Текст книги "Сокровище Тарна (Ричард Блейд, Cтранствие 5)"

Автор книги: Дж. Лэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Лэрд Дж
Сокровище Тарна (Ричард Блейд, Cтранствие 5)

Дж.Лорд

Сокровище Тарна

СТРАНСТВИЕ ПЯТОЕ

Май – июнь 1970 по времени Земли

ГЛАВА 1

Прозрачная весенняя ночь раскинула над городом темно-синее, расшитое звездами покрывало. Огромные часы на башне Биг Бена пробили три раза, заверяя лондонцев, что время по-прежнему неумолимо движется вперед, и прохладные майские дни вскоре сменит летнее тепло. Город спал – каменный исполин, раскинувшийся на берегах реки, темные здания вздымались к небу, молчаливые, угрюмые и тихие свидетели побед и поражении империи. Лишь в доме номер десять по Даунинг-стрит, массивном сером особняке со стрельчатыми окнами, все еще мерцал свет. В уютном небольшом кабинете, где премьер-министр обычно назначал встречи самого деликатного характера, за овальным, покрытым зеленым сукном столом, сидели трое пожилых мужчин. Голубоватый дымок, поднимавшийся от трубки Дж, клубился в воздухе причудливыми узорами, образуя зыбкие призрачные арабески в стиле позднего барокко.

Подняв рюмку с бренди, премьер-министр сделал Маленький глоток и задумчиво произнес:

– Полагаю, это похоже на смерть... Новая разновидность небытия, после которого человек оживает снова и снова... – Он покачал головой и бросил вопросительный взгляд на своих гостей. – И вы утверждаете, что этот... этот Ричард Блейд... с радостью идет на подобный риск?

Глаза лорда Лейтона сверкнули. Тщедушное тело величайшего кибернетика Великобритании утопало в кресле, пиджак топорщился на спине, обтягивая горб Профессор кивнул головой:

– Без сомнения, сэр. С радостью!

Дж., который был одновременно шефом Ричарда Блейда и его старшим другом и покровителем, откашлялся. У него имелась своя точка зрения по затронутому вопросу.

– Не думаю, сэр, что определение "с радостью" верно отражает суть дела, – заметил он, покачав головой. – Блейд далеко не глуп... Уверяю вас, в ином случае он не стал бы моим лучшим работником после пятнадцати лет трудов на благо Британии и нашей службы. Он красив, обладает острым умом и вполне приличным состоянием, находится в полном расцвете сил и имеет достаточно причин, чтобы дорожить жизнью. Однако он вызвался добровольно. Точнее говоря, Блейд не отказался участвовать в смертоубийственных экспериментах его светлости, – Дж. бросил косой взгляд на лорда Лейтона. – Да, именно так – он не отказался и добровольно пошел на риск. Он полагает это своим долгом перед страной, сэр. – Трубка Дж. погасла, и старый разведчик потянулся за спичками.

Премьер-министр посмотрел на профессора Лейтона, перевел внимательный взгляд на Дж., потом уставился на солидную стопку листков, лежавшую перед ним на столе. Он прижал их пухлой ладонью, словно испугавшись, что исчерканные формулами и непонятными закорючками страницы вдруг вспорхнут в воздух и вылетят в открытую форточку.

– Прекрасно, джентльмены, – премьер слегка усмехнулся в седые усы, невзирая на некоторые разногласия в этом пункте, я готов согласиться с вами обоими. Но давайте попытаемся определить исходные рубежи... – Он звонко щелкнул по краешку хрустальной рюмки, словно хотел подчеркнуть свои слова. Начну с того, лорд Лейтон, что я ничего не понял в той научной белиберде, которую вы представили в качестве отчета. Я юрист и политик, а не ученый, и Бог свидетель – у меня хватает проблем по сию сторону рая и ада! Я совсем не склонен, сэр, тратить средства на изучение странных закоулков космоса или потустороннего мира, в которых блуждает этот ваш Ричард Блейд. И не надо забывать, что...

Лорд Лейтон, способный без всякого стеснения перебить самого Творца, протестующе поднял руку.

