Текст книги "Раб Сармы (Ричард Блейд, Cтранствие 8)"

Автор книги: Дж. Лэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Ну, сьон Экебус, – громко сказал он, – ты сойдешь вниз, или я поднимусь?

Фадрант улыбнулся.

– К чему мне биться с тобой, Блейд? Не принимай меня за глупца. Я сдаюсь и, по обычаю, предлагаю тебе выкуп. Это лучший выход для нас обоих.

Блейд запустил пятерню в бороду и с минуту пристально разглядывал невозмутимое лицо Экебуса.

– Я знаю, что тебя прозвали Жестоким, – сказал он наконец. – Ты заслужил это прозвище, фадрант. Но я дам тебе другую кличку – Экебус Трусливый!

Толпа за его спиной зароптала, потом раздался голос Пелопса:

– Подари его нам, сьон! Мы знаем, что с ним делать!

Раздались одобрительные возгласы, но Блейд, подняв руку, повернулся к своим бойцам и рявкнул:

– Здесь командую я!

В ответ послышалось лишь невнятное бормотание. Пелопс опустил глаза, а его хозяин уставился на фадранта, который гордо стоял на капитанском мостике, словно только что выиграл сражение. Однако на лице его промелькнула тень страха.

Блейд сухо поинтересовался:

– Так ты будешь драться?

Экебус выдавил снисходительную усмешку, снял перевязь с мечом и швырнул ее к ногам победителя. Тот не двигался, и на лице фадранта появилось недоуменное выражение. Похоже, он ничего не понимал.

– Ты ведь не станешь убивать меня, Блейд? Это же бессмысленно! Ты и так натворил немало! Испортил спектакль, перебил множество людей, среди которых были и офицеры тайрины... Тебе полагалось проиграть, мой недогадливый сьон ради нашего высокого гостя! И ради самой тайрины! Я знаю, что ты приворожил ее, но теперь все может измениться. Подумай об этом. Надеюсь, ты не сошел с ума?

Экебус бросил взгляд на берег, где Пфира и Оттос все так же восседали рядом на своих тронах, словно ожидая конца представления. Внезапно фадрант нахмурился и воскликнул:

– Похоже, ты все-таки сумасшедший, Блейд! Хочешь устроить заговор? Вместе с тайриной? Но на что она рассчитывает? Оттос раздавит Сарму как гнилой орех!

– Если у него останутся зубы, – хладнокровно заметил разведчик. – А что касается заговоров... в этих делах ты сам мастер! Кажется, ты даже замешан в одном – против своей владычицы.

Внезапно он заметил легкое колебание занавеса, скрывающего вход в кормовую каюту.

– Туда! – Блейд резко махнул рукой. – Притащите жреца! Там Крид, я уверен!

Два гладиатора выволокли на палубу дрожащего старца. Размазывая слезы по морщинистому лицу, он то умолял сохранить ему жизнь, то грозил нечестивцам карой Бек-Тора. Облезлый ворон, попавший коту в лапы, подумал Блейд.

Он сделал паузу – достаточно долгую, чтобы рабы насладились этим зрелищем.

– Вот ваш Бек-Тор! – прогремел он наконец. – Смотрите! Лживый бог и лживый жестокий жрец! Такой же трус, как и этот! – он кивнул в сторону Экебуса.

Кто-то из толпы выкрикнул:

– Жаль, что мы не на равнине! Ему самое место в брюхе Бек-Тора!

Услышав это, Крид упал на колени, что-то бессвязно бормоча.

– Он недостоин огня, – сказал разведчик. – Хватит с него и воды.

Он подошел к жрецу, схватил его за ворот черной туники и одним махом вышвырнул за борт. Над палубой прокатился смех. Пока рабы развлекались, споря, сколько времени Крид продержится на поверхности, разведчик подозвал Пелопса. Пришло время выбросить черный флаг, чтобы тайрина под каким-нибудь предлогом покинула причал. В стороне пара гладиаторов придерживала за локти канонира большой катапульты – того самого, чей меткий выстрел снес фальшборт на корме "Пфиры". Несколько рабов, подбадривая друг друга ритмичными вскриками, закладывали в метательную машину валун – огромный гладкий огурец пятифутовой длины. Блейд подумал, что верховный фадрант очень уютно устроится на нем – точь-в-точь как барон Мюнхаузен на пушечном ядре.

