Текст книги "Волосатые из Уркхи (Ричард Блейд, странствие 13)"

Автор книги: Дж. Лэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Шаман покивал кудлатой головой.

– Я думал об этом, Лей. Здесь, у нас, горы и реки, деревья и звери... и мы сами, уркхи... Много всего! А наверху – одна пустота... Должно быть, ахх-са там скучно, и они спускаются вниз, чтобы поглядеть на нас, на ахх-лават.

Что ж, гипотеза не хуже прочих, решил Блейд, одобрительно сжимая плечо колдуна. Внезапно он ощутил теплое чувство ко всему этому волосатому народцу, еще только выходившему на тропинку, которая должна была привести его к сияющим высотам цивилизации. Уркхи не походили на злобных гобуинов Джедда, кровожадных убийц, ненавидящих нормальных людей. Скорее они напомнили страннику катразских хадров, волосатых четырехруких мореходов, с которыми ему удалось найти общий язык. Хадры скитались по океанским просторам – так же, как уркхи по своей степи; они любили подраться и посквернословить, но убивали лишь китов, а к жизни разумного существа относились с трепетным уважением... Как и эти древние охотники, хадры знали, что смерть соплеменника ослабляет команду. Кажется, эта истина была понятна всем волосатым, даже гобуинам, которые все-таки не резали своих... "Когда же она дойдет до людей? – думал странник. – Может быть, освободившись от звериной шкуры, человек потерял что-то еще, очень важное и ценное?"

Он снова взглянул на небо и похлопал шамана по плечу.

– Пойдем-ка спать, старина. Наступит утро, в мы увидим новые земли... И, возможно, через половину луны встретимся с вашими ахх-са...

* * *

Путь на юг продолжался больше двух недель. Река покачивала плот, неторопливо несла его все дальше и дальше, то разливалась широко, то становилась уже, когда к берегам подступали скалы, тесня водный поток. Постепенно начали исчезать хвойные деревья, сменявшись похожими на зеленые свечи тополями и белоснежными колоннами огромных берез. Возможно, то были не совсем тополя и березы, но Блейд не мог отличить их от земных и присваивал им знакомые имена – как и тем деревьям, которые напоминали ему дубы, ясени и тисы.

Потом стали появляться пальмы. Воздух значительно потеплел, ночью можно было спать, не прикрываясь шкурами, небо казалось выше, солнце – ярче. Теперь, на равнинах к востоку и к западу от реки уже не попадались стада косматых быков и местных лосей с развесистыми рогами, зато всевозможных антилоп было великое множество. Изредка Блейд замечал стремительно проносившиеся табунки животных, напоминавших лошадей, длинноногих голенастых птиц размером со страуса и стай каких-то мелких хищников.

Дважды плот приставал к берегу, и охотники отправлялись за добычей. Во время этих кратких вылазок они не встретили других людей, ни волосатых, ни безволосых, ни нагих, ни одетых; саванна была безлюдна, но отнюдь не безжизненна. Топоры и копья работали вовсю, и после каждой охотничьей экспедиции женщины тащили к берегу оленей и антилоп, а потом целый день трудились над очисткой шкур. Их развешивали прямо на плоту – для просушки, так что временами он напоминал двор, заставленный шестами с бельем. Блейд морщился от тяжелого запаха, но не говорил ни слова. В конце концов, шкуры да каменное оружие являлись единственным богатством племени.

Через пятнадцать дней с начала странствия они миновали гряду высоких скал, тянувшихся по обоим берегам с востока на запад, перпендикулярно реке. В воде тоже были камни, и волосатая команда с трудом провела громоздкий плот через перекаты; Блейд сам встал к рулю и правил на самую середину реки. Гул и грохот, доносившиеся с юга, свидетельствовали, что там находится либо водопад, либо более серьезная каменная преграда, чем та, которую они преодолели.

