Текст книги "Орден мраморной Горгоны"
Автор книги: Дмитрий Мансуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Что может быть приличнее дворца?
– Наш собственный дворец! – пояснил Фармавир. – Раз уж началась такая круговерть, надо брать по максимуму. Летим, набьем морду Горгоне, а затем создадим на острове самый роскошный дворец на планете. Моя магия позволит нам это сделать. Наберем лучших придворных планеты и заживем, как короли!
Фармавир сорвал со стены ковер, два года служивший обычным украшением, но в реальности являвшимся ковром-самолетом. Друзья купили обычный ковер вскладчину на первое жалование и по возможности превратили его в ковер-самолет, на всякий случай. От королей всего можно было ожидать, и заранее припасенная палочка-выручалочка могла пригодиться, когда настанут черные деньки. Никто не ожидал, что черный день наступит довольно скоро и не по вине короля, но такие события по плану не случаются.
– Не так я представлял день нашего триумфа, не так, – проговорил Баррагин, подходя к лабораторному столу и надевая на глаза зеркальные линзы. Третья пара, ранее предназначавшаяся для короля, отправилась в крошечную бутылочку с дистиллированной водой, про запас. – Ты лети, я останусь.
– Зря. Ой, зря. Хотя… я тоже остался бы, но все знают, что я более-менее владею магией, а магов-врагов никогда не оставляют в живых. Удачи тебе, друг!
Баррагин и Фармавир пожали друг другу руки на прощание, после чего Фармавир вскочил на ковер-самолет, и тот, слегка свернув края по бокам, пролетел в открытое окно, резко набрал высоту и взмыл над городом.
* * *
Первый советник Баратулорн сидел за рабочим столом в кабинете и, по давно сложившейся традиции, каждое утро проводил разъяснительную работу с подданными. Сегодня он советовал вельможе, как поступить в описанной последним затруднительной ситуации. Вельможа, несмотря на высокое звание, отличался незавидным умом и отсутствием сообразительности, но денежные запасы, накопленные несколькими поколениями его предков, все еще помогали ему держаться на плаву.
Легкий грохот и звук взрыва заставил первого советника прерваться и посмотреть в окно: не появились на улице полосы черного дыма? От их наличия или отсутствия зависели дальнейшие действия.
Безоблачное небо ничем не омрачалось, и у советника отлегло от сердца: город не штурмуют. Со времен появления принцев желающих атаковать столицу не нашлось. Абубарты отлично справились со своей задачей: до сих пор бродили вместе с принцами и занимались перекличкой, доводя последних до белого каления. Прознавшие об этом «подарке» желающие повоевать властители поменяли свои планы и с тех пор атаковали другие королевства. В здешнем наступили неправдоподобная мирная тишина и спокойствие. Абубарты, несмотря на свою относительную безобидность, напугали врагов не хуже семейства Горгон.
– Опять в лаборатории перестарались с использованием реагентов! – воскликнул управдворцом, сидевший в кресле посетителей и ждавший своей очереди поговорить. – Все, с меня хватит! Сегодня же напишу жалобу королю с требованием вычесть из их жалования сумму, необходимую для проведения ремонта. Сколько раз я говорил, что использовать во дворце потенциально взрывчатые вещества – гиблая затея. Так ведь нет, подавай Его Величеству режим сверхсекретности, осуществимый только во дворце, секретную лабораторию, чтобы располагалась поближе к трону ради возможности личной проверки работы… Надеюсь, теперь до короля дойдет, что мы тут не шутки шутим с предостережениями!
Первый советник молча открыл записную книгу на сегодняшней дате, просмотрел список дел и в свободную строчку – по времени ближе к полуночи – каллиграфическим почерком записал «пригласить Баррагина и Фармавира на беседу». Подумал и приписал: «Для усиления профилактического воздействия пригласить палача с пыточным инструментом».
