Текст книги "Шпион ее Величества"

Автор книги: Дж. Лэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Лэрд Дж
Шпион ее Величества

Дж.Лэрд-мл.

Шпион ее Величества

Май-нюнь 1963 года

Юго-Восточная Азия, Земля

Пролог

1936, Нанкин, сентябрь

Шум ночного дождя глушил шорох шин по мокрому асфальту. Этот район столицы, один из самых аристократических, в ночной тьме можно было даже принять за часть какого-нибудь европейского города.

Темно-зеленый "хорьх", кажущийся сейчас черным, остановился рядом с домом, где жили представители дипломатического корпуса. Из машины вышло несколько человек; крадучись, они стали пробираться вдоль стен к арке.

Они ждали там довольно долго, нервно покуривая и пряча в кулаках огоньки папирос.

Наконец, из подъезда показалась чья-то фигура. Плащ незнакомца мгновенно заблестел под струями проливного дождя; он огляделся по сторонам и твердым шагом направился по улице. Когда он поравнялся с аркой, из-под нее выскользнуло несколько теней.

Человек упал на колени с заломленными назад руками. Рядом затарахтела машина. Вышедший из нее мужчина долго вглядывался в лицо незнакомца; наконец он произнес – в сторону, словно ни к кому не обращаясь:

– Это он... – и уже громче, стараясь перекричать шум дождя: – Именем президента Чан Кай-ши вы арестованы по обвинению в шпионаже против Китайской Республики. По закону о военном положений приговор был вынесен вам заочно, полковник Самагита. Согласно нашему решению вас ожидает смертная казнь через повешение.

– Вы не имеете права, я пользуюсь дипломатической неприкосновенностью...

– Если сумеете, можете попытаться обратиться в посольство, – впрочем, говоривший даже не скрывал своей насмешки.

1963, Иокогама, начало апреля

– Прибыл мистер Мацумото. Прикажете впустить?

– Пусть входит.

Двери роскошного кабинета открылись, и человек в инвалидном кресле на колесиках въехал внутрь. Место работы правительственного чиновника не уступало по роскоши личным покоям китайских мандаринов или арабских шейхов: дорогой гарнитур орехового дерева, возможно – ручной работы, шелковая обивка стен; одну из них занимало зеркало, увеличивающее помещение вдвое. Государство, в отличие от частных фирм, не скупилось.

Сто тысяч лет жизни, Мацумото-сан. Позвольте вас спросить, хорошо ли вы себя чувствуете.

– Для такой дороги – сносно. – Посетитель явно игнорировал вежливость хозяина.

– Разрешите вас чем-нибудь угостить? – Есть отличный зеленый чай...

– Налейте мне стаканчик "Старого янки", я знаю, у вас есть... Единственное, что делают американцы и что приходится мне по вкусу. – Старик стал издавать странные хрюкающие звуки и его собеседник не сразу сообразил, что это смех.

Сопровождающий подошел к зеркальной стене, повернул одну из панелей за ней скрывался неплохой бар – достал бутылку и два стакана.

– Вы не будете возражать, сэнсэй, если я предложу выпить за успех нашего дела? Общего дела.

Старик всем своим видом показывал, что против тостов, как и против виски, ничего не имеет.

Хозяин кабинета наполнил стакан, открыл одну из тумб стола – там оказался небольшой холодильник. Бросил в стаканы по кубику льда.

– Вы можете сказать мне, как продвигается работа. С вашей стороны. Фраза прозвучала не как вопрос – как приказ.

– Намного успешнее, чем ожидалось. Оборудование не придется покупать за границей – недавно станки необходимой точности стала выпускать фирма "Тошиба". Мы купили один из первых образцов.

– Это не может вызвать подозрения?

– Мы действовали от лица некой шведской фирмы. Естественно, ни в какую Швецию станки не поехали. Сейчас они установлены около озера Бива. Там недостроенные с военных времен цеха, туда собирались эвакуировать авиазавод из Нагои, но не успели, однако здания стоят целехоньки. Примерно там же занимаются несколько молодых физиков, воспитанных в духе верности микадо... Естественно, они не знают пока своего предназначения. Их мы называем "отрядом черной сакуры".

