Текст книги "Тайны волков"

Автор книги: Дороти Херст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Владычица! – сказала она, опустив глаза и хвост, – просто образец послушания. – Если Каала тебе больше не нужна, наша стая хочет, чтобы она присоединилась к охоте на оленя.

Иллин не дрожала. Хотя уши и хвост у нее были опущены, а ноги слегка согнуты в знак уважения, она держалась очень твердо. Она недвусмысленно давала понять, что хотя и признает главенство верховного волка, но и сама достаточно сильна. Я наблюдала за Иллин с восхищением и завистью, понимая, что никогда не стану такой уверенной.

Милсиндра оглядела ее с головы до ног и задумалась. Она, несомненно, могла убить нас обеих, но победа далась бы ей нелегко. И тут меж деревьев послышался лай Аззуена.

Милсиндра уперлась огромными лапами в землю и потянулась. Тугие мускулы заиграли под мехом.

– Конечно, если она необходима на охоте, пускай идет.

Она задержала взгляд на Иллин, снова улыбнулась, повернулась и выбежала из рощицы, беззаботно, как щенок.

Аззуен влетел в заросли можжевельника в то самое мгновение, когда я излила гнев и досаду в низком яростном вое. Он испуганно остановился. Аззуен поздоровался с Иллин и ткнулся носом в мою морду. Я слегка остыла.

– Рууко собрался поохотиться на северного оленя? – спросила я.

– Нет, – ухмыльнулась Иллин. – Но когда ты пошла к Старому Лесу, я решила, что тебе может понадобиться помощь, поэтому и побежала следом. Люди такие обидчивые, да? – Она толкнула меня головой в плечо, опрокинув на бок.

Я рассмеялась, невзирая на тревогу, и почувствовала прилив тепла и благодарности. Ничто не смущало Иллин. Она всегда отыскивала способ отвлечься от неприятностей.

– Как тебе удалось успокоить Милсиндру?

– Было видно, что она не собиралась причинять вред никому из нас, – ответила Иллин. – Даже верховный волк уважает того, кто держится уверенно. Это инстинкт. – Она ненадолго задумалась. – Есть разные способы вести себя с верховными, не бросая явного вызова. Подчиняйся правилам – тогда не попадешь в беду и получишь то, что хочешь. Главное – придумай новый способ.

– Я никогда не буду такой сильной, как ты, – посетовала я.

– Почему? Потому что не бросила вызов верховному волку, будучи неполного года от роду? Все наладится, Каала. Ты сильная и умная, и у тебя есть друзья, которые помогут, если что. Не надо постоянно думать о своих слабостях… – Иллин лизнула меня в морду. – Однако я должна вернуться на охоту. Я сказала Рууко, что пойду по следу лесного оленя.

Она ткнула Аззуена в ребра, схватила в зубы сосновую шишку и выбежала из рощи.

Я вздохнула, пытаясь совладать с гневом и разочарованием, которые еще кипели во мне. Я постаралась сделать так, чтобы они питали меня, а не захлестывали, и держаться спокойно и уверенно, как Иллин.

– Тебя послал за мной Тревегг? – спросила я у Аззуена.

– Да, – ответил он, пристально глядя в глаза. – Он сказал, мы еще можем добиться доверия. Халин посмеялся над Даврианом, когда ты ушла. Но нужно вернуться к Старому Лесу, пока люди не ушли.

– Мы вернемся, – сказала я, – но не прямо сейчас.

У меня возникла идея, как положить конец попыткам Милсиндры помешать нам. Идею подали ее собственные слова, а ободрение Иллин вселило веру в то, что это возможно. Если Иллин способна бесстрашно стоять нос к носу с верховным волком, я попробую по-другому. Для начала, впрочем, я намеревалась узнать, вправду ли меня звала мать. И я знала, кто мне поможет.

Я подняла нос по ветру, пытаясь уловить запах ворона. Тлитоо сказал, что должен встретиться с сородичами. Скорее всего они собирались на Каменном Гребне – крутом, обрывистом холме неподалеку от упавшего дерева. Это было любимое сборное место воронов, потому что они без труда усаживались на острых камнях и отвесных утесах, подальше от чужих глаз. Разумеется, я почуяла ворона к югу от нас. Именно там и находился Каменный Гребень. Держа нос по ветру, я пошла на запах.

