Текст книги "Переполох в Детройте"

Автор книги: Дон Пендлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Дон Пендлтон
Переполох в Детройте

Из всех дарованных нам благ презрение к смерти – одно из величайших.

Мишель де Монтень

Смерть следит за мной, а я слежу за ней. Это игра, в которой могут участвовать только двое.

Мак Болан

Пролог

Мак Болан никогда не думал, что он будет жить вечно. Более того, он не надеялся остаться в живых уже после своего первого серьезного столкновения с мафией. С самого начала Болан, как профессиональный военный, был твердо уверен в том, что он развязал безнадежную войну. Но, тем не менее, он ничуть не походил на камикадзе. Мысль о самоубийстве не приходила ему в голову. Он был здравым стратегом и великолепным тактиком. Его война была четко спланирована и велась с неумолимой педантичностью. Война эта была направлена на достижение определенных целей и заранее рассчитанных результатов. Конечно, была и у него одна мысль, которую он пытался отогнать: остаться бы в живых и, если это удастся, – продолжать вести свою войну. Не холодную – а самую настоящую горячую войну-блицкриг. Гром и молния, смерть и разрушение, разлетающаяся на куски плоть и потоки крови, страх, паника, истерия – вот то, что Болан мог продать, и он надеялся, что этот товар у него не скоро еще переведется.

Нет, конечно же, не отмщение было его главной целью. Месть могла завести человека очень далеко, но Болан давно уже перешагнул тот предел, когда движущей силой его действий была возможность отомстить. Хотя надо признать, что его первые рефлексивные действия против преступного синдиката в основном мотивировались именно необходимостью нанести ответный удар, добиться справедливости любым способом. Мафия расправилась с его родителями, не пощадила и его младшую сестренку Синди. Полицейские его родного города Питтсфилда не смогли их защитить; они проявили полную беспомощность... И тогда Мак Болан, профессиональный солдат, в одиночку бросил вызов мафии. Ветеран вьетнамской войны, Мак был своего рода обученной машиной, сеющей смерть, специалистом по ведению боевых действий в тылу противника. Он-то и кличку «Палач» получил за свои неоднократные успешные рейды в тыл врага и уничтожение 95 высокопоставленных армейских и политических лидеров противника. Вышестоящее начальство называло его «человеком без нервов», армейские психологи – «умеющим владеть собой», командование противника – «тот дьявол». Сержант Болан был, возможно, первым в американской истории унтер-офицером, за голову которого противник назначил награду.

Итак, Болан вовсе не чувствовал себя беспомощным, когда разделывался с теми, кто был повинен в трагедии его семьи. Сперва он молниеносно «ликвидировал» пятерых непосредственных виновников гибели его родных, а затем начал выслеживать шестого. И именно тогда он установил личность своего «нового врага». Им оказалась мафия, известная преступная организация, которую один из членов сенатской комиссии по расследованию деятельности «Коза Ностра» обозвал «невидимым правительством страны».

Болану не понравилось такое «правительство». Ему, как профессиональному военному, сразу стало ясно, что мафия представляет собой серьезнейшую угрозу стране. Его мысли по этому поводу нашли отражение в дневнике, который он вел уже с первых дней своей войны с мафией. «Зачем оборонять позиции, расположенные за десятки тысяч миль от дома, когда настоящий противник пережевывает и проглатывает все, что ты любишь, у тебя под боком?!»

Как и любой другой человек, Болан слышал немало страшных историй о силе и жестокости мафии и, конечно, он чувствовал себя не в своей тарелке, «начав боевые действия против всей чертовой мафии». Он знал, что эта организация была основана именно на страхе и запугивании, и потому не могла не ответить на вызов, брошенный ей даже одним-единственным человеком. Акт насилия против любого мафиози считается нападением на всю организацию, а посему возвратить удар быстро и решительно – долг чести. Правда, Болан с самого начала осознавал: его удар был укусом блохи, сидящей на спине собаки, которая называлась мафией. Однако он решил быть надоедливой блохой и кусать до тех пор, пока жив, не давал мафии ни дня покоя, ни часу передышки. Вот на таких условиях Болан объявил смертельную войну практически всемогущему противнику и, таким образом, внес наиболее волнующий и героический вклад в современную историю борьбы с организованной преступностью.

