Текст книги "Легенды Сэнгоку. Пёс"

Автор книги: Дмитрий Тацуро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Ну, что Гороэмон, убедился в моих способностях? – ироничным тоном спросил князь Ода у сидевшего перед ним на коленях, побеждённого Хисахидэ.

– Вы превзошли мои ожидания, – покорно ответил тот и учтиво поклонился.

– Это было нечестно! – кричал предводитель бродяг, у которого во время боя вышло всё вчерашнее похмелье. – Вы нарушили договор!

– В чём же? – на лице князя отобразилась самодовольная и наглая ухмылка. Он уже знал, что ему скажет этот бродяга и уж тем более, знал, что он ему ответит.

– Срок был три дня, а вы пришли на шестой! – начал перечислять тот. – Вы сказали, что у вас не будет больше ста пятидесяти человек! Откуда взялись эти крестьяне? И эта штуковина, – он указал на тэппо, которое Нобунага вновь положил себе на плечо. – её тоже недолжно быть.

– Вот, как? Я говорил и ранее, что я дал вам три дня на подготовку. То, что я выйду на бой, через три дня, разговора не было. Касаемо подкрепления, я сказал, что из числа своих воинов, я даю вам сто человек, а себе оставляю сто пятьдесят. Да будет тебе известно, что крестьяне не входят в число моих воинов и их помощь мне, чистая случайность. Что же касается кунимото, так я не использовал его в бою, а выстрелил вверх для сигнала к наступлению. – Ода сдвинул брови и грозно взглянул на предводителя бродяг. – А теперь, собирай свою шайку и убирайся с моих земель, а не то, я больше не буду стрелять в воздух!

Слова князя прозвучали с такой интонацией, что не поверить в них было просто невозможно. Его голос и его взгляд, морально уничтожали человека, особенно такого, как этот проходимец. Как он не наделал в штаны после услышанного, было просто удивительно, но ноги его подкосились, и он попятился назад, а потом и вовсе припустил.

– Что же касается тебя Гороэмон, – Нобунага перевёл взгляд на Хисахидэ. – ты постарался на славу и мог даже победить! Но, слишком переоценил себя и недооценил меня! Видишь ведь, как бывает! Оказывается, Большой дурак, всё-таки умнее больших мудрецов! – он расхохотался.

Хиратэ, униженный его словами ещё больше, не поднял головы, застыв в поклоне, но его уязвлённая гордость сжирала его изнутри.

Уже в полдень, князь вместе со всей свитой вернулся в замок. Там он устроил победный пир. Небольшой и весьма небогатый, приготовленный на скорую руку, как в хорошем идзакая. Здесь же, он хвалил отличившихся и даже раздал награды. Помимо небольшой суммы в серебре, Инучиё, за то, что первым пробился на вал, получил серебряное украшение на шлем, в виде стрекозы – символ воинской храбрости и целеустремлённости. А за то, что победил вражеского бусё, был удостоен ярко-красной хаори. Ниве Нагахидэ, дали цубу, позолоченную, замысловатой формы. Даже Хиратэ Хисахидэ получил награду в виде новой конской упряжи, чтобы не обижался. Но главная награда досталась самому неожиданному человеку, тому, кто, по сути принёс эту победу. Оказалось, это был тот самый человек, в одежде крестьянина, доставляющий князю секретные послания и носящий имя Янада Шиндзаэмон Масацуна. Именно он подговорил крестьян поддержать Нобунагу, а также, провести несуществующий праздник в деревне, чтобы привлечь побольше бродяг. Князь Ода, придумавший эту тактику, нисколько не сомневался, что по истечению нескольких дней тренировок, люди, не приученные к дисциплине, не откажутся пропустить чарку-другую. Так и вышло. А Янада, сей тайный шпион и подстрекатель, получил от господина отличный тачи и весомый свёрток с золотыми монетами.

Хиратэ Масахидэ, как всегда бурчал, что мол, за какие-то детские шалости, князь награждает будто за настоящее сражение. Нобунага же, его игнорировал, с пренебрежительно весёлым выражением лица и поднимал тост за каждого, сегодняшнего героя. Сам он не пил, ни разу. А вот Инучиё напился. Вечером, собирая углы и обшаркивая фусума, он добрался до своей «конуры» и провалился в глубокий, пьяный сон, с оглушительным, мужским храпом.

