Текст книги "День мёртвых"

Автор книги: Дуглас Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Созо чувствовал лихорадочное возбуждение. Осталось совсем немного. Он уже ощущал ветер, доносящийся с Серых Равнин, и чей-то невнятный зов. Многое он позабыл за эти годы. Но только не лицо девушки. Оно так и стояло перед внутренним взором – мага и Чорсена, теперь уже обе эти личности были слиты воедино,

Он пытался вспомнить ее имя. Это давалось ему труднее всего. Чорсен и сам забыл, как ее звали. Только лицо и зовущий голос. Ему виделось во сне, как она падает. Веревка обрывается, и девушка летит вниз, на мостовую. В темном воздухе развеваются ее светлые волосы, ее длинное белое платье. И было-то невысоко, но она неудачно упала, прямо на спину и сломала себе шею. В раскрытых глазах – кроткий упрек. Эти глаза преследовали Чорсена даже после того, как он пробуждался от собственного крика.

Но как же ее звали? Созо решился отправиться на Серые Равнины, отыскать там бритунийку и спросить ее об имени. Может быть, она ему напомнит. Он представится другом Чорсена. Только одно тревожило Созо. Вдруг там, на Серых Равнинах, он будет выглядеть как Чорсен? Тогда она не ответит ему на вопрос об имени; Тогда она плюнет ему в лицо.

Но попробовать стоило. Созо выкрикнул последние несколько заклинаний, и из пламени вдруг поднялся могучий вихрь. Все тело мага охватило жаром, а затем вокруг встала стена огня. Он несколько раз жадно вдохнул воздух и…, перестал дышать.

Постепенно огонь рассеивался, как рассеивается туман. Стало очень тихо. Созо обнаружил, что находится в совершенно незнакомом месте. Мир сделался плоским и утратил цвет. Все предметы обладали различными оттенками серого. Ни белизны, ни черноты. От тишины закладывало уши.

Потом где-то вдалеке начал; звучать голос. Созо напряг слух и в конце концов различил чье-то пение, тонкое, на высокой пронзительной ноте Оно звучало то тише, то громче, но всегда на одной и той же ноте, словно балансируя на тонком канате.

От этого звука по коже пробежали мурашки Созо понял, что ему холодно, поежился, но одежда больше не согревала его.

Он не мог разобрать, в чьем обличий оказался здесь, на Серых Равнинах, Где-то, поблизости бродили, демоны. Маг ощущал их присутствие, но разглядеть пока не мог. У него было очень мало времени. Следовало поторопиться и найти девушку как можно скорее.

Он шагнул вперед, Пейзаж изменился. Только что здесь не было ничего, и вдруг показались кусты, Тонкие голые ветви яростно сплетались между собой, как будто пытаясь одолеть, переломить' друг друга, Следующий шаг. Книжные полки, вершина которых теряется под небесами, Созо протянул руку, чтобы взять хотя бы один том, но почувствовал под пальцами пустоту,

– Иллюзии! – прошептал он.

– Иллюзии! – шепнул в ответ леденящий душу голос, и перед Созо показалась отвратительная морда демона. Оскалив острые клыки, демон захохотал,

– Кто ты? – спросил Созо,

.-.Ха-ха! – отвечал демон. – Глупый колдун!

– Заклинаю тебя богами Лемурии! – крикнул Созо.

Демон замер, озадаченный. Не давая ему опомниться, маг метнулся в сторону, и густая серая пелена скрыла от него демона. Созо не знал, как долго он продержится.

Бормоча заклинания, он побежал, не разбирая дороги. Иллюзии возникали и рушились, но Созо больше не обращал на них внимания. Он бежал на голос. Теперь он был уверен в том, что голос принадлежит девушке. Той, которую он ищет. Созо никак не мог объяснить свою уверенность. Это знание пришло само собой, как будто со стороны.

Вскоре мгла расступилась, и он увидел женскую фигуру. Лицо ее было закрыто плотной вуалью. Женщина пела, то пронзительно, то тихо. Затем она замолчала. Абсолютная тишина окружила СОЗО на Серых Равнинах. Мир как будто скрылся. Созо не мог бы сказать, что находится на расстоянии вытянутой руки от него. Эта зыбкость, неопределенность мира, окружающего его, страшила, делала мага неуверенным в себе и своих действиях. Тем не менее он сделал еще один шаг вперед.