После первой неожиданно легкой победы в Питтсфилде пришло более четкое понимание противника, и Мак принял на себя еще более рискованные обязательства. Чтобы доконать дракона-мафию, он наносил удар при первом же удобном случае, а таких случаев было несчетное количество.

Конечно, у Болана имелось немало шансов потерять и свою собственную жизнь. Он действовал вне закона, в противовес моральным устоям общества, поэтому очень скоро его имя стало занимать первую строку в списке преступников, разыскиваемых в каждом штате Америки, а со временем и в других странах мира. Кроме усиливающегося к нему интереса со стороны полиции Болану приходилось избегать встреч и с ордами уголовных элементов – «охотников», которые по «открытому контракту» надеялись заработать свои 100 тысяч долларов, обещанных отцами мафии за его голову.

В исключительно неблагоприятных условиях Мак Болан «врос» в обстановку – закалился в постоянной борьбе, набрался ума после встреч со смертью, и становился еще сильнее после каждой очередной, пусть маленькой, но победы.

Болан-человек не был, конечно, безрассудным храбрецом. Ничто человеческое не было ему чуждо. В джунглях Индокитая одни называли его «Палачом», другие – «Сержантом Милосердие» за ту помощь и услуги, которые он оказывал жертвам войны из числа гражданского населения. Еще раньше друзья и знакомые характеризовали молодого Болана, как доверчивого идеалиста, который в своих действиях руководствовался глубоким чувством гуманизма и сострадания. Тот факт, что многие полицейские и просто штатские, близко соприкасавшиеся с ним, тайно одобряли его действия, а иногда даже открыто выступали на его стороне, говорит о том, что человек, ведущий войну с мафией, сохранил свои лучшие душевные качества. Один из давних товарищей Болана так объяснил этот парадокс: «Мы имеем роковое сочетание крутого характера и доброго сердца. Во многих людях эти две противоположности не могут ужиться, а у сержанта они вполне благополучно сосуществуют».

Единственным ближайшим другом и постоянным союзником Болана был глубоко законспирированный агент федеральной полиции, который достиг довольно высокого положения в одной из семей мафии. Как бы тяжело не складывалась ситуация, не было еще случая, чтобы Болан стрелял в полицейского, напротив, он много раз рисковал жизнью, чтобы защитить «солдат, стоящих с ним по одну сторону баррикад».

Для многих в обществе Болан был несомненным героем, да и пресса в основном с симпатией относилась к этому человеку. Но были, конечно, и такие, кто осуждал его методы, писал пространные демагогические статьи о праве государства вершить правосудие и настаивал на его поимке. Даже среди самых высокопоставленных лиц встречалось немало таких, которые называли Мака Болана «отличным парнем» и неоднократно пытались добиться для него амнистии и официальной должности в правительстве для ведения борьбы с организованной преступностью.

Несмотря на все это, Болан выбрал свою дорогу – дорогу одиночки. Независимый, самостоятельный, он сам ставил перед собой задачи и сам же выполнял их. Приговоренный мафией к смерти и признавший это решение, он делал все возможное, чтобы отсрочить выполнение приговора, понимая, что в войне на уничтожение он не может позволить себе ни малейшей ошибки.

Конечно, он не был бессмертен. Никто не знал это лучше его. Мак научился воспринимать жизнь по биению сердца: один удар – одна частичка жизни. По его разумению это означало «жить широко и свободно». А слово «выжить» не имело практически никакого значения, хотя, оставаясь живым, он мог продолжать свое дело, свою войну. В этом смысле Болан жил только лишь для того, чтобы убивать, Но убивать таким образом, чтобы самому оставаться в живых и продолжать убивать опять и опять. Перефразируя детскую поговорку, он жил, чтобы убивать и убивал, чтобы, жить. На первый взгляд это довольно гнусный предлог для того, чтобы жить, хота у самого Болана имелись другие подходы к этому вопросу и он не обижался на жестокую судьбу, которая превратила его жизнь в борьбу за выживание. Он знал, как выжить в тропических джунглях и в каменных, примирился с роковым исходом в случае проигрыша и сделал ставку на победу.

