Текст книги "Остров жертвоприношений"

Автор книги: Дуглас Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Дуглас Брайан
Остров жертвоприношений
(Конан)

Глава первая

Судно Эдреда считалось самым быстроходным на побережье Море Запада – и потому самые выгодные заказы доставались именно этой галере. Купец, доверивший грузы Эдреду, мог не сомневаться в том, что они будут доставлены в срок и но назначению. Если на галеру и нападали пираты, она успевала уйти. Никто не мог догнать этот корабль в открытом море, а бурь Эдред Удачливый не боялся. Поговаривали, будто он ухитряется чуять их за полдня, а то и раньше, и всегда успевает найти для своей галеры хорошее укрытие.

Но главную ценность представляла даже не сама галера, как бы ни была она хороша, а команда.

– Где ты нашел таких превосходных гребцов, Эдред? – бывало, спрашивали капитана его собутыльники.

– Да разве это я их нашел? – говорил обычно Эдред Удачливый. – Клянусь Митрой, это они меня отыскали!

Но в подробности он никогда не входил, и для всех моряков на западном берегу так и осталось загадкой, каким образом Эдред обзавелся экипажем. Одно знали точно: все эти люди гребли у Эдреда за плату и могли его покинуть в любой момент, когда сочтут нужным. Держались они всегда вместе, как будто были членами одной семьи.

Да они и напоминали членов одной семьи: как на подбор, рослые, широкоплечие, черноглазые и чернобородые, все они отличались какой-то особенной грацией, и казалось, что в воле они чувствуют себя гораздо лучше, чем на суше.

Они понимали друг друга без слов и потому были молчаливы. Иногда они безмолвно посмеивались, подталкивая друг друга плечами. Никому постороннему не было хода в их тесный родственный круг, и только их старейшина по имени Джехан общался с чужаками.

Джехан, впрочем, не производил впечатление человека, с которым легко завязать дружеские связи. Напротив, вынужденный разговаривать с кем-то, помимо своей родни, он становился замкнутым, неприветливым и, казалось, с трудом подбирал слова. В большинстве случаев он предпочитал ограничиваться краткими, отрывистыми репликами.

А вот сам Эдред выглядел совершенно обычным человеком – если не считать его везения. Он был коренастый, среднего роста, с непомерно развитыми плечами – в молодости он много зим провел на веслах. Своей родиной Эдред называл Гандерланд, но как-то неуверенно, так что сомнения в подлинности этого обстоятельства неизменно возникали.

* * *

По правде сказать, Эдред и сам не знал, откуда он родом. Первое, что он вспоминал, был большой трактир на берегу моря. Туда приходили матросы и рыбаки, они много пили и, напившись, шумели и иногда дрались. Иной раз заглядывали туда и капитаны кораблей. Они требовали себе всего самого лучшего – выпивки и еды, – устраивались за самым удобным столом и некоторое время о чем-то шумно разговаривали с моряками.

Все это время Эдред приносил кувшины с вином и пивом, убирал осколки разбитой посуды и выслушивал замечания посетителей касательно качества еды и питья. Клиенты вообще редко бывали довольны. И на самом деле раздражало их не кислое пиво, а то неприятное обстоятельство, что заказ приносит им не хорошенькая девушка, а тощий угрюмый подросток. Да, в те годы Эдред был тощим. Он постоянно хотел есть. Даже став взрослым, он не забыл это ощущение.

Хозяин не снисходил до разговоров со слугой, взятым в дом, как говорили, «из милости». Общалась с ним по преимуществу жена хозяина, а эту женщину интересовал только один вопрос: как бы вычесть из скудного жалованья мальчишки побольше – и за разбитую посуду, и за сломанные лавки.

И в один прекрасный день Эдред принял самое важное решение в своей жизни.

Это произошло, когда в трактир зашел человек в богатом плаще с меховой оторочкой. Он назвался Гандером (позднее Эдред понял, что это было прозвище, а не настоящее его имя) и устроился на самом удобном месте – так, чтобы видеть любого входящего. Среди моряков, околачивающихся на берегу в ожидании хорошего нанимателя, мгновенно прошел слух о том, что некий Гандер набирает команду для какого-то опасного дальнего плавания. Чуть ли не в Стигию.