***

Инучиё сидел в тёмном сарае, заваленным всякими мешками, ящиками и ненужным хламом. Таком тёмном, что света, сквозь щели в досках, едва хватала, чтобы разглядеть собственные ладони. Но делать было нечего, раз уж его сюда упекли, то выпустят только спустя обещанных три дня. Причём. Отбыть этот срок, предстояло в полном одиночестве, без воды, еды, книг и тренировочного меча. Тем более, что читать тут просто не представлялось возможным, а тренироваться в таком тесном помещении и вовсе выглядело абсурдным.

Отец и старший брат, напутствовали на прощанье, что Инучиё должен подумать над собой и своим поведением, но он, нисколько не жалел о содеянном. Разве есть в том вина, что он заступился за девочку, поколотив старшего брата? Он вины не видел. Нельзя обижать девочек, а уж таким дылдам, как Горобэй и подавно. Зато, отец так не считал, а старший брат Тошихиса ему во всём потакал, вот и упекли они своего неугомонного родственника. Хотя, Инучиё считал, что избиение Горобэя было лишь предлогом. На самом деле, они хотели, чтобы он отказался от своих убеждений. И надо же, они больше не смогли придумать ничего лучше, как посадить его в тёмный сарай, как какого-то ребёнка.

Где-то в стене, что-то зашуршало, а потом раздался голос:

– Бу-у-у!

– Кто здесь? – претворился испуганным Инучиё.

– Это я, не бойся, – ответил знакомый голос, полушёпотом.

– Здравствуй Мацу! А я уже думал, что это дзашики-вараши1616
  Дзашики-вараши – ёкай из японского фольклора, по своим функциям практически не отличим от домового.


[Закрыть].

За стеной послышался короткий смешок. Видимо, девочку позабавило такое сравнение.

– Чего пришла? – спросил юноша.

– Тебя повидать. Еды тебе принесла. За три дня ты можешь умереть с голоду. – последовал ответ. – Ты ведь из-за меня сюда попал.

– Брось. Я обещал, что не дам тебя в обиду. И мне не важно, кто это будет, мой брат или от… – он резко умолк, не решившись продолжить.

Вновь послышалось шуршание, скрежет и в сарай упало чуть больше света. Мацу отколупала своим когаем небольшую, едва державшуюся доску и просунула в образовавшуюся щель коробку. Инучиё тут же её принял.

– Тебя могут наказать за это, – произнёс он, снимая крышку.

– Если узнают, – быстро ответила она из-за стены. Она пыталась разглядеть в щель наказанного, но он её быстро отогнал.

– Не загораживай свет, я не вижу, что ем. И за спиной смотри, не хватало ещё, чтобы и тебя в этот чулан посадили. – он с любопытством и нескрываемым аппетитом разглядывал содержимое коробки. Тут были и два моти, и сушёные овощи, и даже бамбуковая фляжка с водой. – Ты где это всё раздобыла?

– Как где? На кухне конечно! – довольно ответила Мацу.

– Украла?!

– Ты за кого меня принимаешь? – послышались нотки возмущения. – По-твоему, я не умею готовить?

– Во всяком случае, ты не рассказывала, – он откусил кусок от колобка и сквозь набитый рот произнёс. – Спасибо!

Дальше, Мацу, с улыбкой на лице, слушала как Инучиё есть. Она надеялась, что он себе что-нибудь оставит до следующего дня, но похоже, по звуку, он съел всё. Потом откупорил флягу, глотнул, поперхнулся, но всё же проглотил, сделал громкий выдох.

– Это, что сакэ?! – чуть ли не взвыл он. – Ты сума сошла?! Где ты его взяла?!

– А вот это пришлось стащить, – по слогам произнесла девочка.

– Тебя точно посадят в чулан, как меня, – Инучиё был в недоумении, ровно на столько, сколько и в восторге. Эта девочка просто какой-то клад. Она умела драться, умела читать и писать, скакала на лошади, танцевала, готовила, придумывала всякие хитрые планы, воровала, да и чего только не умела. Инучиё уже и представить не мог, что она ещё выкинет.

– А пусть посадят, – ответила она, довольным, мечтательным голосом. – К тебе. Вдвоём то нам будет не скучно! И чего мы только не сделаем в темноте!

