Текст книги "Наследство Бар Ригона (Первое Айденское странствие)"

Автор книги: Дж. Лэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Блейд повернул голову и мигнул Чосу.

– Этого... тощего... Под плети!

– Клянусь молнией Шебрет, хозяин, он расколется после пятого удара! заметил Чос, направляясь к трепещущей жертве.

Но он ошибся. Плеть просвистела только три раза, и Вик Матуш отдал концы. Несомненно, разрыв сердца. И, несомненно, от страха. Вот только кого больше боялся шпион – своего разгневанного хозяина или бар Савалта?

* * *

Да, Ричард Блейд мог быть доволен – и своими достижениями, и приятным обществом красавицы сестры, мудрого бар Занкора и неутомимого собутыльника Ильтара, и тем, с какой проницательностью он разыскал чертополох в собственном палисаднике. Однако доволен он не был, ибо таково свойство человеческой природы – не удовлетворяться достигнутым. И к Ричарду Блейду это относилось в гораздо большей мере, чем к любому другому. В частности, коли уж вспоминать о чертополохе, то выдернут он был слишком грубо и поспешно; теперь предстояло копаться в земле, выискивая остатки корешков.

Смущали Блейда и кое-какие обстоятельства, связанные с бар Занкором и Лидор. И если он намеревался в скором времени прояснить ситуацию с целителем, то отношения с сестрой представляли гораздо более тонкую материю. Она была слишком красива! Слишком красива для того, чтобы Блейд с чистой совестью мог испытывать к ней братские чувства. Он их и не испытывал. Он чувствовал нечто другое, совсем другое.

Поведение же самой Лидор представлялось крайне загадочным. Казалось, таинственным образом изменившееся лицо брата и его странная забывчивость (тут, правда, дело спасала история о кулаках Рата) должны были пробудить в девушке подозрения. И она, несомненно, что-то подозревала – Блейд чуял это всеми своими костями. Но Лидор отнюдь не избегала его; скорее наоборот. Она старалась проводить с ним как можно больше времени – фактически все время, какое оставалось у него после занятий с осской сотней, поучительных бесед с бар Занкором и тренировок с Ильтаром, продолжавшим натаскивать кузена в хайритском боевом искусстве.

Когда Блейд исследовал замок – под благовидным предлогом реставрации вышибленных Ратом воспоминаний, – она вызвалась сопутствовать ему и, натянув темную полотняную тунику, лазила вместе с братом по пыльным чердакам, мрачным подвалам, стенам, башням, бесчисленным лестницам, залам и переходам. Иногда она останавливалась в каком-нибудь закутке – вроде странного тупика, которым заканчивался подземный коридор под западной Садовой стеной (они-таки нашли там древний тоннель!) – и говорила нечто этакое: "А помнишь, Рахи, когда тебе исполнилось десять, а я была совсем крошкой, ты потащил меня в путешествие по подвалам... и мы чуть не заблудились... Помнишь, как разгневался отец?"

Конечно, Блейд не помнил ничего, и она это видела. Однако это не повергало девушку ни в печаль, ни в недоумение – весело рассмеявшись, она целовала Блейда в щеку или прижималась к его плечу, не подозревая о бурях, грохочущих в душе ее мнимого брата.

Сейчас Блейд сидел в библиотеке, наедине с бутылкой вина, и разглядывал свой трофей, обнаруженный вместе с Лидор в результате трехдневных розысков. То был кинжал старого бар Ригона; покойный Вик Матуш засунул его внутрь чудовищного пергаментного свитка, описывающего славные деяния Ардата Седьмого, – в полной уверенности, что никто и никогда не прикоснется к этой нуднейшей хронике двухсотлетней давности.

Лидор, сделав первый глоток вина из его чаши – чтобы отметить успешное завершение поисков, – тактично удалилась, оставив брата изучать семейную реликвию. Блейд вытащил кинжал из кожаных, с серебряными накладками ножен и осмотрел их. Ничего интересного, если не считать превосходной гравировки по серебру – на каждой из шести накладных пластин изображалось какое-нибудь мифическое чудище. Возможно, и не совсем мифическое; встретиться с такими тварями страннику не хотелось бы.