– Чорсен, – выговорила девушка и вдруг отбросила с лица вуаль. Созо увидел ее лицо, очень бледное, покрытое мертвенной серостью, но все же прекрасное и невинное. Ни упрека, ни страха не было на этом лице. Одна только чистая радость встречи с возлюбленным. – Ты пришел – произнесла она тихо,

– Я пришел, как и обещал, – подтвердил Созо. Красота невесты Чорсена заворожила его.

На своем веку маг повидал немало привлекательных женщин, но ни одна из них не обладала этой юной, нетронутой чистотой, которая была чем-то большим, нежели обычная телесная девственность – это было целомудрие любящей души.

"Нельзя оставлять ее здесь, – подумал Созо. – Это было бы преступлением".

Он решительно протянул руку и взял ее за холодные влажные пальцы.

– Идем.

Она пошла за ним так доверчиво, что Созо хотелось плакать. А ведь он до сих пор так и не узнал ее имени.

– Назови свое имя, – приказал Созо и почувствовал, как рука девушки дрогнула в его ладони. – В чем дело? – спросил маг чуть более резко, чем намеревался.

Она высвободилась и остановилась, Созо тоже остановился. И хотя оба они не двигались, фигура девушки начала стремительно удаляться от него, а пространство между ними тотчас заполнил клубящийся туман.

– Ты забыл мое имя? – крикнул издалека отчаянный голос. – Ты забыл мое имя?

– Это правило! – прокричал Созо. – Каждый называет свое имя сам! Таково правило! Умоляю тебя, назови свое имя!

Он затаил дыхание, ожидая: поверит ли погибшая этому обману. Она поверила. Почти мгновенно она вновь оказалась рядом с ним. Глаза ее сияли.

– Прости, что усомнилась в тебе, – прошептала она, а затем чуть вытянула шею и прокричала, обращаясь к пустому пространству: – Поликсена! Поликсена! Поликсена!

– Поликсена, – повторил Созо, обнимая ее с облегчением. В этот миг он знал, что облегчение испытывают сразу двое: маг Созо и грабитель Чорсен.

– А там что? – спросил Конан, когда после долгого дня пути они с тележником добрались до: расчищенной площадки посреди леса. – Не похоже на обычную поляну. Смотри, тут какие-то камни.

– Скоро начнется цепь холмов, – объяснил Дирон. – Там есть пещеры. Думается мне, в одной из таких пещер и обитает теперь наш Созо. Туда мы и направляемся. Запах становится сильнее. Чувствуешь?

Конан принюхался, но ничего не уловил. Затем киммериец наклонился и принялся рассматривать камни, разбросанные по всей поляне. И чем больше он смотрел, тем больше хмурился.

– Погляди-ка, – обратился он к тележному мастеру. – Ты ничего странного в них не замечаешь?

Тележник опустился на колени, разгреб руками снег и жидкую грязь, ощупал один камень, потом второй. Когда он с трудом поднял– голову, лицо его было бледным.

– Это старые надгробия, – прошептал Дирон.

– Разве ты не знал о том, что у вас в лесу какое-то заброшенное кладбище? – удивился Конан.

– Нет… Никто не знал. Это какие-то непонятные письмена… Смотри, какие буквы. Ни одной не разберу, а ведь я умею читать.

– Значит, не на всех языках.

– Такого языка не существует! – убежденно произнес Дирон. – Может быть, это лемурийский язык. Странно, что раньше никто не находил этого кладбища.

– Кто знает, возможно, оно вышло на поверхность, повинуясь приказам Созо, – предположил Конан. – Маги подчас делают очень и очень странные вещи.

– В таком случае это означает, что Созо использует мертвецов, – прошептал Дирон. – Мне страшно даже подумать об этом.

– А мне нет, – объявил Конан, – Лично я устал и собираюсь провести ночь где-нибудь поблизости,

– Не надо! – сипло вскрикнул Дирон.

– Боишься мертвецов? – осведомился киммериец.

