Текст книги "Кащей"
Автор книги: Дмитрий Мансуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
* * *
И вот теперь оказалось, что часть вампиров уцелела. Но вот что странно: после окончания войны прошло примерно пять тысяч лет, а вампиры до сих пор не завоевали эту планету.
«Вероятно, – подумал капитан, когда к нему вернулась способность логически мыслить, – выжило не больше двух-трех вампиров-долгожителей из позднего периода Войны. Теперь они выходят по ночам, то есть ведут себя совершенно не так, как в те времена. Не хотят привлекать к себе внимания или что-то им мешает разгуляться в полную силу? Молодая звезда, например».
* * *
Второй отряд разведчиков подобрался к деревне около полуночи, раззадоренный жалобами уцелевших вчера вампиров на обнаглевших людишек. Случаи победы людей бывали и раньше, но они были настолько редкими и незначительными, что вампиры, узнав о них, лишь иронически посмеивались. Каждую ночь они выходили на битву и, если люди одерживали победу над мелкой группой, возвращались туда уже отрядом численностью в пять-шесть десятков. Ни один воин, будь он даже храбрец из храбрецов, не мог противостоять такому отряду. Его попросту сминали и превращали в себе подобного: хорошие воины ценились везде.
От драки с таинственной боевой старухой, черт знает зачем спрятавшейся в лесной глуши, вампиры решили отказаться. Пользы мало. В деревнях живут люди попроще и без убойных сюрпризов. Это известно из прошлого опыта. Подобных деревушек по пути встречалось не меньше сотни, и везде было одно и то же. Перепуганные люди теряли всякую уверенность и становились легкой добычей. Некоторые из них сами превращались в вампиров, другие умирали, лишившись всей крови, или сгорали с наступлением утра.
Ночь стояла ясная, все было залито лунным светом. Вампиры в недоумении остановились. Двери и окна домов были забиты, а деревня выглядела так, точно ее покинули лет сто назад. Командир обернулся к остальным. Те постояли, раздумывая, и разбрелись по улицам.
Деревня покинута.
Или...
Тихие шорохи, еле слышное чиханье, приглушенный кашель, невнятная ругань... от вампиров с их острым слухом не ускользнуло ничто. Они дружно бросились к первому попавшемуся дому, сорвали маскировку и ворвались внутрь. Испуганные хозяева забросали их домашней утварью, но силы были неравны, а утварь скоро закончилась.
Запах крови раздразнил голодных вампиров. Они взламывали дома, как орешки, набрасывались на прятавшихся там людей и пировали, не в силах насытиться свежей кровью.
Деревня наполнилась дикими криками.
... Бородач спокойно сидел на табуретке. Лучины освещали опустевшую комнату. Его семья не решилась остаться. Он отпустил их – жену, дочь и двух сыновей. И сейчас радовался, что сделал это. Крики становились все громче и ближе. Вампиры приближались, сея смерть направо и налево, догоняя убегавших и убивая пойманных.
– Прости меня, Господи, – прошептал бородач. Кувшины с горючей смесью из болот Причудливого леса образовывали арку над входной дверью. Восемь стояло перед ним на столе и ожидало своей участи. Еще десять лежали, разбитые, вокруг дома. В его руках горела свечка.
Когда раздались первые удары, бородач не шевельнулся. Но когда послышался треск ломаемого дерева, он поджег фитилек первого кувшина, подождал мгновение и, как только дверь треснула и разлетелась на куски, бросил его во врагов. Незваные гости превратились в живые факелы, жидкость разлилась на пол и горящим потоком потекла к разбитым кувшинам.
Оконное стекло треснуло, от сквозняка огонь вспыхнул яростнее. В дом просунулась покрытая кровавыми струйками рожа, бородач швырнул прямо в нее второй кувшин. Воспламенившаяся рожа с воплями ретировалась. Жидкость разлилась перед окном. Дом заволокло черным дымом. Следом за вторым полетели третий и четвертый. Криков значительно прибавилось.
Взорвались кувшины у входа. Мощная волна пламени охватила дом. Бородач закашлялся. Стало трудно дышать, температура стремительно повышалась. Огонь охватил почти все.