Вздохнув, он сунул ножны в горлышко вазы-раковины, подарка Арьера, украшавшего сейчас стол, и провел пальцем по клинку. Хорошая сталь, и размер подходящий, двенадцать дюймов – как раз хватит, чтобы воткнуть под левое ребро и достать до сердца. Лезвие, однако, казалось девственно чистым; если старый Асруд и пользовался им по назначению, то в давние, очень давние времена. Сколько помнила себя Лидор, ее отец всего лишь нарезал этим клинком мясо на своей тарелке. У Блейда не было оснований ей не верить.

Однако Асруд дорожил этой вещью. И не любил, когда ее трогали! Что это – старческая причуда, привычка к чему-то знакомому, всегда находившемуся под руками, или здесь кроется нечто большее?

Блейд снова вздохнул и приступил к изучению рукояти. Серебряная, как и следовало ожидать. Камни, мелкие рубины или гранаты, заделаны глубоко, чтобы не давить на ладонь. На конце – украшение: миниатюрная, сплющенная с боков головка демона с длинным носом и выступающими зубами. Здесь рукоятку охватывало тонкое кольцо, не больше десятой дюйма в ширину – будто на демона надели ошейник.

Задумчиво отхлебнув вина, Блейд безрезультатно попытался покрутить колечко, но оно явно было заделано намертво. Он нажал на каждый из дюжины камней – с тем же успехом. Потом осмотрел сочленение клинка и рукояти и поскреб это место ногтем. Никаких хитростей! Нижняя часть лезвия была залита в рукоятке свинцом – обычная примитивная технология крепления клинка, с которой он встречался не раз.

Бутыль из темного мутного стекла опустела наполовину, не приблизив его к разгадке секрета. Взглянув на нее, Блейд вдруг хлопнул себя по лбу и, подойдя к одной из стенных полок, начал копаться среди чистых свитков из пергамента и тонко выделанной рыбьей кожи. Где-то здесь он видел... Вот! Вот она! Он с торжеством вытащил из-за чернильного прибора грубую лупу. Эти айдениты просто молодцы! Уже шлифуют стекло... Кажется, бар Занкор говорил, что у некоторых флотских капитанов есть подзорные трубы...

Взяв со стола кинжал, он подошел к окну. Был ранний вечер; солнце, висевшее над западной Садовой стеной, еще давало вполне достаточно света. Блейд поднес лупу к голове маленького дьявола и увидел то, что он искал с таким упорством: на длинном серебряном носу и клыках были царапинки, в которых просвечивал другой, более темный металл. Железо!

А железо, как известно, гораздо прочнее серебра и лучше подходит для ключей. Особенно к неподатливым замкам.

* * *

– Рахи? – Блейд резко обернулся; в дверях стоял бар Занкор. – Так и думал, что найду тебя здесь, – с удовлетворением произнес целитель, шагнув в комнату. Он заметил в руках у Блейда лупу, и глаза его блеснули. Кажется, носитель тайны сделал шаг к ее разгадке?

Блейд неторопливо отошел от окна, бросил на стол кинжал и прозрачное выпуклое стекло в бронзовой оправе, потом достал из шкафчика вторую чашу. Пришло время выяснить кое-какие детали, а вино, как известно, развязывает языки. Особенно старикам.

Старикам? Он поймал себя на мысли, что Арток бар Занкор был на год моложе его – не Рахи, конечно, а того настоящего Ричарда Блейда, чье тело сейчас распростерлось в ледяном саркофаге под башнями Тауэра. А ведь в той, земной, жизни он вовсе не считал себя стариком! Но Земля – это Земля, а Айден – это Айден. Другой мир, другая эпоха, другие точки отсчета. Здесь бар Занкор был для него стариком.

– Присядь, досточтимый, – он подвинул кресло, налил вина в массивную бронзовую чашу, – Почему ты зовешь меня носителем тайны? Хранитель – это было бы точнее.

Бар Занкор неторопливо отхлебнул глоток и покачал головой.

– Нет. Хранитель посвящен в тайну, ты же только носишь ее в себе, не ведая ни смысла ее, ни цели. Ни собственного предназначения.

