Текст книги "Странные фантазии (рассказы)"

Автор книги: Дмитрий Мансуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мансуров Дмитрий
Странные фантазии (рассказы)

Дмитрий МАНСУРОВ

Цикл

Странные фантазии

Страхи

Старое зеркало

Стресс

Пенсионер 2035

Пособие для начинающего инспекторолова

Обо всем для поколения Интернет

Страхи

Дворник у здания снег убирает,

А сверху сосульки тихонько так тают.

Сосульки растают и вниз ломанутся.

И сразу кошмары и ужас начнутся...

Старое зеркало

Солнце выглянуло из-за плывущего в неизвестность облака и осветило пробуждающуюся деревню. Красный петух Громовик взлетел на забор и громко закукарекал, но его мощное "ку-ка-ре-ку!!!" было заглушено не менее мощным испуганным криком из дома. Петух поперхнулся и уставился на крыльцо, куда встал выскочивший из дома побледневший старик, завопивший на всю притихшую деревню:

– Господи!!! Да что же это делается??? Черти в зеркале!!! За какие грехи ты мне их показываешь??? Что я тебе такого сделал???

Из сарая вышла его жена, держа в руке пустую миску, половина содержимого которой находилось на полу в сарае, а вторая половина – на сравнительно недавно чистом фартуке.

– Ты чего раскричался, старый ты пень! – заворчала она. – Я же чуть не померла от страха!

– Черти в зеркале! – прокричал старик. – Желтые и зубастые!

– Какие еще черти? – не поверила старуха. – Да тебе спьяну что угодно привидеться может!

– Трезвый я, трезвый! – обиделся старик. – Не веришь, сама посмотри! Иди, проверь!!!

– И проверю! – старушка отодвинула старика от входа и добавила, – Ну, если там ничего нет, то я тебе такую скалочную зарядку устрою...

Дверь громко захлопнулась.

Старик уселся на ступеньки, поежился и нервно принялся заворачивать самокрутку. Табак упорно не желал ложиться, куда положено, рассыпаясь в непослушных руках.

Петух убедился, что человек не намерен больше голосить громче его и приготовился кукарекнуть повторно.

Кое-как старик свернул самокрутку, и тот момент, когда он пытался прикурить, из дома донесcя пронзительный женский визг. Старик от неожиданности вздрогнул, самокрутка упала на землю и рассыпалась. Он воздал небу руки и довольно недовольно спросил:

– Я прав! Господи, но самокрутку-то за что?

Дверь с еще большим шумом отворилась, старушка выбежала на крыльцо, столкнув старика, растянувшегося на бывшей самокрутке, набрала в легкие побольше воздуха, и деревня содрогнулась от ее пронзительного крика.

– АААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!

Кукарекнувший именно в этот момент петух не услышал своего голоса. Протестующе замахав крыльями, он, крайне недовольный появлением конкуренции, стал ждать, пока люди вдоволь накричатся и позволят, наконец, накричаться ему.

Насмерть перепуганные пронзительным криком, из соседних домов выскочили до зубов вооруженные столовыми приборами, сковородками и скалками соседи, намереваясь выяснить причину диких воплей и надавать тумаков в случае ложной тревоги.

– Хорошо неделя начинается! – проворчал старик, пытаясь свернуть вторую самокрутку.

Соседи толпой смотрели на зеркало, шумно обсуждающее происходящее в нем. А в нем происходили два квартирулля, играющие в странную игру и довольно рычаще-хрюкающие. Два шарокубика метались от палок в их руках к стене и обратно, меняя при этом свой цвет и форму.

– Играются! – всплеснула руками Настасья Никитична. – Черти, а играются!

– Никакие это не черти! – возразил Коляныч. – Черти выглядят по-другому. Они даже не такие цветные.

– Конечно! – усмехнулась Валентина Михайловна. – Тебе-то точно можно верить, ведь ты же их каждый вечер просишь за второй бутылкой в сельмаг сбегать.

– Не каждый! – возразил Коляныч. – Раз в неделю. Имею полное на это право.

– Посылать чертей?

– Пить по две бутылки. А они, черти, ни разу мне ее не приносили! Я им деньги даю, а они с ними сбегают!

