Текст книги "Тангольские проблемы"

Автор книги: Дмитрий Тарабанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Тарабанов Дмитрий
Тангольские проблемы

Дмитрий ТАРАБАНОВ

ТАНГОЛЬСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

рассказ (из цикла "Космоторговля по-русски")

Максим Остопов, техник "Непоколебимого неболюбца" и лингвист в одном лице, почесал тщательно выбритый подбородок. Он оказался в затруднительном положении. – Твой ход, – напомнил пилот Резник, с победным видом крутясь в своем великолепном пилотском кресле. – Угу, – промычал в ответ Остопов. Компаньоны сидели в крохотной кают-компании, стены которой были завешаны многочисленными трофеями инопланетных животных и предметами тотемного поклонения политеистичных туземных культов. Среди них были неотъемлемый балахон амитийских матюгальников, и копье черного дьявола, и серьезно насолившая обоим муха хоть-хны, которую удалось изловить только при сжатии гравитационного поля внутри корабля до предельного уровня. При этом остальные экспонаты коллекции русских торговцев приняли "по необъяснимым причинам" плоскую форму. "Зато их удобно будет сложить в ящик во время переезда, если мы хоть когда-нибудь найдем средства для покупки хорошей иномарки", – с видом настоящего стоика описал Резник положительную сторону метаморфозы. – Надо же, – медленно проговорил Максим. Его рука замерла над тангольской игровой пирамидкой, не в силах опустить последнюю фигурку в ячейку. – Эти проклятые долговязые подпространственные мыслители пресекли все пути к развитию человеческой инициативы. – Ты о чем? – не понял лекционного тона Резник. – Хочешь сказать, что ты сдаешься? – Нет, я хочу сказать, что применение к развлекательной игре системы самообучающейся программы, которая исключает все варианты, уже проработанные... вернее, проигранные любым из соперников, количество которых, кстати, неограниченно... существенно снижает спрос данной игры на рынке. Тангольские сийанции намного уступают пасьянсу по части возможных комбинаций первоначальной раскладки, шахматам по количеству вариантов атаки на противника и бильярду по части азарта. Переводня какая-то. Просто чтобы убить время. – В общем, ты сдаешься. – Нет, я просто могу просчитать, что в этот раз я опущу свою последнюю фигурку в ячейку пятого яруса третьего столбца на северной грани, и у меня, как и у тебя больше не будет возможности продолжать игру, – Остопов разжал пальцы, и фигурка юркнула в паз на грани пирамиды. – Ой, – опустошенно сказал Резник. Грани тангольской пирамиды засверкали, и из нее полились плавные звуки, которые, равно как и любые другие слова, сказанные уроженцами Танголии III, накладывались друг на друга и звучали в унисон. Лингвафон, лежащий на столе в режиме устной трансляции, гнусаво перевел сказанное: – Варианты исчерпаны. Игра автоматически переходит в неигровое состояние. Мои поздравления ахну Максиму Остопову. После чего пирамидка рассыпалась, превратившись в кучку серого порошка. – Это мне напомнило демонстративную версию вакуумного шлюза, которую мы установили, возвращаясь с метрополисского конгресса вольных торговцев. Ностальгически проговорил техник, грустно обводя пальцем крошечный террикон. – Помнишь, когда к нам хотел вломиться тот четырехрукий гуманоид? Шлюз ведь растворился прямо в открытом космосе, как только истекло время пользования. Ты тогда еле успел скафандр натянуть. Вадим Резник вскипал. Он сдерживался, сколько мог, потом зарычал и резким движением сбросил лингвафон со стола. Тот полетел в угол и, брызнув искрами, пустил дымок. Остопов пожал плечами. – Ну вот, теперь мы остались без лингвафона. – Я не отдам свой стул! – отчаянно затряс головой пилот. – Ты его проиграл. Ты и стул отдашь, и лингвафон купишь за деньги из своей доли. – Да хоть болькинийца на четверть ставки! – выкрикнул Резник. – Но стул не отдам. – Он закинул руки за спину, что силы обнимая спинку своего эргономического антигравостатического пилотского кресла. Остопов аккуратно собрал прах игры в пакет, закупорил его и кинул в мусоросборник, где он должен был лежать несколько часов, дожидаясь выхода в адекватное трехмерное пространство. – Ладно, – сказал он. – Тогда ты заявишься к тангольцам, купишь у них комплект плантационных яиц и яйцерезку. Я автоматически забуду твою повинность в передаче мне стула. – Будет сделано, – отчеканил Вадим Резник. – Только сделаешь ты это за свои деньги, – напомнил проигравшему компаньону Остопов. Не долго думая, Резник согласился во второй раз.