Он снова повернулся к Экебусу:

– Ну, ты будешь сражаться? Предлагаю в последний раз. Выбирай: или погибнешь как воин, или...

Экебус казался совершенно растерянным. Он посмотрел на огромную цепь, перекрывавшую выход из гавани, затем на Блейда.

– Ты ненормальный! Думаешь удрать отсюда? Да тебя вечером швырнут в пасть Бек-Тора! Вместе с твоим сбродом! Или ты рассчитываешь на милость Оттоса, когда он наиграется с тобой? Зря, мой опрометчивый сьон!

Кровь ударила Блейда в виски. Хватит! Больше он не желал пререкаться с этим высокомерным мерзавцем! В три прыжка преодолев трап, он схватил Экебуса и толкнул вниз, на палубу. Фадрант не сопротивлялся. Он был поражен и, похоже, все еще не верил, что кто-то осмелится поднять на него руку.

Разведчик отдал приказ, и Экебуса потащили к катапульте, прикрытой со стороны берега большим плетеным щитом. Пфиры на причале уже не было очевидно, она увидела флаг и исчезла. Властитель Тиранны, огромная жирная туша которого расплылась в кресле, с недоумением взирал на бухту. Видимо, он терялся в догадках насчет того, что же происходит на атакованном корабле, и жаждал поскорее разобраться с этим делом. Блейд заметил, как небольшая шлюпка отвалила от берега, направляясь к захваченному судну.

Тем временем Экебусу заткнули рот кляпом и начали привязывать к огромному камню, лежавшему в катапульте. Кажется, фадрант только теперь понял, что минуты его сочтены. Глаза Экебуса выпучились, почти вылезая из орбит, из-под кляпа доносились глухие стоны. Наконец и снаряд, и дополнительный груз были подготовлены к отправке.

Приставив клинок к горлу меткого канонира, Блейд мрачно пояснил:

– Ты отличный стрелок, парень, и я хочу еще раз полюбоваться твоим искусством. Видишь камень? – разведчик кивнул в сторону катапульты. – Так вот: он должен размазать Черного Оттоса вместе с креслом. Промахнешься полетишь вслед за ним. Выбирай!

Канонир побледнел, колени у него подогнулись.

– Но, милостивый сьон, даже я не всегда попадаю в цель... Поднимается ветер... А если мне не повезет?

Действительно, как и предупреждал Айксом, ветер начал усиливаться и сейчас дул со стороны материка. Блейд нажал на клинок чуть сильнее.

– Если тебе не повезет, милостивый сьон отправит тебя на берег по частям. Сначала ноги, потом руки и все остальное. Так что сделай поправку на ветер и молись, чтобы тебе повезло.

Начертав перед грудью священный знак, сармиец нетвердыми шагами направился к метательной машине. Длинную рукоять катапульты уже оттянули назад, и теперь канонир начал медленно вращать боковой рычаг, создававший дополнительное натяжение упругих канатов. То и дело он касался тросов ладонью, что-то прикидывая и иногда оборачиваясь к флажкам, трепетавшим на мачте корабля. Экебус с ужасом следил за этими зловещими приготовлениями, тряс головой и придушенно мычал.

– Постарайся, чтобы камень летел низко, – приказал канониру Блейд. – Я не хочу, чтобы наш гость заметил подарок и успел избежать радостной встречи.

Он поднял руку. Глаза Экебуса обезумели. Щит полетел в воду под вопли и смех рабов. Раздался резкий щелчок, и камень взмыл в воздух.

Канонир оказался настоящим искусником – снаряд просвистел над самыми волнами. Блейд видел, как люди, толпившиеся вокруг Оттоса, с криками ужаса бросились врассыпную. Вероятно, придворные заморского гостя быстро поняли, что происходит. Огромный валун с привязанным к нему живым грузом со свистом рассекал воздух.

Разведчик не питал больших надежд на этот выстрел. Теперь же он с растущим изумлением всматривался в огромный каменный огурец, стремившийся к цели, словно ракета с автоматическим наведением.