О том, как добраться морем из Зингары до Стигии, у большинства имелись довольно смутные предположения. В любом случае, путь этот небезопасен. Но это обстоятельство вовсе не уменьшало желания людей наняться к Гандеру, поскольку он предлагал совершенно баснословные деньги в качестве оплаты: десять золотых за каждое новолуние, проведенное на борту, и десять – сверх всей суммы по окончании плавания.

У Гандера не было отбою от кандидатов. Каждый рассказывал о своих достоинствах и стремился убедить капитана в том, что перед ним – именно тот человек, без которого на борту не обойтись.

Гандер выслушивал каждого с легкой усмешкой. Он никому не говорил ни «да», ни «нет», просто приглашал остаться в трактире и взять себе выпивку. «Я заплачу, – неизменно прибавлял он при этом. – Пей сколько захочешь и ни о чем не беспокойся. Вечером я погашу весь долг у хозяина, за всех разом».

К середине вечера трактир был уже битком набит подгулявшими моряками. То и дело они принимались горланить песни. Вино и пиво лились рекой. Гандер, совершенно трезвый, сидел в своем углу и наблюдал за ними. Он так увлекся этим, что не сразу заметил, как к нему приблизился слуга с кувшином в руке.

– Такое впечатление, будто ты оцениваешь их, – проговорил Эдред.

Гандер поднял голову и несколько мгновений рассматривал его.

– Возможно, ты прав, – сказал наконец капитан.

– Ты уже принял решение, кого возьмешь с собой, а кому откажешь? – продолжал спрашивать Эдред.

– Ты дерзок, – нахмурился Гандер.

Эдред пожал плечами.

– В этом кабаке меня не обучали хорошим манерам, – ответил он, действительно довольно резко для трактирного слуги. – Если я делаю что-нибудь неподобающее, меня бьют чем попало и куда попало, а я стараюсь увернуться. А в другой раз, вроде бы, сходит с рук. Вот и все обучение.

– Такое воспитание нельзя назвать последовательным, – согласился Гандер. – И плодов оно дает немного… Надеюсь, ты не сын здешних хозяев?

– Боги избавили меня от подобного позора, – сказал Эдред. – Я не знаю моих родителей.

– Это удобно. – Гандер на миг задумался, а затем посмотрел в желтые звериные глаза подростка. – Чего ты хочешь от меня?

– Я хочу наняться на твой корабль, – прямо ответил Эдред. – Сдается мне, это единственный способ изменить мою жизнь, если не считать самоубийства.

– Самоубийство – не способ изменить жизнь, а средство избежать всякой жизни вообще, – мудрено отозвался Гандер.

Эдред криво передернул плечами.

– Ты случайно не жрец? Я побаиваюсь ихнего брата.

– На мой счет можешь не беспокоиться – я капитан и владелец корабля, – отозвался Гандер.

– А изъясняешься как жрец, – упрямо повторил Эдред.

Просто я обучен грамоте и читал несколько священных текстов, однако я вовсе не жрец… – Гандер задумался и некоторое время молчал, постукивая пальцами по столу. Потом поднял голову и огляделся по сторонам.

Кутеж был в разгаре. Пьяные моряки хвастали напропалую, рассказывали истории одна другой краше и правдивей, некоторые пытались плясать – что при отсутствии музыки сделать было затруднительно.

– Если я возьму тебя на корабль, – сказал наконец Гандер, – то не воображай, будто тебе будет легче, чем здесь. И работа твоя немногим будет отличаться от той, которую ты выполняешь в трактире.

Эдред молчал.

– Мытье палубы, работа в трюме, иногда – на веслах, – перечислял Гандер. – И, кроме того, тебе придется готовить еду на всю команду.

– Но ведь это когда-нибудь закончится? – сказал Эдред преспокойно.