Возможно, исходя из этих соображений, Болан пока избегал появляться в городе, который считался оплотом одной из наиболее влиятельных преступных семей Америки. Риск был слишком велик, шансов выжить – ничтожно мало, задача по выбору цели – в предстоящей схватке – слишком сложна. Поэтому Палач как можно дольше оттягивал свой приезд в Детройт. Так же, как любой человек со вздохом поворачивается лицом к неизбежному, окрепший, набравшийся опыта Болан наконец повернулся к Детройту, чтобы принять вызов, который давно уже бросил ему этот город. Но были и другие, кто тоже обратил туда свои взоры. Они надеялись, что именно там грянет последняя битва Палача.

Нет, Мак Болан никогда не надеялся жить вечно, он просто сделал ставку на победу. Палач явился в Детройт не умирать, а вести боевые действия. В своем дневнике накануне детройтского кровопролития он записал: «Весь город – хорошо укрепленная позиция. Пусть все займет по времени один удар сердца и, если суждено этой битве быть последней, значит так тому и быть. И пусть оправдает она свое название».

Болан готовился начать боевые действия против паразита, сосущего кровь из экономического сердца страны. Да, это сердце было «хорошо укрепленной позицией» – вооруженным лагерем, бастионом мафии, к тому же для страны уже наступали тяжелые времена. Рак быстро развивается на пораженных тканях ослабленного организма, и Болан знал это. Мощная концентрация мафии в центре американской промышленности в такое непростое время грозила серьезными последствиями для всей страны в целом. Мак понимал, что надо немедленно разорвать эту мертвую хватку... или умереть, пытаясь сделать это.

О, да, Болан с тяжелым сердцем повернулся к Детройту. Но и город настороженно затих, ибо почуял, что судный день пришел в ville d'Etroit – город на проливе. Либо отныне он станет городом открытым и честным, либо умрет, пытаясь стать таковым.

«Resurget Cineribus» – да возродится из пепла – таков был девиз старого города со времен великого пожара 1805 года, ему вторил другой: «Speramus Meliora» – надеемся на лучшее. Болан с симпатией относился к этим идеям, но он точно знал, что солдат никогда не возродится из своего собственного пепла, – не стоит на это и надеяться.

Человек сражался за лучшее. И иногда умирал за него.

Глава 1

За наблюдателем также следили. И он знал это. Хорошо. Именно этого он и добивался.

Наблюдатель находился на борту судна, стоящего на якоре и мягко покачивающегося на слабой волне в нескольких сотнях ярдов от берега озера Сент-Клер. В руках наблюдателя был мощный прибор ночного видения с двадцатикратной разрешающей способностью. Разбросанные вдоль берега виллы светились яркими огоньками. Они отражались в водах озера, и тем самым создавали дополнительное искусственное освещение.

Одна из вилл особенно заинтересовала наблюдателя – она охранялась.

И охрана, надо полагать, засекла его сразу же, как только он появился в пределах видимости, а затем следила со все возрастающим интересом. Но У Болана было два преимущества. Во-первых, он был вооружен мощным прибором ночного видения «Стартрон». Оптика «Стартрона» была устроена по принципу глаза дикой кошки и усиливала слабые лучи света так, что в его окулярах было светло, как днем. Второе преимущество – это полная луна, висевшая низко за его спиной, и безоблачное небо. Легкий упругий бриз дул в направлении берега и не мешал при наведении оружия на цель, но его все же оказалось вполне достаточно, чтобы заслезились глаза у охранников на берегу.

Они, возможно, видели лишь темный силуэт судна да еще темную фигурку человека, неподвижно сидевшего на качающемся мостике. И даже будь у них приборы ночного видения, они все равно не смогли бы определить, что он держит в руках, и посчитали бы, что это просто удочка.

Болан готов был поклясться, что у них нет приборов ночного видения. А в руках у него была не удочка, а любимый «уэзерби» Mk.V – мощный крупнокалиберный карабин с оптическим прицелом, установленный на вращающейся треноге.

Привязанный лямками к станку, Болан составлял единое целое с оружием и, плавно покачиваясь вместе с судном, не выпускал цель из перекрестья прицела. Ну и заодно при помощи «Стартрона» оценивал обстановку в районе цели.

Большой двухэтажный дом выходил на озеро огромной застекленной верандой. Слева от нее широкие мраморные ступеньки вели на ярко освещенную лужайку. Петля подъездной аллеи, частично видимая из-за угла здания, начиналась где-то в глубине двора. Чувствовалось, что там стоит много автомобилей.