Казалось, Черный Оттос замер в шоке. Когда же он сообразил, что этот ужасный снаряд нацелен прямо в него, и заорал во все горло, было уже поздно. Его свита разбежалась, телохранители исчезли, и теперь только перевернутые скамьи окружали трон.

Оттос попробовал встать, но без посторонней помощи это оказалось не так-то легко. Тогда он попытался сползти на колени. Тут дело пошло лучше, и толстяк, корчась и извиваясь, продвинулся на карачках на целый фут. Вдруг он поднял голову и застыл, с ужасом глядя на затмившую небеса каменную глыбу. Удар! И Черного Оттоса не стало. Все было кончено.

Валун приземлился с громким чмокающим звуком, отчетливо долетевшим до корабля, и Блейд возблагодарил Бека, что не видит результатов его падения наверняка зрелище выглядело не слишком аппетитным. Он поднялся на мостик и начал отдавать приказы. И ему, и команде предстояла еще уйма дел, и выполнить их следовало быстро, пока на берегу не оправились от потрясения, пока тайрина не поняла, что ее возлюбленный не собирается возвращаться в Сармакид. И пока до нее не дошло, что он все же убил ее единственного сына.

Прошло около часа. За это время все припасы и оружие с захваченного судна перетащили на "Пфиру"; кроме того, три шлюпки с гонцами с берега были отогнаны снарядами катапульт. Когда Блейд вернулся на свою трирему, флагман покойного Экебуса уже догорал, постепенно погружаясь в воду. Хотя разведчик потерял все галеры, немало народа с них спаслось, пополнив экипаж большого корабля. Ветер продолжал усиливаться, и Блейд повел трирему к массивной бронзовой цепи, перегораживавшей горловину бухты. Пелопс, с гордостью демонстрируя всем желающим свой окровавленный меч, стоял рядом с ним на палубе.

– Что с Айксомом? – спросил его хозяин.

– Ничего страшного, сьон. Стрела скользнула мимо кости, он только потерял много крови. Я вытащил наконечник и перевязал рану, – маленький сармиец вздохнул. – Знаешь, я кое-что смыслю в медицине и одно время собирался пойти лекарем на судно. Но теперь, раз уж я стал настоящим солдатом...

Блейд потрепал его по плечу.

– Теперь, раз уж ты стал настоящим солдатом, молись о том, чтобы не потерять голову. Видишь, – он вытянул руку в сторону открытого моря, – перед нами цепь. Если нам не удастся ее порвать, то все труды пойдут прахом.

Он повернулся к рулевому.

– Правь на середину! Надо использовать всю силу ветра. Ты, Пелопс, передай Шефрону, чтобы выжал из гребцов все силы. Мы должны разорвать цепь с первой попытки – или нам вообще не выбраться отсюда.

Барабан на палубе загрохотал чаще; люди с остервенением навалились на весла. Большой квадратный парус триремы раздулся, наполненный попутным ветром. Весла с громким плеском врезались в воду.

– Мы должны угодить точно в центр, – пробормотал Блейд, – в надпиленное звено... И если оно выдержит...

– Я помолюсь за нас, – сказал Пелопс. – Я всегда почитал Бек-Тора, и, быть может, всемогущий бог услышит меня на этот раз. Прежде он не слишком мне помогал, – добавил маленький сармиец со вздохом.

Окованный медью форштевень "Пфиры" врезался в цепь на скорости в пятнадцать узлов. Раздался скрежет, судно вздрогнуло и почти остановилось. Цепь, натянутая, как струна, мелко дрожала, чуть заметно подаваясь под напором триремы.

– Гребите! Гребите сильнее, парни! Ради своей жизни и свободы!

Опустив рупор, Блейд уставился на воду.

Длинные весла ударили разом, со скамеек гребцов слышались проклятья и надсадное дыхание, барабан грохотал словно в истерике.

– Гребите, капидий корм!

Цепь лопнула, и корабль ринулся в открытое море.

ГЛАВА 11

Акнир, придворный сармийский летописец, сделал эти записи в 548 году эры Пришествия Блейда. В них он комментирует тайну Оксемской рукописи документа, обнаруженного историками Сармы.

