Текст книги "Фарцовщики. Как делались состояния. Исповедь людей «из тени»"

Автор книги: Дмитрий Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

«Бей стилягу!»

Как в структуре, идеологии, так и в «личном составе» явление фарцовки в 60-е годы значительно отличалось от процесса перепродажи импортных вещей в 70-е и 80-е годы. Отличалась и реакция властей. Вот хотя бы и первое отличие. Официальные власти на протяжении почти всего десятилетия (с 1957 по 1967 год) отказывались признавать, что в СССР вообще существует такое понятие, как фарцовка. Считалось, что советский человек органически не способен «клянчить» у иностранцев вещи. Так что фарцовщиков власти и правоохранительные органы просто в упор не видели. В тех редких случаях, когда кто-то из фарцовщиков все же попадался, то в худшем случае отделывался статьей за спекуляцию. Но этих погоревших действительно насчитывались единицы. Ни одно ведомство – ни милиция, ни КГБ – за фарцовщиками специальной охоты не вело, ведь на это не было санкции свыше, а работать без команды «фас» – себе дороже выйдет. Так что на нарах оказывались или те фарцовщики, которые совсем уж зарывались и вели себя донельзя нагло, или те, кто нигде не работал и с утра до ночи мозолил глаза своим пролетарским соседям. Но таких дурачков много не находилось.

Кто твоя крыша?

Фарцовкой в те годы занимались в основном студенты. Чаще всего это были студенты гуманитарных вузов, но «технари» в количественном отношении отставали ненамного – они скорее «не дотягивали» по части идеологии. Не делали из фарцовки культа. Занимались этим в основном для того, чтобы модно одеваться и нравиться красивым девушкам. Еще среда фарцовщиков состояла из детей чиновников и управленцев. Отпрысков управленцев было особенно много: сыновья и дочери директоров крупных магазинов, директоров торговых баз – в общем, всех тех, кто мог «доставать» необходимые для обмена товары. К тому же дети этих личностей с раннего детства были поражены «вирусом социализма» в значительно меньшей степени, чем дети рядовых советских граждан.

Элитой среди фарцовщиков считались дети известных людей и дипломатов. Под известными людьми понимались крупные ученые (желательно с мировым именем), артисты (желательно не ниже заслуженного), а также военачальники не ниже генеральского звания. И конечно же, дети партийной элиты, как же без них-то! Уровень жизни молодых людей из таких семей был на порядок выше, чем даже у чиновничьего и управленческого потомства. Дело даже не столько в количестве денег, сколько в «звездной болезни» и материальных почестях, которые оказывали родителям власти. Огромные многокомнатные квартиры, возможность поездок за рубеж, и в капстраны в том числе. Некоторые из таких деток и просто выросли за границей, правда, как бы они ни «колотили понты» перед своими приятелями, не бывавшими никогда за границей, ничего кроме стен посольства и ближайшей к нему улочки детки не видели. Никто их никуда не пускал погулять.

Если представить себе фарцовку 60-х в виде пирамиды, то основанием ее как раз и служили две последние категории. Именно их деятельность составляла приблизительно 60 % от всего товарооборота. Они и сами возили вещи на продажу, и имели возможность заниматься фарцовкой, не нарушая своего привычного ритма жизни. К тому же социальный статус родителей позволял им не скрывать материальный доход от занятия фарцовкой. Кто там будет разбираться: любящий папуля подкинул денежек или отпрыск сам нашел способ их изыскать. Так что не будет преувеличением сказать, что фарцовщики из семей с хорошим материальным достатком были «прикрыты» со всех сторон. Чем они и пользовались. Власти и правоохранительные органы мыслили, очевидно, довольно стандартно, потому что никаких конкретных подозрений по поводу хорошо одетых молодых людей, позволяющих себе каждый день ужинать в ресторанах, как-то не возникало. А впрочем, может быть, я несправедлив. Все знали – но молчали. Ведь неизвестно, чем могло кончиться предъявление обвинения таким «золотым деткам». Вполне возможно, что не внеочередными звездочками на погонах, а лишением всех званий и ссылкой в постовые милиционеры. Так или иначе, но милиция не обращала на таких фарцовщиков ровно никакого внимания.