– Мацу! – выкрикнул юноша, ошалев. – Ты в своем уме? Ты, что такое говоришь?

– Что? – видимо она откровенно удивилась. – Мне через три года уже десять. А ещё через год, будут решать за кого замуж выдадут. – она с видом знатока оглядела сарай и деловитым тоном предложила. – А давай я подкоп сделаю, и сама к тебе буду лазать?

Инучиё уже пожалел, что ожидал от неё чего-то нового и не знал, в какое русло перевести разговор, лишь бы отвлечь её от неподобающих мыслей.

– Кстати, за что тебя Горобэй-то обижал? – придумал он.

– Я сказала, что он урод! – уверенно и гневно произнесла девочка. – Шутки у него дурные, а улыбка, хуже, чем у обезьяны! Ну не урод, ли?

– Действительно, – усмехнулся Инучиё и ещё раз приложился к сакэ.

– Так, как насчёт подкопа? Ты будешь мне помогать? – похоже она всерьёз загорелась этой идеей.

– Мацу, перестань заниматься ерундой. Ну, зачем тебе ко мне? Тут темно, пыльно, мыши крысы. – умоляющим тоном проговорил Инучиё.

– Так, тебе кота принести?

– Зачем?

– Чтобы мышей и крыс съел.

– Не нужно мне кота, я сам.

– Сам их съешь?

– Тьфу! Да что ты привязалась? Лучше принеси мне ещё что-нибудь поесть вечером. Пожалуйста!

– А надо было оставлять на потом, проглот, – обиделась Мацу. – Лишь бы желудок набить. А мне тут, может скучно без тебя!

– Прости, – попытался извиниться Инучиё. – Но тебе правда не нужно ко мне. Это моё наказание, и я должен вынести его сам. У тебя, наверное, других дел полно?

– Ах вот значит, как? Ты просто решил меня отослать? Тебе одному лучше?

– Я не то хотел сказать, просто тебе ненужно…

– Вот и оставайся один! – он услышал, как девочка топнула в сердцах ногой и пошла прочь.

– Так ты принесёшь еды? – крикнул он ей в след.

– Обойдёшься!

Инучиё улыбнулся, но вскоре, приуныл, подумав, что нельзя было так с ней обращаться. Ведь она действительно хотела помочь, как и о ей ранее. А то, что мысли у неё не подобающие, так это всё возраст. Как говорят, – девочки взрослеют раньше мальчиков. Но он то уже взрослый, почти мужчина. А она, для него, пока маленькая девочка, младше его почти на семь лет. И всё же, он к ней привык и с ней, было как-то веселее, порой душевно. Теперь же, он её обидел, и она вряд ли придёт его навестить. Вот ведь дурной юнец.

Однако, Мацу пришла вечером и принесла ещё еды. Так же было и на следующий день и потом. Только теперь, разговоры между ними велись более невинные.

Глава 5,

о том, как Инучиё идёт в своё первое, настоящее сражение и становится ичибан-яри.

Месяц Хадзуки 21-го года Тэнмон (август 1552г).

Нагоя, Овари.

Уже почти три месяца прошло, как Инучиё стал косё Нобунаги, но так и не стал взрослым. Князь Ода говорил, что пока Пёс не сразит своего первого врага, взрослого имени ему не видать, как своих ушей. А если, такой день не настанет, то ходить ему с детским именем до старости. Юный Маэда дулся, обижался, но виду не показывал, потому, как нельзя перед господином. Но, вопреки всему, были здесь и свои белые пятна.

Первое – это то, что Инучиё больше не пришлось прозябать свои дни на конюшне. Теперь он всюду следовал за Нобунагой и его вассалами из личной конной гвардии-умамавари. Входили в неё и Нива Нагахидэ, и Икеда Цунэоки, и Хиратэ Хисахидэ и некоторые другие. Всего их было не больше тридцати. В состав умамавари входил и тот, кого господин называл – Хмурый. На самом деле звали его Сасса Кураноске Наримаса и он тоже являлся третьим сыном своего отца и, соответственно, никакими перспективами в клане не обладал. Однако, двое его старших братьев тоже находились подле князя. Этот самый Сасса, слыл прекрасным мечником, что и показал в том бою у Камено, а также хорошо пользовался кунимото. На Инучиё, со времени их столкновения, он поглядывал искоса, но претензий вроде бы не имел.

