Текст книги "Возмездие"

Автор книги: Дрю Карпишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Дрю Карпишин
ВОЗМЕЗДИЕ

Моей жене, Дженнифер.

Спасибо, что была все это время рядом со мной.

Благодаря тебе я мог следовать за своими фантазиями и делиться ими.

Еще раз хочу выразить глубокую признательность всей команде студии «Bio Ware», упорно работавшей над проектом «Mass Effect». Без их непрестанных усилий и безграничной самоотверженности проект не смог бы осуществиться.

Кроме того, не могу не поблагодарить и всех поклонников «Mass Effect», проявляющих такую заинтересованность в нашей работе. Если бы не их поддержка, у нас бы ничего не получилось.

ПРОЛОГ

Призрак сидел в кресле, задумчиво глядя на обзорный экран, занимающий всю стену его святая святых – рабочего кабинета.

Он разместил свой командный пункт на безымянной космической станции, находящейся сейчас в системе красного гиганта М-класса. Край огненного шара заполнял нижнюю половину экрана, и в его сиянии звезды превращались в блеклые, едва различимые точки. Гигант вступал в последнюю стадию своего существования, длящегося уже шесть миллиардов лет, и приближался к грандиозному заключительному акту, когда должен будет сжаться, превратиться в черную дыру и поглотить всю звездную систему. Планеты и луны, когда-то порожденные им самим, непреодолимой силой гравитации затянет в темную ненасытную утробу, образовавшуюся на месте его гибели.

В этом зрелище сконцентрировалась вся сущность Вселенной, как ее понимал Призрак. Оно было величественно, прекрасно и трагично. Жизнь внезапно возникает в любом мало-мальски пригодном месте Галактики, в самых невообразимых формах, и лишь затем, чтобы погибнуть в мгновение ока – такого вот космического ока.

Но Призрак не позволит, чтобы подобное произошло с человечеством.

– Выключить обзор, – скомандовал он, и стена сделалась непрозрачной, оставив его в одиночестве в небольшой темной комнате. – Свет, – приказал он, и тут же вспыхнули расположенные под потолком панели освещения.

Он развернулся в кресле спиной к экрану и взглянул на стоящий в центре помещения голографический проектор для приема внешних вызовов. Прибор создавал настолько качественное трехмерное изображение собеседника, что казалось, будто тот находится здесь же, в кабинете. Сам Призрак, конечно, тоже был виден, но аппарат был настроен таким образом, что показывал его на фоне обзорного экрана. Вернее, на фоне того грандиозного астрономического объекта, возле которого располагалась в данный момент станция: смелое и эффектное визуальное решение, выгодно подчеркивающее тот образ, что он заботливо создавал себе все эти годы.

Призрак захотел слегка промочить горло. Но не тем синтетическим, инопланетного производства пойлом, какое бармены по всей Галактике подсовывают доверчивым простакам. Он желал чего-нибудь натурального, подлинного.

– Бурбон, – громко распорядился Призрак. – Неразбавленный.

Несколькими секундами позже дверь в дальнем углу кабинета скользнула в сторону, и одна из его сотрудниц – высокая эффектная брюнетка – вошла с пустым стаканом в одной руке и бутылкой в другой. Каблучки бойко застучали по мраморному полу, узкая черная юбка не помешала легко справиться с отделявшим ее от шефа расстоянием.

Она не улыбнулась и не произнесла ни слова, когда передавала ему стакан, держась подчеркнуто профессионально. Затем протянула и бутылку, ожидая его одобрения.

– «Джим Бим Блэк, – с удовлетворением прочитал Призрак, – зарегистрированная торговая марка, высшая степень очистки, произведено в Кентукки». На три пальца, – сказал он, соглашаясь с ее выбором.

Брюнетка наполнила стакан чуть больше чем наполовину и ждала новых распоряжений.

Как обычно, первый глоток унес Призрака в воспоминания о незатейливой юности. Он наслаждался ароматом, испытывая приступ тоски по тем далеким безмятежным дням, когда был заурядным человеком, типичным представителем земной элиты – богатым, благополучным, наивным. Еще до того, как он организовал «Цербер», до того, как стал Призраком, самопровозглашенным защитником человечества, до того, как Альянс вместе со своими инопланетными союзниками из Совета Цитадели объявили его террористом.

До появления Жнецов.