На лужайке было полно охранников, большинство из которых с кислыми физиономиями потянулись к озеру. Они, наверное, пытались понять, какие же неожиданности может принести присутствие незваного гостя. А те двое, что рысью побежали по пирсу в направлении лодки с навесным мотором, – без сомнения, группа досмотра...

Огни в окнах стали понемногу гаснуть. Из дома вышли и остановились на верхней ступеньке два крутых, уверенных в себе парня в костюмах для морской прогулки и шапочках яхтсменов. Каждое их движение было расчетливым и осторожным.

Тому была своя причина. Обстановка в Детройте день ото дня становилась все напряженнее. Ходили слухи о вооруженных столкновениях между Синдикатом и некоторыми его семьями, состоящими исключительно из черных. Добавляла головной боли и деятельность федеральных агентов с их круглосуточным наблюдением и прослушиванием телефонов. Беспокоила также беззубая, надоедливая возня местной полиции.

А тут еще эта невесть откуда взявшаяся посудина, бросившая якорь прямо напротив виллы...

Да, они были очень осторожны, хотя еще не знали, что за дело взялся сам Палач.

Но скоро они все узнают. Очень скоро, черт побери!

Вздохнув, Болан оторвался от окуляра, перепроверил дальность до цели, последний раз взглянул на указатель направления ветра, прильнул к прицелу и, используя свой немалый опыт, произвел окончательную корректировку стрельбы.

Глядя через перекрестье прицела, Мак мысленно разделил весь дом на сектора, ведя отсчет с севера на юг.

Услышав, что охранники начали заводить моторную лодку, Болан никак не отреагировал на это. Он продолжал пристально смотреть в окуляр «Стартрона» и разбивать на квадраты будущее поле боя, при этом обдумывая приемлемый план атаки. Но как только в перекрестье появилась цель номер один – маленькая эмблема с изображением перекрещивающихся якорей, Болан замер и затаил дыхание. Эмблема красовалась над самым козырьком яхтсменской шапочки...

Болан мягко нажал на спусковой крючок и легко справился с отдачей; продолжая смотреть в окуляр, он удовлетворенно хмыкнул, увидев, как цель вскинула руки и, перевалившись за борт лодки, скрылась в воде.

«Отлично, точно в яблочко, – подумал Болан. – Дальнейшей корректировки не потребуется.»

Пуля настигла цель на несколько секунд раньше, чем раздался звук выстрела, заставивший зашевелиться людей на берегу.

Болан поймал в перекрестье прицела вторую кепочку. Человек прошел уже половину лестницы, которая вела к пирсу. Еще одна пуля пронзила воздух. Охранник упал на колени и покатился вниз по лестнице.

Следующие две пули Болан намеренно выпустил повыше, чтобы разбить стекло веранды и создать панику внутри дома, после чего ствол карабина повернулся к следующему заранее выбранному объекту. Цель бежала по двору и, наконец, попала в центр прицела. Палец Болана потянул спусковой крючок, и пятая пуля ушла по настильной траектории и настигла живую плоть. Еще одна заблудшая душа отправилась в ад.

Болан оторвался от окуляра: челюсти сжаты, в глазах лед. Только сейчас последовала ответная запоздалая реакция: два пижона с винтовками на крыше и несколько человек в траншее у воды открыли беспорядочный огонь. Остальные бросились к дому по берегу озера. Еще пара охранников бежала через лужайку, петляя, как зайцы.

Стрелкам было трудно определить расстояние до судна, на что, кстати, Мак и рассчитывал. Не так-то просто вести огонь по силуэту, за спиной у которого сияет полная луна. Первый нестройный ружейный залп. Недолет... Но они быстро определят расстояние до цели. Значит, медлить нельзя.

Тем временем моторная лодка прошла уже половину пути до судна. Сидящие на борту, очевидно вооружены только пистолетами и потому попытаются подойти как можно ближе.

Болан прицелился. Две пули продырявили борт на уровне ватерлинии, третья заглушила двигатель. Лодка сразу же сбилась с курса, и экипаж начал торопливо готовиться покинуть ее.

Болан зловеще усмехнулся и, прихватив «уэзерби», отступил за рубку. Там он тщательно запаковал оружие в водонепроницаемый мешок, затем быстро прошел на нос и поднял якорь.

