Текст книги "Плата за страх"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Свет выключить или оставить?

– Оставь.

Мы вернулись в спальню, и я сказал:

– Теперь я начинаю представлять, как это произошло. Боулз ведь нашли голую, так?

– Верно. Проститутку – голую, Терри – одетого.

– Хорошо. – Я подошел к двери в коридор. – Убийца приходит сюда вместе с Боулз. Они раздеваются, возможно, занимаются любовью на матрасе в углу. Затем происходит спор, или это был приступ ревности, или просто следующий шаг тщательно продуманного плана. Как бы то ни было, убийца зарезал Боулз, убил ее. Затем он слышит, как по лестнице поднимаются Терри и Робин. Нет, он их не слышит, они просто открывают дверь и оказываются перед ним. А он – перед ними, обнаженный, в крови, с ножом в руке. Терри делает движение к нему или к двери, и убийца кидается за ним. Видишь, там слева у двери отметки мелом. Там, где было тело Терри.

– Отметки мелом?

– Для фотографий место, где лежало тело, очерчивают мелом. – Я огляделся. – Ладно. Боулз мертва, Терри мертв, убийца стоит здесь с ножом в руке. А где Робин?

– Стоит в дверях в полной отключке, – предположил Халмер.

– Верно. В шоке. Она видела, как перепачканный в крови обнаженный мужчина убил ее друга. И после уже ничего не соображает, стоит как статуя. Убийца подходит к ней с намерением избавиться и от свидетельницы тоже; но потом видит, в каком она состоянии, и ему приходит в голову, каким образом можно отвести от себя подозрения полиции. Он пачкает Робин в крови, вкладывает в руку нож и оставляет ее на месте.

– Но что, если бы она оправилась от шока? – спросил Хал-мер. – Он чертовски рискует.

– Нет. Он не сомневается, что она пробудет в оцепенении еще какое-то время, которого ему хватит принять душ, одеться и убежать. Даже если потом она заявит, что убийца какой-то мужчина, кто ей поверит?

– Выходит, это посторонний человек? – спросил он. – Значит, она его не знала?

– Трудно сказать. Эта Боулз не выходит у меня из головы. Окажи мне услугу, Халмер.

– Конечно.

– Найди в телефонной книге людей по фамилии Боулз из Гарлема, обзвони их, выясни, есть ли среди них родственники Айрин. Мне нужно поговорить с теми, кто ее знал.

– Будет сделано. Вы здесь еще задержитесь?

– На минутку.

Он ушел, а я, встав посреди комнаты, еще раз огляделся, воочию представляя все, что здесь происходило, кроме лица убийцы. Он был пока просто безликой фигурой в пятнах крови со сверкающим в руке ножом.

Сцену убийства я представлял отчетливо, но многое еще оставалось неясным. Почему он оказался здесь с Айрин Боулз? Почему он ее убил? Почему он убил Терри Вилфорда? Почему оставил в живых Робин?

Правильно ли я представляю отдельные фрагменты в общем-то верной картины? Что, если все было несколько иначе? Он мог быть здесь с Боулз, вошли Терри и Робин, он убил Терри, а затем ему пришлось убить и Боулз.

Нет. Мне известно, где были тела: Айрин Боулз убита в постели, а Терри – посреди комнаты. Значит, верен первый вариант: Боулз, а затем Терри. Когда Терри и Робин поднимались по лестнице, Боулз была уже мертва.

Тогда убийство Терри – просто случайность? Тогда ключ к разгадке – убийство Боулз, а Терри убили просто, чтобы замести следы?

Мне нужны два человека: любой, кто хорошо знал Айрин и Робин.

Пора было спускаться. Халмер висел на телефоне, поэтому я спросил Вики, нет ли у нее фонарика.

– Есть. Придется только поискать.

Ей пришлось основательно порыться в ящиках, но в конце концов я все-таки получил фонарик и отправился обратно наверх. Мне понадобилось десять минут, чтобы убедиться, что из здания нет другого выхода. Дверь на крышу была забита гвоздями, все окна на втором этаже – заколочены досками, за исключением одного в комнате Терри, выходящего в глухой двор, из которого в соседние дома попасть было невозможно.

Пропавшего полотенца я не обнаружил.

