Текст книги "Рапсодия гнева"

Автор книги: Дмитрий Янковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Саша глянул в прицел Обманщика и весь напрягся, как всегда, когда видел по ту сторону матричной сетки чужого снайпера. Действительно не повезло. Кроме всего прочего, он наверняка не один.

– Отработаем? – спросил сквозь зубы.

– Опасно. Грохот сильный, кроме того, земля сухая, от дульного тормоза и сошки пыль поднимется.

– Да я с камня бабахну, а?

Чеченский снайпер лежал на животе и, судя по движению губ, пел песню. Одет в пятнистый комбез, борода лопатой, морда размалевана на манер штатовских коммандос, волосы стянуты широкой зеленой лентой. Красавец. Чтоб его… Саша добавил увеличение, разглядев затейливую арабскую вязь на ленте. Наверняка слова из Корана. Ну-ну… Рядом лежала «СВДшка» с каким-то особым, очень толстым прицелом. Иностранный, видать.

– Опасно, – повторил Андрей. – Услышат грохот, начнут колбасить из пушек по Каравьюрту. Отмазывайся потом. Просто наметь его себе как цель номер один в случае чего. А я пошарю пока, может, еще кого разгляжу. Но хорошо ведь маскируются, гады, научились.

Время стелилось по горам дообеденной жарой, в пузе начинало голодно порыкивать, напоминая о том, что война войной, а обед все же должен быть по распорядку.

– Коням хорошо, – задумчиво молвил Фролов. – Пожрали травы – и никаких проблем.

– Ты тоже попробуй, – усмехнулся корректировщик.

– Иди ты…

Снова тихо пискнул таймер, обозначая время выхода на связь.

– Баритон, я – Эхо, – отрапортовал Саша. – У нас все в норме.

– Принял, – отозвалось в наушниках. – Не забывайте докладывать. Конец связи.

Воздух дрогнул далеким клекотом тяжелых вертолетных винтов.

– Начинается… – Андрей принялся осматривать укрепрайон в бинокль. – Летят наши птички. Ох, и начнется же сейчас мясорубка!

– С чего?

– С того… Увидят, что эвакуируем Каравьюрт, и начнут колотить по селению из всех стволов. Хорошо, что наша артиллерия тоже не дремлет. Жарко будет, попомнишь мои слова.

– Лучше бы хорошее что-то предсказал.

– Разве на войне бывает хорошее? – искренне удивился Андрей.

– Бывает, – убежденно сощурился Фролов.

Корректировщик изумленно повернул к нему лицо, и Саша пояснил:

– На войне самое хорошее – это победа. Ее всегда ждут, веришь?

Андрей только вздохнул.

Посвист винтов слышался все отчетливей, словно озорные мальчишки вертели над головами длинные куски стальной проволоки. Только вертолетный клекот, в отличие от проволочного баловства, даже на расстоянии волновал воздух невероятной мощью, удерживающей над землей целые груды проклепанного металла. Страшноватой мощью, грозной, пропитанной запахом перегоревшего керосина и раскаленным духом свистящих турбин.

– На шесть минут раньше… – глянув на часы, сладко потянулся Андрей. – Молодцы. Раньше начнем, раньше закончим.

– Когда зависнут над Каравьюртом, можно будет грохнуть чечена, – мечтательно потер ладони Фролов. – За свистом винтов грохота не услышат. А?

– Поглядим… – неопределенно буркнул корректировщик. – Уснули они в укрепрайоне, что ли? Или оглохли?

– Чего ты бузишь?

– Да посмотри! Мы слышим вертолеты, а моджахедам без разницы, будто их не касается. Неужели дадут эвакуировать селение без бойни? Не верю…

– А ты верь в хорошее, – улыбнулся Саша. – И оно непременно наступит.

– Тут поверишь, как же… Наверняка какой-то подвох!

– Конечно! Война – это путь обмана. Помнишь, я тебе говорил?

– Нашел время умничать… Слушай… Тебе не кажется, что звук не с той стороны?

– В смысле? – удивился Фролов.

– Вертолеты МЧС должны лететь с севера. А тут, кажется…

– Они что, рехнулись?! – Саша даже привстал на локтях. – Если идут с юга, то пройдут прямо над укрепрайоном! На минимальной высоте… Их же посбивают «стингерами», как щеглов из рогатки!