– Сбегают, сбегают! – подтвердила его жена, которую он и принимал за чертей как раз после первой выпитой бутылки. Деньги на выпивку она прятала в фартук, выходила из комнаты и перепрятывала в потайной от мужа шкатулке, а на крики мужа неизменно отвечала:

– Да побежали они, побежали!

И Коляныч ждал, радуясь тому, что втайне от жены нашел когда-то волшебную шкатулку с вечно пополняющимися непонятно откуда деньгами.

Хозяева тем временем сидели на крыльце и думали, что же им теперь делать со странным зеркалом?

– В церковь надо сходить! – предложила старушка. – Наваждение и закончится.

– Какое это наваждение, если его видят все? – возразил старик.

– Не спорь, я в этом больше тебя разбираюсь.

Старик затянулся, выпустил три кольца, полюбовался на их разрастание и растворение, и сказал:

– Ладно, пошли!

Церковь находилась в конце деревни, на невысоком холмике перед тихой речушкой с ласковым названием Ивушка. Туда и отправилась делегация с зеркалом. Священник, услышав шум толпы, выглянул в окно и вышел навстречу, попытавшись найти причину неожиданного шествия, да еще в ранее время.

Впереди шли старик со старушкой, катившие перед собой на тележке прямоугольник, похожий на обычное прямоугольное зеркало. Однако, вместо отражения деревни, леса, церкви, неба и солнца, в нем отражалось что-то не из этой местности.

– Не иначе, телевизор из Японии привезли? – предположил священник. Надо же!

Отсутствие шнура его несколько озадачило. Он знал, что японцы, а теперь и корейцы, переплюнув кое-где первых, способны сделать телевизор на солнечных батарейках, но стоить такое чудо будет столько, сколько стоит вся деревня плюс церковь плюс земли плюс воздушное пространство над ним. И, насколько он знал, способные выложить энную сумму люди живут, как минимум, в областном центре. А державшая телевизор Анна Мелентьевна и Михаил Борисович на подобных людей никак не тянули.

Это совершенно озадачило священника.

Толпа подошла достаточно близко, чтобы он смог разглядеть телевизор достаточно хорошо. Плоский прямоугольный экран, на изображении ни одного логотипа, указывающего на ведущую трансляцию компанию, деревянное прямоугольное обрамление, двойное: стекло вставляют внутрь, как в конверт. Так делали только зеркала, да и то в прошлом веке мелкой партией: когда не подвезли скобы по недоразумению. Ручки переключения, как и пульта, также не наблюдалось. Явно зеркало. Но отражение!!!

– Что это? – ошарашено спросил он вместо приветствия.

– Черти, батюшка! – так же без приветствия ответила старушка. – В зеркало вселились.

Священник почувствовал, что ему влепили подзатыльник. Кувалдой. Тонн в триста. Тысяч. Он читал, что бесы вселяются в людей, даже видел изгнание духов по телевизору во время просмотра фильма "Экзорцист", но вселение в зеркало в реальной жизни не вписывалось ни в какие рамки. Задумчиво посмотрев на прыжки маленьких квартируллей, он покачал головой.

– Изгони бесов, батюшка! – попросила старушка.

Священник оторвал взгляд от зеркала и посмотрел на нее.

– Э-э-э-э-э! Постараюсь! Но экзорцизмом занимаются специальные люди, я лучше вызову их по телефону, вот... Лучше.

– И их, и их! – согласилась старушка. – А пока изгони бесов!

– Но...– в воображении священника пронеслись картинки из самых страшных для него фильмов про демонов ада. – Если у меня не получится, то церковь погибнет!

– Да и хрен с ней, батюшка! – невозмутимо кивнула головой старушка. Ты только бесов изгони!

Для нее зеркало было важнее и куда дороже, да и привычнее построенной церкви. Она не могла себе представить суммы, угроханной на постройку церквушки, да и своя рубашка ближе к телу, как-никак. Потому ей и казалось, что дороже зеркала быть ничего не может: зеркало – вот оно, постоянно на стене, а до церкви еще идти надо.

– Так ведь церковь развалиться может!

– Ничего, новую отстроите! В первый раз, что ли? Изгони бесов, а?