– Так просвети меня, мудрейший Арток, – Блейд поиграл кинжалом, наблюдая, как блики струившегося из окна света стекают по лезвию. – Только не забудь объяснить, каким образом свиток пергамента, исписанный твоей рукой, попал на стол к бар Савалту...

Похоже, это замечание не смутило целителя – как и многозначительный блеск кинжала старого Асруда. Он снова пригубил вино и спокойно произнес:

– А ты можешь объяснить, каким образом я узнал твое второе имя, Эльс? И почему ты попал на садру – в невеликом, но вполне достойном чине октарха? Вместо пыточной камеры или рудников в Восточных горах?

– Ты видел отца, – с уверенностью внезапного прозрения сказал Блейд. – Ты говорил с ним незадолго до его смерти!

– Да... И сказал ему достаточно, чтобы он мне поверил. Вот откуда я знаю имя, которое дала тебе мать... Что до всего остального, – бар Занкор щелкнул по краю чаши, и она отозвалась тихим протяжным звоном, – то ты должен понять: ничего в мире сем не дается просто так, даром... особенно сановником, охраняющем богатства и спокойствие империи. Пришлось вступить с ним в связь... дать кое-какие обещания... правда, весьма неопределенные. А как иначе я смог бы переговорить с Асрудом? Мы, Ведающие Истину, умеем многое, Эльс, и нас ценят... очень ценят... Но проходить сквозь стены мы не умеем. И не можем спасти человека, навлекшего гнев самого императора...

Арток бар Занкор поднялся, ссутулив плечи и будто став сразу же меньше ростом, и начал расхаживать по просторной комнате. Блейд в напряженном ожидании следил за ним.

– Не знаю, рассказывал ли тебе отец... а если он что и говорил, то помнишь ли ты сейчас его слова... – целитель в задумчивости опустил голову, потом бросил на Блейда быстрый взгляд. – Скажи, Рахи, ведаешь ли ты, почему Айден, и Ксам, и Страны Перешейка, и государства Кинтана... все властители известного нам мира... почему они ищут путь на Юг?

Блейд пожал плечами. Целитель спросил о том, что он сам хотел бы знать.

– Там – обетованные земли... Там – счастье, покой, свершение желаний...

– Свершение желаний... Ха! – старик резко выдохнул воздух. – Там власть, Рахи! Безраздельная власть над всем обитаемым миром! Там – сила, добрая или злая, никому не известно... Там – долголетие... возможно бессмертие... Да, в каком-то смысле все это – свершение желаний любого из властителей... Вот что такое Юг – для них!

– Но почему?

В нетерпеливом ожидании Блейд уставился на бар Занкора. Остановившись у стола, целитель плеснул в чашу рубиновой влаги и смочил горло, потом повернулся к окну, уставившись немигающим взглядом на край багрово-оранжевого солнечного диска, торчавшего над западной стеной.

– Согласно официальной версии, – сухо произнес он, – на Юге обитает светозарный Айден, или Эдн, или 0'дан, который одарит всем вышеперечисленным того героя, который, преодолев леса, горы, степи и Великое Болото, первым доберется в его пределы. Истина, однако, выглядит несколько иначе...

Он залпом допил вино и произнес медленно и негромко, будто страшился неясного смысла своих слов:

– Запомни, Рахи, мир очень велик... я имею в виду не только наш мир, а все... все это... – бар Занкор вытянул руку к быстро темнеющему небу, на котором начали проступать первые звезды. – Нечто пришло оттуда... много поколений назад... нечто непонятное, нечеловеческое, но могущественное... Пришло и рассеяло силу свою в нашем мире... частью – на северном материке, в Хайре... частью – на Юге... Крупинку этой сказочной мощи унаследовали твои хайритские родичи, – целитель многозначительно покосился на вазу, переливавшуюся на столе перламутровыми бликами. – Но на Юге должно быть больше, много больше всего, чем в северных землях! И тот, кто овладеет этим 5 Заказ э 298 129 богатством, будет править и Айденом, и Ксамом, и... Всем, Рахи, всем! Понимаешь?