* * *

"Оксем – небольшая рыбацкая деревушка, лежащая на западном побережье Алого моря в пределах древней Империи Тиранны; весь этот край сармийские войска захватили еще во время Первой Освободительной войны в начале эры Пришествия, Недалеко от Оксема была найдена кожаная фляга, в которой находились сильно испорченные временем и морской водой листы пергамента с записками Ричарда Блейда.

Впрочем, само существование этого человека весьма сомнительно, хотя легенды о нем бытуют и по сию пору, а в некоторых районах Великой Сармы он даже считается полубогом, почти сравнимым по могуществу с Бек-Тором.

При описании событий глубокой древности любой ученый должен проявлять осторожность, отделяя драгоценные зерна истины от плевелов мифов и вымысла, я надеюсь, что мне удалось справиться с этой задачей. Лично мне очень хочется верить, что Блейд, герой и полубог, все-таки существовал, иначе записи, найденные в кожаной фляге, надо признать мистификацией. Но зачем? Кому это нужно? Ответов на подобные вопросы не существует. Косвенные доказательства реальности героя общеизвестны; это и многочисленные легенды о нем, и тот факт, что наше летоисчисление ведется от даты его таинственного исчезновения. Удастся ли нам когда-нибудь выяснить, являлся ли он исторической фигурой или мифическим персонажем? К сожалению, пока это неизвестно. Меня, Акнира-летописца, живущего при дворе Ее Величества тайрины Ферты, повелительницы Великой Сармы, сей факт печалит вдвойне – мне очень хотелось бы поверить в реальность древнего героя. Но доказательств его существования, которые можно было бы считать бесспорными, я привести не могу. Я лишь представляю на суд публики манускрипт, предположительно написанный Блейдом на древнесармийском языке и переведенный мною.

Несколько слов о самом переводе. Воистину, мне пришлось преодолеть огромные, почти нечеловеческие трудности! Если Блейд все-таки существовал, то он, несомненно, не был сармийцем. Построение фраз в его записках отвратительно, язык беден, стиль – если здесь вообще можно говорить о стиле! – примитивнее, чем у любого современного графомана. Много раз он использует такие странные термины, что они вообще не поддаются расшифровке. Только любовь к истории Великой Сармы и чисто научное упрямство подвигли меня закончить эту чудовищно трудную работу. Мой личный врач, Киклос, может подтвердить, сколь часто я приходил к нему в состоянии полнейшего нервного истощения во время работы над этой рукописью.

Поэтому я предлагаю вниманию читателей всего лишь часть записок со своими комментариями, которые я старался сделать как можно более объективными. Что касается главного вопроса – жил ли когда-либо Ричард Блейд в древней Сарме, – пусть каждый специалист, каждый историк решает его сам. В одном я уверен – жизнелюбие, решительность, твердость духа и стремление к свободе, присущие Ричарду Блейду, тронут даже неверящие в него сердца. Я знаю, что это первый перевод судового журнала, найденного около Оксема, на современный язык, и надеюсь, что он займет достойное место в нашей литературе".

ЗАПИСКИ РИЧАРДА БЛЕЙДА

Я должен вернуться немного назад, чтобы соблюсти правильную хронологию записей в своем дневнике. Возможно, его вообще не стоило вести, но Пелопс случайно наткнулся на письменные принадлежности в деревушке южнее Сармакида, где мы запасались провизией и пресной водой; кроме того, эта работа позволяет скоротать время и усовершенствоваться в письменном языке. Скоротать время! Как странно это звучит! Ведь именно времени мне может не хватить для выполнения задуманного. Вчера я ощутил приступ головной боли; возможно – простая мигрень, но я полагаю, что лорд Лейтон пытается обнаружить меня с помощью своего компьютера. Могу лишь упрекнуть его в поспешности, так как я пока что дьявольски далек от мест, где обретается мой двойник.