– Хорошие новости и вправду собираются вместе: материал уже в пути, прибудет месяца через два. Операция вступает в завершающую стадию. Пора придумывать новый код. У вас есть предложения?

– Мацумото-сан, имеете ли вы что-нибудь против слова "Сакура"?

– Трудно было бы придумать лучше... Но разрешите задать личный вопрос?

– Мне будет приятно ответить на него...

– Вы молоды, вы – преуспевающий политик почему же вы помогаете нам? Вы не можете не отдавать себе отчета, что в случае неудачи предприятия вам придется пожертвовать не только именем, но и головой? Себя я еще могу понять: я не могу забыть как "Ямато" гордо плавал под Императорским флагом и не было под небом корабля, готового помериться с ним силами. Но чего не можете забыть вы?

– Мои родители были Девятого Августа в Нагасаки...

– Извините меня, что заставил потревожить память ваших почтенных предков... Итак; какие средства потребуются вам для завершения "Сакуры"?

– Полтора миллиона иен...

– Вы получите их.

1963, Гонконг, конец апреля

Монастырь стоял на отшибе. Местами рухнувшая стена окружала двор, заросший полынью и дикой мятой. Даже пустых жестянок – постоянных спутников цивилизации и ее послов-туристов – не было видно. Зато в лучах заходящего солнца можно было заметить матовый блеск автоматных стволов, укрытых в зарослях. И те, кто держал их в руках, отлично видели единственную ведущую к монастырю дорогу.

По двое, по трое, по ней тянулся странный народ – китайцы, малайцы; видели даже корейца. Одним из последних на инвалидном кресле проехал старик-японец. Кресло толкали в гору двое амбалов неопределенной национальности. И когда последний луч солнца скрылся за невысокой горной грядой, в монастыре вспыхнул свет – наверно, впервые за долгие века.

Переносные лампы – те, которыми пользуются на киносъемках, – осветили внутренность монастыря; тут был лишь каменный алтарь с рядами простых деревянных скамей вокруг него, все – под слоем вековой пыли. Но сейчас на скамейках уже рассаживались давешние странные паломники. Человек в инвалидном кресле расположился в первом ряду. Его охранники сели на пол прямо за ним.

Наконец, открылась небольшая дверь позади алтаря. Из нее появился невысокий, уже лысеющий человек во френче; если бы ткань его одеяния не выглядела явно дорогой, можно было бы предположить, что оно изготовлено за "бамбуковым занавесом".

– Итак, господа, – вошедший начал говорить сразу, без паузы, даже не закончив шага, – преодолев многие трудности, мы все же собрались вместе.

В зале послышался шепот, один из малайцев уже открыто демонстрировал неодобрение.

– Успокойтесь, Суан, здесь вполне безопасно. Мои люди охраняют дорогу. Неужели вам не достаточно моего слова? Клятвы, произнесенной перед руководителями всех тайных обществ?

– Продолжайте, Вонг, – разжал губы сидевший в коляске японец.

Говоривший не подал виду, что удивлен тем, что кто-то из присутствовавших знает это имя, неиспользуемое уже много лет.

– Я рискну сказать – хотя многие сейчас станут отрицать мои слова, что все мы собрались здесь потому, что чувствуем назревающие перемены. Мир не таков, каким он был десять лет назад и действовать по-старому мы уже не можем. Копы тоже научились работать. – Японец поморщился, услышав иностранное слово, к тому же еще и жаргон. – В Сингапуре из всех "триад" остались только две. – Говоривший предусмотрительно не добавил, деятельность скольких из них пресекла полиция, и сколько разгромил он сам. – Сейчас не время действовать в одиночку...

– Ближе к делу! Что вы предлагаете, Вонг – тот чувствовал, что где-то уже встречался с японцем, но вспомнить так и не смог.

– Выяснение отношений цивилизованными методами: раздел сфер влияния, консультации глав тайных обществ...