Оставшиеся 40 % фарцовщиков были меньше защищены от преследований закона, но они оказались как бы укрытыми невидимым зонтиком. В качестве защиты для этих «фарцовщиков из простонародья» выступали те самые «упакованные». Ведь их было большинство, на их противоправную деятельность все ведомства закрывали глаза, а следовательно, и явления такого в СССР как бы и не было. Правда, оставалась еще старая добрая спекуляция, за которую можно было вполне реально загреметь за колючую проволоку, но тут спасало отсутствие централизованной организации. Не было ни одной «преступной группы», которая могла бы намозолить глаза милиции. Фарцовщики работали поодиночке, каждый из них был сам себе и поставщиком и сбытчиком, канал поставок обычно был всего один, что означало контакт только с одним человеком, ввозящим в страну вещи. Так что вычислить такого «одиночку», который к тому же занимался своей подпольной деятельностью в свободное от учебы или работы время, было очень сложно. Для этого правоохранительным органам нужно было не только задаться такой конкретной целью, но и положить на ее осуществление немало сил, времени и средств. Возникал резонный вопрос – а ради чего? Ради поимки рядового спекулянта, ради раскрытия преступления, которое в отчете начальству вряд ли будет вообще замечено? Это спустя десятилетие как минимум фарцовку стали воспринимать всерьез и ОБХСС, и уголовка, а тогда….

Подытоживая все сказанное, можно утверждать, что со стороны закона фарцовщикам 60-х не грозили особенно страшные кары. Можно даже пойти дальше и утверждать, что занятие фарцовкой в то время было практически безопасным, несмотря на явное противоречие, в которое вступал фарцовщик не только с законодательством СССР, но и с государственной идеологией.

Да вот как же это я идеологию-то упустил! Гэбисты наверняка были в курсе всего происходящего. Если и не в полном объеме, то уж они точно знали, что отдельные молодые люди вступают в несанкционированные контакты с иностранцами с целью покупки или обмена «предметов народного потребления». Объяснить, почему в 60-е годы фарцовщики не подвергались преследованиям со стороны этой могущественной организации, мне так никто и не смог. Я разговаривал как с фарцовщиками, занимавшимися своей деятельностью в 60-е, так и с одним уже очень пожилым бывшим сотрудником КГБ (ах да! – простите, они ведь бывшими не бывают). И никто из опрошенных так и не смог ответить ничего внятного. У бывшего фарцовщика я поинтересовался: боялись ли он и его коллеги представителей известного ведомства, и если нет, то почему? Ответ меня позабавил. «Нет, пожалуй, не боялись, – задумчиво ответил мне интервьюируемый. – Точно уже не помню, но осталось ощущение, что им как-то не до нас было. Что-то у них там внутри системы в тот момент кардинально менялось. Грызлись они между собой, это я точно помню. А мы действовали в соответствии с поговоркой: кот из дому – мыши в пляс. Вот мы и не особенно задумывались».

Я потом проверил это воспоминание на достоверность и выяснил, что зерно истины в нем присутствует. Как раз в это время – с середины 50-х до конца 60-х годов КГБ, похоже, было не до внешних проблем. Это ведомство сотрясали внутренние разборки. Теперь уже ни для кого не секрет, что Хрущева с поста главы государства сместили с подачи высшего руководства Комитета Госбезопасности. Его кандидатура их совсем не устраивала, как не устраивала начавшаяся при нем «оттепель», которая представляла собой не что иное, как курс на открытую внешнюю политику и значительные идеологические послабления во внутренней политике государства. Понятно, что новый «курс партии и правительства», проложенный Н. С. Хрущевым, не мог устроить ведомство, чье могущество как раз и зиждилось на тотальном контроле, подавлении любого инакомыслия и чувстве страха, которое испытывал каждый советский человек, когда слышал зловещую аббревиатуру. Так что в середине 50-х годов КГБ было занято тем, что готовило «бескровный» правительственный переворот, но многое пошло не так, как планировалось, потому что чуть позже, после прихода к власти Л. И. Брежнева, КГБ постигли тотальные кадровые перестановки. Чего стоит одно назначение бывшего главы этого неприятного ведомства на должность министра сельского хозяйства – должность, «отстойную» по определению. Так что это было «падение ниже плинтуса». Да и остальные кадровые вопросы назначений в Комитете были решены так же радикально. Теперь понятно, почему всеведущая организация проморгала в 60-х появление фарцовки в СССР. Если бы руководство КГБ в то время захотело полностью ликвидировать фарцовку как явление, то сделать это было бы довольно легко: организовать несколько громких процессов, как с валютчиками, приписать к уголовному делу еще и измену Родине (контакты-то осуществлялись у фарцовщиков с иностранцами), и – готово дело, рядовой студент, живущий в большом городе, трижды подумал бы, прежде чем подойти к иностранному гражданину с целью покупки у него импортных вещей. Хотя нельзя, конечно, полностью исключать, что были и какие-то другие соображения. Вот во что трудно поверить, так это в то, что ведомство, имевшее в своем распоряжении целую армию «стукачей», просто ничего не знало о фарцовщиках.

