Текст книги "Боевая маска"

Автор книги: Дон Пендлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 17

Тим Браддок подался вперед, сидя на скрипучем стуле.

– Не понимаю, как вы могли допустить такое! Так себя скомпрометировать, Чингиз!

Канн сохранял олимпийское спокойствие.

– Я не был по уши в дерьме до тех пор, пока не вмешались вы, Браддок. Я держал этого типа у себя и об этом не знала ни одна живая душа. Он никому не мешал и, к тому же, собирался заговорить. Вы же его перепугали до смерти, и теперь он требует, чтобы я либо предъявил ему обвинение, либо выпустил на свободу.

Шериф встал, сплюнул на пол табачные крошки и добавил:

– Кстати, я не видел вашего ордера, Тим.

– Этим как раз сейчас занимаются.

– Какие мотивы? – с нескрываемым отвращением спросил Канн.

– Выбор богатый. Для начала могу предложить преступный сговор, затем запугивание и, наконец, умышленное убийство.

– И в каком же городе произошли эти гипотетические преступления, Браддок?

Капитан безмятежно улыбнулся.

– Сговор имел место в Лос-Анджелесе, и мы можем это доказать. Преступления были совершены в трех, если не четырех графствах. Сакраменто сотрудничает с нами по этому делу. В этом штате мы уничтожим Синдикат, Чингиз, независимо от того, будут нам помогать провинциальные полицейские или нет.

На лице Канна не дрогнула ни одна жилка.

– Мне сообщили, что операция «Тяжелый случай» отменена.

– Верно. Специальным приказом я был прикомандирован к окружному прокурору. Мы начинаем чистку отсюда, Чингиз, с вашего маленького, мирного и спокойного городка. И вы, перво-наперво, должны объяснить мне, почему укрыли у себя опасного преступника, находящегося в розыске.

– Кто сказал, что он в розыске?

– Давайте оставим эти семантические тонкости!

Шериф Канн сдвинул шляпу на затылок и потер лоб.

– Нет никаких доказательств, что Пена каким-то образом связан с кошмаром, разразившимся в городе, и вам это известно. Можете не сомневаться, если бы такие доказательства существовали, Пена уже давно сидел бы в камере в ожидании суда. А факты таковы, Браддок, что я принимаю у себя человека, который либо состоит, либо не состоит в организации, о которой вы говорили.

Канн резко сорвал с головы шляпу и со злостью швырнул ее на пол.

– Черт побери, в конце концов! Мне надоело нести чушь! Давайте поговорим по-мужски, Браддок!

Капитан изобразил на лице улыбку и, в свою очередь, запустил шляпу в противоположный угол кабинета.

– Хорошая мысль!

– Пена страшно напуган. Он сорвал порученное ему дело и, что хуже всего, понимает, что ему никогда не справиться с таким парнем, как Мак Болан. Пена испытывает страх, он честолюбив, но стареет и знает это. К тому же он не хочет возвращаться домой, попав в опалу. Так обстоит дело. Он вполне может показаться симпатичным. Я мог бы запросто с ним договориться, если бы не знал, кто он. Хотите знать, какую сделку он мне предложил? Я помогаю ему покончить с Боланом, он, вновь обретает доверие и, в свою очередь, устраивает дело таким образом, что я получаю премию в сто тысяч долларов. Именно это и привело его ко мне.

– Ну, и что вы решили? – ехидно спросил Браддок.

Канн высокомерно процедил:

– Не пытайтесь оскорбить меня, капитан. Вы знаете, что я думаю о полицейских, замешанных в темных делишках. Двадцать лет тому назад я засадил бы Пена за решетку и сделал бы все возможное, чтобы добиться вынесения обвинительного приговора. Как вы хотите сделать сейчас. Но, если в пустыне и можно чему-либо научиться, то это терпению.

Здесь нет разницы между месяцем и годом. Я все еще не дал Пена свой ответ и держу его на коротком поводке. На нем он и останется.

А пока Лу лег на дно. Он бы и дальше вел себя смирно, если бы вы не устроили весь этот бордель.

– Каким образом вам удается держать его на привязи? – спросил Браддок, проявляя замечательное самообладание.