– Куда ты? – спросил Аззуен, поспешно следуя за мной.

– Искать Тлитоо. Я заставлю его слетать за пределы Долины и узнать, правду ли сказал Деммен.

– Заставишь?!

Не обращая внимания на сомнение в голосе Аззуена, я направилась к Каменному Гребню. Аззуен, фыркая в знак протеста, не отставал. На бегу я пересказала ему слова Милсиндры. О Совете, обо мне, о Тлитоо. Аззуен слушал, подергивая ушами. Он задал несколько вопросов, которые показались бессмысленными. Наконец я, разозлившись, уже готова была заткнуть его, когда ощутила сильный запах воронов. Приблизившись к Каменному Гребню, мы услышали воинственное карканье. Враз смутившись, я остановилась. Это не походило на обычный скрипучий вороний разговор. Птицы были злы – похоже, они на кого-то нападали.

Мы с Аззуеном осторожно поднялись по холму и заглянули в круглое каменистое углубление, где собирались вороны. Они действительно кого-то окружали и били острыми клювами. Я видела только вихрь черных перьев и яростно щелкающие клювы. Однажды я наблюдала, как вороны точно так же атаковали хорька. Вороны ненавидят хорьков, которые крадут, и поедают яйца. Они убивают их повсюду и набрасываются на любого, кто становится на пути.

Я попятилась.

А потом услышала знакомое карканье, исполненное страха и боли. Я взглянула в широко раскрытые глаза Аззуена, и мы оба пустились бегом вниз по склону. До нас дошло одновременно: вороны нападали не на хорька, а на Тлитоо.

8

Мы сбежали что есть духу по скалистому склону и ворвались прямо в середину разгневанной вороньей стаи. Чей-то клюв ударил меня по плечу, крылья хлопнули по голове, один острый коготь зацепил кожу под глазом, другой – мягкие складки кожи на шее. Мех, еще густой после зимы, защитил шею, но от царапины под глазом я взвизгнула и затрясла головой из стороны в сторону, отгоняя воронов. Я увидела, как Аззуен лапами отбивался от нескольких птиц. Я не хотела их кусать. Я узнала Гладкое Крыло и Песнь Дождя, родителей Тлитоо. Чаще всего именно они приводили стаю Быстрой Реки к добыче. Должно быть, они и так сердились на нас за вмешательство, и я не хотела делать вороньих вожаков – да и никого из воронов – нашими постоянными врагами. Тлитоо бросился ко мне, и я опустила голову и закрыла глаза, готовясь ощутить на себе вороньи клювы и когти. Но вороны вдруг прекратили нападать. Вокруг послышались негромкие разговоры и щелканье клювов.

Я открыла глаза. Аззуен пригнулся, закрыв нос лапами. Когда он понял, что его больше не колотят крыльями, то приподнял голову и выпрямился.

Я взглянула в бисерные глазки, рассматривавшие нас, и насчитала девять воронов. Все они гневно смотрели, приподняв крылья. Я ждала, что они что-нибудь скажут, но первым заговорил Тлитоо. Его голос звучал измученно.

– Что вы здесь делаете, волчишки? Это воронье место, – прохрипел он.

Я сунула голову между ног, чтобы посмотреть на него. Шея и грудь у Тлитоо были в крови, кожа на ноге порвана в клочья, и он потерял гораздо больше перьев, чем бывает во время линьки. Голову Тлитоо прятал под крылом.

– Тебя били, – сказала я, а потом подняла глаза и взглядом нашла среди воронов Гладкое Крыло. – За что вы его били?

– Потому что он улетает от своих обязанностей, точно так же как ты, волк, удираешь от своих, – прошипел тот. – Волки, я вижу, прощают трусость. Вороны – нет.

 
Волки удирают и прячутся,
Когда им приходится туго.
Но вороны никогда не жалуются.
 

Я раздраженно фыркнула. Меня чуть не убил Давриан, мне угрожал верховный волк, и я загубила наши шансы на успех с людьми. В довершение всего где-то за краем Долины ждала моя мать, а я не могла к ней пойти. Я не собиралась выслушивать замечания от Гладкого Крыла, какого-то глупого ворона, который не имел никакого отношения к трудностям, с которыми я столкнулась.