– К черту! – выкрикнул бородач, швырнув последний кувшин. Вой вампиров перекрыл крики их жертв. Огонь охватил бородача, но он, не обращая на него никакого внимания, на ощупь, по памяти схватив дубину, накрылся одеялом и храбро бросился сквозь пламя прямо в дверной проем. Прыгнул, кувыркнулся, отбросил одеяло и вскочил. Вампиры носились вокруг горящими факелами, и до него не было никому дела.
Мощные удары сбивали их с ног, дубина крошила черепа, как орехи. Он давно, с детских лет, со времен волшебных сказок, мечтал стать героем. В последние часы воспоминания из детства нахлынули с новой силой, и он позабыл о тяжелой будничной жизни. В голове обрывками звучали голоса из прошлого, напоминая старые, почти забытые истории, и он сам себе казался ураганным ветром, сминающим любое препятствие на своем пути.
Увидев, что он сражается не один, бородач улыбнулся.
«Пусть мы сглупили, – думал он, – но никто не скажет, что мы сдались без боя...»
Соседи лупили вампиров кто чем мог, но их ряды неуклонно редели, и вскоре бородач остался одним из последних. Пламя с его дома перекинулось на соседние, от огня было светло, как днем; криков раненых больше не было слышно. Вампиры беспорядочно носились от погибших к умирающим, допивая остатки крови, а бородач все лупил и лупил по ним что было силы. Голоса родных звучали в его ушах все громче и отчетливее...
А когда его окружила большая толпа кровососов, когда его сбили с ног и стали пить его кровь, он уже не чувствовал боли. Последним движением выбросив дубину и разбив ею лицо вампира, он обессиленно замер, пробормотав:
– Сбылось...
Знакомые голоса зазвучали громко и отчетливо. Окружавшие его вампиры растаяли в ослепительном сиянии, вместо них перед ним встали умершие родители и друзья. Они радостно улыбались и здоровались с ним.
– Идем! – сказал ему мельник. – Ты хорошо поработал, пора хорошо отдохнуть.
– Я убил много вампиров? – хрипло спросил бородач.
– Больше всех, – ответил мельник. Остальные согласно закивали.
– Жаль, что ты не ушел вместе с семьей, – сказал его отец. – Но не печалься.
Словно сквозь вату он услышал его последние слова и растерялся, не зная, радоваться ему или горевать.
– Вы скоро встретитесь, – сказал отец. – Идем, мы покажем тебе твой новый дом.
* * *
Ярослав и Артем проводили Бабая, Аленушку и Иванушку до околицы и вернулись обратно. Очень хотелось взять и уйти, а эти бестолковые крестьяне пусть разбираются со всем как знают, но они подавили этот порыв и остались. Похоронив мельника, они постояли над его могилой и уже собрались было устроить наблюдательно-боевую точку на высоком дереве, с которого деревня хорошо просматривалась, когда, появившись из леса, к могиле подбежала усталая дворняжка со светящимися зелеными глазами. Гипнотическое внушение Яги давно перестало действовать, но псу так понравился новый образ, что он решил оставить его навсегда.
Он долго бегал по лесу, надеясь найти и загрызть кого-нибудь похожего на незваных гостей, заявившихся на мельницу. Сцепившись с ними там, на мельнице, пес уже тогда отчетливо увидел смерть мельника. Но ему хотелось запомнить его живым, и, чтобы не видеть, как он будет умирать, пес постарался хоть немножко приободрить его веселым лаем и убежал, и появился снова лишь после того, как царевичи его похоронили.
Пес подбежал к кресту, сел и тоскливо завыл.
– Это, случайно, не Аленушкина собака? – спросил Артем. – Помнишь, она говорила про пропажу.
– Проверим! – Ярослав присел и позвал: – Трезор...
Трезор перестал выть, оглянулся, неуверенно повилял хвостом и снова огласил окрестности душераздирающим воем.
– Точно, он.
– Мне тоже завыть хочется! – сказал Ярослав.
– Спой для него Прощальную песню, – предложил Артем.
– Не могу. Так прочувствованно, как у Трезора, у меня не получится.