– Под вашим руководством... – саркастически заметил кто-то, но говоривший счел возможным проигнорировать эту реплику.

– Как часто? – Статус задавшего вопрос на сей раз делал его достойным ответа:

– Скажем так – по мере необходимости...

1963, Гонконг, утро следующего дня

– ... Понимаешь, я боюсь. Меня пугает Японец – он согласен почти со всем... явно неспроста... Кроме того, он знает мое настоящее имя.

– Я думаю, отец, что это мы сумеем обсудить вечером, а сейчас тебе нужно выспаться. Да и мне тоже...

1963, Сингапур, 22 мая

Теплый ветерок трепал волосы, распахивал полы пиджака – самого легкого, какой удалось найти в магазине. Ричард Блейд с удовольствием обошелся бы и без него, но... Положение обязывает! Если на то пошло, в это жаркое майское утро он обошелся бы и без сорочки. Для знакомых и немногие друзей – здесь, в Сингапуре, – Блейд был представителем компании "Копра Консолидейтед", и направлялся он сейчас на деловой завтрак. Для той персоны, с которой планировалась встреча, Блейд был – и оставался – агентом британской разведки в Сингапуре, нелегалом высокого полета, специалистом, которому не поручают простых заданий.

Человека, который ждал его, Блейд не видел уже давно. Сейчас его партнер по рандеву должен был носить маску ничтожного и совершенно безликого мистера Бартоломью, посланца фирмы-компаньона. На самом деле полковник Питер Норрис являлся живой легендой британской разведслужбы. О его подвигах никто ничего толком не знал, но поговаривали, что многие из героев Эль-Аламейна были обязаны ему своими жизнями.

Ричард остановился, окинул взглядом многоэтажную громаду "Хилтон-Сингапура" и решительно направился к входу.

Лифт поднял его на крышу. Там, в дорогом ресторанчике, где вечерами негде яблоку упасть, был занят только одни столик – духота прогоняла всех с улицы под спасительную прохладу кондиционеров. Так что у Блейда не оставалось сомнений, кого ждет сидевший за столом мужчина средних лет. Он миновал невысокую арку и, уже направляясь к месту своего рандеву, наткнулся взглядом на знакомое лицо – подпиравший одну из арочных колонн "официант" был его соучеником по школе "Секьюрити Сервис". Конечно, это было нарушением всех правил конспирации, но Блейд не смог удержаться, чтобы незаметно не пожать локоть старому приятелю – слишком многое значило увидеть здесь, в Сингапуре, знакомое лицо.

Он скосил глаза – "мистер Бартоломью" продолжал равнодушно изучать салфетку; "официант" же по-прежнему неподвижно торчал у входа, заложив руки за спину. Судя по тому, как оттопыривалась пола его фрака, парень таскал "пушку" типа "беретты-720" или что-нибудь в этом роде. Блейд подумал, как, наверное, тоскливо, нудно и жарко стоять одному, возвышаясь над целым городом и охраняя своего бывшего однокашника, с которым немало пережито и немало выпито... А теперь этот твой товарищ – сотрудник спецотдела МИ6, недосягаемый идеал! Хотя в разведке не придерживались кастовой системы, Блейд давно знал, что люди из наружной охраны и службы наблюдения практически не имеют шансов добиться мало-мальски самостоятельной работы.

Сохраняя невозмутимость, он прошел к столику, пытаясь составить по дороге представление о старшем коллеге. Раньше с Норрисом ему работать не доводилось, он видел его только несколько раз на "файф-о-клоках" у Дж., но там ни о чем серьезном не говорили. К тому же, сколько времени прошло...

Волевое скуластое лицо... Длинные серо-стального цвета волосы, зачесанные назад, открывают высокий "профессорский лоб", прочерченный вертикальными складками, среди которых теряется шрам, – напоминание о застенках "красных", куда Норрис угодил во времена корейской кампании... Зрачки – топазовые, как у хищной птицы или кошки... От таких глаз трудно скрыть ложь, даже в мыслях...

Нет, как бы не маскировался этот человек, его не назовешь ни ничтожным, ни безликим!