Гандер удивился:

– В каком смысле – «закончится»? Когда мы приплывем в Стигию? Но ведь мы не навсегда туда едем… когда я закончу свои дела, то направлюсь еще куда-нибудь. И опять начнется все то же самое: палуба, весла, котлы с варевом и недовольные твоей стряпней матросы.

– Я могу остаться в Стигии.

– Пока тебя не продали в рабство или не засадили в тюрьму за наглость и гнусные замашки, – сказал Гандер, – ты можешь распоряжаться собой, как тебе вздумается. И на мой корабль я тебя не приглашаю.

– Напрасно, – сказал Эдред. – Лично я бы согласился.

Он отошел, потому что его позвали из противоположного угла трактира: там закончилась выпивка.

А наутро Эдред явился на галеру Гандера, полный решимости отправиться в далекое плавание. Над «трактирным парнем» потешались все моряки, но Эдред хмуро молчал и не отвечал на насмешки.

Способ вербовки Гандера оказался исключительно простым. Он не стал отбирать моряков. Расспрашивая людей или наблюдая за ними, невозможно сделать однозначный вывод. Человек слишком сложное существо и далеко не всегда он – именно то, чем кажется.

Поэтому Гандер предоставил сделать за него выбор самой природе. Он поил моряков дешевым вином, и каждый пил, сколько хотел. Те, кто сумел наутро встать и добраться до корабля, получили работу. Прочим Гандер предоставил спать до полудня и проклинать собственную невоздержанность.

Корабль вышел из порта и взял курс на юг.

Следующие несколько лун показались Эдреду настоящим кошмаром. Как и предупреждал Гандер, работы было много, еды – мало, а тумаки и брань выпадали на долю новичка куда чаще, чем это происходило в трактире. Но, как не уставал твердить себе Эдред, все это непременно должно закончиться.

До Стигии они добрались в разгар нестерпимо жаркого лета. Несколько дней корабль стоял в порту Кеми, в устье полноводной реки Стикс. Большинство моряков околачивалось в кабаке, из окон которого были видны мачты их корабля. Один ушел в город и не вернулся: не то попал в беду, из которой не сумел выпутаться, не то решил остаться в городе и попытать счастья на каком-нибудь другом поприще.

Эдред же не сходил на берег. Стигия не нравилась ему, и он предпочитал проводить время на палубе. Работы не было никакой, поэтому Эдред просто лежал на горячих досках, смотрел в небо и грезил наяву.

Да, он не знал, кем были его родители, но не сомневался в том, что происходил от какого-то древнего и знатного рода. При каких обстоятельствах он стал сиротой? Это оставалось тайной. Однако находясь на земле Стигии, в стране, где жило столько колдунов и прорицателей, Эдред даже не подумал обратиться к кому-либо из них. Ему доводилось слышать рассказы о том, какую цену приходится платить колдунам за оказанные услуги. Нет уж, если богам будет угодно, чтобы Эдред узнал правду о своем происхождении, эта правда раскроется без помощи всяких колдунов. Тем более – стигийских.

Когда Эдред размышлял о своем будущем, кровь быстрее бежала в его жилах, и ему представлялось, что кровь эта несет в себе память о череде героических предков. Что ж, Эдред, сам в точности не зная, кто он такой, станет достойным потомком этих героев былого!

И прежде всего ему следует перестать быть мальчиком на побегушках. Хватит. Он вырвался из убогого трактирного мирка и теперь плавает на корабле под командованием по-настоящему благородного и образованного человека. Следующая задача: ему нужно перейти из матросов в офицеры.

Эдред тяжко вздохнул, и вдруг на него упала тень. Он раскрыл глаза. Над лежащим на палубе матросом стоял Гандер.

Эдреда поразили перемены, произошедшие во внешности этого уверенного в себе, сильного человека в самом расцвете лег.

Сейчас Гандер выглядел глубоким старцем. Нет, он не поседел, и у него не выросла длинная белая борода. Но сеть тончайших морщинок легла на его лицо, а глаза глядели так, словно повидали на своем веку неисчислимое море бедствий и устали от созерцания людского бесчестья.

