Текст книги "Дочь самурая"
Автор книги: Доминик Сильвен
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
13
В «Красавицах» за рублеными бифштексами на сковородке и жареным картофелем обе подруги и медбрат вели легкий застольный разговор. Соус был очень хорош, картошка поджарена отлично, фирменное вино тоже всем пришлось по вкусу. Телевизор сегодня выключен, и можно посидеть спокойно. Диего пытался ненавязчиво приударить за Ингрид, а Лола наблюдала за его стараниями невозмутимо, как кот, готовый в любую минуту превратиться в тигра.
– Ну слава богу, я хоть немного пришла в себя, – вздохнула Лола, подливая себе вина. – После всего, что мы натерпелись за день, нужно подкрепиться, чтобы не пасть духом. Нам стоило труда вырвать Мориса из лап Гнома, а затем спасти его от «Люксании», но нам это удалось. Но у нас остается проблема наркотиков.
– Беспокоишься?
– Если анализы покажут, что Алис была под действием наркотиков, мы увязнем еще больше.
– Правда? А почему, Лола?
– Подумай сама. Где больница…
– …там наркотики, верно? – ответила Ингрид, стараясь казаться спокойной. – И Диего задержат. Тем более что у полиции и так есть кое-какие козыри. Испанские.
– Правильно, Ингрид! За свое прилежание ты получишь сладкое, сегодня дежурный десерт – крем-брюле. Максим очень ловко покрывает его корочкой с помощью паяльника. Не хочешь попробовать, Диего?
– О чем это вы говорите, девушки?
– О твоем прошлом, дорогуша.
– Должно быть, у меня амнезия, Лола, потому что я не нахожу в нем ничего особенного.
– Ладно, расслабься и ответь на мои вопросы. Это ни к чему не обязывает, я просто прикидываю.
– Что значит «прикидываю»?
– Подбрасываю кости и смотрю, как они упадут.
– И что же вы хотите узнать?
– Лейтенант Бартельми плохо владеет языком Сервантеса, но все же ему удалось получить кое-какую информацию от испанской полиции. Там часто попадаются буквы ЭТА. Расскажи нам все. Мы с Ингрид продали бы родную мать, чтобы услышать забавную историю.
Идальго промолчал, но явно был под впечатлением.
– Наши родные матушки – это немало. Ну же! Сделай над собой усилие – тебе же станет легче.
– Я состою на учете, это верно.
– Я рассчитывала на историю, а не на одно предложение.
– Я никогда не занимался террористической деятельностью.
– Странно. Бартельми, однако, человек скрупулезный.
– Все дело в моем отце.
– Микель Ланда по прозвищу Тксори, то есть «птица» по-бакски. Член террористической группы. Сидит в тюрьме в Бильбао. Верно?
– Конечно, верно.
– Карли – вымышленная фамилия?
– Нет, это фамилия моего отчима, обыкновенного кастильского коммерсанта. Хотя моя мать даже не была замужем за Тксори, но наша семья всегда была под надзором полиции. После 11 сентября стало просто невыносимо. Я решил все бросить и уехать работать во Францию. Если Алис принимала наркотики, я тут ни при чем! К тому же верится в это с трудом. Я ни разу не видел, чтобы она была под кайфом, когда мы были вместе.
Он повысил голос. Гнев Диего Карли вырывался наружу. Он понимал, что Лола так легко от него не отстанет. К тому же ему было не известно, что еще рассказал ей Бартельми. И действительно, бывший комиссар осталась недовольна уловом.
– Не надо все валить на 11 сентября, Диего. Трудно поверить, что испанская полиция цепляется к первому встречному. У них слишком много других дел.
Диего старался сдержать свой гнев. Лола прикидывала, на сколько его хватит. Его упорство придавало остроту затеянной ими игре в кошки-мышки.
– Выкладывай все или уходи.
– Что?
– Что слышал. Бартельми говорит, что ты уже в шестнадцать лет стоял на учете как хакер. Так что давай, говори.
– К чему это? Вы и так все знаете.
– Расскажи-ка лучше о своем отце.
Гордость его была задета, но Лола чувствовала, что у него нет желания расставаться с «Красавицами» и Ингрид. Он повернулся к ней. Американка явно разрывалась между желанием что-нибудь ляпнуть ни к месту и попробовать его утешить. Хотя Ингрид обожала Париж, она все-таки находилась вдали от родины, и рассказы об изгнании задевали ее за живое. Сын врага общества был далеко не дурак. Senor Карли использовал свои чары, чтобы, попав в сложное положение, привлечь на свою сторону двух единственно возможных союзниц.