Из всех врагов, имеющихся у людей в известной части Вселенной, из всех опасностей, которые могут однажды уничтожить человечество, ни одна не может сравниться с этой угрозой, затаившейся в глубине темного пространства за пределами Галактики. Жнецы были разумными механизмами, огромными, похожими на космические корабли, полностью лишенными чувств и эмоций – и невероятно жестокими. На протяжении тысячелетий – а возможно, и дольше – они следили за тем, как развиваются человеческая и многие другие цивилизации, ожидая удобного момента, чтобы прийти и уничтожить всю органическую жизнь в Галактике.

Однако, несмотря на смертельную угрозу, которую они представляли, большинство людей ничего не знало о Жнецах. Совет засекретил информацию о нападении на Цитадель, скрывал факты и свидетельства, пытаясь таким образом предотвратить распространение паники на всю Галактику. И конечно же, Альянс, эта ручная собачонка новых инопланетных хозяев, покорно следовал за ним. Ложь пробралась так глубоко, что даже сами могильщики правды со временем убедили себя в том, что Жнецы – всего лишь миф. Слишком тупые и безвольные, чтобы осознать ожидающую их страшную участь, они продолжали заниматься обычными, повседневными делами.

Один лишь Призрак решился бороться с нависшей над человечеством смертельной опасностью, и эта борьба стала смыслом всей его жизни.

Когда Альянс повернулся спиной к гибнущим человеческим колониям в Граничных системах, «Цербер» развернул свои знамена. Им даже удалось переманить на свою сторону капитана Шеппарда – величайшего героя Альянса, – чтобы тот помог раскрыть тайну. И то, что разузнал Шеппард, потрясло Призрака до глубины души.

Легким кивком он отпустил сотрудницу, и та, снова простучав каблучками, вышла, оставив его наедине с мрачными мыслями.

Сделав еще один глоток, Призрак поставил стакан на подлокотник кресла. Затем достал из нагрудного кармана длинный, тонкий серебряный портсигар, с небрежным изяществом, выработанным многолетней практикой, одним слитным движением откинул крышку, извлек сигарету и снова захлопнул крышку. Портсигар вернулся обратно в карман, а вместо него в руке появилась массивная черная зажигалка. Привычно шевельнулся большой палец, заклубился легкий дымок прикуренной сигареты, и зажигалка тоже исчезла.

Призрак медленно, глубоко затянулся, задержав дым в легких. Курение на протяжении многих веков оставалось частью земной культуры, своеобразным ритуалом, общим для всех цивилизованных народов Земли. Неудивительно, что эту привычку человек принес с собой и в космос. Различные сорта табака стали важной статьей экспорта для многих колоний, и не только населенных людьми.

Кое-кто даже имел наглость утверждать, будто бы саларианский табак, получаемый из генетически измененного листа, превосходит любые земные сорта. Однако сам Призрак, как и в случае с виски, предпочитал свое, родное. Его любимые сигареты производились из табака, выращенного на обширных полях в самом сердце Южной Америки, одного из немногих сохранившихся и по сей день аграрных регионов Земли.

В двадцать втором столетии люди уже не беспокоились, что курение может навредить их здоровью, развитие медицины и фармакологии позволило победить такие болезни, как рак легких. Хотя некоторые по-прежнему питали глубокое, врожденное отвращение к этому занятию. Принятый в середине двадцать первого века закон, запрещающий употребление табака, все еще действовал в некоторых странах. Многие видели в сигарете отвратительный символ беспринципности и преступности корпораций, не считающихся с гибелью миллионов людей в погоне за прибылью.

Однако для Призрака курение значило совсем иное. Вкус табака на языке, приятное щекотание в горле и легких, теплая волна, распространяющаяся по всему телу, приносящая освобождение от повседневных забот и нервного напряжения – двух основных составляющих человеческого бытия. Курение для него было почти священнодействием, маленьким праздником, особенно теперь, когда над человечеством нависла смертельная угроза.

«Дело – табак, – вспомнил он старинное выражение. – Кури, пока есть возможность, потому что вряд ли кто-нибудь из нас доживет до завтра».

Призрак еще несколько раз затянулся, погасил окурок в пепельнице, вмонтированной в подлокотник кресла, и снова глотнул виски.

Какими бы мрачными ни были перспективы, он не собирался впадать в отчаяние. Он привык смотреть в глаза опасности, и этот случай не был исключением.