– Да, боюсь! Здесь замешана какая-то страшная магия, Конан! Мертвецы обладают таинственной силой, и некоторые маги умеют пользоваться ею.

– Да, и они называются некромантами. Встречал я таких. И убивал везде, где только видел.

– Но мертвых убить нельзя! – причитал тележник.

– Ты предпочитаешь, чтобы они разгуливали под луной по этому кладбищу, а потом, одной чудесной ночью, нанесли визит в ваш очаровательный городок? – осведомился Конан. – Ты только скажи – и я оставлю мертвецов в покое. Пусть себе гуляют.

– Что ты предлагаешь? – сдался Дирон.

– Спрячемся и посмотрим, что тут творится, – предложил Конан. Он ободряюще улыбнулся своему спутнику. – Не бойся. Ты ведь разбираешься в запахах. Если почуешь мертвецов, будешь знать, чего нам ожидать.

Дирон бледно улыбнулся в ответ. Ждать пришлось недолго. Едва только над верхушками деревьев показалась луна, окруженная бледно-желтым сиянием, как на поляне началось движение. Поначалу, как почудилось Конану, зашевелился воздух над разломанными могильными камнями. Затем сдвинулись камни и на поверхности земли показались отвратительные руки-плети, покрытые остатками гниющей плоти.

Конану действительно уже доводилось иметь дело с оживающими мертвецами, и он не испытывал суеверного ужаса перед ними. Киммериец был человеком простым и мыслил он тоже просто: мертвые должны лежать в могилах, живые – ходить по земле, пить вино, есть мясо, заниматься любовью, а колдунам в подлунном мире вообще делать нечего.

Сейчас ему предстояло сразиться с мертвецами и отправить их обратно под землю. Он обнажил меч и приготовился.

Мертвецы собирались в круг. Смрад стоял невыносимый. Медленно, начали они кружение по поляне. Мимо Конана и Дирона, притаившихся среди кустов, проплывали костлявые ноги, распластанные, как у лягушек, ступни. Мертвецы что-то пели тихими, приглушенными голосами. Затем их движения ускорились. Теперь они подпрыгивали при каждом шаге и вопили, словно земля, покрытая подтаявшим снегом, холодной грязью и мерзлой, пожухлой травой кусала их за пятки и обжигала.

Затем круг танцующих рассыпался и из земли, высунувшись до середины туловища поднялся еще один мертвец" Безошибочно повернув голову в ту сторону, где скрывались Конан и его спутник, мертвец заговорил"

– Чужак!

Голос его, казалось, звучал из самой преисподней, таким холодным, равнодушным и серым он был. "Как будто жуешь сырую вату", – подумал Конан с отвращением,

– Уходи, чужак! – повторил голос. Теперь Конан не сомневался, что доносится звук издалека, У этого истлевшего трупа давно уже нет голосовых связок, и воздух не наполняет распавшиеся легкие. Нет, с Конаном разговаривает кто-то иной, кто находится совершенно в другом месте,

– Для чего тебе труп? – спросил Конан, чуть высунувшись из кустов и повышая голос, – Выходи, поговорим один на один!

– Я отвечаю тебе через своих слуг, – с трудом двигая челюстью, ответил скелет, – Убирайся отсюда, Я не стану с тобой разговаривать. Я занят. Уходи, Ты чужой, Ты ничего не знаешь о происходящем. Если тебе дорога твоя жизнь, убирайся из моих владений, ты, мясистая туша варвара!

– За «тушу» ответишь, гнилой кусок свинины! – зарычал Конан.

Он выхватил меч и бросился на мертвецов. Испуская ликующие вопли и удирая в притворном ужасе, они принялись носиться по поляне, а Конан, с развевающимися черными волосами и сверкающими синими глазами, сам в лунном, свете похожим на привидение, гонялся за ними с поднятым мечом. Прежде чем скелеты успели провалиться сквозь землю, киммериец разрубил несколько из них, и те рассыпались прахом.

– Тьфу! – плюнул киммериец, тщательно вытирая меч краем плаща. – Какая пакость!

– Не нужно было этого делать – бормотал тележный мастер, весь дрожа. – Ох, будет большая беда, ох, не стоило нападать на них… Они ведь не люди.