Они постояли немного, вздохнули, надели шлемы и ушли с кладбища. Трезор добыл прощальную и присоединился к ним.
* * *
– Здесь! – показал Ярослав. – Самое удобное место.
Огромная вишня в саду возвышалась над всей деревней. Старое дерево, оно по-прежнему приносило богатый урожай, вишни на нем вызревали крупные, ядреные. Хозяева сада скрепя сердце покинули родной дом под мощным давлением Бабая, утешаясь лишь обещанием Ярослава очистить землю от кровожадной нечисти. Простодушно обязав царевича присматривать за двором во время их отсутствия, чтобы ничего не пропало, они со спокойной душой укатили в столицу.
Многих удалось уговорить, но еще больше людей осталось. Они не желали покидать родные дома, объясняя это тем, что раз вампиров будет действительно так много, как расписал Артем, то и выжить удастся немногим. Совсем как во время эпидемии. А потому, говорили они, лучше всего умереть в родном доме. Царевичи и Бабай уговаривали их всячески, но те упрямо стояли на своем и отказывались покидать родные края. Тогда троица сдалась и принялась объяснять, что делать, чтобы уцелеть. Шансов было катастрофически мало, но сдаваться без боя – попросту глупо, особенно когда знаешь, что вампиры пленных не берут. Оставшиеся дружно взялись точить колья и маскировать дома под заброшенные халупы.
Маскировка удалась бы, если бы кое-кому не вздумалось переговариваться во время атаки вампиров. Что и привело к бойне.
* * *
Ярослав и Артем бесперебойно стреляли из укрытия, вампиры, то один, то другой, вспыхивали и сгорали, но их было так много, а стрел было так мало, что партизанские действия закончилась до обидного быстро.
Деревня разгоралась: ветер нес в сторону пламя от горевшего дома бородача и раздувал искры. Соседние дома вовсю полыхали, загорались дальние, уцелевшие вампиры добивали остававшихся пока в живых людей, а царевичи неслись в атаку с двуост-рыми мини-копьями. Если вампир пил кровь у человека, то первый удар наносился наотмашь. Вампир с воем отскакивал от жертвы, и царевич тут же наносил второй удар, по прямой, нанизывая его на копье. Кровопийцы весело вспыхивали и, не теряя времени, начисто выгорали, изредка оставляя после себя подошвы от обуви.
Пытавшиеся подскочить сзади натыкались на второй острый конец копья, и тоже экологически чисто сгорали.
Трезор носился как угорелый, устроив свою, собачью месть за смерть мельника. Зверски искусанные вампиры приличной толпой гонялись за ним следом, позабыв про еду и давая возможность немногим уцелевшим спастись от неминуемой гибели.
Царевичи сеяли смерть направо и налево. С двух сторон налетев на убивших бородача вампиров, они яростно кололи нечисть, добавляя огня к бушевавшему вокруг пламени. Трезор налетал следом, яростно кусаясь. Вампиры взвыли: как ни крути, а собак они боятся больше, чем людей, – с последними можно иногда договориться или обхитрить. Взбесившаяся же собака на уговоры не поддается. И кусается не в пример больнее.
Толпа рассвирепевших трезороловов налетела секундой позже, образовав кучу из матерящихся вампиров. Царевичи добивали их, и Артем мог поклясться, что по левое плечо от себя мельком видел черную фигуру в капюшоне и с косой, помогающую им в битве с врагами.
Жалкие крохи вампирского отряда дрогнули и отступили, превратившись в плохо летающих летучих мышей и скрывшись в облаках. Ярослав запустил следом импровизированное копье, сбив последних четырех. Фигура в черном исчезла.
Наступила тишина.
– Победа! – радостно прокричали братья. Им вторили жиденькие голоса оставшихся в живых крестьян, да Трезор радостно залаял на луну.
* * *
Кащей сидел на стуле времен позднего палеолита и раздумывал о том, что хранить вещи немыслимое количество лет по меньшей мере глупо. Рядом лежал на полу Определитель возраста.
– Как мы найдем центральный пульт, если после твоего набега двери открываются, едва к ним подойдешь? – озадаченно спросил он.