Блейд понимал – много лучше, чем Арток бар Занкор, мудрец темных веков этого мира, не имевший понятия ни о космических кораблях, ни о компьютерах и лазерах, ни о разрушительной мощи атома. Отчасти он сам являлся представителем подобной же таинственной силы – может быть, не столь невероятно фантастической, как сила селгов-ттна, но вполне реальной и внушительной. Задумавшись, он просидел в молчании минутудругую, потом поднял глаза. Целитель смотрел на него с какой-то боязливой надеждой, и чуть заметный вечерний бриз, проскользнув в широкое окно, шевелил край его черной туники.

– Твоему отцу были ведомы пути на Юг, Рахи, – тихо произнес он. – Я знаю... он говорил мне... И еще он сказал, что дорога эта – твое наследие, твое предназначение... Так что постарайся вспомнить и сохранить тайну. И пойми еще одно – я прошу тебя об этом не ради бар Савалта... и даже не ради великого нашего императора, пресветлого Аларета...

* * *

Ричард Блейд сражался с гигантским осьминогом. Голыми руками. И сам он был наг – без доспеха, без кольчуги, даже без набедренной повязки. И никакого оружия! Ни подаренного Ильтаром франа, ни бронзового топора Хорсы, ни священного меча тарниотов... О чем-нибудь более основательном, вроде "узи" или "магнума" сорок пятого калибра, и мечтать не приходилось.

Разглядывая человека холодно поблескивающими глазами, многорукая тварь подтягивала его все ближе и ближе к ужасному клюву. Битва, странным образом, происходила не в воде, а на суше – Блейд мог свободно дышать. Почему-то данное обстоятельство его не удивляло – как и то, что чудище, нависавшее над ним десятифутовой громадой, устойчиво опиралось на четыре толстые волосатые лапы. Очень необычный сухопутный осьминог, с неимоверно сильными щупальцами, и не с холодными и склизкими, а теплыми и бархатисто-нежными на ощупь. Такие монстры Блейду еще не попадались.

Тварь плотно оплела его зеленоватыми конечностями и медленно, словно баюкая, покачивала под самым клювом. Блейд приготовился к смерти. В конце концов, когда-нибудь это должно было случиться. Враг застал его врасплох, нагого и безоружного. Но как, каким образом это произошло? Он ничего не помнил, и это вызывало безумное раздражение. Он желал знать, где прокололся – хотя бы в компенсацию за то, что его сейчас съедят.

Но осьминог не спешил. Приподняв голову, Блейд вызывающе уставился в холодные, опалово мерцающие глаза и вдруг обнаружил еще одно странное обстоятельство. Скорее даже два. Вопервых, одутловатая физиономия чудища непрерывно трансформировалась, принимая все более знакомые – и вполне человекоподобные! – черты. Чьи же? Кого напоминает эта кошмарная трясущаяся маска? Лейтона или Хейджа? Или их обоих?

Во-вторых, под осьминожьим клювом обнаружились усы. Вернее, даже не усы, а пучки тонких и гибких, похожих на стальную проволоку щупалец. И тварь запустила их Блейду под череп! Он почувствовал, как сотни иголочек одновременно кольнули мозг, и проснулся.

С минуту он лежал неподвижно, чувствуя холодок на влажных висках. Ай да Хейдж! Похоже, он начал играть не по правилам! Впрочем, Джек оказался довольно терпеливым – ждал полтора месяца... Или не ждал? В очередной раз переделывал свою проклятую машину, чтобы извлечь шефа МИ6А в холодные лондонские туманы насильственным путем? И сегодня совершил первую попытку? Но кажется, решил Блейд, такое вторжение в его разум возможно только во время сна... Стоило ему пробудиться, и кошмар рассеялся...

Он вскочил на ноги, ощущая потребность в движении, в действии, в чем-то, что заставило бы его позабыть и о жутком сновидении, и, заодно, о вчерашних откровениях бар Занкора. Собственно, он совершенно определенно знал, чего желает сейчас. Но – увы! – то была лишь недостижимая мечта.