– Ну да, – кивнул варвар, все еще свирепо щерясь. – Они давно покойники.

– Это лемурййцы,

– Ну и что? – Конан пожал плечами. – Какая разница! Главное, что их здесь больше нет.

– Созо сильнее, чем мы с тобой предполагали, – прошептал Дирон. – . – Боюсь, что тебе с ним несовладать, варвар. Беги, спасай свою жизнь. Мы обречены, но ты будешь жить и; радоваться солнечному свету.

– Ты тоже, – хмуро обещал варвар – Клянусь Кромом, теперь это моя война, и я этого так не оставлю.

В глубине пещеры Созо плюнул на магическое зеркало, с помощью которого управлял оживающими мертвецами, Теперь он знал, что варвар не остановится. Рано или поздно этот громила-киммериец вломился в пещеру и попытается остановить его, великого мага Созо. Времени осталось совсем немного. Ведомые запахом мертвых, путники будут здесь через несколько часов. Нужно торопиться.

Созо обернулся к ложу, на котором лежала Поликсена. Девушка казалась спящей. Здесь, в мире живых, она выглядела еще более красивой и хрупкой, чем на Серых Равнинах, хотя зло, обитающее по ту сторону бытия, не могло причинить ей ни малейшего вреда.

Длинные светлые волосы разметались по шкурам. Синеватые веки были неподвижны, ресницы, темно-каштановые, густые, веером лежали на бескровных щеках.

Созо метался по пещере, хватаясь то за одно, то за другое. Высушенные травы взлетали в воздух, наполняя пещеру сладковатыми ароматами. В огонь то и дело падали благовонные смолы, от чего пламя меняло свой цвет, становясь то синим, то фиолетовым, то багрово-красным. Тень мага, как безумная, носилась по стенам пещеры, и если бы здесь находился посторонний наблюдатель, он решил бы, что тень не поспевает за своим хозяином.

Сквозь зубы Созо непрерывно напевал заклинания. Он понимал, что оживленная Поликсена не будет уже той прежней девушкой из Нумалии, которая, полная радостных надежд и ожиданий, готовилась сделаться женой авантюриста и вора. Это будет зомби, ходячий мертвец, полностью покорный воле того, кто вызвал его из небытия. И все же частичка прежней Поликсены, любящей и доверчивой, должна была сохраниться даже в зомби. Во всяком случае, Созо-Чорсен надеялся на это. Лишь бы не помешал проклятый варвар…

А Конан был уже совсем близко. Он почти добрался до пещеры мага, когда – не человеческим разумом, но полузвериным инстинктом дикаря – вдруг почувствовал: рядом творится что-то неладное.

Внешне ничего не изменилось: все тот же безлюдный и безрадостный пейзаж. Теперь впереди можно было уже разглядеть холмы. В одном из них – пещера, прибежище мага. Отыскать ее – дело времени, впрочем, совсем недолгого. Рядом с киммерийцем по-прежнему тащился тележный мастер. Конан несколько раз пристально всматривался в своего спутника. Варвар и сам не мог бы объяснить, откуда взялось это ощущение, однако ошибочным оно не было: своеобразный запах опасности исходил теперь от Дирона.

Разум Конана отказывался поверить в это. Дирон не мог завести его в ловушку. У покалеченного тележника не было ни единого шанса справиться с могучим киммерийцем, если дело дойдет, до схватки – а Конан не станет колебаться, если заподозрит, что против, него плетется какой-то заговор.

Но инстинкты дикаря вопили совсем о другом, "Опасность! Внимание! Опасность!" – кричало: что-то, в душе Конана, от чего волоски на его загривке сами собою становились дыбом, как у волка.

Наконец киммериец понял, что смущает его. Запах. Теперь запах мертвечины явственно исходил от Дирона. Конан остановился, едва эта мысль проникла в. его сознание. Остановился и тележник.

– Что такое?.. – неуверенно улыбаясь, спросил Дирон.

Конан молча обнажил меч. Тележных дел мастер отступил на несколько шагов.

– Что случилось? – пролепетал он.

– Нет, это ты мне скажи – что случилось? – потребовал Конан, направляя острие клинка к горлу своего спутника. – С тобой ничего, странного не случилось, пока мы шли, а?