По судну уже вели прицельный огонь. Ну что ж! Он был готов. Мак завел двигатель и полностью открыл дроссельную заслонку. Мотор взревел и судно устремилось прочь от берега. Мак задал ему курс, намертво закрепил штурвал, выскочил из рубки и скользнул за борт. Толкая перед собой мешок с карабином, он не спеша поплыл по направлению к берегу. А судно продолжало идти курсом на Онтарио.

Ружейная пальба на берегу начала понемногу стихать, слышался лишь ровный гул мощного двигателя катера, бросившегося в погоню за оставленным Боланом судном.

Мак был в пределах слышимости, когда скоростной катер остановится, чтобы подобрать двоих неудачников из моторной лодки. Перевернувшись на спину, Мак отдыхал и с интересом прислушивался к грозным речам и ругани преследователей. Затем катер дал газ и продолжил погоню. Болан лишь ухмыльнулся: на борту катера было около десятка человек, и это означало, что основные силы мафиози преследовали сейчас покинутое им судно. Именно на это рассчитывал Палач. Он уцепился за державшийся на плаву мешок, сориентировался на дом и поплыл к берегу. Его истинная цель находилась именно там, в пяти минутах плавания.

Штурм крепости Детройт начался.

Глава 2

Этот участок на побережье Кросс Пойнт когда-то принадлежал одному из автомобильных магнатов Америки. Несколько лет назад через подставных лиц его выкупил Синдикат. Имение реконструировали и назвали «Яхт-клуб сыновей Колумба».

В списках клуба, конечно, не числилось ни одного яхтсмена, ибо основная идея заключалась в создании первоклассного санатория с ограниченным доступом для семей руководящего звена мафии – нечто вроде элитного клуба для особо зарекомендовавших себя членов Организации. Новое заведение обеспечивало также великолепное прикрытие для отмывания грязных денег и служило идеальным местом для тайных встреч и различной незаконной деятельности. Азартные игры, проституция, торговля наркотиками расцвели здесь таким пышным цветом, что многие члены Организации перестали привозить сюда свои семьи. Со временем яхт-клуб стал местом, где встречались только руководители Организации. Таким образом, клуб довольно быстро превратился, по сути дела, в штаб-квартиру Синдиката, где развлекались старые друзья и будущие деловые партнеры, совершались сделки, проводились советы «семей» и другие тайные встречи, на которых крестные отцы благословляли новых членов мафии и отправляли в мир иной провинившихся. Клуб располагался очень удобно. Практически каждый, кто имел вес в Детройте, жил в десяти минутах езды от «Сыновей Колумба», а уж боссы детройтской семьи и их деловые партнеры жили в нескольких шагах от него. Даже специальный гонец из Виндзора мог за полчаса добраться туда через Посольский мост, проскочив по Эдсел Форд Фриуэй. Для тех же, кто слишком скромен, чтобы светиться на американской таможне, существует река Детройт и озеро Сент-Клер, а на берегу невинный и вполне законный яхт-клуб, всегда готовый принять этих особых гостей в любое время дня и ночи.

В тот вечер в клубе проводили «региональную конференцию», на которую были приглашены важные персоны, живущие по обе стороны границы. Прилетели делегаты даже из Торонто и Буффало. Встреча обещала быть поистине исторической. Во-первых, потому, что обсуждался вопрос, который в те дни волновал каждого: «энергетический кризис» и как его использовать в интересах детройтского Совета. Не меньший интерес представляли и последние события в Техасе. Многие миллионы детройтских долларов были вложены в амбициозный проект «Седьмой флаг», а пыль в Техасе только-только начала оседать после посещения этого штата ублюдком Боланом. Делегатов интересовали последствия его налета: сколько же они потеряли и какую компенсацию смогут теперь получить.

Принимая во внимание трагические последствия последнего рейда Палача, делегаты выразили только обычные соболезнования Энтони Квазо, который потерял в Техасе младшего брата.

Квазо занимал высокий пост в семействе Сальваторе Винценти, одного из глазных боссов Детройта, которого за глаза иногда звали Бешеным Салом. Джо Квазо похоронили всего несколько дней назад и эта встреча для многих присутствующих явилась удобной возможностью лично выразить старшему Квазо свои соболезнования и сочувствие.