– Будешь говорить или уйдешь?
– Отец всегда поддерживал со мной связь, – произнес он так, словно каждое слово обжигало ему язык.
– Продолжай.
– Когда я был мальчишкой, он ухитрялся видеться со мной.
– Меня интересуешь ты, Диего. Так что хватит изворачиваться. За что тебя поставили на учет?
– Мой отец был одним из хакеров в группе, поддерживающей связь с агентами. Он научил меня пользоваться компьютером. Он никогда не пытался меня завербовать. Все было гораздо тоньше. Он пылал чистым холодным огнем. Я им восхищался. И потом, я думал, что все знаю, в то время как не понимал ничего. В тринадцать лет я взломал электронные порталы нескольких банков. В шестнадцать лет я сдуру попытался влезть на секретные сайты министерства иностранных дел. Ничего серьезного, но когда они поняли, что я сын Тксори, дело приняло иной оборот. Тогда к уголовной ответственности можно было привлекать с шестнадцати лет. Мне стоило это нескольких месяцев тюрьмы.
Лола почувствовала, что у нее в мозгу неожиданно замигала красная лампочка. Она как будто увидела юного Диего в толпе заключенных. Вдруг вспомнился подросток, арестованный за воровство в магазине. Он вскрыл себе вены в ее кабинете. Мальчишка ни за что на свете не хотел возвращаться в тюрьму. Потому что в Флери какой-то подонок опустил его. Она помнила тот допрос, словно все произошло вчера, и лицо испанца наложилось на лицо того парнишки. Ингрид, выпрямившись на стуле, не промолвила ни слова, но Лола уже не могла остановиться.
– Тебя изнасиловали, верно?
– На костях выпали две шестерки. Вы выиграли. Если полиция отправит меня в Мадрид, тем хуже. Но даже если своих друзей там я могу пересчитать по пальцам, все равно их больше, чем здесь.
– Ответь на вопрос, – сказала она.
Ей было за себя стыдно. В «Красавицах» вдруг стало слишком жарко. Но рука Ингрид легла на руку Диего, и с минуту никто не двигался. Он поднял голову и подождал, когда они обе посмотрят ему в глаза.
– Он был почти импотент, мне повезло. Если можно так сказать.
Он начал расстегивать рубашку. Ингрид поднесла руку к губам, а Лола выругалась. Лола увидела следы ожогов. И слова hijo de puta.[20]20
Сын шлюхи (исп.).
[Закрыть] Долго пришлось ему терпеть, пока их толстые и тонкие штрихи не запечатлелись на его коже.
– Подарок от его дружков. В их мире мачо непременно нужно запечатлеть свои подвиги. Я стал ставкой в игре. Те, кто ненавидел моего отца, знали, что у него есть союзники, готовые отомстить за честь сына. Эти люди за мной наблюдали, но не смогли помешать заклеймить меня. Я даже думаю, что им пришлось пойти на это после переговоров. Я отсидел шесть месяцев, но мне показалось, что гораздо дольше.
Он уже застегнул рубашку, Ингрид вполголоса утешала его.
«Черт возьми, я – настоящий толстокожий инквизитор. Один из тех, кому приходится сминать на своем пути молодые побеги. Уже недостаточно цивилизованных методов, чтобы распознавать врагов…»
Размышления Лолы прервались с приходом Мориса Бонена. Ну и пусть. Диего уже так плохо, что вряд ли станет хуже.
– Вот беда, этот грешный мир еще грешнее, чем я воображал. Чертов комиссаришка опустил меня ниже плинтуса! Но я взял его измором.
– В этом мы не сомневались, Морис, – ответила Лола.
– Спасибо, что вступились за меня, девочки.
– Не за что, – откликнулась Ингрид.
– Мы использовали грязные деньги Жюля Паризи, – призналась Лола, при этом Ингрид чуть было не поперхнулась вином. Лола взглянула на нее с вызовом: гнойник вскрывают скальпелем, и действовать надо решительно. Опыт у тебя уже есть.
– Знаю, – спокойно сказал Морис.
Подруги изумленно уставились на него.
Диего Карли теперь выглядел таким же спокойным, незыблемым, тихим и стойким, как Пиренеи в ночную пору. «Сейчас это самая правильная стратегия», – подумала Лола. И если это не прямой расчет, то вызывает искреннее восхищение.