– Нет.

– Ничего такого, о чем мне следовало бы знать? – настаивал. Конан.

Дирон залился горючими слезами и повалился на колени.

– Оно… оно меня укусило! – признался он: – Я. боялся говорить тебе,

– А зря, – проворчал Конан" – Сказал бы сразу, отсекли бы тебе руку или ногу – был бы сейчас жив, Ты превращаешься…

– Я чувствую, – всхлипнул Дирон. – О, Конан, что со мной происходит?

– Ты разлагаешься, – спокойно ответил киммериец, – Ты полностью находишься теперь во власти мага, Я не могу рисковать, Дирон,

– Понимаю… – прошептал тележник и устремил на Конана умоляющий взгляд. Неожидан но в глубине его глаз, зажегся яростный огонь, гримаса злобы исказила лицо тележника, и тот, испустив хриплый вопль, кинулся на Конана, норовя вцепиться когтями ему в горло,

Варвар отреагировал мгновенно. Отскочив на шаг, он взмахнул мечом и, не прерывая кругового движения, снес голову с плеч Дирона., Голова покатилась по снегу, яростно лязгая зубами… Конан увернулся от челюстей и вторым ударом рассек голову пополам, Брызнула, отвратительная желтоватая жидкость. Челюсти еще раз шевельнулись и остановились. Безголовое тело, поскребло пальцами землю и тоже затихло. Конан вытер меч и уставился на останки того, кто только что был его товарищем.

– Боги, что тут происходит! – проговорил киммериец, покачивая головой. – Неужели такое возможно, чтобы безумие одного мага заразило всю местность и всех людей, что живут поблизости!

Запах тления становился все сильнее. Еще мгновение – и он сделался невыносимым. Конан закашлялся, у него заслезились глаза. И тут он заметил нечто такое, от чего кровь застыла у него в жилах. Под стремительно истлевающей плотью открывался скелет.

Но это был не человеческий скелет. По большому счету, это и скелетом-то не являлось, – всего лишь каркас, выполненный из белого материала, похожего на кхитайский фарфор.

– Магия! – сказал Конан, произнося это слово как самое грязное ругательство из всех, что могли прийти ему на ум.

Он повернулся к останкам Дирона спиной и почти бегом направился к холмам.

Ресницы Поликсены затрепетали, губы слегка шевельнулись. Созо в нетерпении потер руки.

– Поликсена, Поликсена, – настойчиво звал ее маг, и девушка, отзываясь на этот голос, стонала и выгибалась всем телом. Еще одно усилие, последнее, – и она оживет. Сердце Чорсена все сильнее билось в груди мага. Созо чувствовал, как его захлестывают эмоции, прежде незнакомые магу, который всегда отличался холодным, рассудочным отношением к жизни и даже добро творил из соображений целесообразности. Ему хотелось петь, кричать, тормошить Поликсену – зачем она медлит, зачем не торопится воскреснуть и одарить его всеми радостями любви!

Он схватил горсть волшебных трав и изо всех сил размахнувшись швырнул их в огонь очага. Пламя взревело, в оранжевых языках зазмеились темно-лиловые полоски, замелькали золотые искры. Где-то далеко, на Серых Равнинах, отозвался ревом разъяренный демон, и этот звук заставил Созо торжествующе расхохотаться.

– Реви! – вскричал он. – Я вырвал у тебя твою добычу!

И тут странный сквозняк пронзил пещеру.

– Что?! – Созо резко обернулся.

Четко вырисовываясь на фоне более светлого прямоугольника входа, отшвырнув в сторону воловью шкуру, служившую занавесом, на пороге стоял человек. Его рослая, мощная фигура внушала страх. Тряхнув непокорной гривой смоляных волос, он сделал шаг вперед. Шкура упала за его спиной, и снова сгустилась темнота. Но теперь эта темнота – Созо знал – таила в себе опасность. И эта опасность, этот живой сгусток мрака, носил имя: Конан-киммериец.

– Что тебе нужно? – зашипел Созо. – Уходи! Убирайся, покуда цел!