Второе – деньки для юного Маэды настали очень нелёгкие. Можно даже сказать – его выжимали словно спелый, сочный плод. Зато, он делал то, что любил больше всего, сражался. Не в прямом смысле, но Нобунага постоянно устраивал подобные имитации сражений между своими вассалами, а иногда привлекал деревенских молодых мужчин из окрестностей. Кроме этого, Инучиё каждый день тренировался, как с копьём, так и со всеми остальными видами оружия, включая меч, лук, тэппо и даже метании сюрикэна. Помимо этого, часто проходили рукопашные бои по суммо и дзюдзюцу. Иногда, ему разрешали скакать на лошади. Князь Ода даже доверял ему одного из своих коней.

И, наконец, третье. Инучиё одевался, как ему хотелось, делал что заблагорассудится, в определённых рамках, и даже вновь стал подкрашивать лицо. Поначалу над ним смеялись, но Нобунага вступился за своего косё, объяснив это так:

– Когда вот такой вот, с бело-красной мордой, летит на противника с копьём во время сражения, тому будет совершенно не до смеха.

Вассалы сочли такой подход резонным и некоторые даже решили использовать такой метод в бою. Большинство, всё же, склонялось к устрашающим маскам-мэн-гу.

В свободное время, хотя такое удавалось не часто, гулял по городу во всём своём ярком наряде. Зелёное нижнее косодэ, а не традиционное белое, сверху белое, с золотым рисунком, носимэ1717
  Носимэ – разновидность верхнего косодэ, часто украшенное моном-гербом.


[Закрыть], под ярко-красным хаори, подаренным князем, фиолетовые с жёлтыми сливами, хакама, оби, тоже красный и завязанный так, что оба конца спускались чуть ли не до колен. Лицо он не красил, в мирное время, господин всё же убедил, что это лучше делать во время сражений, но волосы в хвост не собирал, и даже в пучок, как Нобунага. Вместо этого, он стягивал свою шевелюру на лбу красной хатимаки с металлической вставкой, окрашенной в жёлтый.

Старик Хиратэ. Видя всё это, хватался за голову говоря, что вот это, пускать в город ни в коем случае нельзя. Лучше запереть его в замке, в какой-нибудь клетке в подземелье, чтобы его люди не видели. Князь, видите ли, одевается вечно как бродяга-оборванец, а этот, щеголяет, будто павлин, похлеще хэйянских аристократов. Нобунага, слушая всё это, лишь хохотал. Видимо, его забавляло недовольное ворчание своего воспитателя. Инучиё, тоже перестал обращать на него внимание и спокойно отправлялся на прогулку.

Иногда, компанию ему составлял Нива Нагахидэ и пару раз Икеда Цунеоки. Эти были попроще, но даже они отличались от всех остальных. Икеда любил тёмные и зелёные цвета, и частенько полностью покрывал голову платком-хатимаки, опуская его до самых глаз, чтобы закрыть свою неестественную бровь. Нива, больше предпочитал яркие, синие цвета, непростительные для его низкого положения, а на голове красовалась высокая шапка-эбоши, загнутая назад и опущенная до самого затылка. Само собой, у всех присутствовали на одежде их родовые моны. Именно поэтому, люди видели, что это гуляют господа самураи, а не какие-то там саругаку, разбойники с большой дороги или того хуже, пираты. Прохожие оглядывались, перешёптывались, пожилые осуждали, средние возраста предпочитали не связываться, а молодые приветливо улыбались. А девушки, так вообще строили глазки, перекидывались с компанией кокетливыми фразами и даже приглашали провести день в чайной, или в питейной – смотря какие девушки.

Дни у Инучиё проходили насыщенно, весело и почти беззаботно.

Зато у князя Ода проблем прибавилось. С момента смерти его отца Нобухидэ прошло почти половина года, а свою репутацию Нобунага, так и не улучшил. Напротив, сделал только хуже. Особенно после того, как устроил игровой бой с бродягами и раздал «незаслуженные» награды отличившимся. Соседи пристально следили за главой клана и не упускали возможность промыть ему кости, после очередной его выходки. Пока был жив Нобухидэ, они ещё молчали, но начиная с похорон и заканчивая нынешним временем, то и дело возникали разного рода небылицы об «Большом дураке из Овари». Но, злословие и сплетни были далеко не единственными действиями соседей.