– Близко уже… – не отрывая бинокля от глаз, сказал Андрей. – Летят. Только за горой пока не видно. Неужели им не сказали, с какой стороны заходить? Ладно, гадать нечего… Давай, братишка, работаем.

– Командуй! – вжался в приклад Обманщика Фролов.

Сердце заколотилось было, но снова вошло в привычный ритм, успокоилось – в бою иначе нельзя. Саша глянул на показания прицельного дальномера – до укрепрайона тысяча восемьсот метров, с такой короткой дистанции можно и в муху попасть, если не очень мелкая. Вот только пуля до цели летит очень долго – больше двух секунд. Приходится брать поправки, а то и выполнять обязанности пророка, предсказывая, кто куда побежит, когда начнется паника.

Пискнул таймер.

– Баритон, я – Эхо, – вызвал базу Андрей. – У нас ЧП! Вертолеты заходят с юга, пройдут прямо над укреплениями.

– Я Баритон. Принял. Прикройте машины от «стингеров». Мы пытаемся связаться – не отвечают.

– Я – Эхо. Принял. Работаем.

– Конец связи, – шикнули наушники и замолкли. Жаворонок перестал со свистом кувыркаться в лучах солнца и полетел по ущелью на север. Теперь только вертолетный свистящий клекот властвовал в воздухе, но самих винтокрылых машин по-прежнему не было видно.

– Эхо, я – Баритон! – Голос радиста ударил в уши, будто неожиданный взрыв. – Мы связались с вертолетами МЧС! Они идут с севера, как и положено! С юга подходит кто-то другой! Осторожней, ребята.

– Принял, – зло шепнул в микрофон Саша, глядя на побледневшего корректировщика.

– Это ОНИ! – отложил бинокль Андрей. – Какие тут еще могут быть вертолеты, кроме американских? Что им тут вообще надо? Ну кто, если не враг, может вспарывать чужое небо винтами боевых вертолетов? Без спросу… Почему им всегда все сходит с рук?!

– На этот раз не сойдет, – сквозь зубы процедил Фролов. – Сколько можно? Министр обороны обещал их уничтожить в случае вмешательства, а нам это нечто вроде приказа. Так? Готовь бронебойные патроны!

– Есть, братишка! – потянулся к ящику корректировщик. – Не забудь, у тебя в стволе экспансивный!

– Годится! – Саша поймал в сетку прицела чеченского снайпера.

Тот лежал, щурясь от солнца, тоже пытался разглядеть вертолеты, винтовка расслабленно лежала рядом, зарывшись прикладом в густую траву. Фролов подождал, когда от вертолетного гула задрожат кишки, и выстрелил, целя в голову.

Грохнуло сильно, но ущелье не ответило эхом – противоположный склон чуть ниже позиции. Зашипели, распрямляясь, амортизаторы приклада. Нижний чуть отстает, надо будет прокачать после боя.

Действительно, от реактивных струй дульного тормоза поднялось заметное облачко пыли. Плохо. Надо переместиться на камень, но он светло-серый, почти белый, и на нем стрелка будет видно, как таракана на телеэкране. Уж лучше так… Усилился бы ветер, все бы было нормально.

Рычаг вниз, затвор на себя…

– Цель поражена! – довольно прокомментировал Андрей. – Пять баллов. Держи бронебойный.

Гильзу долой… Новый патрон…

Щелкнула безотказная цанга, обхватывая донышко патронной гильзы, затвор с патроном мягко скользнул в казенник, уткнулся. Рычаг на место. К бою готов.

Андрей левой рукой набил полный патронташ Хитрого Обманщика бронебойными патронами. Девять штук. Десятый уже в стволе.

Все время сходит с рук, да? Посмотрим…

Саша глянул в прицел на то, что осталось от вражеского снайпера: пуля вошла в голову, экспансировалась и уже в развернутом виде прошла по всему телу вдоль позвоночника. Жуть. Даже привычному взгляду страшновато. Словно разделанная свинья на бойне… Обрывки пятнистого комбеза стали черными, все же пять литров крови в человеческом теле, это не шутка, особенно если выливаются сразу и без остатка. Интересно, о чем была выписка из Корана на ленте?