Ко всем прочим вопросам добавился еще один: как он отсюда выбрался? Единственно возможный способ – это пройти мимо Джорджа Пэдберри, а я склонен был верить, что тот не солгал, утверждая, что никто не выходил. Этот юноша был не из тех, кто стал бы покрывать убийцу, да еще такого, кто убил его друга, и подставил вместо себя его хорошую знакомую. Очевидно, позже ему пришла в голову какая-то гораздо более незначительная, незаметная на первый взгляд деталь, из-за которой он и попытался со мной связаться и из-за которой его и убили.

Как же убийце удалось улизнуть с места преступления? Вот он стоит здесь, только что из душа, одетый, с окровавленным полотенцем в руке или обернутым вокруг ноги или тела; в комнате – на этом месте и на том – два трупа, у двери, как сломанная кукла, стоит красная от крови Робин, все сделано, все готово, остается только уйти.

Как?

Вниз по лестнице и в “Частицу Востока”, только так. А он этого не сделал.

Наконец я сдался. Пока. Выключив свет на втором этаже, я спустился вниз, где меня встретил Халмер, и сообщил с нескрываемым восторгом:

– У нас есть кое-кто получше родственника, мистер Тобин. Я раздобыл вам ее мужчину.

– Сутенера.

– Точно так. Он должен знать всю ее подноготную.

– Как его найти?

– Мистер Тобин, мне, видимо, придется пойти с вами.

– Почему?

– Потому что этот прохиндей не будет говорить с белым мужчиной, а тем более – с копом. А вы – белый, мистер Тобин, и полицейского в вас сразу узнаешь.

– Ладно, – согласился я. – Пошли.

– Поедемте в моей машине, – предложил Халмер. – Я позвоню тебе из города. Вики.

– Ничего, я тут и сама управлюсь.

– Запри дверь и не открывай, пока не придет Эйб. Пообещав, что так и сделает, она проводила нас до выхода и закрыла за нами дверь.

– Я не хочу, чтобы следующей была Вики, понимаете? – шепнул мне Халмер.

– Я вообще не хочу, чтобы был следующий, – ответил я.

Глава 18

Звали его Джим Колдвелл, и, чтобы его найти, нам пришлось хорошенько побегать. Нас посылали из одного бара в другой, и мне уже стало казаться, что нас гоняют, как футбольный мяч, пока мы наконец не ввалились в какой-то притон, где проигрыватель выкручивал мелодию с таким шумом, что нельзя было различить ничего, кроме ритма, и, когда Халмер обратился к бармену все с тем же вопросом, тот, перегнувшись через стойку, указал в направлении ниши в дальнем углу, почти не видимой в темноте.

Мы направились туда – Халмер впереди, чувствуя на себе тупые взгляды посетителей, и за последним столиком нашли высокого, плотно сложенного мужчину с приглаженными волосами и зубами, слегка похожими на лошадиные, в светло-сером костюме, который бросался в глаза даже в темноте. Рядом с ним сидела унылая женщина с угасшими глазами, несколько полноватая, в помятой белой блузке с длинными рукавами. Здесь в углу было прохладно, но, учитывая жару, стоящую на улице, эти двое были одеты явно не по погоде. Что касается мужчины, его шикарный костюм говорил о пижонстве, свойственном большинству сутенеров. А у женщины длинные рукава, скорее всего, скрывали следы от шприца.

По пути сюда в видавшем виды черном “бьюике” Халмер сообщил мне то немногое, что сестра Айрин Боулз рассказала ему о Джиме Колдвилле. Он был сутенером нескольких женщин. Айрин работала на него вот уже три года. Он славился дурным характером; арестов или приводов, насколько было известно ее сестре, не имел, и Айрин он не убивал, так как во время убийства находился у ее сестры, это могут подтвердить три человека. Он проторчал там четыре часа, объясняя это тем, что Айрин пыталась от него сбежать, а он хотел вернуть ее и решил, что рано или поздно она появится у своей сестры.

По мнению Халмера, основанному на том впечатлении, которое произвела на него интонация и тон голоса сестры, она вряд ли была склонна сфабриковать алиби убийце Айрин. Более того, у Халмера возникло подозрение, что она очень сожалеет о том, что вынуждена сообщить сведения в пользу Колдвелла. В конечном итоге Халмер пришел к выводу, что Джим Колдвелл и сестра Айрин Боулз не питают друг к другу горячей любви.