– Тебе какое дело? – огрызнулась я, сердито глядя на Гладкое Крыло, как это делала Рисса. «Иногда надо напоминать воронам, что ты – хищник покрупнее, чтобы они не заносились», – однажды сказала она. – Ты в любом случае получишь еду – от нас, от людей или от Скалистых. Какая вам разница, чем я занята?

– Тише, волчишка! – каркнул Тлитоо за спиной.

Гладкое Крыло бросился вперед так стремительно, что я увидела только темное пятно. Ворон сильно клюнул меня в голову, и я взвизгнула. Гладкое Крыло ударил еще дважды, и я отступила к скале, чуть не споткнувшись о Тлитоо, который откатился с дороги, но тут же вернулся обратно и съежился между мной и камнем, к которому я прижалась. Аззуен стоял рядом и тихонько рычал. Гладкое Крыло вернулся на место и зло уставился на нас. Его спутница, Песнь Дождя, встала рядом.

– Глупые, жалкие, заносчивые волчишки! – презрительно выговорила она, и перья у нее на шее взъерошились так, что почти заслонили глаза. – Вы и правда думаете, что задание верховолков касается только вас, сопляки? Думаете, мы с вами возимся, потому что сами не в состоянии найти еду? Мы связали свою судьбу с волчьим родом и поэтому вынуждены мириться с вашей глупостью. Но мы не собираемся терпеть вашу наглость, тупицы. У Нейи есть обязанности, и впредь он не станет от них улетать.

– Я не Нейя! – напомнил Тлитоо, выглядывая из-за моей ляжки. – Меня зовут Тлитоо, в честь Тлитоокилакина, царя воронов.

Он снова спрятал голову под крыло, словно ожидая нового нападения.

– Я Тлитоо, – прошептал он.

Голова у меня, от зубов до ушей, болела от ударов крыльев. Когда ворон вновь подался вперед, я вздрогнула, но не тронулась с места.

– Два щенка и едва оперившийся ворон, – с презрением произнес Гладкое Крыло. – И мозгов у всех троих меньше, чем у полусъеденного червя. – Потом слегка смягчился и обратился к Тлитоо: – Это одно и то же, Нейякилакин. Твое дело – говорить от имени вороньего рода, как говорил Тлитоокилакин.

– Он ведь был царем воронов? – спросил Аззуен. – Рууко и Рисса рассказывали о нем, когда мы были маленькими. Во времена Индру он спорил с Древними. Именно Тлитоокилакин убедил Древних, чтобы те позволили волкам присматривать за людьми.

Тлитоо мне об этом рассказал, а я позабыла. Волки и вороны действовали заодно с тех самых пор, вот почему Тлитоо подружился со мной.

– Вы – часть задания, которое дали нам верховные волки, разве нет? – спросил Аззуен с горящими глазами. Он говорил сбивчиво, стремясь поспеть за потоком собственных мыслей. – Вы – часть нашего обещания! Вот почему вам небезразличны люди.

Вороны, сидевшие вокруг, издали низкий гул. Некоторые защелкали клювами.

Аззуен, испугавшись, отступил.

– Не шуми, волчишка-болтунишка, – проговорил из-за моей спины Тлитоо.

Четыре ворона двинулись вперед, продолжая гудеть. Я приготовилась к нападению, но Гладкое Крыло что-то крикнул наступавшим. Я не поняла, что он сказал, но вороны остановились и обернулись к вожаку, а потом развернулись и, как будто им вдруг все стало безразлично, отлетели и уселись на ближайших камнях.

– Ха! – каркнул Гладкое Крыло. – У тебя мозги не поросли мхом, как у других волков.

Он подошел и встал прямо перед Аззуеном. Гладкое Крыло был крупным вороном, его клюв приходился почти вровень с носом Аззуена. Я видела, как тот напрягся, стараясь не ежиться. Гладкое Крыло наклонил голову набок, посмотрел на волка, расправил крылья, шлепнув его по морде, и сел на камень в нескольких шагах от нас. Песнь Дождя последовала за ним.

– Не только злюковолки говорят о спасителях и губителях, – сказал Гладкое Крыло, глядя на меня. – И будущее не одних только волков зависит от того, что сделают и чего не сделают люди. Моему сыну пора выполнить свое предназначение в судьбе вороньего рода. Мы не позволим Нейе и дальше уклоняться.

– А ты, волчица, – добавила Песнь Дождя, – теперь должна помочь ему, как он помог тебе в детстве.