Инструментарий палача выглядел эффектно. Первый советник помнил, какой ужас он испытал при виде десятка изогнутых железок, лежавших на столике в камере пыток. Приглашенные в пыточную люди творческих профессий, к которым относились и работники лаборатории, при виде подобного инструментария самостоятельно распаляли воображение, и оно рисовало такие кошмары, какие не пришли бы в голову и самому извращенному палачу-человеконенавистнику. Из-за этого инструменты до сих пор ни разу не использовались по прямому назначению. Хватало их вида.
Советник перечеркнул фразу о приглашении палача и написал над ней: «провести встречу с лаборантами в пыточной». Соответствующая обстановка произведет на них неизгладимое впечатление, и по воздействию на молодые мозги превзойдет результат аналогичной беседы в кабинете советника. Хоть парни и стараются, но профилактика еще никому не вредила.
– Бумкаст, не нервничай, – сказал он. – Твой сын тоже причастен к этому.
– Фигушки! – взвился управдворцом. – Он там бывает от силы раз в месяц, и основную работу проводит отдельно!
Первый советник вздохнул, поправил на столе сдвинувшуюся с места статуэтку и вернулся к прерванному разговору.
– На чем мы остановились?
Вельможа достал из кармашка большой платок и вытер пот со лба. Ответить он не успел, потому что в дверь постучали, и в кабинет вошел второй советник. Как обычно, одетый с иголочки, идеально выглядевший, и совершенно не похожий на человека, который только что бежал, сломя голову.
Команда Бадабум оказалась в полном сборе.
– Когда-нибудь я сверну шеи этим лаборантам! – вместо приветствия объявил он.
– Начни с Альтареса! – попросил первый советник. – Он давно напрашивается.
– Только тронь! – воскликнул управдворцом. – И я сверну твою шею.
– Умные люди не сворачивают шеи, на которых сидят.
– С каких это пор я сижу на твоей шее?
– С тех самых, как поступил на службу.
– Докажи!
– Показать протертости на шее от твоего долгого на ней ерзанья?
– Старперы, оставить взаимные приветствия! – попросил первый советник. – Лучше расскажи, что случилось?
Вельможа снова вытер с лица набежавший пот.
– Взрывы в лаборатории, – ответил второй советник. – Часть стены разрушилась и засыпала коридор, ведущий в лабораторию.
– Так и знал, что это несчастное колдуньё устроит нам подлянку… – проворчал вельможа. – Молодые и нетерпеливые… никакого от них спасения.
– Говорят, Альтарес пострадал.
– Что? Ты чего раньше молчал?! – Бумкаст вскочил и словно ошпаренный, бросился в лабораторию.
– Жив он, только придавлен! – прокричал второй советник. – Кстати, Баратулорн, садовник утверждает, что из лаборатории вылетел ковер-самолет буквально за секунду до взрыва. Говорят, Баррагин и Фармавир были там. Садовник утверждает, они кричали ругательства в адрес короля, а другие свидетели, слышавшие крики Альтареса, сказали, что лаборанты похитили готовое противогоргонское оружие.
– Что?! – советник в ярости вскочил на ноги. Кресло отодвинулось назад. Вылет лаборантов кардинально менял ситуацию: если раньше можно было подумать, что взрывы произошли по недосмотру или ошибке, но теперь первый советник склонялся к мысли, что взрыв был намеренным. – Вот тебе и лаборанты! Поймать их немедленно! Стража!!!
– Я здесь! – стоявший у входа в кабинет стражник пулей вбежал и встал перед первым советником. Услышав знакомый выкрик, тот едва не поперхнулся.
– Немедленно отправить погоню за ковром-самолетом лаборантов! – рассыпался приказами первый советник. – Не остановятся – уничтожить вместе с ковром!
– А если они невиновные? – уточнил стражник. Он недолго и шапочно был знаком с лаборантами, но все же не мог себе представить, что они являются государственными преступниками.
– Невиновные от властей не бегают. Еще вопросы есть?
– Нет.