Младший брат Нобунаги, Кандзюро Нобуюки, которому было отдано большее предпочтения, чем самому князю, брата совершенно не понимал и не ценил. Хотя, он не показывал этого явно, но своими действиями, вызывал много подозрений. Конечно, тут дело не обошлось без их родной матери, которая всячески настраивала своего любимчика против его же брата, да ещё и заручилась поддержкой именитых вассалов. В отличии от Нобунаги, которого окружали сплошь и рядом одни выскочки да неперспективные люди, у Нобуюки было очень много шансов встать влиятельнее брата. Достаточно было назвать трёх человек, стоящих с ним рядом, – Хаяши, Сакума и Шибата.

И это было далеко не всё. Нобуюки находился в Суэмори, восточнее Нагои. На севере располагались Ода из Ивакура, а на западе Ода из Киёсу, что тоже не особо жаловали Нобунагу. Ко всему прочему, из провинции Микава, с юго-востока, исходила постоянная угроза от клана Имагава, даймё которого, Ёшимото, уже давно мечтает прибрать Овари к рукам. Ранее ему мешал Нобухидэ. Теперь его нет, а это значит, что неразумный наследник, никак не сможет ему помешать.

И всё же, были у Нобунаги и союзники. Один из них, его тесть, Саито Досан из Мино, дочерью коего являлась Но – Кичё. Второй и самый близкий, родной брат отца, Ода Нобумицу из Мориямы. И он был не просто дядей, не просто союзником, а самым настоящим родным человеком, который, если и видел в племяннике какие-то странности, то объяснял это порывами молодости, желанием самоутвердиться и вообще, это всё пройдёт со временем. К тому же, именно Нобумицу приобщил Нобунагу к боевым искусствам, постоянным тренировкам и большой любви к мечам. И он же, первый, кто забил тревогу, когда племяннику стала угрожать опасность.

В конце лета, Нобумицу или как называл его князь, дядя Санса, от имени Сансабуро, приехал в Нагою и очень на долгое время уединился с Нобунагой в его личных покоях. О чём они там вели беседу неизвестно, но результат был на лицо. Князь Ода приказал готовиться к войне.

Тут-то все и зашевелились. Вассалы, не зная продыху, начали усиленные тренировки, оружейники подготавливали вооружение, а сам господин Нобунага, запросил помощи у своего брата. Для него это было не зазорно, поскольку, по сути Нобуюки должен ему подчинятся и подчинился. В расположение тысячного войска князя Ода, прибыли пятьсот воинов из Суэмори, а возглавлял их бравый вояка Шибата Гонроку Кацуие. О его боевых навыках слышали все от мала до велика. В том числе и Инучиё, который всегда мечтал посмотреть на того, кто слывёт лучшим воином клана Ода и всей Овари.

Когда Шибата въехал в замок и проследовал через коридор выстроившихся воинов Нагои, Инучиё хорошенько смог разглядеть его и запомнить на всю жизнь.

Гордый воин, с широко раздающимися плечами, мощной грудью, огромными ручищами, словно молотами, суровым лицом, обрамлённым густой бородой, пышными усами и щетинистыми бровями. В непоколебимом взгляде читались большой боевой опыт, дисциплина, самообладание и в тоже время, огромная свирепая сила. Его сдержанный и могучий образ дополняли новые доспехи, чёрные окэгава 1818
  Окэгава – доспех, появившийся около 1550-го года, ставший в последствии очень популярным. Состоял из склёпанных горизонтальных пластин, без шнуровки. Позже, в некоторых армиях являлся предметом экипировки асигару, что было достаточно затратно.


[Закрыть]с жёлтым моном – два гуся, расположенные по диагонали. Такой же мон виднелся и на чёрных знамёнах его воинов. К его левому боку, был пристёгнут огромный тачи, больше двух сяку длинной с небольшим изгибом и не очень броский. За ним следовали его оруженосцы, нёсшие внушительное и массивное копьё с ромбическим волнистым наконечником, лук со стрелами, палицу-канабо, и секиру-оно. Создавалось впечатление, что Шибата использует в бою всё это оружие, видимо, в зависимости от ситуации, а значит, что он готов ко всему.