– А откуда я знала, что так получится? – смущенно оправдывалась Мария. – Я же здесь в первый раз.
– И в последний! – добавил Кащей. – Не рассчитывай, что я буду похищать тебя каждое лето. Что у нас там еще есть?
– Коробочки, – отозвалась Мария. – Не знаю, для чего они.
– Дай мне! – Он требовательно протянул руку. Получив матовый черный прямоугольник, осмотрел, нашел кнопки, нажал, коробка засветилась тусклым светом и замигала. Он положил ее на стул и отодвинулся. – Посмотрим, что она сделает.
Щелкнуло, коробочка прилипла к стулу.
– И все? – удивился Кащей. – Подними-ка ее.
Мария не успела сделать и шага, как коробочка самостоятельно взлетела вместе со стулом и повисла в воздухе.
– Опа! – выдохнул Кащей. – А ну, вот так, вверх!
Стул взмыл вверх, стукнулся о потолок и разлетелся на куски, коробочка же пробила потолок и улетела на следующий этаж. Затем она протаранила второй потолок, так прошла через весь замок и улетела в необъятные глубины космоса. Кащей, подождав, пока осядет пыль, посмотрел на дырку.
– Ого! – невозмутимо заметил он. – На улице ливень!
– Да ну? А как ты узнал? – удивилась царевна, подошла поближе, задрала голову и еле успела отскочить, когда из дыры полилась струя воды. – Ой! Мог так сразу и сказать!
– Я не просил тебя повторять мои опыты, – развел руками Кащей. – Я ведь бессмертный.
– Не хвастайся! – бросила Мария.
В комнату въехала мигающая полусфера, подкатила к дыре и накрыла ее, а когда отъехала, то потолок снова был целехонек, не осталось даже намека на починку. Проводив ее удивленным взглядом, Кашей покачал головой:
– Чего только нет в моем замке!
– Порядка! – язвительно заметила царевна, доставая с полки шапку и надевая ее на голову.
– Шапка. Теплая!
– Шапки нам пока не нужны, – отозвался Кашей, оборачиваясь. – Не понял. Царевны не было.
– Мария! – воскликнул он. – Ты где?!!
– Что ты кричишь?!! – испуганно отозвалась шкатулка с четвертой полки сверху. – Так ведь заикой можно остаться... Что ты так странно смотришь?
– Я тебя не вижу! – проговорил Кащей внезапно осипшим голосом.
– Брось шутить!
– Честно, не вижу! А ну, появись, как исчезла! – приказал он. Было из-за чего запаниковать – вот явится царевич-спаситель, попробуй тогда ему объяснить, что разговаривающий воздух – это и есть его ненаглядная, к которой он так стремился.
Мария туманным, быстро уплотнившимся сгустком тумана проявилась на стуле. В ее руке была шапка. Шкатулка находилась как раз на уровне ее головы, из-за чего Кащею в замешательстве и померещилось невесть что. Когда он сам начинал выдумывать разные фокусы – это еще куда ни шло. Но последователи – это уже явный перебор.
– Что с тобой? – растерялась Мария. – Тебе плохо?
– Когда мне станет плохо, – сказал наставительным тоном Кащей, – я буду выражаться другими словами! – Он подошел к стоявшему у стены невысокому шкафу и облокотился на него. – Ты сразу поймешь, когда услышишь! Пойми, ты только что нашла шапку-невидимку. А я тут уже начинал подумывать насчет трансмутации и преобразования материи...
– Чего ты там... эээ... выражаешься? – растерялась Мария. – Тебе резко поплохело? Это ругательства такие или заклинания?
– Научные термины, – пробурчал хмурый Кащей, неприязненно выключая и отодвигая в сторону электронный карманный подсознательно развивающий научно-популярный разговорник, на который нечаянно надавил рукой, опираясь о шкаф. – Я только что узнал неимоверное количество заумных и головоломных терминов... то есть слов. Ни в коем случае не совершай касательных действий по отношению к данному высокотехнологическому устройству во избежание риска повышения внутричерепного давления...