И глядя теперь на этого мужчину, удобно расположившегося в темном углу бара, я пожалел, что у него есть алиби, поскольку в противном случае он идеально подошел бы на роль убийцы Терри Вилфорда: достаточно жесток, чтобы использовать нож, и достаточно умен, чтобы использовать с выгодой для себя шоковое состояние Робин.

Первым обратился к нему Халмер, дипломатично решив немного польстить Колдвеллу, начав с такого обращения:

– Мистер Колдвелл?

Польщенный “мистером” да еще в присутствии белого, Колдвелл малость приосанился.

– Это я, парень, – произнес он неторопливо благодушным голосом. – Чего тебе?

– Мистер Колдвелл, – повторил Халмер, – вы слышали о той девушке, которую обвиняют в убийстве Айрин Боулз?

Его глаза мгновенно стали настороженными, и уже более резким тоном он произнес:

– А что такое?

Халмер знал, с кем имеет дело, теперь он прикинулся полуграмотным работягой и перешел на жаргон, понятный этому типу.

– Вот этот вон, значит, ее сродственник. Он думает, что это не она их пришила и хочет, чтоб мы ему помогли. – Теперь из его речи исчезла половина звуков, и “это” превратилось в “эт”, а “чтоб” – в “щоб”. Я его с трудом понимал.

Колдвелл не клюнул на удочку – его слова оставались четкими, но в голосе зазвучали жесткие нотки.

– И чем же, ты полагаешь, я могу ему помочь?

– Мы тут со Сьюзен парой слов перекинулись...

– С этой свиньей вонючей!

– Она сказала нам, что вы были у нее в доме, когда Айрин-то пришили.

Суровый взгляд Колдвелла несколько смягчился. Он снисходительно улыбнулся и заметил:

– А что она могла еще сказать? Дай этой сучке хоть маленький шанс, она бы меня живо в тюрьму упекла.

– Можно нам присесть, мистер Колдвелл?

Он поглядел мимо Халмера на меня и приказал:

– Пускай он сам за себя говорит, парень. Что вам от меня нужно?

Я сделал шаг к столу.

– Мне нужна информация, – объяснил я. – Я хочу знать, кто убил Айрин.

– Как кто – ваша родственница, – быстро ответил он.

Я отрицательно качнул головой и встретился с ним взглядом.

Он хотел произвести на меня впечатление крутого парня, но у него с этим случился прокол. Через минуту он отвел глаза и пожал плечами.

– А мне откуда знать? Я был в верхней части города, а она мало ли с кем могла быть, не знаю.

– А может, и знаете, – возразил я. – Давайте я задам вам пару вопросов, посмотрим, что из этого получится.

– А что я с этого буду иметь?

– Я не собираюсь покупать у вас информацию, если вы это имеете в виду. Выпивку я вам поставлю, но не больше. Он рассмеялся:

– На вас много не заработаешь.

– Нет.

– Я пью виски, – сказал он, то ли для того, чтобы произвести на меня впечатление, то ли чтобы нагнать страху. – И моя дама тоже. Так, дорогуша?

Она повернула голову и посмотрела на него мутным взглядом, с трудом врубившись, что к ней обращаются, и вообще мало что понимая.

– Ладно, закажу виски, – согласился я.

– Тогда присаживайтесь, мистер Родственник, – пригласил меня Колдвелл, жестом указывая на стул напротив него. А Халмеру он приказал:

– Поди позови сюда бармена, парень.

Халмер стоял в нерешительности. Я достал пятерку, сунул ему в руку и сказал:

– Принеси выпивку. И нам с тобой – тоже.

– Ладно, – несколько неуверенно ответил он и удалился. Я уселся на стул, положил локти на стол и начал:

– Как мне это представляется, убить хотели именно Айрин. Вилфорд просто попался под горячую руку.

– Кому-то в жизни везет больше, кому-то меньше, – пожал он плечами. – Но я начну говорить, когда на столе появится виски.

– Разумно, – согласился я.