Миновав залитую первыми солнечными лучами веранду, что примыкала к опочивальне, Блейд спустился в парк. Он любил этот утренний час, когда прохладный еще воздух живительным потоком вливался в легкие, ласкал нагое тело, а ступни чуть покалывал песок дорожек, еще не нагревшийся под солнцем. Цветущие деревья, покрытые капельками росы, сверкали, словно укутанные блестящей новогодней мишурой; тихий шелест фонтанов, первые птичьи трели и дивный аромат цветов плыли над садом. Что ж, за неимением лучшего он пробежится милюдругую, изгнав дьявола-искусителя старым проверенным способом – с помощью физических упражнений. Вот только поможет ли это сегодня?

Внезапно Блейд замер, прислушиваясь к едва различимому плеску воды. Похоже, он не один! Но какой любитель ранних прогулок рискнул бы забраться в запретный сад?

Неслышно ступая по песку, он направился в дальний угол, к восточной стене, из-под которой бил мощный поток; вода шла по подземной трубе из протекавшего неподалеку Голубого канала и наполняла большой бассейн, стекая потом в систему неглубоких прудов, разбросанных по парку,

Словно тень, Блейд пересек лужайку с мягкой травой и раздвинул кусты. Конечно, это была Лидор; чего еще он мог ожидать? Золотистое обнаженное тело светилось под водой, когда она медленно плыла к каменным ступенькам бассейна, стараясь не замочить волосы. Блейд, как зачарованный, следил за плавным скольжением ее рук, соблазнительным изгибом спины, полными бедрами; твердые груди девушки чуть колыхались, пунцовый рот был приоткрыт, словно она собиралась запеть или вскрикнуть; мечта становилась реальностью, приближавшейся к нему с каждой секундой. Не сознавая, что он делает, Блейд вышел из-за кустов; чуть влажная трава покорно стелилась под ногами.

– Рахи? Ты уже встал? – похоже, она совсем не смутилась. Или, быть может, ждала его?

Оперевшись рукой на мраморную ступеньку спуска, Лидор выскользнула из воды. Блейд, замерев, ждал; сердце стремительными толчками гнало кровь, отзываясь в висках колокольным звоном.

– Какое утро! – ее ладони гладили нежную кожу, сгоняя капельки влаги. Вот они коснулись груди с розоватыми ягодами затвердевших сосков, пробежали по плоскому животу – ниже, ниже... Прозрачные зеленоватые глаза девушки смотрели в его лицо, губы улыбались, прохладная щедрая плоть манила обещанием. – Сегодня я хочу... – начала Лидор, и вдруг ее взгляд спустился вниз, к набедренной повязке Блейда, его единственному одеянию.

Губы девушки округлились – то ли в изумлении, то ли в радостном ожидании; она чуть вздрогнула и сжала колени, прикрывая ладонями лобок. Блейд, сквозь застилавший глаза туман, успел заметить, как на ее висках выступили капельки пота. Он шагнул вперед, распуская узел повязки.

– Рахи, нет... не надо... Рахи, что ты делаешь!

Его руки скользнули по упругой груди, потом Блейд жадно, трепеща от желания, обнял девушку.

– Лидор... – его шепот был легче дуновения ветерка.

– Рахи, милый, нельзя... – ее возглас оборвался, когда Блейд приник к пунцовым губам; их языки соприкоснулись. Большие ладони Блейда легли на округлые бедра Лидор, раздвинули их – и в следующий миг она сидела на нем верхом, обнимая ногами за пояс.

– Во имя Айдена, Рахи... Грех... Рахи! О! О-о-о!

Он вошел. Лидор была девственницей.

– Айдена радует любовь, моя златовласка, – задыхаясь, прошептал он и опустился вместе с девушкой на траву. На миг перед его мысленным взором промелькнула полузабытая картина – мраморные фавн и нимфа сплелись в страстном объятии... Лидор напряглась под ним, вскрикнула, и бессмертная скульптура Родена уплыла в небытие. Кем он был в этот момент экстаза? Аррахом, непутевым наследником феодального рода, возжелавшим собственную сестру? Или землянином Блейдом, умудренным опытом и годами? Какое это имело значение? Молодое тело Рахи повиновалось ему, и другая плоть – такая же юная – билась под ним, трепеща от наслаждения.

Потом они долго лежали рядом – молча, не двигаясь, истомленные взрывом страсти. Вдруг Лидор приподнялась на локте, пытливо заглядывая в лицо Блейду.