– Простите, сэр, ни космогония, ни религия тут ни при чем. Именно это я пытался объяснить в своем докладе. Мы имеем дело не с пространственно-временным континуумом нашей вселенной; речь идет о прорыве в иные измерения. Мой компьютер так изменяет молекулярную структуру мозга и тела Блейда, что он начинает воспринимать миры, о существовании которых мы раньше даже не подозревали.

Премьер-министру, как любому политику, весьма не нравилось, когда его прерывали. Он бросил на лорда холодный взгляд.

– Не сомневаюсь, профессор, что вы пытались объяснить нечто подобное, однако это вам не удалось. Я не понял ничего – и видит Бог, бесполезно подсовывать нормальным людям подобную абракадабру! – премьер раздраженно ткнул пальцем в развесистое уравнение на первой странице доклада – Вот этого я не понимаю, о чем готов сообщить вам, сэр! А теперь, с вашего позволения, я продолжу.

Маскируя усмешку, Дж. принялся снова раскуривать трубку, он чувствовал, что Лейтон тоже постепенно приходит в раздражение. Пожалуй, такому великому ученому не мешало бы проявлять больше снисходительности к людям, чьи мозги не столь совершенны, как у него.

– Этот Блейд – не новичок, как я понял, – продолжал премьер-министр. Кажется, он уже совершил четыре таких путешествия?

Лорд Лейтон молчал, его маленькие глазки, янтарно желтые, как у льва, полузакрылись. Можно было подумать, что он обиделся, но Дж. знал, что это не так. Просто мысли гения блуждали где-то возможно, в будущем, отдаленном на пару веков. Поэтому Дж. ответил на вопрос сам.

– Да, сэр, он переносился в Альбу, Кат, Меотиду и Берглион. Первый раз все вышло случайно. Какая-то ошибка в компьютерной программе... В остальных случаях мы действовали сознательно. Ну, а теперь... Собственно, потому-то мы здесь, сэр.

– Да, вы здесь, и вам нужна моя подпись, карт-бланш, а еще – еще пара миллионов фунтов! – саркастически заметил премьер-министр, вороша стопку бумаг.

Тишина. Профессор совсем закрыл глаза и Дж. понял намек. Пришла его очередь действовать – чего и следовало ожидать, как только вопрос коснулся денег. Его милость лорда Лейтона подобные мелочи не интересовали – если было кому ими заняться.

Не сводя глаз с премьер-министра, Дж. выколотил трубку и снова набил ее крепким матросским табаком.

– Да, сэр, примерно так. Ваша подпись, карт-бланш и пара миллионов без лишних вопросов в Парламенте. Что бы вы ни говорили, сэр, я думаю, вам ясно, насколько важен наш проект. Сейчас только четыре человека знают о нем – мы трое и Ричард Блейд. Но если мы собираемся двигаться дальше, если мы захотим понять и использовать то, что уже принес Блейд – и что он еще принесет из своих странствий, нам потребуется много народа. А это означает, что нужно обеспечить секретность всего предприятия. Нелегкая работа, сэр, но я с ней справлюсь. Однако она требует денег.

Скользнув взглядом по объемистой стопке листов, премьер-министр отпил глоток из своей рюмки и медленно произнес:

– Деньги... Деньги я, возможно, достану. Существует фонд – во всяком случае, я надеюсь, что еще существует – тот, который создавался во время войны... – он устало улыбнулся Дж. – Ну, вы, вероятно, слышали о нем... Правительству нужны неподотчетные средства – это диктует обычный здравый смысл, а не только вопросы секретности. Если я выступлю в Парламенте и попрошу денег на такой... такой проект, меня, скорее всего, засадят в сумасшедший дом.

Глаза лорда Лейтона раскрылись.

– Значит, деньги мы получим. А карт-бланш?

На секунду премьер замолчал. Его рюмка опустела, но он не потянулся к графину, чтобы вновь наполнить ее. Задумчиво наморщив высокий, в залысинах, лоб, он снова постучал ногтем по краю бокала и в воздухе на миг повисла тонкая звенящая нота.