– Вот они! – как-то подавленно вскрикнул Андрей.

Фролов оторвался от прицела и глянул в выцветшее небо над укрепрайоном.

Да, это действительно были они – здоровенный темно-зеленый двухвинтовой американский транспортник с белыми опознавательными знаками на фюзеляже, а по бокам от него таранила воздух пара боевых пятнистых «Апачей». Эти шли чуть боком, развернув кабины в разные стороны и ощетинившись многоствольными пучка ми крупнокалиберных пулеметов. Как на параде… Попугать решили? Ну-ну.

Из укрепрайона по ним не раздалось ни единого выстрела – ждали моджахеды, надеялись. Дождались… Что ж, в следующий раз наши небось не будут уже ушами хлопать.

– Постарайся всадить пару бронебойных в винтовую трансмиссию транспортника, – посоветовал Андрей. – На нем же, скорее всего, десант в Каравьюрт, а для американцев это сейчас важнее всего! Надо сбить их до высадки, понимаешь? Иначе выйдет, как с лагерями беженцев… Нашим через селение тогда не пройти – америкосы разорутся, что защищают мирное население.

– А прикрытие?

– Наплюй! Надо сделать вначале самое важное.

– Расстреляют ведь из пулеметов! Сразу же засекут!

– А ты собираешься жить вечно? – серьезно сощурился корректировщик.

Саша вдруг почувствовал странную, бесшабашную, веселую и одновременно очень серьезную храбрость, словно и нет никакой смерти на свете, а есть только самое важное в жизни задание – главный полдень, как говорили мальчишками. И точно ведь… Почти полдень! Час всего остается.

Никогда он такого не чувствовал, хотя столько боев пережил, что даже счет им утратил. Но то были другие бои. Какие-то не совсем настоящие, будто смотришь на все в маленький телевизор прицела, а сам далеко-далеко… И храбрость в них была совсем не такая веселая, а скорее расчетливая, вроде бы как по уставу не положено бояться, потому и не боишься, хотя в глубине души знаешь точно, что ты далеко, хорошо спрятан и для противника недостижим. В такой храбрости чести мало, Саша знал это точно. Настоящая храбрость там, где рвутся, вздымая землю, гулкие минометные мины, где горячий металл расчесывает свистящий воздух рваными гребнями осколков, где пули визжат и где ходят в настоящую штыковую атаку. Лицом к лицу. Такого Фролов, кажется, не чувствовал никогда.

Хотя нет же! Была, была уже эта бесшабашная смелость, вспомнилась она вдруг ясно и отчетливо, словно сквозь звонкий морозный воздух. Давняя. Сколько лет прошло? Вспомнилось, как двенадцатилетним мальчишкой лежал в лебеде у забора водокачки и за спиной были друзья – настоящие, а впереди прятался враг – почти настоящий. Такие же мальчишки с соседнего двора. Зато рукоять игрушечного револьвера, подаренного ему весной на день рождения, была совсем настоящей, твердой, рубчатой, с накладками из красной пластмассы. А забор был не забор – крепостная стена! Оставленный строителями трактор был настоящим танком, а водонапорная вышка с заржавленной лестницей была всамделишной сторожевой башней. Все было настоящее, а уж какой настоящей была война!

И предатели были настоящими, и герои, когда с криком «Ура!» поднимались в атаку, и трусы тоже были настоящими, когда боялись влезть по шатающейся лестнице на торчащую над домами вышку. Сбитые локти, коленки, порванные рубахи – попадало за них тоже по-настоящему. Но мало кто боялся, потому что самой настоящей была в этих играх храбрость. Даже когда Колька Малков с разбегу налетел ногой на торчащий из стены гвоздь, он все равно продолжал карабкаться по лесенке, пока не привязал на самой верхушке башни лоскут из алого шелка. Все кричали «Ура!», а у Кольки под левой сандалией носок был весь мокрый от крови, хоть выкручивай, голень распухла, и его увезли в больницу, чтоб колоть сыворотку от столбняка. Но флаг-то он все же повесил первее мальчишек с Толстухи, хоть и влетело ему потом от бабушки.

Такая вот была в детских играх храбрость – совсем настоящая.