– Ты не Рахи... Мне давно казалось, что ты – не Рахи... Теперь я уверена. – Девушка провела кончиками пальцев по его лбу, отбросила завиток с виска. – Вот... и волосы у тебя темнее... и губы... – ее ладонь легла на подбородок Блейда, – губы другие... тверже... И, знаешь, ты меняешься! Сейчас ты немного другой, чем половину луны назад... словно с каждым днем уходишь от Рахи все дальше и дальше... Кто ты? Наш родич из Хайры? А где же мой брат? Он... он умер? – в глазах Лидор стояли слезы.

Что мог Блейд ей ответить? Но иногда, чтобы утешить женщину, не нужны слова. Он снова потянулся к ней, и на ближайшие полчаса они забыли о судьбе несчастного Рахи.

– Нет, ты – не Рахи... – удовлетворенно кивая, произнесла Лидор. Я поняла это еще вчера... Помнишь? Ты сидел в библиотеке, пил вино и все разглядывал этот кинжал отца... Ты был так задумчив и в ту минуту совсем не похож на брата... И я поняла, поняла...

– Тогда-то ты и решила выйти в сад следующим утром, чтобы поплавать в бассейне нагишом? – с усмешкой спросил Блейд.

Пунцовые губы возвратили ему улыбку:

– Может быть...

И тогда Блейд, обняв Лидор за плечи, начал шептать в перламутровое ушко про туманную страну на острове в далеком нездешнем мире, про огромные каменные города и стальных птиц, бороздящих небеса, про экипажи и гигантские корабли, движимые силой волшебства, про музыку и голоса людей, что стремительно несутся над континентами на невидимых крыльях, про машины, способные переместить душу одного человека в тело другого...

Полузакрыв глаза, дочь бар Ригона слушала эти чудесные сказки.

Глава 9. ПОХОД

Войска выступили на рассвете. Верхний край солнечного диска едва выглянул из-за пологих вершин восточных холмов, когда из лагерных ворот вырвалась полусотня всадников передового охранения; за ними нескончаемым потоком потекла армия. Хотя ближайшие триста миль – не меньше пятнадцати дней пути – ей предстояло маршировать по исконным айденским землям, вполне безопасным и контролируемым воинскими отрядами, что стояли в многочисленных маленьких фортах вдоль дороги, бар Нурат сразу же установил железную дисциплину. Полразделения двигались в плотном боевом строю, орда за ордой; за длинной колонной пехотинцев шел обоз – пятьсот фургонов с продовольствием, пивом и вином, с легкими катапультами и баллистами, с запасами стрел, мечей, щитов и копий, с оружейной мастерской, лазаретом и палатками. За последней полуордой, ярдах в десяти перед цепочкой фургонов, следовал сам полководец, окруженный штабными офицерами, адъютантамиклейтами и барабанщиками. За обозом, в арьергарде, двигалась хайритская тысяча. Широкая дорога, прямая как стрела, была вымощена базальтовыми плитами, так что глотать пыль нока никому не приходилось. Кроме пехоты, бар Нурат взял с собой сотню айденских всадников – в качестве посыльных и разведчиков, да три тысячи стамийских стрелков. Эти смуглые коренастые воины, забросив луки за спину, шагали сейчас рядом с панцирными ордами по обеим сторонам дороги.

Восседая на могучей спине Тарна, Блейд с интересом озирал окрестности. В этих местах он еще не был – замок бар Ригонов находился к западу от столицы, теперь же его путь лежал прямо на юг. Однако из осторожных расспросов бар Занкора он знал, что подобный холмистый пейзаж с рощами и небольшими перелесками был типичен для центральных провинций империи. Эта равнина, частью распаханная и засеянная, частью используемая под выпас скота, тянулась до самых субтропических лесов – южной границы Айдена. Необитаемых территорий здесь почти не было. Пашни и сады принадлежали свободным крестьянам или издольщикам, арендовавшим землю у местных феодалов; луга и леса, богатые охотничьи угодья, оставались в безраздельной власти благородного сословия.