Эдред сел, потер ладонями лицо и попытался стряхнуть с себя задумчивость. Вид капитана поразил его, и на душе у молодого человека стало тревожно.

– Почему ты не сошел на берег вместе с остальными? – спросил Гандер.

– Не захотел.

– Не захотел?

– Расставаться с кораблем, – пояснил Эдред. – Мне показалось, это здорово: путешествовать и вместе с тем постоянно находиться дома.

– Ты боишься Стигии? – спросил Гандер так просто, словно Эдред не приводил ему только что совершенно другое объяснение своему поведению.

И Эдред так же просто ответил:

– Да.

– Ты прав, – вздохнул Гандер. Он улыбнулся, и тут видение усталости и глубокой старости рассеялось. Перед Эдредом вновь был прежний Гандер, с гладким молодым лицом и проницательным взглядом. – В Стигии творится много необъяснимого. Впрочем, что нам до этого! Я доставил товар купцу, получил мои деньги и взял новый заказ. Мы плывем еще южнее. Предстоит непростой путь до Субы.

Он повернулся, поглядел в сторону берега.

– Отправляйся в кабак и скажи моим людям, что мы скоро отплываем, пусть заканчивают свои дела и торопятся на корабль. – Гандер помолчал и добавил: – Я знаю, о чем ты мечтаешь день и ночь. Не думай, будто твои мысли остаются загадкой для меня. Ты хочешь рано или поздно сделаться владельцем такого же корабля, как у меня, если не лучше. Ни один из моих матросов об этом даже не помышляет, а у тебя только эта идея и засела в голове.

Эдред отвел взгляд. Его пугала догадливость капитана.

А Гандер засмеялся:

– Что ж, эта мечта непременно сбудется! Только постарайся, чтобы на твоем пути к осуществлению мечты не валялось слишком много трупов. Совершать подлости позволительно лишь в очень ограниченных пределах.

Он качнул головой, словно отгоняя какие-то ненужные воспоминания, и быстро скрылся в своей каюте.

Под началом Гандера Эдред плавал еще несколько лет. Капитан никак не показывал, что помнит тот странный короткий разговор, который имел со своим матросом в Стигии. И Эдред никогда не напоминал ему об этом. Безропотно выполнял всю работу, которую ему поручали, как правило, самую трудную и грязную, и ждал своего часа.

Он не сомневался в том, что удача ожидает его.

Когда Эдреду было зим двадцать, ему подвернулась более выгодное место – на большом торговом корабле требовался навигатор, хорошо знакомый со всеми портами на западном берегу. Работа куда менее опасная, а главное – куда более денежная. Не говоря уж об уважении, которым навигатор пользуется на корабле.

Плавая под командованием Гандера, Эдред никогда не упускал возможности учиться. Он запоминал очертания береговой линии, расположение маячков; особенности каждой гавани. Он не сомневался в том, что успешно справится с работой.

Прощание с Гандером было коротким. Эдред поблагодарил своего прежнего капитана за милость и науку. Тот лишь махнул рукой:

– Неужто из трактирного мальчишки выйдет толк? В жизни не поверю.

Эдред покачал головой. В этом заключалась главная причина его ухода от Гандера. Гандер помнил его «трактирным мальчишкой» – он никогда не признает за бывшей прислугой моряцких достоинств. Требовалось сменить корабль и окружение. Эдреду нужны были новые люди – люди, для которых он был бы Эдредом-матросом, Эдредом-навигатором.

Так Эдред перешел на свой новый корабль. Это была быстроходная галера. Она совершала рейсы преимущественно вдоль берега, не рискуя отходить слишком далеко от спасительных гаваней и заплывать в открытое море. Здесь, правда, существовала другая опасность – рифы, но имея на борту опытного навигатора, капитан мог не бояться наскочить на них.

Эдред действительно знал здешние воды как свои пять пальцев. За несколько лун плавания он не допустил ни одной ошибки, и галера благополучно проделала весь путь от Кордавы до Мессантии, а затем обратно.