Конан, – молча и совершенно беззвучно, передвинулся вперед. Созо ощущал его дыхание в пещере так, словно это был леденящий ветер.

– Уходи! – зашептал он в бессильной ярости. Он не мог отойти от Поликсены, не смел прервать заклинание. Малейшая неточность – и прекрасная гостья с Серых Равнин превратится в чудовище, смертельно опасное и отвратительное. При одной мысли о такой возможности у Созо сжималось горло, ему хотелось рыдать и стучать кулаками о землю. Почему все всегда происходит так не вовремя! Боги Бритунии! Прекрасные боги со звериными лицами! Богиня-лисица, сладострастная и нежная, с рыжим хвостом и лукавыми глазами, почему ты оставила меня? Он в безмолвии взывал ко всем божествам, какие только ему вспоминались. Все началось с того несчастного дня, когда Чорсен – проклятый дурак! – забрался к нему в дом и вздумал угрожать мечом. Кому? Повелителю… – тс-с! Даже в мыслях не следует называть всего того, что было сделано магом Созо. Это тайна, в которую никто не должен проникнуть.

А потом жизненная энергия Чорсена проникла: в душу Созо и загрязнила ее – именно загрязнила, запачкала сильными чувствами, преступлениями, злыми" выходками, жестокими словами, коварными поступками… Боги, всего не перечесть! Но это был единственный способ остаться на земле и не исчезнуть навсегда в бесцветном мире, где стонут демоны и ревут страшные чудовища.

Поликсена. Якорь спасения, чудо красоты и чистоты. Может быть, она спасет обоих, и Созо, и Чорсена, Может быть…

И вот теперь, когда до претворения в жизнь самого прекрасного из всех замыслов Созо-Чорсена оставался один шаг, в пещеру вломился этот верзила киммериец, этот безмозглый дикарь, которому неведомы ни страх, ни уважение, Созо протянул руку по. направлению к киммерийцу, С пальцев мага сорвалось пламя, однако в мелькнувшей вспышке, что на миг разорвала тьму, Созо заметил, что Конан легко уклонился от огненной молнии,

Поликсена снова застонала и Созо быстро повернулся обратно к ней, Он снова забормотал заклинания, частью проговаривая, частью выпевая слова забытого языка. Сбиваться недопустимо. Созо соединил пальцы рук – это помогало ему сосредотачиваться. Кончики пальцев все еще были горячими после заклинания летучего огня, Конан сделал еще несколько шагов,

– Что ты делаешь с этой девушкой? – загремел в пещере голос киммерийца.

Не обращая на него внимания, Созо продолжал петь. Поликсена начала корчиться. Ее веки дрожали, стремясь отлепиться от щек, но смертная тяжесть не позволяла им открыть глаза для земного света – пусть даже это будет тусклый свет от очага, горящего в пещере.

– Кажется, я задал тебе вопрос, колдун! – повторил Конан. – Что ты делаешь с этой девушкой?

– Пытаюсь ее оживить, – прошипел маг, опять прерывая пение. Поликсена зарыдала, не раскрывая губ. Тело ее сотрясали судороги, пальцы начали сгибаться и выгибаться. Лунки ногтей все еще оставались синими.

– Так же, как оживил этих бедняг лемурийцев? – осведомился варвар, не выказывая ни малейшего почтения великому магу. – Или так, как оживил несчастного тележного мастера? Как его звали – Дирон, кажется, а? Чем ты здесь занимаешься?

Он потянулся за своим мечом.

– Не суди о тех вещах, которые недоступны твоему ограниченному рассудку, – заговорил Созо торопливо. – Если хочешь, можешь остаться и посмотреть. Пока я ничего больше сделать для тебя не могу. Я в состоянии испепелить тебя, дурак, но сейчас мне нельзя отвлекаться. Не боишься? Тогда оставайся и жди. Я освобожусь и займусь тобою. Если ты до тех пор не сбежишь.

Конан уселся на пол рядом с девушкой, скрестив ноги и положив поверх колен обнаженный меч.

– Я готов, колдун, – заявил варвар. – Продолжай свое колдовство.

Созо проговорил почти искренне:

– Я. хочу, чтобы эти прекрасные глаза снова увидели дневной свет. Клянусь, не я стал причиной ее смерти. Я лишь пытаюсь исправить то, что было сделано давным-давно… совсем другим человеком.