– А давайте зеркало поменяем!

– Что ты, батюшка, девяносто лет ему!!! Оно семейное! Изгони бесов, а церковь заново отстроите!

Священник развел руками: надо временно уступить, иначе старушка сама станет хуже тех самых бесов, вместе взятых.

Чтение Библии продолжалось три часа. Священник брызгал святой водой и крестил зеркало, обходя его со всех сторон, а в зеркале тем временем квартирулли корчили друг другу смешные для них рожи. Увидевший бы их слабонервный человек тут же отдал бы концы, не сходя с места.

Оглядевшись, нет ли кого постороннего в церкви, священник припомнил свою мирскую жизнь и злобно сплюнул на пол. Квартирулль растянул пальцами ротище и показал длиннющий синий язык. Откуда-то из-за зеркала вылетел шарокубик и залетел прямо в рот забияке. Квартирулль упал на пол и исчез с поля видимости. Священник устало сел, подвинул к себе старенький, пятидесятых годов изготовления, массивный телефон и набрал одному ему в деревне известный номер – остальным номер был ни к чему, потому что ни у кого и телефонов не было.

– Профессор Антонов слушает!

– Здравствуйте, профессор! – поздоровался священник. – Привет Вам из Храма Христа Спасителя!

– Ну, чего новенького в вашей деревушке?

– У меня для вас есть весьма интересный экземпляр паранормального проявления.

– Пробовали на изгнание духов? – вроде как утверждая, спросил профессор. – И как?

– Безрезультатно. Они как кривлялись, так и кривляются.

– Кто кривляется?

– Представьте себе человеко-акулу с колючками ежика и с панковским белым гребнем на голове. Представили?

– В общих чертах! – ответил профессор. – И они прыгают?

– Кривляются, – поправил священник. – И не все, а только маленькие. Вероятно, дети.

– А как же они реагируют на людей?

– Мне кажется... – священник перекрестился, – что они их не замечают! Трансляция ведется из одной точки в одну строну.

– Что ведется?

– Трансляция! – повторил священник. – Они в зеркале.

Собеседник помолчал, раздумывая.

– И... давно?

– Принесли сегодня утром. Старушка одна. Боится за зеркало, говорит, девяносто лет ему.

– Вот как? Это уже интересно!

– А то, что я говорил до этого – нет? – уточнил священник.

– Ну, что Вы! – смутился профессор. – У меня был случай с одним 93-летним зеркалом. Но оно не показывало ежиковых акул, оно вообще ничего не показывало. То есть, показывало, но это было Ничто. С большой буквы.

– И как оно выглядело?

– Зеркало?

– Ничто.

– В том то все и дело, что никак. Это же ничто. Я не могу найти аналогов. Их не существует. Абсолютное ничто. Я думаю, что оно, то есть, зеркало, показывало то, что находится за Вселенной.

– Оно было черным?

– Зеркало?

– Ничто.

– У него не было цвета. Оно бесцветное. Оно никакое.

– И где оно находится?

– Ничто?

– Зеркало.

– Вы знаете, есть такие двойные рамы в некоторых зеркалах.

– Да. Одно из них передо мной.

– Так вот, зеркало поставили на бок, и потом, когда поднимали, взялись не за ту сторону. Оно упало и разбилось.

– И?

– И все! В осколках появилось отражение! Насовсем! Что мы только не пытались сделать! Ничего! В смысле, ничего не получилось! Совсем ничего не вышло!

– А как владелец?

– Он вышел! Еще как! Злой, до чертиков! С тех пор каждую неделю ходит и требует точно такое же зеркало. Которое показывает ничто. Он говорит, что когда смотрел на ничто, то впадал в состояние нирваны! Представляешь, наркотики себе нашел! Йоги по столько лет тренируются, а он посмотрел, и уже на вершине блаженства! Нет, я ничего не имею против этого, пусть смотрит хоть в глаза смерти, если пожелает, но он со своими разговорами о высшем состоянии будоражит неокрепшие умы сотрудников! И затевает какое-то темное делишко... Не знаю, куда он там впадает, но я от просмотра Ничто чувствовал разве что тошноту и головокружение.

– Так что с зеркалом?