– Вот это воин! – завороженно произнёс Инучиё. – Когда-нибудь и я таким стану! И даже лучше!

Икеда, стоявший перед ним и возглавляющий группу молодых вассалов, только хмыкнул. Нива, находившийся слева, вообще не обратил внимание на мечтательные слова товарища и сказал совсем другое:

– Ох, не нравиться мне это! С чего бы брату господина помогать, да ещё и отправлять половину своих войск?

– Они, родня, сами разберутся – произнёс Цунэоки. – Во всяком случае, сейчас они едины против общей угрозы.

– А с кем воюем то? – попытался разузнать Инучиё. Двое его товарищей коротко усмехнулись.

– Ты, что, с неба упал? – послышался чей-то грубый тон справа от Маэды. – Не знаешь с кем тебе предстоит биться?

Инучиё повернулся и увидел Сассу Наримасу, как всегда хмурого, мрачного и совершенно недоброжелательного.

– Я знаю, что у господина много врагов, но понятия не имею кто из них сейчас представляет угрозу! – недовольно ответил Инучиё. – Зато, я вижу ты всё знаешь?

– Конечно! – криво ухмыльнулся Сасса. – Нобутомо из Киёсу, наш сюгодай.

– Не совсем. – поправил его Нива, а заодно вступился за неосведомлённого друга. – Нобутомо мелочь. И даже сюго Шиба Ёшимунэ тут не причём. Главный – Сакай Дайдзэн, вассал Нобутомо. Он давно поглядывает на господина, но до этого момента, не решался сделать уверенных шагов.

– Что же сейчас произошло? – поинтересовался юный Маэда. Раньше его занимало лишь военное направление, но чем больше он находился подле Нобунаги, тем больше признавал, что войны без политики не существует.

– А всё тоже самое! – недовольно и гнусаво, возгласил Нагахидэ. – Дайдзэн окончательно убедился, что наш господин, – он огляделся, удостоверившись, что лишних ушей поблизости нет. – полный идиот и выбить его из Нагои не составит труда. Тем более, что с каждым днём, врагов у него только прибавляется.

– А что же Нобутомо? – видимо Сасса, несмотря на своё самоуверенное заявление, всё же оказался не в курсе всех событий. – Ведь и он, и сюго, находятся в Киёсу. Разве Дайдзэн действует не по их указке?

– Нет, – покачал головой Нива. – Они давно утратили всякий авторитет. Вся реальная власть, в том числе и армия, находится в руках Сакай. Такие уж времена у нас.

– Всё, замолчали все! – не громко приказал Икеда. – Господин нас зовёт.

После встречи Шибаты Кацуие, Нобунага созвал военный совет, где присутствовали самые доверенные его люди. Шибата занимал самое почётное место среди вассалов, рядом с Хиратэ Масахидэ и прибывшим Хаяши Хидэсада. Последний, с виду не представлял ничего такого, чего можно было бояться. Худой, сорокалетний мужчина, с длинным лицом и острой бородой, в ярком, жёлтом камисимо1919
  Камисимо – костюм, состоявший из безрукавой куртки катагину, с простёганными, накрахмаленными плечами, похожими на крылья и широких штанов хакама. Часто, камисимо было однотонным, но встречались и комбинации разных цветов.


[Закрыть] поверх зелёного косодэ и в шапке эбоши. Он больше напоминал богатого чиновника, а не воина-самурая или, хотя бы военного советника. Инучиё хорошо его разглядел, поскольку по-прежнему оставался за спиной Нобунаги, в качестве держателя меча.

Госпожи Но, в этот раз не было. Зато присутствовало ещё одно новое лицо, которое юноша видел впервые. Человек среднего роста, тоже около сорока, в черно-жёлтом домару2020
  Домару или до-мару – старый доспех с обильной шнуровкой, часто не однотонной, с разными комбинациями и даже узорами, в период сэногу-дзидай, постепенно терял популярность. Завязывался сбоку, под правой рукой.


[Закрыть], с большой залысиной, глубоко посаженными, добрыми глазами и лицом, чуть синеватым от выбритой щетины. Это и был дядя князя, Ода Сансабуро Нобумицу из Мориямы. И, в основном, говорил лишь он.