Странник велел править к западному берегу. Скалистые стены слева и справа казались естественной границей степи, и если этот обширный заповедник действительно являлся таковым, то он должен был заканчиваться именно здесь. Вдоль темных утесов пролегали травянистые пространства, а дальше земля тонула в зарослях буйной субтропической растительности. Ветерок доносил с суши цветочные ароматы, ветви деревьев сгибались под тяжестью сладких плодов, среди зелени мелькали рога, спины и хвосты многочисленной дичи, а на отмелях играла рыба. Завершив тысячемильный путь, уркхи прибыли в землю обетованную – или, во всяком случае, в ее преддверие.

Но Блейд, с тоской озиравший скалы и лес, так и не увидал хрустальных дворцов и сияющих башен.

ГЛАВА 5

Плот пристал к берегу в широкой излучине реки. От воды до самого леса, темневшего в полумиле, шел ровный луг, поросший сочной травой; к северу высились скалы, а ниже по течению поток звенел и играл, преодолевая пороги. Место для стойбища было отличным; вода – рядом, дрова – неподалеку, и каждое брошенное копье находило цель – либо оленя, либо козу, либо одну из голенастых птиц, походивших на страусов. Но, не в пример последним, эти пернатые отличались робким нравом и не делали попыток напасть на охотников.

За два дня на берегу вырос маленький поселок. Женщины перетащили с плота и установили хижины, выжгли в густой траве место для костра, мужчины прикатили валуны, составив их в кольцо, потом занялись изучением окрестностей. Из первой же вылазки в лес они возвратились груженые двумя оленьими тушами и сумками, полными плодов, Джи тащил самый ценный приз деревянный сосуд с медом. После вечерней трапезы каждому удалось лизнуть этого лакомства, столь редкого в северных краях. Охотники рассказывали, что на полянах в лесу торчат огромные муравейники – в рост человека, не меньше! – в которых такого добра хватит на три племени уркхов. Плоды тоже были хороши, и Блейд, утомленный мясной диетой, ел их с огромным удовольствием.

Сам он еще не ходил на разведку, занимаясь укреплением лагеря. Под его руководством плот разобрали, бревна выкатили на берег и обнесли ими стойбище. Изгородь получилась невысокой, но довольно прочной и непреодолимой для травоядных и птиц. Что касается хищников, то их следов никто из ходивших в лес не заметил.

К вечеру второго дня с устройством и предварительной рекогносцировкой было покончено. Охотники, рыгая от сытости и довольно поглаживая животы, уселись в кружок, поболтать перед сном. Блейд занял свое почетное место на самом большом валуне; как и раньше, справа от него видел вождь, слева устроился шаман.

– Хорошее место, – произнес Джи, поглаживая бакенбарды.

– Много мяса, – согласился Биксби.

– На каждом дереве – сладкие плоды, такие или такие, – продолжил Тич, отмеряя руками некие размеры, от апельсина до крупной дыни.

– И желтое сладкое – на каждой поляне, – подтвердил Ли, имея в виду мед; сей продукт был редким, и уркхи еще не изобрели для него специального слова.

– Тепло, – заметил молодой Джо.

– Тепло, – в один голос повторили Боб и Стив.

Блейд хмыкнул, подавая сигнал, что может солировать другая партия.

– Небесные ахх-са приготовили это место для уркхов, – важно произнес шаман. – Тут не надо прятаться в камнях, можно жить на берегу реки или в лесу под деревьями.

– Нет злых Ку, – напомнил Макдан.

– Ни большого толстоного Ку, ни Ку с длинными зубами, ни мохнатого Ку, – уточнил Смити.

– И рогатых тоже нет, – пискнул Ньют, вспомнив северных быков, которые не давали себя в обиду.

Охотники помечтали, переглядываясь с довольными ухмылками. Блейд тоже был доволен, редкий случай, чтобы партии Силы и Разума демонстрировали столь трогательное единство. Он благосклонно кивнул вождю, разрешая говорить.

– Лей – мудрый человек, – тут же заявил Джи. – Ор пата!

– Лей привел уркхов в край богатой охоты, – поддержал вождя Биксби.

– Лей подарил уркхам деревья со сладкими плодами, – добавил Тич.