Вернувшись в. Кордаву, Эдред узнал о том, что прежний его корабль разбился, а капитан Гандер и добрая половина команды мертвы.

Это случилось во время шторма, который бушевал южнее Барахских островов в течение нескольких дней. Буря совершенно измотала моряков. У них не было ни мгновения, чтобы передохнуть и собраться с силами. Несколько кораблей затонуло без следа, обломки двух или трех прибило к берегу спустя неделю. Судно, принадлежавшее Гандеру, изрядно потрепанное бурей, прибыло в Мессантию. Там Эдред и узнал подробности о гибели своего бывшего капитана.

Когда буря только разыгралась, Гандер не потерял спокойствия. Он вообще никогда не испытывал страха перед стихией и умел если не покорять ее, то уж, во всяком случае, ей не покоряться. Галера неслась по вскипающим волнам в открытое море, где меньше был риск наскочить на рифы и разбиться. Узкий длинный нос галеры разрезал волны, точно нож.

Гандер стоял на корме, смотрел в морскую даль и смеялся. Ветер бил ему в лицо, и морякам казалось, будто их капитан окутан каким-то светом.

И тут на мачте появилась женская фигура. Никто не понял, каким образом она там возникла, но она была там, и яркий зеленовато-золотистый свет исходил от ее волос и рук.

Несколько человек клянутся, что хорошо разглядели ее лицо: с огромными удлиненными глазами, с вертикальным золотым зрачком. Она улыбнулась, завидев Гандера, и обнажила острые зубки.

Гандер встретился с ней взглядом и смертельно побледнел.

– Пора! – закричал он. – Но это слишком рано!

– Нет, – раздался пронзительный свистящий голос женщины. – Ты заключил с нами союз на три зимы. Три зимы прошли.

– Не может быть! – в отчаянии повторил Гандер.

– Нужно было принести более богатые жертвы, – отозвалась женщина. – Пора, Гандер! Боги Стигии не потерпят обмана!

Гандер схватился руками за голову и простонал, негромко, но так, что его услышали:

– Я думал, здесь они меня не отыщут!…

Женщина взвилась в воздух, и тотчас перед кораблем стала расти гигантская волна. Эта волна казалась живым существом, распахнутой пастью, готовой поглотить корабль. Галера взлетела на самый гребень волны и застыла там, покачиваясь, словно не зная, в какую сторону пропасти обрушиться. Затем волна двинулась вперед и потащила корабль с собой.

– И эта демоница летела впереди, – добавил моряк, который рассказывал Эдреду историю гибели капитана. – Клянусь, мы видели ее так же хорошо, как видим сейчас тебя! Она летела, раскинув руки и смеясь, и с ее пальцев сыпались золотые искры! А потом впереди показалась скала. Не знаю, откуда она взялась. Должно быть, она выросла прямо из преисподней. Женщина налетела на эту скалу и растворилась в ней, точно видение, а корабль изо всех сил ударился об нее. Половина матросов погибла сразу, а капитану раздробило голову о мачту при ударе. Ты счастливчик, Эдред, – заключил рассказчик свое повествование. – Кто из богов надоумил тебя оставить нас прямо перед крушением? – Он прищурился, рассматривая Эдреда, слишком спокойного, по мнению моряка. – У тебя такой вид, словно ты обо всем знал заранее.

– Я ничего заранее не знал, – возразил Эдред. – А с галеры ушел потому, что хотел стать кем-то большим, чем просто гребцом у Гандера. Гандер забрал меня на корабль из полного ничтожества и никогда не забывал об этом… Впрочем, для чего я рассказываю тебе свою историю?

– Может быть, для того, чтобы я тебе поверил, – отозвался моряк. Он появился на галере Гандера позднее, чем Эдред, и многое из услышанного стало для него новостью. – Потому что, говорю тебе, ты похож на человека, состоящего в сговоре со жрецами.

– Я не люблю жрецов, – сказал Эдред.

– Говорят, капитан заключил какую-то сделку с богами Стигии.

– Мне об этом ничего не известно.

– Но ведь ты был в Стигии с Гандером?