Со слов Нобумицу, Инучиё узнал, что Нива Нагахидэ всё же оказался прав и их враг на сегодня, именно Сакай Дайдзэн. Он то и предпринял хитрый ход, против неразумного главы клана Ода. Захватив членов семьи вассалов Нобунаги из мелких замков Мацуба и Фуката, что находились западней Нагои, он вынудил их подчиниться ему и тем самым, окружить Нагою с двух сторон. А поскольку этот Дайдзэн был уверен, что Нобунагу никто не поддержит, решил напасть совершенно нагло и незатейливо, без всяких предупреждений и переговоров. В эту минуту, пока идёт совет, Сакай переправлял из Киёсу в захваченные замки свои силы и как только он достигнет своей цели, наверняка пойдёт в атаку.

Все нервничали и решали, что предпринять. Хиратэ советовал держать оборону и не выходить за стены – так шансов выжить будет намного больше. Шибата, раз уж приехал, хотел атаковать армию Сакай, когда он выйдет в поле. Суровый воин не так уж и жаловал Нобунагу, что было видно по его пренебрежительному взгляду и тону голоса. Но, раз уж Нобуюки приказал помочь брату, он, как верный слуга, приказ должен выполнить. Остальные же метались между обороной и атакой. Хаяши молчал, наверняка радуясь в душе, что дураку Нобунаге придёт конец. Нобумицу больше склонялся к плану Шибаты, но понимал, что, если они встретятся с ним в поле, по ним могут нанести удар из Киёсу или же напасть на Нагою. Так или иначе, но Нобунага оказался зажат и оборона всё же, это единственный выход.

Однако, сам князь, слушая все эти планы по стратегии и бесконечные споры, откровенно выражал своё безучастие и даже зевал, не прикрывая рта. Хиратэ из-за него, чувствовал себя неловко, Хаяши подозрительно ухмылялся, а Шибата в очередной раз убедился, что девятнадцатилетний глава клана, совершенно безнадёжен. Лишь Нобумицу не обращал на это внимание.

Все вассалы сидели лицом к князю Ода, поэтому из их всех, только Инучиё увидел, как у входа в залу появился Янада Масацуна, молча кивнул и также быстро исчез. Кивок предназначался Нобунаге и тот, поняв в нём что-то своё, быстро поднялся на ноги во весь рост и пошёл к выходу, произнеся на ходу:

– Собираемся! В бой!

– Какой бой? – не понял Хиратэ. Остальные тоже были поражены резкой переменой господина. Только младшие, молча встали и направились за ним.

– Куда? С кем? – недобро хмыкнул Шибата, совершенно не осознавая, что происходит и, что он тут вообще, собственно делает.

– Я сказал в бой! На Киёсу! – громко повторил Нобунага и вышел.

Старшие вассалы, оставшиеся сидеть, удивлённо переглянулись.

– Он нас угробит, этот олух! – басом произнёс Шибата, но тоже отправился следом.

***

Форт Каядзу, Овари.

Инучиё вновь пришлось бежать. Всей армии пришлось в одночасье сорваться с места и стремительно выйти из Нагои по направлению на север. Решение Нобунаги было неожиданным и быстрым. Тысячу двести бойцов, князь возглавил сам, в их числе были и воины Шибатэ Кацуие, а триста, во главе с Нобумицу, оставил в Нагое и приказал ждать. А когда настанет момент, атаковать пустые замки, захваченные Сакай. Почему «пустые», оставалось загадкой, но дядя решил подчиниться.

Бежали недолго, всего лишь один ри. Когда спускались с плато, на котором стояли город и замок Нагоя, уже было видно на горизонте Киёсу, вдвое превышавший вотчину Нобунаги. Он расположился на обширной равнине, по двум берегам реки Годзё и из замка Нагои, просматривался во всех подробностях. Вся окрестность находилась под неустанным взором князя Оды, чем он и пользовался.

Преодолев многочисленные поля, на которых уже вот-вот соберут урожай, войско Нобунаги пересекло реку Сёнай и уже через половину ри, им встретилась вражеская армия, высланная из Киёсу.