Он зажмурил выползающие из орбит глаза и обреченно застонал.
– Мне плохо, – пробормотал он.
– А как... – начала Мария. Кащей остановил ее, выставив перед собой раскрытые ладони.
– Я отдохну непродолжительное время, а ты продолжай всестороннее изучение и анализ коллекционных объектов. Составишь отчет в трех экземплярах.
Он помотал головой и посмотрел в глаза царевне. Если его глаза выражали то же самое, то это значит, что он впервые за много лет соизволил перепугаться.
Как не стать пугалом, а остаться внушающим ужас воином, если будущие противники станут впадать в ступор и выпадать в аут от первых слов его модернизированного приветствия, принимая его за неслыханную доселе ругань?
– Пойду прилягу, – после минутного напряжения и борьбы с собственным языком медленно и четко произнес он. – А ты не стесняйся, рассматривай Найдешь интересную штучку, отложи в сторону После приду, посмотрю, что это такое. Договори... Идет?
– Идет, – тоненьким голоском ответила Мария, на ходу теряя дар речи. – Тебе помочь дойти?
– Я сам! – коротко ответил Кащей.
Боясь лишний раз подумать, он уселся перед тарелкой и уставился на изображение, надеясь развеяться. Действие прибора не должно быть долгим, иначе он попросту рехнется, пытаясь объяснить себе все то непонятное, что тот расскажет, растолковывая уже рассказанное. Как в том паспорте, где основной текст непонятен, а приложение, где объясняются непонятные места, вообще выше человеческого понимания.
* * *
...пустой кабинет. Стол. Десять пластин с кучей кнопок. Ощущение великого восторга и опасности...
* * *
Кащей помотал головой, и странный образ схлынул и исчез в бездне подсознания. Уставившись на тарелку, он пожал плечами. Что бы ему ни привиделось, оно ничего не разъясняло и не нуждалось в запоминании.
Дивный город Славноград ничем особенным не радовал. Та же тихая паника, как и раньше, разве что добавилось нетерпения, с которым ждут царевичей. Кащей не рассказывал Марии, что имеет возможность наблюдать за передвижением спасательной группы – не хотел, чтобы она целыми днями следила за их путешествием. Вдруг нервы не выдержат или еще что случится. Зачем лишние истерики?
Настроившись на царевичей, Кащей с большим удивлением обнаружил, что они вторые сутки торчат в захудалой деревушке и не торопятся выполнять свои прямые обязательства. Ну, один день ладно, остановка по требованию крестьян, жаждущих послушать, что, где и когда. Но второй день – явный перебор. Хороший рассказчик умеет рассказать хорошую историю быстро и со вкусом. Особенно когда торопится.
Спать царевичи тоже не намеревались. Удобно устроились на вишне и, судя по всему, готовятся к сражению.
– Что за бред? – возмутился Кащей. – Полевые испытания оружия перед битвой со мной? В ночное время? На деревенских лунатиках? Лично я предпочитаю воевать в светлое время суток.
Днем легче уворачиваться от стрел противника. Ночные снайперы считают себя непревзойденными профессионалами и готовы превратить любую мишень в подобие ежика. Замучаешься потом выдирать из себя стрелы и металлические наконечники. Последние особенно, из-за специфики их извлечения.
К деревне шли непонятные химеры, от вида которых Кащея непроизвольно потянуло за мечом-кладенцом. Но они пропали так же быстро, как и появились, сменившись другими личностями.
Развернувшаяся чуть позже бойня повергла его в задумчивость. Кем бы ни были новоявленные монстры, но ничего хорошего от них ожидать не приходилось.
– Отстаю от жизни, – задумчиво пробормотал он. – В моих землях новые паразиты.