– Исполнять приказ! – приказал первый советник стражнику, глубоко вдохнул и сел в кресло. Ему предстояло сообщить пренеприятное известие королю. Советник еще не знал, что король не стал дожидаться рапорта, чтобы планировать дальнейшие действия. Едва раздался взрыв, он спросонья проявил недюжинную ловкость и сиганул с балкона, словно молодой любовник при возвращении вооруженного мужа с охоты. Кусты смягчили падение, и король отделался синяками, шишками и небольшим количеством порванной одежды, но успокоился он только тогда, когда добежал до границ дворцового парка и спрятался в потайной комнате, о которой знал только он и первый советник. Три мастера тоже знали об этой комнате, но их молчание вознаградилось приличной суммой и личными землями на границе королевства, а говорливость могла бы привести к скорой гибели. – Прошу прощения, аудиенция завершена.
Вельможа поблагодарил за беседу, откланялся и вышел.
Первый советник посмотрел на второго.
– Твои предположения по поводу взрыва?
– Не люблю гадать на кофейной гуще.
– А как насчет гадания на локальных руинах?
– Это дает больше шансов на получение верного ответа.
– Тогда не станем терять время.
* * *
Управдорцом спешил в лабораторию, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, он понимал: кроме как в лаборатории, взрыву во дворце произойти негде, а значит, молодые выскочки, невзлюбившие его сына, получили по заслугам. С другой стороны, Альтарес тоже пострадал при взрыве, и ожидаемое возмездие оказалось с горьким привкусом.
Стражники торопливо приподняли двуручные алебарды, которыми преграждали вход в лабораторию, чтобы Бумкаст мог спокойно пройти и лично оценить нанесенный лаборантами ущерб.
– Спасибо, парни! – сказал он стражникам: по правилам, они должны были остановить каждого, независимо от положения в обществе, и тщательно проверить на наличие холодного оружия и взрывчатых веществ, но для управдворцом всегда делали исключения.
В просторных дворцовых коридорах царила суматоха. Придворные носились из кабинета в кабинет, пытаясь понять, что произошло, и решая, на кого свалить вину за разрушение части дворца, чтобы самому при этом избежать наказания. Пока они паниковали и искали крайнего, прислуга разбирала завал.
Быстрого осмотра места происшествия Бумкасту хватило, чтобы сделать первые выводы о силе взрыва и площади разрушений. Альтарес лежал на полу, по пояс снизу придавленный грудой камней, и не подавал признаков жизни. Слуги осторожно снимали камни с кучи и отбрасывали их в стороны. Время от времени мелкие камни срывались с места и скатывались по груде на пол, заставляя спасателей отбегать на безопасное расстояние. Слуга прошел мимо Альтареса и ненароком наступил ему на пальцы правой руки. Тот очнулся от боли и схватил не ожидавшего подобного действия от трупа слугу за ногу.
– А-а-а-а-а!!! – разнеслось по коридорам. Работавшие неподалеку слуги перепугались начала нового обвала. Несколько человек выронили камни и бросились наутек по коридору, а самые нервные повторили недавний подвиг короля: выбросились в окна, боясь, что их придавит во время обрушения. – Отпусти меня, зомби ходячее!!!
– Сам ты зомби! – сердито выдохнул Альтарес. – Я еще живой, недоумок!
– А что с закрытыми глазами лежишь?
– А тебе надо песенку спеть?! Освобождай меня, иначе тебя самого погребут под камнепадом!
Слуга облегченно выдохнул и дрожащей рукой пригладил вставшие дыбом волосы. Мистический кошмар получил вполне обыденное объяснение: лаборант оказался живучим, как и полагалось всякой сволочи. Хорошие люди, бывало, тоже выживали после таких неприятностей, но насчет лаборанта слуга был уверен на все сто процентов, особенно сейчас.
– Эй, этот приду…, – слуга запнулся, увидев идущего Бумкаста и сообразив, что сейчас за оскорбление получит неадекватно сильный ответный удар, быстро поправился, – …придавленный жив!
И стал отбрасывать камни с утроенными силами. К нему поспешили на помощь.