Такая же, как сейчас.

«Апачи» крались по воздуху, как гиены, даже, казалось, принюхиваются, пытаясь учуять на склонах ущелья добычу. Патроны в шестиствольных «вулканах» были совсем настоящие. Броня тоже. Мощь. Неприступность.

Они прикрывали корпусами тяжелый транспортник, пилоты знали, что со склонов могут шарахнуть из ПЗРК. Только выстрел из портативного зенитно-ракетного комплекса никак не скроешь – от ракеты остается отчетливый дымный след. А тут… Эх, был бы ветер сильнее, чтоб сносил пыль после выстрела! Можно было бы их точно, как щеглов, одного за другим! Пилотов видно отчетливо – белые каски, черные очки… Тут вам не Майами!

И вдруг эта веселая бесшабашная храбрость переплавилась в ясную и четкую мысль…

Маскировочная накидка! Она же длинная, до пяток почти!

Саша, выпустив из рук Хитрого Обманщика, молча перекатился за камень, чтоб не увидели вертолетчики. Только палец прижал к губам в ответ на недоуменный взгляд Андрея. Сейчас, мол, сам все поймешь! За камнем стащил с себя накидку, расстелил на прежнем месте, чуть спереди от оставленных локтями лунок в траве. Готово!

Он снова перекатился на место, установил сошку винтовки прямо на накидку и победно глянул на корректировщика. Теперь между струями от дульного тормоза и пыльной землей простиралась надежная защита – ткань маскировочной накидки. Вся пыль под ней и останется, словно детские страхи за одеялом. Сверху же прикроет маскировочная сетка – хватит и ее, без всякой накидки.

– Умен! – радостно воскликнул Андрей. – Готов? Транспорт на траверзе! Дистанция четыреста, две тысячных поправка на скорость.

Саша принял поправку, поймал место крепления переднего винта в прицел и плавно, очень плавно выдавил спуск.

– Ух-х-х-х!!! – грохнул Хитрый Обманщик.

Мягко вернулись на место амортизаторы, но нижний все-таки отстает, чтоб его…

Рычаг вниз, затвор на себя, гильзу долой ударом об пол. Новый патрон вставляем в затвор, обратно в казенник, на место запор.

Маскировочная накидка пошла волнами, будто вздыбился из земных недр новый горный массив, но пыль под собой действительно удержала. А вот вертолет падать не хотел, словно Фролов промахнулся. Может, действительно?

Выстрел, перезарядка.

Выстрел, перезарядка.

Словно в дурном сне, когда всаживаешь в противника весь магазин, пулю за пулей, а он все равно идет на тебя и посмеивается. Жутко.

– Броня… – сконфуженно пожал плечами Андрей. – Я думал, что такой патрон прошибет ее с легкостью. Никогда ведь не пробовали… Выстрел. Перезарядка.

Никакого эффекта. Транспортник пошел на снижение, метя к околице Каравьюрта, но винты вертелись сплошными туманными кругами, только у «Апачей» мелькали белые полосы. На дороге через ущелье начала завиваться робкая пыльная поземка.

Однако попадания не остались незамеченными. Один из боевых вертолетов развернулся правым боком по ходу движения и дал длинную очередь из обоих пулеметов. Саша и Андрей вжались в траву, в воздух взметнулась целая лавина глинистой земли и каменной крошки, пули коротко тюкали, будто камушки, брошенные в дощатый забор. Тут же по ушам ударил протяжный звенящий грохот очередей – вот это уже настоящий бой! Лицом к лицу.

Но били без прицела, ниже по склону.

Второй «Апач» описал красивую боковую дугу, завис в воздухе и принялся колотить пулеметами по гребню горы. Но тоже без всякого толку – слишком высоко. Пыли, правда, поднял много, целую тучу.

Фролов вжался в приклад и навел сетку прицела прямо в лицо вертолетчику.

– Ух-х-х!!! – откатился назад Хитрый Обманщик.

На этот раз нижний амортизатор вернулся без запинки, видать, приработался.

– Есть! – радостно стукнул кулаком в землю Андрей. – Пригвоздил ты его к креслу, прямо сквозь бронестекло! Как муху булавкой!