Мы какое-то время сидели молча, Колдвелл лениво ухмылялся стоявшему перед ним пустому стакану, женщина глядела прямо перед собой отсутствующим взглядом, как робот, который ждет, когда его включат, а я сидел напротив обоих, изучая их лица и гадая, что же мне удастся извлечь из-под этих масок.

Халмер принес выпивку на круглом металлическом подносе с рекламой Рейнского пива. Каждому по стакану виски, и каждому – по стакану воды со льдом. Поставив пустой поднос на столик позади себя, он сел рядом со мной.

Я отпил немного воды и налил в стакан виски, снова наполнив его до краев. Тем временем Колдвелл придвинул к себе стакан с выпивкой, залпом опрокинул его и поставил пустой стакан перед женщиной. Передвинув ближе к себе ее виски, он сказал:

– Ну вот, так-то лучше. Продолжайте ваши расспросы, мистер Родственник.

– Когда вы в последний раз видели Айрин в живых? – спросил я.

– Когда я ее в последний раз видел? – ухмыльнулся он. – Прямо как в кино, да? Да часиков в пять утра. Она после работы заглянула в забегаловку на Бродвее рядом с Сорок девятой, я обычно там по ночам ошиваюсь. Ну вот, вышла она, и стала жаловаться, что дела идут плохо, на что я ответил, что у других идут нормально. Тут она стала плакаться, что больна и нуждается в допинге, тогда я ей заявил, что ради этого не стоило тащиться сюда в такую даль, а лучше было бы пооколачиваться на улице еще до шести, а то и до семи, глядишь, и заработала бы на допинг. А она развернулась и рванула на выход – больше я ее и не видел. Я отправился к себе, проспал до одиннадцати. Айрин так и не дала о себе знать. Пришлось тащиться к этой сучке, ее сестре, на квартиру. Там я и был, когда ее зарезали.

– Когда ее убили, она была напичкана героином. Где она его обычно достает?

– Как “где” – у меня, – удивился он вопросу. – Только разреши этим телкам самим добывать допинг, так они никогда и работать не будут.

– Где же она тогда его достала в день своей гибели? Колдвелл передернул плечами:

– Раздобыла где-то, стерва.

– Такое раньше случалось?

Он ответил не сразу, чуть поколебавшись.

– Нет, но это не значит, что такой вариант исключается.

– Не надо темнить. Я не коп и, если честно, с законом не в ладах.

– А кто здесь темнит?

– Вы. Айрин еще у кого-то, кроме вас, брала порошок, может, раз, а может, и больше.

Колдвелл, натянуто улыбаясь, окинул меня настороженным изучающим взглядом. Взяв второй стакан, он опрокинул в глотку его содержимое и заявил:

– Не мешало бы добавить.

– Конечно. – Я достал еще пятерку и передал ее Халмеру. – Мне больше не надо, – сказал я ему. Он кивнул и пошел к стойке бара. Я обратился к Колдвеллу:

– Понимаю, что вам безразлично все, что произошло с Айрин, и вы предпочитаете во избежание неприятностей держать язык за зубами. Все сказанное вами никак на вас не отразится.

Он кивнул, цинично улыбаясь, и возразил:

– Поклясться-то легко.

– Вы Айрин не убивали. А меня интересует ее убийца. Если Айрин еще, кроме вас, доставала где-то наркотики, какой смысл скрывать это от меня? – настаивал я.

Он задумчиво посмотрел на меня:

– Может, потому, что она доставала наркотики в таком месте, о котором лучше помалкивать.

– Что за место?

– Не торопите меня, – ответил он. – Дайте раскинуть мозгами.

– Хорошо.

Мы сидели в молчании, пока не вернулся Халмер с двумя стаканами, которые оба поставил перед Колдвеллом.

– Пойду позвоню Вики. Сейчас вернусь.

– Ладно.

Колдвелл проводил Халмера взглядом, а потом заговорил со мной:

– Смышленый малый, верно?

– Да, вроде бы.

– Зачем тогда дураком прикидывается?

– Не знаю. Возможно, испугался, что с умным не станете говорить.

– Он что, дружок вашей милой родственницы, угадал?

– Да, они друзья.

– Поторопился я вылезти на свет Божий, приятель, – сказал Колдвелл. – Надо было бы родиться на десять лет позже. Сейчас ребята стали ушлые – отправляются в лучшие кварталы, в Гринвич-Виллидж, белых подружек себе находят. Если в я в свое время куда сунулся, меня бы обратно принесли вперед ногами.

