сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Я Шадрала Нарнская… исключая уравнение… обратившись к моей политической экспертной оценке в… лучше… не петь… достигнув окончания…
Дрази зажал уши:
– Ненормальный! Они услышат и придут!
– Просто дай мне минуту, – попросил Маркус. – Не шуми!
Он слушал. Закрыв глаза, он собрал все, чему он научился как анла-шок, всю дисциплину, всю сосредоточенность, всю боль, которую он преодолел, собрал все в кулак с одной целью: отобрать единственный голос из тысячи.
Не открывая глаз, он протянул руку к пульту. Несколько сотен голосов умолкло. Он продолжал вслушиваться.
– Скоро придет охрана, – сказал дрази. – Уходим.
– Нет еще, – ответил Маркус.
И слушал.
– …дальше, чем… согласно правилу приручения… потери в бою были… мое имя…
Внезапно его сердце забилось так громко, что ему показалось на секунду, будто он мог уже потерять ее. Почти неслышный, ее голос прорезал шум остальных, потому что был такой знакомый, и потому, что принадлежал ей. Его Маркус узнал бы даже из миллиона других.
– Меня зовут Сьюзан Иванова, дочь Андрея и Софии Ивановых…
В комнате по ту сторону дисплея светилась всего одна семерка кристаллов, остался только один голос.
– Я сама смерть и последнее живое существо, которое ты видишь!
– Забираем? Уходим? – спрашивал дрази.
– Господь послал меня!
– Да, – с облегчением выговорил Маркус. – Забираем и уходим.
Дрази не смог бы привести Маркуса к его следующей цели, но он знал кое-кого, кто знал кое-кого, кто мог знать кое-кого.
Еще часть денег перешла из рук в руки. Как и ожидал Маркус, когда их испарилось достаточно, нашелся кое-кто, кто знал кое-кого, кто был знаком кое с кем.
Изрядная сумма перекочевала на счет шефа местной службы безопасности, и тот отвернулся, когда корабль Маркуса взлетел, направляясь прямиком к маленькой научной станции во владениях бракири.
По дороге он проверил свои финансы. Маркус почти не сомневался, что денег хватит, но абсолютно уверен не был, потому что ни в одном межзвездном путеводителе не пишут, сколько может стоить на черном рынке клонирование человека.
В приемной со смутным душком, напоминавшем машинное масло, Маркус смотрел на записку, поданную ему человеком в белом лабораторном халате. Это был землянин, работавший на территории бракири потому, что был с позором исключен из всех официальных земных медицинских организаций за незаконное и почти наверняка безнравственное экспериментирование с геномом человека. Дерзкие, новаторские опыты причинили ему массу неприятностей.
Что делало его именно тем, кто был нужен Маркусу, а тех возможностей, которыми он располагал здесь благодаря щедрости бракири, с лихвой хватало для исполнения задуманного. Но цена в записке все равно потрясала.
– Прекрасно, годится, – сказал, не раздумывая, Маркус. – По рукам.
– Хорошо. Давайте поглядим, что у вас.
Маркус извлек из пластикового пакетика волос, длинный волос, найденный на форме, которая была на нем в день его оживления. Длинный и черный, несомненно, ее. Он нашел волос на плече вскоре после оживления, и как раз там, где лежала ее голова во время передачи энергии. У минбарцев с их костными гребнями, за исключением единственной и неповторимой Деленн, таких волос быть не могло.
– Вы сможете из этого выделить нужную вам ДНК?
Врач – он представился как Квиджана – взял волос и осмотрел его.
– Это все? Только один волос?
– Именно.
– Мда-а, – задумчиво протянул Квиджана. – Может быть. Я не могу сказать наверняка, пока не исследую его. Если там есть какие-либо повреждения, может понадобиться заполнение недостающих фрагментов. Ничего существенного, у нее может быть будет одна-две лишние веснушки, но, вероятно, вряд ли что-нибудь более заметное.
– Вероятно? За такие деньги я вправе рассчитывать на большее, чем "вероятно".
– Я ограничен математикой, наличествующими фрагментами и тем, что я могу, если угодно, предположить об утраченных фрагментах. А эта плата за полноценного взрослого человека. Такие вещи за одну ночь не делаются, телу требуется время на рост и взросление. У нас все еще нет способа преодолеть эту проблему. А тридцать два года – это очень долгий срок. Речь идет о долговременном процессе, последующем за самим клонированием. Это означает искусственное питание, нейростимуляцию, чтобы головной мозг не скис из-за отсутствия внешних раздражителей, электростимуляцию для развития мускулов и нервной системы, круглосуточный надзор и многое другое. Так что если вам подойдет младенец, а еще лучше – эмбрион, то вы сможете значительно сэкономить на общей плате.