Капитан Шеппард установил, что земные колонисты похищены Коллекционерами, таинственной инопланетной расой, беспрекословно исполняющей приказы Жнецов. Затаившиеся в глубинах космоса, эти разумные машины все же ухитрялись каким-то образом руководить своими приспешниками, несмотря на разделявшие их миллионы световых лет. Выполняя приказ хозяев, Коллекционеры захватили людей и переправили их на свою родную планету, расположенную где-то в ядре Галактики. Там похищенные подвергались генетической трансформации и превращались в органическое сырье для ужасного эксперимента по созданию нового Жнеца.

Шеппард с помощью «Цербера» разрушил их планы. Но Призрак знал, что Жнецы на этом не остановятся. Человечество должно изучить своих непримиримых и безжалостных врагов, чтобы подготовиться к их неизбежному возвращению, определить их слабые и сильные стороны, найти и научиться использовать уязвимые места.

«Церберу» удалось по крупицам воссоздать фрагменты технологии Коллекционеров. Уже началось строительство установки для первых, осторожных опытов по ее использованию. Однако в конечном итоге есть только один способ получить необходимые сведения: самим повторить эксперименты Коллекционеров над живыми людьми.

Призрак прекрасно сознавал всю чудовищность таких планов, но вопросы этики и морали отходили на второй план, когда речь шла о выживании человеческого рода. Не миллионы похищенных, а всего лишь горсточка тщательно отобранных мучеников, принесенных в жертву ради защиты и сохранения всего человечества.

Планы по продолжению экспериментов Коллекционеров разрабатывались в строжайшем секрете, без ведома и одобрения Шеппарда. Союз между «Цербером» и знаменитым героем оказался непрочным, ни одна из сторон полностью не доверяла другой. Возможно, в будущем они и смогут работать вместе, но пока Призрак рассчитывал только на собственных агентов.

Негромкий мелодичный звонок сообщил ему о том, что поступил вызов от одного из таких сотрудников.

– Включить экран, – скомандовал Призрак, садясь в кресло и сосредоточив внимание на голопроекторе.

Свет потускнел автоматически, как только стена за спиной сделалась прозрачной. Умирающее солнце вновь заполнило кабинет оранжево-красным сиянием.

– Прием, – приказал Призрак, и перед ним возник образ Кая Лэнга.

Как и большинство землян, этот мужчина был продуктом общемировой культуры. Его китайское происхождение проявлялось в темном цвете глаз и волос, но строение носа и подбородка ненавязчиво подсказывало о присутствии в его родословной также славянских корней.

– Мы нашли его, – доложил Кай Лэнг.

Не было нужды уточнять, о ком он говорит. Лучший киллер «Цербера» вот уже почти три года шел по одному следу.

– Где? – спросил Призрак.

– На Омеге.

Мускулы на жилистой шее Кая Лэнга напряглись, когда он произносил это слово, – непроизвольная, но объяснимая реакция. Космическая станция Омега олицетворяла собой все, что «церберы» ненавидели и презирали в инопланетянах: неуважение к закону, варварскую дикость и звериную жестокость. Кай Лэнг повернул голову, и стала видна татуировка на шее: змея, заглатывающая свой хвост.

Уроборос обычно символизирует бесконечность, но Призрак знал и о другом, тайном смысле этого символа: самоуничтожение. Это был и его собственный путь, такой же вечный.

«Цербер» обратил внимание на Кая Лэнга десять лет назад, освободив его из тюремного лагеря Альянса. Призрак внимательно изучил досье потенциального новобранца: космодесантник из спецотряда номер семь был арестован за то, что, находясь в увольнении, убил крогана в обычной барной потасовке.

Альянс, в назидание другим, сурово наказал бывшего лейтенанта: разжаловал в рядовые и приговорил к двадцати годам заключения в военной тюрьме. Послужной список Кая Лэнга, подтвердивший его неуживчивый, вспыльчивый нрав и предвзятое отношение к инопланетянам, не способствовал смягчению приговора. Но для Призрака эта склонность к ксенофобии как раз и была лучшей характеристикой. А если добавить тот факт, что землянин справился с кроганом при помощи одного лишь стандартного армейского ножа, становилось ясно, что организация пополнилась еще одним ценным сотрудником.