– Оно разбилось.

– Нет, с моим?

– Я должен поговорить со старушкой. Она рядом?

– Упаси Господь! Вы лично приезжайте, она – крепкий орешек! Мне одному ее не убедить отдать зеркало. Ее можно будет уговорить, если вы сделаете вот что...

– Вы гарантируете?

– Нет.

– Продолжайте.

Михаил Борисович сидел на скамейке около забора и смотрел на дорогу. Обычная деревенская, она могла дать фору в сто очков лучшим заграничным испытательным полигонам. Мелкие "Запорожцы" сновали в ней в обе стороны, без особых усилий преодолевая многочисленные горы-ямы, резкие повороты и посторонние предметы, проезжая прямо по последним, если их нельзя было забрать для нужд личного хозяйства. Порой создавалось впечатление, что первым по будущей трассе проехал вдребезги пьяный человек, иначе как объяснить тот факт, что среди многочисленных вариантов проезда был выбран наиболее трудный. По прямой дороге, будь она здесь, ехать было бы намного легче, чем по многочисленным дорожным завихрениям вправо и влево. Тем не менее, второй человек, проехавший по дороге по следам первого, был человеком осторожным и трезвым. (О чем второй никогда не узнал, так это о том, что он и был первым, когда проехал здесь впервые под хмельком.) И потому второй он же тайный первый – проехал по своим же следам, опасаясь, что раз в дороге сделаны такие повороты, то иначе проезжать будет куда опаснее по известному одному первому водителю причинам. Чертыхаясь, но упорно повторяя свой собственный маршрут, водитель выбрался на основную трассу, которая сразу же показалась ему верхом совершенства. И ямочки на ней были почти плоские, по сравнению с холмами проселочной дороги. Он проклинал ту дорогу, но так и не узнал, что виноват в ее существовании сам.

Следующие водители не менее упорно повторяли пройденный маршрут, чертыхаясь и продолжая вписываться в повороты. С тех пор прошел не один десяток лет. Дорога была занесена в районную карту, причем картографы нарисовали ее так, что всем казалось, что эта дорога намного лучше, чем слегка искривленная прямая трасса. Так что человек, который вздумает проехать по трассе, используя карту, будет немало удивлен стопроцентным несовпадением реального и нарисованного.

Именно такое удивленно-озлобленное состояние и было сейчас у водителя "УАЗика", в котором ехал сейчас профессор, крепко держась за кресла, и при каждом прыжке мучительно морщась. Он опасался за зеркало, хотя оно и было завернуто в четыре одеяла. Он задумал обменять его у старушки, добавив в качестве дополнительных аргументов восемь тысяч рублей, выделенных институтом после того, как сил на выбивание денег было потрачено на пятнадцать тысяч.

Остановившись перед Михаилом Борисовичем, водитель облегченно выдохнул, дверца открылась, оттуда, шатаясь, как камыш во время бури, выпал человек в костюме и шляпе, превратившейся во время поездки в кепку.

– Здравствуйте! – поздоровался профессор. Краем глаза Михаил Борисович заметил, что из кабины выбираются свежий, как огурчик, священник и измотанный водитель. Вот оно что!

– Вы насчет зеркала? – спросил он. – Изгоняете бесов?

– Именно! – ответил профессор.

– Когда вы начнете процесс? Мне очень хочется посмотреть, как эта гадость оттуда выберется!

– Как только мы увезем зеркало в лабораторию! – пояснил профессор. – К сожалению, процесс изгнания духов опасен для посторонних, к тому же, должен вас предупредить, что во время изгнания зеркало может разбиться! Вы понимаете?

– Я-то понимаю, но вот жена...

– Что "жена"? – выскочила на крыльцо Анна Мелентьевна. – Опять сплетни разносишь за глаза!

Находившаяся в ее руке скалка совершила небольшой полет и с гулким стуком приземлилась прямо на голову Михаила Борисовича.

– Успокойся! У нас гости! – завопил старик, подхватывая скакалку и выбрасывая ее от греха подальше в соседний двор. Разбив у соседей окно, скалка сбила на пол горшок с кактусом.

– Опять в футбол играете! – закричала соседка, – Ну, сорванцы! У-х, я вас сейчас!!! Где этот чертов мяч?