"Пфира" – прекрасное судно, крепкое, отличной постройки. В ее трюме достаточно запасных парусов и весел, такелажа, оружия и вообще всего, что может понадобиться в длительном плавании. Это довольно странно, и я могу объяснить подобную щедрость только недосмотром людей Оттоса, которые отбирали корабли для морских игр. Впрочем, Пелопс утверждает, что эти придворные больше думали о развлечениях, чем о своих обязанностях.

Когда мы отошли достаточно далеко от берегов Сармы, я решил проверить, нет ли на борту спиртного. Обнаружив несколько бочонков капни, местного горячительного, я перенес их в свою каюту. С этим зельем мне приходилось иметь дело – оно немного походит на ром, хотя и не такое крепкое. Пелопс рассказывал мне, что напиток готовят из красных ягод, произрастающих в болотах Сармы. Лучше держать спиртное подальше от экипажа. Была у меня, правда, мысль выдавать людям по кружке капни в день, но я решил не связываться с этим делом. Все-таки здесь не Британский военно-морской флот!

Мы шли вдоль сармийского побережья на юг, изредка заглядывая в маленькие поселения, чтобы узнать новости. После морских игр, когда Черный Оттос приказал долго жить и флаги разнесли сообщение об этом по всей стране, Сарма восстала против Тиранны. Тайрина Пфира выслала флот, с мудрой предусмотрительностью решив нанести первый удар – до того, как сын Оттоса (как, черт возьми, его зовут?) придет в себя и соберется с силами. Что ж, пусть удача не покинет мою тайрину...

Несколько дней я потерял совершенно без пользы, обследуя судно и пытаясь решить несколько внезапно свалившихся на меня проблем. Одна из них заключалась в том, что у меня было слишком много людей. "Пфира" рассчитана на экипаж в двести человек, а на борту – четыреста, и все они – бывшие рабы. Есть только один выход – захватить второе судно. Я позвал Айксома – он, хвала Беку, быстро выздоравливает – и Пелопса и объяснил им ситуацию. Айксом только улыбнулся и заявил, что все очень просто – надо взять на абордаж какого-нибудь торговца и перевести на него часть экипажа. Думаю, он прав. Пелопсу, однако, это не понравилось, и он пустился в длинные размышления о том, что пиратство – безнравственное занятие. Я заверил его, что мы не собираемся никого убивать, и велел ему заткнуться. Пелопс вспыхнул и положил руку на эфес меча. Малыш теперь стал совсем другим; настоящий мужчина, только уж слишком вспыльчив. Кроме того, он постоянно драит свой клинок, совершенно запустив все прочие дела, и ведет себя так заносчиво, словно судно принадлежит ему. Чувствую, рано или поздно придется приложить руки и сбить с него спесь.

Голова больше не болит. Может, действительно простая мигрень?

* * *

"Примечание Акнира, переводчика.

Этот отрывок вполне ясен, если не считать упоминаний о некоем Лейтоне, его компьютере и Британском флоте. Возможно, Лейтон являлся божеством, объектом поклонения Блейда, а "компьютер" – священным предметом? Что касается Британского флота, то из контекста ясно, что флот сей принадлежит Британии – стране, из которой, скорее всего, прибыл Блейд. Но подобного государства в нашем мире не было в древности и нет сейчас.

С одной стороны, это ставит под сомнение реальность самого Ричарда Блейда; с другой – он пишет о Пфире, Великой Государыне, являющейся исторической личностью! Именно в период ее правления сармийская армия разгромила Тиранну, и обе страны были объединены в огромную империю. Более того, судно Блейда названо именем Великой Тайрины!

Смесь достоверных фактов и вымысла... Что еще я могу сказать по этому поводу?"

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАПИСОК РИЧАРДА БЛЕЙДА

Сегодня случилось еще одно событие – я словно прозрел. Удивительно, каким слепцом может быть человек! Как долго я не замечал очевидного!

Рений! Горы рения! Если я вернусь домой живым, лорд Лейтон будет вынужден всерьез взяться за телепортатор, дабы Англия опять заняла достойное место среди великих держав! Сармийским рением можно завалить всю Землю, и еще останется для Марса и Венеры. Другое дело, сумею ли я снова попасть сюда?