Пораженный вертолет начал медленно крутиться на месте, но пулеметы молотить не перестали, посылая смертоносный веер пуль на все стороны света.

– За камень, блин! – Саша дернул Андрея на себя, но очередь прошла выше, и тут же пулемет заглох, расстреляв все патроны.

Оставшийся без управления вертолет продолжал кружить по ущелью, пока не хватанул винтом землю противоположного склона и не стих, словно выброшенная на берег рыбина. Но второй вертолет, будто голодный хищник, стал красться по воздуху, изредка посылая короткие очереди наугад. Снайпера он не засек, иначе бы от камня уже искры летели, но зато транспортник почти приземлился, готовясь высадить десантный отряд.

Пилот «Апача» не стал рисковать, видя, что задание явно выполнено и до высадки десанта остается всего несколько секунд, он резко развернул машину и стал полого снижаться по направлению к Каравьюрту. Сначала его было видно отчетливо, но пятнистый корпус быстро слился с росшей между домами зеленью.

– Уйдет! – сквозь зубы прошипел Андрей, высунув голову из-за укрытия. – Натворит еще дел, падла… Барракуда воздушная… Тварь…

Рычаг вниз, затвор на себя, гильзу долой ударом об пол. Новый патрон вставляем в затвор, обратно в казенник, на место запор.

– Не уйдет, – уверенно ответил Фролов, устанавливая сошку на гладкий лоб камня. – Неужели мама не учила его, что нельзя показывать противнику спину?

– Дистанция восемьсот пятьдесят, поправка ноль. – Корректировщик снова приник к окулярам бинокля. – Девятьсот двадцать! Давай, сядет ведь! Девятьсот семьдесят! Тысяча!

Саша слился с винтовкой в единое целое, ничего не видя, кроме запутавшегося в паутине прицела вражеского вертолета. Ничего не слыша. Выдохнул, потянул спуск. Плавнее, плавнее… Всю душу он вложил в этот выстрел, всю до последней капельки, без остатка…

– Ух-х-х-х!!! – Хитрый Обманщик сорвался сошкой с гладкого камня, до синяка рассадив плечо, и Фролов снопом рухнул на спину, не выпустив, однако, оружия из рук.

Он не видел и видеть не мог, как бронебойная пуля, пущенная в ось винта, шла мимо, всего на сантиметр левее, если бы на ее пути не свистнула воздухом натруженная вертолетная лопасть. Пуля проколола ее, как гвоздь фольгу от конфеты, огромные центробежные нагрузки навалились, растягивая пробоину во все более заметный овал, и… лопасть не выдержала, отлетела в сторону, будто выброшенная из пращи древнего бога.

Андрей, не веря глазам, увидел в бинокль, как «Апач» от резкого дисбаланса винта жутко рвануло в сторону и он рухнул с коварных небес прямо в теплую пыль дороги, закувыркался, ломая короткие боковые крылышки, подбрасывая в воздух куски обшивки, пулеметы, куски сколотого бронестекла и целые тучи пыли, окутавшие, наконец, место падения. Пыль скрыла главное – сбитый «Апач» прокатился по инерции еще метров тридцать и грузно боднул броней севший транспортник, разодрал его обшивку, словно неумелый хирург брюхо обреченного пациента. Шасси тяжелого транспортного вертолета не выдержали и подломились, уронив фюзеляж набок, прямо на нескольких перепуганных десантников, не успевших отбежать в сторону.

Когда пыль снесло на юг по ущелью, Андрей убрал от лица бинокль и засмеялся коротко, нервно…

– Так не бывает… – повторял он, прислонившись к камню плечом. – Так не бывает…

– Не тяни душу. – Саша отложил вправо винтовку и, скривившись, поднялся на корточки. – Попал я там или нет?

– Сам погляди!

– Ни хрена себе… – Фролов тоже высунулся из-за камня. – А еще говорят, мол, пуля дура. Специально так бы в жизни никогда не попал!

– В древности славяне верили, – пожал плечами корректировщик, – что боги помогают только сильным и смелым. Может, они еще не померли там, наверху, а? Когда человек не трусит, не подставляет спину, бьется до конца, может, они и пулю ему направляют? Иначе как объяснить?