– А мы с ним торгуемся. Он понимает, что деньги меня не интересуют. Но существует одна вещь, крайне привлекательная для меня, и об этом ему очень хорошо известно. Поймите меня, Браддок, эти подонки нарушили покой моего города, а этого я не могу спокойно переварить. Я хочу добраться до них всех, до единого.

– Ну, и как же выглядят ваши торги?

– Очень похоже на мирные переговоры в Париже. Я, например, говорю ему: «Значит так, Лу, я даю тебе два пальца Болана за три головы мафиози». А он отвечает: «Я подумаю об этом, Чингиз». День или два он размышляет, затем делает мне контрпредложение, а поскольку оно меня, ясное дело, не устраивает, я поднимаю ставки.

– Вы это серьезно, Чингиз?

– Абсолютно.

– Почему Пена так уверен, что у вас есть интересующий его товар?

Канн пожал плечами.

– Я вожу его за нос. Послушайте, Браддок, я уже сказал вам, что этот тип боится возвращаться к себе. Чем больше времени он проводит вдали от дома, тем сложнее ему будет предстать перед боссом с пустыми руками. Я же даю ему надежду.

Браддок задумчиво смотрел в окно.

– Это опасная игра, Чингиз. Разве что вы, действительно, имеете объект торгов.

– Имею, – ответил Канн, опуская глаза.

– Нужно было бы сказать об этом мне…

– А не пошел бы ты, Браддок!..

Капитан глубоко вздохнул.

– На протяжении пяти минут наша беседа будет носить официальный характер. Затем… в общем, я надеюсь, что вас не в чем будет упрекнуть, Чингиз. Но, если вы где-то припрятали и Болана, тогда…

– Это похоже на угрозу, капитан.

– Она самая и есть.

Канн нагнулся и поднял свою шляпу. Нахлобучив ее по самые брови, он откинулся на спинку вращающегося кресла. Шериф бросил в рот щепотку табаку и яростно заработал челюстями. Повисла тишина, которую нарушил протяжный вздох Канна.

– Я думаю, что в Палм-Вилледж Болан сделал себе пластическую операцию и получил новое лицо.

У Тима Браддока начался нервный тик, и он ошалело уставился на Канна.

– Где? Кто делал операцию?

– В «Новых горизонтах», хирург Брантзен.

– Там есть специалист по эстетической хирургии? Ах, черт! Чингиз! «Новые горизонты»! Вы хотите сказать, что в этой клинике делают пластические операции?

– Я думал, вы знали об этом, – ответил Канн, не переставая жевать.

Браддок чуть не задохнулся от ярости.

– Вы за это заплатите, Канн!

Глаза шерифа хитро блеснули.

– Мои пять минут еще не истекли.

– Пять минут! – взорвался Браддок. – Я постараюсь сделать так, чтобы вам дали все пять лет!

– Да, но вы мне уже дали пять минут, – заметил Канн.

Он погладил свежий шрам на боку, еще глубже надвинул на лоб шляпу и пристально взглянул на капитана:

– А я вам даю пять секунд, чтобы поднять свою толстую задницу с этого кресла и очистить мой кабинет от вашего присутствия… И без ордера не возвращайтесь.

* * *

Отказавшись от предложения поселиться у Диджордже, Болан сохранил за собой номер в отеле, где он жил с самого приезда в Палм-Спрингс, а вместе с ним полную свободу передвижений, в том числе и на вилле. Он знал, конечно, что за всеми его перемещениями по дому тщательно следили с помощью фальшивых зеркал и всевозможных отверстий, хитро устроенных в потолке. Мак нашел микрофоны даже в своем номере в отеле. Но, не смотря ни на что, ему удалось собрать обширные сведения о структуре Синдиката, наподобие тех, которые он передал Карлу Лайонсу для проведения операции «Наводчик».

Встречи с Андреа Д'Агоста стали редкими. Итальянка демонстрировала по отношению к нему ярко выраженную враждебность. Из бесед с охранниками Болан узнал, что ей исполнилось всего двадцать лет, когда ее муж – он был моложе ее на год – утонул в море на рейде Сан-Педро. Эта трагедия произошла за два года до того, как в жизни Андреа появился Болан. Охрана виллы терпеливо сносила все ее выходки и относилась к ней с должным почтением, но люди, в общем-то, не считали ее своей. Просто она была «дочкой капо» и не могла обидеть даже мухи. Ее с безразличием называли «американской розой», «маленькой чертовкой» и «горьким урожаем Диджа». Само собой разумеется, эти прозвища не предназначались для ушей хозяев дома.