Я удивилась, услышав в ее голосе доброту и сочувствие. Вороны обычно не отличаются ни тем, ни другим.

Песнь Дождя несколько раз моргнула.

– Не бойся взять то, что принадлежит тебе, волчица. Действуй, повинуясь не тому, чего ты боишься, а тому, что, по-твоему, правильно.

 
Время сделать выбор
И больше не следовать за теми,
Кого ты должна вести.
 

Гладкое Крыло каркнул:

– Если ты уже достаточно посюсюкала с волчишкой, нам пора.

Он гневно взглянул на Тлитоо.

– Помни свой долг, Нейя. В следующий раз тебе напомнят о нем не столь мягко.

Ворон снова устремил на меня блестящий взгляд.

– А что касается тебя – спроси у Нейякилакина, о чем он умолчал, когда разбудил вас утром на исходе Ледяной Луны.

Он вскочил на камень повыше, потом на другой и взлетел, каркнув что-то другим воронам. Те как один последовали за вожаком, оставив нас с Тлитоо на каменистом склоне.

Молодой ворон, прихрамывая, вышел из укрытия и с трудом запрыгнул на камень, на котором раньше сидели Гладкое Крыло и Песнь Дождя. Он начал осторожно приводить себя в порядок, выдергивая и приглаживая перья.

– Спасибо, волки, – сказал он.

Мне так хотелось его утешить. Будь он волком, я лизнула бы Тлитоо в морду или толкнула бедром. Я подошла, но Тлитоо отскочил. Ему явно было так неуютно, что я решила остаться на месте.

– Что случилось? – спросила я, посмотрев на солнце, проделавшее уже больше чем полпути по небу. Нужно было вернуться к Старому Лесу, пока люди не закончили охоту, но мне хотелось знать, что имели в виду Гладкое Крыло и Песнь Дождя.

– Пока не могу сказать, – ответил Тлитоо. – Но скоро скажу.

Аззуен открыл пасть, чтобы возразить, но тут же испуганно взглянул вверх. Я проследила его взгляд и увидела двух воронов, летящих к нам.

Я приготовилась к очередной атаке, но Тлитоо приветственно закричал, когда вороны принялись снижаться. Я узнала Хлелу и Нлитсу, двух самок, которых видела вместе с Тлитоо у реки. Они сели рядом на камень и немедленно начали приглаживать ему перья и ворковать.

– Прости, – сказала Хлела. – Мы были слишком далеко и не успели добраться.

Она гневно уставилась на меня.

– Почему ты это допустила?

– Я ничего такого не допускала! – запротестовала я.

– Ты не выполнила свое задание, и наши вожаки спохватились, что Нейя еще не выполнил свое. Нам нужно больше времени. Не будь ты такой дурой, оно бы у нас было.

– Да о чем вы говорите? – спросила я, издав легкий рык. Вороны всегда бывают уклончивы и любят говорить обиняками, но я хотела знать, что происходит.

Хлела не ответила. Они с Нлитсой повертели головами, как будто что-то на склоне холма привлекло их внимание. Тлитоо заговорил, но Хлела метнула на него быстрый взгляд, и он захлопнул клюв.

Аззуен нетерпеливо фыркнул:

– Это же очевидно, Каала. Воронам очень важно, чтобы ты справилась с заданием. И задание Тлитоо, несомненно, связано с твоим. Иначе Гладкому Крылу и Песни Дождя не было бы дела до того, чем ты занималась сегодня, и Милсиндра не спросила бы про Тлитоо. Но я пока не понял, – продолжал он, обращаясь к молодому ворону, – что именно ты должен сделать. Если мы ничего не будем знать, то не сможем помочь.

– Волкозлюка говорила обо мне? – спросил Тлитоо.

– Да. Она спрашивала, где ты и путешествовали ли мы вместе, что бы это ни значило.

– И что ты ответила? – быстро спросила Хлела.

– Ничего. С какой стати?

Хлела каркнула, обращаясь к Тлитоо:

– Рассказать им, Нейя?

– Нет. – Тлитоо сверкнул глазами. – Я сам. В другой раз. Не сейчас.

Он втянул голову в плечи, как тогда, когда его атаковали вороны.

Хлела провела клювом по спине Тлитоо, несколько мгновений смотрела на меня, а потом кивнула совсем по-волчьи.