Тангольцы были лучшей расой, приспособленной к перемещению в подпространстве. По неизвестной причине они не были привязаны к родной планете и вели кочевой образ жизни. Потому все их технологии принадлежали к той части производства, которая у людей страдала больше всего: приспособление адекватного существа к явлениям подпространства. Экипаж "Непоколебимого неболюбца", состоящий из двух уполномоченных во всем человек, уже не раз прибегал к услугам долговязых существ. Самой удачной покупкой был "глюконейтрализатор", подавляющий галлюцинации, возникающие при переходе человека через четырехмерное пространство. Самой неудачной тангольская пирамида. Последняя, к тому же, быстрее всех испортилась. – В толк не возьму, почему эти жилистые очкарики под три метра ростом не носят собственных лингвафонов? – возмущенно бормотал Резник, выкладывая из покрывшегося коррозионной плесенью контейнера новые приобретения. – У них лингвафоны, которые работают только в подпространстве, – пошутил Остопов. Юмор его, тонкий и интеллигентный, Резник не воспринял. – Кстати, как тебе удалось объяснить, что именно ты хочешь купить? – Неважно, – отмахнулся Вадим, водружая запакованную в экзопластик яйцерезку на стол и нервозно захлопывая контейнер. Щеки его едва заметно покрылись румянцем.

Питание на космическом корабле, совершающем переход в подпространстве, насущная проблема, которая была решена при назидательном вмешательстве старых добрых тощих высокоросликов – тангольцев. Яйца капустеров (слово из тангольского лексикона не имеет ничего общего с русским словом похожего произношения), созданные умами планеты с максимально низкой силой тяжести, спасли не один экипаж голодных торговцев. Корабельные растения и фитопланктон – это одно, а свежая белковая пища в подпространстве совсем, совсем другое. Дело в том, что, несмотря на относительную стабильность физиологических функций организма и нормальный процесс старения, у любого белкового организма, наделенного разумом, в подпространстве объявляется желание есть. Причем есть в неимоверных количествах и с поражающей воображение даже самого искушенного гурмана частотой. Второй потребностью является информационная пища или любого рода занятие. Но одно дело – читать астронавигационные справочники чтения ради, а совсем другое – уничтожать время за какой-нибудь тангольской игрой. Обычные игры, вроде тех же шахмат и пасьянса, в подпространстве теряют свою логическую суть. По крайней мере, в них играть становится неинтересно... Итак, яйца капустера – это неразумные организмы, которые в подпространстве размножаются партеногенезом. То есть, с успехом покрывают то количество, которое уже было съедено людьми. Очень важную роль в этом процессе играет яйцерезка, не входящая в стоимость яиц капустера. – А помнишь, как мы чуть не умерли от голодного шока, возвращаясь с... Остопов сосредоточенно жевал аккуратно нарезанные тангольской яйцерезкой яйца капустера. Он потянулся за следующей долькой, не отрывая глаз от "Теории психических расстройств в результате столкновения с метеорцами средних размеров в вопросах и ответах". Но, не нащупав ее на пустом блюдце, велел инопланетному устройству произвести еще один комплект ароматных яиц. – Сколько я не ем, только худею... А почему ты не ешь? – Уже наелся, – Резник натянуто улыбнулся и, закинув руки за голову, блаженно откинулся в кресле. – Весьма странно. Может, у тебя несварение? Я могу просмотреть десятитомник аллергических реакций на все известные официальным службам раздражители, – Остопов запихнул в рот целых три дольки и переживал. Жалко первый том с буквой "А" мы сожгли еще на Марсе Освобожденном, чтобы хоть как-то прогреть каюты... Но мне не приходилось слышать о противопоказаниях в пищевом использовании яиц капустера. – Я пойду, – Вадим поднялся из-за стола. Несмотря на странность с питанием, он смотрелся очень здорово. – Поиграю с отражением в крестики-нолики. – Заодно разберись, почему после третьего хода в игре появляются четырнадцать лишних клеток, – крикнул ему вслед техник, борясь с распирающей рот пищей. Не оборачиваясь, пилот похлопал по наушникам-глюкоподавителям и добавил: – Одиннадцать. У меня появляется одиннадцать новых клеток.