– Времена меняются, – поддакнул я.

– Она получала порошок у какого-то полицейского. Столь резкая смена темы разговора ошарашила меня. Я не сразу врубился, о чем он говорит, а когда до меня дошло, спросил:

– Так вот, значит, с кем она связалась?

– Вот именно. Месяца три назад она исчезла на всю ночь, вернулась в девять утра, наколотая по уши, рассказала, что какой-то мужик из полиции подцепил ее у “Американы”, она уж было решила, что ее замели, но, как оказалось потом, коп потащил ее на какой-то грузовой корабль у Вестсайдского причала. Там был пожар, и потому он пустовал. Коп завел ее туда, они пошли в капитанскую каюту. Домой она вернулась накачанная порошком. Потом еще пару раз та же история, тот же полицейский, и причем всегда волок ее в какое-нибудь дикое место, как будто балдеет от этого, чем страннее, тем больше кайфа. Денег ей никогда не давал, но уколоться – без проблем.

– Как его звали?

– Не знаю. С чего это он будет шлюхе называть свое имя Она, по крайней мере, утверждала, что не знает.

– Когда она тем утром не вернулась, вы решили, что он; опять с этим копом?

– Это было первое, что пришло мне в голову. Но когда она с ним, то позже полдевятого, ну, девяти, не приходит. И я понял, что дело неладно.

Вернулся Халмер, вид у него был серьезный.

– Вы еще не закончили, мистер Тобин? – спросил он.

– Почти, – ответил я.

– А как насчет выпить на посошок? – намекнул Колдвелл, успевший прикончить две порции виски, пока я с ним беседовал.

В бумажнике у меня оставалась еще пятерка, и я отдал ее ему:

– Если не возражаете, закажите сами.

– Нисколько не возражаю. – Он, широко улыбаясь, запихнул пятерку в нагрудный карман. Женщина проводила деньги взглядом голодной собаки, которая смотрит, как соскребают с тарелки в мусорное ведро остатки еды.

Я поднялся на ноги:

– Спасибо за помощь.

– Вы считаете, что я вам помог?

– Да, и даже очень, – признался я. – Но еще раз обещаю, что на вас никто не покатит бочку.

– Чего мне бояться, – нехотя произнес он. – Какого черта, я же чистый.

Халмер явно торопился убраться отсюда. Мы пробрались к выходу, он шел первым, я за ним, и, когда оказались на, улице, и нас снова ослепил солнечный свет, и окутала жаркая влага, я спросил:

– Ну, так что стряслось?

– Пойдемте в машину, я вам по пути расскажу. – Он заторопился впереди меня, да так, что я за ним еле поспевал, и на ходу сообщил мне:

– Эйбу позвонил епископ Джонсон, разыскивал вас. Эйб сказал ему, что вы, наверное, в “Частице Востока”, поэтому он звякнул туда и оставил сообщение. Просит приехать к нему.

– Не уверен, что в этом есть необходимость, – заметил я. – Пока тебя не было, Колдвелл мне кое-что сообщил – может, в этом и есть ключ к разгадке.

– Дайте я вам сначала доскажу, – перебил он. Мы дошли до “бьюика”, и он, открывая дверь, произнес через плечо:

– Донлон мертв.

Глава 19

Мы, по моему настоянию, подрулили слишком близко к пожарному гидранту.

– Если тебя оштрафуют, я заплачу, – пообещал я. – У нас нет времени колесить по кварталу в поисках стоянки.

Припарковав машину и заглушив мотор, Халмер спросил:

– Мне здесь подождать?

Именно это я и хотел ему сказать, но, когда он спросил, передумал.

– Чего ради? – ответил я. – Пошли со мной.

– Ладно.

Я не стал ждать, пока он закроет дверцу на ключ и быстро направился ко входу в здание, занимаемое общиной “Самаритяне Нового Света”. По пути туда я бросил взгляд на другую сторону улицы, но, разумеется, Донлон уже не сидел на скамейке у тротуара. На его месте, удобно устроившись, болтали две пожилые женщины, поставив возле себя хозяйственные сумки.