– Работай, – фыркнул Конан. – Я хочу видеть, как ты трудишься.

Созо снова принялся петь заклинания. Пот градом катился по его лицу. Голос мага звучал то громче, то тише, мелодия то исчезала, словно речка в болоте, сменяясь монотонным бормотанием, то возобновлялась, еще более причудливая, чем прежде.

Тени плясали на стенах пещеры, послушные голосу мага. Они то вздымались под самый потолок, то стелились по полу. Завороженный этим зрелищем, Конан вертел головой. Особенно нравились ему разноцветные искры, плясавшие в очаге.

Однако варвар ни на мгновение не забывал о том, что имеет дело с могущественным колдуном. Но… встречались ему и такие маги, что действительно заботились о людях. Преимущественно они занимались целительством. И – что немаловажно – ни один из таковых не обладал сколько-нибудь существенным могуществом. Поэтому киммериец держался настороже.

А Созо, погрузившись в заклинания, совершенно забыл о варваре, который сидит рядом и наблюдает, не упуская ни одной мелочи. Душа его грозила разделиться, разорваться на части, и одна из этих частей – та, что некогда принадлежала Чорсену, – готовилась уйти в Серые Равнины, а вторая отправилась за подмогой в город Кой.

Последним усилием воли маг собрал обе половины души воедино. Он чувствовал, что изнемогает. А теперь ему предстояло сделать один очень трудный для него выбор. А времени на то, чтобы все обдумать, оставалось крайне мало. Если говорить честно, то времени не было вовсе. Ему предстояло сейчас собственными душевными усилиями разрушить то, на создание чего он потратил многие годы.

Но выбора не оставалось. Или Поликсена – или город Кой и его обитатели. В конце концов, разве он, великий маг Созо, не властен над обитателями этого городка? Разве не его волей… Размышлять некогда!

Он призвал душу Чорсена и, воссоединив ее со своим телом, направил в другую сторону – к людям, в Кой. Сперва маг ничего не почувствовал. Он произнес несколько слов, немо шевеля губами. Затем громко вскрикнул и запел. Теперь песнь изменилась – она звучала грубо, дерзко, и Конан почувствовал, как мороз пробегает у него по коже. Что-то страшное творилось у него на глазах. Варвар чувствовал это. Пещеру наполнил запах мертвечины.

На краткое мгновение Конану показалось, что смердит тело девушки, что ее упругие щеки становятся дряблыми, как у трупа, пролежавшего несколько дней, а глаза вваливаются в орбиты, и зубы начинают выступать из безгубого рта. По это длилось всего лишь мгновение.

Затем трупная вонь сменилась ароматом цветов. На лице Поликсены выступил слабый румянец, ресницы ее вспорхнули, и на киммерийца устремился тревожный взгляд зеленых глаз бритунийки.

Конан был так потрясен случившимся, что не нашел ничего умнее, чем показать девушке подбородком на Созо. Маг трясся с головы до ног, как в припадке падучей. Его волосы, мокрые от пота, свалялись, одежда потемнела, пот бежал по вискам, заливал глаза. Зубы выбивали дробь, руки корчились и пальцы тискали в воздухе что-то невидимое. Затем он глубоко выдохнул, и внезапно дрожь прекратилась.

Поликсена подняла руку, посмотрела на нее – это была совершенная женская ручка, нежная, мягкая, с розовыми ноготками. Ручка юной девушки, никогда не знавшей, что такое домашнее хозяйство. Баловницы, любимицы семьи. А затем эта рука обвилась вокруг шеи мага,

– Чорсен, – прошептали губы бритунийской красавицы. – Все-таки ты пришел за мной. Ты пришёл, как и клялся.

– Я клялся… – с трудом вымолвил Созо, язык едва повиновался ему.

– Ты поклялся, что пойдешь за мной даже на Серые Равнины. О Чорсен, я счастлива!

И она заплакала, Заплакал и Созо, обнимая красавицу и прижимая ее к себе. Конан поглядел на эту идиллию, а потом встал и вышел вон. Он передумал убивать мага.