«Комсомольские патрули»

Так или иначе, а зарождение фарцовки КГБ вкупе с милицией проморгали. Спустя десятилетие ликвидировать фарцовку в СССР как явление было уже если и не невозможно, то очень затруднительно. При этом было бы неверно сказать, что «партия и правительство» никак не отравляли жизнь фарцовщикам-шестидесятникам. Вот только делали они это, скажем так, в морально-этической плоскости. В то время широко развернулась очередная правительственная кампания против «идолопоклонничества Западу». Под идолопоклонниками подразумевались в основном молодые люди, которые пытались следовать западной моде, исповедовать моральные ценности, распространенные в первую очередь в Америке, и «копировать западный стиль жизни», то есть проводить время не в библиотеках и в театрах, а в ресторанах и в компаниях. Методы борьбы с «идолопоклонниками» были весьма и весьма действенными. Кому-то из правящей верхушки пришла в голову здравая мысль, что если поручить тотальную слежку за моральным обликом советской молодежи милиции, то МВД придется полностью переключиться на решение этой задачи, вместо того чтобы ловить преступников. В связи с чем из особо сознательных молодых людей создавались небольшие отряды (не путать с дружинниками!), в состав которых обязательно входили рьяные комсомольцы, принимающие самое горячее участие в политической жизни по месту учебы или работы, то есть зарекомендовавшие себя яростными сторонниками советского образа жизни. Сколачивались такие «патрули» по большей части не из студенчества, а из рабочей молодежи, – пролетариат в Союзе изначально был оплотом системы. Число людей, входящих в патруль, варьировалось от трех до пяти, а в составе патруля обязательно имелись здоровые бугаи, способные скрутить человека в течение пяти минут.

На патрулирование обычно выходили вечером, после работы, но можно было «нарваться» и днем. Задача патруля заключалась в том, чтобы прогуливаться по вечерним городским улицам и следить за соблюдением приличий в отношениях между девушками и юношами (нельзя было, к примеру, целоваться на улице – это считалось неприличным) и за тем, чтобы несознательная молодежь своим поведением не позорила высокое звание «советского человека»: не плевалась, не разбрасывали где попало окурки и бутылки, не топтала газоны и т. д. и т. п. Но эти цели служили исключительно прикрытием для основной деятельности таких патрулей – они искали «стиляг», вычислить которых в толпе не представляло никакого труда, уж слишком они отличались своим внешним видом от большинства советских граждан. Когда находили, расправа была мгновенной и безжалостной: обрезали волосы, портили вещи (резали брюки по шву, а у пиджаков отрывали рукава), да еще могли и накостылять по шее, несильно правда, скорее унизительно. Девушек не били, зато могли облить чем-нибудь вонючим или липким и тоже расправиться с прической. Разумеется, такие действия совершались не только при полном попустительстве милиции, но и считались вполне законными. Жутковато, но факт. Впрочем, по этому пункту ругать «совдепию» бессмысленно – в любое время можно (только свистни) найти подобную «дружину», даже если ее действия никем не оплачиваются, а рассматриваются исключительно в качестве общественной нагрузки. Оглядитесь вокруг, и вы поймете, что я прав.

Стиляга или индивидуальность?

«Стиляг» в совке ненавидели. Их высмеивали в каждом сатирическом журнале, в кино, в книгах и на комсомольских собраниях. В те годы на комсомольских собраниях очень часто на повестку дня выносился суд на «стилягой». Думается, образ стиляги уже столько раз был описан в литературе и в воспоминаниях куда более талантливыми людьми, чем я, поэтому мне даже как-то не очень удобно сейчас уделять этому вопросу много внимания. Но все же напомню (а вдруг кто-то ничего о «стилягах» не слышал), как они выглядели и что же в их поведении отличалось от поведения большинства населения Союза. Типичный «стиляга» – это молодой человек, облаченный в такие узкие брюки, что даже довольно простой процесс ходьбы иногда был для него затруднителен. К брюкам прилагался пиджак с ватными плечами такой ширины, что собственно тело бывало раза в два уже, чем надетый на него «клифт». Завершала картину прическа с высоко взбитым и набриолиненным коком, уложенным затейливой волной, а также разнообразные аксессуары. Например, непомерных размеров галстук, причем самый шик – если на нем была изображена обезьяна, но неплохо смотрелся и любой кричащий цвет с символическим узором. Ботинки на толстенной каучуковой подошве, которые придавали походке своеобразное покачивание, что сразу выделяло «стилягу» даже в самой густой толпе. По зимнему времени «стиляга» обязательно облачался в длиннющее пальто.