Разговор неизбежно возвращался к «проблеме Болана». Один нервный промышленник из Торонто даже выразил опасение, что «непосредственная связь Квазо с Техасом» как магнитом притянет внимание Болана к операциям в Детройте.

Сал Винценти посмеялся над таким предположением и заверил всех, что «этот тип не посмеет даже показаться здесь...»

Но как раз в этот момент в зал вошел начальник охраны клуба и спокойно сообщил мистеру Винценти о присутствии постороннего судна, бросившего якорь прямо напротив их окон.

– Пошлите кого-нибудь проверить, что там за засранец, и гоните его в шею, – проинструктировал Винценти начальника охраны и попытался вернуть участников совещания в русло прерванной дискуссии, но все его попытки оказались тщетны. И это взволновало и насторожило Чарли Фивера.

Чарли Фивер, урожденный Фаворини, был главным киллером Винценти – сам Сал называл его своей «верной третьей рукой». Эта «верная рука» всегда сидела за спиной босса на всех совещаниях и встречах, как призрак, который вроде бы есть и в тоже время его нет. Винценти был единственным боссом детройтского совета, который мог себе позволить привести в конференц-зал своего киллера-телохранителя. И прежде всего, такое положение сложилось в силу того, что Бешеный Сал, будучи хоть и некоронованным королем местной мафии, фактически руководил всеми совместными операциями. Отчасти свою роль играло и то, что другие боссы глубоко уважали и доверяли Чарли Фиверу – даже больше, чем самому Бешеному Салу.

Винценти часто охватывали приступы неконтролируемого гнева, чаще всего такое случалось из-за пустяков или надуманных обид – и тогда Чарли Фивер выступал в роли ангела-спасителя, ниспосланного свыше. Он обладал особым даром успокаивать босса, отвлекать его от мелочных волнений, переключать его внимание на другие проблемы.

Вот и сейчас Чарли первым почуял недоброе, сдвинулся на краешек кресла и как ястреб стал наблюдать за стариком. Ведь только одного упоминания имени Болана хватило бы, чтобы его «дружки» стали нервными и раздражительными. А когда друзья становились раздражительными, кто-то мог произнести нечто такое, что не понравится Салу Винценти. И тут уж берегись!.. Чарли Фивер был настороже и готов к любой неожиданности.

Интуиция его не подвела. Когда началась стрельба и из окон на пол посыпались стекла, все вскочили и остолбенело уставились на прикрытые жалюзями окна. Не говоря ни слова, Чарли подскочил к Винценти, взял его под руку и повел к «бронированной комнате» – специально укрепленному помещению, предназначенному именно для таких случаев... Остальные цепочкой потянулись за ними – спокойно, не толкаясь и не торопясь, как школьники при переходе улицы.

Когда делегаты оказались в безопасности, Чарли Фивер пулей помчался вниз по лестнице, мимоходом выключая свет и отдавая указания охранникам клуба.

Запыхавшийся посыльный встретил его на лестничной площадке первого этажа и доложат о происходящем снаружи. Чарли отправил его наверх рассказать обо всем шефу, а сам спустился вниз, на веранду.

Какой-то сумасшедший в катере... забавляется с мощной крупнокалиберной винтовкой. Так доложил посыльный. Это не черномазые Блэка Джонсона – не тот почерк... Нет. Сейчас не время для скороспелых выводов! Охрану клуба и безопасность мероприятий, подобных сегодняшнему, при таком подходе не обеспечить.

По правде говоря, Чарли Фивера не очень беспокоил стиль работы службы безопасности «Сыновей Колумба». Охрана клуба обеспечивалась своими силами, и там были свои начальники. Но Чарли отвечал за жизнь старика Винценти, и никто не мог запретить ему действовать сообразно его положению. Он нашел управляющего, передач ему указания для персонала, а затем прошел через зал и вышел на неосвещенную террасу.

Стрельба стихла. Управляющий заведением, худощавый, многоопытный Билли Кастелано неподвижно стоял на краю террасы и внимательно всматривался в темноту у себя под ногами.

Чарли Фивер шагнул к нему и, наступив на что-то скользкое, чуть не упал. Его поразил запах. Чарли понял, что он стоит в луже человеческой крови, и только тогда увидел скрюченные фигуры, лежащие прямо перед ним.

– Какого черта!..