Блейд приблизился к столу.

– Приветствую вас, мистер Бартоломью, – обыкновенная фраза, ни пароля, ни отзыва – курьер должен знать агента в лицо. Только вот в этот раз звание курьера было много выше звания агента. Значило ли это, что назревает нечто важное и ничего хорошего, кроме тяжелых трудов, ожидать нельзя?..

– Садитесь, мой друг, садитесь. – В голосе – никаких эмоций, сталь при температуре абсолютного нуля. – Сейчас подадут ленч.

Подошел официант – на этот раз без "беретты".

– Две яичницы с беконом, кофе, бренди... – выбора Блейду предоставлено не было.

Официант исчез столь же внезапно, как появился, а Норрис встал, подошел к парапету и махнул рукой, жестом давая понять молодому разведчику, что тот должен присоединиться к нему. Ричард с тоской огляделся, понимая уже, что официант будет ждать, пока они не кончат деловую часть беседы. Учитывая ранг курьера, ему ничего не оставалось, как примириться с этим и разговаривать на трезвую голову и пустой желудок.

Норрис долго вглядывался в туманный купол смога, повисшего над городом, потом достал, не предлагая Блейду, сигарету, оторвал фильтр, щелчком послав его в путешествие на далекий асфальт мостовой, и глубоко затянулся.

– Блейд, вы сколько работаете на Востоке? – полковник, казалось, сознательно игнорировал конспирацию – впрочем, кто их мог услышать на стометровой высоте? Поэтому Ричард решил ответить тем же:

– Полтора года, мистер Норрис.

Тот небрежно кивнул, словно подчеркивая ничтожность этого срока.

– Здесь надо провести десятилетия, чтобы понять, что истина действительно открывается через созерцание.

Достойного ответа у Блейда на этот раз не было, и он только пожал плечами.

Полковник докурил, чуть не обжигая губы, и вдруг, без всяких предисловий, спросил:

– Что помнишь о Саванне? Быстро!

– Штат Джорджия, США, сто тридцать тысяч жителей, судостроительный завод, транспортное машиностроение, химическое производство, океанографический институт, корабельный музей, порт, завод по обогащению ядерного топлива... – без запинки выпалил Блейд.

– Молодец, не забыл, – Норрис соизволил усмехнуться. – Я, кстати, и половины не знаю... Масштабы производства завода помнишь?

– От десяти до двенадцати тонн плутония в год.

– По последним данным – до пятнадцати. А что можно сделать из четырех килограммов плутония?

– На "Толстяка" ушло восемь...

– Это не ответ.

– Одну или несколько бомб общей мощностью около ста килотонн.

– Так вот, мой мальчик, у кого-то эти килотонны скоро появятся.

– Русские?

– Ты сдурел? У их такого добра выше крыши.

– Тогда кто же?

– Янки обнаружили, что один из их транспортных контейнеров вместо плутония доверху забит свинцовой дробью. – Блейд тяжело вздохнул. – Не бойся, все не так уж страшно – ФБР почти немедленно вышло на след. Материал на борту сухогруза "Либерейтор", порт приписки – Монровия, и судно сейчас идет под либерийским флагом. Ближайшая стоянка – Сингапур. Теперь ты понял?

– Я должен проследить за этой посылкой?

– Да. Она в контейнере, направленном в адрес компании "Бонго. Экспорт-Импорт". Фирма зарегистрирована месяц назад в Калькутте, но отделение есть только в Сингапуре. Находится прямо под нами – четвертый этаж "Хилтона". Вот, – Норрис достал из кармана узкий серый конверт. – Здесь все, что мы смогли узнать. Отвечаешь лично передо мной. Название операции "Харрикейн". Да, еще одно... Будь осторожен – на борту судна человек ФБР. Мы не знаем, кто он. Надеюсь, ты понимаешь, что янки не сами рассказали нам эту историю. А теперь вот это... меня просили передать... – и еще один конверт из плотной коричневой бумаги, украшенный замысловатой монограммой Дж., перекочевал в карман Блейда.

За завтраком они больше не сказали друг другу ни слова.