– Я был влюблен в корабль, – ответил Эдред. – А Стигия мне пришлась не по душе. Поэтому пока матросы в прибрежных кабаках пропивали свое жалованье, а капитан ходил по каким-то своим таинственным делам, я оставался на галере. Но почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Потому что погибли как раз те, кто был с Гандером в Стигии, – ответил моряк медленно. – Уцелели только новички, которые пришли к Гандеру уже после того плавания. Ну и ты, конечно.

– Я уже объяснил тебе…

– Да, ты объяснил. Ты не сходил на берег. Возможно, здесь и кроется разгадка.

Моряк допил свое вино и ушел, оставив Эдреда в одиночестве.

Эдред долго размышлял над услышанным. Ему было жаль Гандера, но также он понимал теперь смысл сказанных тогда капитаном слов. О том, что «совершать подлости позволительно лишь в очень ограниченных пределах». Мудреная фраза, заметил тогда Эдред, но теперь она больше не казалась ему таковой. Она обрела смысл, облеклась в плоть и кровь. От нее пахло смертью, и Эдреду это не нравилось.

Собственным кораблем Эдреду удалось обзавестись только через пять лет, и в этом деле помогла ему случайность. Он плавал тогда под началом некоего Сенреда, человека вспыльчивого и тяжелого на руку, но хорошего моряка. Матросы и ненавидели его, и доверяли его решениям. Иными словами, они испытывали по отношению к капитану весьма сложные чувства. По мнению Эдреда, это очень мешало: простые люди не должны испытывать сложных чувств. Подобное противоречие сбивает их с толку и не позволяет здраво смотреть на вещи.

Сенред возил соль. Он заходил в зингарские, аргосские, даже шемские порты, избегая лишь стигийских; нередко ввязывался в местные конфликты и даже перевозил пару раз вооруженные отряды – словом, если поблизости шла война, Сенред никогда не пренебрегал небольшим участием в ней.

С таким капитаном люди неплохо зарабатывали, но никогда не были уверены в завтрашнем дне: Сенред как человек азартный часто рисковал свыше меры.

А потом он умер. Не от раны, не от вражеской стрелы; и не буря убила его, нет – он попросту заразился лихорадкой в одном из портов. Когда жар усилился, и тело покрылось испариной, Сенред потребовал, чтобы его перенесли на корабль. «Я не намерен подохнуть на руках у шлюхи!» – объявил он, повергнув в ужас и недоумение хозяина трактира, вполне солидного человека средних лет, с брюшком и лысиной. Менее всего он походил на шлюху, и потому заявление капитана потрясло его до глубины души.

Так потрясло, что он взял двойную плату за постой: «Это из-за риска подхватить хворобу и из-за оскорбления», – сообщил он боцману, который с ним расплачивался.

Корабль с больным капитаном на борту вышел в море.

Несколько человек претендовали на то, чтобы занять место Сенреда. Точнее, их было трое: боцман, опытный моряк, способный встать у штурвала и провести судно через самую страшную бурю; старший помощник капитана – честолюбивый молодой мужчина, отпрыск знатной семьи, рано предавшийся пороку и потерявший связь с богатой аристократической родней; и Эдред Удачливый. Эдред, впрочем, помалкивал и о своих притязаниях никому не говорил. Он выжидал.

Время пришло довольно быстро. Не успел капитан навсегда закрыть глаза, как ссоры на борту уже разгорелись. Тело Сенреда доверили морю, которое столько лет носило его на своей груди. И старший помощник тотчас объявил капитаном себя самого.

У него имелись на то основания: происхождение, положение при прежнем капитане, молодость.

Боцман, однако, представлял собственные резоны: опыт, доверие моряков.

А Эдред молчал…

Утром следующего дня старшего помощника нашли в его собственной постели с перерезанным горлом. На полу валялся нож, в котором без труда опознали вещь, принадлежавшую боцману. И убийцу, связав и даже не выслушав, бросили в море.