– Откуда? – спросила она.
– Мне рассказал Бартельми. Дельный мальчонка, твой бывший зам. Он рассудил так: не для того мы избавляемся от старого Мориса, чтобы он тут же свалился нам на голову, после того как переломает ноги этому мерзавцу Жюлю и повырывает усы у своего придурка свояка. Ну я и пообещал ему не трогать ни того ни другого.
– Это правда, Морис?
– Паризи не стоят того. Ты заметила? Булочник просто псих. Только и знает, что улыбается. В переносном смысле все они живут нагишом под неусыпным оком своей веб-камеры. Будь сейчас семидесятые годы, они ползали бы, задрав задницы, по плато в Ларзаке.[21]21
Плато на Юго-Западе Франции, в 1970-х гг. захваченное Жозе Бове, чтобы помешать военным построить там полигон. Бове превратил его в процветающее хозяйство, где в наши дни делают сыр рокфор.
[Закрыть] С той лишь разницей, что кроме баранов это бы никому не мешало. Не будь они так смешны, они были бы ужасны.
«Слава богу, – подумала Лола. – Папаша Динамит вернулся к нам целым и невредимым. Но в таком случае стоит ли сейчас его знакомить с Диего Карли?» Испанец удивил ее, сам бросившись на амбразуры. Определенно, мужества идальго было не занимать, и он начинал ей нравиться.
– Я познакомился с Паризи, и я совершенно согласен с вами, мсье Бонен.
– А кто вы?
– Диего Карли. Я очень сожалею о том, что случилось с Алис. И я собирался вам об этом сказать.
Глаза Мориса сузились, превратившись в две черные щелочки; Диего глазом не моргнул. Лоле стало больно за обоих мужчин. Хадиджа Дюшан не решалась приблизиться, чтобы предложить им хлеба или хорошую дозу чего-нибудь отвлекающего, Максим стоял у плиты в своей тихой кухне. Впрочем, и Лола боролась со страстным желанием укрыться там же. Вместо этого она подозвала Хлою.
– Кальвадос 1946 года из особого запаса хозяина – для нас всех! И поживей, детка!
– Ты не знаешь, что я хотел с тобой сделать, гаденыш, – наконец произнес Максим. – Ты не можешь знать.
Диего все так же прямо сидел на своем стуле. Ингрид положила руку на плечо Мориса. Подоспела Хлоя с четырьмя рюмками и кальвадосом.
– Давайте вместе выпьем эту горькую влагу, – приказала Лола всем присутствующим. – И помянем Алис. Благодаря этому очистительному обряду мы не только забудем старое, но и причастимся, чтобы сегодня нам хватило мужества. Пусть Диего гаденыш, но он еще очень злостный хакер. Сегодня вечером его мишень – Ришар Паризи. Мы все сейчас хакнем булочную. И это только начало.
– За Алис! – решительно произнес Диего, первым поднимая свой бокал.
Лола последовала его примеру. Ингрид сделала то же самое, обняв Папашу Динамита. Старик взял свою рюмку, подержал в руке, залпом выпил, вместо того чтобы выплеснуть испанцу в глаза, и сказал удивительно нежным голосом:
– За тебя, моя Алис. Ты в надежных руках.
Затем он поднялся, похлопал Ингрид и Лолу по плечу и собрался уходить.
– Морис, мне не дает покоя одна вещь, – остановила его Лола. – У Алис в сумке был словарь пиджин. Ты не знаешь, почему?
Он ласково улыбнулся. Оказывается, он незаметно подбрасывал книги и проспекты, надеясь, что они подействуют на дочь на подсознательном уровне.
– И заставят Алис убежать на край света, чтобы забыть там о своих невзгодах и особенно обо всех в мире гаденышах.
Диего молча проглотил оскорбление.
– Одно из моих посланий достигло цели, – продолжал Морис. – Как знать, может быть, Алис все же села бы в этот самолет. Я, по крайней мере, попытался что-то сделать.
И он ушел, не оглянувшись на уязвленного Диего Карли. «На парня словно выплеснули ушат тяжелых воспоминаний», – подумала Лола.
– Допивай-ка кальвадос, – приказала она. – Ты тоже, Ингрид. Пойдем прогуляемся по Интернету.
– Так это серьезно, насчет того чтобы хакнуть? – недоверчиво спросила ее подруга.
– Это будет первый кролик, которого я, как фокусник, извлеку из шляпы на радость Морису, – призналась Лола.