Слуги освободили Альтареса и переложили его на носилки. Бумкаст бессильно опустил руки. Альтарес лежал без сознания, и лужа крови медленно увеличивалась. Врач уже останавливал кровь, что-то мрачно бормоча под нос. Слуги подняли носилки и понесли их в лазарет. Бумкаст последовал за ними.
– Кто-нибудь, бегом в лазарет, пусть срочно приготовят стол для операции на ноги! Как только принесут Альтареса, пусть начинают! – приказал подоспевший второй советник. – М-да… Если парень выживет, он рискует остаться безногим инвалидом. В лабораторию еще не заходили?
– Нет.
– Вы меня удивляете. Там могли быть люди!
– Не могли, – ответил второй советник. – Они вылетели на ковре-самолете, как я упоминал ранее.
– Что, помимо лаборантов там никогда никого не было?
– Да не переживайте, просто мы еще не разобрали завал, чтобы в нее войти.
Второй советник обратился к подошедшему первому:
– Значит, парни улетели. Как думаете, это диверсия, или химики случайно создали взрывчатку и разнесли здание непреднамеренно?
– Я все же подозреваю, что у нас диверсия, – сказал первый советник. – По зрелому размышлению, я пришел к выводу, что в произошедшем есть определенные непонятки. Нам нужно допросить основных участников. Надеюсь, Альтарес выживет и предстанет перед судом во вменяемом состоянии.
– Проведем тщательное разбирательство, – поддакнул второй советник. – Стража, вы собираете возможные улики и документацию, затем опечатываете лабораторию, чтобы в нее не заглядывала праздношатающаяся публика. Иначе за ночь растащат улики на сувениры, и мы останемся у разбитого корыта с горой бесполезных версий случившегося. Первым делом ищем следы взрывоопасных реактивов и пытаемся понять: взрыв – случайность, а бегство колдунов, соответственно, совершено из-за страха перед последствиями, или же произошла запланированная операция, а наши лаборанты, соответственно, являются диверсантами?
– Шпионами? Чьими? – заинтересовались стражники.
– Люди годами пытаются найти ответы на подобные вопросы, а вы хотите, чтобы я вам с ходу назвал, кто чьим шпионом является?! – изумился первый советник.
– Но вы же самый информированный человек в государстве.
– Вражеские шпионы мне еще не подчиняются.
– Непорядок.
– Не то слово! – согласился первый советник. – Будем давить гадину, пока не изменит свое отношение к этому вопросу.
Через час группа из пяти человек вошла в лабораторию и озадаченно осмотрелась. В лаборатории царил первозданный хаос. Мебель вперемежку с горшками, землей, инструментами, склянками, пробирками и исписанными бумагами рассредоточилась по лаборатории, и никакие документы невозможно было собрать из-за того, что Баррагин разорвал их на мелкие кусочки, а затем устроил небольшой погром.
– Добро пожаловать! – поприветствовал он вошедших.
– Баррагин, в чем дело? – строго спросил первый советник. – Мне сообщили, что ты улетел.
– Альтарес решил присвоить мое изобретение и устроил диверсию, – честно сказал лаборант. – Фармавиру пришлось срочно улететь вместе с моими документами, чтобы не оказаться убитым, и чтобы Альтарес не имел возможности воспользоваться моими записями и выдать их за свои.
– Но ты не находишь странным, что диверсант сам оказался под обломками произведенного им взрыва? – возразил первый советник.
– Но он жив?
– Да.
– Не нахожу. Почет в случае победы над Горгоной перекроет полученные им увечья.
Первый советник посмотрел на лаборанта с грустью.
– Ты знаешь, что его характер не самый лучший, – сказал он. – Я тоже это знаю. Но суд – высшая инстанция, которой никто не указ. Их будет сложно убедить в том, что Альтарес виновен в произошедшем. Обстоятельства играют против тебя.
– Я готов рискнуть, – сказал Баррагин.
Первый советник кивнул и приказал стражникам:
– Поместить подозреваемого под домашний арест до начала суда!.. Баррагин, скажи, ты на самом деле создал то, о чем говорил пять лет назад?
– Да, – ответил лаборант. – Сегодня я собирался предъявить их миру, но пришел Альтарес и все испортил.