Полет к перевалочному пункту должен был продолжаться шестнадцать часов. И все шестнадцать часов яйца капустера, заключенные в плотную тетрафторэтаномеловую оболочку, продолжали множиться. Резник вернулся через три часа, устало опустился в кресло, и, едва глянув на яйца капустера, отвел глаза. – Что-то ты неважно выглядишь, – отметил Максим Остопов. – Зеленый весь какой-то. Может, ляжешь под диагност? – Все нормально, – настойчиво замотал головой пилот. – Я справлюсь. – Вдруг это новая болезнь, которая распространяется только на пилотов? пошутил Остопов. – Нет. По-моему, просто укачало... – он вздохнул. – Я пойду? – Ты совсем не голоден? – Абсолютно. – И все-таки ты мне не нравишься со своими недоеданиями. – Поверь, с перееданиями я бы не нравился тебе много больше, – поспешил заверить его Вадим и на подгибающихся ногах побрел обратно в каюту.

Остопов уже закончил перечитывать четвертый астрономический справочник сорокалетней давности, когда его крайне забеспокоил тот факт, что пилот Вадим Резник не появлялся в кают-компании уже шесть часов кряду. Набрав в бумажный пакет побольше нарезанных яиц, он пошел осведомиться о состоянии больного, который самовольно обрек себя на диетический карантин. Подойдя к обшитой сталью двери, Остопов постучал. – Вадик, с тобой все в порядке? Технику не ответили. – Вадик, ты там живой? Прислонив к двери ухо, Остопов услышал слабый стон. Он с силой навалился на дверь – благо, та была незакрыта. Дверь распахнулась, и Остопов ввалился в каюту пилота. Резник раскинулся на кровати, прикованный на уровне бедер страховочным поясом, и отчаянно мотал взлохмаченной головой. Его лицо было бледным, под глазами завязались синющие мешки, а на лбу, как на лепестках росянки, выступили огромные капли пота. На полу, испуская тошнотворные лучи, вертелось устройство, смахивающее на грави-юлу, которой любил в детстве баловаться каждый ребенок, мечтающий в будущем изучать осевое движение малых тел и геодезику. Остопову поплохело при одном взгляде на эту центробежную гадость, и он, большим усилием подавив рвотный позыв, выронил бумажный пакет на пол. – Вот черт! – выругался Остопов, срывая со стульев одежду и бросая ее на юлу. Сияние погасло всего на несколько секунд. Юла просверлила острым верхним концом толщу одежд над собой и продолжила поливать комнату раздражающим светом. – Где ты эту гадость отыскал? Резник глянул на компаньона, беспомощно барахтаясь в своем ложе, как перевернутый на спину таракан. Мол, лучше спроси, как ее выключить. Опустившись на карачки и щурясь от тошноты, Остопов принялся искать хоть что-нибудь, походящее на кнопку. Но на бешено вертящейся поверхности нельзя было разглядеть ничего, кроме противно мелькающих едких зеленых огоньков. Внезапно Остопов все понял. Он поднялся на ноги и что духу побежал в сторону пилотской кабины.

Тангольскую юлу опустили в мусоросборник вместе с продуктами отходов яиц капустера и нажали на спуск. Рутинный мусор отправился в свободное странствие по адекватному пространству. – Ты молодец, что догадался вывести колымагу из подпространства, – одобрил действия компаньона Резник. Он прикладывал ко лбу со здоровенной антропогенной шишкой жидкокристаллическую грелку. – У тангольцев все, что они создают, работает только в подпространстве, хихикнул Остопов. – Лимит. Резник согласно кивнул. – Кстати, ты мне так и не ответил, где же ты эту гадость раздобыл. Вернее, с какой целью? – Мне продали ее, как игру. – Игру? – возмутился Остопов. – Это все по вине лингвафона! – оправдывался Резник. – Долговязым я кое-как растолковал, что мне нужна именно яйцерезка, а с этим... – Ну да, самый распространенный товар, – сардонически согласился компаньон. – А как ты сумел объяснить, что тебе нужна именно игра? – В этом и была вся трудность, – Резник вздохнул. – Прибегнув к артистическим талантам, я сделал вот так, – И он забегал пальцами обеих рук по столу, тем самым изображая многочисленные нажатия на клавиши. – Ну, приговаривал, конечно: игра, игра... Они согласно кивнули и принесли мне юлу. Как-никак, юла – не плазменная пушка и не мохнатый капзокул с детенышами в подмышечном кармане... На игру похоже – Доигрался, – протянул Остопов, попытавшись жонглировать уже не делящимися яйцами капустера. – Ты реванш хотел дать, не так ли? – Угу, – промычал Резник, надвигая грелку на глаза. – И в каюту упер, чтоб внычку потренироваться... Пилот не ответил, только глупо захныкал. – Ладно, – изрек Остопов, запихивая пару яиц в яйцерезку. – Ты почти сутки не ел ничего под гипнозом этой "игры". Да и я, впрочем, изголодался. Сейчас тангольская яйцерезка приготовит нам замечательные яйца капустера в порционных дольках по-тангольски... Остопов нажал на кнопку, и яйцерезка издала нехарактерный звук. Резник, ничего не видя из-за грелки, насторожился. Из раздачника яйцерезки выскочили два противных буро-зеленых многоногих существа и, быстро соскочив со стола, убежали восвояси. Если термин "восвояси" можно применить к замкнутой системе корабля. – Что-то не так? – спросил Резник. – Да нет, все чин-чином... – Остопов виновато огляделся. Он думал скрыть феномен, но совесть его быстро замучила. – Вадик, я забыл, что не рекомендуется ничего тангольского включать в адекватном пространстве. Эта уничтожительная яйцерезка только что сработала, как самый настоящий инкубатор. – И чем это нам грозит? – понизил голос пилот. – Пока не знаю, Вадик, – задумчиво ответил Остопов. – Пока не знаю.