– Тьфу на тебя! – Саша устало прислонился лбом к гладкой поверхности камня. – Суевернее корректировщиков, наверное, только пилоты. Или сам в небожители метишь? Решил, смотри-ка, свою работу на богов переложить! Моим-то пулям ты дорогу указываешь, так что не надо…

– Я бы так не направил, – с едва заметным сожалением сощурился Андрей. – Это же надо – в лопасть попасть! Да еще грохнуть сбитой машиной в транспортник. Американцам теперь не убраться из Каравьюрта даже ради спасения жизни, теперь их отсюда может эвакуировать или наше МЧС, или Красный Крест. Но одно другого не лучше – опозорились они на весь белый свет, прямо как со входом в Косово. Не везет им что-то в последние годы… Я же говорю, что боги помогают только сильным и смелым.

– Да уж прямо… Чего-чего, а силы американцам не занимать!

– Чушь… – махнул рукой Андрей. – Это не сила. Видимость силы – да. На блатном жаргоне это называется «понт». А как доходит до дела, обгаживаются на каждом шагу, начиная с Перл-Харбора и Вьетнама, заканчивая Косово и сегодняшним десантом в Каравьюрт. Красиво сели, что уж говорить! На парадах у них красивее выходит, а? На парадах и в фильмах.

– Да ладно тебе. – Фролов, морщась, растер ушибленное плечо. – Каждому в мире известно, что американцы лучшие солдаты в мире.

– Сдурел? Скажи еще, что в Америке самые лучшие полицейские и самые умные дети. Откуда ты это взял? Примеры, примеры, пожалуйста! А? Замялся? Неудивительно! Весь этот образ непобедимого зеленого берета создан только в американском кино. Только там, понимаешь? Так же как и образ прекрасного полицейского. Ладно полиция, это от нас далеко, но ты мне назови хоть одну военную операцию, выигранную американцами без посторонней помощи.

– Да хотя бы «Буря в пустыне».

– «Буря в стакане»! – осклабился корректировщик. – Это, по-твоему, война? В конце два выстрела, и те холостыми. Колбасили авиацией, колбасили артиллерией, потом с понтом проехали по пустыне на танках и СКАЗАЛИ, что выиграли какую-то битву.

А шуму было… И майки с надписями «Буря в пустыне» выпустили, и кучу военных игрушек под это дело. Ладно, не буду прикалываться над масштабами того конфликта, но даже если представить, будто там была настоящая война, то она первая и единственная, выигранная в прошлом веке Америкой. Да и Америкой ли? Кого там только не было! И французы, и немцы… А молодцы, конечно же, только американцы. Точно как во Второй мировой войне! Уронили пару бомб рядом с Германией, а сегодня из штанов выпрыгивают, орут, будто фашизм уничтожили именно они.

Фролов молча взял у Андрея бинокль и принялся рассматривать южную окраину Каравьюрта. Доблестные американские десантники, вместо того чтобы дислоцироваться на занятой позиции, бегали вокруг нескольких придавленных вертолетом товарищей и не знали, что делать. На учениях их учили побеждать, никак иначе, поэтому, столкнувшись с трудностями, они почувствовали себя немного неловко. А ведь война не парад, не учения – по бумажке не отыграешь. Нужно быть готовыми и к потерям, и к ошибкам, и к неожиданному превосходству противника. Сейчас же первая кровь выбила их из колеи.

– Н-да… – Саша склонил голову даже в каком-то сожалении. – Вот вам и хваленый американский десант.

– А я о чем говорю! Спецотряды полиции у них не менее хороши. Помнишь, когда один из учеников в школе устроил пальбу и больше десятка дружков завалил? Так пока не прекратились выстрелы, ни один крутой полицейский не отважился переступить порог школы. Толпой, с автоматами, с ружьями, в брониках, в касках побоялись выступить против одного вооруженного пистолетом подростка! А наши менты в девяностых годах лупились с вооруженными до зубов бандюками. С несчастными «АКСУшками» и пистолетиками в руках против «АКМов» и гранат, чуть ли не в трусах, практически без спецтехники. За нищенскую, между прочим, зарплату. Так что извини, если рушу твоих кумиров, но «Рембо-З», «Крепкий орешек» и «Правдивая ложь» – только красивое кино, мечта, с жизнью никак не связанная. Я вообще не пойму, отчего Европа так трясется при одном виде американского кулака, при одном упоминании его возможного использования. Фильмов насмотрелись? Наслушались рекламы «F-I 17»? Да американцам же все, всегда и во всех военных конфликтах надирали задницу, даже япошки почти всю войну трепали их, как кошка мышь. А ты говоришь – сила.