К сожалению, его светлость еще не решил проблему транспортировки минеральных богатств из других измерений, хотя держать пари по этому поводу я бы не рискнул... Вряд ли стоит касаться этой темы на страницах моего дневника, я совсем не хочу, чтобы будущие поколения сармийцев сочли меня заурядным грабителем, который примеривается к их сокровищам. Впрочем, Пелопс клянется, что никто – абсолютно никто! – не сможет понять мой сармийский. Сам он попробовал, долго мучился над одной страницей и в конце концов так зашелся от смеха, что я был вынужден вытолкать его из каюты.

Но вернемся к рению, этому драгоценному серебристому металлу. Связанная с ним история началась с Шефрона. Этот бывший ассенизатор сармакидского цирка по-прежнему неразговорчив и мрачен, но надо отдать должное – он прекрасный барабанщик, знает, как обращаться с людьми, и умеет выжать из гребцов пот не прибегая к плетке. Это очень важно, так как на судне все по очереди садятся на весла – кроме меня, Пелопса и Айксома.

Пелопс, который считает себя великим целителем, пытался лечить язвы на коленях Шефрона какой-то мазью, которую он нашел на борту. Это не помогло, но Пелопс выяснил, что Шефрон постоянно таскает с собой несколько кусочков метитовой руды.

– Они – мой талисман, – объяснил барабанщик, – и напоминают мне о днях, которые я провел в шахте. Когда мне плохо, я достаю эти камешки, гляжу на них и думаю, что все могло обернуться гораздо хуже.

Я сначала не обратил внимания на россказни Пелопса, но ему показалось, что руда как-то связана с незаживающими язвами Шефрона. Барабанщик, однако, не захотел расстаться со своей минералогической коллекцией, и тогда Пелопс притащил его ко мне.

– Я хочу выбросить эти камешки за борт, сьон, но этот дурень не отдает их, – заявил наш лекарь. – Он носит их давно, еще с тех пор, как попал в шахту, и я уверен, что именно они не дают зарубцеваться язвам. Меня он не слушает – может, ты прикажешь ему?

Мне не хотелось глядеть на угрюмую физиономию Шефрона, ни, тем более, на его язвы, и я решил покончить с этим делом побыстрее. Шефрон мог бы стать приятным парнем, если б научился улыбаться, но он, похоже, забыл, как это делается.

– Дай-ка мне посмотреть твои сувениры, – велел я.

Он недовольно заворчал, но повиновался. Я поднес к глазам невзрачный камешек и стал рассматривать его.

Странный минерал! Образец был небольшим, величиной с мизинец. Мягкий, довольно тяжелый, свинцово-серого цвета с синеватым оттенком. Я сжал камень в ладони, почти не думая о нем, и перевел взгляд на стоявшего рядом Шефрона. В голове у меня мелькали некие цифры – что-то о химическом составе человеческого тела и о том, насколько ничтожна ценность этого сырья. Кажется, мне припомнилась статья в популярном американском журнале... Я даже смог бы привести точные цифры – стоимость составляющих нашу плоть химических элементов, которая с 1936 года повысилась в три с половиной раза, с 98 центов до 3 долларов 50 центов в настоящее время. Углерод, кислород, кальций, азот, фосфор, даже немного золота и серебра – и всего этого меньше чем на четыре доллара! Я смотрел на тощего Шефрона и думал, что в этой шкале за него не взять и шиллинга.

Главное все-таки заключалось в том, что эти воспоминания натолкнули меня на мысли о минералах, и я опять стал внимательно разглядывать амулет барабанщика. Что-то зашевелилось у меня в голове, какие-то смутные ассоциации, но ничего конкретного я припомнить не смог.

Я бросил камень в койку и сказал Шефрону, что разберусь с ним попозже, когда как следует изучу этот минерал. Барабанщик сделался еще угрюмее, однако поклонился и ушел. Затем мне пришлось выслушивать очередную нотацию Пелопса.

– Если ты будешь держать камень при себе, сьон, то заболеешь и покроешься язвами. Я в этом уверен! Погляди, он мягкий, словно олово, и от него летит ядовитая пыль. Надо бы выкинуть его. Я долго думал...

Тут я оборвал Пелопса.