Вадим Резник и Максим Остопов, тщедушные компаньоны и необыкновенные русские торговцы сидели, опираясь на задраенный люк пилотской кабины, и прикладывали к набитым друг другу шишкам жидкокристаллические грелки. В мониторах, показывающих остальные отсеки корабля, шевелилась буро-зеленая кашица. – Такому количеству ног позавидовало бы любое двуполое существо, – сказал Резник. – Жалко, что эти твари не принимают данное за подарок и размножаются партеногенезом. Остопов, не особо вслушиваясь в слова Резника, кивнул. Перевернув очередную страницу тангольского торгового разговорника, он, наконец, нашел нужное слово. – Игууа, по тангольски, означает ловушка, – вычитал он. – Как это понимать? Ты меня сейчас в картавости обвиняешь, а? – Слушай дальше! Игууа используется для вылова, уничтожения и подавления всякого рода живности в замкнутом корабельном или станционном пространстве. Конические – против ондельских тигров. Пирамидальные против налоговых самовнедряющихся полипов. Сферические – против мух хоть-хны... – Вот что нужно было использовать! Прежде чем применить метод гравитационного сжатия... – ... Двоякоконические, напоминающие волчок, – против зрелых особей капустеров. В кабине воцарилось молчание. – Куда ты дел мою юлу? – процедил Резник. – Выбросил за борт, – виновато дернул плечами Остопов. – Я тебе при этом еще и жизнь спас... – Да ты нас всех угробил! Я третьим носом чувствовал, что дело с яйцерезкой пахнет лазаньей, если она попадает в руки такого интеллектуала-нА-выезде, как Макса Остопов! И специально ее принес! – он забегал пальчиками в воздухе, словно перебирал клавиши. И обоим это напомнило движения слизких тангольских сороконожек. Остопов помолчал, сосредоточенно перелистывая сборник. – Поступим, как раньше – сожмем гравитационное поле в каютах, предварительно покинув корабль в скафандрах. – Пюре из капустеров сам выгребать будешь? – Ладно. Сделаем вакуумную чистку. Это всегда помогает. – Ты наверное не понял, – Резник повысил голос: – Там нажитые нами непосильным трудом трофеи... И мой стул, в конце концов! – Нас с таким мусором ни в один порт, ни в один пакгауз не пустят! усердно втолковывал Остопов. – Ты хочешь, чтобы я вылез за борт и пошел искать в вакууме невесть куда пропавшую юлу? Резник молчал, глядя на заволоченные живностью экраны, и под жидкокристаллической грелкой рождался темный, но гениальный, замысел: – Слушай, Макса, ты последний раз справочник читал. Далеко ли до родины долговязых высокоросликов? Я тут месть замыслил...

Месть, столь тщательно высмакованная обоими, не удалась. Когда облака над Танголией III рассеялись, взору русских торговцев предстало страшное зрелище. Далеко внизу, неподвластный давно проржавевшим двоякоконическим зондам, шевелился буро-зеленый океан. Основная причина вынужденной подпространственной жизни тангольцев.

9-10 ноября 2002 Николаев