Болан без проблем влился в среду простых «солдат»; хотя большинство из них прекрасно понимали, что среди них он только проходил стажировку – по всей видимости, его ожидал какой-то важный пост или даже территория. «Солдаты» говорили в его присутствии совершенно открыто. Болан мог бы даже похвастаться, что за неделю общения с ними приобрел немало сторонников, готовых последовать за ним хоть на край света. Общее мнение было единодушным: Фрэнки Счастливчик получит свою территорию. Вот потому-то вся мелкая сошка, которая не могла похвастать высокими доходами, надеялась урвать свой кусок, когда наступит Великий День. Болан ненавязчиво поощрял их и брал на заметку «солдат», которые могли бы ему пригодиться в экстренном случае.

Вечером 21 октября он шел через патио, направляясь к стоянке, где оставил свою машину. Тут-то он и столкнулся с Андреа Д'Агоста, лежавший в шезлонге у самого бассейна. Пытаясь укрыться от свежего вечернего ветерка, она набросила поверх купальника яркий цветастый плед. Болан остановился над ней.

– Как поживаешь, Андреа?

– Наслаждаюсь жизнью, как приговоренный к смерти перед казнью, – мрачно ответила она, взглянула на Болана и, вдруг, оживилась:

– А вам разве не сказали, что вход в патио для подонков запрещен?

Болан улыбнулся.

– Должно быть, я забыл… А в общем-то, нет, конечно. Я рассчитывал найти тебя здесь.

– Ваше внимание представляется мне несколько навязчивым, мистер Ламбретта, – холодно ответила девушка.

– Мне очень жаль, Андреа, – Болан повернулся, чтобы уйти.

– Вы пожалеете еще больше, когда Виктор Поппи вернется из Флориды! – она произнесла эту фразу шепотом, и не столько сами слова, сколько интонация, с которой они были произнесены, заставили Болана остановиться. Он неторопливо вернулся к шезлонгу.

– Что ты хочешь этим сказать? – негромко спросил он.

Андреа украдкой оглядела внутренний дворик, подняла руки и потянулась к Болану губами. Мак нагнулся, чтобы поцеловать ее, но девушка чуть отвернула голову и зашептала ему на ухо:

– Они думают, что вы не тот, за кого себя выдаете. И я готова держать пари, что они правы… Откуда вы?.. ФБР или Казначейство?

Болан вытащил ее из шезлонга и обнял, ища губами нежную теплую кожу под ухом.

– Ты что-то говорила про Флориду, – прошептал он.

– Фил Мараско отправил туда своего человека, чтобы повидать в тюрьме какого-то типа. Он якобы знает тебя по старым делам в Нью-Джерси.

Мак поцеловал ее в губы. Андреа застонала и вцепилась ему в волосы обеими руками.

– Вытащи меня отсюда, Фрэнки!

– Я тебе обещаю это, не беспокойся. Но ты не должна ни во что вмешиваться. Понятно?

Она кивнула и тихонько заплакала.

– Это ужасно, но я ненавижу своего отца! Я его ненавижу!

– Лучше сохрани свою ненависть для того, кто ее заслуживает, – посоветовал Болан.

– Он заслуживает ее… Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, Фрэнк. Обещай мне.

Мак снова поцеловал ее.

– Почему ты так уверена во мне, Андреа?

Девушка оставила его вопрос без ответа.

– Обещай мне! – прошептала она.

– Чего ты хочешь?

– Чтобы ты выяснил истинную причину смерти Чака.

– Кто такой Чак? – озадаченно спросил Болан.

– Чарльз Д'Агоста, мой муж.

Мак выпрямился и, отступив на шаг назад, пристально взглянул на Андреа. Та увидела в его взгляде немой вопрос и утвердительно кивнула головой.

– Я слышал, что он утонул, – протянул Болан.

– Чак был прекрасным яхтсменом. Он научился плавать раньше, чем ходить. Обещай мне, что ты все разузнаешь.

– Обещаю. А теперь расскажи мне, что значит вся эта история с Флоридой? Кто тот тип, о котором ты говорила?