– Ого-го.. – неопределенно выразился Михаил Борисович, услышав звук разбиваемого стекла.

– А это что такое? – изумилась соседка, выбежав с кухни в зал. Скалка??? В "городки" с дедом играете? Я вас этой битой-скалкой так разобью, что косточек не соберете!

Выскочив на улицу, она недоуменно посмотрела по сторонам: внуков не было. Тут она и вспомнила, что утром они вместе с дедом ушли на рыбалку на целый день. Помимо всего прочего, на скалке была мука и кусочки теста.

Соседка осмотрелась по сторонам увидела, что соседи разговаривают с городским. Нет, не стали бы они бросать – возраст не тот. Сняв очки дальнозоркость – она посмотрела на приезжего. Тот что-то объяснял, показывая на сверток из одеял. Старушка взмахнула руками, и соседка увидела ее ладони. В муке ее ладони!!! Но еще больше она удивилась, увидев на кепке разговаривающего Михаила Борисовича след точь-в-точь от скалки.

– Вот ведь как! – догадалась она. – Ладненько! "Городки", так "Городки"!

Невероятно точно кинутая скалка во второй раз приземлилась на голову Михаила Борисовича.

БУМ!!!

– Ой! – выдавил тот. – Ты чего, жена?

– Это не я!

– А кто?!

– Я!!! Я... я... я... я... я... я... я... (эхо). А если стекло к вечеру не заменишь, повторю!

Михаил Борисович вскочил.

– Простите, рыбалка ждет! Совсем забыл, извините! – пробормотал он, вскакивая на велосипед, разгоняясь и, используя поленья в качестве горки, перелетая на нем через забор и уносясь в деревенские просторы.

– Ни хрена себе! – восхитился водитель. – Мне бы так!

Соседка помахала кулаками ему вслед и подошла к разговаривающим.

– Итак! – продолжил профессор, вытаскивая на свет деньги. – Восемь тысяч рублей! Плачу заранее, на случай, если зеркало разобьется.

– Восемь рублей? – переспросила старушка, полагая, что профессор невзначай ошибся.

– Тысяч! – повторил профессор. – Плюс это зеркало, похожее на ваше.

– Но...

– А если мы будем изгонять демонов сорок лет и четыре года???

Сделка была заключена.

Профессор заранее постарался, чтобы выданные старушке деньги были мелкого достоинства, иначе местному магазинчику придется открыть для нее неограниченный кредит из-за отсутствия сдачи – не во второй, так в третий раз. Обрадованная старушка выделила быстро подобревшей соседке сумму на покупку и установку стекла, а остальные деньги запрятала так, что и сама потом с немалым трудом вспомнила, где они лежат. Водитель и священник помогли установить новое зеркало на стену, попрощались и уехали.

Вечером приехал старик. С рыбой. Трезвый и довольный. А про деньги, полученные от профессора, он узнал гораздо позже...

– Просто великолепно! – восхищался профессор. – Похоже на разбитое, как две капли воды!

Квартирулли занимались зарядкой.

– Феноменально! Внеземная цивилизация! По аналогии с земной биологией могу с точностью утверждать, что произошли они от вымерших акул. Чешуя трансформировалась в иголки. Разница таки есть: у земных акул нет чешуи. У них зубы. Способность защиты от врагов привела инопланетян к тому, что среди них появились разумные существа. В смысле разума. Наличие свободного времени позволило заниматься искусством. Возможно, это высокоразвитая цивилизация! Жаль, что с ними невозможно контактировать.

Институт стоял на ушах целый день, разгудевшись, как рассерженный улей. Демонстрация зеркала произвела форменный фурор на всех без исключения сотрудников. Сутки институт только и делал, что созерцал картинки из неизвестного мира.

На следующие сутки зеркало перенесли в лабораторию, после чего приступили к экспериментам. Первым делом укрепив зеркало так, что столкнуть его стало практически невозможно, профессор решил просветить его ультрафиолетом.

Зеркало, как зеркало, и никаких невидимых надписей, сделанных инопланетными цивилизациями.