– Нлитса слетает за край Долины, – сказала она, – и узнает, правду ли этот новый волк сказал о твоей матери и действительно ли она ждет тебя. Когда ты в таком случае будешь готова приступить к своим обязанностям?

– Откуда вы знаете?.. – спросила я, чувствуя себя разоблаченной.

Воронихи обменялись взглядами, и их громкий хриплый смех эхом отдался от камней.

– У вас, волков, вроде бы такие хорошие носы и уши, – заметила Хлела, – но вы не догадываетесь посмотреть вокруг… – она снова рассмеялась, – или вверх.

– Отчего ты помогаешь Каале? – спросил Аззуен. Вороньи мотивы внушали ему сомнение.

– Мы хотим, чтобы она занялась тем, чем должна заняться, – ответила Хлела, ковыряя клювом землю.

– Хорошо, – сказала я, прежде чем Аззуен успел вмешаться. – Спасибо.

– Договорились. – Хлела решительно щелкнула клювом. Она снова подскочила к Тлитоо, что-то прошептала, дважды провела клювом по его голове и, не сказав больше ни слова, сорвалась с места. Нлитса последовала за ней.

– Хлела и Нлитса летают одни, с тех пор как едва оперились, – объяснил Тлитоо, провожая вороних взглядом. – Их отца, мать, братьев и сестер убил длиннозуб, пока Нлитса и Хлела искали ягоды. Они знают, что такое лишиться родителей. Вот почему они хотят тебе помочь.

– Передай им мою благодарность, – попросила я. – Но почему ты не можешь сказать, что случилось?

– Потерпи еще немного, волчишка. Ты мне веришь?

– Да, – сказала я.

Тлитоо перевел взгляд на Аззуена.

– Обещаю, что все скажу, как только смогу.

Он казался таким одиноким и покинутым, что я решила ободрить молодого ворона. Ни о чем не думая, я быстро подошла к камню и лизнула спину Тлитоо. Перья у него были не такие, как у бескрылых птиц, – с привкусом дыма, древесной коры и мяса. Бескрылые птицы ели только растения и ягоды, их оперение имело более легкий вкус. Удивившись, я лизнула Тлитоо еще раз.

Вдруг скалистый склон, все запахи и дневная прохлада исчезли, сменившись порывом ледяного воздуха и темнотой, без звуков, без запахов. Я ничего не видела и не чуяла. Темнота поплыла, передо мной возникли перья, клювы, головы воронов – ничуть не меньше моей собственной, – которые приближались и угрожали мне. Крылья били меня, когти впивались в тело, сердце колотилось от боли и страха. Две огромные, поросшие шерстью тени отогнали птиц. Я взвизгнула, и видение исчезло – так же быстро, как и возникло. Я отскочила, вновь оказавшись на Каменном Гребне. Тлитоо стоял в нескольких шагах, раскинув крылья.

– Что случилось? – выдохнула я.

– Больше так не делай, волчишка! – В глазах Тлитоо был ужас. – Не прикасайся. И не спрашивай почему. Ни о чем не спрашивай. Я прилечу, когда смогу.

Неловко подпрыгнув, он поднялся в воздух и полетел на юг, к реке.

Мы молча наблюдали за ним. Я понятия не имела, что произошло, когда я прикоснулась к Тлитоо, но мне стало страшно. Я смотрела вслед ворону и не знала, что делать дальше. Аззуен нарушил молчание:

– Нужно вернуться к людям. Сейчас же, Каала. Ты знаешь, они не любят охотиться в темноте.

– Знаю, – ответила я, продолжая смотреть вслед Тлитоо. Слабые человеческие глаза и впрямь не годились для ночной охоты. Я стряхнула странное ощущение, охватившее меня, когда я коснулась Тлитоо. – Но рано или поздно я пойду к матери.

– Пойдешь, – подтвердил он. – И я пойду с тобой. Когда ты ушла, мы поговорили с Тревеггом. Я придумал, что тут можно сделать… – Аззуен говорил быстро, как будто боялся, что я его перебью. – Верховные сказали, что волкам придется жить с людьми, но не уточнили, каким именно волкам. Мы сделаем так, чтобы люди приняли волков как сородичей, и тогда Тревегг займется остальным. В Долине есть и другие волки, которые любят людей и лишь ищут повода, чтобы сойтись с ними. Например, Иллин и некоторые молодые волки из Мышеедов и стаи Древесной Тропы. Как только мы убедимся, что у Тревегга получается, то заберем наших людей и уйдем из Долины. Мы создадим свою стаю. Нужно лишь, чтобы люди подружились с нами за две луны, а не за три, тогда мы успеем покинуть Долину и поискать Неесу.