Кащей переключился на дивный город Славноград, удостовериться, что там ничем подобным пока не пахнет. В принципе так оно и было, но перед воротами стояли повозки с людьми, а какой-то человек размахивал руками и что-то громко кричал стражам на стенах. Мост через ров был поднят, а ворота закрыты. Люди держали при себе заостренные жерди и дубины, словно ожидая нападения. Стражи взирали на потуги кричавшего, но ничего не предпринимали. Ночные путешественники выглядели не ахти какими воинами, но в любой момент из засады могли выскочить отряды кочевников, и тогда беды не оберешься. Самым логичным поступком со стороны охраны было не обращать внимания на призывы и требования до утра. Человек устало обругал все мыслимое и немыслимое население всех существующих и вымышленных миров, плюнул и вернулся к своей телеге. Кащей заинтригованно ждал продолжения. В обычное мирное время вот так кричать перед воротами – явный шанс попасть на тот свет. Разгоряченные криками, стражи сначала вдоволь настреляются и только потом соизволят выйти уточнить, в чем, собственно, дело. И ничего не узнают, потому что единственное умение мертвых – непоколебимо молчать. Но теперь, после похищения царевны, стражи не рисковали лишний раз отвлекаться на всяких там крестьян.
* * *
С первыми солнечными лучами зазвенели толстенные цепи, мост стал медленно опускаться, и ворота тихо раскрылись. Плотники уже поменяли сломанные Кащеем перекладины, но старые оставили на месте, и те были сложены штабелем около стены.
– Но! – скомандовал Бабай. Лошадь тронулась с места.
Суровые стражники у ворот перекрыли проезд.
– По какому делу? – грозно спросили они. Бабай продемонстрировал медальон.
– Новости от царевича Ярослава, – лаконично ответил он.
– А они? – страж кивнул на спящих Аленушку и Иванушку. – Это тоже новости?
– Для родственников царевича Артема – еще какие – ответил Бабай. – А в чем дело?
– Проезжай! – равнодушно объявил страж, проигнорировав вопрос. – Не забудь заплатить пошлину.
– Бог подаст! – усмехнулся Бабай. Стражник побагровел. Но не успел он покрыть нахала великим и могучим, как кузнец сам на повышенных тонах выразил свое отрицательное мнение относительно казнокрадства и незаконных поборов. Из будки выскочил начальник стражи, безуспешно пытаясь вклиниться в его страстный монолог, но получил и свою порцию на орехи.
– Сарыч! Ты, что ли? – воскликнул он, приглядевшись.
– А кто еще? – рявкнул Бабай. – Совсем своих ребят распустил. Останься я на месте, я бы таких со стены в свободный полет отправил!
Страж заподозрил неладное, захлопнул приоткрытую пасть и вовремя улизнул.
– Народ мельчает, – пожаловался начальник. – Все хотят жить припеваючи.
– В деревню на год! – отрезал Бабай. – Они у меня так напоются, что от сверчковой трели шарахаться начнут!
– Вернешься обратно? – без особой надежды в голосе поинтересовался начальник. – Не обидим званием.
– Снова подковерные интриги? – воскликнул Бабай. – Нет уж, уволь! Ты знаешь, я скор на расправу. Кто брехать начинает, тот долго не живет.
– Да... Ты всегда был таким... жестким.
– Справедливым, – уточнил Бабай. – А теперь меня здесь нет, и что? Сплошняком одна коррупция. Это и есть ваш идеальный мир?
– Охотно бы с тобой поспорил, но ты полностью прав.
– А убрать это безобразие – кишка тонка?
– Как видишь. Я не ты.
– Вы все – не я! – уточнил Бабай. – Проводи к царю, у меня срочное дело.
– Насколько срочное?
– Если опоздаю, то нам всем будет крышка. И без могильного надгробия. Смертельная война. Устрой крестьян, им больше негде жить.
Начальник стражи побледнел.
– Проезжай! Проводить?
– Меня?
Начальник махнул рукой: гость с таким же успехом мог провести экскурсию для хозяев города.
– Вот за что я люблю военных, так это за сообразительность, – пояснил Бабай проснувшейся Аленушке. – Мы в столице.
* * *
Изображение города сменилось галактической рекламой. Кащей помянул недобрым словом того, кто сожрал яблоко, и вышел из комнаты. Воздействие прибора закончилось. Хорошо, что он держался за него всего семь секунд.
– Ну, Мария, что новенького? – первым делом спросил он, давая понять, что все вернулось на круги своя.
– Зеркало! – ответила Мария. – Я себе такое никогда не поставлю.