– Толком я ничего не знаю. Мне лишь известно, что его собираются привезти сюда, чтобы он подтвердил твою личность.

– Если ты узнаешь еще что-нибудь, сообщи мне, не сочти за труд. Постарайся найти способ.

Девушка оживилась.

– Значит, ты и в самом деле не тот, за кого себя выдаешь! – возбужденно воскликнула она.

На губах Болана заиграла неуловимая улыбка.

– Скажем лучше, я не люблю сюрпризов.

Он послал ей воздушный поцелуй, повернулся и вышел из патио. Мак шел вдоль стены виллы, когда из глубокой ниши, залитой густой тенью, словно чернилами, вынырнул силуэт мужчины. Пальцы его поднятой руки были сложены в виде буквы «У» – знака мира и победы. Болан узнал охранника. Этого молодого парня приставили сторожить Андреа.

– Символ мира умиротворяет влюбленную женщину, – со смешком заявил он.

– Воистину так, – подтвердил Фрэнки Счастливчик, и, похлопав молодого человека по плечу, направился к своей машине.

Парень проводил его и придержал дверцу машины, пока Фрэнки устраивался за рулем. Когда Счастливчик захлопнул дверцу, охранник нагнулся и сказал:

– Когда ты соберешься уйти из этого дома, Фрэнк, я был бы рад составить тебе компанию.

Болан подмигнул ему.

– Я запомню это, Миролюбивый Бенни.

Парень засиял от счастья.

– Ух ты! Такое прозвище клеится на всю жизнь!

– Не сомневаюсь, – ответил Болан.

Он развернулся, мигнул фарами охранникам у ворот и выехал с территории виллы, взревев двигателем мощной машины.

– Фрэнки Счастливчик отправился на охоту, – лениво заметил один из охранников.

– Я счастлив, что меня зовут не Мак Болан, – отозвался другой.

– Не дай Бог! – вздрогнул первый, глядя, как исчезают за поворотом красные огни машины.

Глава 18

На рассвете 22 октября Фил Мараско разбудил Джулиана Диджордже.

– Пятеро наших людей уже уехали, Дидж. Надеюсь, они найдут Пена.

Диджордже еще не отошел ото сна и с трудом воспринимал то, что ему говорил Мараско.

– Что?

Фил сунул в руки капо чашку крепкого кофе с коньяком и протянул зажженную сигарету.

– Отправились те, кто остался от его прежней команды, да еще Вилли Уокер. Готов держать пари, что парни знали, где прячется Лу, с самого начала.

– Тебе стоило бы предупредить Фрэнки.

– Уже пробовал. Слишком поздно. Он, должно быть, уже уехал, чтобы прикончить Лу. Может, послать еще одну группу?

Диджордже взглянул на большие настенные часы, отхлебнул глоток кофе, не торопясь затянулся сигаретой и снова бросил взгляд на стрелки.

– Нет. Уже слишком поздно. Давай-ка посмотрим, Фил, так ли Фрэнки Счастливчик ловок, каким он хочет казаться.

– Этот матч будет неравным, Дидж, – с беспокойством заметил Мараско.

Диджордже глубоко вздохнул.

– Я в этом не совсем уверен. Пока еще рано оплакивать покойников, а? Но, на всякий случай, приготовь несколько машин.

Мараско быстрым шагом пошел к двери, остановился, словно хотел что-то сказать, но передумал и вышел из спальни, чуть слышно бормоча:

– Полагаю, это все, что мы можем сделать.

Лу Пена подскочил и резко сел на кровати.

– Спокойно, Лу, – успокаивающе произнес знакомый голос. – Это я, Вилли.

Загорелась лампа у изголовья кровати. С мрачной улыбкой Вилли Уокер наклонился и вставил ключ в замок наручников, которыми Пена был прикован к металлической спинке кровати.

– Когда на тебя надели браслеты?

– Со вчерашнего вечера, – шепотом ответил Пена. – Черт! Вам следовало уже давно объявиться. Я дал знать об этом еще вчера днем.

Он избавился от наручников и помассировал затекшие руки, затем быстро собрал свою одежду.

– Этот фараон испортил все дело, к тому же сюда пожаловали легавые из Лос-Анджелеса и им не терпится наложить на меня лапу.