Тут был наследственный домен верховного правителя Аларета, святая святых, становой хребет империи. Крестьяне – крепкие, коренастые и рыжие, типичные айдениты – платили налог не только зерном и мясом; с этих полей империя снимала самый ценный урожай – второго сына из каждой семьи. Армия и флот держались на спинах вторых сыновей, что подтверждала весьма распространенная в центральных областях страны поговорка– "Первый сын – для земли, второй – для императора, третий – для родителей". Пока их старшие братья мирно трудились в хлевах и на пашнях, вторые сыновья покоряли сопредельные страны, рискуя получить ксамитский клинок в живот или стрелу меж ребер. Правда, и награда была немалой – после двадцати лет службы ветерану полагался феод в завоеванных землях, вместе с домом, скотом и двумя десятками рабов, или солидная сумма в серебряных имперских марках.

Вся эта система весьма напоминала Блейду Древний Рим. Сходство усиливалось и тем, что многие ветераны служили на десять-пятнадцать лет дольше положенного, причем не ради более крупного надела, а из любви к приключениям и страсти к грабежу. Последнее, однако, в айденском войске не поощрялось – вся добыча, кроме взятой воином на теле врага, принадлежала императору.

Из ветеранов сорока – сорока пяти лет формировались самые боеспособные армейские части, и в южный поход бар Нурат взял три орды этих стойких и безжалостных бойцов. Вначале он даже хотел набрать из них все свое войско, но здравый смысл победил: пожилые, конечно, бились лучше, но долгий и тяжкий путь был не каждому по силам, тут требовались молодые и свежие солдаты.

Примерно пятая часть земель в центральных провинциях принадлежала лично императору. Из его деревень набирали парней в привилегированные армейские части – конную и пешую гвардию и десантные части Береговой Охраны. В гвардию брали тех, кто был повыше ростом и поприятней лицом – эти счастливчики служили только в столице, охраняя дворец, а также согласие и спокойствие в Тагре. В случае же серьезных неприятностей из форта у военной гавани могли в любой момент спуститься в город десять-пятнадцать тысяч ратников Береговой Охраны. Эти морские пехотинцы Айдена имели превосходную выучку и большой опыт кровавых стычек, внезапных налетов, грабительских рейдов и уличных боев. Теперь Блейд понимал, что целитель Арток не только отспорил – или выкупил? – у грозного бар Савалта непутевую голову Рахи; он добился, чтобы молодого Ригона оставили в столице – пусть всего лишь октархом, но в одной из самых привилегированных орд.

Привстав в стременах, Блейд бросил взгляд назад, на колонну хайритов, неторопливо тянувшуюся по дороге вслед за армейским обозом. Тароты шли по пять в ряд; всадники привычно дремали в седлах, иногда перебрасываясь парой фраз или делая глоток-другой из больших кожаных фляг с пивом. Было тепло, но не жарко, и налетавший иногда морской бриз чуть колыхал разноцветные вымпелы над каждой сотней. Блейд ехал с Ильтаром впереди отряда под зеленым флажком Дома Карот. За ними шли первая и вторая каротские сотни, потом – две осские, три – Дома Сейд, две – патарские и последняя, в самом конце, кемская; чтобы собрать две тысячи молодых воинов, участия остальных семи кланов не потребовалось. За всадниками из Кема тянулся собственный обоз хайритов – сотня массивных телег с высокими, по грудь, бортами, над которыми колыхались полотняные тенты. Хотя и колеса их, и борта, и передки были окованы железом, да и в самих фургонах лежало немалое количество груза, каждый легко тащил один шестиног. У Блейда эти мощные сооружения всегда вызывали неподдельный интерес, напоминая ему знаменитые гуситские возы, с которых сторонники Чаши громили рыцарскую конницу.

– Хорошая дорога, добрая страна, – Ильтар с шумом втянул свежий утренний воздух и щелкнул пальцами. Сидевший сзади Ульм раскупорил флягу, и все по очереди глотнули – вождь, его кузен и оба оруженосца. – Равнина не похожа на хайритскую степь, – продолжил Ильтар, оглядывая пологие холмы, фруктовые рощи и поля, на которых трудились крестьяне, закапчивая сев, – но все равно – добрая страна. Правда, я слышал, что летом тут слишком жарко. Мы жары не любим.

– На юге будет еще жарче, – заметил Блейд, – Наш мудрый Арток предупреждал: там – словно в парной бане. Кстати, как тароты переносят жару?