– Да? Почему?
Отражение было пострашнее, чем встреча ночью со стаей волков-переростков – зеркало искривляло изображение самым немыслимым образом. Смотревший мог видеть себя то святым, то монстром, но явно никак не тем, кем он являлся на самом деле.
– Поставлю его перед входом, – решил Кащей.
Мария протянула ему завязанную папку. Кащей безуспешно развязывал ее, пока не сообразил, что узелок декоративный. Папка открывалась нажатием на выпуклость в виде стрелки. Он раскрыл ее, и оттуда полыхнуло синим пламенем.
– Ух! – Кащей отпрянул, захлопнул папку и прочитал микроскопическую надпись на обороте: «Плитка дорожная. Открывать осторожно!»
Положив ее на законное место, он взялся за шкатулку, не закрывавшуюся, пока она была пустой. Как только Кащей скомкал и положил внутрь распрямляющийся листок с надписью «идеально гладкая поверхность», шкатулка закрылась и открыть ее стало невозможно.
– Посмотреть бы, как он сейчас выпрямится! – хитро заметил Кащей и тут же вздрогнул от треска дерева: листок пробил стенки и выпрямился, разрезав шкатулку пополам. – Вот гадость!
Он убрал половинки шкатулки на самую верхнюю полку и схватился за странный мешочек, который начал истерически хохотать, как только его взяли в руки. Кащей озадаченно посмотрел на дикий мешочек и попробовал его открыть и посмотреть, кто там так заразительно смеется. Напрасно, только попусту потратил кучу времени – мешочек не раскрывался и не разрывался, выдерживая Кащееву титаническую силу.
– Придумают же всякую дребедень! Делать было нечего? – воскликнул он недоуменно, но вопрос остался без ответа.
– Наверное, – предположила Мария, – это сделали для того, чтобы развеселить грустную толпу. У нас часто бывают такие дни, когда улыбаться совершенно не хочется. Бывает, погода плохая, ураганный ветер, или просто настроения нет. Мешочек здорово пригодился бы.
– Не думаю, – ответил Кашей. – Заразный смех, он, конечно, хорош, но до определенного времени. Я просто уверен в том, что тебе надоест держать его в руках. А когда у тебя будет плохое настроение, дикий смех будет раздражать. Знаю по личному опыту. Потому что смех будет звучать издевательски.
– Не может такого быть!
– Сейчас продемонстрирую. Ты садись, в ногах правды нет... а... ты уже сидишь... на моем кресле... Удобно?.. Еще бы!.. Вот смотри! – Он вытянул перед собой мешочек. – Я похитил царевну!
– Хи-хи-хи! – засмеялся мешочек.
– Я разогнал лучшую стражу царства!
– Ха-ха-ха! – Смех становился все сильнее.
– Я показал им, где раки зимуют!
– О-ха-ха! – Мешочек просто распирало от смеха.
– Они дружно разбежались при первых звуках моего имени!
– Аааааааааааааааааа-ха-ха! – истерика. – О-ха -ха-ха-ха!
– Они все просто тупые идиоты!
– И-го-го-го-го-го-го! – дико заржал мешочек. Кащей закашлялся.
– Нет, такого я сам не выдержу! Думаю, ты меня одобришь, – сказал он, забрасывая мешочек в компанию к шкатулке и заумному карманному разговорнику.
* * *
На всех парах влетев в Причудливый лес, лиса так растерялась, что первым делом облаяла похожий на ворону кустик и только после этого стала думать, чего это она так лает. Ничего особенно страшного в Причудливом лесу в последние годы не происходило, но невиданные звери часто жили по иным житейским и физическим законам, непонятным для простых птиц, зверей и людей. На территории леса постоянно пpоисxодили всякие причудливые штучки, отчего его и прозвали Причудливым.
Кто бы мог подумать, что за кусок сыра придется так дорого платить? А ворона, тоже мне, не могла подарить кусочек! Хотя разве она знает, что такое голод? Откуда? Жрет себе, небось, сутки напролет, а тут приходится от голода лапы протягивать.