За десять лет, с тех пор как «Цербер» устроил ему побег, Кай Лэнг стал одним из лучших специалистов по мокрым делам. Но не просто безжалостным убийцей. Он понимал, что необходимо соблюдать осторожность, и научился планировать и приводить в исполнение весьма сложные и тонкие операции.

И сейчас, когда агент обнаружил цель, Призрак поначалу хотел отдать ему приказ о ликвидации, но затем в голову пришла другая идея. Им ведь требуются люди для проведения эксперимента, так почему бы не убить одним выстрелом двух зайцев?

– Привези его ко мне, – распорядился он. – Живьем. И проверь, хорошо ли замел следы.

– Я всегда работаю чисто, – гордо напомнил Кай Лэнг.

Удовлетворенный ответом Призрак пробормотал: «Выключить», и голографическое изображение агента дрогнуло, а затем исчезло.

Он откинулся на спинку кресла, небрежно покрутил стакан в руке, взбалтывая оставшуюся на дне жидкость, и одним долгим, жадным глотком допил ее.

«Долго же мне пришлось тебя ждать, Грейсон! – подумал он, и эта мысль была намного веселее тех, что одолевали его всего минуту назад. – Но, надеюсь, оно того стоило».

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Пол Грейсон знал, что Призрак все еще разыскивает его. Прошло почти три года с того дня, когда он предал «Цербер» ради спасения дочери. Но он понимал, что охота за ним не прекратится и через тридцать лет.

Разумеется, он сменил имя: нет больше Пола Грейсона, теперь он стал Полом Джонсоном. Но это только видимость защиты, она не поможет, если кто-нибудь из агентов Призрака отыщет его биометрическую карту. А эти агенты были повсюду.

Со дня основания «Цербер» имел осведомителей практически на каждой планете Альянса. Во всем Пространстве Цитадели трудно отыскать место, где он мог бы укрыться, не опасаясь, что в один прекрасный день они все-таки отыщут его след. И поэтому он сбежал на Омегу.

Призраку никогда не удастся прочно закрепиться на этой гигантской космической станции, фактически являющейся столицей Граничных систем. Радикальная прочеловеческая политика «Цербера» была слишком хорошо известна инопланетным хозяевам станции – военачальникам, диктаторам, главарям преступных группировок, и появление на Омеге агентов Призрака было бы для них крайне нежелательно. Даже если кто-то и заподозрит, что Пол прячется именно здесь, добраться до него будет непросто.

Грейсон видел некую иронию судьбы в том, что полученные за годы службы в «Цербере» навыки шпиона и киллера так пригодились в его новой жизни на Омеге. С той лишь разницей, что раньше он учился убивать инопланетян, а теперь стал наемным убийцей у них на службе.

– Мы напрасно теряем время, – проворчал Санак, положив рядом с собой снайперскую винтовку. Он заворочался в скафандре, пытаясь поудобнее устроиться между штабелями контейнеров, которые они с Грейсоном выбирали для укрытия.

Свое оружие Пол держал наготове, направив на корабль, стоящий на другом краю погрузочной площадки. Он чувствовал, как старательно его батарианский партнер избегал даже случайного легкого прикосновения к нему, когда занимал позицию.

– Будем ждать сообщения от Лизелль, – упрямо ответил землянин.

Батарианец повернулся и уставился всеми четырьмя глазами на скорчившегося рядом с ним человека. Верхняя пара глаз при этом мигала, а нижняя замерла в каменной неподвижности.

– Ты всегда чего-то дожидаешься, человек, – сердито рыкнул он. – И это – признак слабости.

– Это – признак разумности, – огрызнулся Грейсон. – Именно поэтому меня и назначили старшим.

Санак признавал лишь один способ решения проблем: очертя голову ринуться в драку, и работать с ним временами было непросто. Да и его тотальная неприязнь к людям, как и закоренелое недоверие Грейсона к батарианцам, тоже не шла на пользу делу.

Взаимоотношения этих двух рас также не сложились. Человечество сразу после появления на галактической сцене начало стремительно развиваться, вытесняя батарианцев из Скиллианского Предела. Те предприняли ответные жесткие меры, быстро переросшие в войну между двумя народами – войну, в которой батарианцы потерпели поражение. И теперь они превратились в изгоев цивилизованного космоса, тех, кого стараются не замечать, к кому относятся с подозрением.