Вечер того же дня, квартира Блейда

Ричард вылез из душа. Холодные струи вернули ему способность соображать, и мысли, которые приходили ему в голову, были далеки от приятных. Хороший подарочек преподнесли ему за неделю до дня рождения! Да еще этот Норрис... Ричарду не понравился пренебрежительный тон полковника как и само задание. Его, в общем-то, не волновало, что кто-то пытается нелегально заполучить десяток фунтов плутония; то, что бомба не взорвется над его головой, сомнению не подлежало. Гораздо больше его беспокоила степень секретности дела – с такой он еще не встречался раньше. А весь его опыт подсказывал, что чем секретнее операция, тем тяжелее ее осуществить и тем более расплывчата оценка результата. С таким, примерно, набором мыслей в голове он и приступил к обдумыванию ближайших мероприятий...

В его распоряжении было немногое – весьма скудные данные о компании, арендовавшей контейнер, в котором везли ядерную "начинку"; Ричард даже не представлял, сколько всего контейнеров прибудет через два дня. Он понимал, что не должен ни в коем случае попадать на глаза фэбээровцу. Еще в активе у него имелись: неплохая голова на плечах, коричневый пояс каратэ-до и семь патронов в кольте сорок пятого калибра – наиболее распространенной модели среди местной полиции, да и среди тайных обществ тоже.

Первое, что он сделал, добравшись домой – позвонил в "Си-Ай-Ю" "Криминал Интелледженс Юнит". Здесь, в Сингапуре, Блейд иногда выдавал себя за частного детектива – это позволяло получать сведения от полиции, не навлекая особых подозрений со стороны властей; они были только рады, если кто-нибудь избавлял их от забот по розыску угнанных машин и тому подобной мелочи. Правда, такими событиями частный детектив Блейд как раз и не интересовался...

Другой особенностью местной системы правопорядка являлось то, что все службы занимались в общем-то одним и тем же, но одно и то же дело, попав в разные ведомства, могло пролежать и год, и два – либо с ним кончали буквально за две недели. Поэтому Ричард основные связи имел именно с "Си-Ай-Ю" – после нашумевших историй, связанных с разоблачением деятельности сингапурских "триад" в начале шестидесятых годов, эта служба пользовалась большим влиянием. Во всяком случае, к звонкам оттуда относились с большим уважением и в такой момент почему-то все оказывались на своих местах.

Знакомому офицеру "Си-Ай-Ю" Блейд представил дело, как заказ некоего бизнесмена из Джакарты, выясняющего кредитоспособность возможного партнера. Офицер удивился, что Блейд снисходит до подобных финансовых проверок, но согласился помочь.

И вот теперь Ричард ждал ответного звонка.

Телефон тренькнул лишь поздно вечером, и он едва не оторвал трубку от нетерпения. Молодой женский голос произнес – по-английски, но с легким малайским акцентом:

– Я узнала для тебя то, что нужно... Тебе это срочно?

– Весьма...

– Тогда через час в старом городе. Ресторанчик на Тао-Бэй знаешь?

– Да.

Знакомым офицером Блейда была женщина.

22 мая, поздний вечер

Как все малайки, Дороти Чен была невысокой, и любой европеец или американец, привыкший лицезреть на конкурсах красоты долговязых герлз, посчитал бы ее толстушкой. Однако ум и обаяние с лихвой компенсировали ее пять футов. Она работала в полиции уже шесть лет, из них четыре – в "Си-Ай-Ю". Нельзя сказать, чтобы Дороти слишком часто спала с Блейдом, но порой она помогала ему весьма эффективно расслабиться. Не так давно – и не без помощи Ричарда – она вышла замуж, тоже за офицера полиции. И теперь молодой разведчик мог удостовериться собственными глазами в перспективе близкого прибавления ее семейства.

Как только Ричард сел за ее столик, официант немедленно принес заказ Дороти, видимо, сделала его заранее. Была подана какая-то рыба с зеленью на деревянном блюде; затем парень положил рядом двузубую деревянную вилку "Слава Господу, что не палочки" – подумал Блейд.

