говорила с братом… Боже, не на своей ли свадьбе пять лет назад? С тех пор его никто не видел и ничего не слышал о нем. В семье ходили разговоры, что отец получил от Буча сообщение… в августе? Да, в конце лета. Номер телефона, по которому его можно найти, и больше ничего.

Шон тихонько засопел.

– Джойс?

– Да ладно тебе, он не появится, если даже я его приглашу.

– По крайней мере, ты хорошо поступишь, пригласив его, и тебе не обязательно иметь с ним дело. А может, он чем-нибудь тебя удивит.

– Майк, я не буду ему звонить. Кому в нашей семье нужны лишние переживания?

Словно им не хватало сумасшествия матери в придачу к болезни Альцгеймера.

Джойс демонстративно взглянула на часы.

– «Си-эс-ай» [7]7
  «Си-эс-ай» ( англ. CSI, Crime Scene Investigation) – телесериал о работе сотрудников криминалистической лаборатории Лас-Вегаса.


[Закрыть]уже начался.

Она решительно вытолкала мужа из детской, чтобы отвлечь от дел, ничуть его не касающихся.

Марисса не знала, во сколько именно она проснулась, но было ясно, что проспала она очень долго. Открыв глаза, девушка улыбнулась. Буч лежал неприкрытым, обнимая Мариссу сзади, его мощное колено устроилось между ее ног, ладонь – на груди, голова – на шее.

Осторожно перекатившись и повернувшись к нему лицом, она взглянула на низ его тела. Покрывало, которое до этого Буч натягивал на себя, сползло, и под тонкой больничной рубашкой проступили очертания чего-то крепкого, лежащего на бедрах. Господи… эрекция. Он возбужден.

– На что смотришь, детка? – сипло прозвучал низкий голос Буча.

Она вздрогнула и подняла глаза.

– Я не знала, что ты проснулся.

– Я и не спал. Я наблюдал за тобой.

Он поправил покрывало и улыбнулся.

– Как ты?

– Мне хорошо.

– Хочешь, чтобы нам принесли зав…

– Буч.

Как ей спросить об этом?

– Мужчины испытывают то же, что я, когда ты это делал со мной, да? В смысле, когда ты меня ласкал.

Он покраснел и натянул на себя покрывало.

– Да, испытывают. Но тебе не стоит беспокоиться об этом.

– Почему?

– Тебе этого просто не надо.

– Ты позволишь посмотреть на тебя? – Она кивнула на его бедра, – Там, внизу?

Он кашлянул.

– А ты хочешь?

– Да. О господи, да… я хочу прикоснуться к тебе там.

– Это может тебя потрясти, – пробормотал он, выругавшись.

– Я была потрясена, когда твоя рука находилась у меня между ног. То же будет и с тобой? Так же приятно?

– Да.

Его бедра переместились.

– Господи… Марисса.

– Хочу видеть тебя голым.

Она встала на колени и дотянулась до его больничной рубашки.

– Хочу сама тебя раздеть.

Он крепко стиснул ее руки.

– Я, э… Марисса, ты хоть представляешь, что происходит, когда мужчина кончает? Ведь это однозначно произойдет, если ты ко мне прикоснешься. И долго ждать не придется.

– Я хочу узнать. С тобой.

Он закрыл глаза. Глубоко вздохнул.

– Господи боже.

Приподняв верхнюю часть туловища, он наклонился так, чтобы Марисса могла стянуть с него больничную рубашку. Затем упал на матрас, обнажив свое тело – крепкая шея на мощных плечах… сильная грудь, покрытая волосами… широкий живот… и…

Она отдернула простыню. Господи, его достоинство…

– Он стал такой… огромный.

Буч засмеялся.

– Ты говоришь мне очень приятные вещи.

– Я видела его, когда он был… я и не знала, что он таким становится…

Она просто не могла отвести взгляда от огромного органа, лежащего на его животе. Твердое орудие напоминало цветом губы Буча и было невероятно красивым – закругленный конец с изящным краем, идеально круглый стебель, очень толстый у основания. Внизу – двойной грузик, дерзкий, тяжелый, мужественный.

Может быть, у мужчин-людей это крупнее, чем у вампиров?

– Как ты хочешь, чтобы я прикоснулась?

– Если ты, то как угодно.

– Нет, покажи мне.

Буч на мгновение зажмурился, глубоко вздохнул. Когда он опять поднял веки, то приоткрыл рот и медленно опустил руку вниз. Отодвинув в сторону одну ногу, он поймал ладонью темно-розовую плоть, сжал в кулаке, и мужская рука оказалась достаточно широкой, чтобы ее охватить. Медленным, плавным движением он погладил свой возбужденный орган от основания до кончика, двигаясь по всему стволу.

– Что-то вроде этого, – хрипло сказал он, не останавливаясь, – Господи боже, только глядя на тебя… я могу кончить сию минуту.

– Нет.

Она оттолкнула его руку, и возбужденный орган резко упал на живот.

– Я хочу сама сделать для тебя это.

Когда она сжала его орган, Буч застонал, встрепенувшись всем телом.