– Хакеры, которые могут все исправить, едва коснувшись волшебной клавиатуры, существуют только в романах, – мрачно заметил Диего.
Лола на мгновение задумалась, пока не нашла, что ответить, чтобы подбодрить молодого человека.
– Терять нам нечего. К тому же в ближайшее время раз в жизни мне совсем не хочется оказаться дома в одиночестве.
– Как только ближайшее время закончится, вам может показаться, что его прошло слишком много, – возразил Диего с подобием улыбки.
И действительно, дома у Ингрид Диего целую вечность стучал по клавиатуре, так толком ничего и не обнаружив. Ришар Паризи был в Интернете повсюду. Разбираться в его виртуальных прогулках оказалось, может, и легче, чем взламывать хорошо защищенные банковские счета, но все это был спам. Паризи высказывался на множестве форумов, имел точку зрения по всем вопросам, старался поспеть повсюду в лихорадочном стремлении к радостям кибер-пространства.
Ингрид поставила диск одного из новомодных американских гитаристов и наблюдала за работой Диего. Лола заметила, что она выглядит потерянной, как в ту пору, когда увлеклась Максимом Дюшаном. Это было еще до Бена Нобле, в пору тощих, чувствительных коров. Неужели, даже узнав о бездонных провалах в прошлом испанского обольстителя, она попадется на его виртуальную удочку? Лола предпочла бы более энергичную позицию. Нужно заниматься делом, а не размякать под пение романсов.
«I'm tired of being alone / So hurry up and get here…»[22]22
«Я устал от одиночества. / Где же ты? Иди ко мне…» (англ.)
[Закрыть]
– А, это Джон Майер. Мне нравится его музыка, – нашел уместным вставить Диего, вместо того чтобы исполнять сольную партию на клавиатуре.
– О, ты его знаешь? Фантастика!
«Только этого не хватало! У них уже общие музыкальные вкусы».
– Ингрид, можно тебя на пару секунд?
– Да, Лола?
Она увела ее на кухню, чтобы припереть к розовому холодильнику.
– Только не говори мне, что готова сдаться на милость этого парня. Согласна, он очень привлекательный, но мы всяких повидали.
– Зачем ты это говоришь?
– До Бена ты балдела от Максима. Судя по твоему непостоянству, у тебя вместо сердца артишок.
– Ты все время говоришь об овощах. В конце концов, это странно.
– Потому что ты меняешь увлечения чаще, чем джинсы. В принципе, это твое личное дело. Вот только, как правило, нельзя заниматься сразу и любовью, и расследованием. Ничего хорошего не получится.
– И что с того?
– С меня довольно! С тобой говорить все равно что с психопаткой, перенесшей лоботомию. Или с Садовым Гномом, если на то пошло.
– Лола, ты считаешь меня глупее, чем я есть. Самый верный способ проникнуть в тайну Диего – это позволить ему приблизиться еще немного. Потихоньку.
– В какую тайну?
– Я считаю его симпатичным, но не исключаю, что он водит нас за уши.
– За нос, ты хочешь сказать.
– Может быть, он был с Алис в номере 3406. Он нырнул в толпу спортсменов или позаимствовал форму служащего отеля. Или позвонил безо всякой задней мысли, Алис открыла ему, она была под кайфом или под мухой, и все обернулось хуже некуда. Кто знает.
– Я думала, что его тайна раскрыта. Не более часа тому назад в «Красавицах».
– Вот именно.
– Что вот именно?
– Кто тебе сказал, что тюрьма не искалечила его сильнее, чем кажется? И потом, его отец.
– Ты хочешь сказать, что на него повлиял человек, для которого насилие – естественное средство?
– Конечно, не говоря уже о его работе. Кровь, боль, смерть. Может, постепенно это входит в привычку.
– Напротив, я думаю, он стал медбратом, чтобы чужие страдания вытеснили свои. Весьма разумный поступок. Довольно странные у тебя мысли для такой жалостливой девушки. Ладно, так-то лучше. Но признайся, он тебе нравится. И поэтому ты хочешь знать наверняка.
– Мне не в чем признаваться, разве только в том, что мне нравится его стиль. Зачем во всем видеть секс, Лола?
– Ты еще не заметила, что он движет толпами?
– А как же дружба? Если Диего никого не убивал, он, может, станет одним из лучших моих друзей.
– ЛОЛА! ИНГРИД!
Они поспешили к нему. На экране улыбающаяся стюардесса снимала с себя форменную одежду.