– Ты можешь показать линзы сейчас.
– Они у Фармавира, – ответил Баррагин. – На случай, чтобы Альтарес не выдал их за свои. Пусть смастерит собственные, если сможет.
– Понятно. Умно поступил, ничего не скажешь! – одобрительно заметил первый советник. – Будем ждать выздоровления Альтареса и последующего суда. Удачи тебе, парень!
– Она пригодится всем нам, – заметил Баррагин.
Стражники вывели Баррагина из лаборатории, первый советник вышел последним и лично опечатал кабинет. Вскоре король узнает, что по вине одного из трех лаборантов изобретение, о котором он мечтал много лет, оказалось недоступно. И суд должен был четко ответить на вопрос о том, кто прав, а кто виноват.
* * *
Фармавир выпустил из рук магического художника – волшебную пташку, умеющую создавать картины в наиболее выгодном ракурсе. Пташка выпорхнула из ладони и облетела ковер-самолет на приличном удалении. Фармавир стоял, гордо распрямив плечи и держась за меч. Согласно правилам, полагалось сохранять неподвижность примерно треть часа, чтобы на портрете получилось четкое лицо и мелкие детали одежды. Его плащ развевался за плечами, в лицо светило восходящее солнце. Вокруг были облака и синее небо – самое то для фона картины.
Пташка совершила круг почета и запорхала перед ковром, на лету создавая картину. Холст, грунт, масляные краски – все появлялось само собой, сантиметр за сантиметром увеличивая площадь картины.
Птичка пропела незатейливый мотивчик, докладывая, что запомнила мелкие детали, и теперь полностью воссоздаст изображение по памяти. Фармавир расслабился.
– Теперь можно сесть и наслаждаться бегством. Когда-нибудь повешу эту картину на самом видном месте в собственном дворце, – мечтательно произнес он, – и назову ее скромно, но со вкусом: «Жизнь в бегах: высоко и недоступно!».
Птичка уверенно рисовала, картина расширялась и удлинялась, как тесто на дрожжах. Фармавир наблюдал за ее работой, практически не отрывая взгляда, и когда картина оказалась готова, с восторгом взяли ее в руки. Пташка исхитрилась создать и небольшую деревянную рамку, чтобы холст не сворачивало порывами сильного ветра.
– Глазам своим не верю! – восхищенно прокомментировал он. – Это даже лучше, чем я представлял!
Фармавир любовался мельчайшими деталями картины до тех пор, пока не заметил, что на ее дальнем фоне виднеются восемь точек, располагавшихся практически по прямой горизонтальной линии. На стаю птиц точки не походили, но ничего большего по поводу непонятных объектов колдун не придумал. Поломав голову, Фармавир понял, что зря тратит время на пустые раздумья: гораздо проще и удобнее обернуться и своими глазами посмотреть, что же там летит за ковром, такое маленькое и черное?
Он так и поступил, заранее сетуя на то, что обладает не самым зорким зрением, и придется долго вглядываться, чтобы понять, что же за точки находятся позади. Но казалось, что мелкие объекты давно уже не мелкие, и что самое неприятное, они летят именно за ним.
– Глазам своим не верю! – пробормотал он. – Меня догоняют! Вот только этих маньяков на хвосте не хватало! Ковер, ты чего убавил ход? Добавь скорости!
Километрах в трех от него летели сверхскоростные ковры-самолеты стражников королевства. Черные боевые костюмы, делающие стражников относительно неразличимыми в темное время суток, а днем просто выглядевшие стильно, и послужили пташке в качестве точек на горизонте. С момента, когда пташка нарисовала картину, прошло не меньше получаса, и за это время преследователи значительно сократили расстояние.
Ковер летел на максимальной скорости, но все же недостаточно быстро, как ковры стражников. Фармавир вспомнил, как лично создал новую, скоростную модель для стражников, а усовершенствовать собственный ковер запамятовал.