– Как живешь, как маленький? – он недвусмысленно покосился на округлившийся живот женщины.

– Ворочается... Боюсь, через месяц придется уже сидеть дома.

– Решили, как назовете?

– Еще нет. Патрик предлагает что-нибудь европейское. Почему бы не Ричард?.. – Она лукаво улыбнулась. Дороти, как и многие другие жители города-острова, была обязана именем своим родителям, бывшим чиновниками колониальной администрации, служившим еще при англичанах.

– Спасибо, это большая честь для меня... – Блейд довольно быстро расправился со своей порцией и теперь ждал, пока молодая женщина сможет, наконец, перейти к интересовавшему его вопросу.

Официант поставил перед ними кружки с холодным малайским пивом, убрал тарелки, и удалился.

– Записывай.

Блейд вытащил блокнот. Его всегда удивляла способность головки Дорис вмещать огромное количество фактов – и, самое главное, выуживать из этого множества нужные, когда подойдет момент.

– Во-первых, передай своему приятелю, что если ему дорог кошелек, жизнь или и то и другое вместе, пусть он не ведет дел с этой конторой. Они зарегистрировались в Калькутте два месяца назад. Местному налоговому управлению знакомы вообще с неделю... – Блейд кивнул, ставя пометку в блокноте – все это он уже знал.

– Во-вторых – на счету фирмы лежит сто долларов.

– Понятно-о...

– В-третьих – офис расположен в комнатах 439 и 441 "Хилтона". Ими арендован склад под номером 29 в порту. Это старая развалина, оставшаяся со времен войны, но имеет выходы на Мати-Кампан и на Северное шоссе. Чиновник, который готовил документы, был удивлен, что этот склад кому-то понадобился. Причем за все платили наличными, но требовали оформления бумаг по всем правилам. Кстати, этот чиновник сказал, что наниматель, имевший с ним дело, был явно уголовной наружности. И он не хотел бы встретиться с ним на улице ночью, – Дороти многозначительно помолчала. Если хочешь знать мое мнение, то основной бизнес этой шайки – либо наркотики, либо оружие, либо девочки. Поэтому передай своему приятелю мой настоятельный совет – не связываться. Если он, конечно, сам не занимается тем же.

– Нет, это вполне порядочный человек... Честная торговля фруктами и контейнерные перевозки.

– Это хорошо... протянула она. – Спасибо, ты как раз напомнил: эта твоя фирма на один рейс наняла моторную шхуну... – она на секунду задумалась, номер 29-76, до Иокогамы, причем они оплатили даже обратный рейс.

– Это не связано ни с кем из твоих "подопечных"?

– Не похоже на почерк ни одной из наших "триад" – слишком грубо... вероятно, все делается в расчете на одну операцию, но нам никаких конкретных сведений не поступало. Если что-нибудь будет, тебя держать в курсе?

– В общем-то теперь необязательно. Но за информацию спасибо. – Он привстал и замахал рукой, когда Дороти полезла в сумочку. – Вот еще! Я сам расплачусь, тебе деньги сейчас нужнее.

Иокогама, примерно это же время

– У меня для вас приятные новости – материал скоро прибывает в промежуточную точку. Я сам прослежу за перегрузкой. Вашим людям пора поторопиться...

– Не беспокойтесь, Мацумото-сан, они хорошо знают свое дело и готовы.

– А может быть, не стоит спешить? Подождем, пока построят реактор?

– Мацумото-сан, мы уже все обсудили в свое время, зачем возвращаться по той же дороге? Мы должны успеть, пока еще в живых те, кто помнит Поражение. Через пять лет будет поздно. К тому же, ведь все расходы по добыванию и доставке материала вынесли вы. Отступать сейчас – вам в убыток.

– Не беспокойся, мой мальчик... Родись ты на пятнадцать лет раньше, из тебя вышел бы отличный солдат. Но как ты собираешься убедить правительство принять столь решительный курс?

– Необходимо убедить только Императора... Остальное пойдет само собой...