– Я не думаю, что это отвечает моим намерениям, – сказал Маркус.
– Как угодно. Что-нибудь еще?
Маркус протянул врачу семь голокристаллов:
– Здесь те нейронные схемы, о которых я говорил. Вы уверены, что сможете наложить их на нервную систему?
– Это рискованно, но возможно. Мы установим своего рода "капельницу" таким образом, что воспоминания и мыслеобразы будут передаваться в последовательности, настолько близкой к хронологической, насколько возможно. Но вы должны иметь в виду, что могут возникнуть пропуски, какие-то моменты, когда она не сможет вспомнить что-нибудь о своей более ранней жизни, или всплывут контуры ее воспоминаний из более поздних периодов. Она, вероятно, спишет это на провалы в памяти в случае прошлых событий или на дурной сон в случае будущих, но риск все равно остается.
– Полагаю, вот это посодействует, – сказал Маркус. – Я распорядился, чтобы средства переводились на ваш счет каждые шесть месяцев. Каждый перевод будет закодирован ее ДНК и сигнатурой излучения мозга, которая у нее должна быть к этому моменту. Если один из этих компонентов будет отсутствовать, или возникнут любые признаки несоответствия… платежи прекратятся.
– Понятно, – сказал Квиджана. Он закрыл пластиковый пакетик, сунул его в нагрудный карман, а затем пристально посмотрел на Маркуса. – Просто, чтобы между нами не было неясностей: вы должны отдавать себе отчет, что ваш заказ – клонировать личность, наложив на нее все воспоминания оригинала – очевидно незаконен.
Маркус улыбнулся:
– Сказано человеком, который, похоже, сам время от времени слышал подобные предупреждения. Запомните, мне не нужны все воспоминания. Только воспоминания до определенного года, месяца и дня. Не более того.
– Такого рода точность невозможна, – возразил Квиджана. – Здесь возможно только приближение, но все-таки с некоторым отличием. Насколько оно будет велико, я не знаю, но сделаю все, что могу.
Врач встал и протянул руку:
– Просто чтобы быть уверенным, что моя работа попадет в нужные руки, кто заберет тело через тридцать два года?
Маркус вновь улыбнулся:
– Вот здесь будет одна тысяча четыреста двадцать кредитов.
Он вставил кредитку в сканер и проследил, как исчезает большая часть из оставшихся у него капиталов. "Средства, которых хватило бы на несколько сотен человек, промотались за какие-нибудь несколько месяцев", подумал он. "Вскоре придется пересмотреть бюджет".
Но в любом случае, оставшееся за тридцать два года и четыре месяца обрастет неплохими процентами.
– Сюда, – сказал техник. – Проходите.
Следом за ним Маркус шел по длинному белому коридору, ведущему в центр "ВечноСна", компании на марсианском Сирийском плато, предоставлявшей крио-услуги.
– У нас здесь чего только нет, – рассказывал техник. – Вон там мы держим неизлечимо больных. Вас раньше замораживали?
– Однажды, – ответил Маркус.
– Ну что ж, сама процедура особенно не меняется. Вы входите, закрываете глаза, снова открываете и – бац! – вы уже в будущем. Таких путешественников у нас здесь полно. Конечно, мы предварительно убеждаемся, что вы – не скрывающийся от закона субъект, пытающийся пересидеть у нас срок давности преступления, хотя теперь, когда там, на Земле, закон об укрывании в будущем, это стало куда труднее. Большинство хочет увидеть будущее. У нас здесь целые семьи таких любопытных. Они думают, что в будущем что-то изменится, может к лучшему. Только они не понимают, что будущее всегда точно такое же, как настоящее, только позже.
В любом случае, вам не о чем беспокоиться. Мы в этом бизнесе уже почти сто лет, и будем в нем еще очень долго. Не то, что "СноМир", там, на Земле. Слыхали, верно? Они обанкротились, и втихаря распродали тела спящих кому ни попадя, а непроданных просто выбросили. Огромный был скандал. Такого здесь не случится.
– Уверен, это так, – сказал Маркус, и случайно бросил взгляд на именную табличку техника. Там было написано "Д. Гарибальди".
– Гарибальди? – вслух спросил Маркус. – Не родственник Майклу Гарибальди?
– Ага, в пятом или шестом поколении. Конечно, в таком-то тесном сообществе как в Марсокуполе, черт, да тут все друг другу родственники в какой-то мере. Вы любитель истории или вроде того?