Однако на Омеге они встречаются на каждом углу. Порвав с «Цербером», Грейсон постарался избавиться и от ксенофобии, привитой ему Призраком. Но старые привычки не желали умирать, и ему стоило большого труда поладить с этим «четырехглазым пугалом». К счастью, особых симпатий для совместной работы и не требовалось. Ария по нескольку раз объясняла это тому и другому.

– Их всего семеро, – прозвучал в наушниках нежный голосок Лизелль. – Наши все готовы и ждут приказа.

Грейсон ощутил привычный выброс адреналина, всегда проходящий по его телу в предчувствии настоящего дела. Рядом, в точности повторяя его движения, вскинул винтовку Санак.

– Начали! – прошептал он.

В ответ на его единственное слово обрушился целый шквал огня по ту сторону склада, где вели бой Лизелль и ее ребята.

Через несколько мгновений четверо турианцев выскочили из-за корабля. Повернувшись спинами к Грейсону и Санаку, они все внимание сосредоточили на атакующей их из укрытия команде Лизелль.

Пол медленно выдохнул и нажал на спусковой крючок. Один из турианцев упал, кинетический барьер его скафандра слишком ослабел под беспрерывным обстрелом, чтобы помешать снайперу проделать отверстие в костяном затылке. Мгновением позже рухнули еще двое благодаря паре исключительно точных выстрелов Санака.

«Возможно, мне и не нравится этот ублюдок, но свою работу он делает хорошо», – подумал Грейсон, беря на прицел последнего противника. Тот успел еще сделать несколько шагов к ближайшему контейнеру, прежде чем землянин всадил ему пулю между лопаток.

Понаслаждавшись немного абсолютной тишиной, Грейсон сообщил в микрофон:

– Четверых мы убрали.

– У нас трое, – откликнулась Лизелль. – Значит, все.

– Пошли, – сказал землянин Санаку, выбрался из-за контейнеров и направился к убитым инопланетянам.

Турианцы были членами банды «Когти», и склад находился в глубине контролируемой ею территории. Учитывая ночное время и дальность расположения, маловероятно, что кто-нибудь услышит выстрелы. Однако совсем такую возможность исключать нельзя, и чем дольше они здесь провозятся, тем больше шансов нарваться на неприятности.

Когда они с Санаком подошли к трупам, Лизелль и два батарианца из ее группы уже обыскали карманы жертв.

– Пять килограммов, – сообщила синекожая азари, демонстрируя несколько пластиковых пакетов, туго набитых мелким розовым порошком. – Чистота – девяносто или даже девяносто пять процентов.

По собственному опыту Грейсон знал: чтобы получить кайф, человеку достаточно крохотной щепотки красного песка. А пяти килограммов хватило бы на то, чтобы целый многоквартирный дом непрерывно торчал добрых полгода. За такой запас там, в Пространстве Цитадели, можно выручить шестизначную сумму. За ним и охотилась Ария.

На Омеге не действовали законы, не существовало полиции. Порядок поддерживался исключительно бандами, которые на самом деле и управляли станцией. Но управляли не по законам, а по понятиям. И первое, что требовалось понять: не становись поперек дороги Арии Т'Лоак.

– У этого еще два кило, – сказал Санак, вытаскивая плотно упакованный брикет из-под доспехов покойника.

– А этот попал под перекрестный огонь, – объяснил другой батарианец, показывая Грейсону, как песок высыпается через крошечную дыру в пакете.

– Так заклей его! – рявкнул землянин, быстро отступая назад.

Красный песок не действует на батарианцев и азари, но стоит человеку случайно вдохнуть пыль, и он отрубится на всю ночь.

– Ария хочет получить все, – напомнил он. – Весь груз. Она прислала сообщение.

Известная как Королева Пиратов, Ария фактически управляла Омегой вот уже более двух столетий. Все остальные банды в той или иной форме платили ей дань за право вести дела на станции. Тот, кто пытался игнорировать Арию – например, отказывался отдавать ей часть перевозимого красного песка, – впоследствии весьма сожалел о своей опрометчивости.

– Вот и все, – объявила Лизелль, закончив осматривать последний труп.

Несмотря на то что мысли его были сосредоточены на выполнении задания, Грейсон не смог не поразиться в который уже раз неземной красоте стоящей перед ним инопланетянки. Азари вообще очень красивы по человеческим стандартам: эти однополые существа были очень похожи на земных женщин, за исключением синего цвета кожи. Вместо волос их головы покрывали живописно ниспадающие складки кожи, но это отличие почти не сказывалось на их сексуальной привлекательности.