Переступив порог, я на секунду замешкался, привыкая к полумраку, а когда пригляделся, увидел, как брат Вильям поднялся с одной из задних скамей. За ним сидел епископ Джонсон, в черных очках, хмурый и сосредоточенный.

Заметив, что следом за мной вошел Халмер, брат Вильям позволил себе на секунду удивиться, но от комментариев воздержался. Он спросил только:

– Хотите на него взглянуть?

– Да.

– Он там, снаружи.

Мы вдвоем с Халмером последовали за братом Вильямом. Он повел нас влево от входа, в противоположную сторону от машины Халмера, и довел почти до угла. В своей белой сутане он на этой грязной улице выглядел очень необычно. Каким-то чистым. И свежим. Казалось, будто жара отступала перед ним, не решаясь окутать влажным душным коконом его кристально чистое одеяние.

Остановившись на углу, он кивком указал на припаркованную на противоположной стороне улицы, в нарушение правил, запрещающих здесь стоянку, черную машину.

– Там, внутри, – сказал он. – Я подожду здесь.

– Ладно.

Мы с Халмером подождали, пока загорится зеленый и, перейдя улицу, осмотрели машину.

Та же самая, на которой Донлон приезжал ко мне. Окна были опущены, а он словно дремал на сиденье, запрокинув голову, закрыв глаза, открыв рот. Казалось, что его просто сморило от жары. Луч света играл на его щеке, создавая иллюзию естественного цвета кожи.

Халмер остался на тротуаре, а я обошел машину, чтоб разглядеть его получше. Прямо под опущенным стеклом на левой стороне его белой рубашки расплылось буровато-коричневое пятно. Кровавый след спускался к его поясу и коленям, на которых лежал окровавленный пистолет. Я не сомневался, что на нем окажутся отпечатки пальцев Донлона.

Нетрудно было сообразить, как это произошло. Донлон пересел со скамейки в машину и либо ждал, пока я выйду из церкви, либо просто держал здание под наблюдением, пока кто-то не подсел на переднее сиденье. Он не обязательно знал этого человека, просто у того было оружие. Он наставил его на Донлона, отобрал его собственный пистолет, затем приставил его в упор к груди и спустил курок. Затем, вложив пистолет в руку Донлона, дал ей упасть ему на колени и скрылся.

Никто не заметил одиночного выстрела, раздавшегося внутри машины, и по этой причине несколько приглушенного. Если его и расслышали, то приняли за хлопок двигателя.

Наш убийца скор на руку и любитель разнообразия. Это уже пятое по счету убийство, и с каждым разом он меняет тактику. Он использовал нож, автомобиль, тяжелый предмет и пистолет. Он совершил убийство как убийство, подставив по ходу дела оказавшегося рядом свидетеля. Другое его убийство выглядело как несчастный случай, когда машина сбила и переехала Джорджа Пэдберри. Следующее убийство – покушение на меня – казалось, не имело мотива. А это последнее замаскировано под самоубийство.

Где он сейчас? Кому теперь следует опасаться? Опять-таки мне? Или он наметил другую жертву?

Надо поговорить с Робин. Надо самому убедиться, что она в безопасности.

Обойдя машину, я вернулся к Халмеру.

– Мне на какое-то время понадобится шофер. Ты свободен? Он выглядел немного осунувшимся и усталым.

– Конечно. Его и вправду убили?

– Да. Застрелили. И придали видимость самоубийства.

– Зачем было убивать Донлона?

– Не знаю.

Но в уме я перебирал разные варианты, тасовал их, как колоду карт. Когда Джим Колдвелл сообщил мне об извращенце-полицейском, который, пользуясь наркотической зависимостью Айрин, таскал ее по разным сомнительным местам и трахал, у меня в голове сразу замаячил образ Донлона. Он был, безусловно, со странностями, знал про “Частицу Востока”, зачем-то там постоянно ошивался. Но теперь все перепуталось. Может, он сам являлся тем странным полицейским, но не более того, и выслеживал настоящего убийцу Айрин Боулз? Или же он шел по следу того странного полицейского? Или он здесь вообще ни при чем и его мотивы не разгадать, не имея дополнительных фактов?

Халмер ждал. Я сам ждал, когда же меня осенит. За месяцы бездействия я сделался тугодумом. Мне казалось, что пора бы уже во всем разобраться, но до этого было еще ой как далеко.