– И сладких муравьев! – напомнил Ли.

– Лей дал нам волшебные имена! – Джо потряс волосатой рыжей лапой.

– Волшебные имена! – эхом повторили Боб и Стив.

Блейд, купаясь в лучах славы, покосился на колдуна.

– Лей показал нам, как идти по реке не замочив ног, – отметил старец. – Теперь уркхи могут отправиться дальше, если им наскучит это место, и путь их будет легким и приятным.

– Никто из уркхов не погибнет в дороге, – кивнул головой Макдан.

– Надо только связать деревья, как научил Лей, и вода сама понесет уркхов! – восхитился Смити.

– Туда, где еще теплее, где еще больше мяса и плодов! – продолжил Ньют.

Остальные, не столь разговорчивые, молча кивали и улыбались. Ухмылки эти выглядели страшновато, потому что зубы у уркхов были раза в два больше нормального человеческого размера, но Блейд знал, что каждый из этих волосатых дикарей преисполнен к нему истинного почтения и приязни. Он уже настолько свыкся с их жутковатой внешностью, что обильный волосяной покров стал напоминать ему строгий костюм настоящего Дж., измятый халат настоящего Лейтона или пушистый свитер, любимое одеяние настоящего Джо.

Вождь издал вопросительный звук, и Блейд, одарив его благосклонным взглядом, приготовился слушать хвалу дальше. Но Джи, как оказалось, интересовался более существенными делами.

– Теперь, – заявил он, – когда уркхи нашли хорошее место, что будет делать Лей?

– Да, что будет делать Лей? – с таким же любопытством вопросил Биксби.

– Вернется ли Лей к небесным ахх-са? – Тич поднял взгляд к небу.

– Или Лей останется с уркхами? – Ли широким жестом обвел стойбище.

– Или Тот-кто-дает-волшебные-имена захочет найти место еще лучше? Джо в волнении приподнялся со своего камня.

– Да, еще лучше? – в один голос произнесли Боб и Стив.

Странник посмотрел на Лейтона: партия Разума тоже имела право задать вопросы и высказать свои гипотезы.

– Может быть. Лей всегда будет жить с уркхами? – с затаенной надеждой спросил шаман.

– Всегда будет охотиться с ними и собирать сладкие плоды? – подался вперед Макдан.

– Будет бродить с ними по лесу и степи? – предположил Смити.

– Будет защищать уркхов? – шепнул Ньют.

Блейд усмехнулся и потрогал ожерелье из клыков и когтей, украшавшее его нагую грудь. Теперь, когда племя обосновалось в этом мирном и благодатном краю, он мог завершить свои исследования. Дальнейшее зависело от их результатов, если он ничего не найдет, то сразу же отправится домой; если же удается обнаружить здесь нечто любопытное, то возможна задержка – на месяц или два, кто знает... Но в любом случае предстоит скорое расставание с мохнатым народцем... Жаль! Эти парни нравились Блейду куда больше альбов, монгов, сармийцев или тарниотов. Вот только их женщины... Слишком уж они были волосатыми!

Он откашлялся и произнес:

– Завтра я пойду на закат солнца, осмотрю скалы.

У него еще брезжила надежда, что где-то тут можно наткнуться на смотрителей гигантского заповедника либо на какие-то следы цивилизации. Он хотел пройти вдоль скалистой гряды и, если повезет, залезть наверх, чтобы осмотреть местность.

– Лей пойдет один? – поинтересовался Джи.

– Один.

Брать с собой спутников не стоило – ноги у уркхов были коротковаты, а Блейд собирался двигаться быстро.

Наступило долгое молчание; охотники поглядывали то на костер, пылавший в круге хижин, то на небо, уже начинавшее темнеть, то в землю. Наконец Лейтон осторожно спросил:

– Лей... вернется?..

– Да.

По крайней мере, надо с вами попрощаться, думал Блейд. Как и с мамашей Пэйдж, с малышками Зоэ и Вики, которые заботились о нем все эти недели, и с остальными уркхами, большими и маленькими. Надо будет объяснить им, что небесные ахх-са послали его на их землю лишь на время, что срок истекает и он не может провести всю жизнь с ними.