Премьер-министр поднес к глазам листок и прочитал:

– "Проект использования иных измерений". Хммм... – протянул он. Итак... Что вы предлагаете... Возможность оттока излишков населения... Колонизация – вместо или в дополнение к колонизации Луны и планет... Довольно отдаленные перспективы, джентльмены. Что еще? Телепортация на Землю ценных минералов... это уже кое-что. Хммм... Возможность культурного обмена? Признаюсь, я не совсем понимаю, что это значит.

В желтых глазках Лейтона сверкнул огонек.

– Это значит, сэр, примерно следующее, чем больше мы знаем о нашей вселенной, тем меньше вероятность, что она взлетит на воздух. Или провалится в ад. Вот что это значит.

Теперь министр читал про себя. С невольным сочувствием Дж. наблюдал за ним – пожилым усталым человеком, взвалившим на плечи груз забот о распадавшейся империи. Старый разведчик сам с трудом верил в эту фантастическую историю. Даже сейчас, когда наступила эпоха научных чудес, что сыпались на людские головы словно из рога изобилия! Дж. принадлежал к другому поколению и знал об этом. Молодой человек из яйцеголовых, ознакомившись с идеей Лейтона, возможно лишь бы зевнул: "Ну и что мол, такого? Стоит ли устраивать шум?" Что касается Дж., то он надеялся вот-вот проснуться.

Закончив читать, премьер бросил бумаги на стол и направился к ореховому секретеру в углу комнаты. Он вытащил чистый лист и начал что-то писать; Дж. заметил широкий размах подписи. Получили! А получив ЭТО, они получат и свои миллионы!

Дж. оказался совершенно неподготовленным к последующему ритуалу – хотя его предупреждали, что у, премьера странное чувство юмора, часто недоступное пониманию окружающих. Министр зажег стоявшую на секретере свечу, поднял ее и вернулся к столу, за которым расположились его гости. Он расстелил лист на зеленом сукне, капнул горячий воск под своей подписью и прижал к застывающей беловатой массе печатку золотого перстня, блестевшего на указательном пальце его левой руки. Совершив сей торжественный акт, он подмигнул Лейтону и Дж., которые с интересом наблюдали за его манипуляциями.

– Немного таинственности не повредит, верно, джентльмены? Наше дело попахивает средневековьем – странствия в мир духов, колдуны-алхимики, магия и все такое... Но я думаю, лорд Лейтон защитит нас от посягательств Сатаны. – Он протянул Дж. лист плотной бумаги, на котором красовалась его подпись и печать. – Возьмите, сэр. Я полагаю, что к этому документу отнесутся с должным почтением в любом уголке Британской империи – или того огрызка, что от нее остался. Кроме, может быть, Уэльса и горных районов Шотландии. Надеюсь, вы не планируете вести работы в Африке или Индии? – его улыбка стала кислой.

Профессор поднялся, принял у Дж. бумагу и быстро прочитал текст.

– Спасибо, сэр, – сказал он, довольно кивнув. – Именно то, что нам надо. Плюс пара миллионов, конечно. Спокойной ночи.

Ею милость направился к выходу, покачивая горбом и приволакивая ногу; походка его, из-за перенесенного в детстве полиомиелита, напоминала передвижение краба. Но сейчас это был краб, ухвативший лакомый кусок. Не сказав больше ни слова, он покинул комнату.

Дж. проявил больше вежливости, прощаясь с хозяином Он даже попытался отчасти искупить бестактность Лейтона.

– Профессор очень устал, сэр. Слишком много работы... И потом, эти непрерывные боли...

Премьер министр движением руки прервал шефа МИ6А.

– Вы, кажется, хотите извиниться за него? Зря, совершенно зря. Будь у меня такая голова, я бы... Ладно, не важно. Нам остается только смириться с его манерами, – премьер пожал плечами, задумчиво глядя на плясавшие в камине языки пламени. – Желаю успеха. Но если все это было шуткой, розыгрышем, тогда помоги нам всем господь. Я увяз в этом деле так же глубоко, как и вы оба. – Он поднял со стола стопку листов, взвесил на ладони и швырнул в огонь.

Когда Дж. уже перешагнул порог, премьер-министр внезапно окликнул его. Старый разведчик повернулся.