Лизелль выделялась красотой даже среди сородичей, ее облегающий комбинезон подчеркивал все округлости фигуры. И Грейсон, в сознании которого все еще таилось взращенное «Цербером» недоверие к инопланетянам, не мог не задумываться: только ли ее потрясающие внешние данные во всем виноваты, или дело в чем-то еще?

Помимо того что азари были биотиками, они еще и обладали тонкими, но сильными эмпатическими – на грани телепатических – способностями. Поговаривали, будто бы они используют свои таланты для того, чтобы влиять на чужое восприятие, выглядеть в глазах окружающих более привлекательными. Если так, то Лизелль владеет этим искусством в совершенстве.

– Собирайте песок и уходим, – распорядился Грейсон, возвращаясь к насущным делам. – Не расслабляйтесь, будьте внимательны. Помните: мы все еще на чужой территории.

Выполняя его команду, Лизелль, Санак и два других батарианца упрятали пакеты в скафандры и двинулись за ним.

Маленький отряд с Грейсоном во главе и с замыкающим колонну Санаком покинул склад и запетлял по лабиринту темных аллей и переулков, торопясь попасть на свою – или хотя бы нейтральную – территорию.

Было поздно, середина ночи по принятому на космической станции времени. По пути им встречалось крайне мало прохожих – обычных мужчин и женщин различных рас, по каким-то причинам живущих и работающих в подконтрольном «Когтям» районе. Таких было легко распознать: завидев вооруженную до зубов группу, они тут же сворачивали в сторону или прятались за дверьми, чтобы избежать неприятностей.

Грейсон не обращал на них особого внимания. Его интересовали патрули турианцев. Любой ответ на их акцию был бы случаен и плохо организован. Вряд ли «Когти» ожидали, что Ария осмелится напасть здесь, в самом центре их зоны влияния. Но главари банды регулярно посылали своих ребят прогуляться по улицам района, чтобы напоминать жителям, кто здесь хозяин. И Грейсон знал, что, если они столкнутся с таким патрулем, турианцы не задумываясь откроют огонь, просто из принципа.

В итоге им все-таки повезло. Отряд без всяких происшествий выбрался с территории «Когтей» в один из центральных районов Омеги, но Пол еще несколько кварталов прошагал в напряженной готовности, выискивая признаки возможной погони.

Только когда Лизелль дотронулась до его плеча и сказала: «Кажется, все чисто», он позволил себе расслабиться.

– Ария ждет нас в «Загробной жизни», – напомнил Санак.

Грейсон знал, где искать хозяйку. В том-то и проблема – все это знали. Клуб был центром общественной жизни Омеги, куда в поисках удовольствий стекались как богатые и влиятельные люди, так и народ попроще. Сюда приходили ради музыки, секса, наркотиков или даже заурядной драки, и редко кто не получал желаемого.

Ария Т'Лоак была завсегдатаем клуба, чуть ли не каждый вечер наблюдая из своей персональной ложи за бурлящей толпой. Именно присутствие Арии делало «Загробную жизнь» достопримечательностью Омеги, ее своеобразным символом, таким же как и сама Ария.

– Мы не потащимся в клуб с двадцатью фунтами красного песка, – ответил Грейсон. – Нужно спрятать товар в безопасном месте.

Маловероятно, что турианцы успеют организовать ответный удар так быстро. А если даже и так, у них вряд ли хватит наглости напасть на Арию в ее собственном клубе. Но не одних только «Когтей» следовало опасаться.

Служба безопасности крепко держала в узде сам клуб, но на прилегающих к нему улицах перестрелки, поножовщина и другие акты насилия были обычным делом. Какие-нибудь окончательно потерявшие страх наркоманы или уличные хулиганы, слишком тупые, чтобы предвидеть последствия, вполне могут напасть на команду Грейсона, если решат, что добыча того стоит. Риск, конечно, невелик, но Грейсон старался свести случайности к минимуму.

– Спрячем песок у меня дома, – объявил он. – Потом отправимся к Арии, а товар заберем завтра.

Санак недовольно поджал губы, но вслух ничего не сказал. Лизелль, наоборот, согласно кивнула.