Женский вариант «стиляги» определить труднее, но в первую очередь это было ношение ультрамодных (естественно, на Западе) шмоток, которые, конечно же, ярко выделялись на общем фоне ситцевых или хлопчатобумажных платьиц в цветочек. Одна немаловажная деталь: именно девушки-«стиляги» первыми начали носить брюки на улице (понятно, что речь идет не о рабочей одежде), чем вызвали шквал негодования со стороны населения. Особо впечатлительные могли даже плюнуть вслед.

Но внешний вид был всего лишь красивой и яркой «упаковкой», под которой скрывалась идеологическая начинка – не быть как все, не думать как все, не подчиняться вкусам и мнению большинства. Трудно брать на себя смелость и обобщать, но, как я понял, главным моментом была та самая индивидуальность, о которой я уже рассказывал, какой бы ценой она ни достигалась. Многие диссиденты «выросли» из таких вот «стиляг», как и многие действительно талантливые люди советского времени. Но было ли в перечне внутренних качеств «стиляг» то самое «идолопоклонство Западу», за которое их, собственно, и преследовали? Было, как не быть. Не так чтобы до фанатизма, но многие «стиляги» действительно восхищались Западом вообще и Америкой как страной, в частности. Причем сколько «стиляг» – столько и поводов для восхищения. В основном завидовали достижениям демократии и свободе самовыражения, кто-то уже тогда видел преимущества демократической системы для проявления подлинного таланта, не ограниченного варварской цензурой, а кто-то так далеко не заглядывал, восхищаясь исключительно внешним лоском и блеском. Повторюсь – по характеру и внутреннему содержанию все «стиляги» были разными людьми при всей своей внешней похожести.

Среди «стиляг» было множество фарцовщиков. Были и такие, что «бомбили» от случая к случаю, а были и настоящие профи, но именно в этой среде фарцовщики чувствовали себя как рыба в воде. Да и делу польза – можно было «толкнуть» импортную вещь многократно проверенным людям, что называется, «соратникам по борьбе», тем более что среди «стиляг» было очень много детей состоятельных родителей. Маргиналы к стиляжничеству приспособлены как-то не были. Да и потом – узкие брюки еще можно было собственноручно сделать из стандартных совковых портков, продававшихся в магазинах, ушив на маминой швейной машинке. Пиджак тоже можно было сварганить в ателье, напихав потом ваты под плечи, а где достать в Союзе галстук с обезьяной? А импортные сигареты, хотя бы одну коробку, в которую потом можно натолкать отечественных никотиновых палочек? А пластинки, которые составляли огромный пласт культуры «стиляг»? Пластинки были настолько популярны и важны, что среди фарцовщиков существовала даже специализация: «бомбили» иностранцев только на пластинки. Некоторые фарцовщики – настоящие профи, разумеется, – гордились тем, что для них не может быть неосуществимого заказа. Какой бы редкий диск ни был заказан клиентом, брались достать. Ясно, что времени на выполнение заказа иногда уходило очень много (до нескольких месяцев), но в результате искомая пластинка находила своего хозяина.

Сами фарцовщики, специализировавшиеся на пластинках, прекрасно разбирались в музыке. Да что там, они были настоящими знатоками, причем энциклопедического толка, и ориентировались буквально во всех музыкальных стилях и направлениях. Но как это ни странно, те, кто фарцевал пластинками, сами редко были профессиональными музыкантами. Они были созерцательными ценителями. Были среди таких ценителей личности и просто уникальные. К примеру, в конце 60-х годов в Ленинграде в среде фарцовщиков был широко известен один коллекционер – меломан-фарцовщик. В официальной жизни он был обычным преподавателем в одном из ленинградских вузов, а в неофициальной – его однокомнатная квартира на Васильевском острове вмещала в себя кроме самой высококачественной на то время импортной аппаратуры порядка четырехсот пластинок. Тоже не отечественных исполнителей, разумеется. Фарцевал этот человек исключительно «из любви к искусству», причем в прямом смысле этого выражения, только для того, чтобы заработать денег на пополнение своей коллекции, и в качестве предмета фарцовки рассматривал тоже только пластинки.