Командиру десантного отряда, видимо, удалось наконец установить среди подчиненных подобие дисциплины, и они начали осторожно занимать Каравьюрт. В мощную оптику было хорошо видно уныние на лицах и слезы отчаяния по убиенным товарищам, безвольно опущенные «М-16» едва за ремни не тянули. Ох, не привыкли они к неудачам – пропагандистская система внушила этим парням, что они лучшие воины на свете, что любая задача им по плечу… Но для того чтоб это стало реальностью, одного внушения мало.

– Эхо, я – Баритон, на связь! – дрогнули мембраны наушников.

– Я – Эхо, на связи! – отдавая Андрею бинокль, ответил Фролов.

– Это вы так долбанули американцев?

– Нет, моя бабушка… – усмехнулся корректировщик, не выходя в эфир.

– Точно так! – довольно отрапортовал Саша, потом подумал и почти серьезно добавил. – С божьей помощью.

– Идиоты, это же АМЕРИКАНЦЫ! Вы хоть понимаете, с кем связались? Все, больше никакой самодеятельности! Вертолеты МЧС мы отвели от греха подальше. Возвращайтесь на базу.

– Я – Эхо, не понял! Наступления не будет?

– Обстановка изменилась. Не для эфира разговор! Выполняйте приказ.

– Принял…

– Конец связи.

Саша облокотился спиной о камень, снял шлем и устало растрепал короткий ершик волос, потом подтянул съехавшую маскировочную сетку, накрыл себя и Андрея, погрузившись в рыхлую пятнистую тень.

– Хреново как… – прикрыв веки, вымолвил он. – Все зря. Неужели так вот и отойдем?

– А ты как думал? Война войной, а политика политикой… Только прикинь, в каком положении оказалось наше начальство! Врагу не пожелаешь! Если пойдем через Каравьюрт, то американцы раструбят на весь мир, что мы пытались устроить этнические чистки среди мирного населения, а они нам хотели помешать, для того и заняли селение. Переколотим америкосов, будет еще хуже – снова обвинят в этнических чистках, в вероломстве, в нелюбви к Америке. Еще и войну нам объявят – повод ищут давно. Авиацию не можем использовать из-за Грузии, артиллерию из-за того, что потом обвинят нас в том, что подставляем мирное население Каравьюрта под огонь из укрепрайона. С какого боку ни смотри, а мы теперь в луже – американцы пекутся только о безопасности мирного населения, а мы, мол, хотим победы ценой любых жертв.

– Скотство…

– Конечно. Если бы америкосы не высадились, мы бы спокойненько, без шуму и пыли эвакуировали мирных жителей и расколбасили укрепрайон из пушек. Сейчас не можем – обвинят в захвате селения, даже если войдут не армия или милиция, а отряды МЧС.

– Да зачем же они это делают?! – сжал кулаки Фролов. – Чего им не сидится в своей Америке? Если мы не возьмем укрепрайон дня за три, то чечены подтянут такие силы, что войска тут на месяц застрянут!

– Американцам это и надо, – совершенно бесстрастно ответил Андрей. – Им бы вообще желательно, чтоб мы не выиграли эту войну. Никогда.

– Но почему?!

– По кочану… Знаешь, что такое зона стратегических интересов? О! Так вот Каспий и связанная с ним нефть является зоной стратегических интересов США, что бы они об этом ни говорили. Нефть – черное золото, а золото правит миром. У американцев же явно мания всемирного могущества. Помнишь, как они вставляли нам палки в колеса, когда началась вторая чеченская война в самом конце девяностых? И кредиты рубили, и финансовые скандалы устраивали, и на семью президента бочку катили, потом международные организации, прихвостней своих, натравили, мол, нарушаем мы в Чечне права человека, мол, не воевать надо, а договариваться. Суки… Чуть не зарубили тогда все на корню. Ненавижу их, честное слово! Наши миролюбы-правозащитники тоже сплясали под американскую дудку, словно им заплатили за бузу, СМИ на свой лад присвистывали. Хорошо, что Путин их тогда послал к нужной матери, а чеченов велел мочить в гальюнах. Иначе Чечня быстро превратилась бы в Ичкерию, а там рано или поздно прошли бы, падлы, к Каспию, закрепились бы, как в этих горах, а по морю от заграничных мусульман помощь получать намного легче. Отломили бы от России кусок, даже не поморщились…

– Америка тут при чем? – скривился Саша. – Бандиты бы отломили, за бандитами бы и осталось.