– Это Томми Нобл и Гарри Гук, – процедил Кастелано сквозь зубы. – Не смотрите, мистер Фивер, у них снесены головы.

– Их уложили выстрелами в голову?– удивился Фивер. – Обоих?

– Да, сэр. Тот, кто стрелял, хорошо знает свое дело. Специалист. Попасть в голову с такого расстояния...

– С какого, Билли?

– С приличного. Парни даже не поняли, что с ними произошло. Они были мертвы еще до того, как раздался звук выстрела.

– Я не знал, что кого-то прикончили, – тихо сказал Чарли. – Мне казалось, это... – он задумался, затем продолжил, – значит, в голову, да?

В этот момент начальник внешней охраны появился откуда-то со стороны лужайки и прокричал:

– Возвращайтесь в здание! Мы пока еще не знаем, что происходит.

Кастелано развернулся на месте и поспешил скрыться в доме. Чарли остался стоять на террасе и, дождавшись коллегу, спросил:

– Что случилось, Мики?

– Черт, пока не знаю, – ответил начальник внешней охраны. – Стреляли с того судна, что стояло на якоре напротив дома. – Он подошел поближе и добавил: – Негодяи, успели смыться до того, как мы их накрыли. Джо и его ребята преследуют их по озеру. Но не волнуйтесь. Быстрее нашего катера «Христофор Колумб» в этих краях нет. Ребята поймают этих ублюдков.

– Как ты думаешь, сколько их?

– Черт меня побери, не знаю, мистер Фивер. Они произвели семь или восемь выстрелов. А потом еще пару раз пальнули по моторной лодке. Она затонула. В ней были Тони Доллар и Пит Доминик, когда началась стрельба. Но с ними, я думаю, все в порядке. Я видел, как Джо остановился и подобрал их.

– А сколько всего убитых?

– Трое, сэр. Полагаю, вы уже видели Тома и Гарри. Ну, и еще один новый парнишка из Италии, Роккобелло.

– И его тоже в голову? – спокойно спросил Чарли.

– Да, сэр. Всех троих.

– Угу, значит троих, – как эхо повторил главный киллер Винценти мягким и невыразительным голосом, а затем резко развернулся, бросился к дверям клуба, где его ожидал Кастелано и приказал ему:

– Пойди наверх и передай Салу, чтобы он никуда не выходил из «бронированной комнаты» до тех пор, пока я не дам на это «добро». Пусть вызовет своих орлов-адвокатов, они должны выехать немедленно.

Бьюсь об заклад, скоро здесь появятся фараоны, а то и федералы не поленятся, прикатят сюда.

– У нас здесь все законно, сэр, – запротестовал Кастелано. – Мы имеем право охранять нашу собственность, разве нет?!

– Имеете, имеете, – согласился Чарли Фивер. – Но и фараоны имеют законное право расследовать факт перестрелки. Поэтому поторопись и доложи Салу. Мы ведь не хотим, чтобы боссы и их друзья имели неприятности, а?

– Да. Я прикажу подогнать автомобили к черному ходу. Кое-кто из amici не хотел бы быть здесь, когда появятся фараоны. Поверьте, сэр, я позабочусь обо всем.

– Будь добр, – с тонкой усмешкой напутствовал Кастелано Чарли и, проследив за ним взглядом, вновь погрузился в размышления.

Чарли Фивер слышал все выстрелы. Они были произведены из одного и того же солидного по калибру оружия. Из одного. А это значит, что стрелял один человек. Трое парней с простреленными головами стали трупами еще до того, как упали на землю, умерли прежде, чем услышали звук выстрела.

Кто-то чертовски хорошо стрелял! Даже ночью. Да-а... похоже, что это...

Чарли запыхтел сигарой, внимательно и задумчиво рассматривая догорающую спичку. В доме начали включать освещение. Джо Венучи тоже скоро вернется на своем быстроходном катере, но с пустыми руками. Для того, чтобы знать это, Чарли Фиверу не надо было обращаться к гадалкам.

– Ну и дерьмо! – тихо сказал он сам себе.

«Третья рука» Сала Винценти сошла с террасы на лужайку и тщательно вытерла кровь с туфель о траву.

Это была первая кровь, но Чарли мог спорить на что угодно, что далеко не последняя! Он был на сто процентов уверен, что сегодня вечером здесь побывал Болан. Настоящий ад еще только начинался.