– Через сколько дней? – продолжал расспросы шаман.

– Через два.

Блейд полагал, что экспедиция не будет долгой. Он пройдет вдоль скал пятнадцать-двадцать миль к западу; если ничего интересного не обнаружится, он повернет назад, к берегу реки. Пожалуй, можно провести с уркхами еще неделю, посмотреть, как они обживаются на новом месте... Ну, а потом домой! По крайней мере, спейсер дает одно преимущество – возможность вернуться, когда захочешь...

Странник сунул ладонь под мышку и осторожно нащупал едва заметный бугорок под кожей. Потом он кивнул головой и повторил.

– Я вернусь через два дня.

* * *

На рассвете Блейд отправился в дорогу, прихватив запас пищи, длинный моток сплетенной из травы веревки, топор, два копья и сумку с разными мелочами. Свой роскошный плащ из шкуры махайрода он оставил в лагере; в этих теплых краях даже ночью можно было спать нагим.

Утро казалось прекрасным. На небе – ни облачка, с реки в спину веет свежий ветерок, воздух свеж и чист, лишь с опушки тянет слабым ароматам цветов. Он шагал вдоль утесов, у подножий которых протянулась бесконечная лента луга, напоминавшего заросший травой старый тракт. Кое-где ее ширина составляла добрую милю, в иных местах она сужалась до двухсот ярдов, и тогда Блейд мог отчетливо разглядеть кроны и стволы деревьев на лесной опушке. Лес тянулся слева от него, параллельно скалам, и выглядел в это ясное утро таким же праздничным и нарядным, как голубые небеса.

Если тут и есть какой-то наблюдательный пост, размышлял странник, то он должен находиться на западном берегу. Скалы ограничивали заповедник с юга, ледники – с севера, а река – с запада. Вероятно, на востоке тоже протекает мощный поток, выполняющий роль последнего, четвертого рубежа. Гигантская территория, протянувшаяся по меридиану на полторы-две тысячи миль и Бог знает насколько в широтном направлении... И сейчас он находился в юго-западном углу этой огромной области, снаружи ее границ... Да, если его предположения верны, то пост наблюдения должен находиться где-то неподалеку.

Блейд отшагал миль десять, потом устроился в тени под скалой, перекусил и поспал, пережидая жаркие часы. Когда он раскрыл глаза, по земному счету было около трех пополудни – до вечера далеко, и странник рассчитывал одолеть еще немалый путь. Поднявшись, он взвалил на плечо оружие и опять зашагал на запад. Солнце, прошедшее зенит, искоса заглядывало ему в глаза, заставляя жмуриться, но сзади, со стороны реки, все еще тянуло свежим ветерком, умерявшим зной.

Он удалился от берега уже на добрых двадцать миль, когда, в очередной раз обозревая тянувшуюся справа скалистую стену, заметил блеск металла. Замерев, странник начал внимательно изучать вершины гигантских утесов, темневших на фоне небесной лазури подобно башням исполинского замка. Их высота составляла от пятисот до тысячи футов, и выглядели они совершенно неприступными. Блейд медленно обвел глазами серые, буро-красные и черные склоны, потом взгляд его скользнул выше. Кажется, та сверкающая штука торчала над самыми пиками... над одним из них...

Так и есть! Снизу он мог разглядеть лишь верхушку какого-то конического сооружения, видневшуюся над краем утеса – наиболее высокого из всех на милю к западу и к востоку. Задыхаясь от волнения и внезапной надежды, странник ринулся к подножью скалы. Удастся ли забраться наверх? Что за вопрос! Он поднимется на этот чертов столб, даже стерев руки до локтей! Сбросив с плеча оружие и веревку, Блейд впился взглядом в почти отвесную стену, пытаясь наметить путь к вершине.