Рентген. На негативе появилось просвеченное оборудование и ассистенты. Плюс профессор на заднем плане. Никакие внешние воздействия ничего существенного не показали.

Лазер, личная гордость профессора. Способный продырявить любой материал и предоставить спектральный анализ продырявленного, он был незаменим.

Лаборанты включили лазер на половину мощности, но луч неожиданно для всех отразился. И, хотя он должен был просверлить дырку в стекле, не доходя до слоя серебрянки, он просверлил ее в стене лаборатории, пустившись в путешествие по коридору.

– Гх-де мое зеркало? – кричал вошедший чуть раньше в институт владелец разбитого зеркала. Луч пробил стену, пронзил стакан с чаем в руках одного из лаборантов (на дисплее прошли химические формулы), и пролетел прямо над головой скандалиста, сделав дырку в его шляпе.

Профессор выключил аппарат и, выглянув в коридор, прокричал:

– Кто пьет чай в рабочее время? Это не чай, а подделка!

Скандалист поднял вверх глаза, осторожно снял шляпу и поднес ее к лицу. На пол упали отрезанные лазером волосы, посреди головы осталась ровная полоска.

– Ррррррраааааааааа!!! – зарычал скандалист, вбегая в лабораторию вслед за юркнувшим туда профессором. Остановившись посреди лаборатории, он завопил:

– Зеркало!!! Ха-ха-ха!!! Оно целое!!! Вы разбили при мне не мое зеркало!!! Оно целое!!! Мое зеркало!!! Я забираю его!!! Ха-ха-ха!!! Вы врали мне!!! Сволочи!!! Я его забираю!!!

– Это не Ваше зеркало! – загородил дорогу профессор. Скандалист отодвинул его в сторону, едва не надорвавшись.

– Плевать!!! Я его забираю!!! – с одышкой проговорил он. – Ха... Ха... Ха... Оно мое!!!

– Стоять! – рассвирепел профессор, заново загораживая дорогу. – Мы заплатили Вам восемь тысяч!!! Восемь!!!

– Ну и что?!! Ха-ха-ха!!! Их уже нет!!! Я их потратил!!! А теперь я забираю зеркало!!! Ха-ха-ха!!!

Лаборанты и профессор столпились вокруг скандалиста.

– Он пьян! – воскликнул кто-то.

– Он напился! – подтвердил другой.

Профессор подскочил к скандалисту ближе некуда и прокричал прямо в ухо:

– Не отдам!!!

Скандалист посмотрел на него, как на сумасшедшего и снова отодвинул в сторону, насколько позволяли столпившиеся лаборанты.

– Мое! – упрямо повторил он.

– А кое-чего не хочешь? – спросил профессор, имея в виду вполне конкретную вещь.

– Если с зеркалом, то пожалуйста! – согласился скандалист.

Квартирулль поправлял на шее, судя по всему, гордиев узел, вроде того, что однажды разрубил Македонский, используя его вместо галстука. А что делать, если мода такая?

Профессор ловко уклонился от прямого удара в челюсть, влепив скандалисту в солнечное сплетение. Скандалист согнулся, сел и увидел слиток бронзы, сброшенный на пол во время боя.

– Ладно! – прокричал скандалист. – Ни мне, ни вам!

И прежде, чем лаборанты сумели среагировать, он растолкал их, подбегая к стене. Пущенный его дрогнувшей рукой слиток пролетел над плечом выросшего буквально из-под земли профессора и, описав короткую дугу, столкнулся прямо с центром зеркала. Оно жалобно зазвенело и посыпалось осколками вслед за слитком на пол.

Но квартирулль остался. Замерев, он смотрел, как воздух перед его зеркалом рассыпался на манер стекла, на пустом месте появилось прямоугольное отверстие, за которым стояли странные предметы и существа с очень большими глазами. Ошарашенный квартирулль протянул руку, чтобы убрать наваждение, но его рука не встретила преграды.

Вместо этого она дотронулась до профессора.

– ААА!!! – прокричали от неожиданности квартирулль и профессор.

Немая сцена.

Все смотрели на бывшее зеркало, не в силах проронить ни слова, и только скандалист, подбежав к осколкам зеркала, жалобно вопил:

– Где мое ничто??? Где мое ничто??? Где оно??? ГДЕ НИЧТО???