– И подкупить вас невозможно, – проворчал он, отлично зная, что никакие деньги не спасут человека, на которого команда стражников обратила пристальное внимание. В такие группы набирали настоящих маньяков, готовых служить отечеству верой и правдой, да и платили им настолько хорошо, что никакие взятки не могли уменьшить их любовь к Родине и уважение к порядку.
Старший из стражников поднес ко рту рупор, и в небе прозвучало искаженное эхом обращение:
– Колдун Фармавир! Немедленно остановитесь, вы подозреваетесь в намеренном взрыве лаборатории и похищению секретного изобретения! В противном случае, мы применим силу!
– Да ради бога! – согласился Фармавир. – Пока вы меня не догнали, хоть какую силу применяйте. У вас только притормози – в момент по почкам и зубам схлопочешь.
– Если вы не остановитесь, – предупреждал стражник, – мы имеем право открыть стрельбу на поражение!
На первый взгляд, последняя угроза казалось более ужасной, чем первая, но только на первый взгляд, и колдун отлично об этом знали. В Академии он обучался основам медицины и проходил практику в тюрьме города, обрабатывая раны заключенных. Основатель медицины утверждал: лучший метод превратить ученика в настоящего врача – давать ему работать с живыми людьми. Заключенные подходили для этого лучше всего: студенты временами путали болезни и использовали не те лекарства, вместо лечения усугубляя ситуацию с болезнями, но заключенные не могли протестовать – нарушив чужие права на нормальную жизнь, они лишились своих. После вынесения приговора заключенных передавали в тюрьмы для опытов, и тем самым они компенсировали причиненный обществу ущерб.
– Лучше быстро погибнуть свободным и здоровым, чем долго быть заключенным и хронически больным! – выкрикнул в ответ Фармавир. Стражники не расслышали. Колдун прокричали фразу еще раз, но стражники снова развели руками: мол, не слышим.
Фармавир махнул рукой, и стражник с рупором продолжил информационную обработку:
– Остановитесь, – приказал он, – нам необходимо вас допросить. Если вы невиновны, то продолжите свой скоростной путь после вынесения оправдательного приговора.
– А если меня не оправдают? Замените скоростной путь последним?
Стражники выпустили вперед ковер-самолет с тремя вооруженными луками и стрелами коллегами. В обычной ситуации использовались бы рушки, но сейчас стражники получили задание попутно ликвидировать и сверхсекретный ковер-самолет, который мог оказаться в руках вероятного противника.
Фармавир чертыхнулся.
– Похоже пора менять название картины на «Как все завершалось», – мрачно предложил он, отмечая, что ковры стражи находятся всего в полукилометре. – Сейчас стража прицелится, и мне – крышка, в смысле, стрела с огоньком! Эх, не хотел пользоваться магией попусту, но придется… Ковер, остановись!
Ковер-самолет завис на месте, слегка подрагивая краями. Фармавир ощущал, он колышется, противостоя потокам ветра. Система защиты создавала вокруг пассажиров защитную стену из «мертвого» воздуха, сквозь который не мог проникнуть ветер, и только шевеление самого ковра давало понять, насколько сильные ветра сейчас на этой высоте.
Стражники восприняли остановку, как согласие подчиниться.
– Стойте, мы сейчас подлетим! – прокричал стражник в рупор. Черные ковры-самолеты сравнялись в плоскости полета с ковром Фармавира, стражники привычно выхватили из заплечных мешков кандалы. Фармавир раскрыл сумку, перевернул ее вверх дном и с силой тряхнул. На ковер-самолет упала пушка. Большая, массивная, матовая. И еще невероятно тяжелая, из-за чего ковер незамедлительно сложился надвое в месте падения пушки и камнем ухнул вниз. Фармавир оказался стоящим на пушке и прижатым половинками пикирующего ковра.
– Ай!!! – воскликнул он, получив по ушам обоими краями ковра. – Вот это тяжесть!
– Какого хрена ты сейчас сделал, друг любезный? – сквозь зубы проговорил недовольный стражник. – Вооруженное сопротивление! Из пушки! Огонь на поражение!