23 мая, Сингапур, склад э 29

Блейд оставил машину в самом начале Мати-Кампан. Все равно асфальтированная дорога была дальше только на карте: колеса тяжелых грузовиков давно превратили ее в подобие поля битвы под Верденом. По засохшей грязи разведчик дошел до стальных ворот с пожелтевшей уже надписью белилами – "29"; судя по намотанной вместо запора проволоке, их не открывали лет десять. В стороне от этого входа он нашел такую же заржавевшую калитку. Однако, в отличие от ворот, она была приоткрыта. Ричард огляделся и толкнул металлическую створку.

Раздался противный скрежет, на который немедленно откликнулись все окрестные собаки; под этот несмолкаемый аккомпанемент Блейд и вошел внутрь. Прямо за калиткой начинался коридор, метров через десять упиравшийся в фанерную дверь. Больше в скудном потоке света, сочившегося через приоткрытую дверь, разведчик ничего не мог разобрать. Возможно, больше там ничего и не было.

Когда глаза привыкли к полутьме, Ричард продолжил свои исследования. За второй дверью одна за другой располагались две абсолютно пустые комнаты бывшая контора склада. Однако в них можно было заметить признаки пребывания человека: Блейд обнаружил на полу окурок и сумел разглядеть в толстом слое пыли следы – здесь побывали двое, обутые в массивные подкованные башмаки. Он оглянулся – ему совсем не улыбалось ощутить их тяжесть на собственных ребрах.

Пройдя дальше, Блейд попал в собственно склад – пустые бетонные коробки с лужицами черной маслянистой воды на полу, ржавыми запахами старого железного хлама, криками птиц, свившими гнезда где-то под самой крышей. Он осмотрел пол, но давешних следов не обнаружил, вероятно, посетители тут и не появлялись. Постояв немного, Блейд бросил взгляд на выезд к Северному шоссе – там не имелось даже ворот. Делать здесь явно было нечего, и разведчик побрел к своей машине. Оставалось только два дня до прибытия груза.

23 мая, день

Блейд подвел итог, довольно неутешительный: кроме весьма туманной гипотезы о связи похищенного плутония с одним из тайных обществ, у него ничего не было. Впрочем, полный непрофессионализм операции подсказывал, что тут замешаны скорее преступные, чем политические силы. Можно было попытаться задействовать свои связи среди местных мафиози.

Никакой более мудрой мысли ему в голову не приходило, и поэтому он потянулся к телефону.

– Я хотел бы назначить встречу Цветку Жасмина – сегодня, в восемь. – На другом конце провода утвердительно икнули.

Внешне этот диалог напоминал заказ девочки в одном из сингапурских борделей. Если не считать того, что под именем Цветка Жасмина скрывалась дочь одного из самых влиятельных главарей восточно-азиатских "триад".

23 мая, вечер

Он поднимался по скрипучей лестнице, от всей души проклиная навязчивый сервис "мадам", вызвавшейся проводить его до нужной комнаты. Почти наверняка эта туша служила у кого-то информатором; к тому же, один вид этого грузного потного тела, периодически наваливающегося на него отбивал у разведчика всякую потенцию. К счастью, на одной из лестничных площадок "мадам" сцепилась с рассерженным клиентом и вышла из игры. Пользуясь общей суматохой, Блейд проскользнул рядом с шаткими перилами и, наконец, оказался в относительной безопасности.

Нужная ему дверь оказалась незаперта. Он вошел; Мари Вонг сидела на кровати, скрестив стройные ножки в красных бриджах. Насколько Ричард мог разглядеть в полумраке, на ней была того же оттенка красная блузка, копну смоляно-черных волос удерживал металлический обруч. С момента их последней встречи она стала совсем взрослой, и наивно-детское выражение миловидного лица – то, что так привлекало в ней Блейда раньше – исчезло. Но притягательности ее это не убавило, скорее даже наоборот. Черты ее заострились, стали более суровыми – теперь перед ним была двадцатилетняя женщина, готовая, не склоняя головы, встретить любое испытание.

Она поднялась, медленно, по-кошачьи потянулась, потом подошла к двери, повесила что-то на ручку с внешней стороны и повернула ключ в замке.