...Так произошла первая официально зарегистрированная встреча двух миров.

Стресс

В тот день Михаил с друзьями праздновал редкую победу "Спартака" над противником. Куда чаще у команды получались победы над здравым смыслом, но, как терпеливый болельщик, Михаил упорно ждал их восхождения на олимпийский Олимп. Оттого и настроение было небывало отличное, и кому какое дело, что жена дома ждет его до полуночи? Сегодня можно и опоздать (в очередной плюс бесконечность раз), тем более, что такой очевидный повод. Жена не понимает азарт болельщиков и говорит, что каждый раз пить на радостях, а после проигрыша – от горя, не годится. Да что она вообще понимает в спорте, в здоровом образе жизни? Ничего!!! Одна ругань из-за пьянок. Не пьянки это вовсе!!! Ведь по такому случаю и не грех!!! Жена спрашивала: а по какому грех?, но ответа не получила, так как Михаил посчитал вопрос чисто риторическим. Вся страна пьет, празднует. Чем мы хуже? Ничем! Так почему бы и нам не отпраздновать?

Вот и ученые говорят, что пятьдесят граммов вина в день чрезвычайно полезны для организма. А чем водка хуже? Тем, что выпивается не пятьдесят, а пятьсот граммов? Так это же водка, исконно российский продукт. И в десять раз полезнее. Здоровье в результате так и хлещет из организма!

Сначала, конечно, они думали обойтись тремя полторашками пива, но отправленный в киоск за бутылками гонец вернулся с двумя бутылками водки, заявив, что пиво кончилось. Далее пошло веселье, а после очередного выпитого стакана уже неясного происхождения жидкости из глубоких задворок подпольной алкогольной промышленности Михаил вдруг увидел, что приятели пропали, а перед носом появились двери собственной квартиры. Подивившись оригинальному передвижению пространства перед собой, он поставил стакан на перевернутый ящик, и тут обнаружил, что ни стакана, ни ящика рядом нет. Вместо стакана в руке были ключи, а он сам не сидел, а стоял у двери и пытался открыть замок, но нахальный ключ изменил свою форму и никак не желал входить в предназначенную для него скважину. Михаил недовольно посмотрел на связку ключей, поискал среди них стакан с водкой, не нашел, взгрустнул, выбрал другой ключ и вставил в замок. Ключ повернулся, но не открыл и застрял, не желая вытаскиваться. Михаил уперся о дверь ногами, вцепился в ключ что было силы, попытавшись его вытащить, и минут через двадцать ему это удалось, причем дело не сдвинулось с мертвой точки до тех пор, пока он повернул ключ в обратную сторону.

Ругаясь про себя и поминая создателей замка всеми известными ему словами, Михаил отыскал взглядом раздвоившийся звонок, и позвонил, забыв, что пропил его – так, по случаю. Подумал и позвонил в другой звонок: вдруг слышнее будет?

Дверь открылась, но совсем не та, в которую он ломился. И вместо укоризненного взгляда жены на него посмотрело хмурое лицо соседа.

– Ты что делаешь в моей квартире? – начал было возмущаться Михаил, но сосед показал огромный кулак и пояснил:

– Твоя квартира напротив, ясно?

– Конечно! – обрадовался Михаил и сурово нахмурил брови. – Но почему она не открывается, а? Что ты с ней сделал?

Сосед выхватил из его рук связку, подобрал третий ключ, открыл дверь и не отказал себе в удовольствии профутболить Михаила внутрь, и захлопнул дверь так, что с потолка и стен посыпалась штукатурка.

– Варвар! – проворчал Михаил и позвал жену, чтобы она сняла с него ботинки. Жена не отозвалась. Кое-как нашарив выключатель, включил свет и посмотрелся в зеркало. Вид слегка помятый, местами в белых пятнах, но в целом в рамках дозволенного собственной совестью – всепрощающей и незаметной. Причесал волосы пятерней, полюбовался собственной красотой и стал замечать, что с зеркалом происходит что-то не описанное в документации по управлению зеркалами.