Он выжидающе взглянул на меня.

– Ты рассказал Тревеггу про Деммена и мою мать? – уточнила я, чувствуя головокружение.

– Да, – ответил Аззуен, отчасти извиняясь, отчасти с вызовом. – Он должен был знать.

Я думала изо всех сил, чтобы не отставать от Аззуена и связать то, что он сказал, с тем, что я уже решила. Я завиляла хвостом раньше, чем успела понять, что Аззуен подсказал выход, который я искала.

Разговаривая с Милсиндрой, я поняла, что недостаточно убедить людей принять нас в стаю. Я знала, что должна действовать быстро, чтобы найти мать. Еще я сообразила, что Милсиндра выказала слабость. Если некоторые члены Совета, как она сказала, действительно считали меня угрозой и не сомневались в моем провале, были и те, кто видел во мне спасителя и сочли бы успех верным доказательством. Чем крупнее успех, тем вероятнее, что Зориндру и его приверженцы возьмут верх над Милсиндрой. Она сказала, что усложнит нам жизнь, поставит еще больше препятствий, если я справлюсь. Значит, нужно преодолеть преграды, прежде чем они возникнут. До сих пор я не могла понять лишь одного: каким образом удерживать волков и людей вместе в течение года и в то же время отправиться за край Долины на поиски матери? Я должна была ее найти, если смела хотя бы надеяться, что Деммен сказал правду. А теперь благодаря умнице Аззуену я увидела отличную возможность.

– Это же все меняет, – сказала я в основном самой себе.

– Да, – согласился Аззуен, – но вещи вообще склонны меняться, и бояться тут нечего.

Я и не боялась. Впервые с тех пор, как Деммен сообщил новости, я почувствовала прилив сил. Перемены – вот чего я хотела. Я лизнула Аззуена в морду, и у него округлились глаза.

– Да, – подтвердила я, лизнув его в щеку. – Отличная идея.

– Но?.. – подозрительно уточнил он.

Я улыбнулась – так же тонко и зубасто, как Милсиндра.

– Нам не придется возиться с людьми два месяца. Мы сделаем так, что они примут нас сегодня. Сейчас же. И мы не просто станем частью стаи. Надо показать Совету, что мы справляемся даже лучше, чем они думали. Что волки и люди предназначены стать единым целым…

С каждым словом я чувствовала, что становлюсь сильнее. Я превращалась в волка, который сам за себя отвечает и принимает решение по собственной воле, вместо того чтобы подчиняться чужим прихотям.

– И тогда ты – спаситель, а не проклятие, – закончил Аззуен.

– Да, если им так хочется.

Мне было все равно, даже если бы верховные сочли меня дочерью Неба. Лишь бы я сохранила жизнь людям и собственной стае и успела найти мать. Я зарысила по направлению к Старому Лесу. Аззуен побежал следом.

– Каала, – подозрительно произнес он, – но как же ты сделаешь, чтобы люди не просто приняли нас в стаю?

– Я кое-что прикинула, – сказала я, с силой толкая его плечом, – а придумать остальное поможешь ты.

Я бросилась к Старому Лесу бегом. Аззуен не отставал.

Добравшись до Старого Леса, мы увидели людей, которые стояли кучкой и смотрели на лошадей. Те были все живы и целы. Судя по виду, люди выбились из сил. Они горбились, одни опирались на острые палки, другие сидели, прислонившись спиной к деревьям и камням. Я чувствовала запах пота и усталости. Тали сказала, что им нелегко охотиться на лошадей, потому что те не только быстро бегают, но еще и научились увертываться от острых палок.

– Они еще никого не поймали, – облегченно шепнул Аззуен.

Я кивнула. Тем проще. Я миновала Тревегга и Марру, которые сидели и наблюдали за людьми и за табуном, на ходу ткнулась носом в щеку Тревегга в знак приветствия и извинения, но не остановилась, когда он меня окликнул, а побежала к людям. Аззуен поспешно заговорил с Тревеггом и Маррой, объясняя наш замысел.