– Ришар Паризи тратит кучу денег, посещая порносайты, – пояснил Диего.
– И ему нравятся полненькие, – констатировала Лола. – Говорила я тебе, Ингрид, что секс движет толпами.
– Что это доказывает, Лола? Что Паризи-старший любит радости жизни. Подумаешь!
– Ничего это не доказывает, но по крайней мере теперь Папаша Динамит не устроит Диего свистопляску, – заключила Лола философским тоном.
– Раз уж речь зашла о плясках, мне нужно снять напряжение! Я иду в сальса-клуб. И ты со мной, Ингрид.
Об этом и речи быть не могло. Лола находила, что идальго то очень привлекателен, то излишне самоуверен.
– Ни в коем случае. Ингрид и я приглашены в гости. Hasta luego, hombre![23]23
До свидания, парень! (исп.)
[Закрыть]
– Habla usted espanol, Lola?[24]24
Вы говорите по-испански, Лола? (исп.)
[Закрыть]
– Совсем не говорю, мой мальчик. Но твое приглашение может подождать. Я тоже обожаю танцевать сальсу.
14
Совместными усилиями Ингрид, Лола и просроченное полицейское удостоверение убедили вышколенного мажордома распахнуть перед ними двери просторной квартиры на проспекте Вильсона. Мирей Кост выступала перед школьниками в роли Мадонны английского периода. Если бы Лола не знала о даре перевоплощения молодой женщины, она была бы сбита с толку. В килте и сетчатых чулках с красивым узором, та крутилась как заведенная. Мальчишки, сбившись в первом ряду, восторженно поддерживали ее. Один из них просил у лже-Мадонны туфлю, чтобы выпить из нее шампанского.
– Какое отсутствие воображения, – фыркнула Лола.
Мальчишки, крича, повторяли припев. Какой-то верзила орал:
– К черту микрофон, пой вживую, Мадонна!!!
Ингрид и Лола укрылись на балконе, выходящем на площадь Трокадеро и освещенную Эйфелеву башню. По ним скользнул лазерный луч. Они улыбнулись друг другу.
– Я рада, что ты, наконец, готова ввязаться в драку, Лола.
– Да брось, пока мы только плутаем.
– Держи, я прихватила для тебя бокал шампанского.
– Как мило, но сама ты не пьешь!
– Не до того.
– Я тогда немного преувеличила насчет Диего. Ты не ветреная, я знаю. А в общем-то жаль.
– Кого жаль? Меня?
– Конечно.
Тем временем Эйфелева башня снова задела их золотым лучом.
– Я так люблю этот город, Лола.
– Я тоже. По временам. Тебе сегодня надо в «Калипсо»?
– У меня еще целый час.
– Будь осторожной на обратном пути. Обещаешь?
– Заметано!
– Ладно, скоро она перестанет дергаться как ужаленная! Допрашивать ее будем вдвоем. Одна я не такая добрая.
– Знаешь, Лола, по-моему, Алис похожа на бабочек, которые бьются о стекла, пока не погибнут. Ведь ей стоило только взмахнуть крыльями и лететь в правильном направлении, к южным морям или еще куда-нибудь, чтобы начать новую жизнь. Или найти подругу, которая дала бы ей добрый совет.
На них снова упал луч от Эйфелевой башни, и Лола обернулась к Ингрид. Как она хороша со своими большими наивными глазами! И совсем не похожа на Уму, Бриджит или Камерон. Она ни на кого не похожа.
– Да, может, она и была стервой, но такого конца не заслуживала. И потом, я могу ее понять. Я ведь тоже стерва.
– Все мы стервы, Лола. Мир нас не стоит.
Они молча дождались конца песни.
– Я полагаю, что это антракт. Ингрид, ты идешь?
Под белокурым париком у Мирей оказались короткие каштановые кудри. Она пила минералку из горлышка, а по ее сильному телу катились капельки пота. Как молодой боксер, она растерлась махровым полотенцем.
– Публика у вас сегодня не из легких! – бросила Лола, решив проверить, нельзя ли принять Мирей в клуб симпатичных стерв.
– Карин Лебуте меня предупредила. Вы Лола Жост, полицейский, и вам нужны сведения об Алис.
Ай-ай, такой тон не предвещал ничего хорошего.
– Ладно, не будем терять время. Что ты можешь нам о ней рассказать?
– Она была круглая дура, и только.