– Мне хотелось бы увидеть этого Ричарда Блейда. Попозже, в подходящий момент. Должно быть, интересный парень этот странник по чужим мирам... По сравнению с его подвигами полеты в космос – просто разминка для бойскаутов, верно?

Дж. кивнул и улыбнулся.

– Совершенно верно, сэр. Ричард и в самом деле необычный человек... очень сильный, уверенный в себе... – Он вежливо склонил голову: – Спокойной ночи, сэр.

* * *

В эту самую минуту Ричард Блейд отнюдь не производил впечатления уверенного в себе человека, его покидала женщина.

Минуло с полчаса, как они в последний раз занимались любовью в полумраке уютной спальни небольшого домика в Дорсете. Блейду, заранее предупрежденному о разрыве, наслаждение казалось томительным, горько-сладким, как запах увядающей орхидеи. Он не хотел расставаться с Зоэ, он был влюблен в нее, и это чувство становилось сильнее с каждой встречей. Несомненно, Зоэ Коривалл отвечала ему взаимностью.

Именно поэтому она и покидала его.

В распахнутое окно вливался прохладный ночной воздух, наполняя комнату ароматом тюльпанов, запахом цветущего боярышника и дикого тимьяна. Где-то сонно заговорила кукушка, серебряный серп месяца окрасил аметистовым цветом воды Ла-Манша. Блейд лежал на широкой смятой постели и наблюдал, как одевается Зоэ. Она хотела отправиться в Лондон не дожидаясь утра.

Блейд, обнаженный, походил на огромную темную кошку, раскинувшуюся на белой простыне. Тело его, только что отдавшее немало энергии, казалось спокойным – но в мыслях спокойствия не было. Человек, никогда не видевший его в движении, не сумел бы оценить мощь этих массивных плеч, каменную твердость бедер, стремительную силу огромного мускулистого тела. Он обладал изумительно пропорциональным сложением, вполне соответствующим его шестифутовому росту, и Зоэ, художница, часто рисовала своего возлюбленного обнаженным.

Они много чем занимались обнаженными, он и Зоэ. А теперь она его покидала.

Блейд ни секунду не сомневался в серьезности ее намерений. Зоэ была сильной женщиной, у которой слова не расходятся с делом – особенно сказанные так спокойно и холодно, как в этот вечер.

Он лениво наблюдал, как она натянула длинные черные чулки, пристегнув их к подвязкам на белых бедрах. К коже Зоэ, нежной и молочно-белой, не приставал загар; она старалась держаться подальше от солнца и выглядела словно блестящая мраморная статуя Афродиты. Не в первый раз Блейд думал о том, понимают ли женщины – порядочные женщины, такие, как Зоэ – какой возбуждающий эффект производит сочетание черного и белого. Вероятно, нет, решил он. Где-то ему доводилось читать, что представительницы прекрасного пола не реагируют на психологические стимулы так сильно, как мужчины. Для них большую роль играет прикосновение, тактильная близость. Блейд вздохнул, подавляя желание. Зоэ не позволит дотронуться до себя. Нет, больше никогда так она сказала...

Кружевные трусики, скользнув по длинным крепким ногам, скрыли поясок с подвязками. Зоэ нагнулась, пряча в чашечки бюстгальтера свои маленькие острые груди, и Блейд увидел их отражение в зеркале трюмо. Он ощутил физическую боль; волна нового желания стремительно нарастала в его жаждущем теле.

– Зоэ... – прохрипел он.

Она просунула голову и руки в синее льняное платье, потом расправила его и потянулась за черепаховым гребнем, инкрустированным серебром. Занимаясь прической, она следила за Блейдом в зеркале.

Блейд протянул руку к пачке сигарет на ночном столике, чиркнул зажигалкой и, выдохнув дым, снова повторил:

– Зоэ...

Сейчас она занималась губами – наносила едва заметный слой бледной помады. Она не любила яркие цвета, ее губы сами по себе были сочными, алыми... Губы, которые он так часто целовал...

– Зоэ...

– Да, Дик? – она промокнула рот салфеткой.

– Ты все обдумала? – голос его стал хриплым. – Ты понимаешь, что делаешь? Ты действительно хочешь уйти от меня... бросить прямо сейчас?