– Хватит, приятель, ты мне надоел! Забудь о своих страхах, за одну ночь я не отравлюсь! Лучше найди слиток чистого метита или тираннскую монету. Да поживее!

Пелопс посмотрел на меня, как на помешанного.

– Слиток метита, сьон? Откуда я возьму его на борту?

Мне пришлось согласиться, что это маловероятно.

– Ладно, тогда принеси мне монету. Любую. Ведь монеты Оттоса сделаны из метита, верно?

– Да, сьон. Но они чеканятся только в Тиранне, а в Сарме их не так много. Редкая и ценная вещь, куда дороже золота! Как я найду такую монету среди рабов? Знаешь, я был учителем в сармакидском дворце, но видел их не так много раз. Говорю тебе, сьон, что...

Я погрозил ему пальцем и сказал:

– Пелопс, отправляйся хоть к чертовой бабушке, но раздобудь мне монету. Обыщи всех на борту. Я уверен, что хоть один из наших бездельников припрятал монетку-другую. Иди и найди ее. И не возвращайся, пока не выполнишь приказ.

Когда я говорю таким тоном, Пелопс не решается возражать и не лезет со своими нотациями.

Он ушел, а я снова примялся рассматривать кусочек метитовой руды. Пытаясь мысленно вернуться в кабинет минералогии в Оксфорде, где мне довелось учиться, я прикрыл глаза.

Эта штука сильно напоминала молибденит; в оксфордской коллекции был образец из Гренландии, и я припомнил, что на Земле его добывают также на Аляске, в Никарагуа и Казахстане. Однако блеск камешка на изломе казался более серебристым, как будто бы минерал содержал еще какую-то примесь. Откинувшись к стене каюты, я на миг прикрыл глаза. Молибден сам по себе немалая ценность, но молибденит является еще и практически единственным источником гораздо более редкого металла – рения. Но почему же близкий контакт с рудой приводил к появлению незаживающих язв? Содержался ли в ней какой-то радиоактивный компонент? Возможно ли такое? Черт возьми, почему бы и нет? Ведь я в Сарме, не на Земле!

Вскоре вернулся мрачный Пелопс с маленькой квадратной монеткой. Протянув ее мне, он объяснил, что ему пришлось тщательно отмывать сию драгоценность – этот умник, ее хозяин, прятал монету в анальном отверстии. Как Пелопс разыскал там небольшой металлический квадратик, я не решился расспрашивать, но владелец, несомненно, захватил его во время грабежа судна Экебуса.

Я внимательно рассмотрел монету с помощью неуклюжей лупы, которую нашел у себя в каюте. Царапнул ее ножом. Тяжелый плотный металл, похожий на никель, но цветом больше напоминавший серебро. Очень прочный. Все сходилось!

Ближе к вечеру, перед тем, как зажечь масляную лампу, я опять изучил кусок минерала. Потом, уже сомневаясь в собственном зрении, решил позвать Пелопса и Айксома.

Нет, мне не померещилось. Они тоже это увидели – слабое, едва заметное свечение, не флуоресценцию, а скорее намек на нее, мерцающий нимб вокруг странного камешка.

Это была руда, содержащая молибден, рений и еще что-то, какую-то радиоактивную примесь! Но главное – рений!

Кажется, я нашел сокровище – нечто, имеющее бесспорную ценность на Земле. В этом мире, в Сарме, были целые горы рения! Почему бы и нет? В Кате целые горные хребты слагались из нефрита, а Райна оказалась богата золотом... Что касается язв Шефрона и гибели рабов в шахтах, то их, несомненно, вызывала радиация!

Я сунул монетку и кусок руды в маленькую бронзовую флягу, обернул ее кожей и подшил изнутри к своей тунике; пусть эти драгоценные образцы всегда будут со мной. Рабу, из задницы которого Пелопс извлек монету, был выдан бочонок спиртного – в качестве компенсации за потерю. Он не возражал против такого обмена.

* * *

"Примечание Акнира, переводчика:

Эпизод с метитом носит совершенно загадочный характер. Этот металл является обычным для Сармы и до сих пор используется нами для чеканки монет и производства особо прочных сплавов. Да, он ценится выше золота и серебра, однако интерес, который проявил к нему Блейд, непонятен. Вероятно, в его стране метит очень дорог и, следовательно, если бы мы нашли родину Ричарда Блейда, он мог бы послужить предметом выгодной торговли.