Люди были слишком напуганы и возбуждены, чтобы разбираться в том, что же произошло на самом деле. К тому же, к правильным выводам их очень умело подтолкнул человек, который прежде никогда не был замечен ни в интригах, ни в честолюбивых помыслах. Спокойный, сдержанный Эдред.

Это он здраво рассудил об убийстве. И он же предложил казнить преступника, не медля, пока его сторонники не заставили прочих силой признать над собой господство замаранного кровью человека.

– Он быстро заставит нас склониться под его ярмо, – сказал Эдред. – Не позволим им навязать нам свою волю!

Все произошло очень быстро. И капитаном единодушно выбрали Эдреда. Он был и молод, и опытен, и немногословен, и успел приобрести немало друзей среди моряков. Но прежде всего в пользу этой кандидатуры говорило то, что он слыл удачливым – в морском ремесле подобная репутация стоит даже большого опыта.

Эдред Удачливый водил свою галеру еще три или четыре зимы, всегда с неизменным успехом; но затем случилось нечто, убедившее людей в том, что иногда удачливости капитана бывает недостаточно для всех.

Шторм, разразившийся у зингарских берегов, не был для Эдреда такой уж неожиданностью: он ожидал бури еще два дня назад, хотя ничто, казалось, не предвещало несчастья.

Тем не менее капитан приказал направить галеру ближе к берегу. Он рассчитывал прибыть в Мессантию с грузом еще до того, как поднимется сильный ветер.

Но вышло иначе. По совершенно непонятной причине корабль сбился с курса. Эдред в те дни часто думал о женщине с вертикальными зрачками в золотых глазах – о женщине, которую никогда не видел, по в реальности которой не сомневался.

Гандер связался с нею в Стигии и предал в ее руки свою судьбу и судьбу своей команды. И все они стали ее жертвами – все, кроме Эдреда, который не ступал на стигийскую землю. Но временами Эдред ощущал ее близость, ее присутствие. Она наверняка подозревает о том, что не всю свою добычу забрала, что остался еще один человек, ускользнувший из ее власти.

Она не знает этого человека. Возможно, она ищет по запаху или по тому неуловимому «излучению», которое испускает каждая человеческая личность и которую жрецы называют «аурой».

Эдред не хотел рисковать. Он не знал, кто эта таинственная, призрачная женщина, – богиня, посланница неблагосклонного божества, демоница или просто некая таинственная сущность, пришедшая из глубин иного мира. Эдреду и не нужно было это знать. Он шкурой чувствовал, что она представляет для него огромную опасность.

Наверное, это она замутила его разум, и он повел корабль не прямо к Мессантии, а севернее, и миновал порт, не заметив его ночью в тумане.

Как бы там ни было, а небо почернело и море вздулось валами, когда с борта галеры стали видны Пустоши пиктов. Направлять корабль к берегу было поздно – впереди белая пена вскипала возле рифов. Опасность грозила отовсюду, и Эдред приказал просто повернуть галеру носом к ветру и попытаться переждать бурю, отдавшись стихии.

Моряки, привязав себя к мачтам, как могли, уберегали корабль от несчастья. В трюмах непрерывно выкачивали воду, но это не помогало. Неожиданно оглушительный треск раздался на корабле, и весь корпус затрясся: галера все-таки налетела на подводный риф. И опять же, Эдред так и не понял, каким образом это могло произойти – ведь он старался держаться подальше от любой опасности такого рода.

На мгновение ему показалось, что он видит тень той загадочной демоницы, о которой ему рассказывал моряк с корабля Гандера; но это была лишь иллюзия. Нечто промелькнуло и исчезло в небесах.

Моряки из последних сил боролись за жизнь галеры, но вода хлестала в трюм, и корабль неудержимо шел ко дну. Эдред был, казалось, повсюду одновременно: несколько раз он спасал своих людей от верной гибели – одного удерживал, когда волна накрывала беднягу с головой, другого отталкивал в сторону прежде, чем на него упадет обломок мачты.

Но настал миг, когда всей удачливости и силы Эдреда не хватило для того, чтобы спасти людей и корабль. Сверху на Эдреда рухнул обломок мачты, и капитан потерял сознание.