Зеркало донесло призрак ее улыбки.

– Да. Да, Дик. Я все обдумала, я знаю, что делаю, но я совсем не хочу покидать тебя.

– Женская логика – это ее полное отсутствие, – нахмурился Блейд. – Ты любишь меня и не хочешь уходить – однако уходишь. Это больше, чем может понять мужчина.

Зоэ покрутила ступней, пристально разглядывая чулок. Ее милое подвижное личико с широко расставленными глазами и пухлым ртом оставалось безучастным. Она смотрела вниз и в сторону, избегая встречаться взглядом с Блейдом; он не должен видеть даже намека на слезы в ее глазах. Леди – а Зоэ, несомненно, являлась леди, – не плачут в такие моменты.

– Мы уже обсуждали это, Ричард. Прошу тебя, не начинай все с начала. Давай попрощаемся и... и... и потом ты отнесешь в машину мой чемодан.

Блейд, раздраженный, вскочил, натянул брюки и босиком направился во двор к ее "фиату" с чемоданом в руке. Лунный свет играл на его смуглых плечах.

Зоэ шагнула во двор. Позже Блейд подумал, что она сделала все очень ловко, будто отрепетировала заранее. Она не прильнула к нему, не дала возможности вымолвить слово – только легко и быстро коснулась губами его щеки. "Будь счастлив, дорогой", – услышал он, и в следующий миг Зоэ уже была в машине. Она грациозно подобрала ноги, одернула юбку и уехала.

Блейд мрачно наблюдал, как красные точки задних огней "фиата" проплыли по переулку и исчезли на повороте за стволами тисов. Он слышал, как прошуршали по гравию колеса маленького автомобиля, потом машина выехала на автостраду, взревел мотор и звук начал стремительно удаляться.

Прощай, Зоэ. Будь счастлива.

Он вернулся в домик, швырнул брюки на пол и снова растянулся на кровати: ложе теперь казалось ему слишком широким и пустым. Запах ее духов деликатным напоминанием плавал в воздухе.

Блейд закурил новую сигарету и уставился в потолок. Через минуту он начал ругаться – тихо, едва шевеля губами, словно читал про себя молитву. Еще через пять минут он иссяк и почувствовал себя лучше.

Ничего не поделаешь, думал он, абсолютно ничего. Работа есть работа, и долг есть долг. И то, и другое важнее личных переживаний. Даже важнее любви.

Именно в этом и был камень преткновения. Как честный человек, отвечающий за свои слова, Блейд не мог сказать Зоэ того, что она так жаждала услышать – что он любит ее и хочет на ней жениться.

В этот вечер они спорили больше часа и под конец девушка с почти шокирующей откровенностью заявила:

– Ты пропадаешь на недели, на месяцы, Ричард, – и никогда ни слова объяснения. Ты неожиданно исчезаешь, потом так же неожиданно появляешься... А я... я должна радоваться твоему возвращению и начинать все с того места, на котором мы остановились прошлый раз. Больше такого не будет, Ричард! Во всяком случае – со мной!

Объяснять что-либо было бесполезно. Присяга и закон о государственной тайне связывала Блейда по рукам и ногам. Он не имел права заикнуться даже о причинах, по которым не может давать какие-либо объяснения. Он прятался от ее вопрошающих глаз в молчание, лесть, секс.

Но, в конечном счете, не помог даже секс.

– Ричард, я нормальная женщина. Я хочу иметь мужа, семью, дом, какую-то определенность в жизни. И больше всего я хочу знать, где пропадает мой муж и когда он вернется домой – по крайней мере, вернется ли он вообще. Ты знаешь, Ричард, я никогда не проявляла любопытства к тому, чем ты занимаешься, но чувствую, это опасно. Даже не просто чувствую – уверена. И можешь ли ты обещать, что всегда сумеешь вернуться?

Нет, этого он не мог гарантировать.

– Я люблю тебя... люблю всем сердцем, но мне мало одной любви. Ты должен понять... И я решила, Ричард. После этого уик-энда я больше не стану встречаться с тобой.

Теперь уик-энд закончился, и Зоэ уехала.