Дорога обратно показалась ему куда короче. Во-первых, Конан не плутал, как это делали они с беднягой Дироном, когда по запаху и смутным, неоформленным ощущениям искали холм, ставший убежищем для мага. Во-вторых, киммериец был один.

Теперь ему не приходилось подстраивать шаг под коротенькие шажки своего низкорослого спутника, поэтому рослый варвар шел очень быстро. Вот и поляна, где упокоились с миром лемурийцы. Горстку праха давно развеял ветер, а странный скелет Дирона занесло снегом, так что Конан даже не нашел его. Впрочем, надо отдать киммерийцу должное, он и не искал его. Незачем. Мертвое должно оставаться мертвым, повторил он еще раз, покидая кладбище. Лес остался позади. Вот и Кой – точнее, место, где он находился… Но что это? Городок исчез, как сквозь землю провалился. Ничего не осталось – ни домов, ни людей. Только расчищенное пространство, да еще брусчатка видна под снегом. Бранясь, больше от растерянности, чем от гнева, киммериец принялся бродить по пустому месту, где теперь только ветер свистел, да летел в лицо мокрый снег с дождем.

Что это? Как это могло выйти? Вот здесь лошадь Конана сбила с ног какого-то замухрышку, а напротив была таверна…

Стоп. Конан вдруг остановился и присел на корточки. То, что открылось его взору, превосходило всякие ожидания. Конан мог еще предположить, что Созо убьет всех жителей подвластного ему города, высосав из их душ жизненную энергию – или как там они это называют. Но ЭТО…

Городок был здесь, он никуда не пропал, только сильно уменьшился в размерах. Теперь весь он умещался на пятачке размером с плащ Конана. Все дома были здесь, только крошечные. Вот и таверна "Колесо и сеть", а вон там – дом с облезлой русалкой… И флюгер на месте, миниатюрный, как и все прочее.

– Игрушка! – прошептал киммериец, пораженный.

Ему доводилось видеть, как для забавы очень богатых людей – чаще взрослых, чем детей, – создавались игрушечные домики и даже города" Все там было как настоящее, хотя маленькое: комнатки с мебелью, платьица в шкафу, фигурки людей и животных.

– А где люди? – спросил Конан сам себя, – Не могли же они тоже оказаться игрушечными?

Увы, это предположение тотчас нашло подтверждение. Все фигурки были на месте. Неподвижные, раскрашенные, местами уже облупленные, они находились внутри домов. Когда Конан протянул руку и взял двумя пальцами за талию какую-то женщину, у которой одно плечо было выше другого, а длинный нос странно свесился набок, он почувствовал набитое тряпками туловище. Личико было из кхитайского белого фарфора, волосы – из ниток. Конан так же осторожно водрузил куколку на место.

– Над этим стоит подумать, – сказал варвар сам себе. – Получается…

Получается, что некогда Созо создал этого городок и его обитателей. А потом, когда случилась беда, начал с досады ломать собственные игрушки. Вот почему все жители Коя вдруг сделались больными, увечными и не могли поправиться. Более того – ни один из них не в состоянии был покинуть Кой. Конечно! Ведь ни одна игрушка не может сбежать из ящика, где хранит ее хозяин. А потом, когда все жизненные силы, расточенные магом на его собственные творения, понадобились ему ради воскрешения погибшей девушки, он попросту забрал у своих игрушек то, что некогда, по щедрости, им подарил. Он забрал у них душу и вложил ее в Поликсену.

Теперь у него одна-единственная игрушка. Живая и настоящая. Умеющая любить.

Теперь ему больше не нужны жители Коя. И они превратились в ломаные, увечные игрушки, брошенные посреди леса. Конан вздохнул и сгреб все, что попало ему под руку, в свой плащ. Завязав, узлом, закинул за спину.

– Забавные кукляшки, – проговорил он. – Продам их в каком-нибудь городке. Бритунийцы любят диковины. Скажу, что привез их из Кхитая. "Город забавных карликов" или еще что-нибудь в таком роде.

Он зашагал прочь и вскоре вышел на большую дорогу.

Сканировал: ivminin

Вычитал: Triceratops

WWW.CIMMERIA.RU