Халин заметил мое приближение, и я перешла на шаг, опустив уши и хвост. Убедившись, что он не поднял острую палку, я двинулась дальше. Тали, Брелан и Давриан заспешили к Халину. Давриан зашептал – так громко, что расслышал бы даже тугоухий волк.

– Прекрати, – прошипел он. – Они угрожают нам всем.

Я остановилась, ожидая ответа Халина.

– Не всем, – со смешком ответил человечий вожак. – Только тебе. И не без причины. Если бы волк не наказал тебя за то, что ты ударил Тали, я бы сделал это сам.

Он взглянул на меня и велел:

– Поди сюда, волк.

Я думала, что Халин далеко не сразу согласится вновь подпустить волка к своей стае, но он протянул руку жестом человека, который привык к повиновению окружающих. Я почувствовала, как шерсть на загривке приподнимается в знак протеста против его тона, – никто, кроме вожака, не имел права так со мной говорить, – но заставила себя успокоиться. Я медленно подошла и лизнула протянутую руку.

Он наклонился и коснулся полумесяца на моей груди. А потом, глубоко погрузив пальцы в шерсть, ухватил за кожу и крутанул. Я взвизгнула. Тали затаила дыхание.

– Значит, волк, ты готов защищать тех, кому покровительствуешь? Я понимаю. Но не смей никогда рычать на меня. Ясно?

Мне так хотелось укусить руку Халина, показать ему, что я не из трусливых. Но приходилось думать о более важных вещах. Я опустила шерсть на загривке, расслабила губы. На это ушли все силы, но я старалась казаться спокойной и безобидной, подавляя соблазн зарычать на Халина и вцепиться в руку, которая держала меня. Я поджала хвост между ног и лизнула запястье вожака.

Он улыбнулся и кивнул, как будто получив подтверждение чему-то, и разжал пальцы. Я заскулила от боли в груди, но все-таки еще раз лизнула руку Халина. Его улыбка стала шире.

– Видишь, Давриан, просто нужно знать, как с ними говорить. Так. У нас еще есть время, пока светло. Сейчас посмотрим, права ли Тали и будет ли от волков прок.

Халин вскинул руку, и несколько человек, включая его самого, Тали и Брелана, вошли в табун. Я встряхнулась, поймала взгляд Аззуена и двинулась следом. Когда Халин остановился, разглядывая лошадей, я слегка толкнула человеческого вожака бедром. Он посмотрел на меня, и я зашагала к упитанной больной кобыле, которую приметила днем. Она заржала и отпрянула. На сей раз Халин понял и дал знак своим.

Аззуен и Марра сорвались с места и присоединились ко мне. Втроем мы принялись гонять кобылу. Она бросилась бежать вместе с двумя другими лошадьми. Все они двигались достаточно проворно, и поймать их было нелегко.

– Отрезай им путь! – крикнула я Халину. Конечно, он не понимал моих слов, но я надеялась, что человек уловит суть. И он уловил. Взглянув на бегущих лошадей, он что-то крикнул соплеменникам. Те кинулись в разные стороны и встали полукругом, чтобы лошади, удирая от волков, не имели иного выбора, как только повстречаться с людьми. Сердце у меня заколотилось, когда я почуяла страх и замешательство добычи. Озаренная незабываемым вдохновением, я погнала больную кобылу прямо на Халина, и он, как настоящий член стаи, направил ее обратно ко мне. Она поднялась на дыбы, и крепкие ляжки оказались совсем рядом с моими зубами. Я вцепилась в толстую шкуру, пытаясь повалить лошадь. Аззуен предупреждающе тявкнул, и я едва успела увернуться от копыта. Но в этот момент Брелан ударил кобылу острой палкой. Она упала на бок, с трудом встала и принялась лягаться. Ее ранили еще дважды. Одна палка отскочила, другая глубоко засела в теле. Оставалось надеяться, что люди достаточно метко целятся, чтобы не ранить своих сородичей и нас. Аззуен схватил кобылу за брюхо, раздирая плоть. Лошадь зашаталась, и я позабыла обо всем, кроме охоты. Четыре человека во главе с Халином бросились к добыче и принялись пырять ее острыми палками. Больше ничего не понадобилось. Кобыла завизжала и упала. Я услышала, как поодаль люди торжествующе закричали, и увидела, как Тревегг, Марра и три человека завалили другую лошадь. Людей не пришлось учить дважды.