Где же, однако, эта родина? В первом отрывке упоминалась Британия, теперь же Блейд пишет о Земле, о Гренландии, Оксфорде, Казахстане и других абсолютно неизвестных нам местностях. Возможно, они находятся в другом полушарии планеты? Миновала уже сотня лет с тех пор, как ученые убедились в шарообразности нашего мира, и если Ее Величество тайрина Ферта соизволит послать морскую экспедицию к южному полюсу или в просторы Великого Западного океана, наши моряки, возможно, сумеют отыскать там Оксфорд или Казахстан.

Я должен обратить внимание читателей на то, что и в первом, и во втором отрывках Блейд часто говорит о Пелопсе, своем спутнике по странствиям. Как известно, святой Пелопс – дух воздушной стихии, правящий колесницей самого Бек-Тора. Согласно религиозной традиции, он умеет летать и почитается в Сарме как младшее божество, благожелательно настроенное к людям. Я не сумел проследить связи между Блейдом и этим гением воздуха; скорее всего, тот Пелопс, о котором упоминается в записках, не имеет никакого отношения к нашему святому Пелопсу".

* * *

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАПИСОК РИЧАРДА БЛЕЙДА

О событиях, изложенных ниже, я пишу по памяти, много позже, чем все произошло. Причина одна – только сейчас мне удалось вернуться к своему дневнику. Черт знает, сколько всего приключилось с того вечера, когда я разобрался с метитом. В основном – плохого, но кое в чем мне повезло. Я нашел Зену!

С другой стороны, это трудно счесть счастливой находкой. Мне нелегко писать о ней; особенно сейчас, когда в мыслях у меня другая женщина.

Дайте-ка сообразить... Очень сложно возвращаться к записям после долгого перерыва и после такого множества событий. Но попробую изложить все по порядку.

Итак, я сидел и размышлял о метитовой руде и о том, сумеет ли Лейтон построить телепортатор, чтобы перебросить местные сокровища на Землю. Внезапно Айксом просунул голову в мою каюту: новости у него были неважные. Мой помощник еще не снял повязки с раненного плеча и был довольно бледен. Айксом – хороший парень и превосходный моряк; если бы не он, вряд ли я писал бы сейчас свой дневник.

Мой навигатор с тревогой сообщил:

– Погода меняется, сьон Блейд! Похоже, нас ждет буря, дело обычное для этого времени года. Надо идти в открытое море, подальше от берега.

– Так в чем проблема? Поворачивай руль и постараемся сбежать от шторма.

Айксом нахмурился. Он явно не разделял моего легкомысленного спокойствия. Вытащив из сумки карту, навигатор развернул ее на столе.

Главной особенностью Алого моря является его небольшая ширина – в этом отношении оно напоминает Красное море на Земле и точно так же разделяет два континента. Но главное – ширина! Вот чего я не учел! Айксом щелкнул пальцами по карте – между берегами было миль сто, и сейчас прямо напротив нас находилась Тиранна. Там мне, черт побери, совсем 302 нечего было делать! Впрочем, слоняться у берегов Сармы я тоже не хотел.

К северу лежали неведомые земли, не обозначенные на карте. Айксом объяснил, что еще ни один моряк не высаживался там, поскольку берега гористы, обрывисты и недоступны. Меня совсем не прельщали лавры местного Колумба, так что север отпал сразу.

По словам Айксома, шторма в Пурпурном море бушуют по нескольку суток, а иногда и неделями. Даже если мы бросим плавучий якорь и спустим паруса, нас будет сносить ветром. Куда? На востоке и западе мы можем сесть на мель или разбиться о камни, на севере – то же самое. Остается юг, где лежит страна Пылающих Песков. Туда я и стремился; собственно, это и было бы решением проблемы. Нам надо уйти от шторма и плыть только на юг! Такое распоряжение я дал навигатору. Он покинул каюту, покачивая головой – мол, милостивый сьон никогда не видел здешних штормов. Ничего, теперь увижу.