– Дурак ты… – беззлобно фыркнул Андрей. – Хоть и старше меня, а рассуждаешь, как дитя малое. Запомни и не заставляй больше повторять – все, что отламывается от России, становится американским. Сейчас в мире есть три силы. Только три. Мы, Америка и мусульманское сообщество. После Югославии мусульмане американцев зауважали немного, теперь им долго не выстоять – начинают поддерживать. Это и по второй чеченской войне было заметно, когда просили помощи у Америки. Так что мусульманам скоро конец, попомнишь мои слова, коль доживем. Если же америкосы помогут Чечне победить Россию, то их рейтинг подскочит настолько, что станут они хозяйничать в мусульманском мире точно так, как хозяйничают сейчас в Европе.

Корректировщик немного перевел дух и закончил зло, аж глаза сверкнули:

– Нельзя им, гадам, Чечню отдавать! Даже не в территории дело! Они всегда деньгами и идеологией брали все, что хотели, но в военном плане они слабаки. Надо показать это всему миру! Чтоб всяк мог выбирать не из страха, а по собственному желанию. Хотите отдаваться Америке – пожалуйста, пусть она вас трахает во все дыры, как Европу сейчас. Но если не хотите, то вовсе не надо это делать из страха, понимаешь? Нечего их бояться и нечего надеяться на военную помощь НАТО. Если мусульмане увидят, что толку от этой помощи, как от козла молока, то перестанут штатовцам в задницу заглядывать. Пойми, что не с чеченскими бандитами мы тут воюем, а с Америкой. Все войны, какие были и будут в Каспийском и Персидском регионах, это войны кого-то с Америкой. Сейчас настал наш черед, наша война с этим выползшим иноземным монстром. Тут, именно в этих горах наш с тобой Калинов мост, братишка, на котором, если не врут, побеждали предки всяких чудовищ. А чечены – это только инструмент для америкосов, поскольку сами они воевать не мастаки, им бы чужими руками да бомбами с двадцати километров.

– Так неужели отойдем? – как-то по-новому спросил Фролов, без досады, даже с интересом в глазах.

– Разве есть выбор? – чуть прищурился Андрей.

– Всегда есть, – уверенно кивнул снайпер.

– Это у гражданских, а у нас приказ.

– Такой приказ потому, что войска не могут пройти Каравьюрт… Но мы ведь уже тут, южнее селения! Просто войска, как мы, не пройдут по склону – слишком заметно. Расстреляют их из пушек и минометов с укрепрайона. Мы и то еле пролезли, ночью, под маскировочной сеткой, в накидках, без связи. Тем более америкосы в Каравьюрте засели, у них с чеченами наверняка есть связь, предупредят о любом перемещении наших войск.

– Ну и?.. – не понял корректировщик. – Я о том и говорю, что придется нам отходить.

– Хрена с два! – весело сплюнул в траву Саша. – Раз так трудно пройти Каравьюрт, а мы уже прошли, так какого рожна возвращаться? Идиотами надо быть – сдавать такую позицию! Да я же потом спокойно жить не смогу, если сейчас уползем, поджав хвост, веришь?

– И что мы можем?

– Пока не знаю…

Валявшийся в траве шлем ожил включившимися наушниками:

– Эхо, я – Баритон, на связь!

– Иди ты… – коротко ругнулся Фролов и выключил приемник шлема. – Все, больше на связь не выходим! Вырубай шарманку, достала уже.

– Невыполнение приказа… – Андрей задумчиво снял шлем и отключил приемник, потом вздохнул и переключил наручный таймер в режим часов. – Невыход на связь… Дезертирство, наверное.