– Можешь говорить громко. Полицейского мы прикончили.

– А его старуху?

– Тоже. Но нужно пошевеливаться, а то, не ровен час, сюда нагрянет Фрэнки Счастливчик.

Пена уже натягивал брюки.

– Фрэнки? А это еще кто?

– О-о! С тех пор как ты уехал, произошло много разных событий, – ответил Уокер. – Счастливчик – наемный убийца с Восточного побережья, и у него, Лу, на тебя есть контракт.

Глаза Пена округлились, и он обалдело уставился на приятеля.

– Не может быть, – ахнул он, не веря собственным ушам. – Дидж на это не пойдет!

– Клянусь!

Уокер опустился на корточки перед седеющим ветераном мафии и, пока тот застегивал рубашку, принялся натягивать на него носки.

– Дидж думает, что ты заключил сделку с легавыми. Ребята всю ночь жгли по тебе свечи. Они планируют даже ночные бдения у твоего тела. Тайком, конечно.

Пена показалось, будто его пальцы одеревенели и перестали слушаться. Он безуспешно пытался застегнуть пуговицы. Скрюи Луи был ошарашен и напуган.

– Ему нужно позвонить, – наконец выдавил он. – Необходимо, чтобы он отменил контракт. Я почти что закончил работу. Найди телефон, Вилли, и сообщи ему это. Я иду по следу Болана. Скажи Диджу, что здесь, в Палм-Вилледж, ему перекроили рожу. Чтобы все выяснить, мне потребовалось много времени, зато теперь я знаю, кто оперировал Болана, и собираюсь повидаться с этим костоправом. Хочу выяснить у него, на кого тот теперь похож. Передай ему все, Вилли, и попроси отменить контракт.

Уокер серьезно кивнул.

– Я попробую, Лу. Но ты сам знаешь, как все делается. Что ты собираешься предпринять?

– Я попытаюсь найти хирурга. Ты знаешь его клинику, ну, тот санаторий в восточной части города.

Уокера словно громом поразило.

– Ну, конечно же! Об этом можно было бы догадаться! Послушай, Лу, на улице тебя ждут четверо парней. Не волнуйся, они ребята надежные. Бери их с собой, а я попробую отсюда связаться с Диджем и чуть позже присоединюсь к вам в клинике. Только шевелись поживее. Если кто-нибудь обнаружит фараона и его старуху, поднимется большой шум.

Пена надел пиджак.

– Я не забуду того, что ты делаешь для меня, Вилли.

– Ладно, ладно, сочтемся, – буркнул Уокер. Он протянул Пена револьвер и сунул ему в карман пиджака горсть патронов.

– Давай, проваливай!

* * *

Болан ехал по оживленному утренней суетой Палм-Вилледжу. Миновав закопченные, обугленные кварталы Лоудтауна, он остановился у одинокого телефона-автомата. Мак зашел в будку, порылся в телефонном справочнике и нашел адрес Роберта Канна. Тот жил совсем рядом. Болан проехал еще пару сотен метров и, свернув в небольшой переулок, остановился, не доезжая квартала до дома Канна. Из перчаточного ящика он достал длинноствольный Р.38 и привычно проверил вращение барабана. Сунув оружие за пояс, Болан вышел из машины и пошел по дорожке, ведущей к дому.

Чингиза и Долли Канн Мак нашел уже мертвыми. Они лежали в залитой кровью постели с перерезанными горлами. Убийство произошло еще ночью – тела уже охватило трупное окоченение. Болан выругался и быстро осмотрел другие помещения в поисках хоть какой-либо улики, способной пролить свет на происшедшую трагедию. Тщетно. Мак вернулся к машине и в задумчивости проехал целый квартал, размышляя о таком неожиданном повороте событий. И тут ему в голову пришла страшная мысль, заставившая его похолодеть до кончиков пальцев. Газанув, Мак круто развернул машину и на бешенной скорости погнал «мерседес» к «Новым горизонтам». Он остановился позади зданий клиники рядом с темным «плимутом», в салоне которого заметил рацию.

Болан, крадучись, вошел в знакомый ему холл клиники. За дверью он остановился, поднял голову и потянул носом воздух, словно принюхиваясь, вытащил Р.38, проверил, легко ли выскакивает револьвер поменьше, Р.32, из кобуры под мышкой и бесшумной кошачьей походкой двинулся к квартире Джима Брантзена.