– Так коротко о человеке не расскажешь. Когда ты не изображаешь Мадонну, ты же кем-то являешься. Так что нечего злорадствовать. Погибла девушка, на ее месте вполне могла оказаться и ты.
– Нет.
– Почему же нет?
– У меня есть серьезный друг, я честно делаю свое дело, не ввязываюсь в темные истории. Больше мне нечего сказать.
Молча она закончила вытираться.
Лола повысила голос.
– Или отвечай, или мы тебя задержим. О каких темных делах ты говоришь?
Лола была удивлена, заметив в ее глазах отблеск сострадания. Однако его тут же сменил гнев, вытеснив все прочие оттенки чувств.
– Она влюбилась в медбрата, он ее бросил, вот она и пошла чудить. Пила, якшалась с кем ни попади. Я говорила ей, что она должна опомниться, что с ее талантом она может получить роль. Но Алис только и умела, что жалеть себя. Я выслушивала ее часами. Потом мне это осточертело. Я высказала ей все, что думаю. Она обозвала меня бессердечной дрянью. Я решила работать в одиночку.
– Ты так и не объяснила, что это за темные истории.
– Мне бы не хотелось.
– Я не шучу, ты же знаешь.
Мирей опустила голову и заговорила, не глядя на Лолу.
– «Праздник, который всегда с тобой» – это работа от случая к случаю. Я артистка, а Алис была только танцовщицей. Приходилось выкручиваться.
– То есть?
– Ей случалось спать с разными типами за деньги.
Она с вызовом уставилась на Лолу. Казалось, она говорила: мне противно доносить.
– Назови нам имена. Сделай это ради нее, да и ради себя, Мирей.
– Если бы знала, назвала. Но Алис нечем было гордиться. Она предпочитала обходиться без подробностей.
– Карин Лебуте все знала.
– Вы думаете?
– А ты как считаешь?
– Наверняка нет. Мадам Лебуте очень строга. Она ни за что не позволит портить репутацию своей фирмы.
– А Ролан Монтобер?
– Это совсем не в его стиле.
– Он знает весь Париж, это отменный разъездной представитель фирмы. По словам его свояка.
– Для таких дел Ролан – человек слишком высокого класса.
Допрос завел их в тупик, из которого несло как из помойки. До сих пор Лоле казалось, что Алис заслуживает почетного места в клубе обаятельных стерв, которые носят свою гордость как герб. Она воображала, как Алис в стране папуасов, смеясь, высаживается на поросшей травой летной полосе и ищет в звездном небе ответ. Выходит, она ошиблась?
– Прежде чем она влюбилась в Диего Карли, прежде чем обзавелась… клиентами, чтобы сводить концы с концами, у нее, наверное, был приятель?
Лола размышляла вслух. И удивилась, получив ответ.
– Был Марсьяль Гарнье. Чудной парень. Полное ничтожество.
– Что ты имеешь в виду?
– Низкопробный торговец наркотиками.
– А ее он снабжал?
– Может, и так.
– Да или нет?
– Не знаю. Перед работой Алис всегда была в ударе, но потом иногда выдыхалась.
– Где бы мне найти этого Гарнье?
– Я слышала, он живет где-то возле Музея романтической жизни. С таким типом все возможно. Он нашел себе работу постановщика. Но где, не знаю.
– Идем туда! – решительно заявила Ингрид. – Музей рядом с моей работой. К тому же я опаздываю.
– А Карин мне сказала, что вы из полиции Лос-Анджелеса.
– У нас есть отделение в этом квартале.
– Может, вы мне скажете, кто вы на самом деле?
Лола подняла глаза и пробормотала ругательство. Ингрид выглядела сконфуженной.
– Мы подруги отца Алис, – вздохнула Лола. – Он считает, что полиция слишком скупа на информацию.
– Вот в это я готова поверить. На полицейских вы совсем не похожи.
– По правде сказать, мы пытаемся построить защиту Алис, – сказала Ингрид. – Точнее, ее репутации. Как в песне Мадонны. Конечно, может быть, это пошлость, но мы считаем, что есть вещи, ради которых стоит и попотеть. Хотя ты подпортила наше представление о ней. Верно, Лола?
Бывший комиссар в ответ что-то буркнула и заявила, что им пора. Им еще надо разыскать ничтожество и умиротворить целую шайку любителей любоваться на голых баб.
– О чем это вы? – поинтересовалась Мирей.
– Мы тебе расскажем, когда разберемся с делом Бонен, – ответила Лола. – Лейтенант Дизель, вперед, к романтической жизни!