Внезапно он вздрогнул. На высоте пятнадцати футов в скале был высечен огромный человеческий глаз. Тяжелые, широко раскрытые веки обрамляли продолговатое огромное глазное яблоко с выпуклым зрачком величиной с автомобильное колесо; в самом его центре темнело отверстие. Поверхность скалы здесь была довольно пестрой – серые участки перемежались с вкраплениями более темного камня, где бурого, где багрово-красного. Исполинский глаз вырубили там, где на фоне серой скалы проступало багряное пятно, красный зрачок уставился прямо на лесную опушку, словно бдительно и неустанно следил за ней с высоты.

Словно зачарованный, Блейд шагнул ближе. Теперь он видел, что барельеф неимоверно древен; тщательно высеченные складки верхнего века были иссечены мелкими трещинами, нижнее почти полностью обвалилось, зрачок с левого края казался выщербленным. Прямо у скалы, под огромным глазом, находился невысокий помост, сложенный из плоских камней, некое грубое подобие алтаря. Составлявшие его валуны побурели от засохшей крови, вокруг валялись кости и оленьи черепа.

Жертвенник? Значит, тут есть люди, какое-то местное племя, поклоняющееся этому глазу? Одни скелеты, серые и растрескавшиеся, явно провалялись у скалы немало лет, но были и довольно свежие, месячной давности или около того, как показалось Блейду. Он зябко повел плечами, вспомнив беспечность, с которой его волосатый народец высадился на сей благословенный берег. Коли у этих земель есть хозяева, их вряд ли обрадует появление уркхов...

Оглядев траву, странник обнаружил тропку, убегавшую к опушке. Она была едва заметна – видно, пользовались этой дорогой нечасто, – но не приходилось сомневаться, что перед ним тропа, протоптанная людьми. Теми, которые поклонялись исполинскому древнему глазу! Смысл же этого символа был предельно ясен и не нуждался ни в каких комментариях.

Глаз! Признак наблюдательного поста, что торчит там, наверху, на скале!

Блейд в нерешительности дернул бородку, отросшую за последний месяц. Что же делать? Вернуться? Или немедленно штурмовать скалу? Если он пойдет обратно и будет двигаться всю ночь, то с рассветом доберется до берега... С другой стороны, разгадка тайны казалась такой близкой! Он не сомневался, что за пару часов заберется наверх и успеет спуститься до заката. Эта блестящая штука на скалистом пике неимоверно притягивала его. Блейд не рассчитывал обнаружить там людей, скорее всего – какое-то автоматическое устройство, но и оно представляло интерес. Вдруг при нем найдется нечто вроде передатчика или иного прибора связи? Тогда он сможет установить контакт с истинными повелителями этого мира, с таинственными ахх-са, про которых толковали уркхи... В конце концов, это его главная задача! И вряд ли ее выполнение займет больше половины суток – считая с отдыхом, необходимым после альпинистских упражнений.

Раздраженно тряхнув головой, он решил, что с уркхами за это время ничего не случится, и вновь уставился на скалу.

Так, трещина... Довольно глубокая! Она начиналась слева от гигантского глаза и по ней можно было подняться на четыреста футов, почти до середины утеса... А там, кажется, есть выступ... и чуть выше идет новый разлом...

Блейд вернулся к своему снаряжению, опоясался веревкой, вытащил из мешка несколько осколков кремня – вместо стальных клиньев, которых у него не было, – подвесил на плечо кожаную петлю с топором и снова подступил к скале. Встав на каменный алтарь, он нашарил босой ногой крохотный выступ, подтянулся и через минуту достиг огромного глаза. Потом, осторожно переступая по верхнему веку, добрался до трещины и перевел дух. Не так уж все сложно, подумал он и начал подниматься с уверенностью опытного альпиниста.

* * *

Через полтора часа, с исцарапанными в кровь коленями, усталый, но довольный, Блейд перевалил через край ровной площадки и оказался на вершине утеса. Он полежал некоторое время на спине, отдыхая и приводя дыхание в норму, потом легко поднялся и стал разглядывать сооружение, высившееся в самом центре каменного пятачка.