На следующее утро настроение Блейда оставалось по-прежнему мрачным, так что звонок Дж. пришелся как нельзя кстати. По своему обыкновению шеф начал издалека, потом намекнул, что был бы рад видеть "дорогого Ричарда" в Лондоне. Блейд запер дверь своего домика, швырнул чемодан в свой "МГ", включил мотор и с ревом помчался по автостраде. Быстрое движение успокаивало его.

Дж. ждал его в маленьком кабинете мрачноватого здания, затерянного в переулках Сити. К своему изумлению, Блейд сумел запарковаться на Барт Лэйн; после часовой беседы они с Дж. вернулись к "МГ" и поехали в Тауэр к Лейтону.

По дороге в основном говорил Дж. – высокопарным и сухим языком истэблишмента, который превосходно маскировал его острый, проницательный ум. Блейд был занят тем, что пытался переварить новости. Итак, их операция окончательно приобрела официальный статус и поддержку премьер-министра вместе с солидным финансированием. Блейд подумал, что вряд ли это имеет для него большое значение – как и присвоенный проекту год назад код высшей секретности; в конечном счете, ТУДА он отправлялся один и вряд ли благословение премьер-министра могло спасти его.

– Я присмотрю за твоей машиной, мой мальчик, – жужжал над ухом баритон Дж. – Лейтон не знает, сколько времени займет твой очередной визит, а если и знает, то не говорит мне. Но все будет в порядке, не волнуйся. Я позабочусь обо всем.

Блейд скрыл насмешливую улыбку. Кажется, Дж. занервничал – гораздо больше, чем он сам – и понес чепуху, чтобы снять напряжение.

В Тауэре ничего не изменилось. Как всегда, рослые охранники провели их сначала по старому зданию, потом вниз по многочисленным лестницам к большому, обшитому бронзой лифту. Здесь Дж. распрощался с Блейдом, похлопав его по плечу; затем бронзовые двери сомкнулись и лифт упал вниз – так быстро, что разведчика начало слегка подташнивать.

Лорд Лейтон ожидал его в ярко освещенном вестибюле. Одернув белый халат, нелепо топорщившийся над горбом, старик улыбнулся Блейду; зубы его были желтыми от никотина, глаза покраснели от недосыпания. Блейд шагнул в вестибюль, и кабина взлетела вверх.

Ухватив за руку своего посетителя, старый ученый впился в него пристальным взглядом.

– Итак, мой друг, я надеюсь, Дж. рассказал вам о последних новостях? О том, что наше положение несколько изменилось?

Блейд кивнул.

Лейтон удовлетворенно хмыкнул и скользнул в сторону своей скачущей крабьей походкой. Блейду показалось, что горб его светлости стал еще больше, лицо еще бледнее, но он постарался прогнать такие мысли. Он проследовал за Лейтоном знакомым путем, который ему уже доводилось проходить дважды – через вестибюль и огромный зал, где гудели и перемигивались компьютеры, беседуя о своих компьютерных делах.

Лейтон пренебрежительно махнул на них похожей на клешню рукой и рассмеялся.

– Устаревший хлам! Два миллиона фунтов, Ричард, – это означает новое оборудование и новую работу.

Блейд переоделся в том же крохотном кабинетике, обмотав вокруг пояса кусок льняной ткани. Правда, до сих пор набедренная повязка исчезала, когда компьютер переносил его в другое измерение – в Альбе, Кате, Меотиде и Берглионе он оказался нагишом. Блейд улыбнулся. Его шеф как-то заметил, что он появлялся в новых мирах обнаженный, как Адам в эдемском саду. Правда, ледяная пустыня Берглиона не слишком напоминала райские кущи...

Он вспомнил, как барахтался в обжигающем снегу, и его улыбка несколько поблекла. До сих пор он не нашел ни рая, ни Эдема, – скорее, наоборот.

У лорда Лейтона все уже было готово. Блейд привычно шагнул в стеклянную клетку, высившуюся на площадке в недрах гигантского компьютера. Его светлость покрыл его тело мазью и стал закреплять электроды. Тонкие провода заканчивались блестящими змеиными головками контактных пластин; сгруппированные в жгуты, они исчезали в отверстиях на пульте машины...