Он оказался таким горячим. Твердым. Мягким. И таким большим, что она не смогла даже сомкнуть ладонь вокруг него.

Замешкавшись, она все же повторила его действия, проводя рукой вверх и вниз, удивляясь, как атласная кожа скользит по жесткому центру.

Когда он стиснул зубы, она остановилась.

– Все в порядке?

– Да… черт…

Буч задрал подбородок, вены на шее вздулись.

– Еще.

Она положила вторую руку поверх первой, двигая ими вместе. Его рот широко распахнулся, глаза закатились, на всем теле выступила испарина.

– Как ты себя чувствуешь, Буч?

– Я уже близок…

Он сжал челюсти, дыша через сомкнутые зубы. Но затем схватил Мариссу за руки, успокаивая ее.

– Подожди! Не сейчас…

Возбужденная плоть пульсировала в их руках. На кончике появилась блестящая капелька.

Он прерывисто вдохнул.

– Задержи это мгновение, Марисса, заставь меня пострадать. Чем дольше ты будешь меня мучить, тем приятнее будет в конце.

Руководствуясь вздохами и сжатием мышц, она научилась определять подъемы и падения сексуальной реакции, поняла, когда он близок к финалу и как удержать его на острие сексуального лезвия.

Боже, в сексе присутствовала власть, и Марисса сейчас обладала ею. Буч стал беззащитным, уязвимым… какой была она прошлой ночью. Ей это безумно нравилось!

– Пожалуйста… детка…

Она обожала его хриплое дыхание. Обожала напрягшиеся жилы на шее. Обожала власть, которой обладала, держа его в своих ладонях.

И это заставило ее задуматься. Марисса разжала руку и спустилась к мешочку, проскальзывая ладонью под этот груз, обхватывая его. Выругавшись, Буч сжал в кулаках простыни так, что побелели костяшки.

Она продолжала его ласкать, пока Буч не стал извиваться, покрывшись потом, дрожа. Затем она нагнулась и прикоснулась губами к его губам. Он жадно впился в нее поцелуем, притягивая за шею, удерживая, бормоча, проникая в рот языком.

– Сейчас? – спросила она между поцелуями.

– Сейчас!

Снова обхватив его плоть рукой, девушка начала все быстрее двигать ладонью, пока лицо Буча не превратилось в прекрасную гримасу муки, а тело не натянулось, как струна.

– Марисса…

Он нерасторопно схватил больничную рубашку и набросил поверх бедер, закрываясь от глаз девушки. Затем дернулся, задрожал, и что-то теплое и густое толчками вышло из него, покрыв ее руку. Марисса инстинктивно поняла, что не надо сбавлять темп, пока он не закончит.

Буч наконец открыл затуманенные глаза. Сытые. Полные благоговейного тепла.

– Я не хочу тебя отпускать, – сказала она.

– Тогда не отпускай. Никогда.

Все еще возбужденный орган стал слабеть в ее руке, теряя недавнюю твердость. Поцеловав его, Марисса достала руку из-под больничной рубашки и с интересом посмотрела вниз, на то, что вытекло из Буча.

– Не ожидала, что оно будет черным, – пробормотала она с улыбкой.

Лицо Буча исказил ужас.

– О господи!

Хаверс шел по коридору в карантинную палату. По пути он осмотрел маленькую девочку, которую недавно прооперировал. Она понемногу выздоравливала, но Хаверса беспокоило то, как она и ее мать вернутся во внешний мир. Их хеллрен слыл жестоким вампиром, и, возможно, они скоро вновь окажутся в клинике. Но что может сделать врач? Не оставлять же их здесь навсегда. Ему нужны койки.

Продолжая путь, Хаверс миновал лабораторию, помахал рукой медсестре, изучающей образцы. Добравшись до двери в служебное помещение, чуть замешкался.

Его злило, что Марисса заперта там с этим человеком.

Впрочем, самое главное – она не заражена. Результаты вчерашних анализов прекрасные, так что оплошность сестры не будет стоить ей жизни.

Что касается человека, то он отправится домой. Последний анализ крови приближался к норме, мужчина восстанавливался невероятно быстро, так что пора отослать его подальше от Мариссы. Хаверс уже сообщил Братству, чтобы они забирали своего парня.

Буч О’Нил представлял собой опасность, и не только из-за угрозы заражения. Этот человек вожделел Мариссу – это читалось в его глазах. Что совершенно неприемлемо.

Хаверс покачал головой, вспомнив, как ему еще осенью удалось развести их в разные стороны. Сначала он предполагал, что интерес Мариссы к человеку иссякнет и все вернется на круги своя. Но когда стало очевидным, что она по нему тоскует, теряя здоровье и силы, пришлось вмешаться.

Господи, он всегда надеялся, что она найдет себе пару, но уж точно не слабого, неотесанного человека. Ей нужен кто-то достойный, хотя, учитывая мнение глимерии о ней, маловероятно, что это произойдет в ближайшее время.

Но может быть… он знал, как на нее смотрит Ривендж. Вдруг это сработает. У Рива хорошая наследственность с обеих сторон. Пожалуй, он несколько… жестковат, но в глазах общества подходил бы ей идеально.