Больше всего оно напоминало огромный стальной карандаш с конусообразной верхушкой, поставленный стоймя. Диаметр этой башенки составлял примерно ярд, высота была раз в десять больше; поверхность – гладкая, блестящая, без всякого следа заклепок. Блейд обошел "карандаш", осмотрел его со всех сторон и убедился, что подняться наверх совершенно невозможно. Никакой дверцы или люка в основании башни не просматривалось.

Тогда "он повернулся спиной ж солнцу, отступил к самому краю площадки и начал изучать конусовидную верхушку. Там дано находились какие-то: приборы – странник уловил стеклянистый блеск линз на концах довольно широких цилиндрических выступов, опоясывавших верх башенки. Объективы телепередатчиков? Возможно, возможно... Он снова обошел вокруг "карандаша", насчитав восемь таких устройств, обеспечивавших, вероятно, круговой обзор. Под каждым виднелось выпуклое окошко размером с автомобильную фару; в одном мелькали проблески света, остальные были темными, мертвыми.

Блейд покачал головой и шагнул к стальной колонне. Она быка врезана или вплавлена в скальное основание и, видимо, уходила вниз на несколько ярдов; такую штуку не мог свалить даже самый страшный ураган. Материал башенки, издалека похожий на хромированную сталь, вряд ли имел что-то общее с железом. Он превосходно сохранился, но, приблизив лицо к блестящей поверхности, Блейд различил крохотные царапинки, следы бесчисленных песчинок и пылевых частиц, которыми ветер веками бомбардировал металл.

Да, веками или тысячелетиями! Эта штука производила впечатление неимоверной древности!

Блейд приложил ухо к блестящей поверхности, прислушался. Мертвая тишина. Ни гула моторов, ни гудения тока в проводах, ни скрипов, ни шелеста – никаких признаков нормально функционирующего устройства. Он легонько стукнул топором, и металл отозвался протяжным звоном. Похоже, полая труба... Да, труба, на вершине которой установлен модуль со следящей аппаратурой, давно пришедшей в негодность...

Кто, когда и зачем сделал это?

Внезапно Блейд понял, что в очередной раз его мазнули пивом по губам, а потом отставили кружку. Проклятый компьютер! Согласно последним воображаемым видениям, он перенес его в мир степей, лесов, гор и рек; однако то, что предшествовало этим экологическим миражам – роботы, хрустальные дворцы и ракеты, – тоже было каким-то образом учтено. В очень незначительной степени!

Никакого заповедника не существовало. Была девственная планета, мир первозданной природы, с населением, находившимся на уровне каменного века Земли. Когда-то – пятьсот, тысячу или десять тысяч лет назад – здесь побывали некие гости со звезд, установившие коегде следящую аппаратуру. Вероятно, сей примитивный мир не слишком заинтересовал их, так как в последующие годы – или века – никто не озаботился проследить за этими устройствами, содержать их в порядке... Скорее же всего, думал Блейд, такие наблюдательные пункты действовали только во время пребывания экспедиции на планете, снимая что-то вроде видовых фильмов... потом же их просто бросили, ибо демонтаж не окупал затраченных усилий.

Он со злостью грохнул топором по блестящей поверхности башенки. Дьявольщина! Ему не отбить даже крошки этого металла! Вместо хрустальных дворцов, сказочных городов и космолетов компьютер подсунул ему жалкие остатки некогда совершенной аппаратуры, бесполезные следы чужого разума! Ноль информации! Ему и так было известно, что земляне не одиноки – ни в родной галактике, ни в реальностях Измерения Икс. Взять, к примеру, тех же паллатов... или менелов, с которыми он столкнулся в Вордхолме... И, в конце концов, каждый мир, который он посетил, отнюдь не являлся безлюдным!