Во время первого путешествия Блейд нервничал – последствия эксперимента тогда не мог предугадать никто. В последующих случаях он был слегка возбужден. Теперь же обычная уравновешенность и спокойствие не покидали его ни на секунду. Более того, он понял, что с нетерпением ожидает перехода.

Лейтон закончил возиться с электродами. Старик поглядел на Блейда, сидевшего в кресле и так опутанного проводами, что он напомнил попавшего в плен Гулливера, и улыбнулся.

– Еще раз повторю, Ричард, что вам не надо ничего специально запоминать. Лучше даже не пытаться этого делать. Компьютер трансформирует клетки вашего мозга, повышая их способность к запоминанию. Информация будет регистрироваться подсознательно; придет время – вы все вспомните и расскажете.

Блейд послушно кивнул.

Профессор повернулся к рубильнику за спиной и положил руку па рифленую рукоять.

– Я еще не решил, когда послать сигнал возврата. Тут возникает довольно непростая ситуация... Я как раз начал серию новых вычислений... надо установить оптимальный срок ваших странствий. Но помните, Ричард, вы не должны волноваться из-за этого. Я верну вас обратно. Обязательно верну! Лишь бы вы остались в живых...

Что-то похожее на привязанность мелькнуло в его потемневших янтарных глазах. Блейд подумал, что впервые видит такое выражение на лице Лейтона; раньше ему казалось, что профессор без колебаний променяет все человечество на один-единственный компьютер.

– Вы готовы, Ричард?

– Включайте!

Лорд Лейтон потянул рукоять рубильника.

ГЛАВА 2

Ричард Блейд открыл глаза. Огромные горы маячили перед ним, их зазубренные вершины непостижимым образом впивались в его плоть, рассекая тело словно клинки кинжалов. Горы? Откуда тут горы? Он застонал, пошевелился, с глаз спала пелена, и ощущение перспективы вернулось к нему. Нет, не горы. Щебень, рваные обломки камня с кулак величиной. У него раскалывалась голова, но боль была знакомой, привычной. Она возникала каждый раз, когда компьютер Лейтона перебрасывал его в Измерение Икс. Блейд ненавидел ее.

На сей раз у боли был особенный привкус. Виски ломило, как после похмелья – жуткого похмелья, нечасто посещавшего Блейда. Словно после той ночи, когда они с Регги Дрейком накачались ракии, отпраздновав удачно проведенную операцию в Стамбуле. Регги, бедняга... Его давно уже нет в живых. А он, Блейд, отправился теперь... куда? Дьявол! Проклятый компьютер опять зашвырнул его в какую-то дыру! Где он очутился на этот раз? Одним из главных недостатков экспериментов его светлости, по мнению Блейда, была абсолютная непредсказуемость конечного пункта переброски. Он мог очутиться в раю или в чистилище, последнее, правда, казалось ему более вероятным.

Боль постепенно утихла, он почувствовал себя лучше, но продолжал лежать неподвижно, с закрытыми глазами. Ему некуда было спешить. По опыту предыдущих путешествий Блейд знал, что медленное, постепенное внедрение в новый мир являлось самым надежным способом выжить. На миг его охватило тоскливое чувство потерянности, полного одиночества, почти отчаяния. Он один – один против целого мира, неведомого, опасного... Но это ощущение тоже не было новым, Блейд знал, что оно пройдет.

Он снова открыл глаза, медленно встал и огляделся. Под его ногами тянулся склон неглубокой впадины, засыпанный камнями и щебнем; внизу отливала ржавчиной поверхность водоема, края ямы заросли кустарником. Блейд повернулся спиной к воде и шагнул в кусты.

– Ярго! Сюда, Ярго! Какой же ты тупица! Нет, не туда, сюда! Тяни волокушу сюда!

Инстинктивно Блейд опять укрылся в яме. Быстрота реакции – одно из главных его достоинств – не раз выручала разведчика за полтора десятка лет опасной службы. Он опустился на колени, приподнял голову и прислушался. Спустя минуту голос возник снова, на этот раз в нем было легко различить одобрительные интонации.