– Вроде, – ответил Маркус. Он не знал почему, но перспектива доверить свою жизнь Гарибальди показалась ему обнадеживающей и отчасти забавной. – Я должен был сразу заметить. Вы говорите прямо как он.
Техник пожал плечами:
– У меня нет времени на исторические фильмы.
Они остановились перед маленькой стеклянной дверью. Внутри Маркус разглядел несколько десятков небольших камер. Одна из них была открыта. В ожидании.
– Вы готовы? – спросил Гарибальди.
– Думаю, да, – ответил Маркус.
"Начинаем заново", подумал он и открыл дверь к криокамерам.
Он закрыл глаза.
Он открыл глаза.
– Как самочувствие?
Поддерживаемый сзади под руки, Маркус сел. В комнате было непереносимо холодно.
– У вас небольшой поверхностный ожог, – сказал кто-то. – Незначительное происшествие с морозильниками около десяти лет назад. Это пройдет.
Маркус поднял глаза. Это был постаревший на тридцать два года Гарибальди. Он перехватил взгляд Маркуса:
– Вам повезло. На следующей неделе ухожу на пенсию. Я теперь вице-президент по эксплуатации. Обычно я этим уже не занимаюсь, но вспомнил вас и подумал: а какого черта? Всегда приятно увидеть знакомое лицо, когда просыпаешься.
– Увидеть знакомое лицо… именно на это я и рассчитываю, – согласился Маркус.
Она плавала в баке с питательным раствором, с закрытыми глазами, а длинные черные волосы словно вуалью скрывали ее лицо. К тому же, она была обнаженной. Об этом Маркус не подумал, и теперь отвернулся, оберегая ее целомудрие.
"Когда это случится, это случится по ее выбору, но не так".
– Что-то не в порядке? – спросил Уильям, сын Квиджаны. – Она выглядит хорошо?
– Да… да, она выглядит… изумительно.
– Отлично. Проделана большая работа, знаете ли. Думаю, мы сумели вживить ей память именно так, как вы хотели, более или менее. – Он подал бланк расписки. – Подпишите здесь.
Маркус расписался, где было указано.
– Разверните корабль, мы ее достанет и погрузим.
– Сначала оденьте, – велел Маркус. – Я привез кое-какую одежду.
Квиджана-младший пожал плечами:
– Как угодно, – и отошел. Маркус дождался, пока он закончит, и снова посмотрел ей в лицо. Господи, как он ее любит.
"Привет, Сьюзан", подумал он. "Сколько лет прошло".
Маркус закончил разгрузку припасов, немного помедлил и нажал кнопку, взорвав размещенную им внутри и снаружи корабля взрывчатку. Ему больно было видеть, как гибнет старый корабль, который столько лет терпеливо дожидался в ангаре его возвращения, но так было надо. Все должно выглядеть так, будто они потерпели крушение.
Когда дым поднялся к чистому голубому небу, Маркус осмотрелся вокруг. Он наткнулся на Крин III, когда они с братом были в разведывательной экспедиции, давным-давно. Незаселенная планета, достаточно удаленная от торговых маршрутов и почти не обладающая ценными минералами, во всяком случае, в количествах, которые компенсировали бы время и затраты на разработку.
Но это была самая привлекательная планета из всех, на которых он побывал. С умеренным климатом, пышные фруктовые деревья клонились под тяжестью плодов тысячи разнообразных вкусов. Температура воздуха в этой местности почти совпадала с температурой тела, а в воде не было и намека на химикаты. Ближайшим аналогом на Земле был, пожалуй, остров Мауи.
Космос изобиловал такими планетами-жемчужинами, где разумная жизнь не развилась, но которые не приглянулись корпорациям, и не посещались туристами. Проверив отчеты последних разведок, Маркус с облегчением обнаружил, что планета осталась той же нетронутой идиллией, какой он ее помнил.
Маркус вдохнул ароматный воздух и вновь вспомнил разговор, случившийся поздней ночью сразу после Войны Теней. Шеридан, Гарибальди, он, Иванова и Франклин праздновали победу, но в разговоре, как это иногда бывает, вдруг случилась пауза. И Франклин тогда сказал:
– Вы когда-нибудь думали, чем займетесь после войны?
А Иванова помедлила и ответила:
– Я всегда мечтала спрятаться где-нибудь, где есть пляж. Попасть куда-то, где меня никто не достанет. Ни бюрократы, ни торгаши, никто. Сидела бы у реки или на пляже, смотрела бы на воду и ни за что, никогда не захотела бы вернуться.