Первым, кого он увидел, открыв дверь, был Тим Браддок собственной персоной. Большой Тим лежал у двери на боку в луже крови, медленно растекавшейся по ковру. В нескольких метрах от него на полу лежал пистолет. Болан присел и пощупал лоб полицейского. Его пальцы ощутили влажную от пота кожу. Капитан был еще жив. Мак вздохнул и осторожно пошел на кухню.

Джим Брантзен лежал на кухонном столе, свесив голову. На нем были надеты только пижамные брюки. Рядом с ним на столе лежали окровавленные плоскогубцы и клещи. Болан вздрогнул и не смог подавить в горле рвущийся наружу хриплый рык, глядя на обезображенное тело своего друга. Ему довелось увидеть немало ужасов в хижинах Вьетнама, но он никогда не подозревал, что допрос может быть таким свирепым и жестоким. Эти сволочи вырвали. Джиму соски груди, скорее всего клещами. Торс напоминал груду сырого мяса. В нескольких местах в страшных ранах белели кости ребер. С пальцев его правой руки, ловких, искусных пальцев хирурга, было сорвано мясо. Но бандитам этого, видимо, показалось мало, и они отрезали Джиму мочки ушей, вырвали ноздри, так, что виднелись кости носа, а под глазами нанесли глубокие порезы. Но, что хуже всего, мелькнуло у Болана в голове, изувеченный хирург был еще жив… и осознавал это.

Его дыхание было тяжелым и прерывистым, на месте ноздрей вздувались кровавые пузыри, и он издавал непрерывный болезненный стон. Тут же, на столе, стояла покрасневшая бутылка виски, окровавленное полотенце лежало в кухонной раковине, наполненной ледяной водой. Болан понял, что хирурга не раз заставляли прийти в себя.

Мак осторожно приподнял голову друга и с бесконечной нежностью прижал к себе.

– Кто это сделал с тобой, Джим? – дрожащим от гнева и горечи голосом спросил он. – Кто?

Глаза Брантзена ожили, снова потускнели, наконец, в них засветился осмысленный огонек. Его губы дрогнули, на них вскипела розовая пена:

– Они… звали его… Лу…

Болан кивнул.

– Я его знаю. Я доберусь до него, Джим.

– Он знает… Эскиз… видел… рисунок…

– Я прикончу его, Джим.

– Он… он… знает…

Внезапно Джим поднял правую руку, его мутные глаза с трудом сфокусировались на обнаженных костях пальцев. Брантзен несколько секунд безмолвно созерцал их, потом его глаза закрылись и хирург умер.

Мак не смог совладать с собой и слезы ручьем хлынули у него из глаз.

– Боже мой! – простонал он.

Болан бережно опустил голову покойного и, покачиваясь, словно пьяный, направился в соседнюю комнату. Браддок уже открыл глаза и перевернулся на спину. Болан опустился возле него на колени и распахнул на капитане пиджак, ища рану. Полицейский получил пулю в живот.

– Как вы? – спросил Болан.

– Никак, – скрипнул зубами Браддок.

– Сколько прошло времени, капитан?

– Минут пять… может, десять…

– Держитесь, я сейчас вызову «скорую».

Не теряя времени, Болан вышел из комнаты и пошел в операционную Брантзена. С перевязочным материалом в руках он вернулся к раненому полицейскому. Мак обнажил рану, наложил марлевые тампоны на входное отверстие и вполне профессионально сделал перевязку.

– Бьюсь об заклад, что вы выкарабкаетесь.

Капитан молча посмотрел на него – очевидно, ему было слишком больно говорить.

– По меньшей мере, я надеюсь на это, – добавил Болан.

Он снова вышел в холл, вызвал «скорую помощь» и, больше не медля ни секунды, покинул клинику. Через пару минут колеса его спортивного «мерседеса» уже визжали на поворотах дороги, ведущей в Палм-Спрингс. Болан знал единственное место, где мог перехватить человека, замучившего насмерть его друга. Он был так уверен, что доберется туда раньше, что, не колеблясь, поставил бы на кон в качестве ставки собственную жизнь.