Да, ничего нового он тут не узнает, ничего ценного домой не принесет... Внезапно Блейда охватило яростное желание стукнуть кулаком по спейсеру и завершить этот бесполезный визит. Несколько мгновений жуткой, но привычной уже боли – и он очнется в своем стальном кресле под колпаком коммуникатора, в ярко освещенном зале, где раздается успокаивающее мерное гудение огромной машины... Он примет душ, уляжется в чистую постель, надиктует под гипнозом отчет... Потом свяжется с Дж. – с настоящим Дж., а не его местным волосатым подобием. На сей раз предвиденье шефа не оправдалось – его юбилейное тринадцатое странствие не было ни особо опасным, ни богатым приключениями... Пустышка! Он вытянул пустышку!

Пальцы странника нашарили маленькую выпуклость под кожей, потом он взял себя в руки. Нет, уходить еще рано... Еще оставались уркхи, которым он дал обещание вернуться, волосатый народец, который он притащил за собой в эти края. Возможно, весьма небезопасные – судя но алтарю рядом с утесом! Значит, ему придется разыскать местных для установления дипломатических отношений... Иначе либо они вырежут уркхов, либо уркхи – их... И рай земли обетованной обернется адом!

Да, его долг тут еще не исполнен до конца... Черт побери! Надо же было ему тащить с собой орду волосатых! В конце концов, там, на севере, он хорошо послужил племени – убил тигра и разрешил вечный спор насчет отхожего места...

Блейд усмехнулся, ощущая, как угасают гнев и раздражение. Ладно! Он спустится вниз, вернется к племени и через два дня прочешет со своими подопечными и лес, и речной берег. Они найдут этих местных парней, попробуют подружиться с ними, а если это не удастся, можно вновь собрать плот и переправиться на восточный берег. Земли здесь много, а людей – всего лишь жалкая горсть...

Он оглядел окрестности с высоты утеса. Да, позиция для наблюдения выбрана превосходно! К северу простиралась саванна, по которой тут и там были разбросаны пальмовые рощи; к югу вздымался лес, отделенный от скал полумильной полосой луга. Темные каменные зубцы, словно Китайская стена, уходили на запад, разделяя лес и степь; такая же преграда тянулась к востоку, к речному берегу. Блейд не мог разглядеть ни реки, ни порогов, ни стойбища уркхов у воды, но не сомневался, что стеклянные глаза передатчиков на башне некогда фиксировали все происходящее в радиусе двадцати миль. Миграцию и облик животных, сцены схваток с хищниками, охотничьи экспедиции аборигенов, восходы и закаты, дожди и бури...

Должно быть, интересный получился фильм, подумал он, подступая к краю площадки и разматывая веревку.

* * *

На следующий день, часам к пяти, Блейд подходил к речному берегу. Он по-прежнему двигался вдоль скалистой стены и очутился на прибрежном лугу милей севернее лагеря. Здесь ничто уже не заслоняло обзора, и он мог разглядеть стойбище, как на ладони

Изгородь была на месте, хижины и шесты со шкурами – тоже. Никуда не делись река, пороги, травяные заросли и темневший в отдалении лес. Большая груда хвороста, заготовленного для костра, по-прежнему громоздилась меж изгородью и лесной опушкой.

Но огонь не горел, клубы дыма не вились над шалашами, и Блейд не видел ни одного человека.

Томимый нехорошим предчувствием, оскальзываясь в траве, он бросился к лагерю. Оттуда не доносилось ни звука.

На первое тело – окоченевший трупик ребенка с разбитым черепом – он наткнулся ярдах в пятидесяти от изгороди. Потом мертвые тела пошли густо, то были женщины и дети, которых прикончили копьями и топорами в момент бегства. Мужчины и часть женщин лежали в самом стойбище, сраженные стрелами, никто из них, похоже, не успел взяться за оружие.

Впрочем, оборона не привела бы к успеху. Уркхов атаковали многочисленные враги, какое-то гораздо более развитое племя, знакомое с луком и стрелами. Видно, они подобрались на рассвете со стороны лесной опушки, перебили стрелами всех боеспособных людей, а прочих взяли в кольцо и пустили в ход дубины. Стрелы они собрали, но две-три, изломанные, с расщепленным оперением, валялись в вытоптанной траве около изгороди. Блейд механически подобрал одну, подивившись на блеснувший тусклым серебром наконечник. Металл? Неужели обитатели здешних лесов уже вступили в железный век?