Фармавир сунул высыпал в пушку мешочек с порохом, надел сумку на ствол и перекатил из нее ядро.
– А вот вам ответный удар! – воскликнул колдун, и поджег фитиль заклинанием огня. Пушка громыхнула, и стражники разлетелись по небу, спасаясь от снаряда.
Отдача оказалась мощнее ожидаемого Фармавиром, и получивший ускорение ковер понесся к земле с утроенной скоростью.
– В последний раз предлагаю: сдавайтесь! – прокричал сверху стражник с рупором. – И тогда вы останетесь живы, хотя и проведете оставшуюся жизнь в тюрьме.
– Да-да, вы будете жить мало, но плохо! Та же могила, только заживо, – прокомментировал Фармавир. – А идите-ка вы куда подальше вместе с вашей тюремной рекламой!
Поверхность Земли была уже близко – еще десять секунд, и ковер прикрыл бы собой ее клочок площадью два на три метра. Фармавир помахал стражникам рукой на прощание, раскрыл сумку и шагнул внутрь.
– Я понимаю, что самоотверженные люди предпочитают благородные увечья и пожизненную инвалидность позорному бегству, но мне не хочется вливаться в их ряды, – сказал он и полностью исчез в сумке. Стражник выстрелил в него горящей стрелой. Тремя секундами позже ковер плашмя врезался в землю, подняв вокруг себя облачко пыли. Стражники притормозили и повисли в полуметре над ковром. Сумка от обилия кислорода горела ярким огнем, и через несколько секунд от нее осталась горстка пепла и подпаленный ковер.
Стражники спрыгнули на ковер Фармавира, стряхнули остатки сгоревшей сумки и в удивлении переглянулись: от парня совсем ничего не осталось.
– Куда он пропал?
– Сгорел с сумкой?
– Так быстро?
– А как он пушку с собой носил? В ней полторы тонны веса!
– Он же колдун!
– Точно. Неужели колдуны сгорают так быстро?
– Найдешь еще одного – подожги его и увидишь.
– Ага, сейчас прямо… А он возьмет, и не сгорит.
– Еще раз подожги.
– Да он сам меня в это время спалит!
– Ну, так! Никто не говорил, что поджигать колдунов безопасно для здоровья поджигателей.
– И что теперь делать?
Старший пожал плечами. Возвращаться с пустыми руками означало признать собственную некомпетентность.
– Сжигаем ковер, – приказал он. – В городе объявим, что колдун был уничтожен во время погони, и в качестве доказательства покажем то, что не догорит.
– А пушка?
– Заберем с собой, конечно!
– Твою мать!!! – Фармавир в ужасе смотрел, как сгорает выход над головой. Языки пламени словно заделали дыру в пространстве, напоследок сверкнули огненными искорками и пропали. Небольшое пространство, огражденное тканевыми стенками и полом, погрузилось в полную темноту. – Как я отсюда выберусь?!
Минут пять он сидел, приходя в себя, потом подумал, что шанс выбраться живым в любом случае выше, чем погибшим. Парень кисло улыбнулся, а потом нервно хихикнул, вспоминая лица стражников, когда они увидели пушку. Полтора года назад он прогуливался по городским стенам пасмурным вечером, пытаясь решить одну сложную задачу. И тут молодому человеку попалась на глаза новенькая пушка стражников, только что от изготовителя. Сверкает, пахнет маслом – красотища! Что на него нашло, Фармавир не помнил, но только пушку он стащил, надев на нее свою безразмерную внутри сумку, перед этим создав вечерний туман для надежности. Пришлось повозиться, надевая сумку на пушку, а когда пушка полностью оказалась внутри сумки, Фармавир дал неспешного деру, чтобы никто не заподозрил его в воровстве. А сейчас пушка вернулась к стражникам, и те наверняка используют ее давешнее похищение против Баррагина. У Альтареса появится дополнительны козырь для сведения счетов.