– Показывай дорогу, Пол, – проворковала она. – Чем быстрее мы закончим с этим делом, тем больше останется времени для того, чтобы позажигать на танцполе.

Им понадобилось пятнадцать минут, чтобы добраться до квартиры Грейсона. Время от времени он проверял, нет ли за ними слежки, и каждый раз замечал, как Санак страдальчески закатывает все свои четыре глаза.

«Потому Ария и назначила меня старшим, – думал землянин, – что я внимателен к деталям».

И это была лишь малая часть того, чему он научился у Призрака.

Его квартира располагалась в самом безопасном и дорогом районе Омеги. Охранники у ворот – два вооруженных турианца – узнали Грейсона и отступили в сторону, освобождая проход для него и его спутников.

Подойдя к дому, он набрал код доступа на пульте парадного входа, инстинктивно заслоняя клавиатуру спиной от Санака и других батарианцев. При этом Пол открывал обзор Лизелль, но ей он и так сообщил свой номер еще несколько месяцев назад.

Дверь скользнула в сторону, открывая небольшой коридор, ведущий к лестнице и лифту.

– Третий этаж, – объявил Грейсон. – Поднимемся по лестнице. Лифт слишком долго ждать.

Лизелль, Санак и остальные гуськом направились вслед за ним. Наверху их ждал еще один коридор, с дверями в обоих торцах. На каждом этаже пятиэтажного здания располагалось всего по две квартиры, из-за чего Грейсон и выбрал под жилье именно этот дом. Совсем немного соседей, и каждый из них привык уважать чужие тайны.

Он подошел к двери и приложил руку к биометрическому сканеру. Ладонь слегка потеплела, пока прибор считывал ее линии, затем послышался тихий щелчок, и дверь открылась.

Квартира была вполне благоустроенной, хотя и небольшой, да хоромы Грейсону и не требовались. Крохотная прихожая, в которой посетители могли оставить верхнюю одежду и обувь, за ней гостиная с диваном и телевизором. Из небольшого окошка открывался вид на улицу. За перегородкой в половину человеческого роста пряталась скромная, но удобная кухонька. Еще дальше по другому коридору можно было пройти в ванную и спальню. Ванная тоже не впечатляла размерами, а вот в спальне, помимо кровати, хватало места еще для кресла и стола с терминалом, по которому Грейсон подключался к экстранету.

– Оставьте пакеты прямо за дверью, – распорядился Пол, не желая надолго впускать батарианцев в свою квартиру. – Я сам найду место, куда их припрятать.

– В чем дело, землянин? – недовольно проворчал Санак. – Ты что, нам не доверяешь?

Грейсон проигнорировал вопрос.

– Ария ждет нашего отчета, – напомнил он. – Почему бы тебе с приятелями не пойти успокоить ее?

Лизелль подождала, пока батарианцы уйдут, затем подошла, обвила руками его шею и прижалась к нему. Грейсон ощутил тепло ее тела, аромат духов кружил голову.

– Ты не хочешь идти в клуб? – разочарованно прошептала она ему на ухо.

Он представил сладострастную улыбку, играющую на ее пухлых губах, и почувствовал, что краснеет до кончиков ушей. Рядом с ней Грейсон всегда казался сам себе растлителем малолетних, несмотря на то что Лизелль была как минимум на сто лет старше его.

«Азари не такие, как мы, – упрямо возразил он себе. – Они позже взрослеют. Она до сих пор наивный ребенок, а ты – видавший виды мужик средних лет. У нее гораздо больше общего с твоей дочкой, чем с тобой».

– Я приду, – пообещал он, быстро поцеловал ее как раз в тот момент, когда Лизелль убирала руки с его шеи, и нежно повернул в сторону двери. – Но сначала мне нужно закончить кое-какие дела.

Азари провела пальцами по его руке.

– Только не возись долго, – бросила она через плечо, уходя. – Если я начну скучать, то соглашусь танцевать хоть с кроганом.

Едва захлопнулась дверь, он глубоко вздохнул, стараясь привести мысли в порядок. Томный аромат ее духов все еще щекотал ему ноздри, но сейчас, когда Лизелль нет рядом, с этим наваждением уже можно справиться.

«Займись делом, герой-любовник».

Нужно все-таки решить, куда спрятать красный песок. Вряд ли кто-то в самом деле вломится к нему в квартиру, но держать товар на виду все равно нет смысла.

Но сначала он должен позвонить.