Он засунул маленькое двухдюймовое острие меж витками травяного шнурка, который болтался у него на шее, и неверными шагами побрел к костру. В холодной золе лицом вниз лежал труп малышки Зоэ; волосы ее и кожа на затылке обгорели. С минуту он глядел на скорчившееся тельце девочки, потом поднял лицо к чистому ясному небу и завыл.

Вопль его, нечеловечески страшный, взмыв вверх, прокатился над берегом, над рекой, достиг равнодушной стены леса и рухнул вниз как птица с подбитым крылом. Плач волка над разоренным логовом, хриплый стон льва над перебитым прайдом...

Прошла минута, и этот горестный крик сменился проклятиями и божбой. Не переставая, он ревел и орал до тех пор, пока не опустился на землю в полном изнеможении. Уткнувшись лицом в ладони, Блейд пролежал так с полчаса или час; затем встал, протер кулаками глаза и принялся осматривать стойбище и пересчитывать трупы.

Первое, что он заметил, – ничего не было похищено. Ни шкуры, ни запасы прокопченного мяса и плодов, ни оружие, ни кремневые лезвия и плетеные из травы сумки и циновки. Нападавшие, казалось, питали полное презрение к этим неуклюжим изделиям; они хотели не грабить, а лишь уничтожить до последнего человека всех, кто высадился на их берегу.

И это было сделано с великим тщанием и основательностью. Блейд нашел и пересчитал тела четырнадцати мужчин – все они, и Джи, и старый шаман, в Биксби, Тич, Ли, Макдан, Смити, Ньют, молодые Джо, Боб, Стив, и трое едва возмужавших юношей – все были убиты стрелами. Не сберегли уркхов волшебные имена, которые он давал им, про себя потешаясь над волосатым народцем...

Лейтон лежал на пороге своей хижины с пробитым горлом, Джи и пятерых старших охотников смерть настигла у самого тына, молодые, судя по всему, успели метнуться назад, к топорам и копьям, оставшимся в шалашах, – у всех стрелы вошли под лопатку.

Покончив с мужчинами, Блейд принялся за женщин. Они тоже остались тут – все до единой, окоченелые, с ранами от стрел и копий либо с кровавым месивом на месте затылка. Зоэ, Вики, Пэйдж, неукротимая Рэчел Уайт и другие... Никто не ушел, никому не удалось сбежать!

Может быть, дети?.. Странник не помнил точно, сколько их было, но, судя по всему, их уничтожили с таким же тщанием, как и взрослых. Нападавшие не нуждались ни в шкурах, ни в пленниках... Они даже не стали жечь шалаши и ломать изгородь из бревен, словно желая сохранить мертвое стойбище в качестве памятника или предостережения иным нежеланным пришельцам.

Блейд начал стаскивать мертвые тела к костру, перекладывая их хворостом и сухими стенками шалашей; потом он прикатил несколько бревен и, поднатужившись, взвалил их сверху. Интересно, размышлял он, сколько дней следили местные за стойбищем? Удалось ли им заметить, что один из воинов он сам – не принадлежит к волосатой расе? Догадываются ли они, что уничтожили не всех? Следят ли за ним с опушки?

По, сути дела, это оставалось для него безразличным. Он провел следствие, установил мотив преступления и вынес приговор; осталось только казнить убийц. Чем он и займется завтра! А пока... пока огромный костер, который сейчас вспыхнет на берегу, послужит им предупреждением.

С яростью в сердце он высек огонь, запалил сухую ветвь и поднес ее к груде сушняка. Пламя охватило хворост, перебросилось на бревна, потом от костра потянуло мерзким запахом горящей плоти. Так же пахло в той проклятой огненной яме в Джедде, где сжигали чумные трупы, припомнил Блейд, и на мгновение мертвое личико Ооми встало перед ним, заслоняя луг, реку и зеленеющий вдали лес.

Он поклонился костру, гневно погрозил кулаком в сторону чаши и принялся собирать копья. Завтра они ему пригодятся!