– Теперь нам не помешают...

Голос ее тоже стал ниже, бархатистей, однако в нем промелькнули нотки усталости. Она сбросила сандалии, опять устраиваясь на кровати.

– Чего стоишь... Садись...

– Блейд поискал глазами, куда бы сесть, но не нашел ничего лучшего, как взгромоздиться на кровать рядом с ней; пружины дряхлого ложа жалобно скрипнули. Прикоснувшись к девушке, он почувствовал, как ее мышцы напряглись под тонкой тканью; спустя секунду она расслабилась.

– У тебя что-то есть ко мне? Какое-то дело?

– При встрече с тобой все дела отходят на второй план...

Она тяжело вздохнула:

– Не надо, а?.. Если бы что-то не стряслось, я бы тебя еще два года не видела. Так что случилось?

– Я должен встретиться с твоим отцом.

– Ты уверен, что повод достаточно серьезный? Его сейчас нет в Сингапуре, и я не знаю, когда он сможет повидаться с тобой, – она сделала паузу. – Я чем-нибудь могу помочь?

– Боюсь, это не спасет меня от встречи с твоим отцом. И дело действительно срочное.

– Ты полагаешь, оно такое важное, что я не должна знать о нем?

– Извини, но это – не мой секрет...

– Тогда я позвоню через пару дней. Возможно, я буду знать что-либо точнее о планах отца. Но мне кажется, что ты все равно мне об этом расскажешь... и скоро! Больше тебе нечего добавить?

– В общем-то, да...

– Конфуций сказал: краткость идет под руку с мудростью. Тогда начинай...

– Что начинать?

– То, за чем сюда другие ходят... Должны же мы соблюдать конспирацию!

Она потянулась куда-то в сторону, и без того скудный свет погас. Он осторожно снял с ее головы обруч: водопад иссиня-черных волос обрушился им на плечи, лица, руки, закрывая, сковывая их друг с другом, отделяя черной пеленой от всего мира. Гладкая щека девушки скользнула по щеке Блейда.

Его большие руки осторожно гладили ее тело, сначала – сквозь воздушный флер ткани, потом начали ласкать нежную кожу. Он словно боялся ощутить перемены, произошедшие за эти годы; но даже такой придирчивый эксперт не мог поставить ей ничего, кроме высшего балла. И тогда место рук заняли губы.

Он чувствовал в волосах девушки терпкий привкус какой-то косметики; его губы спускались по этому водопаду к точеным линиям шеи, в которой, пожалуй, европейского было больше, чем азиатского; потом они задержались в треугольнике хрупких ключиц. Блейд ощутил твердость и напряжение прохладных маленьких грудей, и двинулся проверенным маршрутом к стройной и тонкой, даже для азиатки, талии, стал спускаться дальше, целуя ей спину...

Вскоре он зарылся лицом меж ее ягодиц – тогда как язык его продолжал свое путешествие вниз – и по телу Мари пробежала дрожь. Блейд откинулся на подушки, предоставив ей инициативу и приглашая начать игру; сам он смотрел на происходящее почти отстраненно, как бы со стороны. Он машинально отметил, что за прошедшее время к ее темпераменту добавился опыт; она входила в начальную пору расцвета, в тот период, который у самого Ричарда прошел еще в колледже. Жизнь тогда кажется прекрасной и созданной исключительно для наслаждений... Потом годы и трудности изменят девочку, как изменили его, но сейчас она должна получать все, что захочет.

В пробивающемся откуда-то светлом лучике их тела блестели от пота. Она дышала хрипло и тяжело, но двигалась по-прежнему неутомимо. Ее острые ноготки почти до крови впились в грудь Блейда, когда он понял, что может не выдержать следующего раунда – да и она, пожалуй, тоже.

В момент кульминации девушка откинулась на спину, Ричард напрягся, подавшись вперед, чувствуя всем изнемогающим телом давно не испытанное блаженство. Она вскрикнула и замерла.

Прошло с четверть часа Мари, уже одетая, стояла у двери.