– Вот черт! – воскликнул Фармавир. – Дружище, я сделаю все, чтобы тебя выручить! Мне бы только самому выкарабкаться отсюда…
* * *
Баррагин шагал в окружении стражников и не особо удивился, когда его повели не в родную комнату, все же выделенную первым советником, а в подвалы, где располагалась тюрьма для привилегированных и особо опасных персон. Что первые, что вторые держались под боком ради успокоения высших чинов государства, включая короля Корбула Третьего. Им было спокойнее видеть заключенного человека под надежной дворцовой охраной, чем услышать, что он сбежал из обычной городской тюрьмы.
– Первый советник не держит свое слово? – все же спросил Баррагин, когда стражники остановились напротив тяжелых металлических дверей в камеру.
– Это Бумкаст подсуетился, – ответил стражник. – Побегал по знакомым, пошептал, подлизался… Ты же знаешь, у него на тебя зуб из-за раненого сына.
Баррагин устало махнул рукой: разбираться с высокородным семейством у него было ни сил, ни желания. Единственное, о чем он мечтал в данный момент – чтобы его не беспокоили.
Дверь в камеру со скрипом отворилась.
– Смазывать не пробовали? – поинтересовался он.
– Ни к чему, – ответил тюремщик. – Смажешь петли – кто-нибудь да откроет тихонечко дверь, и поминай, как звали. А эти скрипят так, что даже мертвого разбудит и проберет от отвращения. И не сбежишь, как ни старайся.
– Понятно, – сказал Баррагин.
В темной камере с крошечным зарешеченным окошком стояли две деревянных кровати. На правой лежал, прикрывшись плащом с подмигивающей черепушкой(?), знакомый на вид бородач. Баррагин нахмурился, пытаясь вспомнить, откуда он знает этого человека. Память услужливо подсказала: пять лет назад на главной площади во время выступления глашатая с объявлением указа о поисках метода победить Горгон именно этот человек перекинулся с тогда еще студентами Баррагином и Фармавиром парой фраз.
– Забавно, – произнес Баррагин. Дверь за ним захлопнулась. – Встречать одного и того же человека перед кардинальными изменениями в дальнейшей жизни.
Бородач открыл глаза.
– О, еще один бедолага… Отправили в отпуск от суматошной жизни? – спросил он.
– Как бы не на пенсию послали, – ответил Баррагин. – С выдачей деревянного костюма и двухметровой толщины земляного одеяла с цветочками или сорняками на поверхности.
Бородач приподнял голову.
– Что же ты такого страшного совершил? – заинтересовался он.
Баррагин пожал плечами.
– Придумал неплохое оружие против Горгоны, но один гаденыш решил стать автором моего изобретения. Я стал лишним.
– Понятно, – кивнул бородач. – Небось, пляшет сейчас от радости.
– Скорее, стонет от боли, – уточнил Баррагин. – А ты?
– А я не стону.
– Это я вижу. Ты как тут очутился?
– Набираю людей в свою команду.
– Команду смертников на городской площади для повешения в ближайший полдень?
– Нет. Но твой ход мыслей не особо далек от истины.
– А какая именно часть мысли недалека? – переспросил Баррагин. – Первая или вторая?
– Если не повезет, то первая.
– А если повезет, то вторая? Э-э-э… А в чем нам тогда повезет?
Бородач хихикнул.
– На площади в полдень определенного дня случится нечто необычное, – напустил он туману. – Решишь вступить в мою команду, расскажу подробнее.
– Я не покупаю котов в мешке, – отказался Баррагин. – Погоди… так ты не арестован, если занимаешься далеко идущими планами?
– Еще как арестован! – ухмыльнулся бородач. – Но это не повод прекращать заниматься своими делами.
Баррагин растерялся.
– А разве такое возможно? – воскликнул он. – И что за команда тебе нужна? Особо опасные головорезы? Заранее предупреждаю: я не из их числа.
– Столько вопросов сразу… – вместо ответа спросил бородач. – Скажи, король Корбул Третий жив?
– Он еще всех нас переживет. А что?
– Ничего. Так и быть, расскажу тебе для затравки кое-что, а ты сам решишь, как поступить. Идет?