Учитывая, что среди «стиляг» приблизительно каждый пятый время от времени занимался фарцовкой, многих фарцовщиков так же часто, как и остальных «стиляг», ловили «инквизиторские» комсомольские патрули, поэтому можно сказать, что преследование фарцовщиков-шестидесятников властными структурами заключалось лишь в расправе над ними блюстителями советской морали и нравственности. Я не буду рассказывать о кровавых подробностях таких рейдов, а вместо иллюстрации отношения советских властей к «стилягам» приведу отрывок из одной центральной газеты, в которой был помещен разоблачительный фельетон. К сожалению, в какой конкретно газете был напечатан сей пасквиль, я указать не смогу, а все потому, что человек, любезно предоставивший мне его в свое время, попросту вырезал статью из газеты, и в таком виде она пролежала у него в архиве сорок с лишним лет. Но, думаю, особенной важности информация о названии газеты не имеет, так как советская пресса тех времен пестрела подобными материалами.

В редакцию нашей газеты продолжают приходить гневные письма от советских граждан, до глубины души возмущенных таким позорным явлением нашей действительности, как стиляги. В каждом пришедшем письме наши читатели приводят не только примеры, которые наблюдали сами, но и вносят предложения, каким образом можно стереть это позорящее советскую молодежь пятно. Среди этих предложений есть очень интересные, которые редакция нашей газеты постарается опубликовать в самое ближайшее время, а пока хочется еще раз обратиться к членам комсомольских ячеек с призывом: будьте бдительнее! Стиляжничество, как худшая зараза темных времен, как холера или чума, расползется в коллективе, если в нем заведется хоть один выразитель этой гнилой и тлетворной философии. Нельзя смотреть на такое черное дело, опустив руки. Ведь в наше время советские медики победили страшные болезни – так значит можно победить и эту заразу!

Так и хочется воскликнуть, следуя порыву сердца, – комсомольцы, сплотите ваши ряды и встаньте стеной на пути распространения чуждой советскому молодому человеку прозападной пропаганды. Не надейтесь только на старших товарищей, коммунистов и наставников. Если рядом с вами оказался сбившийся с истинного светлого пути советского человека стиляга, приложите все усилия, чтобы вернуть его в строй настоящих комсомольцев. И если для этого понадобится предпринять решительные меры, то пусть это вас не останавливает. Иногда, для того, чтобы помочь больному человеку, приходится делать ему больно!

И когда вместо уродливых узких брючек вы увидите на вашем товарище рабочую спецовку, когда девушка, смывшая с лица нелепую раскраску, вместо того, чтобы бессмысленно проводить время в кафе и ресторанах, пойдет вместе с вами в музей, чтобы посмотреть на истинные шедевры человеческого искусства, вот тогда вы услышите от них слова благодарности, которые помогут вам продолжать вашу борьбу!

Завершая рассказ о специфических особенностях фарцовки в 60-х годах ХХ века, нужно обязательно повторить, что вначале это явление вовсе не рассматривалось большинством самих фарцовщиков как получение прибыли от торгово-обменных операций. Скорее, получаемая прибыль рассматривалась как приятное приложение к основному – идеологическому – кайфу, который доставляла фарцовщикам возможность приобщиться к западной культуре и выделиться из общей безликой и серой массы советской молодежи стильным и модным внешним видом, прослыть бунтарем. К началу 70-х годов среди фарцовщиков произошли значительные кадровые перестановки. Многие вчерашние фарцовщики и «стиляги» стали воспринимать торговлю импортными шмотками в первую очередь как бизнес, способный приносить очень и очень неплохие деньги. Изменилась система идеологических ценностей, исчез налет бунтарства и романтики, окружавший фарцовку изначально, а взамен появилось презрение к большинству советских граждан, не имеющих возможности «доставать» иностранную одежду. И хотя как сфера деятельности фарцовка так и не «постарела» в основном составе по-прежнему играли молодые люди, – все-таки что-то неуловимо изменилось, и не столько в приемах, с помощью которых «бомбили» иностранцев, сколько в отношении к советским покупателям «товара». Простых советских граждан, скопивших трудовую копеечку на джинсы, могли запросто «кинуть» или «опустить», чего фарцовщик 60-х не позволил бы себе никогда. Ведь для него «клиент», то есть покупатель, был слеплен из того же теста, исповедовал ту же идеологию и подвергался таким же гонениям, что и он сам.

Те же фарцовщики-шестидесятники, кто не принял новую идеологию явления и новые методы ведения дела, ушли в сторону и либо со временем стали рядовыми законопослушными гражданами, либо с головой окунулись в диссидентство, посвятив этому всю оставшуюся жизнь.