– Вот так, Ярго! Поставь сюда! Чтобы утром их сразу же забрали. Молодец, хорошая скотинка!

Блейд оставался на коленях. Голос начал удаляться.

– Хорошо, Ярго, достаточно с этой полосы. Остальное не созреет до завтра. Забирай волокушу, отправляйся в дальний конец и перевези мейн сюда. Ты должен управиться за два минихроноса.

Блейд одновременно отметил несколько моментов. Его мозг, превосходно тренированный, подавил возбуждение и теперь сортировал и классифицировал факты с поразительной легкостью, которая привела его в состояние некоторой растерянности. Он никогда не слышал подобной речи, однако легко понимал ее. Собственно говоря, доносившийся издалека голос не пользовался обычными словами, этот язык походил на странную мелодию из посвистываний, щелчков и жужжаний. С таким способом общения Блейду еще не доводились сталкиваться. Тревожный импульс, предвестник опасности, возник в его сознании. Он решил действовать предельно осторожно. Его рот пересох, почувствовав жажду, Блейд неслышно подполз к луже на дне впадины. Красноватая вода на вкус была сильно минерализованной.

Наступила тишина. Напившись, он запрокинул голову и бросил первый взгляд на небеса этого мира. Ни солнца, ни луны, ни звезд, ни даже облаков от горизонта до горизонта распростерлась матовая, слабо опалесцирующая молочная пелена. Он с тревожной настойчивостью вглядывался в пространство. Почти никаких изменений цвета, никаких оттенков, переходов. Ни одной птицы в вышине. Безветрие. Тепло – несмотря на полную наготу. Внезапно дрожь пробежала по телу Блейда. Подсознательно он понял, что небо здесь всегда было таким. Сумеречным... Мир вечных сумерек.

Он нагнулся и поднял большой камень с зазубренным краем. Оружие. Ему нужно оружие. Потом поглядел вниз, на свои ноги, и усмехнулся – набедренная повязка исчезла. Крепки сжав камень, он стал карабкаться по откосу к полосе кустов.

Являлись ли эти насаждения искусственными? Невысокий приземистый кустарник, на ветвях которого росли черные ягоды, окружал яму плотным кольцом двенадцатифутовой ширины. Блейд продирался сквозь эту живую изгородь, острые шипы впивались в плоть, царапали кожу. Он достиг края зарослей, осторожно высунул голову и огляделся.

Перед ним расстилалась огромная плоская равнина, разбитая на квадраты полей хорошо накатанными дорогами. Вдалеке, почти у самого горизонта, темнели купола каких-то зданий. На ближайшем поле Блейд увидел мерно склонявшиеся над посадками фигуры. Вначале ему показалось, что он различает силуэты мужчин и женщин, присмотревшись, он понял, что ошибся. Он не мог дать точного определения этим существам. Их походка и движения не напоминали человеческие – одни перемещались согнувшись, другие ползли чуть ли не на четвереньках. Непрерывное бессвязное бормотание, которое доносилось до его ушей, не походило на нормальную речь. Блейд заметил, что не может разобрать ни слова – в отличие от странного голоса, который он слышал несколько минут назад.

От группы работающих отделилась темная фигура, Блейд напряженно следил, как она приближается к краю поля. Неужели его заметили? Он покрепче сжал камень. Нет, пожалуй, нет, решил он. Укрытие было превосходным и существо, которое шло к нему, вряд ли подозревало, что кто-то прячется в кустах.

Он начал внимательней изучать это создание. Невысокая прямая фигура отличалась от прочих работников, и Блейд с облегчением заметил, что она походит на человеческую. Несомненно, это было разумное существо. Мужчина! Женщина?

Разведчик нахмурился. Что-то здесь казалось странным, почти неестественным. Человек – так Блейд решил называть его – был обнажен, как и он сам. Но какого пола эго создание? Почему-то он затруднялся определить этот важный признак. Очертания тела казались округлыми, плавными, женственными, однако грудь была плоской. По мере приближения странного существа Блейд слышал все яснее и яснее, как оно говорит само с собой – на том же птичьем языке, который непостижимым образом вдруг стал ему понятен.