– Жадина! – завопила лиса, отводя душу. На миг повисла мертвая тишина, а потом местные жители завозмущались так, что только шум да треск пошел. Удивленная лиса обнаружила, что на нее никто не обращает никакого внимания. Похоже, она просто высказала вслух мнение каждого обитателя этих мест про своего соседа. А соседу было до лампочки, кто первый начал обзываться, и он наорал на того, на кого давно хотелось наорать, да повода не было. Тот, в свою очередь, наорал и на первого, и на третьего, а уж третий разбушевался вовсю.
Лисе только и оставалось, что устроиться поудобнее и смотреть, как птицы выясняют отношения, ломая ветки, выдирая перья и листья, крича и ругаясь на чем свет стоит. Заодно перекусила нокаутированными и заела выпавшими из гнезд яйцами.
Задира залетел в Причудливый лес случайно. Он спокойно отдыхал в тени, как вдруг вокруг него закипели страсти-мордасти, начавшиеся с призывного клича «Жадина!»
После чего в него полетело все, что только могло полететь, а кругом началось великое побоище, грозящее перерасти в великую лесную войну из цикла «Каждый сам за себя». Поэтому воробей не стал особо задерживаться и поспешил скорее вылететь из зоны боевых действий.
«Здесь слишком шумно, – подумал он, – лучше полететь еще севернее. А может, совершить смертельный трюк и навестить старину Кащея?»
Вот хохма. Аж страшно стало!
* * *
Залетевшая дальше всех ворона решила подкрепиться, удобно устроилась в пустующем гнезде, положила перед собой сорванный с растущих прямо перед носом желтолистных деревьев пахнущий хлебом плод, по виду напоминающий яблоко, вдохнула ароматный запах пшеничного хлеба, клюнула и скривилась: на вкус плод напоминал лимон, только еще кислее. С трудом разжав сведенный судорогой клюв, она выплюнула обманку, смела крыльями коварный плод и замотала головой, пытаясь освободиться от остатков запаха и вкуса лимона.
На разбившийся при падении плод налетели никелированные рыбки, хватая и вырывая их друг у друга. Из ветвей -выглянули хитрые мордочки, посмотрели, подождали, не появятся ли оторванные хвосты, не дождались и растворились в воздухе.
Ворона обиженно каркнула и взлетела, не зная, что плод, который она так неосмотрительно попробовала, имел запах свежего хлеба, пока был незрелый, ну а поспев, начинал пахнуть лимоном, а на вкус напоминать хлеб. Но самое ужасное заключалось в том, что он изменял на какое-то время сознание.
Настроение неожиданно быстро восстановилось, и если бы не вкус лимона во рту, было бы совсем хорошо.
«Как хорошо жить на свете! – думала ворона. – Особенно тем зубам с крыльями, которые летят прямо на меня. Что им надо? Съесть хотят или просто покусать?»
Настроение дико флегматичное. Пусть кусают.
Зубы приближались, а ворона смотрела на них и ничего не пыталась предпринять. Наступило успокоение, наверное, это обманка так действовала. Ворона ждала развития событий. И дождалась. Хор зубов запел чарующие песни, заметались языки-змеи, появившиеся непонятно откуда, а способное мыслить население леса при первых же звуках попряталось так, что и днем с огнем не сыщешь. Зубы пронеслись над головой вороны и повернулись, заходя на второй круг. Она зевнула, не понимая, как это она до сих пор висит в воздухе. Захотелось спать, а тут зубы расшумелись чего-то. Чего им надо? Ищут свободную челюсть? Так это к другим надо обращаться: у птиц зубов нет принципиально. А зачем им зубы? Челюсти не закрыть, еда застрянет, еще что случится вроде зубной боли. Кому нужны такие мучения? Так что никаких зубов!
– Долой зубы! – пьяно прокричала ворона. Кто-то сильно дернул ее за хвост. Тащивший юркнул вместе с вороной под ветку, зубы пролетели совсем рядом, щелкая двухметровыми челюстями в опасной близости.
Ворона возмутилась:
– Это что же за прохвост Меня дергает за хвост? Ну-ка, дай мне повернуться И получишь клювом в нос!