– Тароты могут снести все, – с непоколебимой уверенностью произнес вождь. – А что вынесет его тарот, то стерпит и хайрит. Кроме отсутствия пива, конечно, – он снова отхлебнул из фляги и ухмыльнулся. Потом озадаченно наморщил лоб, что-то вычисляя, и вдруг заявил:

– Красивая и ласковая у тебя сестра, Эльс. Как ты думаешь, случись Тростинке стать твоей хозяйкой, ужились бы они в одном доме?

Блейд в этом сильно сомневался. И совсем не желал на собственном опыте проверять, ревнивы или нет женщины Хайры и Айдена. Тростинка прекрасно владела кинжалом и была сильной девушкой, но то, что он узнал в постели о Лидор за последние двадцать ночей, подсказывало, что дочь бар Ригона ни в чем не уступит дочери Альса. Тело у Лидор было крепким, как яблоко, и она на диво быстро обучилась всем ухищрениям любви, которых в арсенале многоопытного Блейда было припасено с избытком.

При этих приятных воспоминаниях губы его растянулись в улыбке. Ильтар, верно угадав причину веселого настроения кузена, несколько ошибся насчет объекта, его вызвавшего. Он озабоченно сказал:

– О дочери Альса стоит серьезно подумать, брат. В твои года пора обзаводиться семьей. И я, как обещал матери, выведу тебя на верную дорогу. Вот и пить – глоп-глоп-глоп! – он звучно глотал из фляги, – ты уже стал меньше... И франом владеешь, как прирожденный хайрит... Глоп-глоп-глоп! Эй, Ульм, откупорь-ка еще фляжку!

Блейд, пряча улыбку, прикрыл губы ладонью. Десять телег из ста везли бочки с пивом. Но надолго ли хватит этих запасов, если Ильтар начнет выводить его на верную дорогу такими темпами?

* * *

Армия пересекала айденскую равнину пятнадцать дней, разбивая бивак у очередного придорожного форта в одно и то же время – когда солнце на полтора локтя висело над горизонтом. Любой ратник мог легко определить этот час, ибо клинок короткого прямого меча имперского пехотинца имел ровно такую длину – или двадцать четыре дюйма. Расстояния между фортами тоже были строго определенными и составляли восемьдесят тысяч локтей – примерно двадцать миль, норма дневного перехода по ровной, вымощенной камнем дороге. При необходимости орды могли двигаться чуть ли не в два раза быстрее, но бар Нурат не собирался до срока утомлять войско.

Хайриты, для которых такая скорость была черепашьей, не выказывали никакого недовольства. За тарота и двух всадников империя платила серебряную марку в день, и золотую – за каждое сражение, плюс полное довольствие и надбавки за раны. Молодые парни – кое-кто еще не брил бороды – дремали в дороге, а на привале развлекались шуточными поединками, метанием ножей, стрельбой по поджарым степным ястребам да пересказыванием под пиво бесконечных историй о героях былых времен. Некоторые резали по дереву или кости – еще в Батре Блейд заметил, что среди хайритов немало одаренных художников; другие навещали знакомцев в айденском лагере или отправлялись в ближайший поселок – за фруктами и вином.

Чем дальше двигалось войско, тем больше удивляли Блейда два загадочных обстоятельства: отсутствие крупных городов и полное безлюдье на дороге если не считать конных гонцов, иногда попадавшихся им навстречу или, наоборот, обгонявших их колонны. Поля сменились фруктовыми рощами с цветущими деревьями; странник уже знал, что местные плоды сильно напоминали земные яблоки, груши, персики и что-то среднее между апельсинами и лимонами. Кое-где их сменяли бескрайние бахчи или виноградники, покрытые свежей весенней листвой, – неиссякаемый источник знаменитых айденских вин. Среди рощ прятались небольшие деревушки или отдельные усадьбы; от каждого форта на запад и на восток тянулись такие же мощеные плитами тракты; с десяток раз где-то в отдалении раздавался едва слышный скрип колес и позвякивание бубенцов. Однако – ни города, ни торгового каравана, ни крестьянских возов с продуктами, ни знатного вельможи с конной свитой. Это было поразительно!