Такое привычное изображение отходило на второй план, а на первом медленно проступали знакомые по многочисленным фильмам ужасов черты. Михаил помотал головой, но видение не исчезло. Оно стало гораздо ярче и отчетливее. Михаил заметил, что волосы на отражении становятся дыбом и посмеялся над трусостью двойника, пока не сообразил, что боится он сам. А когда сообразил, то не только волосы, а даже брови распушились от страха: на него люто смотрела маленькая, в плаще и с косой в руках Смерть. Михаил отступил. Взгляд его упал на записку, лежащую на тумбочке. Холодея, он схватился за нее и прочитал:

– "Ушла на день рождения!" Ушла?!! Без меня?!! – мысль о том, что мимо него протекут несколько литров выпивки, показалась ему гораздо страшнее лица из зеркала, на которое он непроизвольно перевел взгляд и тут же пожалел об этом. Смерть смотрела на него, а коса вроде как снималась с плеча. Михаил дотянулся до выключателя, попытавшись выключить свет в надежде, что Смерть исчезнет во тьме, но она не исчезла, а засветилась слабым призрачным светом, став еще ужаснее.

Михаила охватил озноб, к горлу подкатила тошнота. Он бросился в ванную. Успев включить свет, он открыл холодную воду до упора и сунул голову под кран, стояв так до тех пор, пока не почувствовал, что еще секунда – и он превратится в сосульку. Его вырвало.

Полезли крайне нехорошие мысли про белую горячку. Он помнил, как смеялся над такими выпивохами, но теперь ему было далеко не до смеха.

– Допился! – ехидно заметил внутренний голос. – Поздравляю тебя! Скоро ты будешь жить в приличном домике желтого цвета, а за тобой будут следить так, как не следят за президентами! Там ты получишь столько разного, что будешь сыт этим по горло задолго до того, когда впервые это попробуешь!

– Брысь! – попытавшись отогнать мысли о неизбежном Михаил. – Это пройдет! Намешали в самогон всякой дряни, а нам расплачиваться!

– Что со мной?

– Это ты у меня спрашиваешь? Ну, давай определять! – обрадовал голос. Пожелай, чтобы из крана потек чистый спирт. Если потечет, то у тебя Белая Горячка. Если не потечет, то у нас воду отключили.

– А пошел бы ты... Я же не пьяница какой, я всей душой за спорт! отбросив полотенце в сторону, он непроизвольно впился взглядом в зеркало на двери.

Зря.

На него смотрел череп Смерти. Зловещая ухмылка, блестящие металлические зубы а-ля Терминатор, горящие красные глаза, гипнотически проникающие прямиком в спинной мозг, уверенности в завтрашнем дне не внушали. Михаил отшатнулся, столкнув с полочки многочисленные баночки и бутылочки.

Зеркало треснуло и покрылось сетью трещинок, как будто Смерть стремилась выйти наружу.

– Аааааа!!! – закричал Михаил и бросился в комнату. Ему казалось, что Смерть вот-вот настигнет его, и тогда случится такое, такое...

Он споткнулся и растянулся на полу в зале. Что-то липкое и влажное намочило руки и голову.

– Что за черт? – вырвалось у него. Он с трудом поднялся, едва сохраняя равновесие, и стал искать выключатель. Раздался тихий смех, пробуждая в нем дикую ярость. Сжав кулак, он гневно стукнул по выключателю, а в следующий миг его едва не хватил инфаркт: кругом была кровь. На полу была кровь, на стенах была кровь, с потолка капала кровь, и он сам был в крови, но это были мелочи, потому что тихий смех перерос в злобнейшее рычание стаи рассерженных львов, пробравшее до косточек, а из шкафа в комнату вывалилась фигура в черном. Он окосел.

Смерть раскрыла челюсти, дернулась в его сторону и диким злобным смехом взмахнула косой, с которой полетели брызги крови. Михаил не выдержал, ноги подкосились, коса прошла в сантиметре над его головой, со свистом рассекая воздух. Он рухнул на пол и потерял сознание.

Утром он очнулся. Он резко сел и осмотрелся: нигде не было ни следа крови. Голова болела ужасно, кто-то здорово намолотил по ней молоточками, но, главное, что не было Смерти, а молотобойцы пусть стучат, теперь не жалко.