Прежде чем солнце зашло за деревья, мы всласть поохотились на лошадей, утративших прежнюю безмятежность. Мы убили четырех. Четырех. Я о таком никогда не слышала. Когда небо потемнело, а остатки табуна сбежали, волки и люди в равной мере стали радоваться успешной охоте. Аззуен и Марра носились друг за другом вокруг лошадиных туш, рыча на лис, которые осмелились подойти близко, а несколько юношей принялись бороться на колючей траве. Незнакомый мускулистый самец подкрался ко мне сзади, повалил наземь и так сильно ткнул в ребра, что я закашлялась. Но он смеялся, поэтому я приняла это как знак дружбы.

Когда я встала и перевела дух, то увидела, что Тревегг, Аззуен и Марра уже принялись рвать одну тушу. У меня заныли зубы, когда я увидела пар, поднимающийся от мяса, и учуяла сытный запах. Я отпрыгнула от человека и понеслась через равнину так быстро, что перекувырнулась через тушу, когда добежала до нее. Я врезалась в Марру, и она зарычала.

Тревегг раздирал брюхо лошади, сунув голову внутрь целиком. Аззуен и Марра не отставали, стремясь съесть побольше и как можно быстрее. Я пристроилась рядом с Аззуеном и ухватила зубами огромный кусок сочной конины, но едва успела проглотить, когда Тревегг повелительно залаял. Я быстро сжевала еще два кусочка, прежде чем отвернуться от добычи.

К нам спешили три человека во главе с Халином. Тревегг улегся на траву в нескольких шагах от добычи. Я, Аззуен и Марра пристроились рядом. Моя пасть увлажнилась, нос призывал вернуться к мясу, и я чувствовала, как рядом со мной дрожит от страсти Марра, но все мы остались на месте. Иного выбора не было, если мы хотели, чтобы следующая часть нашего замысла сработала.

В любой стае именно вожаки решают, в каком порядке и сколько едят прочие. Таким образом, лучшее мясо получают волки, которые в чести у вожаков, а те укрепляют свое положение. Каждый волк с детства приучается отдавать добычу главным, даже если не хочется. Когда я задумалась, как бы сделать так, чтобы люди приняли нас побыстрее, Аззуен предложил проверить, не почувствует ли Халин себя нашим вожаком, если предложить ему свежеубитую добычу.

Было почти невозможно лежать на месте, когда люди подошли к еще дымящейся туше, но мы все-таки устояли. Мы выжидали, и оно того стоило. Когда Халин увидел, что мы отдали добычу, он расплылся в широчайшей улыбке, какой я еще никогда не видела. Он выпятил грудь, и я почуяла, что наша уступка внушает ему гордость.

Он вытянул руку, остановив своих спутников.

– Волки помогли нам охотиться, – объявил он. – Они получат долю мяса.

– «Помогли»? – пробормотала Марра. – Да они бы сегодня лопали грязь, если бы не мы.

– Тише, – велела я, следя за каждым движением людей.

Халин сел на корточки, и люди приблизились к добыче. Мы отползли с дороги. У них ушла целая вечность, чтобы отделить мясо от шкуры. Некоторые пользовались острыми камнями, которые я уже много раз видела и раньше, а у одного в руках была, судя по запаху, лосиная кость, тоже заостренная и привязанная концом к толстой палке. Краем глаза я заметила, как Аззуен потянулся понюхать человеческие орудия, но Тревегг предостерегающе положил лапу ему на спину, и тот со вздохом вернулся на прежнее место. Мы бы гораздо быстрее освежевали добычу сами, тем более что люди плохо видели в сумерках, но они все-таки справились, хотя и не скоро. Они забрали себе грезлин, но все-таки выделили нам вполне приличное мясо – почти всю ляжку и часть лопатки. Мы съели треть, прежде чем Тревегг заставил нас остановиться и оттащить остальное в заросли, для стаи. Мы нашли ручей и вымыли морды (я помнила, что окровавленная пасть пугает Тали). Когда мы вернулись на равнину, девочка стояла рядом с Халином. Я сделала глубокий вдох и подошла. Когда я приблизилась, Халин положил огромную ладонь мне на спину и присел, чтобы наши глаза были вровень.