– Ты? Да быть того не может, – сказал Франклин. – Ты места себе не будешь находить и спятишь через неделю.
– Почем тебе знать! – бросила она в ответ.
– Он прав, – согласился Шеридан. – Людям вроде меня и тебя нужно, чтобы кто-нибудь разрешил нам расслабиться, чтобы сказал: "Планета пока повращается и без вас". У нас есть обязанности, и они всегда на первом месте. Если как-то и можно расслабиться, то убедившись только, что исполнять обязанности совершенно невозможно.
Тут она подняла глаза, заметила, что за ней наблюдает Маркус, и почти застенчиво улыбнулась:
– Может ты и прав. Может, мне хочется, чтобы меня выбросило на необитаемый остров или что-нибудь в этом роде. Ну, в общем, такая вот мечта. На самом деле, работы всегда полным-полно, да и, в конце концов, часто ли наши мечты сбываются, верно?
"А действительно?", спросил он тогда самого себя.
А теперь он смотрел на нее, спящую под деревом, пока она не зашевелилась. Сейчас на ней была черная форма, такая же, как та, которую она носила во время гражданской войны. Все в ней было точно таким же, как тогда, когда он видел ее в последний раз. Но вот ее сознание… этот вопрос оставался открытым.
– Маркус?
Триста тридцать два года он ждал, когда этот голос произнесет это имя. Но этого он ей никогда не скажет. Ни за что.
– Да?
Она села и огляделась.
– Что… что случилось?
– А что последнее ты помнишь?
– Не уверена, – она медленно встала. – Я была на "Белой звезде", нас подбили. Меня здорово зацепило…
– Это было несколько недель назад, Сьюзан, – сказал Маркус. – Должно быть, когда мы грохнулись, по голове тебя треснуло сильнее, чем я думал.
– Я думала, что умираю…
– Мы все так думали, но Франклин сотворил свое обычное чудо. Я хочу сказать, ты жива, и хорошо, к чему ворошить эту тему?
– Да уж, надо думать, – она осмотрелась. – Но я все равно не могу вспомнить, что случилось. Где это мы? Как нас сюда занесло?
– Ну, мы вроде как летели на Вавилон 5 праздновать конец войны… это ведь ты помнишь, война кончилась, Шеридан стал президентом и все прочее?
– Думаю, да… это все так смутно…
– Да, у меня то же самое, кажется, мы слегка перебрали с празднованием. Неважно, мы летели назад на станцию, когда наскочили на пиратов. Выпрыгнули в обычный космос, и я еле-еле посадил нас тут, не расколошматив. Вытащил тебя и кое-что из снаряжения перед самым взрывом.
– Понимаю, – она повернулась к солнцу и сощурилась. – Признаки жизни?
– Без понятия, – ответил он. – Полагаю, нам стоит здесь осмотреться.
– Связь?
– Мы не могли послать сигнал бедствия до посадки, а корабль… что ж, сама можешь посмотреть, вряд ли мы скоро сможем отправить весточку. И если здесь вдруг и отыщется разумная жизнь, то уж передатчики на деревьях тут не растут наверняка. Нет, сейчас самое лучшее для нас – выстроить какое-никакое жилье. По крайней мере, на какое-время мы им не нужны, война ведь закончилась и все такое.
– Возможно, – согласилась она, продолжая озираться. – Что ж, если мы собираемся осесть где-нибудь, то это подходящее место.
– Да. Прелесть, правда?
Она кивнула:
– Оно почти в точности как то место, которое я себе представляла, такое место… – она умолкла.
– Да?
"Ты говорила, место, где ты могла бы быть счастлива", подумал он. "И ты это заслужила. А может и мы оба. И, быть может, в этот раз мы найдем его".
– Ты что-то сказала?
– Неважно. Пора приниматься за работу.
– Так точно. Тогда может я поищу что-нибудь съедобное, я ведь, знаешь ли, повар хоть куда, если захочу.
Она улыбнулась и кивнула:
– Не сомневаюсь, – и неожиданно нахмурилась.
– Что такое? – спросил Маркус.
– Странно… Никак не могу избавиться от этого чувства… воспоминание… словно я сижу где-то, говорю с тобой, а ты не слушаешь.
– А, ну такое с нами частенько бывало, – как можно беспечнее ответил он, несмотря на холод, сжавший его сердце. "Пожалуйста, Господи, не дай ей вспомнить. Это все, о чем я тебя прошу, оставь ее, дай ей немного покоя".