Недалеко, находился небольшой форт Каядзу, гарнизон которого тоже присоединился для противостояния с Нобунагой, но за стенами не укрылся, а вышел в поле. Князь Ода рисковал, направившись в сердце вражеской территории, оставив дом практически без защиты. Именно поэтому, Шибата думал, что это очередной припадок дурости. Но ему, как и его господину, это было лишь на руку. Если Нобунага проиграет и потеряет Нагою, то во главе клана беспрепятственно встанет Нобуюки и это будет правильно.

Что творилось в голове князя Ода, всегда было загадкой. Он делал всё неожиданно и быстро. Так и сейчас. Едва войска смогли перевести дыхание после марш-броска, Нобунага уже приказал сражаться.

Бой начался с традиционной перестрелки, но копейщики Нагои уже бежали в атаку, под градом стрел. Их лучники били через спину, поддерживая своих товарищей. Самураи шли рядом с ашигару, разбавляя их ряды и Инучиё был одним из первых. Стрелы летели над его головой то в одну, то в другую сторону. Одна скользнула по его наплечнику, другая отлетела от его стрекозы, которую он закрепил на передней части тульи шлема. Рядом с ним, упал один из пехотинцев, поражённый в ногу и так и остался лежать на поле. Юноша не отвлекался и бежал вперёд. Крики воинов закладывали уши, кровь в жилах так и играла от возбуждения. Когда до столкновения оставалось несколько шагов, Инучиё прибавил ходу и вырвался вперёд. Его длинное копьё быстро нашло себе цель. Первым же ударом он всадил наконечник в горло противника, вторым, рассёк кисть другого. В строю образовалась брешь, и он ринулся в неё. Остальные воины уже столкнулись, а кто-то, быстро сообразив, последовал за Инучиё.

Стрелы уже не летели в него, зато они не переставали сыпаться на задние ряды врага, реже, но Нобунага делал всё, как в том игровом сражении, давал залпы без перерыва, не боясь попасть в своих. Силы были практически равны, но тактика боя князя Оды, превосходила тактику противника. Совместная атака копейщиков и лучников, быстро внесла сумятицу во вражеские ряды. Спереди наседала пехота, а сзади началась паника из-за непрекращающегося ливня стрел.

Инучиё, окончательно поняв, что со своим длинным копьём он не пробьётся в гущу сражения, так, как оно, по своим габаритам, не давало места для замаха, решил оставить его на поле боя, воткнув в землю, вынул меч и бросился на врагов. Ашигару противника только успевали терять свои яри, разрубленные клинком разбушевавшегося Маэды, падали раненными или убитыми. Инучиё же, прочувствовав вкус крови и утонувший в горячке боя, шёл прямо на ставку вражеского командира.

Нобунага, тем временем, лично возглавив свою гвардию-умамавари, обошёл противника справа, миновав развернувшийся бой и ударил по главной ставке.

Как и положено, командующий, родной брат Дайдзэна, Сакай Дзинсукэ, расположился за основным войском, окружённый двумя десятками своих самураев, такой прыти не ожидал. Нобунага совершенно обнажил свой тыл, задействовав все отряды, да ещё и сам пошёл в атаку, рискуя собственной жизнью. Поражённый этим Дзинсукэ, встретил князя Ода совершенно неподготовленный. Бой стал похож на сплошную мешанину. Жёлтые знамёна Нобунаги смешались с белыми вражескими, а тут ещё и чёрные, с золотыми гусями Шибаты пошли в атаку, поддержав и пехоту, и князя, атаковав Сакай с другой стороны.

Инучиё рвался вперёд, словно бешеный пёс. Конечно, мечом он орудовал не так хорошо, как копьём, но даже так враги не могли против него устоять. Прекратив резать ашигару, юный Маэда наконец-то нашёл себе достойного противника. Точнее, один из самураев Киёсу сам набросился на него с копьём. То было неплохое яри в два кэн длинной, с трёх клинковым наконечником, боковые лезвия которого, были загнуты книзу. Инучиё знал, что это оружие носит название ситамуко, он знал всё о копьях. Также, он понимал, что уклоняться и пропускать удар этого наконечника мимо себя не стоит. Обратным движением, он может захватить любую конечность или, того хуже, вонзить один из клинков в спину. Заточены эти боковые клинки, были с обоих сторон, поэтому, если между ним и древком попадёт нога или рука, то рана будет обеспечена, причём, очень серьёзная. Можно было спокойно лишиться сухожилий на ногах.