Когда он очнулся, бури не было и следа. Он лежал на воде, покачиваясь. Морская гладь расстилалась повсюду; берега не было видно. Пустоши Пиктов остались справа: напрягая зрение, Эдред все-таки рассмотрел едва заметную полоску берега.

Ни корабля, ни даже его обломков видно не было. Не оказалось поблизости и тел погибших моряков. Эдред был один в море.

Он не мог понять, как это вышло, что он спасся. И почему он так спокойно лежит на воде? Может быть, он все-таки на плоту?

Нет, невозможно! Он потерял сознание. Он неизбежно должен был утонуть. Кто вытащил его? И на чем он, в конце концов, устроился с такими удобствами?

Он провел руками по воде и неожиданно нащупал нечто действительно похожее на плот. Итак, его спасли! Кто? Сколько Эдред ни всматривался в мелкую рябь на поверхности воды, он никого не видел. Неужели его матросы, невзирая на бурю, ухитрились соорудить этот плот, водрузили на него своего потерявшего сознание капитана, а затем все как один погибли?

Немыслимо.

Внезапно из воды вынырнуло человеческое лицо. Это было вполне живое, веселое и дружелюбное лицо, красивое, смуглое, с черной бородкой и блестящими, любопытными черными глазами.

Эдред опустил веки. Он не хотел, не мог верить видению. Достаточно один раз допустить, что все эти фантазии – правда, и человек потеряет рассудок.

Эдред не боялся умереть один посреди моря, так и не добравшись до берега. Но он страшился безумия, которое его подстерегало здесь.

– Приветствую тебя, – проговорил человек, появившийся из моря.

– Кто ты? – сипло выдавил Эдред.

– Меня зовут Джехан, – был ответ. – Мы с братьями видели, как тонет твоя галера. Скажи, ты знал о том, что тебя разыскивала Энетсут?

– Кто такая Энетсут?

– Стигийская демоница, – пояснил Джехан. – Она заключает союзы с моряками на несколько лет – в зависимости от того, насколько богатые жертвы ей приносят, а потом забирает тела и души. Если у капитана недостаточно средств, чтобы заключить с ней договор, он предлагает ей забрать также членов своей команды.

– Но для чего это делать? – спросил Эдред. Он сразу вспомнил все свои догадки и подозрения. – Разве капитаны не страшатся того, что последует, когда срок договора истечет?

– Страшатся, но, как все люди, они надеются обмануть демоницу. Кстати, у некоторых это получается… – объяснил Джехан. – Слухи о таких хитрецах ходят по морским портам. Разве ты не слыхал?

– Я многое слыхал, – уклончиво произнес Эдред.

– Она разыскивала тебя? – осведомился Джехан, глядя ему прямо в глаза своим ясным, бесхитростным взором.

– Не знаю… возможно. Говорят, мой бывший капитан заключил подобную сделку, когда был в Стигии.

– Она ушла, – заметил Джехан. – Не добилась своего и ушла. Она не может долго находиться вдали от родной земли. Ей необходимо вдыхать курения от своего алтаря, а здесь, в Зингаре да на Пустошах никто не станет приносить жертвы чужой демонице.

– Здесь о ней не знают.

– Кое-кто знает – я, например, – заявил Джехан.

– Это ты меня спас? – Эдред перешел на тему, которая волновала его ничуть не меньше, чем разговор о демонице.

– Я и братья, – был ответ.

– Кто вы такие?

– О, мы морские люди, – сказал Джехан, смеясь. – В море мы в безопасности, а когда поднимается буря, уходим на глубину. Мы ощущаем любое дыхание водной стихии.

– Уходите на глубину? – переспросил Эдред. – Как такое возможно?

– Мы, как некоторые морские животные, можем не дышать но полчаса и более, – отозвался Джехан. – Но мы не демоны. Наверное, мы потомки каких-то давно забытых существ… трудно сказать. Нас осталось слишком мало, чтобы выяснить наверняка.

– А там, под водой, у вас есть города? – спросил Эдред.

Джехан тихо рассмеялся.