Если бы погода была получше, посуше, попрохладней, не стояла бы такая изнуряющая жара. Если бы у меня было чуть больше времени. Мне казалось, что, будь в моем распоряжении лишний день – целый день, – я бы повозился со своей стеной, осмыслил бы все увиденное и услышанное и тогда, расставив все точки над “i”, сказал бы: вот что произошло, вот почему, вот кто. Но жара плавила мозги, да и времени не было, потому что наш убийца был встревожен, быстр, хитер.

Он убил Донлона до того, как попытался убить меня, или после? Скорее всего, после. Над этим стоило поразмыслить, но я пока что сделать это был не в состоянии. Я вообще ни на что не был способен.

Тряхнув головой, я сказал Халмеру:

– Ладно, пошли обратно.

Мы снова перешли через улицу, где нас ждал брат Вильям, на лице которого была написана тревога.

– Вы принесли нам насилие, брат, – сказал он.

– Я тут ни при чем, – возразил я. – Меня самого в это втянули.

– Что же нам теперь делать? – поинтересовался он.

– Убраться с этого солнца. Я уже за сегодняшний день вдоволь нажарился.

Мы вернулись к церкви и вошли внутрь. Прохлада и сухость. Епископ Джонсон продолжал сидеть на той же скамье; когда мы вошли, он обернулся.

Я присел рядом с ним.

– Вы были правы, он мертв, – сказал я. – Его застрелили.

– Ну и что теперь? – с гневом и ожесточением спросил епископ. – Нас всех ждут неприятности, так?

– Не обязательно. Я думаю, нам не следует никуда об этом сообщать. Рано или поздно его обнаружат и вызовут полицию. Может, с нами это никак и не свяжут, во всяком случае, не сразу. Может; мне хватит этого времени, чтобы найти виновного.

Он поджал губы:

– Не сомневаюсь в ваших способностях, мистер Тобин. Но удастся ли вам сосредоточиться? Когда вы раньше сюда приходили, ваш разум пребывал в смятении. А сейчас?

– И сейчас тоже. Но я сделаю все, что смогу.

– Меня волнует, что мы бросаем этого человека в таком виде.

– Вы же сами хотели, чтобы я посоветовал вам никуда не заявлять, – возразил я. – Иначе бы вы сами первым делом позвонили в полицию, а потом – мне.

– Это правда? – Он насторожился, словно прислушиваясь к чему-то вдалеке, а затем кивнул. – Да, вы не ошиблись. Хорошо. Ваш смятенный разум тем не менее достаточно восприимчив.

– Смею надеяться. Можно от вас позвонить?

– Разумеется. Брат Вильям проводит вас.

– Спасибо.

Я проследовал за братом Вильямом через помещение для прихожан, затем через ту же дверь, что и в прошлый раз, прошли в приемную и, миновав ее, оказались в комнатушке с письменным столом, стулом и шкафом для документов. На столе стоял телефон и пишущая машинка.

Брат Вильям обратился ко мне со словами:

– Если вы поможете отвести от нас полицию, брат, да благословит вас Бог.

– Попытаюсь.

– Полицейские не понимают епископа, – продолжал он. – Они подозревают его в дурных намерениях.

– Такая у них работа, – сказал я, подумав, что из моих уст эта фраза прозвучала двусмысленно. Заступаюсь я за полицейских или нападаю на них? Сам не знаю.

– Оставляю вас одного, – сказал брат Вильям и вышел, закрыв за собой дверь.

Я не просил его об этой любезности, но и не возражал. Позвонив домой, я поговорил с Кейт. Она поинтересовалась, как идут дела, и я ответил:

– Конца еще не видно. Мне нужно увидеться с Робин. Ты можешь позвонить ее матери и договориться о встрече?

– Попробую.

– Перезвони мне. – Я продиктовал ей номер, который считал с телефонного аппарата, и она пообещала перезвонить через несколько минут.

От нечего делать я осмотрел все, что было на столе и в шкафу. Община сыграла до известной степени свою роль в создавшейся ситуации, но не обязательно имела отношение к преступлениям. Они, сдав здание в аренду, создали фон и место действия для первых двух убийств. Пятое произошло у них под дверью. Им тоже, как и “Частице Востока”, докучал Донлон. Тянулись ли от них к убийце еще какие-нибудь нити?

В ящиках, куда я заглянул, ничего интересного не было. В основном обычные бумаги: счета за продовольствие, налоги, страховки, все такое. Даже религиозной общине приходится заниматься хозяйством, и вот тому наглядное подтверждение.

Когда я покончил с осмотром, звонка еще не было. Я сел за стол, чтобы подождать. Через пару минут зазвонил телефон, и я снял трубку.

Голос Кейт.

– Извини, что так долго.

– Ничего.

– Рита идет туда в четыре. Она сказала, что пускают двух родственников и собирался пойти отец Робин, но он может подождать до вечера.

– Где мы встречаемся?

– Внутри, в вестибюле. Она передала, что будет там в четыре. Риту Гибсон я не видел сто лет, во всяком случае, так давно, что не мог думать о ней, как о Рите Кеннели, хотя так ее, очевидно, звали по мужу.

– Как я ее узнаю? – спросил я.

– Она сама тебя узнает, Митч.

– Раз ты так уверена... К ужину меня не жди.

– Я и не ждала. Будь осторожен, Митч.

– Буду. – О попытке покушения я умолчал – зачем ее зря волновать раньше времени? Когда все закончится, тогда другое дело. Нет, впрочем, и тогда это вряд ли будет иметь смысл, так что придется ей оставаться в неведении.

Как мне хотелось все бросить и поехать домой.

Мы попрощались, я положил трубку, тяжело поднялся на ноги и вернулся в церковь, где епископ Джонсон беседовал с Халмером. Брата Вильяма нигде не было видно.

Я сел рядом с епископом и сказал:

– Я узнал от брата Вильяма, что раньше у вас были неприятности с Донлоном. В старом здании.

– Были. Он без конца испытывал наше терпение. Мы не верим, что Бог смотрит на мир как на свою игрушку, поэтому не считаем, что невзгоды посылаются Богом, чтобы проверить твердость духа, но иногда казалось, что инспектор Донлон – посланник потусторонних сил. Этот человек обладал непревзойденным талантом мутить воду.

– Вы когда-нибудь жаловались его начальству?

– Это не в наших правилах.

– Пассивное сопротивление?

– Скорее, непротивление. Хоть и стиснув зубы, мы выносили издевательства инспектора Донлона.

– Можете привести пример?

– У нас жили несколько человек, – сказал он. – Люди, не вынесшие жестокой борьбы в этом мире. Они удалились из него, может, на время, может, навсегда, и свои дни проводили здесь в молитвах, и Донлон допрашивал этих людей, требовал у них удостоверить свои личности, ставил под сомнение подлинность их документов, и так далее. Мало этого, им приходилось подвергаться унизительной проверке неоднократно.

– Как на это реагировали ваши отшельники? Его губы сложились в еле заметную улыбку.

– По-всякому, – ответил он. – Кто-то с обреченностью, у кого-то руки чесались его вздуть, кто-то радовался.

– Радовался?

– Что представилась возможность проверить свои силы с настоящим носителем зла.

– И никто не сломался? Никто не поднял на него руку или не угрожал на него пожаловаться – или даже кое-что похлеще? Он снова, улыбнувшись, покачал головой.

– Вы все еще ищете убийцу в этих стенах, мистер Тобин? Нет, никто не сломался. – Потом на его лицо набежала тень и он поправился:

– Я ошибся. Был один человек. Но этот случай я отношу почти целиком на счет инспектора Донлона.

– Расскажите, если можно.

– Это был наркоман, и Донлон каким-то образом об этом пронюхал. После чего, конечно, ни на минуту не оставлял беднягу в покое. Он выпытывал у него подробности из его прошлого, имена других наркоманов, поставщиков. Этот человек в конце концов сбежал от нас и вскоре принялся за прежнее. Может, это и было ему предрешено, но я до сих пор считаю, что Донлон сыграл в этом главную роль.

– Что теперь с этим человеком?

– Покончил с собой. Вы знаете, с наркоманами это часто бывает. Цель употребления наркотиков – создать заслон от отчаяния, а когда отчаяние все же пробивает брешь в этой стене, человеку некуда больше спрятаться.